Сердце дьявола

Кейлет Рель, 2023

Он – мой ночной кошмар. Он – дьявол с алыми глазами. Он разрушит мой мир. Я готова пойти на все, чтобы остановить его. Вот только почему от его улыбки сердце бьется чаще? Почему я то и дело ловлю на себе его лукавый взгляд? Почему инквизитор заботится обо мне, хотя должен мечтать поскорее отправить на костер злую ведьму?Моя покровительница не дает ответов. Я вынуждена искать их сама. Как же тяжело, когда рядом крутится этот наглый прохвост! Будь уверен, Ру, я разрушу твой мир прежде, чем ты дотянешься до моего.– ХЭ гарантирован- юмор, приключения, романтика и любовь,– бытовое фэнтези и старинные поверья,– фамильяр.

Глава 14

— Ночью не спится под темной водицей, — тихо напевала я, — глупой девице. Теперь не влюбиться, и больше не спится…

Болота отвечали мне мрачным молчанием. Над землей стелилась молочная дымка тумана, который с рассветом только стал плотнее. Йорик нервно возился у меня под рубахой. Сжалившись над крысом, я отломила ему веточку дикой груши и дала погрызть. И зубки сточит, и успокоится.

Изредка я выкрикивала имя инквизитора, но он не отвечал. Его присутствие ощущалось совсем рядом, но это напоминало охоту за собственной тенью. Я даже начала сомневаться, что чувствовала Ру. Может, мне повезло нарваться на совсем другое существо. На демона из сна.

Туман густой дымкой волочился за мной по земле, завихряясь у стоп. Для обычного человека это грозило смертельной опасностью. Шаг не на то место, и вот ты уже на дне болота, увяз в трясине и никогда больше не выберешься.

Мне повезло видеть тропу по живым нитям энергии. А вот инквизитор мог не справиться.

— Ру! — снова прокричала я.

Прислушалась у тихому эхо. Ничего. Молчание. Немного подумав, я вытащила из-за пояса тонкий гребешок и приблизилась к чистому озерцу воды. Ноги погружались опасно глубоко. Я продолжала идти, пока не почувствовала, что нахожусь в нужном месте.

— Лишь для сестрицы в подарок сходится, — пропела я, — нож для темницы, для платьица спица и гребень, чтоб виться могла тугая косица.

Я швырнула подношение в воду. Металл плюхнулся на зеркальную гладь и медленно, будто танцуя, начал опускаться ко дну. Я следила, как подарки уходят ко дну, никому ненужные. Неужели прогадала, обманулась?

И тут чья-то бледная рука рывком дернулась к гребню и схватила его, после чего снова исчезла в тине. Выходит, у этого болота была как минимум одна хозяйка. Я стиснула зубы. С их братией у меня были особые счеты, но делать нечего. Надо выручать Розочку и Ру.

— Выйди на свет, красна девица, — ласково произнесла я. — Покажи мне свои ясные очи. Услади путницу дивной песней.

В паре метров от меня, в самом центре окруженной корягами и кочками полыньи, появилась голова. Сначала над темной водой появилась макушка со спутанными волосами, облепленная илом. Казалось, девичьи локоны ей заменяла болотная тина.

Затем из-под воды вынырнуло бледное лицо. Кожа незнакомки отдавала трупной синевой и распухла. Глаза — огромные бельма, пустые и жутки. Незнакомка взмахнула руками, выплывая на поверхность. С ее рук свисали тонкие лоскутки: то ли сгнившее под водой платье, то ли кожа.

Она сияла в свете утра, будто ограненный алмаз. Все русалки казались такими. Их тело покрывалось тонким слоем жира, потом начинало обмыливаться. Жуткое зрелище, дающее эффект такой сияющей, будто глазированной, кожи.

— Ты и сама хороша мяукать, будто драная кошка мартовской ночью, — произнесла незнакомка. — Не проси моих песен, девка. Проси моей милости, чтоб тебя отпустили.

— Прошу, — послушно кивнула я. — Окажи мне милость, красавица. Потерялись в твоих владениях мои близкие. Мужичок такой плюгавенький, ни на что не годный, остолоп белобрысый, та еще дубина стоеросовая, да малютка, беленькая, с глазами-озерами, Розочкой звать.

Русалка зашлась низким грудным смехом. Она оттолкнулась руками и подплыла поближе. Ее тело изменялось на глазах. Вместо пакли на голове появились роскошные золотистые волосы. Кожа вдруг вернулась в свой первозданный вид, от опухолей и вздутий не осталось и следа. Синюшность тоже испарилась, сменившись девичьим румянцем. Теперь на русалку, точнее, на мавку, можно было смотреть без страха. Я знала, зачем эта гадина прихорашивалась.

— Розочка? — усмехнулась она. — Моя служанка. Глупая дочь пастуха. Она не пропала здесь, а вернулась домой.

— Странно, — ответила я. — Тот мужичок думал иначе.