Вознагражденная любовь

Кейт Хьюит, 2016

Много лет Иоланта Петракис провела под строгим надзором своего отца, и вот наконец ее отпустили на первый в ее жизни бал. На балу она знакомится с Алекосом, красивым молодым бизнесменом, и сразу же влюбляется в него. Вечер они продолжают в его гостиничном номере. Однако, придя в себя после бурных ласк, Алекос говорит, что не готов к продолжению отношений. В этот момент в номер врывается взбешенный отец Иоланты и со скандалом увозит ее, а через месяц выясняется, что она беременна. Отец принуждает ее выйти замуж за другого человека…

Глава 2

Было совершенным безумием целовать эту невинную девочку, но все получилось как-то само собой.

Сначала она немного напряглась, очевидно, шокированная происходящим, и, подняв дрожащую руку, вцепилась в лацкан его смокинга. Но потом ее губы раскрылись, и она ответила на его поцелуй. В этот момент Алекос понял, что пропал.

Когда его язык скользнул в ее рот, до него донесся слабый удивленный вздох Иоланты. Она забыла про маску и схватилась за второй лацкан фрака Алекоса, прильнув к нему всем телом.

Алекос с трудом сознавал, что делает, когда, прижав Иоланту к балюстраде, скользнул руками вниз по атласу ее платья и, обхватив ее бедра, прижал их к своей возбужденной плоти.

Она снова охнула, и он, оторвавшись от ее губ, чертыхнулся себе под нос и со вздохом отодвинулся от нее.

— Иоланта… — Она подняла на него глаза. Ее губы припухли, глаза затуманились. Без маски она показалась ему еще милей. Ее щеки вспыхнули румянцем, глаза расширились. — Простите меня. Я не собирался этого делать.

Иоланта дотронулась пальцами до своих губ.

— А что вы собирались делать? — спросила она с тихим смехом.

— Сам не знаю, — признался он и нагнулся, чтобы поднять ее маску. — Я собирался оставить вас в покое, когда закончится танец, но… — Алекос замолчал, не желая признаваться в том, какое ошеломляющее впечатление произвела на него эта юная женщина.

— Я рада, что вы этого не сделали, — сказала Иоланта. Она смотрела на него ясными глазами. — Это был мой первый поцелуй.

Алекос подозревал это, и все же от ее признания почувствовал себя еще хуже. Он был на полпути к тому, чтобы лишить девственности невинную девушку, а такое поведение совсем не в его стиле.

Он протянул Иоланте маску. Взяв ее, но не прикладывая к лицу, Иоланта смотрела на него с таким откровенным ожиданием, что Алекос с трудом мог выдержать ее взгляд.

— Я должен проводить вас в зал.

— Не надо, прошу вас. — Она положила руку ему на грудь, и даже от этого легкого прикосновения кровь Алекоса снова вскипела. — Я не хочу туда возвращаться.

— Кто-нибудь другой может пригласить вас на танец…

— Я не хочу никого другого. — Глаза Иоланты потемнели. — Кроме того, рядом с роскошными светскими дамами я чувствую себя неуверенно.

— Для этого у вас нет никаких оснований, — возразил Алекос. — Вы самая красивая женщина на этом балу.

— Тогда останьтесь с самой красивой женщиной здесь, на террасе, — с вызовом произнесла Иоланта и положила руку ему на грудь. — Пожалуйста.

Иоланта сама не знала, что на нее нашло, но она не могла вынести мысли о том, что он отведет ее обратно в зал, где она снова окажется на попечении Лукаса. Она вся пылала, все ее чувства обострились. Ей хотелось, чтобы он снова ее поцеловал, но сама она не могла на это решиться. Пока не могла.

— Иоланта?

Услышав знакомый гнусавый голос Лукаса, Иоланта замерла на месте, сердце упало.

— Ты? — Лукас вышел на террасу, но, увидев рядом с ней Алекоса, остановился. Ее рука соскользнула с груди Алекоса, но уже в следующий миг Иоланта с удивлением обнаружила, что он перехватил ее, накрыв своей ладонью, и его длинные тонкие пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.

— В чем дело? — любезно поинтересовался он, вполоборота повернувшись к Лукасу.

Лукас нахмурился.

— Твой отец хотел, чтобы я тебя сопровождал.

Конечно, хотел. Отец ясно дал понять, что хочет видеть ее с Лукасом. Но ведь она тоже имела право голоса.

— Иоланта, — повторил Лукас.

Иоланта подняла глаза на Алекоса, его губы сжались в суровую линию, на щеке дергалась жилка. Он выпустил ее руку.

— Вам надо идти, — сказал он, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть обиду.

— Иоланта! — повысил голос Лукас.

Девушка отошла от Алекоса. На секунду ей показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление, ее решимость пошатнулась. Если бы он хоть словом дал ей понять, что хочет, чтобы она осталась, она бы это сделала.

Но лицо Алекоса еще больше посуровело, и он отвел взгляд, а Иоланта, приложив к лицу маску, позволила Лукасу увести ее с террасы.

— Твой отец хотел, чтобы мы танцевали, — заявил Лукас, и она подняла на него расстроенный взгляд. Иоланте совсем не хотелось с ним танцевать. И уж точно не хотелось выходить за него замуж. Но она все же немного потанцует с ним, а потом ей, может быть, удастся опять ускользнуть и найти Алекоса.

— Хорошо, — сказала Иоланта, стараясь не морщиться от прикосновения влажной руки Лукаса. Осторожные механические шаги Лукаса вызвали у нее желание наступить ему на ногу или — что было бы еще лучше — сбежать из зала.

Но Иоланта не сделала ни того ни другого. Она вытерпела не один, а целых три танца с Лукасом, пока тот, стоически шаркая ногами, с трудом пытался поддерживать беседу, а ее взгляд скользил по оживленному бальному залу в поисках знакомой высокой фигуры. Она нигде не видела его, и надежда, вызывавшая в ее душе восторженный трепет, начала потихоньку угасать.

Несколько часов спустя ноги Иоланты ныли не меньше, чем ее сердце. Она танцевала, потом стояла рядом с Лукасом, пока он говорил с другими гостями о бизнесе, постоянно поглядывая на нее и явно не желая давать ей возможности снова сбежать от него. Но Алекоса она так ни разу и не увидела. Все ясно, она ему надоела.

Бал подходил к концу, и вереница гостей потянулась к выходу из отеля, где в ожидании стояла очередь из роскошных седанов и лимузинов.

— Где мой отец? — спросила Иоланта Лукаса.

— Скоро приедет. Он хотел, чтобы мы его дождались.

Иоланта вздохнула. Ей хотелось поскорее оказаться дома и лечь в постель. Теперь, когда она не знала, увидит ли Алекоса снова, радостное возбуждение от первого в жизни бала исчезло без следа. Она чувствовала себя Золушкой, только без хрустальной туфельки. Скоро она окажется в лохмотьях перед тыквой вместо кареты и с Лукасом в качестве мужа…

Лукас взглянул на свой телефон и нахмурился.

— Твой отец пишет, что я нужен ему на переговорах.

Иоланта не удивлялась. Отец постоянно работал допоздна. Он месяцами жил в Афинах, приезжая в свой сельский дом лишь ненадолго.

— Я скоро вернусь, — сказал ей Лукас. — Никуда не уходи.

Вконец расстроенная, Иоланта смотрела, как уходит Лукас, а потом вернулась в холл отеля. Ноги болели в новых туфлях, тело хранило воспоминания о прикосновениях Алекоса. Она уже давно не чувствовала себя такой одинокой.

Иоланта уже собиралась устроиться в одном из больших кресел, как вдруг увидела Алекоса. В один миг все ее чувства ожили.

Она, не задумываясь, направилась к нему. Ощущение одиночества мгновенно исчезло. Ей было безразлично, какой дерзкой и отчаянной она могла показаться ему или кому-то еще. Всю свою жизнь она ждала именно этого момента. Ждала возможности пережить восторг, приключения. Ждала Алекоса.

Последние два часа Алекос сидел в баре отеля и упорно напивался. Он уже достаточно сильно набрался, но был еще не совсем пьян, поэтому, заметив перед собой прелестное видение, подумал, что, должно быть, вообразил себе Иоланту. Несмотря на все его старания не думать о ней, он только это и делал.

Он издалека наблюдал, как она танцевала со своим невзрачным кавалером-занудой, который, неловко цепляясь за Иоланту, шаркал ногами и, судя по виду, не знал, куда девать собственное тело. А когда Алекос уже не мог этого вынести, он направился в бар. Ему никак не удавалось избавиться от засевшего глубоко в душу ощущения, что это его женщина, и никто другой не может к ней прикасаться. Он был первым мужчиной, который ее поцеловал, но ему хотелось большего. Иоланта напомнила Алекосу, каким он сам когда-то был, — счастливым и полным надежд.

И вот сейчас Иоланта стояла перед ним, ее лицо озарилось счастьем, как только она его заметила.

— Алекос… — шепнула она, и ее губы изогнулись в радостной улыбке. Протянув руку, она прикоснулась к нему.

Алекос инстинктивно ответил на ее движение, хотя понимал, что Иоланта ведет себя неразумно. Похоже, она не понимала, какую опасность представляет для нее незнакомец, в котором она возбудила физическое влечение.

Алекос перехватил ее руку, чтобы не дать Иоланте прикоснуться к нему, и сразу же понял, что совершил ошибку. Вместо того чтобы удержать ее, он лишь невольно притянул Иоланту к себе, чувствуя, что не в силах противиться ее очарованию.

— Я думал, вы уехали. — Его голос звучал низко и хрипло от желания.

— Еще не успела. — Она говорила шепотом, не дыша, ее глаза сияли. — Я так рада снова видеть вас.

Алекос на секунду закрыл глаза. Иоланта понятия не имела, как на него действует такая искренность.

— Иоланта…

— Я потеряла вас из виду и решила, что наскучила вам. — Она прикусила губу, испугавшись того, что сказала. — Но это ведь не так?

— Нет, не так. — Хотя, видит бог, так должно было быть. Ее невинность, неопытность, должны были казаться ему скучными. Так было бы лучше для них обоих. Алекос сделал глубокий вдох. — Я как раз собирался пойти наверх.

— Наверх?

— Я снимаю сьют в этом отеле. — Последние четыре года он жил в Коринфе, рядом со своей фабрикой и складами, чтобы быть уверенным, что все в порядке с охраной, и вся техническая документация надежно защищена от кражи. Алекос не хотел, чтобы у него украли его изобретения во второй раз. Снять в Афинах сьют на один день показалось ему самым разумным решением.

— В самом деле? — Глаза Иоланты расширились.

— Вы можете подняться со мной и что-нибудь выпить, — хрипло произнес Алекос, прекрасно понимая, что ступает на путь, по которому не должен делать ни шага. Он просто угостит ее чем-нибудь. Один или два поцелуя, а потом он ее отпустит. Навсегда.

— Хорошо, — робко согласилась Иоланта, и Алекос подумал, понимает ли она, во что ввязывается… и понимает ли это он.

Когда Иоланта вошла с Алекосом в лифт, у нее мелькнула смутная мысль о Лукасе и об отце. Возможно, она вела себя легкомысленно, возможно, даже глупо. А если нет, то дерзко и бесстыдно. Но в тот момент ее это не волновало. Ей казалось, что это ее единственный шанс на счастье.

Если она не пойдет с Алекосом сейчас, двери ее тюрьмы закроются навсегда.

Они вышли из лифта, и Алекос повел ее по длинному коридору, застеленному мягким ковром. Дойдя до конца, он сунул карточку-ключ в дверь и распахнул ее. Иоланта вошла в роскошный сьют с панорамными окнами с видом на Акрополь.

Едва дыша, она вошла в элегантное помещение, организованное по принципу открытого пространства, почти не замечая ни кожаных диванов, ни кофейных столиков из тика и эбенового дерева. У нее свело живот, и все ее существо затрепетало от одной мысли. Что она здесь делает?

— Выпьем, — предложил Алекос и подошел к мини-бару. Иоланта бросила свою сумочку и маску на ближайший диван. Ее охватило тревожное возбуждение. Она понимала, что это безумие, и вместе с тем испытывала невероятный восторг. Здравый смысл подсказывал, что ей надо бежать отсюда, но она не могла вынести мысли о том, что бал закончился и двери в будущее закрылись перед ней. А еще ей хотелось, чтобы Алекос снова ее поцеловал.

Алекос достал из маленького холодильника бутылку шампанского и показал ее Иоланте.

— Мне кажется, это подойдет, как вы думаете?

— Думаю, да. — Она пробовала шампанское всего несколько раз в жизни.

Алекос откупорил бутылку и наполнил два бокала. Один он протянул Иоланте, и она взяла его онемевшими пальцами.

— Спасибо, — шепнула она и выпила. Пузырьки ударили ей в нос, она закашлялась и засмеялась. — Извините. Я, наверно, никогда не привыкну пить шампанское.

— Неопытна в этом, как и во всем остальном.

Что-то в его тоне заставило ее почувствовать себя задетой.

— Что же я могу сделать, если я, действительно, неопытна.

— Я все понимаю.

Заметив, как он прищурился и сжал губы, Иоланта подняла голову.

— В чем дело? — неуверенно спросила она. — Почему вы так на меня смотрите?

— Потому что вы не должны быть здесь, — ответил Алекос, и его резкие, безжалостные слова подтвердили ее опасения. — Я не должен был просить вас сюда подняться. Иоланта, вы не понимаете, во что ввязываетесь.

По телу Иоланты побежала дрожь, но, к своему удивлению, она узнала в ней скорее восторг, чем страх. Ей хватило смелости спросить:

— А что, если понимаю?

Алекос шагнул ближе к ней.

— В самом деле? — произнес он тихо, и Иоланта не смогла понять, что это — угроза или приглашение. Возможно, и то, и другое.

Но, по правде сказать, Иоланта многого не знала. Да, она знала, что такое секс… в общих чертах. Но желание, которое она испытывала, оказалось для нее чем-то совершенно новым. И пьянящим. Иоланта не могла уйти. Особенно теперь, когда Алекос предлагал ей заглянуть в новый, завораживающий мир. В мир, о котором она только грезила и читала в книгах. Ей хотелось поцелуев, но даже при всей своей невинности Иоланта понимала откровенный смысл взглядов Алекоса и знала, что он хочет гораздо большего, чем поцелуй.

Ну и что? Всю свою оставшуюся жизнь она будет скована кандалами долга. Так почему бы не позволить себе одну ночь удовольствий… а может быть, за ней последуют другие? Внезапно перед Иолантой блеснул свет головокружительной надежды. Алекос ведь тоже мог оказаться для нее подходящим мужем. Почему бы и нет?

Почему это не может стать началом ее взрослой жизни?

Она взглянула в его горящие глаза если не бесстрашно, то, по крайней мере, решительно, но вздрогнула, когда он протянул руку и погладил ее по щеке.

— Какая нежная, — пробормотал он. Казалось, он охвачен тем же чувством, что и она, и хочет этого не меньше нее. Хочет, чтобы все произошло. Это пугало и вместе с тем приводило в восторг.

— Поцелуйте меня, — шепнула она.

Алекос колебался, его пальцы замерли у нее на щеке.

— То, что я невинна, не имеет никакого значения, — сердито бросила она. — Я не хочу быть невинной и наивной. Я хочу чувствовать, хочу жить, хочу знать. Хочу быть желанной.

— Ты желанна, — прерывистым шепотом подтвердил Алекос и притянул Иоланту к себе.

Иоланта упивалась его прикосновениями, все ее чувства ожили, она вздрогнула, когда его руки стали ласкать ее тело, разжигая огонь и неутолимую жажду. Рука Алекоса обхватила ее грудь, и это было для нее как удар током. Она даже не представляла, что может чувствовать такое. Так хотеть!

Ее руки скользнули вниз по его рубашке, ладони ласкали его упругие мышцы под белоснежным хрустящим хлопком. Алекос со стоном оторвался от ее рта.

— Иоланта, вы должны уйти. Сейчас же, — неровным, срывающимся голосом произнес он.

Иоланта понимала, что ступает на скользкий путь, где не будет дороги назад. Но она и не хотела возвращаться назад.

— Позвольте мне остаться, — прошептала она и прижала ладони к его груди, чтобы почувствовать удары его сердца. — Пожалуйста.

Алекос посмотрел на нее, и его дыхание сделалось прерывистым.

— Вы понимаете, о чем просите?

— Я не настолько наивна. Не совсем. — Она понимала: если Алекос лишит ее невинности, это погубит ее в глазах других мужчин. Но ее сердце настойчиво твердило, что это ее шанс, и она должна им воспользоваться.

— Мы не можем… — начал Алекос, но Иоланта перебила его:

— Мы можем.

Поднявшись на цыпочки, она скользнула губами по его губам легким поцелуем, от которого все тело Алекоса содрогнулось. Он стал целовать ее в ответ и, обхватив руками бедра Иоланты, прижал к своей возбужденной плоти.

Иоланта с восторгом прижалась к нему, наслаждаясь сознанием того, как сильно он хочет ее. Ее разум затуманился желанием, и она с легкостью заглушила тихий голос рассудка, умолявший ее одуматься, понять, что она совершает ошибку. Между ней и Алекосом возникла особая связь. Иоланта чувствовала это и знала, что Алекос переживает то же самое.

— Ну, если ты уверена… — пробормотал он, и в ответ она только еще крепче прижалась к нему.

Алекос ничего не соображал. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь так хотел женщину. Так сильно, что все доводы разума, все его самообладание куда-то исчезли. Дрожащей рукой Алекос расстегнул молнию на ее платье.

Блестящий белоснежный, как на свадебном платье, атлас соскользнул вниз, открыв ее прекрасное нежное тело. Алекос медленно выдохнул, окидывая ее с головы до ног восхищенным взглядом.

— Ты восхитительна.

Щеки Иоланты порозовели, но она не пыталась прикрыться. Он взял ее за руку, и Иоланта перешагнула атласную пену, тихо шуршавшую вокруг ее стройных ног. Ее руки легли Алекосу на грудь, дрожащие пальцы начали расстегивать пуговицы рубашки, прелестные брови сосредоточенно нахмурились. С нетерпеливым вздохом Алекос отвел ее руки в сторону и, быстрым движением скинув рубашку, отшвырнул ее.

Иоланта улыбнулась, ее глаза заблестели, когда она погладила его голую грудь, слегка взъерошив жесткие волоски.

— Это ты восхитителен, — сказала она, и Алекос засмеялся хриплым смехом.

— Мне еще никогда такого не говорили.

— И напрасно. — Ее нежные руки продолжили гладить его грудь и торс, постепенно спускаясь вниз. Но, добравшись до ремня на брюках, она робко остановилась. — Ты такой красивый, Алекос.

— Пойдем в постель. — Даже сквозь пелену страсти Алекос увидел, как в глазах Иоланты мелькнула неуверенность. Но потом она с готовностью и даже с гордостью пошла с ним, плавно покачивая бедрами.

Он должен это прекратить. Алекос понимал, что должен остановиться, прежде чем причинит ей боль. Но Иоланта посмотрела на него, и он увидел в ее глазах согласие, призыв и надежду. Подавив стон, он взял ее за руку и повел в спальню.

Иоланта даже не заметила, когда он успел раздеться, и теперь ощущала на своем теле прикосновение твердых мускулов его груди, жестких волос на ногах и — что самое волнующее — настойчивое прикосновение его набухшего мужского естества.

Иоланта выгнулась к нему и резко втянула воздух, потому что руки Алекоса скользнули по самым интимным местам ее тела. Никто и никогда не дотрагивался до них, но, когда его рука легла у нее между ног, она ощутила, как ее накрывает волна наслаждения.

— Тебе нравится? — хриплым голосом спросил он.

— Да. — Иоланта уткнулась лицом в его шею, смущенная собственной реакцией. Алекос продолжал ласкать ее с уверенностью опытного любовника, и вскоре ее ноги раздвинулись, а бедра подались вперед навстречу наслаждению, которое он дарил ей.

Когда Иоланта достигла сияющей вершины блаженства и все ее тело содрогнулось, Алекос лег сверху. Черты его лица обострились, возбужденная плоть упиралась в ее бедра.

— Иоланта…

— Да.

Его первое осторожное вторжение чуть не заставило ее вскрикнуть. Иоланта застыла от незнакомого ощущения.

Алекос замер, он ждал, пока она привыкнет чувствовать его внутри.

— Тебе больно?

— Все в порядке. — Иоланта глубоко вздохнула, прислушиваясь к своим ощущениям. — Мне хорошо. — Ей действительно было хорошо, даже очень хорошо. Она полностью отдалась этому новому странному состоянию, инстинктивно понимая, что переступила черту и уже никогда не вернется назад. Она больше не невинна.

Потом Алекос начал двигаться внутри ее, и все мысли улетучились из ее головы. Иоланта начала двигаться с ним в такт, и наслаждение снова стало нарастать, все сильнее и сильнее, пока она не вскрикнула, с силой вцепившись в его плечи.

Алекос застонал, его тело содрогнулось, и он уткнулся в нежный изгиб ее шеи. Иоланта закрыла глаза и полностью отдалась блаженству.

Алекос перевернулся на спину и закрыл лицо рукой, когда последняя волна оргазма прокатилась по его телу. Что он наделал?

О чем он думал, лишая Иоланту девственности? Он даже не позаботился о том, чтобы надеть презерватив. Единственное, чем он мог объяснить произошедшее, — это приступ безумия, в плену которого он находился в течение всего вечера. И вот теперь, когда его тело в конце концов насытилось, мозг осознал ужасающие последствия его действий, и переполнявшая его похоть сменилась стыдом и сожалением.

Он взял у Иоланты то, на что не имел никакого права. И не важно, что они были заодно, что оба хотели этого. Вся вина лежала на нем.

Алекос опустил руку и взглянул на Иоланту. Она лежала на спине, ее лицо раскраснелось, на щеке темнела влажная прядь иссиня-черных волос. Ее глаза были закрыты, но тут же открылись, как будто она почувствовала его внимательный взгляд. Встретившись с ним глазами, Иоланта прикусила губу.

— Мне жаль, — тихо произнес Алекос. Иоланта вздрогнула.

— Жаль? — повторила она дрожащим голосом. — Чего?

Алекос тяжело вздохнул.

— Я не должен был этого делать. Я один во всем виноват.

Ее глаза вспыхнули.

— А мое мнение что-нибудь значит?

Он устало улыбнулся, тронутый тем, что она обнаружила присутствие духа.

— Возможно, но ты молода…

— Хватит твердить мне, что я молода. — Иоланта села и, потянув на себя смятую простыню, прикрыла грудь. Ее темные волосы рассыпались по плечам, и, хотя ее глаза все еще сверкали, губы дрожали. — Мне двадцать лет.

На шесть лет меньше, чем Алекосу. Он почувствовал укол жалости, смешанный с постыдным раздражением. Ему не хотелось видеть ее слезы.

— Я ни о чем не жалею, — запальчиво бросила она. — Может быть, мы поторопили события, но это не изменит того, что я чувствую.

Алекос замер, внутри все похолодело.

— Ты чувствуешь? — переспросил он равнодушным тоном.

— Да… — Пальцы Иоланты крепче сжали простыню. — Алекос, мы… между нами возникла связь. — Она кивнула в сторону еще неостывшей постели. — Это же очевидно.

— Сексуальная связь, — холодно пояснил он. Иоланта нахмурилась.

— Да, но… это ведь не все, верно? — Подняв на него глаза, она снова прикусила губу, и Алекос с трудом сдержал стон от той неуверенности, которую увидел в них. Невинность и искренность, так привлекавшие его всего несколько часов назад, теперь вызывали раздражение. Хотя чего он ждал? Иоланта не отличает секс от любви. Да и как может быть иначе, учитывая ее неопытность?

Самое лучшее… единственное, что он мог сделать, — это держаться с ней холодно. Безжалостно. Не допустить, чтобы в ее душе зародилась даже искорка надежды.

Алекос встал с постели, взял свои брюки и, стоя к Иоланте спиной, спокойно произнес:

— Это все, Иоланта. Мы почувствовали друг к другу физическое влечение. У нас был секс. И только.

Она всхлипнула, и он закрыл глаза, снова ощутив едкую горечь сожаления. Она снова всхлипнула.

Взяв в руки рубашку, Алекос повернулся к Иоланте лицом. Пока он одевался, она взяла себя в руки и теперь сидела с высоко поднятой головой, прижимая к груди простыню.

— Я вижу. — Несмотря на дрожь в голосе, Иоланта говорила с достоинством, и Алекос невольно почувствовал уважение к ней. — Значит, вот как? Ты лишил меня девственности и теперь выгоняешь за дверь.

— Ты сама это предложила, — заметил он.

— А ты принял это предложение, если не ошибаюсь. — Ее прелестное лицо исказила презрительная гримаса, и это больно задело его. — Я и вправду совсем глупая, да? Я думала… я думала… — Иоланта с грустью покачала головой.

— Прости, — виновато произнес Алекос.

— Я знала, что делала. — Она засмеялась резким высоким смехом. — Я подумала, что ты можешь оказаться подходящим мужем, и отец бы тебя одобрил. Но, похоже, тебе даже думать об этом противно. Я права?

— Мне вовсе не противно.

— Нет? Но ты хочешь, чтобы я как можно скорее исчезла отсюда. Может, я и неопытна, но это я в состоянии понять.

— Я… — Он вдруг пришел в замешательство, перестав понимать, чего хочет. Но причинять боль этой прелестной молодой женщине он точно не хотел.

— Не волнуйся, — прервала его задумчивость Иоланта. — Дай мне одеться, и я уйду.

— Мне жаль, что я ввел тебя в заблуждение, — с сожалением произнес Алекос. — Ты очень красивая, ты очаровательна, Иоланта. Весь вечер я чувствовал себя околдованным. Уверен, что тебе ничего не стоит заманить любого мужчину…

— Пожалуйста, избавь меня от подобных рассуждений, — холодно прервала его Иоланта. — Я никого не желаю заманивать.

— Извини, я неправильно выразился.

— Ты только и делаешь, что извиняешься. — Иоланта встала с кровати, завернувшись в простыню. Ее щеки пылали.

— Ты права. Я не должен был приглашать тебя сюда и уж точно не должен был ложиться с тобой в постель. — Алекос глубоко вздохнул. — Мы даже не предохранялись.

На секунду глаза Иоланты расширились от ужаса, но потом ее лицо просветлело.

— Даже я знаю, что очень трудно забеременеть с первого раза.

— Но все же возможно.

Ее пальцы крепче сжали простыню, она вскинула голову и посмотрела на него прищуренными глазами.

— И что ты будешь делать, если окажется, что я беременна?

Алекос колебался.

— Я готов нести ответственность.

— А именно?

Его губы сжались в твердую линию.

— Об этом мы поговорим потом, если понадобится.

— Звучит обнадеживающе.

Она вышла из спальни, чуть не наступив на край простыни. Алекос смотрел, как она идет, со смешанным чувством досады и сожаления. Он не мог понять, почему потерял контроль над собой. Что в ней такого? Может быть, все дело в слишком долгом воздержании? Алекос уже несколько месяцев не встречался с женщинами. Пока он не находил другого объяснения своему безрассудству.

Когда он вышел в гостиную, Иоланта стояла, повернувшись к нему спиной, и пыталась застегнуть бюстгальтер.

— Позволь, я помогу…

— Нет. — Ее голос дрогнул, она сделала глубокий вдох. — Лучшее, что ты можешь сделать, — это подождать в спальне, пока я не уйду отсюда. — Еще один вздох. — Пожалуйста. — Она надела платье и с трудом застегнула молнию до половины.

— Я не хочу, чтобы мы расстались так.

— Но хочешь, чтобы я ушла.

На секунду Алекос задумался: что, если поступить иначе? Оставить ее здесь. Познакомиться с ней по-настоящему. Возможно, даже жениться. Но потом он подумал о возможных эмоциональных рисках и отверг эту возможность.

— Иоланта, прошу тебя. Позволь хотя бы отвезти тебя домой.

— Внизу меня ждет отец. — Из ее груди вырвался резкий дрожащий смех. — И, можешь мне поверить, я не хочу, чтобы он узнал, где я была.

— Ты… у тебя будут неприятности? — глухо спросил Алекос. В конце концов, на дворе двадцать первый век. Разве секс для двадцатилетней женщины — такой страшный позор? Для двадцатилетней девственницы, которая сказала ему, что отец собирается выдать ее замуж.

Алекос закрыл глаза от стыда и сожаления. О чем он, черт возьми, думал? Он должен что-то для нее сделать.

— Иоланта, пожалуйста, позволь мне помочь.

— Как? — гневно спросила она, но прежде, чем Алекос ответил, из коридора до него донеслись голоса. Потом, к его невероятному удивлению, дверь его сьюта распахнулась. Он недоуменно моргнул, увидев человека, с которым танцевала Иоланта, а у него за спиной своего злейшего врага, Талоса Петракиса.

— Какого черта?.. — начал Алекос, но договорить ему не удалось, потому что в номер ворвались крепкие телохранители Петракиса и, мигом скрутив его, заломили ему руки за спину.

— Папа!

Алекос с ужасом увидел, как Иоланта, протянув вперед руки, бросилась к отцу.

— Иоланта, встань ко мне за спину, — низким голосом произнес Петракис, но Алекос не слышал больше ни слова из того, что он говорил. Папа? Петракис отец Иоланты? — Разберитесь с ним, — бросил Петракис, кивнув в его сторону.

Охранники поволокли его к двери. Алекос попытался сопротивляться, но тут же получил ощутимый удар локтем в живот.

— Я больше не наивный мальчик-студент! — выкрикнул он, продолжая бороться с двумя дюжими головорезами. — Ты не можешь так обращаться со мной, Петракис…

Петракис не удостоил его даже взглядом.

— Иоланта, — сказал он, обняв дочь рукой. — Идем со мной.

Последнее, что видел Алекос, — это бледное лицо Иоланты, когда отец уводил ее прочь.