Романтика по-итальянски

Катрина Кадмор, 2018

Архитектор Макс Ловатто – вдовец, все еще влюбленный в свою покойную жену. После ее смерти он отгородился от мира и сторонится людей. Но проблемы с маленькой дочерью заставляют его обратиться за помощью к Карли, консультанту по детскому сну…

Глава 2

Вечером в среду, вместо еженедельного собрания по текущим проектам, Макс сидел в школе Монтессори^[2], окруженный другими такими же уставшими родителями, и слушал лекцию Карли.

Когда Макс вошел в зал через десять минут после начала лекции, Карли запнулась. Он улыбнулся, извинился за опоздание и объяснил, что увидел на ее сайте, что она сегодня читает здесь лекцию.

Он весь день ждал ее звонка, но Карли так и не позвонила, и он решил, что пора действовать.

Карли оказалась удивительно толковым оратором — внятным и заразительным, у нее была хорошая презентация и много примеров успешной работы с семьями. В ее изложении все выглядело очень просто, но Макс знал, что в жизни ничего просто не бывает. Когда Карли заговорила о том, как важно быть рядом с ребенком, когда он засыпает, Макс поднял руку.

Она нахмурилась.

— Да, Макс?

— Разве мы не должны приучать наших детей к самостоятельности? Все, что вы здесь предлагаете, делает их зависимыми от нас.

Он с удовлетворением заметил, что многие родители согласно закивали.

— Самые независимые и самодостаточные люди вырастают из тех детей, которые чувствовали себя окруженными и защищенными любовью родителей. Разве не это мы хотим дать своим детям? — ответила Карли и продолжила свой доклад.

Макс покачал головой. Детям нужно учиться справляться со своими проблемами самостоятельно. Телячьими нежностями и сюсюканьем им не поможешь. Сам он именно так и вырос. Он редко видел свою мать, потому что ей приходилось работать горничной в две смены. И что, разве это ему навредило? Скольких эта прекраснодушная дамочка знает людей, у которых в тридцать три года свой миллиардный бизнес? Ему было девятнадцать, когда его мать умерла. Но он справился. Он выжил. Так получилось, что Изабелла тоже осталась без матери. И ей тоже нужно учиться жить с этим.

В конце лекции Карли ответила на вопросы. Кое с чем из сказанного ею Макс вынужден был согласиться, особенно с необходимостью режима и рутины. Он знал, что ему нужно пересмотреть свой рабочий график, но его клиенты хотели общаться лично с ним, еще у него штат в пятьсот человек, и за них он тоже отвечает. И как бы он ни прятал от себя эту грустную истину, но в номере отеля он часто чувствовал себя уютнее, чем в своем огромном пустом доме. Особенно когда Изабелла в конце концов засыпала. В эти поздние часы его невыносимо терзало одиночество.

После лекции аудитория поблагодарила Карли заслуженными аплодисментами и потянулась к дверям. Когда зал опустел, она собрала свои дидактические материалы и только после этого повернулась к Максу.

— Не ожидала вас здесь увидеть.

Он пожал плечами:

— Я подумал, это хорошая возможность познакомиться с вашими методами.

Карли сложила все в уже знакомую ему желтую коробку.

— А я думаю, что вы здесь, чтобы попытаться убедить меня поехать с вами на озеро Комо.

— Да.

Она покачала головой:

— По крайней мере, вы честны, в отличие от большинства.

Сегодня на ней было желтое летнее платье до колен, верхние пуговки расстегнуты, и Максу был виден кусочек молочно-белой кожи ее груди.

Карли внимательно смотрела на него, будто пытаясь понять, насколько можно ему верить.

А Макс колебался, хотя уже понимал, что надо идти ва-банк, даже если придется унижаться и умолять. Он откашлялся.

— Понимаете, я гордый человек, и мне обычно трудно бывает признать свою неправоту… — Он осекся под пристальным взглядом ее синих глаз. — Но я понимаю, что у меня проблемы. Мне нужна помощь. Мне нужна ваша помощь. Вы поедете?

— Я обычно не…

Он шагнул вперед и протянул ей лист бумаги, который сегодня утром положил в карман пиджака.

— Изабелла нарисовала это вчера, пока была у Виттории. Я подумал, что вам это может понравиться. Мне кажется, у нее талант.

Карли взяла рисунок и улыбнулась. Девочка обвела свою ладошку розовым фломастером, а потом раскрасила точечками всех цветов радуги. Это немного смахивало на Поллока^[3].

— Вы же архитектор. Изабелле было от кого унаследовать художественный талант. Я могла видеть какие-то ваши проекты?

Он кивнул и взял ее картонную коробку.

— Айер-билдинг в Нью-Йорке, Международный аэропорт Юмба.

Глаза Карли распахнулись.

— Айер-билдинг? Вау… Я видела фотографии в журналах. Это же… Это потрясающе!

Они вышли на темную улицу.

— Как вам лекция?

— Вы хороший оратор. Умеете увлечь аудиторию.

Кажется, этот ответ ее позабавил, но потом она снова стала серьезной и уточнила:

— Я имела в виду содержание. Как вам мой метод?

Макс не любил откровенничать, но понимал, что должен открыться Карли, если рассчитывает на ее поддержку. Он поставил коробку на тротуар.

— Это очень отличается от того, как воспитывали меня — мне пришлось с раннего возраста быть независимым. Ваш метод кажется мне многообещающим, я готов попробовать, но мне надо, чтобы вы помогли.

Помолчав, Карли кивнула в сторону.

— Мне на метро, это там. Простите, мне пора идти, я встречаюсь с друзьями.

— Я вас подвезу.

Она покачала головой:

— На метро будет быстрее.

— Что вы решили насчет поездки?

Карли зябко повела плечами и растерянно вздохнула. Почему она так не хочет ехать? Интуиция подсказывала Максу, что дело тут не только в поездке в Девоншир. Она не доверяет ему. Он улыбнулся.

— Честно, мороженое там просто потрясающее. И неужели вам нравится эта погода?

Карли зябко повела плечами на холодном весеннем ветру.

— Во сколько завтра ваш рейс?

— Мой самолет вылетает в пять, из аэропорта Сити.

— Я занята до трех.

— Мой водитель может забрать вас, только скажите откуда. Если сумеете приехать без четверти пять, то мы успеем.

Карли еще раз посмотрела на рисунок, который все еще держала в руке.

— Я поеду. Ради Изабеллы. Я возьму с вас обычную цену, но вы можете сделать пожертвование группе поддержки малообеспеченных семей. Будет лучше, если пожертвование окажется щедрым.

Она подняла свою коробку, развернулась и быстро пошла в сторону метро.

Изабелла спала на руках у Макса, а тот смотрел в иллюминатор, и его мысли явно были где-то далеко. Карли это показалось хорошим знаком, потому что до этого он каждые пять секунд нервно поглядывал на свой смартфон, который теперь лежал, позабытый, на кофейном столике между их креслами. Когда малышка уснула, Макс снова потянулся за телефоном, Карли прошептала:

— Не надо, это может побеспокоить Изабеллу. Разве вам не приятно просто держать ее на руках? Наслаждайтесь моментом. Ей не хватает вас рядом, вот и дайте ей это.

Он бросил на Карли раздраженный взгляд, но та только пожала плечами и вернулась к журналу, потягивая лучший американо, который ей доводилось пробовать в жизни.

Когда Макс вчера сказал, что его самолет вылетает в пять, она не ожидала, что это действительно его собственный самолет. У него был самолет. Макс Ловато даже богаче, чем она думала, и это богатство ее очень напрягало. Ей хотелось бы понять, каковы его реальные жизненные приоритеты — богатство или семья?

Вскоре после взлета Карли предложила Изабелле поспать — было очевидно, что девочка устала, она все время терла глаза и зевала. Макс, напротив, предложил не давать дочери спать, надеясь, что тогда она скорее уснет вечером. Но Карли объяснила ему, что Изабелле не нужно переутомляться, к тому же так ей будет легче перенести смену часовых поясов. Макс согласился и отвел девочку в спальню, оборудованную на борту, но малышка отказалась ложиться, сразу же заплакала и вцепилась в отца. Карли предложила, чтобы он вернулся в салон и просто взял дочь на руки. И через пять минут Изабелла уже крепко спала.

Карли сидела напротив них и делала вид, что полностью поглощена журналом, но все время украдкой поглядывала на отца с дочкой.

Теперь, когда Изабелла уснула и ее личико больше не кривилось в постоянной готовности заплакать, было видно, что у нее папин рот. Кожа у нее была светлее, чем у Макса, — цвета золотистого меда, а каштановые волосы кудрявились, как у ангелочков на картинах.

Макс, хоть и послушался Карли, сначала сидел очень прямо, и она не понимала, почему он не может просто расслабиться и посидеть с дочерью. Что его напрягает? Неужели он и сейчас думает только о работе? Зачем? Ему нужно еще больше денег и власти? Но куда еще больше? У него даже самолет есть, что, теперь ему нужен космический шаттл? Или он просто намеренно отталкивает собственного ребенка? Такое Карли тоже доводилось видеть. Она вдруг вспомнила, каким одиноким и несчастным показался ей Максимилиано Ловато, когда она увидела его в первый раз. Ей хотелось поддержать Макса в его горе, помочь ему наладить контакт с дочерью. Вот почему она согласилась на эту поездку. Даже после того, как он нахально явился вчера к ней на лекцию. Но, надо отдать ему должное, слушал он очень внимательно и сосредоточенно, а потом, на улице, поразил ее своей искренностью, когда сказал, что нуждается в ее помощи.

Но, несмотря на все его благие намерения, Карли все еще не была уверена, что он действительно готов приложить те усилия, какие от него, несомненно, потребуются.

Когда Изабелла уснула, Макс тоже заметно расслабился. Он откинулся в кресле, вытянул ноги, пальцы тихо поглаживали босые ножки дочери, а глаза были закрыты. Заснул? Изабелла чихнула во сне, прижалась щекой к груди отца и умиротворенно вздохнула. Макс машинально обнял девочку за талию и прижал к себе крепче, но глаз не открыл. Его грудь поднималась и опадала в ровном дыхании спящего. Даже сидя в метре от него, Карли могла разглядеть длинные темные ресницы. Брови у него были густые и выразительно изогнутые, идеальный нос, высокие скулы; твердый, четко очерченный подбородок с ямочкой, придававшей его лицу потрясающую красоту.

Карли встала, на цыпочках пересекла салон и взяла с дивана желтое шерстяное одеяло, накрыла им Изабеллу, подоткнула его, и в этот момент, когда Макс был так близко, что она чувствовала его дыхание на своем лице, он открыл глаза.

— Спасибо, — сказал он.

Его голос был низким, немного севшим со сна. И очень, очень сексуальным. Она почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Неужели она покраснела? Сквозь еле уловимый аромат одеколона она ощущала запах его кожи. Так пах сосновый лес на берегу Адриатики, когда она студенткой отдыхала в Хорватии — землей, морем, хвоей, солнцем.

— Это входит в мои обязанности.

Он поднял бровь.

— Тогда дайте мне мой телефон.

— Хорошо, но только пока Изабелла спит.

Подав ему смартфон, Карли вернулась в свое кресло. Чувствуя на себе взгляд Макса, она хотела спрятаться за журнал, но он тут же спросил:

— Вы уверены, что это не превратится во вредную привычку?

— Что именно?

— Вдруг она все время захочет засыпать у меня на руках?

Она отложила журнал.

— Изабелле нужно чувствовать вашу заботу, вашу защиту. Она должна привыкнуть к мысли, что вы сможете уделять ей время, обнимать ее, утешать и поддерживать, когда она будет в этом нуждаться. Но я не назвала бы это дурной привычкой. То, что ребенок чувствует себя под защитой, пока спит, — это отправная точка развития хорошей техники сна. — Она наклонилась к нему. — Нам всем нужно, чтобы кто-то обнял нас и сказал, что все будет хорошо. — Карли перевела взгляд на Изабеллу. — Поверьте мне, пройдет всего несколько лет, и она сама уже не позволит обнимать ее, когда вам вздумается. А когда станет подростком, то просто закроется от вас. Так что наслаждайтесь моментом, пока можете.

Макс задумчиво посмотрел на дочь, потом тихо спросил:

— У вас с отцом было так же? Вы стали подростком и закрылись от него?

— Мой отец уехал в Новую Зеландию, когда мне было двенадцать. Так что это он закрылся от меня.

— Скучаете по нему?

Карли молчала. Они с отцом иногда созванивались, но их разделяло так много времени и пространства, что все их общение сводилось к вежливой болтовне, а когда она вешала трубку, то ощущала пустоту в душе.

— Иногда.

— А мать?

— Она снова вышла замуж. — Карли пожала плечами, пытаясь изобразить безразличие, но что-то в проницательном взгляде Макса ей помешало. — Я как-то не влилась в ее новую семью. Но у меня много друзей.

— Вы собирались ехать в Девоншир с ними? — Он слегка запнулся. — С молодым человеком?

— Большой компанией, шесть человек.

Он кивнул в ответ и погладил Изабеллу по волосам.

— Спасибо, что согласились поехать с нами. Я понимаю, что это большое одолжение.

Она была тронута и искренностью его слов, и достоинством, с которым они были сказаны. Потом кивнула в знак благодарности.

— Большинство родителей, которые приходят ко мне, стыдятся того, что не могут заставить ребенка спать. Они считают, что должны инстинктивно знать, как это сделать, а если не получается, значит, они плохие родители. Это не так. Они делают для своего ребенка все, что могут. Но сперва им нужно научиться быть бережными по отношению к самим себе.

Она едва не рассмеялась тому, как у Макса вытянулось лицо при последних словах.

— Вам не нравится это выражение «быть бережным к себе»? — спросила она.

Выражение его лица было откровенно скептическим.

— Это работает?

— Да, но нужно время и терпение.

— Вы считаете, я слишком нетерпеливый?

— Я чувствую, что вам все время надо двигаться вперед. С детьми нужно помедленнее.

Макс посмотрел на Изабеллу и покачал головой.

— Это фейерверк, а не ребенок, тут не я диктую правила.

— Зато вы знаете, что Изабелла всегда сможет за себя постоять, добиться того, что хочет. В ней такая воля, сила характера.

Макс долго смотрел на нее, обдумывая ее слова.

— Я не думал об этом с такой стороны. Вы, возможно, правы. Вы собираетесь когда-нибудь завести детей?

Карли улыбнулась.

— Надеюсь. Я люблю детей. Прежде чем заняться индивидуальными консультациями, я работала в школе Монтессори. Но сперва надо встретить хорошего мужчину.

— Пока не встретили?

Карли опять схватила спасительный журнал.

— Думала, что встретила. Несколько лет назад даже чуть замуж не выскочила. Но за три недели до свадьбы мы передумали.

— Мне жаль.

Карли кивнула, но глаз не подняла, заново переживая унижение того времени. Она листала страницы журнала, пытаясь понять, что читает, но буквы танцевали у нее перед глазами.

— Что случилось?

Карли подняла глаза.

— Я бы предпочла об этом не говорить.

Она знала, что лучше сменить тему. Лучше было вообще не отвечать. Но Макс глядел на нее так серьезно и искренне…

— Мне жаль, что вам пришлось пройти через это, — сказал он.

Карли снова ограничилась кивком.

Макс некоторое время смотрел на нее, а затем с мягкой улыбкой добавил:

— Держу пари, он теперь жалеет, что упустил такую девушку.

Солнце уже садилось, когда Макс выехал на дорогу к вилле Иза. У него начинала болеть голова, боль ворочалась в левом виске и обручем охватывала голову. Узкая дорога шла по краю холма, то ныряя в лесок, то выходя на открытое пространство.

— Ух ты, вот это вид!

Перед ними во всей своей вечерней красе открывалось озеро Комо, окруженное темнеющими горами и деревушками, в которых уже зажигались огни. Макс, погруженный в свои мысли, вздрогнул при восторженном возгласе Карли. Он с тяжелым сердцем смотрел на появившийся вдали дом.

Несколько лет назад он купил и отреставрировал виллу середины XX века. Ее собирались снести, но Максу понравилась ее причудливость, высокие потолки, неоштукатуренная каменная кладка и открытая планировка. Макс вложил в нее много труда и фантазии и очень гордился ею. Но теперь вместо гордости он ощущал пустоту и враждебность виллы, которая когда-то была им домом.

— Па, пошли! — скомандовала Изабелла, нетерпеливо дрыгая ногами.

С тех пор как они приземлились, Изабеллу было не угомонить. Она носилась по взлетной полосе, отказывалась садиться в машину, а в машине сразу начала капризничать, недовольная, что ее пристегнули к автокреслу. Карли очень жалела, что не прихватила с собой CD-диск с детскими стишками, которые обычно отвлекали ребенка в таких случаях. Так что всю дорогу из аэропорта ей пришлось петь девочке песенки, предлагая подпевать. Изабелле эта забава понравилась, вот только она зациклилась на «Трех слепых мышатах» и настаивала, чтобы они пели ее снова и снова.

Макс злился. Он ведь знал, что не надо было Изабелле спать во время полета.

— Пошли! — снова крикнула Изабелла, яростно пиная его кресло.

У него была куча работы, а теперь ему придется несколько часов успокаивать дочь. Он повернулся и посмотрел на Карли.

— Вы все еще считаете, что это была хорошая идея — дать ей поспать?

Карли улыбнулась Изабелле:

— Ты хочешь побегать, Изабелла? Поиграть с папой?

— Сейчас время ее сна. Она должна спать, а не носиться повсюду.

Карли пожала плечами и отстегнула Изабеллу, но девочка замотала головой, а затем уткнулась носом в спинку автокресла, отказываясь идти к Карли на руки.

Головная боль сжимала виски Макса все сильнее. Он вышел из машины и помог выбраться Изабелле. Телефон в его кармане загудел.

— Как же здесь красиво! И так тепло, даже вечером! Я так соскучилась по теплу. А как называется этот город? Такой прелестный!

Макс, как раз отвечавший на имейл клиента из Тайваня, раздраженно оглянулся. Карли стояла на краю дороги и с восторгом смотрела на сад, террасами спускающийся к набережной, и частный причал, освещенный закатным солнцем.

— Белладжио…

Это невероятно — как заказчик может требовать, чтобы новый железнодорожный терминал был сдан вовремя, если сам решил на последнем этапе внести изменения в дизайн крыши?

— Мне нужно позвонить.

Он попытался передать Изабеллу Карли, но девочка намертво вцепилась в его рубашку.

Карли скрестила руки на груди.

— Нет. Вам нужно сначала заняться Изабеллой.

— Это важно.

— Я возьму багаж. Изабелле надо немного подвигаться, чтобы нагулять сон. Пройдитесь с ней по саду, а я пока приготовлю ей перекусить.

Макс собирался ответить, что это ее работа, вот пусть она и гуляет с Изабеллой в саду, но Карли уже открыла багажник и теперь тащила чемоданы к дверям.

Макс проводил ее глазами, потом пошел на детскую площадку, которую велел устроить еще до рождения дочери. Там он попытался усадить Изабеллу на качели, но та опять вцепилась в него. Макс кое-как пристроился на них сам и стал слегка раскачиваться, волоча ноги по земле и чувствуя себя очень глупо. Он уже собирался встать, но услышал, как Изабелла захихикала. Он снова качнулся, снова услышал ее смех и с нежностью крепче прижал ее к себе. Его серьезная дочь редко смеялась. Он раскачивался и раскачивался, чувствуя, как его накрывает волной нежданного счастья.

Какие-то звуки со стороны виллы привлекли его внимание. Он вытянул шею и увидел через открытое окно, как Карли хозяйничает на кухне, открывая и закрывая шкафы, вытаскивая посуду, осматривая содержимое холодильника. Найдя все необходимое, она завязала свои светлые волосы в высокий свободный узел и закатала рукава рубашки. У нее была хорошая фигура. Некоторые мужчины даже сказали бы «соблазнительная».

Макс еще раз качнулся и подумал, как хорошо, что он уговорил ее приехать сюда. Да, у Изабеллы были няни, и, конечно, это несколько облегчало его жизнь. Но Карли — совсем другое. В ней была сила убеждения и достаточно смелости, чтобы говорить ему то, что он совсем не хотел слышать, при этом она умудрялась делать это так мягко, что Макс не мог спорить. И это его восхищало. Он впервые поймал себя на мысли, что ему нравится общество Карли. Эта мысль настолько поразила Макса, что он остановился.

Изабелла немедленно запротестовала. Темные глаза недовольно уставились на него.

Макс почувствовал укол вины. Он не имел права наслаждаться обществом другой женщины.

Примечания

2

Педагогическая система итальянского педагога Марии Монтессори. Основными принципами являются самостоятельность ребенка; свобода в установленных границах; естественное психологическое, физическое и социальное развитие ребенка.

3

Поллок Пол Джексон (1912–1956) — американский художник, лидер абстрактного экспрессионизма.