Время пришло

Кирилл Казанцев, 2012

В подмосковном Качалове происходит что-то необъяснимое. Местные чиновники боятся выходить из своих домов. Какие-то неизвестные мстители объявили им настоящую войну. Сначала отравили хлорным газом коррумпированных полицейских чиновников и сожгли автосалон, неформально принадлежавший мэру города. Затем окунули в деревенский сортир депутата и взяточника Брызгалова. Проворовавшуюся главу ЖКХ Зою Чаплину облили депилятором… Все эти безобразия с детальным описанием вины чиновников были сняты на камеру и выложены в Сеть. Жители города каждый день с нетерпением ждут новых видеороликов в Интернете. Поиски мстителей идут активно, но эти люди умело уходят от преследования. И тогда на помощь местной полиции из Москвы выезжает следственная группа подполковника Сорокина…

Понедельник, 27 июня

Подполковник Кудесник, сдерживая растущее бешенство, смотрел на экран большого плоского телевизора. Видеокамера, расположенная на дальней стороне решетчатого ограждения автосалона, не получила повреждений, жесткий диск из нее изъяли. Отлично просматривалась парковка, забитая машинами, на дальнем плане — еще «живой» автосалон с рябящей подсветкой и освещенным холлом. С тех пор, как из салона удалились последние сотрудники, никто к дверям не подходил и на парковке не светился — очевидно, злоумышленники знали о наличии камеры. А выводить ее из строя им почему-то не хотелось. Старт пожара запечатлелся четко — вспыхнуло везде, но только не перед камерой. Языки пламени облизывали стены, рвались в небо. Занялась крыша. Мгновенно в здании погас свет, посыпались искры с проводов. Но фонари по периметру парковки продолжали гореть. Вот вывалился из здания первый охранник — одновременно с ним выехала белоснежная «Ауди». Вот выпрыгнул второй. Они бежали прямо на зрителей, пропали из вида… Самый драматический момент — появляется третий охранник. А в здании уже все рушится, пламя рвется из всех щелей. Падают конструкции, человеку зажимает ногу. Он пытается освободиться. И вдруг откуда ни возьмись в кадре возникает невнятная личность. Оператор приближает кадр до разумного максимума, если приблизить еще, все выйдет смазанным. Человек в чем-то черном, мешковатом, видимо, специально, чтобы зритель не смог оценить параметры фигуры. На голове облегающая шапочка с ниспадающими отворотами — вроде английской «балаклавы» времен колониальных войн. Он хватает охранника под мышки, оттаскивает, потом освобождает, тащит его какое-то время на себе… и вновь уходит за кадр. Вот такие мы, стало быть, благородные. Охранник ковыляет на своих двоих, падает. К нему устремляются коллеги. А от автосалона уже ничего не остается…

Кончилась запись. Процесс тушения головешек никого не интересовал. Кудесник оторвал глаза от экрана и посмотрел хищным взглядом на людей, сидящих за столом в его кабинете. Собрались заместители начальников обезглавленных отделов, ближайшие соратники и подчиненные — бледные, напряженные, уже постигшие, что в городе Качалове обосновалось зло…

По «особому приглашению» на совещание прибыл даже городской прокурор Говядин — вечно пыхтящий, малоразговорчивый, далеко не глупый, невзирая на экстерьер. Сидел в углу, забросив ногу на ногу, и уже битых десять минут протирал платком очки.

— Докладывайте, Олег Витальевич, — буркнул Кудесник.

Поднялся капитан Махрышкин — начальник уголовного отдела, — с нервным тиком на глазу, дрожащей жилкой на виске.

— Это явно мужчина, Аркадий Григорьевич, — начал он с факта, который не посмел бы опровергнуть даже человек, не знакомый с человеческой анатомией. — Можем принять без доказательств, что он и есть поджигатель… Человеческие жертвы, судя по всему, ему не нужны…

— Какой дешевый популизм, — пробормотал из своего угла прокурор Говядин, и Кудесник насилу сдержался, чтобы не взорваться.

— Здание с трех сторон облили бензином — работали там, где не стоят камеры, — продолжал Махрышкин. — На крыше — то же самое. Вспыхнуло так яростно, поскольку… — тема была неприятной, но капитан продолжил: — Поскольку здание возводилось с грубыми нарушениями норм пожарной безопасности. Использованные при строительстве материалы легко воспламеняются. Возводила автосалон турецкая фирма, в общем… похоже, кто-то хорошо нагрел руки, распорядившись выложить стены снаружи и изнутри пластиком с низким пределом огнестойкости — да еще и с высокой дымообразующей способностью. В здании не было ни одной противопожарной стены, перегородки, перекрытия…

— Понятно, — пробормотал Кудесник. — Ни хрена у вас нет, Олег Витальевич.

— Мы работаем, Аркадий Григорьевич, — обиделся Махрышкин. — Я не спал уже больше суток, мои люди — тоже. Работают все штатные и внештатные сотрудники. Нам приходится вести одновременно четыре дела: похищение дочери Жирницкого, разгром ОМОНа… простите покорно, Аркадий Григорьевич, — капитан не устоял перед ироничной ухмылкой, — но разгром похлеще, чем при Ватерлоо… Отравление людей в сауне, сгоревший автосалон, а вы прекрасно знаете, сколько человек у меня в отделе. Охранник по фамилии Ненашев не может сказать, кто его вытащил из огня. У него был болевой и психологический шок, но он слышал мужское дыхание, и держали его сильные руки. Опрашиваются жители частных домов в окрестностях автосалона, они могли что-то видеть или слышать. На баллоне с хлором… ну, там, у «Богатыря», отпечатков пальцев не найдено, происхождение баллона устанавливается. Опрашиваются жители близлежащих домов. Пока мы имеем следующее. Если допустить, что преступления последних трех дней совершила одна и та же компания… — Капитан помялся. — В розыске мужчина от двадцати до сорока, спортивного сложения, проходивший службу в специальных войсках, имеющий образование, поскольку речь у него грамотная, имеющий решительный характер, и… — капитан опять помялся и все-таки закончил: — И, видимо, сильно обиженный властью. Если допустить, что этот человек проживает в Качалове, то круг подозреваемых сужается примерно до ста — ста пятидесяти человек. Если он приезжий… — начальник угро меланхолично вздохнул.

— Вопрос времени, Аркадий Григорьевич, — подал вкрадчивый голос заместитель Мохрышкина капитан Голик. — В нашем городе разветвленная сеть внештатных сотрудников органов и прочих добровольных помощников полиции. Обещаем вам, они прогрызут весь город и рано или поздно сдадут нам банду. У них просто нет другого выхода — если не хотят оргвыводов.

— И к тому времени, когда это произойдет, мы просто взвоем, — поморщился Кудесник. — Ладно, господа офицеры, полагаюсь на ваш профессионализм, чувство ответственности и желание отомстить за товарищей. Предлагаю подбить бабки. Что мы имеем? Вечер четверга — забавный случай с господином Жирницким, — не удержался подполковник от ухмылки. — Вечер пятницы — день позора спецподразделения господина Караканова. Вечер субботы — подлое нападение на отдыхающих в сауне офицеров нашего управления… дай им бог скорейшего выздоровления. Ночь с воскресенья на понедельник — поджог автосалона на Восточном шоссе. А теперь, господа, — Кудесник цепко вцепился глазами в присутствующих, — напомните мне, случалось ли что-то подобное ДО ТОГО.

Зависла напряженная тишина, которую рискнул разорвать капитан Голик — способный, но какой-то… скользкий.

— В среду, 22 июня, товарищ подполковник… Возможно, это не имеет отношения к нашим событиям, но у начальника Качаловского ГИБДД Шлепеня Павла Анисимовича сгорела в гараже новая машина — «Ленд-Ровер» серии «Defender». Он купил ее неделей ранее. Цена автомобиля, согласно каталогу, — один миллион семьсот тысяч рублей.

— А что, недорого… — прошептал на ухо начальник отдела ППС своему заместителю.

— Павлу Анисимовичу позвонили соседи, он кинулся тушить машину, обжег руку, сейчас он на больничном. По предварительным данным, в машине произошло короткое замыкание.

— Какая-то эпидемия пожаров, Аркадий Григорьевич, — не остался в стороне и Махрышкин. — Во вторник, 21 июня, у Ванькиного озера сгорел коттедж некоего Маслянского из Росавтодора. Купил месяц назад. Там вроде тоже по заключению короткое замыкание…

— Говори, капитан, — уставился Кудесник ястребиным взором на занервничавшего начальника отдела ППС. — Я вижу, тебе есть что сказать.

— Простите, Аркадий Григорьевич, мы не стали вам докладывать… — облизнул пересохшие губы капитан с развитой нижней челюстью. — Хотели сами сперва разобраться… В понедельник это было, 20 июня, стало быть… Уже стемнело, мои парни прибыли на вызов в один из домов на Талой улице — позвонили, что там драка. Но никакой драки зафиксировано не было. А когда садились в машину, чтобы ехать обратно, на них напали несколько человек с битами — они и лиц не рассмотрели. Отлупили работников при исполнении и смылись, паршивцы… Мы провели необходимые следственные действия, но тех как корова языком слизнула. У сержантов переломы рук и ног. Я собирался вам доложить, Аркадий Григорьевич, но с этой новой беготней совсем из головы выскочило, — капитан стыдливо потупил глаза.

Кудесник все понял и не стал выяснять подробности. Начальник отдела патрульно-постовой службы врал от первого до последнего слова — отчаянно надеясь, что Кудесник поймет его правильно. В доме номер 42 по улице Талой была так называемая «точка», которую, видимо, и курировали парни из ППС. Распространители наркоты отчисляли из дохода процент правоохранительным органам (от которого половина, кстати, шла Кудеснику), сливали органам информацию о дилерах со стороны — особенно о приезжих, а также предоставляли необходимые сведения о клиентах, в которых полиция по какой-либо причине была заинтересована. Не было на Талой никакой драки. Некто напал на парней, подрабатывающих на стороне, отдубасил от души — Кудесник готов был держать пари, что версия про «нескольких человек» — бесстыжее вранье, действовал одиночка…

— В прошлое воскресенье, товарищ подполковник… — тихо вставил заместитель выбывшего из строя начальника криминальной милиции. — Даже не знаю… В общем, получил по голове в нерабочее время старший инспектор полка ДПС. То ли подрался с кем-то, то ли еще что-то. Два дня просидел на больничном, потом явился на работу мрачнее тучи. Всем рассказывал, что поскользнулся на лестнице, но что-то тут другое, недоговаривает парень…

— Да уймись ты, капитан, — поморщился Кудесник. — Какое нам дело до простого инспектора, подравшегося с кем-то по пьянке в нерабочее время? — он всмотрелся в глаза говорящему. А в глазах было много интересного — дескать, спросите, господин подполковник, фамилию инспектора, и многое поймете…

— Фамилия? — проворчал Кудесник.

— Лейтенант Левченко, товарищ подполковник…

Порой он ненавидел свою работу — почему он обязан знать ВСЕ? Это случилось два месяца назад, на участке федеральной трассы, проходящей севернее Качалова. Судья Горшевич — председатель Качаловского городского суда — под хмельком гнал на «Мерседесе», направляясь на дачу, и в четырех километрах от города сбил пожилого мужчину, переходящего дорогу в зоне пешеходного перехода. Мужчина скончался на месте. «Мерседес» получил досадные повреждения. Как в анекдоте: резвый попался старичок, думал, что проскочит. А вот не проскочил… Дело было при свидетелях, пришлось судье остановиться, вызвать ГИБДД. Прибывший инспектор, с которым судья о чем-то пошептался, составил протокол. Прибыла труповозка, увезла мертвеца. В заключении о смерти было сказано, что старик скончался от инфаркта, переходя дорогу. А судья остановился рядом с погибшим — поскольку не мог проехать мимо бездыханного тела. А повреждения на «Мерседесе» — так они уже были до аварии, собственно, в автосервис судья и направлялся. Какая кровь на капоте? Не было никакой крови. И вообще старичок был пьян, а судья трезв, как стеклышко. Показания очевидцев, которые прекрасно видели, что произошло на самом деле, к делу не подшили. Зачем гробить жизнь хорошему человеку? Старичку уже девяносто с палочкой, а судья Горшевич — свой до мозга костей, «обкатанный» работник — и плечо подставит, и от беды спасет. А у инспектора, который составлял протокол, фамилия была не какая-то, а Левченко…

— Не хотелось бы нагнетать ситуацию, господа, — прокряхтел после паузы прокурор Говядин, которого изматывало долгое сидение на жестком стуле, — но возникает щекотливое ощущение, что в этом городе кто-то осмелился объявить властям беспощадную войну…

По окончании совещания Кудесник позвонил сыну. Отпрыск Денис обучался на четвертом курсе Московского физико-технического института, жил в Москве на съемной трехкомнатной квартире недалеко от Покровского бульвара. В данный момент он находился в Качалове — сессия закончилась, приехал погостить.

— Ты чем там занимаешься, детеныш? — недовольно проворчал Кудесник.

Судя по смеху и гитарной соло-партии, напоминающей визг циркулярной пилы, занимался сынок отнюдь не благотворительностью. Но голос его звучал относительно трезво — что для одиннадцати утра было великим достижением.

— А, привет, батя, — добродушно отозвался наследник. — Да нормально все. С пацанами сегодня встречаемся — ты должен их помнить, Кирюха, Богдан, Толян… Вся братва где попало учится, а после сессии домой на побывку прибыла. Еще Виталя обещал подтянуться — он вообще, блин, в Лондоне… ну, помнишь, у него родитель — директор ионно-литиевого завода. Посидим тут немного, а после обеда на озеро рванем, искупаемся — сегодня погодка самое то. Мальчишник у нас, отец, к сожалению, не в Вегасе…

— Мать далеко?

— Во даешь, — удивился Денис. — Так она еще вчера в Москву к тетке Галке сорвалась, забыл?

Надо же, совсем забыл с этой нервотрепкой. Сам же ее от греха подальше и отправил.

— Слушай, сынок, вы бы не ездили никуда, проблемы тут у нас криминального характера…

— Какой-то странный ты сегодня, батя, — констатировал Денис. — Слушай, не грузи меня, а? А то разозлюсь и обратно в Москву укачу. Будете тут сидеть, куковать. Ладно, не обижайся, шучу. Чего ты боишься, мы уже взрослые. Расслабься. Искупнемся, понежимся с парнями на солнышке, и обратно — в золотую клетку. Ну, бывай, батя, тут Виталя нарисовался — да такой, блин, деловой…

Конец ознакомительного фрагмента.