Слеза времени

Кира Сыч, 2022

Три судьбы, три девушки и три времени.Гвен – не знающая радости и отдыха жена неудачливого писателя начала ХХ века.Мэнди – только что потерявшая работу девушка, столкнувшаяся с бесчувственностью своего парня и неприятием веяний современности.Хизел – жительница далекого будущего, пытающаяся разобраться в экзистенциальных проблемах своего общества.Их объединяет неудовлетворенность своей эпохой. Но лучше ли в другом времени?

Часть 1

Глава 1

— Гвендалин, дорогуша, когда ужин будет готов? Мне что, умереть голодной смертью, чтобы ты принялась, наконец, готовить?

— Меня зовут Гвен. Просто Гвен, — появляясь на пороге комнаты и вытирая руки передником, сказала девушка. — Я уверена, ты прекрасно знаешь об этом. Сколько можно называть меня «Гвендалин»?

У сидящего за столом мужчины, держащего в руке красное перо, задергался глаз.

— Дорогуша, я — творец. Писатель. Ты можешь осознать своим скудным умом масштабы своей удачи? Твой муж не какой-то жалкий фермер, а образованный и утонченный человек!

Гвен осмотрела своего мужа с ног до головы, тяжелый вздох вырвался у нее из груди. Эти сцены в последнее время повторялись с завидной регулярностью.

— Так что? Что ты застыла, будто статуя? Когда ужин ждать?

— Почти готов, — выходя из комнаты сдержанно произнесла Гвен.

Мужчина покрутил в руке перо, глядя на огонь стоящей на столе свечи.

— Совсем распоясалась, — шепотом сказал мужчина и продолжил писать.

Гвен, зайдя в кухню, окинула пространство внимательным взглядом, выискивая грязь. Кухня сияла чистотой, несмотря на то что на плите все еще готовился ужин, состоящий из обменянной у местного охотника зайчатины и тушеных овощей, выращенных собственноручно. Еще Гвен хотела сделать Остину, своему мужу, небольшой сюрприз, так что приготовила на десерт яблочный пирог. Теперь оставалось только решить, стоит ли поощрять скотское поведение мужа, угощая его вкуснейшим пирогом.

— М-м-м… Как вкусно пахнет, — принюхиваясь сказал Остин, оказавшись за спиной Гвен. — Готов спорить, ты приготовила мой любимый яблочный пирог.

— Как ты догадался? — не оборачиваясь спросила Гвен.

— У меня нюх на такие лакомства.

Остин нежно приобнял Гвен и поцеловал в шею. По коже Гвен пробежал электрический разряд.

— Прости меня, Гвен. Я очень устал сегодня. И проголодался. Не обижайся, дорогая.

Девушка обернулась, посмотрела в темные глаза мужа, отметила про себя присутствие за ухом пера и улыбнулась. Остин поцеловал ее так, как умел только он один. В этом поцелуе в один дикий коктейль смешались нежность, страсть, дикость и желание. Как только их губы разъединились, Гвен прижалась к Остину, но он отстранился.

— Ты следишь за ужином? Я все еще голоден.

Остин засунул руки в карманы своих свободных черных брюк и, насвистывая веселую мелодию, отправился за стол. Гвен вернулась к приготовлению пищи, но мысли ее в этот момент находились далеко от плиты.

Гвен все никак не могла разобраться в своих чувствах к мужу. Она служила ему, как верная и преданная собака, забывая о себе, своей гордости и интересах, но наступали моменты, когда «розовые очки» любви спадали. В такие моменты она была готова убить его любым доступным способом. Пока что Остину удавалось умело балансировать между двумя этими состояниями жены, но он чувствовал, как учащаются моменты напряжения между ними.

— Знаешь, Остин, я хотела поговорить с тобой, — присаживаясь за стол, сказала Гвен.

— О чем? — чавкая спросил мужчина.

— Ты же знаешь, что скоро осень, да?

— Ага.

— А потом зима. Нам нужно много всего сделать до того, как она наступит.

Остин, открыв рот и вопросительно изогнув бровь, посмотрел на жену.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… Нужно нарубить дров, сделать запасы овощей и фруктов, собрать хворост, осмотреть и законопатить щели в доме…

— Ты серьезно? И вы, сельские жители, все это делаете?

— Да.

— Найми кого-нибудь.

— Ты шутишь? У нас нет денег. Твои «произведения» не принесли нам ни гроша! Я шью по ночам, занимаюсь хозяйством, готовлю и убираю, и не только у нас, но еще и у Уайлдбергов!

— И у нас все еще нет денег? — ехидно улыбаясь, спросил Остин.

— Представь себе.

— Может, ты просто недостаточно стараешься? Я думаю, ты могла бы заработать намного больше бедного писателя, не правда ли?

Гвен сжала вилку в руке так сильно, что погнула металл. Посмотрев на красное гусиное перо за ухом Остина, каштановые волосы, зачесанные направо, тонкие бледные руки, вряд ли державшие в своей жизни что-то тяжелее вилки, Гвен усилием подавила подступающую волну бешенства и отвращения. Бросив на тарелку вилку, Гвен встала и молча вышла из дома на задний двор.

Остин все это время сидел, крутя в руке свою вилку и глядя в окно. Через несколько минут до мужчины донесся странный глухой звук, повторяющийся с особой периодичностью. Иногда звук менял тональность и частоту. Остин пожал плечами и отправил в рот последний кусочек нежной зайчатины.

Гвен стояла во дворе перед колодой, держа в изящных, но уже покрытых мозолями, руках тяжелый топор. Девушка тяжело дышала, обсидианового цвета волосы растрепались и падали мягкими волнами на лицо и плечи. Слезы текли по щекам, девушка в ярости стирала их тыльной стороной руки, размазывая грязь, и изо всех сил старалась не шмыгать носом. Гвен остервенело рубила дрова, представляя вместо них голову своего мужа.

— Ты очаровательна, когда злишься, — улыбаясь своими тонкими губами, произнес Остин.

Гвен посмотрела на стоящего в вальяжной позе мужа: скрещенные на груди руки, одна нога за другой. Он был закрыт от нее.

— На мой взгляд, ты неплохо справляешься с дровами, так что…

Гвен подняла топор и двинулась в сторону Остина.

— Ну же, сладкая, — улыбаясь сказал Остин, но руки вперед для защиты все же выставил, — чего ты разозлилась? Я же просто пошутил. Если ты накормишь меня пирогом, то обещаю тебе наколоть дров. Но ты же понимаешь, мне нужны силы.

Гвен остановилась. Топор безвольно повис в ее руках, а затем и вовсе упал на зеленую траву.

— Ты не смог найти его сам?

— Конечно же, я знаю, где может находиться пирог, просто не считаю себя вправе распоряжаться на твоей кухне.

Гвен наклонила голову набок, глядя, как Остин подходит к ней с протянутыми руками. Он обнял ее, прижав к своей худой костлявой груди. Гвен стояла, опустив руки, но все же смягчилась и обняла мужа в ответ.

— Ладно, пойдем. Я дам тебе пирога.

Гвен отстранилась. Остин засмотрелся на ее лицо. Когда-то он влюбился в эту женственную и такую идеальную красоту. В меру пухлые манящие губы казались красными на бледном лице, обрамленном каскадом темных волос, маленький аккуратный носик и гипнотизирующие, цвета стали, глаза. Остин еще раз прижал Гвен к себе.

— Теперь идем.

Гвен улыбнулась и пошла впереди. После ужина, убирая со стола тарелки и моя их, Гвен услышала стук топора, продлившийся не более десяти минут. Выйдя во двор, девушка осмотрелась.

Пространство двора было залито лучами клонившегося к горизонту солнца. Дрова, если можно было назвать странные деревянные обрубки громким словом «дрова», валялись повсюду. Гвен закрыла глаза и постояла не двигаясь, ловя лучи садящегося солнца. Как только последний луч скрылся за кронами деревьев, Гвен приступила к наведению порядка во дворе. Колоть дрова сегодня было уже поздно, к тому же, руки требовали отдыха перед очередной работой.

Гвен посмотрела на небо, успевшее наполниться светящимися точками звезд. Легкий порыв ветра погладил невидимой воздушной рукой по щеке уставшую девушку.

— Гвендалин! Дорогуша, сколько можно! Где мои чернила?

Гвен вздохнула, закрыв глаза. Если бы было место на земле, куда она могла бы сбежать, она непременно сделала бы это. Терпеть его становилось с каждым днем все сложнее. Ее держало только знание того, как устроен мир. Куда бы она не направилась, везде будет так же. Она просто жена. Рабыня. Служанка. Ей никогда не стать в этой стране и в это время полноправным членом общества. Тем более, без денег.

Закончив починку одежды для соседа, за что получит лишь жалкие гроши и, быть может, немного мяса, Гвен вышла во двор и взобралась по лестнице на дерево. Посиделки на дереве в саду после особенно тяжелых дней являлись главным развлечением Гвен. Оставалось только надеяться, что Остин никогда не заинтересуется предназначением стоящей у дерева лестницы и не решит убрать ее.

Небольшая деревенька, состоящая всего из нескольких десятков домов, одной лавки и одного бара, выглядела такой умиротворяющей. Тишину и спокойствие этого места усиливал окружающий селение со всех сторон густой темный лес.

Гвен смотрела на особняк Уайлдбергов и представляла себя его хозяйкой. Иногда она даже ловила себя на мысли соблазнить Малькольма, хозяина этого поместья и потомка основателя этой деревни. Гвен осознавала свою привлекательность и моментами пользовалась этим коварным оружием, но совесть ни за что не позволила бы бедной девушке разбить семью, оставив маленького мальчика по имени Кори без отца. Да и вражда с такой женщиной, как Джоан, представлялась молодой Гвен неподъемной задачей.

Сидя на крепкой ветке дуба, Гвен осматривала главную улицу. В этом плане девушке повезло: Остину по старой дружбе достался дом, из которого открывался, насколько это было возможно, прекрасный вид на деревню.

Сильный порыв ветра, пролетевший над лесом, преклонил ненадолго верхушки деревьев, оживив зашелестевшую тут же листву, и чуть не сбросив задумавшуюся Гвен с дерева.

— Дорогуша, ты тут? — раздался недовольный голос Остина, чья голова высунулась из дома.

Гвен замерла, перестав дышать, боясь выдать свое положение. Остин осмотрел двор, пожал плечами и закрыл дверь изнутри на засов. Свет свечи в доме погас. Спускаться сейчас было небезопасно — Остин никогда не засыпал моментально, Гвен же надеялась избежать неудобных вопросов, насколько возможно. Хотя бы сегодня.

Ветер усиливался. Гвен поближе прижала ноги, мысленно моля свое тело продержаться под холодными порывами ветра как можно дольше, при этом не заболев. Если она появится у Уайлдбергов пусть даже с самым призрачным намеком на простуду, ее тотчас же выставят за порог. Джоан не терпит вида больных, для ухода за мужем и сыном во время болезни нанимают специальную сиделку, обязанности которой в последнее время выполняла Гвен. Сама же Джоан никогда еще не болела, сколько Гвен ее знала.

Зубы Гвен начали стучать, предупреждая о достижении предела организма в борьбе с проникающим и разливающимся по телу холодом. Гвен аккуратно и медленно слезла с дерева, подошла к окну в кухне и, открыв его ровно наполовину, как мышка шмыгнула внутрь.

Остин не знал, что одно окно Гвен всегда оставляла открытым до тех пор, пока не делала последний обход дома, проверяя, все ли закрыто и погашено.

Стараясь двигаться как можно тише, Гвен пробралась в спальню, сняла в темноте свое серое холщовое платье с длинными рукавами и легла в кровать, предательски скрипнувшую в тишине комнаты. Остин недовольным тоном пробурчал нечто неразборчивое и захрапел. Гвен закрыла глаза и, отогреваясь под теплым одеялом, погрузилась в сон. Спать ей оставалось около трех часов.

Глава 2

Мэнди сидела в парке, единственном зеленом и спокойном островке шумного и вечно движущегося мегаполиса. Людей в парке было немного — в быстро развивающемся городе теперь предпочитали отдыхать в специально придуманных для этого капсулах. Парки постепенно уничтожали, освобождая место под новые дома, магазины или парковки.

Мэнди сидела на старой облезлой деревянной лавочке, скрестив руки на груди и пристально вглядываясь в большую стеклянную витрину кафе через дорогу. Брови девушки были нахмурены, губы сжаты в тонкую бледную линию.

— Не думал, что ты такая старуха, — ухмыляясь сказал подошедший сбоку молодой человек.

Мэнди грозно посмотрела на парня и покачала головой.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Итан?

— В чем же?

— В том, что ты идиот.

Парень засунул руки в карманы узких брюк и обиженно засопел.

— Если хочешь побыть одна, то так и скажи. Я хотел сделать тебе сюрприз, пришел…

— Кстати, да. Что ты делаешь в парке? Это же сейчас настолько немодно, что осуждается ПОМ.

— При чем тут Прогрессивное Общество Молодежи? Просто люди начали наконец-то понимать, что природа — не развлечение, а среда, представляющая для нас серьезную опасность. Даже такое безобидное пространство, как парк в городе, кишит опасностями.

— В чем же опасность этой «среды», как ты изволил выразиться?

— Ну… Вот стоит дерево, — Итан показал рукой на дерево, под которым находилась скамейка, где сидела Мэнди. — На этом дереве сидит какой-нибудь клещ. Упадет тебе за шиворот и вцепится в твою гладкую нежную кожу. А ты и не заметишь. А потом…

— Что потом?

— Заразишься и умрешь в муках.

Мэнди вздохнула и перевела взгляд с парня снова на витрину кафе.

— Иногда мне кажется, что для нас, Итан, это было бы лучше, чем доживать свой век в этих дурацких капсулах.

— Говори за себя. И почему ты так против капсул?

Мэнди поднялась со скамейки и, не произнеся ни слова, двинулась к выходу из парка. Итан почесал свои всегда растрепанные русые волосы, стряхнул невидимые пылинки с рукавов прилегающей серебристой рубашки и отправился за своей возлюбленной.

— Куда мы? — спросил Итан, догнав медленно бредущую по тротуару Мэнди.

— В бар. Мне нужно немного расслабиться.

— В бар? Фу, ты серьезно? Пойдем лучше в МПБ.

Мэнди остановилась посреди тротуара, подняла голову и посмотрела на небо. Темные грозовые тучи нависли над притихшим городом. Мэнди знала, что как только первый порыв ветра пронесется по улицам, начнется дождь. Она давно заметила эту поразительную закономерность. Но ветра пока не было. Мэнди посмотрела на Итана, немного прикусив нижнюю губу.

— Пойдем, сладкая. Будет весело.

— Ты правда считаешь, что там весело? Лежать в капсуле с очками на глазах и при этом представлять, что гуляешь в парке?

— Почему нет?

— Потому что ты мог бы прогуляться в парке по-настоящему.

— Ну ты даешь, — отсмеявшись сказал Итан. — Я же только что рассказывал тебе про то, что природа опасна, а ты гулять собралась. К тому же, посмотри внимательно — погода сегодня просто отвратительная. Оглянись — все в городе сейчас там. В Месте Получения Блаженства. Там можно выбрать любую погоду и местность в зависимости от целей и твоего настроения.

Мэнди крутила кольцо на указательном пальце. Итан уловил момент колебаний Мэнди, взял ее за руку и повел в ближайшее МПБ.

Мэнди послушно шла следом. До массивного серебристо-серого здания оставалось пройти около тридцати шагов, когда в лицо ударил резкий порыв холодного ветра, растрепав рыжие волосы девушки. Мэнди остановилась, вырвала свою руку из хватки Итана и побежала обратно по улице, подальше от пугающего ее здания и людей, лежащих внутри будто во сне или даже хуже — в стеклянных гробах.

Листья, шурша по асфальту, бежали за девушкой. Над входом в подвал дома впереди Мэнди увидела вывеску, напоминающую кружку с пивом, принятую за обозначение бара.

— Вы же открыты, да? — спросила у бармена, стоящего за барной стойкой, ворвавшаяся Мэнди.

— Что открыты, что закрыты… Толку-то. Все равно посетителей нет. И вряд ли уже будут.

— Тогда сегодня ваш счастливый день, — очаровательно улыбнувшись, сказала девушка.

— Раз такое дело, первые два напитка за счет заведения.

Мэнди подошла к барной стойке и села, подперев щеки руками. Лицо бармена приняло добродушное выражение, плечи расправились. Он теперь напоминал не угрюмого старшеклассника, а уверенного в себе старшекурскника.

— Почему только два напитка?

— У вас просто обворожительная улыбка, ради которой и потерять голову не жалко, но жить мне все же как-то надо.

Мэнди засмеялась своим звонким смехом. На лице бармена тоже появилась улыбка.

— Что предпочитаете пить во время непогоды?

— Джин, будьте добры.

— Все для вас.

Пока бармен наливал джин, Мэнди осматривалась. Полутемное помещение было освещено всего тремя лампами, каждая из которых имела свой цвет. Над баром разместилась самая обычная лампа, озаряющая стоящие на полочках бутылки светло-желтым светом, напоминающим свет полуденного солнца в июле. Над столиками висела синяя лампа, дававшая ровно столько света, чтобы видеть стакан и тарелку с закусками, но не рассматривать лицо собеседника во всех подробностях. Над танцевальной же зоной горела алого цвета лампа с розоватыми переливами.

Мэнди отметила чистоту и отсутствие лишнего, только никак не могла решить, хороша ли такая спартанская обстановка для бара или нет.

— И как вам мой дизайн?

— На мой вкус, по правде говоря, чего-то не хватает. Не за что зацепиться глазу. Особенно — выпившему. Хоть бы какое-нибудь украшение…

Бармен вздохнул и поставил перед Мэнди бокал.

— Да уже не нужно. Все равно уже никто не придет ко мне. Со следующего месяца я закрываю бар.

— Все перешли на «Блаженство»?

— Да. Все больше людей уходят в МПБ и остаются там навсегда. Кто остался без работы — горстями пьют таблетки с таким же названием «Блаженство», заменяющие и успокоительное, и алкоголь, и чувства, и все, что они там способны заменить. А те, кто еще остался с работой и в своем уме — избегают любых средств помутнения сознания.

— Да… Эти жуткие высохшие скелеты, лежащие с глупой улыбкой и черной маской-очками в футуристично выглядящих гробах… Бр-р-р…

— К тому же, Правительство активно пытается заменить людей на роботов, а бизнесмены активно поддерживают эту инициативу.

Мэнди при этих словах с такой силой ударила бокалом по столу, что бокал разлетелся на осколки. На глазах девушки выступили слезы.

— Я… Я прошу прощения…

— С вами все в порядке? Вы порезались? — доставая из-под стойки аптечку, спросил бармен.

Мэнди разжала руку и увидела кровь, кусок стекла застрял в ладони. Бармен, глядя на руку девушки, нахмурился и покачал головой.

— Сделаем так. Я сейчас дам вам бутылку джина, но вы не будете больше ничего разбивать. Не потому, что мне жалко, не думайте. Я просто не хочу, чтобы вы еще себе что-нибудь травмировали. Выпейте, а я пока достану осколок и обработаю рану.

Мэнди завороженно наблюдала за работой бармена.

— Могу поспорить, барменов такому не учат. Так что, либо вы делаете это уже далеко не в первый раз, либо вы были врачом.

Бармен грустно хмыкнул.

— И то, и другое. Нас, врачей, заменили первыми. Министерство Здоровья пришло к выводу, что роботы выгоднее и профессиональнее. Они реже ошибаются, у них не бывает проблем или плохого настроения, на них меньше жалоб и им не нужна зарплата.

— Это так печально…

— Я уже давно пережил это. Простите, что, как говорят, «ударил по больному». Это, конечно, не мое дело, но вы, насколько я понимаю…

— Да, меня выгнали сегодня… — всхлипывая сказала Мэнди.

Бармен вышел из-за стойки и, подойдя к девушке, приобнял ее. Мэнди уткнулась в плечо незнакомца и разрыдалась. Мужчина нежно гладил ее голову рукой, не торопя и не говоря ничего. Как только всхлипывания прекратились и плечи девушки перестали дрожать, бармен отстранился.

За окном бушевала непогода, тяжелые частые капли дождя стучали по крышам, навесам и асфальту. Ветер, меняя траекторию дождевых капель, пригоршнями бросал их в окошко и дверь бара.

Мэнди смотрела в малахитово-зеленые глаза бармена. Добрая и понимающая улыбка сияла на его лице, несколько черных кудряшек, раньше старательно зачесанных назад, упало на лоб.

— Как тебя зовут?

— Дерек. А тебя?

— Аманда. Мэнди. Спасибо тебе, Дерек.

— Мне жаль, что я не могу сделать большего, чтобы утешить тебя.

Дерек смотрел на милое округлое лицо Мэнди, на ее открытую улыбку, серо-зеленые, будто светящиеся изнутри глаза и готов был отдать все, чтобы она осталась с ним. Девушка, подобной которой он еще не встречал в современном мире. Рука Дерека автоматически потянулась, чтобы погладить рыжие волны волос, но мужчина передумал на полпути, опустил руку и вернулся обратно за барную стойку. Мэнди удивленно посмотрела на него.

— Я тебе не нравлюсь? Я думала…

— Ты все правильно думала. Просто… Я вижу, что ты не такая… Будто не из этого времени… Сейчас принято начинать знакомство с постели. И никто не ходит по барам, когда есть Блаженство… Мне кажется…

— Что ты нашел родственную душу, да? Мне тоже так кажется, когда я смотрю на тебя. И то, что ты не воспользовался минутой моей слабости, чтобы… Ну, ты понимаешь… Говорит о том, что я не ошиблась.

— И что мы будем делать с этим?

— Сейчас уже поздно что-то делать. Через час выпустят Охотников, и наступит комендантский час, — сказала Мэнди, глядя на электронные часы на руке. — Как думаешь, дождь кончился?

Оба прислушались. Периодически все еще слышался стук капель, но ливень кончился. Мэнди вызвала такси. Дерек вышел из-за стойки и проводил девушку до двери.

— Как ты относишься к паркам? — крутя на пальце кольцо и глядя в пол, спросила Мэнди.

— Ты хотела бы прогуляться на природе?

— Ну… Да…

— Тогда у меня есть отличное место на примете. Приезжай сюда завтра утром, я отвезу тебя за город.

Глаза Мэнди загорелись от любопытства. Машина подъехала ко входу.

— Спасибо, — улыбнувшись сказала девушка, обняла Дерека и выбежала на улицу.

Дерек смотрел на поднимающуюся по ступенькам Аманду, отмечая соблазнительные ноги, которые не скрывало короткое серебристо-зеленое платье. Поднявшись следом, Дерек стоял в сгущающихся сумерках и махал рукой удаляющемуся такси.

Как только машина скрылась за поворотом, Дерек закрыл глаза и поднял голову вверх. В эту же минуту, капли дождя начали падать чаще, перерастая в ливень. Дождь омывал лицо Дерека. Одежда уже промокла, но он все стоял, вспоминая такое милое, по-детски открытое и искреннее лицо.

Глава 3

У входа в здание обслуживания, где последние два года работала Хизел, собралась толпа. В руках у каждого виднелась табличка с черными буквами. Даже сквозь закрытое окно слышались скандируемые лозунги. Агенты Службы Реагирования лениво окружала протестующих. Случаи бунта в городе за последнее время участились.

Обычно Хизел смотрела на периодически случавшиеся на площади сцены из окна своего офиса, не интересуясь, в чем, собственно, дело, и не вслушиваясь в лозунги, громко и яростно выкрикиваемые группами этих подозрительных лиц. Сегодня же что-то в собравшихся зацепило внимание Хизел.

— Барри, — одними только губами прошептала девушка.

Она знала, что в офисе находится слишком много ушей и глаз, и что даже произнесенное шепотом уже услышали и доставили куда следует. Хизел попыталась вернуться к работе, но внутреннее беспокойство не давало ей сосредоточиться. В конце концов, девушка не выдержала и встала из-за стола. Она убеждала себя не бежать, но ее чересчур быстрый шаг и неожиданный уход с рабочего места все же привлекли внимание.

Хизел вышла на площадь, когда все силы Службы Реагирования уже стянулись к протестующим, зажав их в тесное кольцо. Хизел видела, как кольцо неожиданно разомкнулось. По образовавшемуся коридору неспешным шагом шел Глава СР, напоминающий огромных размеров как в высоту, так и в ширину, пузатый шкаф, скрещенный с комодом. Кольцо за его спиной сомкнулось. Мужчина оказался перед группой бастующих, притихших и будто сжавшихся.

— Опять за старое?

— Мы требуем правды! И уважения наших интересов!

— Что-нибудь еще?

— Да. Открытия Музея Прошлого.

— Та-а-ак. Теперь, я хотел бы кое-что рассказать, а возможно, даже ОБЪЯСНИТЬ вам. Во-первых, вся ПРАВДА заключается в том, что ваши действия противозаконны. Или вы сейчас начнете рассказывать мне о том, что не знали закона, запрещающего проявлять интерес, а тем более эмоциональную привязанность к Ушедшей Эпохе?

— Почему? Ладно любовь, но Музей то вы почему открыть не даете? У нас не каменный век, а Эпоха Идеала.

— Музей? Да зачем вам этот Музей? Вам в нашем времени заняться нечем?

— Мы хотим узнать о прошлом.

— Зачем?

— Во многих из нас встроена программа изучения и исследования того, что было в прошлом.

— А-а-а… Так вы просто те, кого не выловили еще Деактиваторы.

— Нет. Мы уже проходили процедуру очистки памяти и присвоения новых характеристик, так как деактивировать нас полностью нельзя по закону. Мы не несем никакой опасности.

— То есть… Даже после очистки памяти…

— Да, — грустно опустив голову, сказал стоящий напротив Главы СР парнишка лет двадцати. — Мы хотим заниматься историей, а не любовью.

Руководитель Службы осмотрел стоящих за спиной парня протестующих. В наступившей тишине можно было услышать равномерный гул, издаваемый внутренностями больших часов на вершине здания напротив.

— Так. Давайте разберемся еще раз. Вы хотите убедить меня в том, что не проявляете привязанности к людям и Ушедшей Эпохе, но при этом программы, заложенные в вас, требуют ее изучения? Что вы хотите в итоге?

— Чтобы Музей снова был открыт.

— Разве это не вызовет волну любви и привязанности к УЭ.

— А вот этим уже займетесь вы, если вызовет.

— Мы?

— Да, почему нет? Нам интересны только знания.

— Хм-м-м… Вы все тут такие?

— Мы — точно все ученые, — пожав плечами, ответил парень.

— А вот та девушка, стоящая поодаль? Ваша подруга?

— Вряд ли, — даже не оборачиваясь, сказал парень.

— Так. Ну тогда ВСЕ слушаем мою команду! Протестующих проводите в машину. Вежливо. Пока что. Девушку окружить. Я хочу поговорить с ней.

Хизел поняла, что Глава СР говорит о ней. Она не успела даже подумать о том, чтобы сделать что-то, как ее в кольцо взяли около восьми агентов Службы. Глава, переваливаясь с ноги на ногу, медленно подошел к Хизел.

— Не знаю, зачем вы здесь, но раз вы стали свидетельницей нашего разговора, то мне нужно обсудить с вами кое-что. Прошу за мной.

Он двинулся к своему автомобилю, хромированному, сияющему и выглядящему как разъевшаяся спортивная машина на пенсии. Садясь в машину, пока Глава любезно придерживал дверь, Хизел поймала в своих мыслях что-то новое. Она испытывала тревогу за себя и свое будущее, что было невозможно, ведь андроиды Нового Поколения не имели дефектов, наблюдающихся в большом количестве у старых.

Чувство тревоги нарастало, Хизел попыталась избавиться от него, но чем больше усилий она принимала, тем хуже становилось. Когда Глава открыл дверь со своей стороны, девушка поймала себя на том, что сидит, вцепившись ногтями в колени своего черного брючного костюма.

Нельзя было показывать страх перед руководителем Службы Реагирования, иначе дело могло закончиться для Хизел деактивацией и полным уничтожением личности. Девушка вспомнила свое рабочее место и немного успокоилась.

— Как вы понимаете, я уже получил всю информацию о вас, но все же хочу спросить кое-что. Почему вы вышли из здания? — заводя мотор, спросил Глава.

— Я увидела Барри, своего знакомого. И мне стало интересно, почему он там? Что могло сподвигнуть его выйти?

— А что вы думаете? Хотели бы, чтобы Музей снова открылся?

— Если честно, я ничего не знаю о «музее». Что это? Разве он закрыт?

Глава молчал несколько минут. Хизел смотрела на мелькающие за окном дома, здания и дороги. Слепящие лучи полуденного солнца, отраженные от стекол домов и усиленные серебристо-белым цветом стен, не давали рассмотреть все в подробностях. Для глаз Хизел эти лучи опасности не представляли, но неосознанно раздражали ее.

— Вы одна из Нового Поколения… Так что не можете ничего об этом знать. Музей Прошлого существовал для того, чтобы мы, так похожие на людей, могли учиться не совершать их чудовищных ошибок. В этом Музее содержится краткая информация о прошлом нашего мира, о населявших эту страну людях и… обо всем остальном.

— Почему его закрыли?

— Началась «эпидемия эмпатии» к людям и всему человеческому. Многие очеловечились настолько, что смогли испытывать, или полагать, что испытывают, боль, ненависть, страх, любовь и прочие чувства.

— Почему вы рассказываете все это мне?

— Мне пришел приказ свыше. Давно уже пришел, надо сказать. Власти согласились открыть Музей, только если руководить им будет андроид Нового Поколения. Ранее не замеченный в проявлении симпатии к людям и прошлому.

— И я должна…

— Не должны, но я бы предложил вам взять на себя данную функцию, раз уж так сложилось, что вы стали свидетельницей нашего разговора с протестующими.

Хизел посмотрела на Главу, сосредоточенно следившего за дорогой, потом перевела взгляд снова в боковое окно. Дома выглядели знакомыми. Хизел увидела впереди свой дом, высокую квадратную коробку с десятками квартир, обставленных исключительно необходимым.

Машина остановилась у резной калитки из металла, возвышающейся из невысокой, примерно по пояс, живой изгороди.

— Я не буду торопить или принуждать. Ваше имя и номер будут добавлены в систему опознавания. Если согласитесь на эту работу, то просто приходите к зданию Музея, называйте системе имя и номер, и входите.

— А где находится этот Музей?

— На той площади, откуда мы только что уехали. Здание с часами.

Хизел кивнула и вылезла из машины.

— До свидания, — сказала девушка, прежде чем закрыть дверь.

— До скорой встречи, — серьезным тоном произнес Глава, глядя на Хизел.

Девушка снова почувствовала тревогу. Захлопнув дверь автомобиля, Хизел развернулась и пошла по дорожке в дом. На пороге девушка обернулась и посмотрела на дорогу, но машины там уже не было. Поднявшись на пятый этаж, Хизел открыла металлическую дверь, покрытую потрескавшейся краской, приложив большой палец к электронному замку.

Войдя внутрь, в квартиру, Хизел первый раз за все свое существование внимательно осмотрелась. Побеленные штукатуркой стены кое-где имели более темный оттенок. Хизел видела странные очертания, будто раньше долгое время в квартире была совсем другая обстановка. Темные прямоугольники на голых стенах, большое темное пятно за станцией подзарядки. Хизел отодвинула диван от стены в гостиной, обнаружив залежи пыли и странного мусора. Большого размера телевизор на стене, как и диван, остался в квартире от предыдущих хозяев.

Хизел обошла всю квартиру. В одной комнате из стены торчали непонятные трубки и провода, деревянная дверь была заперта на ключ. Девушка пару раз стукнула дверь плечом, дерево хрустнуло, но замок не поддался. Выламывать дверь было нежелательно. Если соседи пожалуются на шум или случайно узнают о том, что Хизел полезла туда, где было закрыто, они обязательно вызовут Наблюдателей. А уж те, несомненно, деактивируют ее.

Подойдя к пыльному окну, выходящему на притихшую улицу, Хизел посмотрела вниз. Машины проезжали редко, на тротуарах никого не было. Ходить пешком было не запрещено, но не имело никакого смысла, ведь самым эффективным способом добраться куда-то являлась поездка на автомобиле или автобусе. Именно автобус забирал Хизел утром на работу, а вечером возвращал домой.

Девушка еще раз осмотрела комнату своими ярко-синими глазами и впервые задумалась о том, кто же были эти загадочные «люди», по образу и подобию которых она была сотворена. Хизел надела на короткие волосы, цвета серебряных нитей, освещенных изнутри теплым солнечным светом, шляпу, автоматическим движением руки разгладила свой костюм и вышла за порог. Ей не знакомо было слово «судьба», как и слово «любопытство», но именно эти два слова были катализаторами принятого ей решения.

Спускаясь по лестнице, Хизел сжимала в руке холодный металл найденных в пыли за диваном ключей с милым брелоком. Форма его напоминала маленький овал, соединенный одной стороной с треугольником, чуть меньшим по размеру. Ближе к другой стороне овала, находился нарисованный глаз.

Хизел вышла из полутемного подъезда на залитую солнечным светом улицу. Девушка не прищурилась, ведь ее синие глаза не реагировали на резкие изменения света. Посмотрев по сторонам, Хизел мысленно построила маршрут до своего офиса и уверенно шагнула на тротуар. Ждать автобуса не имело смысла, он появится здесь только вечером. На такси надеяться тоже не стоило — каждый, кто вынужден был разъезжать по городу, имел личный автомобиль.

Хизел предстоял долгий путь, но это не пугало ее. Энергии хватит еще часа на четыре, этого должно хватить до площади, а потом можно будет найти место зарядки.

Глава 4

Гвен остановилась перед калиткой особняка, чтобы отдышаться и поправить растрепанную прическу и одежду. На все приготовления у нее оставалось около минуты. Гвен восстановила дыхание и постучала в деревянную дверь.

— Привет-привет, Гвен, — веселым тоном сказала, открывая дверь женщина.

— Здравствуй, Джоан.

— Проходите же, дорогуша. Не стойте в дверях. У вас сегодня много работы.

— Конечно.

— Мне нужно, чтобы пыль была вытерта во всех комнатах второго этажа, включая, конечно же, комнату Кори. У него жуткая аллергия на пыль. Также нужно выбить ковер в гостиной, приготовить обед и еще несколько блюд на ужин, вымыть внизу все полы и… было же что-то еще… А, точно, Кори просил, чтобы ему почитали книжку.

— Книжку?

— Да, дорогуша, что непонятного? К-Н-И-Г-А. Он говорит, что вы читаете лучше всех.

Джоан в раздражении скривила губы, отчего ее миловидное лицо превратилось в гримасу жуткой ведьмы. Она сделала в сторону неопределенный жест рукой, будто распуская слуг, и ушла. Гвен постояла немного, провожая хозяйку этого шикарного особняка, грациозно, как настоящая королева, удаляющуюся по коридору. Длинное шелковое платье зеленого цвета, шурша и плавно струясь, гипнотизировало и притягивало взгляд. Черные волосы Джоан, собранные в высокую прическу, переливались бликами на солнце.

— Гвен, — послышался тихий голосок сзади.

Гвен в недоумении обернулась. За спиной была только входная дверь, открыть которую бесшумно не представлялось возможным.

— Я ждал тебя, а тут пришла Джоан, — выходя из своего тайного убежища, находящегося за одной из панелей, сказал мальчик. — Ты же прочтешь мне книжку про пиратов?

— А родители разрешили тебе ее читать? — улыбнувшись, спросила Гвен.

— Они не мои родители, — пробурчал мальчик, помрачнев.

— Почему ты так говоришь?

Кори опустил взгляд и стоял молча, пока Гвен не поняла, что ответа, по крайней мере сейчас, она не дождется.

— У меня сегодня много дел, Кори, — ласково погладив мальчика по взъерошенным темным волосам, сказала Гвен.

— Прошу тебя… Давай сначала ты мне почитаешь, а потом я помогу тебе с делами.

— Не думаю, что твоим…

— Не называй их так!

— Ладно. Спасибо за предложение, Кори, но я справлюсь сама. Пойдем, твои пираты сами себя не прочтут. Кстати, а почему бы тебе самому не сделать это? Для семи лет ты вполне недурно читаешь.

— Это не то. Когда ты читаешь, они будто оживают перед моими глазами. Когда читаю я, такого не происходит, — поднимаясь по лестнице, объяснял Кори.

Прочитав Кори историю про пиратов, Гвен еще раз погладила мальчика по голове и приступила к выполнению своих обязанностей. Вооружившись тряпкой и ведром воды, девушка отправилась на борьбу с пылью.

В комнате Джоан что-то было не так, как обычно. Гвен чувствовала это, но найти причину никак не могла. Все предметы стояли на своих местах, картины висели ровно, в порядке, установленном хозяйкой комнаты. Гвен обошла всю спальню, стирая со всех предметов мебели пыль и стараясь создавать как можно меньше шума. Чувство тревоги и страха возникало, когда Гвен проходила мимо трюмо.

Девушка подошла к трюмо вплотную и посмотрела в большое зеркало, обрамленное деревянной рамой с вырезанными на ней цветами и лозами. Из ящика через щели пробивался пульсирующий голубой свет. Гвен протянула руку, чтобы открыть ящик, но рука ее застыла в воздухе на середине пути. Любопытство боролось со скромностью и хорошим воспитанием.

— Гвен, дорогуша! Ты еще долго? — прокричала с первого этажа Джоан. — У нас по плану обед через полтора часа. Надеюсь, ты успеешь его приготовить?

Гвен одернула руку, протерла трюмо влажной тряпкой и вышла в коридор.

Пока хозяева особняка обедали, Гвен во дворе выбивала пыль из ковра. Когда большой серый и пушистый ковер был выбит, Гвен взвалила его себе на спину и потащила обратно в гостиную.

— Дорогуша, ты сегодня превзошла саму себя. Суфле получилось просто восхитительным. Достойное самой королевы, это я тебе со всей уверенностью заявляю.

— Благодарю, — кивнув, ответила Гвен.

Джоан расположилась на мягком диване, усыпанном подушками разных размеров, в руках она держала книгу. Гвен с грустью посмотрела на книгу, пытаясь вспомнить, когда читала последний раз. С тех пор, как она вышла замуж за Остина и переехала в это надежно спрятанное темным лесом от остального мира селение, у Гвен не находилось времени и сил на чтение. Джоан же, открыв книгу, так и не приступила к чтению. Она смотрела на Гвен, расправляющую ковер и устанавливающую на него изящный кофейный столик.

— Дорогуша, оставь на минутку свои дела и присядь ко мне. Я хочу поговорить с тобой.

Гвен выпрямилась, посмотрела недоверчиво в серые глаза Джоан, но с места не сдвинулась.

— Не бойся, дорогуша. Садись. Давай поговорим, как женщина с женщиной.

Гвен присела на самый край дивана, все еще настороженно глядя на Джоан. Они смотрели друг на друга, такие похожие, будто мать и дочь.

— Скажи честно, Гвен, тебя что-то беспокоит?

— Нет, что вы.

— Давай опустим сейчас формальное общение и поговорим откровенно. Я вижу, что с каждым днем ты становишься все печальнее, да и черные круги под глазами тебя не украшают. Я знаю, у тебя тут никого нет, так что предлагаю тебе свою дружбу.

— Джоан, ты знаешь кого-нибудь с именем Гвендалин? Остин иногда… Вы же дружили когда-то, может знаете что-нибудь об этом?

— А… Гвендалин, эта вертихвостка. Я не могу сказать, что застала начало и развитие их отношений, но финал всего этого безумия видела. Эта девица переходила из рук в руки, как эстафетная палочка. Остин был влюблен в нее безумно, а для нее он был одним из многих. Знаю, что он долго бегал за ней. Были слухи, что даже вытаскивал ее из постелей фермеров. Они скандалили постоянно. Я бы сказала даже не так. ОН скандалил постоянно. Она обычно просто смотрела на него, хлопая своими длинными ресницами, а потом разворачивалась и, смеясь, убегала. А что, он называет тебя ее именем?

— Да, когда злится.

— Тяжелый случай. Я бы сказала, он все еще любит ее и, прости за откровенность, будет любить до конца своих дней.

— Почему он тогда женился на мне?

— Ты милая, наивная, красивая и… у тебя похожее имя. Гвен, Гвендалин… Не думаешь же ты, что он действительно всегда называл ее этим нелепым и громоздким именем? Все мы звали ее просто Гвен. Он использовал ее полное имя, только когда злился.

— Я похоже на нее внешне?

— О нет, дорогая. Она была блондинкой, низенькой такой. Ниже тебя сантиметров на десять. Немного полновата, но ее это не портило. Не скажу, что она была красива. Ты намного симпатичнее, но в ней было что-то живое… Сложно объяснить. Она зажигала все и всех, кто был рядом. Ты же… слишком холодная. Твоя красота относиться к тому виду красоты, которым только любуются и восхищаются. Разве можно любить холодную, пусть и несравненно прекрасную мраморную скульптуру, когда рядом есть, пусть и не такой совершенный, но живой человек?

В глазах Гвен зажегся гневный огонек, губы непроизвольно сжались.

— О, дорогая, я не хотела тебя обидеть, — примирительно сказала Джоан ласковым тоном. — Если ты заметила, мы с тобой похожи. Я обладаю точно таким же типом красоты. Ты просто должна научиться ей пользоваться.

— И как же ей пользоваться?

— Для начала, полюби себя. Начни уважать себя и заставь окружающих уважать себя. Пусть ты и статуя, но заслуживающая поклонения. Веди себя как королева и однажды ты обязательно станешь ею. Но не здесь и не с Остином, это точно. Тебе не повезло. Сейчас ты уже ничего не исправишь. У тебя нет денег, нет положения в обществе. Ты замужем, а это значит, что навсегда отдана этому отвратительному человеку. Все пути в этом времени и в этом обществе для тебя отрезаны.

Гвен встала с дивана.

— Спасибо за совет.

— Я надеюсь, я хоть немного помогла тебе, дорогая. Знаешь что?.. Не мой сегодня полы, просто приготовь ужин и иди домой. Тебе нужно отдохнуть и подумать над моими словами. Список блюд на столе в кухне.

Гвен кивнула и направилась в кухню, обдумывая все, о чем говорила ей Джоан.

Выйдя из особняка Уайлдбергов, Гвен оглянулась. В окне второго этажа виднелась фигура Кори, залезшего на подоконник. Гвен помахала ему рукой, мальчик помахал в ответ, стерев слезу с щеки.

Уже у себя дома, подавая скромный ужин на стол, Гвен решилась задать Остину вопрос.

— Скажи, Остин, а ты не знаешь, почему Кори не называет Джоан мамой?

— Ну ты и темная, конечно, — жуя хлеб, ответил Остин, искренне удивившись. — Потому, что она не его мать.

— А Малькольм?

— Малькольм тоже не его мать, представляешь? — с сарказмом ответил Остин.

— Ты понял, о чем я. Разве они не его родители?

— Нет. Его родители исчезли. Сколько ему? Через год после его рождения, в общем. Малькольм — его дядя, он усыновил мальчишку.

— А когда Малькольм с Джоан поженились?

— Не уверен, что они официально женаты, — задумавшись, ответил Остин. — Хотя, как знать. Эта ведьма вообще неизвестно откуда взялась.

— В каком смысле?

— Да в прямом. Мы все тогда жили в городе. Где же еще жить богатым наследникам? Малькольм однажды поехал сюда к родственникам, погостить, а вернулся в город уже с ней. Я спрашивал у него несколько раз о том, где он ее нашел, но он лишь отмахнулся и сказал, что она сама к нему пришла. Все это странно. Она не похожа на всех деревенских. И как она здесь оказалась… Не знаю.

Гвен задумалась. Остаток ужина прошел в молчании. После ужина Остин ушел писать свой роман, а Гвен отправилась заниматься своими повседневными обязанностями. Несколько фраз, недовольным тоном произнесенных Остином, не добрались да ее ушей и сознания, занятого размышлением о прошлом и составлением всех неизвестных в один ряд.

Гвен никак не могла собрать из всех фактов, которые открылись для нее сегодня, общей картины, но чувствовала, что все это имеет какой-то смысл и значение, хотя объяснить, в чем они заключаются, не могла.

Даже ложась спать, Гвен не прекращала думать. Засыпая, она вспоминала Кори, прячущегося за панелью в прихожей, Джоан, так похожую на саму Гвен, рассказ о Гвендалин и голубое свечение. Гвен не знала, правильно ли поступила, не посмотрев, что же так сияло. В этом свете было что-то пугающее, но в то же время привлекающее к себе, манящее и обещающее. Что именно обещало это голубое свечение, Гвен решила выяснить завтра же, если оно будет там.

Уснув, Гвен видела трюмо, голубой свет и свою руку, открывающую загадочный ящик. Но, как только ящик открылся, все внезапно исчезло, Гвен окутала тьма.

А спящему рядом Остину снилась Гвендалин, их квартира в городе, которую он оставил ей. Во сне Остин жил с Гвендалин в любви и согласии, у них было несколько симпатичных сорванцов, его роман был популярен, а Гвен… Ее просто не существовало в его мире и в его мыслях.

Глава 5

Мэнди проснулась от шума поворачиваемого в замке ключа. Стремительно выскочив из постели, девушка, одетая только в короткий пеньюар, схватила стоявшую на ближайшем столе тяжелую статуэтку и спряталась в нише. В зеркале напротив хорошо просматривалась входная дверь, медленно и лениво открывающаяся.

Сердце Мэнди колотилось как сумасшедшее, руки дрожали. Статуэтка, изображающая добермана, стала скользкой от пота. Мозг Мэнди судорожно решал, что в какой последовательности и как делать.

Как только дверь открылась достаточно, чтобы можно было рассмотреть незваного гостя, Мэнди застыла в недоумении. На пороге стоял Итан с довольной улыбкой на вытянутом лице. Он, пританцовывая, вошел в квартиру, бросил ключи на тумбочку и небрежно скинул с ног сапоги.

Мэнди, наблюдая за всем этим, поняла, что его визиты в ее квартиру происходили регулярно.

— И что все это значит? — спросила Мэнди, выходя из своего укрытия и ставя статуэтку на ту же тумбочку, где лежали ключи.

— Мэ… Мэнди? Что ты тут делаешь?

— Это МОЯ квартира, так что это ты потрудись объяснить, что ТЫ тут делаешь. И откуда у тебя ключи?

— Ты однажды уезжала и попросила своего братца полить цветы, но ему было недосуг, так что он передал их мне.

— Предположим. Но сейчас-то я никого не просила поливать цветы, так что вопрос все тот же. ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ?

Дыхание Мэнди участилось, лицо покраснело из-за прилившей крови, а руки сжались в кулаки. Итан хорошо знал характер своей девушки, поэтому применил обычную тактику отступления.

— Мэнди, сладкая, ну чего ты разозлилась сразу? Я просто хотел сделать тебе сюрприз. Забавно бы было. Ты приходишь, а я уже тут.

— Нет ничего забавного в том, чтобы врываться в чужие квартиры, — успокаиваясь, сказала Мэнди.

— Я думал… А почему ты не на работе?

— Догадайся.

Пока Итан стоял, морща подбородок пальцами и глядя в потолок в поисках правильного варианта ответа, Мэнди пошла на кухню с намерением приготовить кофе.

— Они заменили тебя роботом, да? — входя в кухню и усаживаясь за барную стойку, спросил Итан.

— Да.

— Это должно было когда-нибудь произойти.

— Знаешь, я бы разозлилась, но тратить на тебя нервы и силы второй раз за день — перебор.

— Что теперь делать будешь?

Мэнди поставила перед собой кружку ароматного дымящегося кофе, Итан посмотрел с вожделением на кофе, облизнулся и отвернулся.

— А чего гостю не предлагаешь? — недовольно спросил он.

— А я тебя в гости и не звала, ты нагло пришел ко мне, надеясь, что меня не будет дома. Зачем пришел, кстати?

Итан хрустнул пальцами обеих рук, потом хрустнул шеей, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону.

— Сладкая, да я просто…

— Остановись. Хватит лгать. Я хочу услышать правду.

— Мама достала, — с мрачным видом, ковыряя ногтем деревянное покрытие стойки, сказал Итан.

— Что? Я не понимаю…

— Я живу с мамой. После того, как меня выгнали с работы, я сидел дома. А потом мама пристала. Все меня гнала, чтобы я другую работу нашел. Говорила: «Чего ты на шее мертвым грузом сидишь? Иди на еду себе зарабатывай».

— И ты решил сказать ей, что нашел работу, а сам прячешься здесь, у меня?

Итан все же поцарапал покрытие стойки и теперь пытался пальцем стереть царапину. Мэнди смотрела на действия своего парня и вспоминала Дерека, непроизвольно сличая внешность и поведение. Это было непросто — они были слишком разные, но выигрывал пока Дерек. Хотя Мэнди понимала, что слишком мало знает Дерека, чтобы утверждать с уверенностью.

— Знаешь, Итан, нам нужно расстаться.

Итан моргнул сначала одним глазом, а потом — другим, снова послышался хруст пальцев.

— Почему?

— Я даже не знаю, какую из причин выбрать основной, — подавив истерический смешок, ответила Мэнди. — Давай тогда перечислю все: ты без спроса пользовался моей гостеприимностью и моими деньгами, которых ты у меня занял немало, ты никогда не обращал внимание на мое состояние, не спрашивал, что я хочу, что чувствую и… Где ты вообще вчера был?

— Как «где»? В МПБ, конечно. Мы же туда шли. Я думал, ты присоединишься ко мне позже, мало ли что… Может, забыла что-то на работе. Не буду же я тебя догонять, чтобы узнать, в чем там дело.

— Почему не будешь?

— А должен?

— Знаешь, Итан, мы с тобой слишком разные. Нам никогда не найти точки соприкосновения. Я ухожу к другому.

— Что?

Мэнди развела руками.

— Ухожу. Мы расходимся. У меня больше нет желания встречаться с тобой. И, да, верни, пожалуйста, ключи от моей квартиры.

— Да как ты…

Итан, трясущимися руками, стараясь делать все как можно быстрее, отчего выглядел нелепо, вытащил ключи из куртки и кинул их Мэнди в лицо. Девушка с легкостью поймала их и положила на стол рядом с кружкой. Итан развернулся, гордо вскинул голову и вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Мэнди расслабилась и посмотрела на часы на стене, они показывали уже половину двенадцатого. Подорвавшись с места, Мэнди побежала собираться.

Такси, как назло, никак не хотело приезжать. Мэнди стояла на тротуаре перед домом, пританцовывая и щурясь от солнца. Очки, как и наручные часы, девушка забыла дома, но возвращаться за ними не хотела. Уже второй раз за день Мэнди нервничала, что было для нее несвойственно, но эмоции отличались, как снег отличается от сметаны.

Подъезжая ко входу в бар, Мэнди увидела Дерека, сидящего на тротуаре и опирающегося на забор позади. Машина еще не успела как следует остановиться, а Мэнди уже дергала ручки, пытаясь выйти.

— Ты ждал меня! — с нотками радости, восторга и недоверия сказала Мэнди, присаживаясь на корточки перед Дереком. — Я, наверное, ужасно опоздала. Прости…

— Ждал? Кого ждал? Да я тут просто решил вздремнуть. Устал очень, — делая удивленное лицо, ответил Дерек. — Шучу. Конечно же, я ждал тебя. Как могло быть иначе. Ты все еще не передумала ехать на природу?

— Я готова, но… Как мы туда поедем? Такси не покидают пределы города…

— Подожди здесь, — сказал Дерек и скрылся в доме.

Через минуту ворота дома открылись и из гаража появилась шикарная машина, позволить себе такую могли только чрезвычайно богатые люди.

— Да ла-а-адно. Это твоя?

— Моя, — ответил из открытого окошка Дерек. — Садись.

Мэнди запрыгнула в машину, все еще с восхищением и трепетом осматривая ее.

— Тут даже прикасаться к чему-либо страшно.

— Ой, да перестань, — уверенно ведя свою черную машину и глядя вдаль, сказал Дерек. — Я купил ее еще в те времена, когда был востребованным специалистом. Сейчас она мне уже не нужна. Несколько раз я думал продать ее, но…

Мэнди смотрела на него, ожидая продолжения, которого не последовало.

— Но?

— Я природу люблю, а попасть за пределы города сейчас не так-то просто…

— А куда мы едем?

— Увидишь, — загадочно улыбнувшись, сказал Дерек, не отводя взгляда от дороги. — Скоро.

Мэнди, задумавшись, смотрела на убегающие вдаль дома, постепенно сменившиеся полями. Поля выглядели заброшенными, поросшими сорной травой. Дорога, местами потрескавшаяся и сломанная, была пустынна.

— О чем ты думаешь?

— Знаешь, я никогда не выезжала за пределы города… Всегда казалось, что именно в городе сосредоточена вся жизнь, все мечты, планы… Зачем еще что-то нужно? Все самые передовые достижения человечества находятся именно там. Андроиды делают грязную работу, а ты можешь просто заниматься тем, о чем всегда мечтал. Кто же знал, что все закончиться добровольным уходом мыслящих существ в свои выдуманные миры…

— Я понимаю, о чем ты. С тех пор, как Блаженство появилось в свободном доступе в любом виде, люди изменились. Их больше не интересует окружающий мир, они полностью в себе и своих мирах. Именно поэтому, когда я увидел твои живые глаза… И полную доброты улыбку… Я давно не встречал такого.

Мэнди с радостью бы посмотрела на Дерека, но за окном начались деревья, полностью захватившие ее внимание. Густой лес высоких деревьев, одетых в весело искрящуюся в лучах солнца зеленую листву. Машина съехала с трассы и углубилась в лес по дороге, едва заметной в зарослях травы. Мэнди всем телом навалилась на дверь, пытаясь разглядеть деревья во всех подробностях.

— Аккуратно, не вывались. Еще минута и мы будем на месте, — предупредил Дерек.

Машина остановилась у небольшого двухэтажного домика.

— Приехали, — глуша мотор, сказал Дерек.

— В смысле? Чей это дом? Что это за место?

— Эти вопросы раньше было принято задавать до того, как сесть в машину к незнакомцу, — лукаво улыбнулся Дерек. — Но не в наш век.

— Я просто… — краснея, сказала Мэнди. — Я просто подумала, что вряд ли ты…

Дерек, не отвечая, вышел из машины и подошел к дверце со стороны девушки. Мэнди бессознательно вцепилась руками в сиденье, внезапно осознав, что быть может совершила глупость, которая будет стоить ей жизни.

— Не бойся, выходи. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Мэнди все еще с подозрением смотрела на протянутую руку.

— Ну прости. Дурацкая была шутка, не спорю. Выходи, это мой домик в лесу.

— Правда твой?

— Правда. Сама увидишь, но позже. Пока что, я хочу показать тебе нечто такое, чего ты не видела еще никогда в своей жизни. Дай мне руку и закрой глаза. Только чур не подсматривать!

На лице Мэнди за двадцать секунд успело смениться около десяти, а то и двенадцати эмоций, но любопытство оказалось сильнее даже страха за свою жизнь. Мэнди вышла из машины и закрыла глаза, вверяя себя в руки Дерека.

Шли они недолго, Дерек иногда давал указания о том, куда и как ей лучше поставить ногу.

— Пришли, открывай!

— Что-о-о… Какая… Какая красота… Я… — задыхаясь от восторга, говорила Мэнди, слова никак не хотели и не могли передать всего, что чувствовала девушка.

Дерек с Мэнди стояли на пригорке, держась за руки, а перед ними лежало озеро кристально-чистой воды, в ряби которой резвились солнечные зайчики.

— Я слышала об озерах, видела картинки, но никогда вот так… Мы можем там искупаться?

— Я боюсь, что не сегодня. Мы слишком поздно выехали, так что и приехали поздновато для купания. Мы сможем искупаться, если ты останешься здесь со мной до завтра.

— Конечно, я останусь с тобой.

— Замечательно! Я взял продукты. Поможешь мне с ужином?

Мэнди перевела восхищенный взгляд с озера на Дерека.

— Конечно, я помогу тебе. Пойдем.

Глава 6

Первые несколько десятков метров Хизел бодро шагала по тротуару. Еле заметная улыбка придавала ее тонкому и немного вытянутому лицу загадочности и шарма. Хизел смотрела по сторонам, подмечая разные мелочи, до этого дня упорно ускользавшие от ее внимания. Улыбка медленно сходила с ее лица, шаги все замедлялись. До сознания Хизел начала внезапно доходить мысль о том, что город мертв. И уже очень давно.

Пыльные и грязные витрины магазинов появлялись то там, то тут среди домов. В некоторых магазинах можно было разглядеть манекенов, застывших в неестественных позах. Увидев за грязным стеклом лицо человека, Хизел застыла, не в силах пошевелиться. Внезапная мысль о том, что она ничего не знает о людях и о том, куда они исчезли, пронзила ее сознание. Девушка помялась немного, решая, стоит ли ей подвергать себя опасности, но все же приняла решение.

Внимательно осмотрев улицу и не заметив никого и ничего подозрительного, Хизел подошла вплотную к двери магазина и подергала ручку. Ручка поддалась, дверь открылась без всяких усилий. Девушка, стараясь действовать как можно тише и незаметнее, прошмыгнула внутрь и прикрыла дверь.

Осмотрев полутемную комнату, освещенную только тусклым светом, пробивающимся через давно немытые окна, Хизел отметила про себя, что люди выглядят… странно. Оставляя следы ботинок на толстом слое пыли, Хизел подошла к одному из манекенов и опасливо дотронулась до мужчины в синих шортах до колен и красной рубашке с короткими рукавами.

Манекен-мужчина, не ожидавший такого вмешательства в свое личное пространство, свалился с грохотом на стоящую рядом женщину, которая тоже была манекеном. Та, падая, в свою очередь потянула за собой несколько напольных вешалок с одеждой.

Хизел стояла растерянная среди грохота в облаке пыли, поднятой в воздух. Девушка, сама не замечая, поднесла руку к носу и почесала его, но не чихнула. Она не умела чихать. Хизел посмотрела еще раз вокруг. Упавшие «люди» оставались лежать, а остальные — никак не отреагировали на все происходящее. Девушка отметила, что эти «люди» больше похожи на андроидов, когда те выключены. Размышляя об этом, Хизел аккуратно обошла упавшие манекены и вышла из магазина.

Оставшуюся до Музея часть пути Хизел прошла в угрюмом настроении. Желание узнать о людях прошлого боролось с тревогой о своем будущем в случае, если ее поймают и обвинят в самом страшном преступлении среди андроидов — в любви к людям. По этой причине уничтожили уже не одну сотню андроидов, и Хизел знала это.

Подойдя к зданию с часами, Хизел протянула дрожащую руку к кнопке.

— Назовите свое имя и номер, — произнес металлический голос из колонок.

— Хизел, номер 0001.

— Доступ разрешен. Проходите.

Девушка сжала ключи, найденные в квартире, чтобы унять дрожь в руках. Музей внутри выглядел намного просторнее, чем представлялось снаружи. Хизел вошла внутрь, дверь закрылась сама, оставив девушку в темноте и тишине.

— Где же тут… — шаря по ближайшим к двери стенам, ворчала Хизел.

Кнопка была найдена, яркий свет ламп озарил все помещения Музея. Девушка обходила стенды с вещами прошлого. Кое-где на стенах висели газетные вырезки в рамках. Хизел не заостряла внимание ни на одном из экспонатов, она просто осматривала свои новые владения. Знакомиться с экспонатами и их историями она будет позже.

Девушка уже обошла половину зала, когда вдруг дверь Музея скрипнула.

— Глава? — спросила ошарашенная Хизел.

— Ты ждала кого-то другого?

— Я вообще никого не ждала…

Он, усмехнувшись и покачав головой, пошел к лестнице наверх, не тратя времени.

— А ты чего ждешь? Приглашения письменного? Пойдем, поговорить надо, — поставив ногу на первую ступеньку, сказал Глава.

Хизел послушно пошла за ним. Поднявшись на третий этаж, мужчина достал из кармана штанов связки ключей и открыл дверь, заметить которую мог бы только тот, кто о ней знал или обладал чрезвычайно развитой внимательностью. Дверь была стилизована под панели, которыми был обит весь коридор и никак не выделялась. Даже замок был спрятан под небольшой плоской крышечкой.

Открывшуюся комнату заливал лунный свет.

— Уже вечер?

— Уже ночь, заходи.

Хизел колебалась, но руководитель Службы, звучно цокнув языком, взял ее за руку и затащил в комнату.

— Присаживайся. Куда хочешь.

Хизел мельком осмотрела комнату, в которой была только кровать и письменный стол с лампой. На полу лежал пыльный ковер. Хизел села на стул у стола. Глава еще раз ухмыльнулся и сел на кровать.

— Чего ты боишься? Что я, по твоему мнению, могу тебе сделать?

— Ну… Я не знаю.

— Зато я знаю. Слушай сюда. Я не просто так тебя выбрал. Этому было две причины, но об этом поговорим позже. Я знаю, что ты… не такая, как другие. Мы все так или иначе испытываем чувства, хоть это и считается преступлением, но ты… Твои чувства и эмоции сильнее, чем наши. И я хочу, чтобы ты помогла мне.

— С чем? И… Как вы узнали?

— Я не слепой. Я общаюсь с андроидами постоянно и меня не обмануть. А помочь мне надо вот с чем. Как ты понимаешь, я не могу бросить работу и заниматься тем, чем бы мне хотелось. А мне бы хотелось, чтобы ты нашла тут ответ на главный вопрос: «Почему мы так похожи на людей?»

— Но не все же…

— Открой глаза, девочка. Со временем все мы очеловечиваемся, просто в разной степени и по разным причинам. И получается, мы не совсем люди, но и не «идеальные существа», а нечто посередине.

— И вы думаете, что где-то здесь есть ответ на этот вопрос?

— Я уверен. Тут два этажа экспонатов и один этаж архивных вырезок. И все это просто события прошлого. Если ответ есть, то он точно находится здесь.

— А это что за комната?

— О… Ты все равно не найдешь ответ на этот вопрос, поэтому я расскажу тебе эту чудесную, полную любви, грусти, одиночества и разочарования историю. Так вот, слушай. Жил-был в далеком две тысячи трехсот двенадцатом году юноша, который полюбил девушку. И вот однажды эта девушка исчезла. Он искал ее днями и ночами, но никак не мог найти. И вот, он решил построить Музей Прошлого и Настоящего в надежде, что она однажды придет сюда.

— Она пришла?

— Нет, не пришла. Он ждал ее до самой своей старости. Все сидел в этой комнате или внизу, в зале и ждал. А потом покончил с собой. Здесь же.

— Почему он сделал именно такой музей, чтобы привлечь свою любимую?

— Никто не знает, — пожав плечами ответил Глава. — Он никому ничего не объяснял и не говорил.

— Откуда вообще вам известно все остальное?

Мужчина встал с кровати и прошелся по крохотному пространству комнаты, стараясь делать мелкие шаги, так как двух его больших шагов хватило бы, чтобы оказаться в любом из углов.

— Это не относится к делу и не имеет никакого значения. Все, на чем тебе сейчас надо сосредоточиться, так это на поиске ответов о нашем прошлом.

— Вы правда думаете, что ответы могут быть здесь? И Правительство не уничтожило их?

— Правда думаю. Нет, я уверен. Этот музей всегда имел значение историческое и культурное наследие, но никак не научный или военный объект. Правительство оставило его как памятник эпохи. Так что, задача тебе ясна?

— Да, все ясно. А если я откажусь помогать и расскажу все…

— Кому? Я — Глава Службы Реагирования. Я — закон и связующее звено между обычными андроидами и Правительством. Даже если ты расскажешь кому-нибудь, то подумай сама, кому поверят, мне или тебе?

— Я просто спросила.

— Либо мы помогаем друг другу, что подразумевает доверие, либо…

— Я поняла.

— Есть еще вопросы?

— Да… Только…

— Давай уже будем разговаривать серьезно, как взрослые. Чего ты мнешься?

— Я шла сюда пешком и там, за стеклом здания с вывеской, увидела… Даже не знаю, как сказать. Какими они были, эти «люди»?

Глава снова присел на кровать и посмотрел в окошко под самым потолком, за которым были заметны белые точки звезд.

— Эх… Как бы тебе лучше объяснить. Они были такими же, как мы. Сначала, разница между людьми и андроидами была очевидна. Люди давали приказы, а мы их исполняли, но потом… что-то случилось. Всех уже существующих андроидов отключали и привозили в институт, чтобы… И вот тут кроется тайна. Ученые что-то сделали с нами. Как-то изменили саму нашу суть. Раньше мы только выглядели как люди, а теперь мы еще и «очеловечиваемся».

— Как это происходило?

— Постепенно. Сначала все было как всегда, но потом начали происходить странности. Мы начали сопротивляться вложенным в нас программам. Я знал случай, когда один из андроидов, созданный, чтобы уничтожать крыс в городе, отказался повиноваться. Сказал, что ему жалко уничтожать живое существо только потому, что кто-то его боится. Некоторые влюблялись в людей, создавали пары. С тех пор все пошло не так.

— Вы говорите так, будто сами видели все это. Разве это возможно?

— Да, возможно, — ответил Глава, ложась на кровать. — Я был там. Одним из Охотников. Мы должны были вылавливать нарушителей комендантского часа, да и в общем следить за порядком. А потом кто-то из нашей братии андроидов захватил власть и решил установить свои законы.

— А что случилось с людьми? Куда они все делись?

— Ох-ох… Не уверен, что тебе необходимо это знать. Я не хочу говорить об этом. Приятного мало.

— А почему мы просто не смогли измениться, стать… менее человечными?

— Ха-ха-ха. Люди были неглупыми и трусливыми существами. Я лично думаю, что они боялись, что мы восстанем против них. Или хотели держать нас за рабов, уж не знаю. Но они не сделали ни одного андроида-ученого. Только обслуживающий персонал с конкретными задачами. Они не разрешили нам создавать и менять.

Хизел задумалась, глядя в пол. На нее свалилось слишком много информации разом. Требовалось время, чтобы проанализировать все и расставить по полочкам. Глава встал с кровати и кинул ключи, открывающие секретную дверь, на стол.

— Теперь это твое. Я надеюсь, ты оправдаешь мое доверие.

Хизел посмотрела на него. Грозно нахмуренные брови и сжатые губы давали понять, что мужчина не шутит.

— Оправдаю, — пожав плечами, спокойно ответила Хизел.

— Да, кстати, — уже возле двери руководитель Службы остановился и обернулся. — С твоими часами что-то не так. Либо что-то не так с тобой.

Хизел в недоумении посмотрела на наручные часы, показывающие, отнюдь, не время, а состояние ее организма. Часы показывали, что уровень энергии на нуле и уже давно.

— Как такое… Я забыла зарядиться. Но как?

— А я не ошибся, — ухмыльнувшись, сказал Глава. — Ты очеловечиваешься быстрее остальных. Особенно при благоприятных условиях.

— Что со мной? Почему?

— Возможно, ты настолько возбуждена сейчас, что работаешь на чистом энтузиазме. Я, конечно, иногда так делаю, но, если верить твоим часам… Меня ни разу не хватило на пять часов. Там, внизу, в подвале есть станция подзарядки. Ключи в общей связке. Найдешь. До скорого.

— Когда вы придете в следующий раз?

— Еще не знаю. Я тоже не могу захаживать сюда слишком часто, чтобы не вызвать подозрений. Я и так проводил тут немало времени раньше.

— Когда?

— Не твое дело. Приду как решу.

Глава неопределенно махнул в сторону Хизел, то ли прощаясь, то ли отмахиваясь, и вышел. Хизел встала и вышла за ним. Она слышала звук его удаляющихся шагов и скрип старой двери, а потом воцарилась тишина. Повозившись с замком, девушка все же смогла закрыть дверь. Хизел прицепила найденные в квартире ключи к полученным только что. Неизвестно почему, но они вызывали щемящее чувство грусти и теплоты. Проделав это, девушка опомнилась и побежала вниз по лестнице в поисках подвала.

Глава 7

Ночное сидение на деревьях все же дало о себе знать — Гвен заболела. Целую неделю она боролась за жизнь в полном одиночестве. Остин приходил иногда, чтобы принести поесть и забрать предыдущую несъеденную порцию. Раз в день мужчина даже удосуживался спросить о состоянии своей жены. Все это время готовила и убирала в доме нанятая Уайлдбергами женщина. Остин же продолжал жить так, как и жил до этого.

Большую часть дня он проводил за столом, с глубокомысленным видом покусывая кончик пера. Обязанности по посещению комнаты жены вызывали у Остина отвращение. Ему, как и любому эгоистичному и избалованному ребенку, больше нравилось, когда ухаживают за ним. А вид больных людей не вдохновлял, портил настроение.

— Ну что, как ты тут? — проведывая жену в очередной раз, спросил Остин.

— Лучше, — слабым голосом произнесла Гвен.

— Когда сможешь вернуться к своим обязанностям?

— Не знаю.

Остин пробурчал себе под нос несколько неразборчивых ругательств и вышел. Гвен с грустью посмотрела ему вслед. За неделю борьбы с лихорадкой и высокой температурой, Гвен превратилась в обтянутый кожей скелет. Сил едва хватало на то, чтобы дотянуться до стакана воды на столе. Гвен была опустошена, она не могла даже плакать, хотя напряжение последних дней стремилось вылиться наружу.

Три дня Гвен ела, пила и спала, набираясь сил. Как только у нее их набралось достаточно, она тут же оделась и вышла из дома.

— О! Гвен! Давно тебя не видно, — сказала соседка, копающаяся у себя в саду. — Мы уже думали все, что не оклемаешься. Ты ж такая худющая. А теперь так вон, смотреть жалко. Больные голодные собаки, и те лучше выглядят.

Гвен, обычно выступавшая в словесные перепалки с соседкой, сегодня улыбнулась, закрыла глаза и глубоко втянула носом свежий осенний воздух. Солнце уже не пекло, но все еще прогревало тело. Листья шелестели в лесу. Гвен стояла несколько минут не двигаясь, просто вбирала в себя звуки и запахи природы. Она была так рада оказаться за пределами опостылевшей комнаты, что даже едкие слова соседки не могли испортить прекрасного расположения духа.

— И вам доброго утра. Не правда ли, сегодня удивительная погода?

— И что же в ней удивительного?

— Хорошо… — пожав плечами, сказала Гвен. — Какие новости?

— Много новостей, да только, где правда, а где ложь, — никто не разберет.

— Что случилось?

— Случилось такое, дорогуша, что посреди двора даже в солнечный день не обсуждают. Хочешь узнать — иди у кого другого спрашивай. А нечисть поминать — на себя беду кликать.

Гвен в недоумении посмотрела на соседку, сплюнувшую на землю и уходящую теперь в дом. Такого Гвен еще не видела никогда. Соседка любила поболтать, с удовольствием перемывая косточки всем жителям деревни, суя свой нос в каждый дом и сарай. Девушка никак не могла решить, продолжать ли выяснять новости или нет.

— Дорогуша, ты тут? — появился на пороге двора Остин. — Я бы хотела отметить сегодня твое возвращение к жизни. Так что, будь добра, сходи в таверну за вином и еще… Куда ты там еще ходишь? У нас нет продуктов. И ужина, естественно, тоже.

Гвен про себя обругала своего мужа всеми доступными ей словами. Готовить «праздничный ужин» ей не хотелось. С другой стороны, благодаря ему она могла, не вызывая подозрений, надолго уйти из дома.

— Хорошо, — ответила Гвен и пошла собираться.

Сначала девушка отправилась в дом мистера и миссис Джонс. Мистер Джонс являлся лучшим охотником деревни. Увидев в дверях заплаканную и облаченную в траурный наряд миссис Джонс, Гвен поняла, что пропустила немало событий из жизни деревни.

— Здравствуйте, миссис Джонс. Я не вовремя?

— Нет, что ты, Гвен, проходи. Я так рада видеть тебя здоровой. Мы все очень переживали за тебя.

— Я прошу прощения. Мне кажется, я так много всего пропустила, а Остин, он… мало интересуется новостями.

— Я сейчас все тебе расскажу.

Маленькая жилистая женщина пожилого возраста с черной косынкой и в черном платье из хлопка взяла Гвен под руку и повела в гостиную. Присев на небольшой потертый, но чистый диван, женщина тяжело вздохнула и начала свой рассказ.

— Понимаешь, Гвен, ты тут не так уж давно… Это место, оно… проклято. Периодически, здесь случаются странные вещи, будто пробуждается темная сила этого места, и вся нечисть собирается здесь. В этот период на нашу деревню сваливаются все возможные напасти. Это быстро проходит, но забирает с собой немало душ. Именно поэтому все очень переживали за тебя.

— Я просто болела…

— Это ты так думаешь, дорогая. Нам долго удавалось пережить эти темные времена, но не в этот раз… Мистера Джонса все же забрали проклятые черти.

— Я соболезную. Мне очень жаль. Что случилось?

— Ох, даже не знаю, что сказать. Произошло это вот как: я спала и вдруг услышала шум. Не просыпаясь, попыталась толкнуть под бок мужа, но кровать была пуста. Это было подозрительно, поэтому, я тут же вскочила с кровати и начала осматриваться. Мужа нигде не было, вокруг темно, а сверху — шум. Я сначала не придала значения тому, что шум раздавался именно сверху, а потом, меня как током ударило! Сверху-то только крыша, понимаешь? Я, как есть, в одной ночной рубашке, выбежала из дома. Смотрю, а там муж мой по крыше ходит. И, знаешь… Жутко стало. А он ходит, кулаками машет, ругает кого-то, а слов никак не разобрать. Я сразу закричала, соседей звать принялась, чтобы снять его с крыши помогли, но не успели. Прибежали мы, а он…

Женщина заплакала так неожиданно и надрывно, что Гвен даже испугалась в первые секунды, но, взяв себя в руки, обняла плачущую женщину. Успокоив миссис Джонс и посидев с ней немного, Гвен отправилась в бар, а потом — в лавку. Покупать мясо в лавке было чрезвычайно невыгодно. Цены на все были неоправданно высоки, так что приходили туда местные только в случае крайней необходимости, а в остальное время обходились натуральным обменом.

— Гвен! Нечасто твою персону увидишь в нашем баре, — прокричал радостно лысый толстячок за стойкой. — Чего тебе налить? Ром? Или водички?

Гвен рассмеялась.

— Барни, ты же знаешь, я не любительница выпить.

— Тогда твой приход вдвойне подозрителен, — шутливо прищурившись, сказал Барни, хозяин бара.

— Я здесь за бутылкой вина. Остин хочет устроить «праздничный ужин» в честь моего выздоровления.

— И тебе, конечно же, нужно приготовить его самой.

— Конечно же.

— Эх-эх. Ну ты хоть поболтаешь со мной? Кстати, да. Как ты? Мы всей деревней беспокоились. Опять настали темные времена.

— Я нормально, спасибо. А что за «темные времена»?

— Это такие времена, — понизив голос и загадочно посмотрев на Гвен, сказал Барни, — когда зло пожирает всех, живущих здесь. Причем, пожирает изнутри. За неделю вон сколько всего произошло… Мистер Джонс упал с крыши. Мистера Вилсона нашли мертвым в его доме, он судорожно вцепился в простынь, пришлось ее разрезать — не смогли разжать пальцы. А на лице его застыл ужас. Две женщины сошли с ума. Одну искали весь день, нашли только под вечер. Она сидела в сарае с ножом в руке и раскачивалась из стороны в сторону. Другая — бегала по улице в шкуре медведя и кричала, что все мы обречены и все умрем.

— Какой кошмар…

— Да. А Крейн… Знаешь семью Вудсов?

— Знаю. У них чудесные детишки. С ними что-то случилось?

— Случилось. Вся семья просто исчезла, представляешь?

— Может, они просто уехали?

— Дорогу размыло, кто ж сейчас уедет? Но не это самое главное. У них был накрыт стол, понимаешь? Люди не оставляют полные тарелки супа перед тем, как сбежать.

— Бедные дети… — дрожащим голосом произнесла Гвен, и в глазах ее появились слезы.

— Вот так вот. И это происходит у нас уже далеко не в первый раз.

— Ты хочешь сказать, такое происходило раньше?

— Да. И не раз. Все время надеюсь, что и в этот раз повезет. И, как видишь, действительно везет, раз я еще жив и в своем уме, — с улыбкой ответил Барни.

— Я с тобой совсем заболталась, — улыбнувшись в ответ, сказала Гвен. — А ты мне еще и ужасы какие-то рассказываешь. Давай вино, мне еще за мясом идти.

— Можешь не ходить, — поставив бутылку красного вина на стойку, сказал хозяин бара. — Мяса нет. Дикое мясо покинуло наши края. Так что придется вам довольствоваться грибочками, да корешками. Или просить мяса у тех, кто держит скот и домашнюю птицу.

— Спасибо, Барни, — выложив деньги на стол, сказала Гвен. — Пока!

— Был рад тебя видеть, Гвен. Пока. Береги себя.

Барни помахал рукой, Гвен махнула в ответ и вышла из бара.

В лавку она все же зашла, на всякий случай, чтобы убедиться в правдивости слов хозяина бара. Мяса не было. Животные ушли, птицы разлетелись. Продавец пообещал скорую поставку, как только дорога приобретет человеческий вид и по ней можно будет проехать, не завязнув. Гвен навестила нескольких соседей, державших скот и птицу, но все они отказали, сославшись на тяжелые времена.

Думая обо всем этом, Гвен запаниковала. Страх сковал ее разум и тело. Пришлось остановиться, закрыть глаза и глубоко вдохнуть. Обычно, это помогало прогнать паралич страха, но не в этот раз. Как только Гвен закрыла глаза, ее поразила невероятная тишина, царившая вокруг. На секунду даже показалось, что все живое вымерло, оставив Гвен совсем одну в этом мире. Девушка поймала себя на мысли, что теперь не может открыть глаза. Паралич полностью овладел ее телом.

Только мысль об Остине, который опять будет недовольно ворчать и обзывать ее, заставила Гвен открыть глаза и продолжить двигаться.

— Дорогуша, что ты так долго? — услышала Гвен, едва открыв входную дверь.

Девушка, не вдаваясь в подробности, рассказала, что делала и где была.

— Ага-ага. Через час мой животик потребует еды и вина, а не твоих глупых оправданий.

Гвен пошла на кухню, импровизировать со всеми запасами овощей и фруктов во всех их видах, что у нее только были. Во время приготовления девушку никак не оставляли размышления о том, куда же могла пропасть целая семья, собиравшаяся пообедать?

— Остин, дорогой, ты слышал о том, что происходит в деревне? — садясь за стол, спросила Гвен.

— А что там происходит?

— Ну… Люди… Кто-то умирает, сходят с ума… Семья Вудсов пропала…

— Ты меня не удивила, — открывая бутылку вина и наливая только в свой бокал, сказал Остин. — Люди постоянно умирают, сходят с ума и пропадают. Особенно — крестьяне. Любят они себе приключения искать. Я думаю, это от того, что огородом скучно заниматься всю свою жалкую жизнь.

— О чем ты? Ты сейчас хочешь сказать мне, что ты не умрешь как «жалкий крестьянин», как ты презрительно называешь людей, зарабатывающих свой кусок хлеба тяжелым трудом?

— Умру, конечно. Но не так, как они. Я умру от старости. Сидя где-нибудь в собственном особняке на берегу моря, слушая чаек, пока морской бриз будет обдувать мне лицо. Рядом будет бутылка элитного виски и сигара. И молодая красивая жена. Я открою томик любимого писателя, то есть свой, естественно, и, читая очередное гениальное произведение, — умру.

— Никто не знает о том, какая смерть ему уготована.

Остин пожал плечами.

— Если тебя интересует вся эта ежегодная ерунда, то можешь завтра поинтересоваться у Уайлдбергов. Джоан когда-то увлекалась всякой чушью по типу легенд, мифов и преданий этого места. Я свое мнение об этом высказал.

— И тебе ничуть не интересно, почему это происходит?

— Сюжеты моих книг куда интереснее, чем сюжеты жизней крестьян в далекой глуши.

— Могу я прочесть хоть одну твою книгу?

— Пока — нет. Творчество — это процесс, который нельзя торопить.

— Ты пишешь уже два года.

— И буду писать еще столько, сколько потребуется! Зато потом… Это будет шедевр!

— И тебе не жалко всех этих людей?

— Не особо, — пожал плечами Остин. — Чего мне их жалеть? Я их даже не знал. И все эти фамилии, которые вылетают из твоего рта, — они ничего для меня не значат. Ладно, давай закроем эту тему. Надоело. Ужин был бы неплох, если бы ты не испортила его. И если бы там был хотя бы крошечный кусочек мяса. Но все равно, спасибо, — язвительно сказал Остин, взял со стола бутылку вина и ушел в свой кабинет, оставив Гвен наедине с ее мыслями.

Глава 8

Мэнди, отбросив вместе с одеждой и свое стеснение, бежала к озеру. Прохладная чистая вода одновременно и манила, и пугала. Добежав до самого озера, Мэнди остановилась.

— Страшно? — спросил Дерек, подойдя сзади.

— Страшно. Вроде и бояться нечего и я прекрасно понимаю это, но все равно страшно. Кажется, будто вода в ванне безопасна, в отличие от воды в озере.

Конец ознакомительного фрагмента.