Случай из практики. Цветок пустыни

Кира Измайлова, 2019

Караванная тропа вьется по пустыне, и так же закручивается воронка урагана, грозящего унести дракона Вейриша в неведомые земли или вовсе погубить. Но пока в Адмаре все спокойно… Хотя о каком спокойствии для дракона может идти речь, если рядом с ним Фергия Нарен? Остановить ее невозможно! Фергия не может не спасать, она оживляет всё и всех вокруг себя, даже тех, кого, казалось бы, невозможно разбудить. И Вейриш, ее невольный помощник, тоже вошел во вкус. Вместе любое дело по плечу: и отыскать пропавшего сына рашудана, и спасти дочь великого Золотого Змея, угодившую в ловушку, а главное – найти способ освободить дракона от проклятия. И никакие духи пустыни их не остановят!

Глава 3

Придворные чародеи, как и следовало ожидать, вовсе не обрадовались визиту заморской коллеги, которая к тому же вдруг начисто лишилась хорошихманер.

— Что это у нас здесь такое, шоданы? — весело спросила Фергия, когда после долгих переговоров Даллаля с начальником порта Шанналем и моего ручательства ее все-таки допустили на мыс, где собрался весь цвет адмарского волшебства.

В глазах рябило от ярких кафтанов, сияли кипенно-белые тарбаны, перевитые черными с золотыми письменами лентами — символом здешней магической гильдии. Лица, правда, были сплошь недовольными, и на Фергию маги подчеркнуто не обращали внимания. Кое-кто даже отошел подальше, брезгливо подобрав полы одеяния.

— А, вижу, — сказала Фергия, не дождавшись ответа, и сощурилась на сверкающую в солнечных лучах воду. — Одна галера лежит на скалах поперек входа в гавань, а вторая — прямо на ней, так? Экая замысловатая конструкция!

— Ныряльщики сказали так, — согласился Шанналь.

— Как это вышло, не знаешь, шодан?

— Они спешили укрыться от бури, — ответил он. — На первой был опытный штурман, я знал его, и он решил рискнуть и пройти в гавань без лоцмана. По высокой воде сумел бы… Но увы! Те немногие, которым повезло выплыть, говорят, галера миновала горло залива и уже была близка к спасению, но ее вдруг закружило, будто невесть откуда появился водоворот! Штурман успел бы выправить курс, он бывал и не в таких переделках, но…

— Вторая галера решила проскочить следом и… гм… догнала первую? — подсказала Фергия.

— Именно так, — нехотя ответил Шанналь.

Ему не хотелось общаться с чужестранной колдуньей, но, с другой стороны, избавиться от препятствия было необходимо, и как можно скорее. Придворные же маги привыкли действовать вдумчиво, неторопливо, величественно, изрядно играя на публику, чтобы простые смертные, не приведи боги, не подумали, будто колдовское ремесло слишком легко дается. Чего доброго, рашудан тоже так решит и перестанет щедро осыпать своих чародеев милостями и драгоценными дарами…

Но порой нет времени ждать, покуда эти почтенные шоданы насладятся осознанием собственного достоинства и величия, проведут все мыслимые и немыслимые ритуалы, настоящие и выдуманные, и Шанналь прекрасно это понимал. Конечно, ситуация пока еще была не критической, но еще немного, и возмущение хозяев запертых в гавани кораблей достигнет предела. Нет, самого Шанналя оно едва коснется — никто не пожелает портить отношения с начальником порта, понимая к тому же, что от него сейчас мало что зависит, — но скандал все равно выйдет громкий. А уж когда подойдут разбросанные бурей, но уцелевшие корабли, которым необходим ремонт, у которых на борту вполне могут оказаться раненые… Положим, раненых можно перевезти в порт на лодках или послать лекарей оказывать помощь на месте, но что, если корабль едва держится на плаву и вот-вот пойдет ко дну с грузом вместе?

Нет, расчистить вход в гавань нужно как можно скорее! И в таких случаях все средства хороши…

— Верхнюю мы пытались сдвинуть буксиром и оттащить подальше, — сказал Шанналь, — чтобы хоть бы легкие суда могли пройти. Не вышло — она слишком тяжело нагружена. Наверно, придется поднимать по частям, если многоуважаемые чародеи соблаговолят разбить корпуса на дне морском. Вернее, кое-что и само всплывет, но…

— Наваш-шодан будет в ужасе, — покачала головой Фергия, а я только диву дался: когда она успела узнать имя торговца в лиловом тарбане? Вроде бы оно прозвучало в разговоре, но я его не уловил. — Такая хорошая галера, быстроходная, совсем новая, ей и трех лет нет… Подумаешь, борт пробит и мачта потерялась? Поднять судно и починить всяко выйдет дешевле, чем построить новую, не так ли, шоданы?

— Да уж, это сломавшую ногу лошадь лучше прирезать — все равно не поскачет, как прежде, если только ее не вылечит чародей, — не преминул сказать Даллаль. — А корабль могут залатать и обычные люди.

— О, видел бы ты, шодан, на каких чудовищных посудинах порой выходят в море северяне! — тут же подхватила она. — На иной лодке живого места не сыщешь, сплошь латки, однако не тонут же, а очень даже весело бороздят волны! Кое-какие передают из поколения в поколения со словами: «Гляди, киль вытесал твой прадед, уключину вырезал дед, мачту, неведомо какую по счету, поставил отец, парус соткала бабка, залатала мать, веревки плели все женщины в семье… Ну а если тебе нужны весла по руке — поди и сделай сам!»

— Хороший подход, шади, — Даллаль подкрутил ус и зыркнул в сторону Шанналя, словно чуял возможного соперника. — Мне нравится.

Впрочем, тот был лет на десять старше коллеги, и сомнительные прелести Фергии его совершенно не занимали. Он, я бы сказал, не чаял избавиться от всех магов скопом, и чем скорее, тем лучше.

— Это никак не выйдет! — каркнул вдруг один из придворных чародеев.

Небольшого росточка, с кожей цвета крепкого ойфа, сморщенный, он ухитрялся смотреть на всех свысока. На всех, кроме Фергии: она вдруг опустилась на одно колено.

— Невежливо разговаривать, когда собеседник видит только мою грудь, — непосредственно пояснила она. — Я привыкла общаться лицом к лицу, но вряд ли нам удастся удобно рассесться на этих камнях, поэтому я, как самая младшая из всех вас, потерплю неудобство.

Я мог бы сказать, что Фергия себе льстит: природа, конечно, оделила ее чуть более щедро, нежели Флоссию, но в адмарском мужском наряде волшебница легко сошла бы за юношу, если бы помалкивала — голос не спутаешь. Но, возможно, она вовсе не имела в виду те части тела, которые поэты любят сравнивать со спелыми дынями, крепкими яблоками, сочными гарнами и прочими дарами природы, а просто обозначила высоту? Не говорить же уважаемому магу: «Ты мне в подмышку дышишь»!

Даллаль, посмотрев на нее, присел на корточки по-бардазински: кочевники могут просидеть так немыслимо долго, а у меня ноги не выдержат, привычки нет. Ну ничего, я могу и на камне пристроиться.

— Почему же невозможно задуманное мной, почтенный шодан? — спросила Фергия. — Прости, не имею чести знать твоего имени, нас не представили…

— Перед тобой Руммаль одда Лурра инна Саммаль, женщина, — сурово произнес маг помоложе. — Обращайся к нему почтительно!

— Куда уж почтительнее? — удивилась Фергия. — К слову, почтенный шодан, а некто Уммаль тебе не родственник? «Инна», если я ничего не путаю, означает «внук», так вот, выходит, он назвался внуком Руммаля. Да и на лицо вы похожи…

Я присмотрелся — и правда! Но ведь Уммаль, когда говорил о пророчестве, упомянул, что его знал и отец, и дед… Почему же этот почтенный волшебник никак не отреагировал на нас с Фергией? Может, он просто не знает, что я — дракон? Крылатый, как сказано в пророчестве? Вполне вероятно! Я ведь не вращаюсь в высшем свете, как сказали бы в Арастене, не приближен ко двору рашудана — что я там позабыл? Живу спокойно, мало с кем общаюсь, да и то по большей части с простым людом…

Кудесник Уммаль с базара — совсем дряхлый на вид, а Руммаль всяко старше внука. Ему тоже на вид лет сто, а на самом деле — наверняка больше, он же волшебник. Конечно, он моложе меня, мы даже не знакомы, но неужели до него никогда не доходили слухи обо мне? Или тем, кто живет во дворце, попросту нет дела до сплетен черни? Обо мне ведь не кричат на каждом углу, если и обсуждают, то потихоньку… Даже обидно как-то! С другой стороны, зачем рашудану знать обо мне? Решит еще привлечь к какой-нибудь бессмысленной войне, магов пришлет, придется или сражаться с ними, или улетать глухой ночью, захватив самое ценное — Аю.

А может, Руммаль что-то и знает, только помалкивает из тех же соображений: кто знает, что может начудить рашудан, представив себя верхом на боевом драконе, повергающем в страх и трепет врагов? Но прежде чем побеждать кого-то, дракона сперва предстоит оседлать, а прежде того — изловить, и кому придется этим заниматься? Правильно, магам! Сомневаюсь, что их тянуло на подобные авантюры, следовательно, они помалкивали.

Ну а в пророчество Руммаль мог вообще не верить. Даже странно, что пересказал сыну, а тот — Уммалю. Впрочем, последний прав: с годами слова предсказаний теряют смысл, им перестают придавать значение… покуда они не сбудутся, а семейный обычай есть семейный обычай. Какой вред от пары ничего не значащих фраз? Верно, никакого, зато совесть перед предками чиста.

— Ты об этом паршивце, забывшем родство? — скривился старик, переварив слова Фергии. — Он все так же возится с бедняками и заливает вином мысли о том, что мог бы возвыситься, мог когда-нибудь сменить меня при дворе рашудана, да живет он вечно?

— Если это тот самый Уммаль, который без боли выдирает зубы всем желающим, то мы говорим об одном и том же человеке, — кивнула Фергия.

— Позор на мои седины… — Руммаль прижал ладонь ко лбу.

— Ты же лысый, шодан, — сказала Фергия прежде, чем я успел ее пнуть. — Это у вас семейное, похоже.

— Позор на мою лысину! — вспылил маг. — Говори, что хотела, женщина, и иди прочь, не мешай думать!

— Пф, много вы надумали… — Фергии надоело стоять коленопреклоненной, и она села на пятки. — Почему вы, могущественные чародеи, не можете вытащить корабли целыми? Если взяться всем вместе…

— Они разломятся, — мрачно сказал Шанналь. — Галеры груженые, вдобавок набрали воды. Незачем и пытаться — только силы зря тратить… Верно я говорю, Руммаль-шодан?

Тот кивнул.

— И только-то? — удивилась Фергия. — Я знаю, как вытащить корабли сравнительно целыми. Понятно, что главное — освободить горло залива, но владельцы галер ведь обрадуются, если получат свою собственность назад, правда, Шанналь-шодан? Я слышала, там и товар такой, что вряд ли испортился за пару суток в воде, особенно если его как следует упаковали. Впрочем, это уже не мое дело.

— А какое тебе вообще дело до того, как скоро освободится гавань? — догадался спросить начальник порта.

— У меня имеется корыстный интерес. — Фергия кивнула на шхуну, которую наконец-то отпутали от стальвийского корабля. — Груз портится. Если что, Шанналь-шодан, все пошлины уплачены, как полагается, можешь спросить капитана и проверить записи в своих книгах!

— Гм… — Он погладил короткую бородку, в которой светилась ранняя седина. — Допустим… Но я не могу позволить тебе, шади, творить, что вздумается. Может, вместо того чтобы спасти утонувшие галеры, ты поднимешь шторм и утопишь остальные корабли, а то и учинишь что-нибудь похуже.

Признаюсь, я рад был встретить столь здравомыслящего человека. Может, он все-таки не позволит Фергии творить безобразие? И маги против, по лицам видно! Неужели чаша весов склонится в сторону осторожных и предусмотрительных?

— Понимаю твою осторожность, Шанналь-шодан, — сказала Фергия, — но я скажу вот что: пускай погодная магия — не мое ремесло, но я все-таки выросла на севере и полжизни провела на корабле, а это что-то да значит! Не веришь — спроси рыбаков, как я обращаюсь с лодкой и много ли смыслю в морском деле… Даллаль-шодан скажет, где та деревушка. И его человек тоже видел, как я уходила в море, не так ли?

— Ириш сказал, что Фергия-шади управлялась с парусом и веслами лучше, чем махаанская танцовщица — с покрывалом и веерами, — весомо произнес Даллаль. — Он спросил рыбаков — те уверили, что в этом не было колдовства, уж они-то различают.

— Благодарю, Даллаль-шодан, — сверкнула улыбкой Фергия.

— Ты не знаешь наших вод, шади, — гнул свое Шанналь.

Маги молчали, только переглядывались. Может, от возмущения, может, переговаривались мысленно — вдруг они и такое умеют?

— Что тут знать? — Кажется, Фергии надоело его упрямство, потому что она выудила из кармана сложенный лист бумаги, расстелила его прямо на земле и указала пальцем: — Это я нарисовала по памяти. Может, пропустила пару рифов, но сейчас добавлю, только присмотрюсь получше. Вот это течение огибает мыс… так? Глубины проставила примерно, опять же, по памяти. Похоже на лоцманскую карту, Шанналь-шодан? Только не говори, что я где-то ее раздобыла и кое-как перерисовала!

— Вовсе не похоже… — проворчал он, присматриваясь, и вдруг отшатнулся.

— Что это с тобой? Муха укусила? — заботливо спросила она.

— Нет… Волны! Волны движутся! — Шанналь ткнул пальцем в карту.

— Конечно. Я же колдунья, забыл? Смотри, если бросить на карту сухую травинку, видно будет, как ее понесет течение. А немного погодя я разберусь в ваших ветрах как следует, добавлю их тоже… На Севере так многие развлекаются, — пояснила она. — Там много маленьких островков, течения сложные, ветра тоже, без таких карт никуда. Вот я и изобразила по старой памяти. Есть у тебя такая диковина, Шанналь-шодан?

Тот покачал головой, зачарованно глядя на нарисованные волны, которые разбивались о Врата — скалы, охраняющие вход в гавань. Те самые, у подножия которых затонули злосчастные галеры.

— Я ее тебе подарю, — продолжала соблазнять Фергия, — а себе другую нарисую. Сам посуди, разве я о многом прошу? Всего лишь попытаюсь вытащить галеры, а не выйдет… что ж, стыд мне и позор за то, что сунулась вперед уважаемых придворных магов! Продолжу заниматься своим ремеслом, а подобные деяния оставлю для тех, кто всю жизнь трудился и готов совершить нечто великое, как Руммаль-шодан…

— Что ты такое несешь, женщина? — нахмурился тот. — Сказано же: будем поднимать по частям!

— Ну так обломки выловить никогда не поздно, — пожала она плечами. — Может, я хотя бы попробую?

На лице Шанналя отражалось невероятное внутреннее борение. С одной стороны, он не желал ссориться с придворными чародеями, но с другой… владельцы затонувших кораблей наверняка приплатят ему, если получат свою собственность пускай и поврежденной, но не разобранной на части! Главное, намекнуть об этом заранее… А если еще и груз уцелеет…

— Так я и знала, — с горечью проговорила Фергия, поднялась во весь рост и махнула рукой. — Что ж… Пускай все идет своим чередом, а я удаляюсь отдыхать под сенью струй…

— Погоди-ка, шади, — ожил вдруг еще один маг, тоже старый и сморщенный, только не темнокожий, как Руммаль, скорее, искрасна-бронзовый. В Адмаре попадаются люди с удивительными лицами, вот и этот был из таких. — Это про тебя говорят, будто ты сняла проклятие с оазиса Маддариша?

— Не было там никакого проклятия, шодан, — сказала она и хитро улыбнулась. — А вот заклятия — были. Пришлось потрудиться, иначе как бы я стала там жить?

— И какие же именно?

— Неужели за столько лет ни один из прославленных адмарских чародеев не побывал в оазисе и не разузнал, чем он так пугает людей? — вопросом на вопрос ответила Фергия. — Впрочем, я говорю глупости: разве у бедной вдовы погибшего Маддариша хватило бы золота, чтобы нанять самого ничтожного из ваших учеников? А вам, надо думать, вовсе не интересен какой-то там крохотный оазис. Ерунда какая: чудовищная буря, пропавший бесследно сад, погибший хозяин и вроде бы даже джаннай, никого не допускающий к развалинам, и все это — в часе езды от города!

Я хотел дернуть ее за штанину, чтобы не слишком-то зарывалась, не то, если чародеи обидятся, наверняка не позволят ей попробовать силы. Однако передумал: мне же лучше, если Фергию прогонят прочь…

— Джаннаи — всего лишь выдумки простолюдинов, — сказал третий чародей, самый высокий из всех, крепкого сложения, упитанный — наверняка любитель вкусно поесть и хорошенько выпить. — Их не существует.

Руммаль досадливо крякнул: он не успел высказаться первым, а теперь явно не желал вступать в спор с собственным коллегой на глазах чужеземки и всех нас, включая учеников и слуг. Не сомневаюсь, старик хотел намекнуть: если тридцать лет назад бурю, уничтожившую Проклятый оазис, устроил джаннай, а Фергия с ним договорилась, так может, нынешний шторм — тоже его рук дело? Может, Фергия вступила с духом в сговор и нарочно затопила корабли, чтобы потом явиться на помощь и исправить ею же сотворенное?

Признаться, у меня мелькали такие мысли, но… Немного зная характер представителей семьи Нарен, я мог сказать: утруждаться попусту они не любят, и уж тем более не станут вредить, чтобы потом выступить спасителями. Но вот использовать подвернувшийся случай с выгодой для себя — в этом им равных нет!

«Интересно, как бы Фергия стала выкручиваться, если бы ее обвинили в злодейском колдовстве, которое едва не стерло с лица земли Адмар?» — подумал я. Преувеличение, конечно, но молва и меньшее может раздуть до колоссальных размеров, и доказывай потом, что это неправда…

Я все-таки совсем не знал Фергию. Очевидно, от нее не укрылось, что Руммаль не согласен с упитанным магом, а из всех них именно старик был если не самым сильным, то наиболее влиятельным и опасным. С ним нужно или не портить отношений вовсе — а для этого лучше никогда и не встречаться, — или уж выяснить их раз и навсегда. Оставлять недомолвки — себе дороже, опытного интригана, каковым, без сомнения, являлся Руммаль, переиграть на его поле невозможно, зато есть шанс ошеломить непривычной тактикой… Все-таки придворные чародеи привыкли к спокойной размеренной жизни, и бьющий через край энтузиазм Фергии их, по-моему, слегка пугал.

И вот, вместо того чтобы отсиживаться в глухой обороне, Фергия перешла в решительное и сумасбродное наступление.

— Адмар описывали мне как город просвещенных и разумных людей, — с чувством заявила она, — а его чародеев — как мудрецов, постигших вершины знаний, до которых мне еще карабкаться и карабкаться, и неизвестно, хватит ли на это целой жизни. И что же я вижу?

— Что? — не понял Даллаль.

— Люди здесь действительно неплохие, — сказала Фергия. — Во всяком случае, не хуже северян. Хватает всяких: и глупых, и недобрых, но хороших все равно больше… особенно если присмотреться как следует.

Да уж, в некоторых людях доброту и сострадание нужно выискивать с увеличительным стеклом, согласился я мысленно.

— А вот чародеи, — продолжала она, — порядком меня разочаровали, хотя я еще даже не видела их в деле.

— Что ты себе позволяешь, женщина?! — не на шутку оскорбился Руммаль.

— Говорю правду, почтенный шодан, ведь это легко и приятно, а вот слушать — наоборот, не так ли? Я ожидала увидеть сборище мудрейших, познавших тайны мироздания, готовых прийти на помощь страждущим… за разумную мзду, разумеется, — оговорилась она, явно вспомнив семейное кредо и коллежских магов Арастена, которые без платы шагу не ступят. — Но кто же предстал моим глазам?

На этот раз даже я не уловил полета ее мысли.

— Нам некогда слушать твою болтовню, женщина, так что поди прочь, иначе… — проговорил упитанный маг, но Руммаль неожиданно остановил его жестом.

— Пускай договорит. Даже в словах сумасшедших порой мелькают искры истины, а эта чужеземка не безумна, во всяком случае, на первый взгляд.

— Благодарю, Руммаль-шодан, что дозволил молодой волшебнице, лишь начавшей постигать истинное мастерство, закончить речь, — сказала Фергия совершенно спокойно, хотя, по-моему, ей хотелось огреть старика чем-нибудь тяжелым.

Тарбан такой величины точно выдержит, череп не пострадает… Жаль, за нападение на придворного чародея и убить могут без суда и следствия. Тот же Даллаль и обязан будет снести Фергии голову с плеч… Впрочем, он, наверно, замешкается и даст ей возможность сбежать. А я поспособствую, даже если придется превратиться на глазах у изумленной публики. Тьфу ты, словно в романе каком-то…

— Кого же ты увидела? — спросил Руммаль.

— Слепцов, — ответила Фергия. — Ну ладно, вы не вовсе слепы, но не видите ничего дальше собственного носа. В Адмаре столько чудес, а вы даже в джаннаев не верите, хотя живете с ними бок о бок!

Я припомнил, как она говорила мне почти то же самое, и понял, что настоящее представление только начинается. Оставалось только устроиться поудобнее, насколько это вообще возможно, когда сидишь на камне, и наслаждаться спектаклем. И стараться не вспоминать, что мне уготована в нем далеко не последняя роль…

— Верить можно хоть в Великую птицу, которая снесла золотые яйца, а из них вылупилось солнце, звезды и наш мир, — ответил Руммаль. — Никто не запрещает. Вот только доказать это невозможно!

— Или ты хочешь сказать, будто видела джанная? — очень удачно вставил упитанный маг.

— Как тебя сейчас, шодан, — заверила Фергия. — Могу описать!

— В любой сказке предостаточно описаний этих духов, — он презрительно поджал губы. — И как проверить, правду ли ты говоришь? Может, позовешь джанная и покажешь его нам?

— Я так и думала, что кто-нибудь это предложит! Но звать не стану, почтенный шодан, потому что у меня осталось только одно желание, и если я истрачу его на этакую ерунду, сама себе не прощу!

— Желание? — насторожился бронзовокожий маг. — Ты хочешь сказать, в том оазисе все-таки…

— Обитал джаннай, как и твердила молва, — улыбнулась Фергия. — С ним непросто было сладить, но я жива, как видишь, а Вейриш-шодан и Даллаль-шодан могут свидетельствовать: Проклятый оазис теперь выглядит совсем иначе.

— Это правда, шоданы, — подал голос начальник стражи. Все-таки магов он робел. Не Фергии, нет, именно придворных — ведь они могли серьезно испортить ему не то что карьеру, а и самое жизнь. — Там нет и следа запустения. Фергия-шади починила дом, сад Маддариша вновь дает плоды… там даже есть водопад! Совсем маленький, но…

— Его шелест успокаивает, — подхватила Фергия. — Неужели, почтенные шоданы, мне по силам было сотворить подобное? Я ведь занимаюсь всякими мелочами: ищу пропавшие ценности, потерянных родственников, украденные письма, которые не должны попасть в чужие руки…

— Но как же ты тогда совладала с джаннаем? — Глаза Руммаля вспыхнули.

Кажется, он уже не сомневался в существовании духов, хотя только что отрицал его.

— Наверно, отыскала вещь, с помощью которой можно им управлять… — предсказуемо ответил упитанный маг. — Что это было? Кольцо? Браслет? Медальон?

— Зачем вам знать? Вы же не верите в существование джаннаев, — логично сказала Фергия и полюбовалась связкой браслетов на левой руке.

Побрякушек на ней было не меньше, чем на Флоссии, но они худо-бедно сочетались с одеждой, и на том спасибо.

— Взялась говорить, так говори, — отрезал Руммаль.

— И поживее, не отвлекай многомудрых шоданов от дела, — мрачно добавил Шанналь.

Он был не рад, что ввязался во все это: рассчитывал на помощь, а получил сплошную головную боль. Я его прекрасно понимал, только помочь ничем не мог. Мне, если честно, просто было интересно, как Фергия намерена выкручиваться из сложившейся ситуации.

— Ну хорошо, вы угадали, — сказала она наконец. — Я нашла в развалинах дома… кое-что. Должно быть, оно принадлежало покойному Маддаришу, потому что стоило мне коснуться этой вещи… не рукой, конечно же, а попытаться исследовать с помощью чар, как явился джаннай, до того ужасный, что я даже не испугалась.

— Как это? — не понял я.

— Если вы видите что-то невыразимо страшное, Вейриш, ваш разум не может это осмыслить, — пояснила она. — Это все равно как пытаться запихнуть верблюда в шлем Даллаля-шодана. Не поместится, а если очень постараться — шлем разломится. А поскольку человеческий разум — штука прочная, то он защищается от таких кошмаров: или делает вид, что их вовсе нет, хозяин что-то напридумывал, а может, померещилось, или отсекает самый страшный страх. Он, может, потом даст о себе знать, но в критический момент нужно действовать, а не бояться!

«Со мной это, кажется, не сработало», — подумал я, вспомнив видение. Впрочем, я ведь никогда не боялся гроз, а значит, не ожидал подвоха именно от этой… Следовало поразмыслить о подобном, только в более спокойной обстановке.

— Некоторые сходят с ума от страха, — сказал Даллаль, задумчиво подкрутив ус. — Я знал таких.

— Да, это те, у которых разум не выдержал и дал трещину, фигурально выражаясь, — кивнула Фергия. — Но об этом мы можем побеседовать позже, Даллаль-шодан, а пока я продолжу. Итак, джаннай, как водится, хотел меня убить, но не смог, потому что я подобрала вещь Маддариша, а тот не использовал последнее желание. Все знают, я надеюсь, что следует за этим?

— Джаннай освобождается? — несмело вставил молодой маг в криво сидящем тарбане. — Но оказавшись на воле, он непременно убьет бывшего хозяина, а потому нельзя использовать больше двух желаний! Можно передавать предмет доверенному человеку, потом назад, и так очень долго… Только джаннай обозлится еще сильнее, и если допустить промашку, погибнут все причастные… и непричастные тоже.

— Вот именно. Одним словом, я стала хозяйкой джанная, и он, пускай нехотя, согласился выполнить мое поручение, а именно: вернуть оазису тот вид, в котором он пребывал при жизни прежнего хозяина. Вышло недурно, — сказала Фергия. Я уж думал, она вынет из кармана сливу и сунет в рот, но нет, удержалась.

— Не сходится, шади, — ядовито сказал бронзоволицый маг. — Маддариш погиб, оазис тоже, значит, джаннай обрел свободу.

— Считай, как тебе угодно, шодан, — развела руками Фергия, — но пока у нас есть лишь твое слово против моего. С одним небольшим различием…

— Каким же?

— Ты не можешь доказать, что Маддариш использовал все желания и был убит джаннаем, который улетучился в пустыню и которого по понятным причинам допросить невозможно. Зато я могу продемонстрировать, на что способно существо, в которое ни один из вас не верит! Не верит же, правильно?

Кажется, тот молоденький маг попытался поднять палец, мол, верю, но на него не обратили внимания. Его счастье…

— Нет уж, шади, — быстро произнес Шанналь, — не нужно никаких джаннаев в гавани! Сами галеры уберем, может, не так быстро, но без помощи духов!

— А кому ты передашь джанная, когда он выполнит твое желание? — перебил Руммаль. Глаза у него горели по-прежнему. — Ведь последнее убьет тебя, верно? Значит, нужен преемник…

— Утоплю ту штуковину поглубже в море, — ответила Фергия. — Слишком уж опасно связываться с подобным. Попадет еще не в те руки, беды не оберешься.

— Но джаннай мог бы послужить на благо Адмара, — заикнулся упитанный маг, и она улыбнулась:

— Ты же только что не верил в его существование, шодан, не так ли? Нет уж, дать вам в руки такую вещь — значит уничтожить страну, и вы сами это прекрасно понимаете. Ты-то уж точно, Руммаль-шодан, я права?

Старик помедлил, потом кивнул.

— Передерутся, — пробормотал он, взглянув на своих коллег. — И я… не устою… Но почему ты, чужеземка, хочешь использовать оставшееся желание не ради себя, а ради других?

— Как это — не ради себя? Груз пропадает! — напомнила Фергия. — Только не говори, что я могла бы приказать джаннаю домчать его, куда угодно. Это слишком мелко, если ты понимаешь, о чем я… Зато если все выйдет по-моему, меня будут поминать добрым словом, и в Проклятый оазис пойдут клиенты, а то покамест они боятся. И чего, спрашивается? Дела я беру любые… то есть любые, не связанные с политикой, от этого увольте, это ваше дело, почтенные шоданы! Плата невелика, опять же…

Воцарилось недолгое молчание, и наконец Руммаль нарушил его:

— Ну что ж, попытайся. Но если не справишься — убирайся прочь из Адмара! Поклянешься?

— Нет, — нахально ответила Фергия. — Подумаешь — неудача… В другой раз повезет. Но я сказала уже: никогда и ни за что я не полезу в дворцовые дела, если меня о том не попросит сам рашудан!

— А раз такому не бывать… — Руммаль улыбнулся настолько широко, что мне почудилось, будто уши его приподняли тарбан. — Будь по-твоему! Вызывай своего джанная, женщина, и пускай он очистит гавань, а мы полюбуемся.

— Не так быстро, почтенный, — подняла она руку. — Ты же не хочешь насмерть перепугать весь город? Ведь джаннай огромен!

— Если верить сказкам, они могут становиться невидимыми.

— В сказках такого наплетут, сами же говорили… Но даже если они не лгут, подумай: все равно будет видно волны, буруны, поднимающиеся сами собою из морской пучины галеры… Или ты скажешь, что это твоих рук дело, а я вовсе даже ни при чем? — сощурилась Фергия. — Конечно, обмануть чужестранку не стыдно…

Я вспомнил, что говорили в Арастене о ее прадедушке, и решил, что Руммаль Фергии не страшен.

— И что же ты предлагаешь? — нахмурился старый маг, не ответив на обвинение.

— Дождемся ночи, — ожидаемо ответила она.