Одиннадцатый цикл

Киан Ардалан (2022)

Утренний колокол звонит о рождении дитя Верховного Божества. Его Семя, чистый лист, чей долг — уничтожить Зло. Сгущающийся туман Ниф наполняет земли страхом. Гниль разъедает тела, а Свидетели молятся, чтобы не стать Забвенными. Четверым смертным предстоит сыграть роль в судьбе Минитрии. Девушка с даром исцеления, которую клеймят ведьмой. Беженец, чье племя люди считают врагами. Нефилим, мечущийся между долгом и милосердием. И женщина-воин, бросающая вызов смерти. Что же предстоит уничтожить Семени, если каждый человек противоречив и волен породить и зло, и добро? Что ж, люди научат его Воле и Состраданию, Ярости и Страху. И Надежде. «Этот роман отвечает всем требованиям гримдаркового шедевра. Потрясающее достижение, утвердившее автора в качестве одного из самых интересных новых голосов в фэнтези». — GRIMDARK MAGAZINE «Если вы устали от того, что в фэнтезийных книгах вас кормят с ложечки одними и теми же предсказуемыми тропами, эта книга должна стать вашим следующим фаворитом». — Out Of This World SFF «Это максимально мрачный роман во всех смыслах этого слова. Каждый важный герой будет страдать! Вас будут испытывать на прочность, толкать и тянуть, а в некоторых случаях заталкивать в темные места, в которые вы никогда не ожидали попасть». — Under The Radar SFF «Книга прекрасна, она захватывает дух, она многих заставит говорить и думать даже после прочтения последнего абзаца». — Escapist «Поклонники “Берсерка” и Dark Souls, это захватывающее эпическое гримдарк фэнтези написано для нас». — Петрик Лео/Novel Notions «По пути вас ждет выдающееся мироустройство, эгоистичные боги, волшебные существа, рожденные из кошмаров, и один из лучших новых писателей». — Out of This World Reviews «Мрачная и кровавая книга, но в то же время чувствительная и с глубиной характеров, которую редко получается достичь. Она не похожа ни на одну другую. Автор — новый принц гримдарка, и он вступил на сцену с триумфом». — Шона Лоулесс «История о том, как узнаваемые герои пытаются найти свое место в откровенно лавкрафтианском мире и вступают в конфликт с институтами, которые были созданы самыми Старшими богами. Институтами, которые призваны служить не человечеству, а загадочным целям Старейшин». — Замиль Ахтар

Глава четвертая

ЭРЕФИЭЛЬ

Первую после людей расу породила Сэльсидон, привнеся в мир зерубов — сущностей с человеческим телом и звериной головой. Им, как детям первого Семени, было даровано право жить близ богов на утесе. Зерубы довольно редко удостаивают визитом мир смертных. От союза благословенного зеруба и человека рождается нефилим: наполовину зверь, наполовину смертный.

— «Постичь Минитрию. Бесконечное начинание», Калгаци Ленчин

Я привалился на подоконник, потирая переносицу.

— Ты же сказал, что от нее не будет проблем!

Как мне на этот раз целовать Джейсона Фемура в зад, чтобы выкрутиться? Мать бы разразилась очередной тирадой о том, что удивляться нечему, раз принимаю на службу «безродных дворняг».

Мой кабинет кипами заваливали документы, неподписанные предложения об обмене ресурсами и просьбы отрядить солдат. Под слоем развернутых свитков лежала карта Седого холма, над которой я просидел не одну бессонную ночь. В кабинете с трудом развернешься, но он служит мне добром: по правой и левой стене высились шкафы для бумаг, а посередине стоял простой письменный стол.

Лейтенант Хендрикс с досадой в глазах свел брови.

— Она отличный солдат! Надежная, верная, сильная — и с запалом. Ты сам видел ее в бою! Какой огонь, Эрефиэль!

Его густая щетка усов оживленно, пылко шевелилась, как и все лицо в мелких морщинках. На почти пятом десятке лейтенант обладал исключительно острым и проницательным умом, не имеющим равных, пусть и уступал молодым в быстроте и свирепости — из-за брюшка.

— В ее запале и проблема. Джейсону Фемуру наплевать, какая она в бою! Надо же было не поладить именно с его сыном… Папаша потребует суровой кары.

Хендрикс взвешивал возможности.

— Гм, но ведь это не первенец, а четвертый…

— Пятый.

Он кивнул.

— Пятый сын. Может, отец проявит снисхождение.

Я с горькой усмешкой помотал головой: Джейсон Фемур — и проявит снисхождение! Для него простить такую пощечину — все равно что открыто расписаться в своей немощи.

— Ты не понимаешь. До сына ему и дела нет. А вот до своего имени, которое Нора попрала, — напротив. Она, можно сказать, подняла руку на самого отца.

Тут нас прервал стук в дверь.

— Войдите, — отозвался я, опираясь о деревянный стол пальцами.

На пороге возникла вооруженная девушка с забранными в пучок темными волосами. Ее приятные скромные черты искажало возмущение. Нора поникла и не смотрела нам в глаза — точь-в‑точь малое дитя перед отповедью.

— Оставьте нас, — приказал я Хендриксу.

На выходе он рукой в перчатке сжал Норе плечо и что-то шепнул на ухо.

— Лейтенант!

Хлопнул ее напоследок по спине, закрыл дверь.

Я устремил на Нору протяжный взгляд. Все тянулись, тянулись секунды. Было видно, как стыд в ней борется с гордыней — и пока не ясно, кто кого теснит.

Висело молчание, и лишь гомон солдатских голосов со двора его разгонял. Нетрудно догадаться, из-за чего шумиха. Нора мялась, не решаясь заговорить первой.

— Что скажешь в свое оправдание? — подтолкнул я разговор.

— Он сказал, чтобы я перед ними всеми ноги раздвинула!

Слова слетели с ее языка так, будто их заранее готовили к залпу. Едва она открыла рот, я уже поднял ладонь.

— Ты унизила и покалечила отпрыска одного из самых влиятельных дворян Клерии. Того, кто приходится ближайшим советником королю Астону. Самосуд я не потерплю, даже если Кэссиди к тебе лез.

Нора напряглась и с суровой миной вздернула подбородок. Если прежде ее стыд выдавали красноречивые морщинки на лице, то теперь они полностью разгладились.

— А вдруг он бы попытался меня изнасиловать?

— Тогда следовало бы доложить мне, — вздохнул я.

Сам не верю, что говорю и что подразумевают мои слова. Но это будет меньшее из двух зол.

— В прошлый раз, когда я пожаловалась, вы его только отчитали. Он не унялся.

Нора права. Будь по-моему, Кэссиди бы ни за что не получил места в гарнизоне. Тошно было наблюдать, как в битве он прячется за спинами гибнущих товарищей. Даже вспоминать мерзко.

— С обычным солдатом я бы не церемонился, но сейчас у меня связаны руки. Его направили ко мне приказом свыше.

— Выходит, пусть он и дальше ко мне пристает? Дальше тычет в меня отростком? Дальше измывается, а мне ничего не делать? — Она говорила твердо, с холодной сталью в голосе.

Я испустил тяжкий, полный сожаления вздох. Нора и вправду доблестный воин: она с нечеловеческим рвением стремглав ныряет в битву, увлекая за собой всех остальных. Такие солдаты мне очень нужны, но, если к делу примешивается политика, я бессилен.

— Нора Дэмиель Роусом, я перевожу тебя к другому командиру. А до тех пор поезжай домой. За тобой пришлют.

На этих словах ее самообладание дало трещину. Глаза расширились, в голос вплелся страх:

— Нет!

По моему пристальному взгляду она явно поняла, что не совладала с чувствами, и обуздала себя.

— Умоляю, не надо. Я приношу извинения. Можно ведь как-то иначе.

— Извини, Нора. — Я помотал головой. — Это лучший выход. Фемуры захотят тебя распять, и нужно бить на упреждение. Если переведу тебя, возможно, они успокоятся. И больше не придется терпеть выходки Кэссиди.

— А дальше-то что?! — вспылила она. Терять ей уже было нечего. — Вещи таскать? Доблестная тягловая единица — так, что ли? Или караулить поселение акар? — Нора сплюнула. Каким ядом было проникнуто это «акар».

Я посмотрел на плевок под ногами и с прохладцей перевел взгляд на нее.

— С акарами сражаются и в других ротах.

— Но вы командуете только этой, — парировала Нора, на этот раз непоколебимо. Перевод был для нее сродни разжалованию. Вполне понятно.

— Как, по-твоему, если останешься, Кэссиди будет еще приставать?

Она на минуту задумалась.

— После сегодняшнего? Вряд ли.

Я хмыкнул. И впрямь, поразительный душевный огонь — пусть и доставляет мне головную боль…

— Возможно. А вот его отец точно не успокоится.

Она помялась.

— А как же ваш отец? — Ее голос дрогнул. — Белого Ястреба знают и чтут все. Может быть, он…

— Давай-ка проясним. — Я прижег ее взглядом и приблизился, вбивая каблуки в пол. — Ты, безвестная девица из глуши, не вытерпела укол от молодого дворянина и сломала ему руку. Теперь я, Эрефиэль Нумьяна, отпрыск Белого Ястреба и госпожи Имри, сломя голову понесусь к отцу на утес Морниар, чтобы он махнул волшебной палочкой и ты дальше играла в войнушку?!

Я смотрел на нее сверху вниз, тяжко дыша. Мой голос с каждым словом возрастал, распалялся; от ярости я утратил привычную лаконичность фраз.

Ее веки чуть дрогнули — от испуга. Я вдруг понял, что надвинулся слишком близко и своим резким дыханием обжигаю ей щеки.

Нельзя командиру позволять себе такие выходки. До чего безобразная сцена… Я взял себя в руки и отошел к столу.

— Вы… в конюшне вы велели мне зайти, — мягко напомнила Нора.

Я повернулся. Она опять смотрела в пол.

— Забудь. Мне доложили, что в Роще грез замечены акары. Я хотел, чтобы ты это проверила, раз твой дом все равно в той стороне.

— Я готова!

— Нет, я отряжу других. Отправляйся к родным.

Мой гнев иссяк, слова больше не обжигали. Я вновь оперся о стол лицом к окну, слыша за спиной, как униженная Нора выходит и закрывает за собой дверь.

С «безродными дворнягами» и правда пора кончать.