Закрой глаза и смотри

Кира Сорока (2024)

В больнице тошно… А быть слепым, хоть и временно — просто отстойно… Мы встретились случайно, буквально столкнулись. И даже прикольно, что она тоже не видит… Мне нравится её голос. Она ненавидит мою заносчивость… Её глаза, наверное, зелёные. Не знаю, почему я так решил, просто интуиция. Она считает меня страшненьким, я её не разубеждаю. Потом сюрприз будет, когда глаза откроет. Или всё закончится намного раньше?

Глава 3

Ден

Сиделка ведёт меня по коридору, придерживая за локоть. Она всё делает уверенно, а вот я — нет. Привыкнуть к отсутствию зрения просто невозможно. Я чувствую себя как… как существо. Живое, дышащее, с бьющимся сердцем, но бесполезное существо.

Перед операцией психолог предупреждал меня о возможной депрессии. Походу, вот — накрыло.

Сначала мне помогала сестра, но я отпустил её три дня назад, и теперь за мной присматривает сиделка. И самый сюр наших отношений случится сегодня, когда мне придётся принимать душ при ней. Глаза мне мочить нельзя, а один я просто не справлюсь. А помыться очень надо.

— Осторожно…

Стопа немного подворачивается, и меня кренит вправо.

— Осторожно, Денис Альбертович. Я Вас держу, — заботливо говорит сиделка.

Как там её? Наташа. Наталья Викторовна.

— Можно без отчества, ок? Просто Денис.

— Как скажете. Тут порог… Повыше ногу… Вот так… Отлично.

Мля… Терпеть эту ущербность — ну просто выше моих сил!

— Садитесь, Денис, — сиделка надавливает мне на плечи, помогая опуститься вроде бы на кушетку. — Пару минут подождите, и Вами займутся.

— Не вопрос, — ложусь на стену спиной, скрещиваю руки на груди. — А мне не полагается трость? Или собака-поводырь? Не?

— Вам не нравится моё сопровождение?

— Мне бы хотелось погулять одному. На улице. Как там сегодня, кстати? — машинально дёргаю головой, интуитивно ища окно.

Темнота перед глазами раздражает до зубного скрежета.

— Погода отличная. Прогулку могу Вам устроить после тихого часа. Если пожелаете — с тростью.

— Желаю.

Да! Пожалуйста! Дайте мне сделать хоть что-то в одиночку! По жизни я полагался на своих пацанов по команде. А на эту чужую мне женщину полагаться крайне сложно.

— Вы могли бы проводить время с остальными пациентами, — продолжает вещать сиделка. — В жилом корпусе есть комната для отдыха и развлечений. Вечерами там можно посмотреть фильмы, почитать книги, да и просто поболтать.

— Почитать, посмотреть… Стёб засчитан, — мрачно изрекаю я.

Наталья Викторовна мягко смеётся.

— Простите, Денис. Я не так выразилась. Можно послушать аудиокниги и фильмы. У нас много пациентов, которые уже готовятся к выписке. Их зрение почти восстановилось, и понемногу они вновь привыкают к просмотру фильмов и чтению книг. Для Вас было бы полезно общение с пациентами, прошедшими длительную реабилитацию. Ведь они уже прошли через то, что предстоит пройти Вам.

— Это как у анонимных алкоголиков? — безрадостно спрашиваю я. — Здравствуйте, меня зовут Денис, и я нихера не вижу! А в ответ прозвучит: «Здравствуй, Денис!» и бурные аплодисменты. Так, что ли?

Моей сиделке снова становится весело. Правда, смех у неё такой… вполне искренний и неподъ*бистый.

— Ну почти, — отвечает она. — В любом случае, это намного веселее, чем прогулка в одиночестве.

— А я хочу погулять! — настойчиво и с вызовом.

— Сделаем.

Ну и чудненько.

Что она там говорила? Много зрячих? И незрячих тоже? Как та девушка, с которой мы столкнулись.

— А та слепая… — вылетает у меня. — В коридоре которая была. Молодая девушка. Кто она?

— Слепая?.. — задумчиво протягивает Наталья Викторовна. — Должно быть, ты о Маше?

— Наверное, — пожимаю плечами.

— Хочешь с ней пообщаться? Она тоже выйдет на прогулку вечером. Я вас познакомлю.

— Идёт.

Наконец является врач, меня пересаживают в удобное кресло, наклоняют спинку, и вот я почти лежу. Разматывают «мумию», снимая повязку с моего лица. Чернота перед глазами сменяется депрессивной серостью.

— Осторожно открой глаза, Денис, — говорит мужской голос.

Открываю. К серости прибавляется немного расплывчатых цветных пятен, но я нихрена (нихрена!) не вижу. Ни лиц людей, которые сейчас, должно быть, склонились надо мной. Ни солнечного света из окна. Ни даже того, какого цвета долбаные стены в этом кабинете.

Сейчас мне не хватает даже такой паршивой мелочи, как цвет стен и мебели.

АААА! Ущербный!

Один глаз чем-то закапывают, второй протирают. А потом моя голова снова превращается в «мумию»…

В своём нынешнем положении я виноват сам. Часто получал по башке и не заморачивался своим здоровьем. Последняя драка забрала зрение. На одном глазу заменили сетчатку, на втором хирургическим путём удалили последствия старого кровоизлияния. Я, вообще-то, не шарю в этой теме и не особо разобрался, когда врач грузанул терминами. Просто понял, что видеть я смогу. Одним глазом — даже очень хорошо, но не сразу. А вот второй под большим вопросом.

Смогу ли я играть в футбол, тоже непонятно. А это всё, что я умею делать. Всё, в чём я действительно хорош.

На обратном пути в палату Наталья Викторовна отвлекается на звонок телефона, и я невольно слушаю её разговор с кем-то.

— Дочка, ты Рому нашла?… А, у папы опять? Ладно, я сама его заберу… Зайди, пожалуйста, в двенадцатую к Уилсону… Спасибо тебе, моя милая.

— Уилсону? — хмыкаю я, когда сиделка, судя по всему, заканчивает разговор. — Неужели иностранец?

— Да. Кит Уилсон живёт в России уже пять лет. Приехал вместе с русской матерью. Мальчик после аварии, но уже идёт на поправку.

— Ясно… И сколько ему лет?

— Девятнадцать.

Так мы ровесники? Если выползу из депрессняка, найду этого Кита и пообщаюсь.

Заходим в палату. Здесь я ориентируюсь уже без помощи сиделки. Два шага до кровати. Шаг влево — тумбочка, три шага вправо — дверь ванной. Ещё пять шагов вперёд — окно. Справа — шкаф.

А вот к новым апартаментам придётся привыкать.

— Через полчаса обед, — говорит Наталья Викторовна. — Вам что-то сейчас нужно, Денис?

— Нет. Можете идти.

— Хорошо, вернусь через полчаса. Не забывайте про кнопку вызова персонала. Помните, где она?

— Помню…

Где-то там, над тумбочкой. Она мне без надобности просто.

Сажусь на кровать, нашариваю на подушке новый гаджет. Жму на боковую кнопку.

Лишь бы сослепу не позвонить куда-нибудь в Караганду.

— Открыть ВК. Новые сообщения есть?

— У вас сто двадцать пять новых сообщений.

Мля… Там же ещё от фанов тьма всего.

— Прочитай сообщения от Эрики Гольдман.

— Денис, ты что, уже видишь. Как ты мне написал, — механический голос читает без вопросительных знаков.

— Написать ответ Эрике Гольдман. «У меня новый гаджет. Вот, развлекаюсь». От кого ещё сообщения?

Робот монотонно зачитывает все. Голова моя идёт кругом.

— Всё, стоп! Открыть плеер, включить альбом «Тренька».

Положив телефон на грудь, осторожно опускаю голову на подушку и растворяюсь в колбасящих треках для занятий спортом. Мыслями уплываю далеко отсюда и наматываю круги по полю. И мне почти хорошо. Почти…

Полчаса проходят чертовски быстро. Медсестра, от которой вечно несёт луком, ведёт меня в столовку. Моя сиделка подойдёт чуть позже и поможет поесть. Но я пытаюсь есть самостоятельно, потому что это уже слишком, вашу мать!

В палате мне есть не дают, настаивая на социализации. Мол, депрессия может усилиться, если я не буду ходить, разговаривать и есть вместе со всеми. Это больница, а не курорт.

Правда, операция стоила столько же, как неделя на Сейшелах.

Медсестра Тамара усаживает меня за стол. Через пару минут приносят поднос с едой, а мне в руку вкладывают ложку. И тут же кто-то опускается на соседний стул.

— Наталья? — слепо смотрю направо.

— No…