Леди Горничная

Кирилл Кащеев, 2022

Хорошо вернуться домой дипломированной магичкой: известной, богатой, при муже и детях… Но если за годы разлуки все, чего ты добилась, это должность прислуги в богатом доме, тебя ждут презрение, насмешки или снисходительная жалость. Но вернуться придется: иначе кто поднимет почти разорившееся хозяйство, восстановит магический алтарь и раскроет убийство главы рода? Леди Летиции предстоит отбиться от демонов Междумирья, вампиров и оборотней, приструнить зарвавшихся полицейских, родичей и соседей… но главное, встретиться с бывшим женихом. И кто знает, к добру или худу эта встреча? Все ложится на хрупкие женские плечи… Но леди-горничные и не на такое способны!

Глава 14

Все сплетни родового гнезда

Я затянула корсаж юбки. Блузка на спине слегка подмокла от влажной косы, но что поделаешь, сушилки в ванной не было. Не удивительно, стоит этот новомодный артефакт изрядно, с жалования горничной точно не купишь, а сюда, в провинцию, сушилки могли еще и вовсе не дойти. Напоследок еще раз прошлась полотенцем по слабо заплетенной косе. Я готова на подвиги! А подвиги будут, встречаться с Тристаном не подготовившись — по меньшей мере глупо, по большей… вот не знаю, что может статься по этой самой большей мере, но точно какая-нибудь пакость.

Дверь была заперта на обычный поворотный замочек, спокойно открывающийся изнутри. А вот внутреннего засова не было совсем, запирайся-не запирайся, комнату всегда можно открыть снаружи хозяйским ключом. То есть, кто б тут ни жил, к нему можно вломиться в любой момент. Забавно…

Я тихонько распахнула дверь, огляделась… пара светильников с приглушенными почти до невидимости огоньками, не столько рассеивали, сколько сгущали мрак. Но на первый взгляд вроде бы никого… Я выскользнула в коридор, привычно накидывая на себя иллюзию… и тут же торопливо ее сбросила. У меня отчаянно зачесался нос.

Анти-иллюзорный артефакт! Предельно дешевый, намного хуже того, что был в полицейском участке. Только от дешевки бывает такая вот почесуха. Удобно — для меня: иллюзию я успела сбросить раньше, чем артефакт хотя бы звякнул. Но неприятно: я потерла засвербевшие ладони, поскребла щеку. Ну и где эта гадость? Над соседней дверью — той самой «кладовки», где меня поселили — притолоку украшала гипсовая раковина. Если учесть, что никакой другой лепнины в коридоре не было… мдаааа… Зато не могу жаловаться, что к моему приезду не готовились. Готовились, просто не совсем так, как мне бы хотелось.

Я еще раз огляделась — артефакт мог быть не один. Что ж, обойдемся без иллюзий. Я двинулась по полутемному коридору на звук доносящихся издалека голосов.

Когда-то за этой дверью был рабочий кабинет отца, а теперь, видимо, Тристана. Медленно ступая босыми ногами по слегка протершейся и не очень хорошо выметенной ковровой дорожке, я замерла у тонкой полоски света, падающей из-за плохо закрытой двери, и прислушалась к доносящимся изнутри голосам.

— Марита, я клянусь, со мной все в порядке! Я не болен, и ничего от тебя не скрываю! Наверняка это O’Тул придумал, чтоб Летиция приехала!

Спасибо, дорогой братик, ты успокоил все мои сомнения! А с мастером O’Тул я потом разберусь.

— А она и счастлива! Примчалась, стервятница! Небось, рассчитывает на наследство! — голос Мариты звучал приглушенно, видно, она сидела на другой стороне кабинета. — Еще и приглашает к нам каких-то… Чем я стану их завтра угощать? Почему ты ей не запретил? Почему она вообще ведет себя как… как у себя дома! — выпалила Марита и это был истинный крик души. — Если твоя сестрица-горничная так тебе нужна… держи ее хотя бы подальше от приличных людей! Для твоего же собственного блага!

— Хватит, Марита! — голос Тристана зазвучал устало. — Если бы о приезде Летиции не знал никто, кроме нас, я бы еще мог попробовать… слышишь, попробовать держать ее в доме! И то сомнительно, нас сдала бы хоть горничная, хоть кухарка… разве что мы бы Летицию в подвале прятали, как в твоих любимых криминальных романах!

Как интересно…

— А она приехала с полицией!

— Баррака тебя уважает… — пробубнила Марита.

— Настолько, чтобы покрыть преступление? Не говори ерунды… — явно отмахнулся брат. — Я и так по краю закона хожу! Указом Его Величества власть главы рода на ограничение передвижения можно применять только к несовершеннолетним и больным родовичам, да и то потом придется доказывать специальным инспекторам, что это было сделано для их же блага. Летиция на нас уже завтра может в суд подать.

Могу…

— Кто ей позволит! — презрительно фыркнула Марита.

— Баррака и позволит, со всем ко мне уважением, — саркастически хмыкнул Тристан. — А военный, с которым она в поезде познакомилась, еще и поможет.

— Шлюха! — яростно выплюнула невестка.

В кабинете помолчали, и наконец Тристан процедил, явно сдерживая откровенную злость:

— Дорогая, я надеялся, что ты уже избавилась… от издержек купеческого воспитания. Называя шлюхой члена твоего рода, ты позоришь нас всех. Включая собственную дочь!

— А я что, я молчу! — испуганно выдохнул кто-то так близко от приоткрытой двери, что мне потребовалось усилие, чтоб не отшатнуться.

Это Агата? Она все-таки живет здесь, и… для кого же тогда готовили комнату с пустым шкафом и запором, который легко открывается снаружи?

— Вот и дальше молчи! — решительно отрезала ее маменька. — Чтоб наши грязные купеческие языки не замарали единственную истинную леди де Молино! Которая прекрасно успела замараться и без нас! Удрала из дома, вместо того, чтоб как все порядочные женщины слушаться главу рода и выйти замуж! Шлялась невесть где, и нате вам, вернулась! Думаешь, твои завтрашние гости не узнают, что у тебя сестра — горничная? Да еще, оказывается, на войне была! Небось со всем полком там…

Раздался звонкий звук оплеухи. Рядом с дверью громко ахнула Агата.

В кабинете снова повисла тишина, а потом неверящий голос Мариты спросил:

— Ты… Меня ударил? Ты ударил меня! Из-за нее!

— Из-за твоей дурости! — голос Тристана звучал одновременно зло… и виновато. — В этом ведь все дело, так? В гостях, верно? Сколько можно повторять — у нас нет другого выхода! Род должен жить!

— А я должна теперь всю жизнь терпеть в своем доме какую-то… какую-то… — голос Мариты прервался, и она бурно зарыдала.

Я озадаченно похлопала ресницами. «Всю жизнь терпеть в доме какую-то…»? Брат хочет, чтобы я… осталась тут? Ерунда какая…

— Марита, ну что ты… — виновато забормотал Тристан. — Не надо плакать! Для тебя ничего не изменится… Как была хозяйкой в доме, так и останешься…

— Это ты так говоришь! А она… — сквозь слезы прокричала Марита.

— А что она, ничего она, подумаешь — она… Самая лучшая — ты! Самая умная… самая замечательная… самая красивая… Прости меня, дурака, я не должен был… Прости… — судя по паузам, утешения перемежались поцелуями.

Если Марита от Тристана сейчас не сбежит, то Агату точно выгонят. Я рванула к лестнице. Оглянулась на скрипнувшую дверь…

Прямиком над притолокой кабинета висела еще одна гипсовая раковина. Я уцепилась за перила и почти скатилась вниз по ступенькам, на бегу давясь от смеха. Это гениально! Развесить по всему дому анти-иллюзоры… и ругаться при фактически открытой двери в кабинет!

Хотя да, меня же на ключ заперли, как я могла забыть!

По застилающему ступеньки полотну я бесшумно сбежала на первый этаж и скользнула в сторону кухни. На меня привычно дохнуло, кажется, въевшимся в пол и стены запахом щелока, и витающим в воздухе ароматом выпечки. Все кухни пахнут одинаково.

— Как это леди… и вдруг горничная? Может, леди Марита того… выдумывает? Видно же, что она эту… сестру лорда… зубами порвать готова! — раздался недоуменный девчоночий голосок.

Темный коридор разрезался надвое светом, падающим из настежь распахнутой двери кухни. Оттуда умиротворенно расползались клубы пара — не иначе, посуду кипятили — и слышался стук тарелок. Слуги ужинали и сплетничали о господах. И конечно же, главной сплетней дня была я! Хоть бы дверь прикрыли… их не услышат и мне удобнее, а то вот как я на другую сторону коридора теперь проскочу? А мне туда надо!

— А что ей, бедняжке, оставалось делать? — раздался воинственный ответ. Я не видела, но была уверена, что его обладательница решительно уперла кулаки в тугие бока.

На глаза опять навернулись слезы, так что даже губу закусить пришлось. Я этот голос сразу узнала. Флоренс! Она все еще здесь, в доме!

— Что они умеют-то, молодые леди, после своих Академиев! Росла ведь, как цветочек на окошке! — Фло шумно вздохнула. — Леди Ингеборга, благослови боги покойницу, дочку обожала, отец баловал, да и братец тогда тоже, казалось… Вместе-то они особо не жили: она маленькая была — он в столице учился, он вернулся — она учиться уехала, но на каникулах вроде как ладили, он ее гулять брал, пирожными кормил… И тут нате вам — брачный контракт! Она в ту же ночь в бега и кинулась, даже еды с собой не взяла! — в голосе кухарки прозвучало настоящее возмущение.

— Так ее что, замуж выдавали? — в резком голосе третьей женщины было возмущение. — Из-за этого она из ледей в убиралки подалась? Вот же ж дура!

— Замуж за де Орво, — внушительно ответила Флоренс… и в кухне повисло молчание.

— Правда, что ли? — наконец недоверчиво переспросила та самая, с резким голосом. — За ненормальных-то?

— Ну не за всех разом! — хмыкнула Флоренс. — За лорда Криштофа. Он тогда у де Орво меньшим был.

А теперь нет? — озадачилась я.

— Это чем же она так перед своим семейством провинилася? — протянула та, что с резким голосом.

— А тем, что когда молодая леди, Ингеборга которая, за старшего лорда де Молино замуж шла, они алтари-то… того… объединили, — с авторитетностью королевского герольдмейстера провозгласила Фло. — Без этого старый Тормунд, папаша ейный, в земли де Молина и гроша б не уронил, не то что фабрику строить. Ну и выходит, что лорд Тристан наш, хоть и кровный де Молино, а алтарю ихнему теперича не совсем родной. Леди Ингеборга его вроде как усыновила, даже главой рода после смерти отца смог стать, а все ж приемный сын пожиже кровного дитяти будет, — напевный рассказ Фло сопровождался мерным постукиванием ложки, в воздухе все сильнее пахло специями.

— А как старый лорд помер, от сестрицы, значится, избавиться решили, — деловито заключила та, что с резким голосом, — потому как она по обеим сторонам наследница выходит.

Вот такая я равносторонняя леди.

— Почему — избавиться? — с любопытством спросил молодой голос. — Лорд Криштоф красивый. И добрый, — стеснительно добавила обладательница голоса.

— Хлоп!

— За что? — вскричала девчонка, которой только что явно досталось полотенцем.

— За лордову доброту! — рявкнула Фло. — От которой у горничных навроде тебя живот на нос лезет!

— Не было ничего! — возмутилась девчонка. — Когда в том году бал давали, он приезжал! Обходительный… — в голосе ее появились мечтательные нотки и сразу последовал новый хлопок полотенцем. На сей раз девчонка промолчала.

— В полюбовницы к де Орво еще можно — не хуже, и не лучше других, — хмыкнула «резкая», — а вот в же-е-еныы… То не дайте боги!

— Да что такого-то? — вскричала девчонка.

— А то! Видала как нынешние леди де Орво, вдовы старших наследников ходят?

Вдовы? Сыновья лорда де Орво умерли?

— Видала — как нищенки! И глаза всегда в пол! — хихикнула девчонка. — Я думала, это потому, что вдовы! Мужей нет, вот и заступиться некому, а старый лорд де Орво, он… ну…

— Старый лорд, он, конечно, того… — я не видела, но была уверена, что обладательница резкого голоса покрутила пальцем у виска, — …истинный южный лорд и хранитель устоев! По-ихнему баба, даже ежели из аристократок — навроде ребятенка полоумного или пуще того, собачонки. Воспитывать да дрессировать надо, и воли не давать. По нынешним временам старшего де Орво еще поприжали, он невесток разве что оплеухами потчует. А папашка его, тоже истинный и хранитель… — судя по выразительной паузе «резкая» много чего хотела сказать, но не сказала. Или сказала, но про себя, а не вслух. — …женушку и кнутом, случалось, угощал и голодом морил.

— А до него так его папаша делал, и дед, и прадед, и все де Орво, сколько их в людской памяти осталось. И живут их жены недолго, вон, мать нынешнего лорда Криштофа померла — тридцати не исполнилось, — буркнула Фло. — А наша маленькая леди и в столице живала, и образование имела! И вот ее — да в эту семейку?

— При таком раскладе и правда лучше уж в горничных! — встряла «резкая». — Мы, ежели хозяин дерется, в суд подать можем, а невестки старого лорда-сволочуги только приседают да благодарят за науку, когда он оплеухи отвешивает! И жалованье горничным на руки выдают, а свое приданое невестки де Орво разве что в день свадьбы видели, а потом все, тю-тю, на что старый хрен лапу наложил, считай, пропало!

Приданого не было. Странно, после всего, что сталось со мной в жизни, я отчетливо помню тот вечер, и брачный договор, составленный О'Тулом и уже подписанный братом. Это показалось мне тогда по-особенному, отвратительно обидным: что брат не дает за мной приданого и что выдают меня за младшего де Орво, хотя у старого лорда еще наследник и второй сын не женаты. Я всегда знала, что я уж точно не хуже, а может и получше других девушек: и пусть дар маленький, но ведь не сплетничаю да тряпки перебираю, а учусь. Так папа говорил. Гордился, что у меня первое место в Академии по магометрии. И по теории магии. Хвастался. А тут… будто я какая-то… настолько ничтожная, что не заслуживаю даже того, что есть у дочери любого поденщика… мамина горничная с приданым замуж выходила, а я…

Это уже потом, в темноте своей комнаты — пусть думают, что наревелась и уснула!.. — утрамбовывая вещи в сумку, я сообразила, что невеста без приданого полностью переходит под власть главы рода мужа — был тогда такой милый закон, а законы я знала не хуже магометрии и теории магии. И понимала, что положение младшей невестки-бесприданницы в такой семейке как де Орво может оказаться хуже, чем у поденщицы на кухне. А в кабинете Тристана я просто скользила глазами по строчкам и думала: как он может! Папу же только похоронили, какая свадьба, какой брачный контракт и с кем — с де Орво, и… даже шкатулку с драгоценностями бабушки Тормунд в договор не включил! И очень хорошо, что не включил, без этого я бы, может, так быстро сбежать не решилась. И еще без его гримасы, когда я принялась лепетать, что хочу доучиться, и мама хотела, и папа обещал… Засевшая у стены в полумраке Марита на это звучно фыркнула, а у Тристана так искривились губы… что отправляясь к себе с наказом подумать до утра и перестать дурить, я уже просчитывала, удержу ли иллюзию до сейфа в старой маминой комнате.

И ведь удержала же, на одной злости удержала! Те украшения меня потом ох как выручили, без них бы я до Северной Академии и не добралась. Да и сейчас бы не помешало дальше двигаться, а не предаваться печальным воспоминаниям под дверью, рискуя, что в любой момент на кухню может явиться дворецкий, и меня увидят!

Думать вредно! Во всяком случае мне! В тишине вечернего дома отчетливо послышались тяжелые мужские шаги — кто-то шел со стороны парадной лестницы. Топ-топ-топ…

— Не буду ей пакостить, на чтоб там хозяйка не намекала, — вдруг как всегда резко объявила «резкая». — Горничная все-таки… своя… хоть и леди…

Спасибо, конечно, это очень мило и приятно… но замершие было шаги, вдруг снова затопали — топ-топ! И направлялись они прямо сюда! Кто б там ни шел, свернет к кухне — а тут я у дверей торчу!

Я бессмысленно засуетилась у прикрывающей меня створки: проскочить полоску света — увидят! Накинуть иллюзию — а если снова артефакт?

Скрааап-скрап… Половицы заскрипели совсем-совсем близко!

— Шоколаду, дорогая Тита? — явно одобрительно спросила Фло.

— Не откажусь! — залихватски согласилась «резкая».

— Ой, и мне! — пискнула девчонка, судя по звуку, придвигая чашку. На плите что-то пшикнуло…

«А вот теперь бегом!» — и я тенью мелькнула мимо распахнутой двери.

— И мне… — и тут же густой мужской бас удивленно протянул. — Видели? Кто это там бегает?

Да что ж ты глазастый такой!

— Кому тут бегать? — фыркнула Фло.

Бесшумными скачками я неслась по коридору.

— Да уж не знаю кому, а бегает — слышите, как топает? — возмутился мужик.

…Ушастый, вдобавок!

С грохотом отодвинулся табурет и этот самый глазастый-ушастый ринулся к кухонным дверям. В вихре взлетевшей юбки и колотящей по спине мокрой косы я метнулась за поворот. За спиной загрохотало — глазастый-ушастый выскочил в коридор, судя по топоту следом за ним высыпали остальные.

— Слышите, ну? Там он! — азартно заорал мужик и ринулся по коридору.

Уже не пытаясь сохранять тишину, я просто рванула со всех ног. Скачок — острая боль пронзила подвернувшуюся щиколотку. Я зашипела сквозь зубы… Мужик топотал. Мужик приближался. Я снова ринулась вперед по коридору. Еще один прыжок… еще два… Сейчас он добежит до поворота… сейчас повернет и… меня увидит!

Выбросив вперед руки, я с размаху впечаталась в заканчивающуюся тупиком коридорную стену.

Пшикнуло-мигнуло-сверкнуло… И на обклеенной дешевыми обоями стене словно под росчерком невидимого пера возник контур двери. Я распахнула эту будто нарисованную дверь… И в последнее мгновение нырнула в распахнувшуюся за ней жаркую темноту. Дверь за мной захлопнулась и тут же исчезла, снова растворившись в стене.

— Здесь он! — с победным воплем погоня вырвалась из-за угла.

Грохот, топот… и тишина. Я прижалась лбом к дверному косяку, прислушиваясь к звукам по ту сторону невидимой для слуг двери.

— Нет тут никого! — раздраженно буркнула Фло. — Вечно ты, Фредди…

— Ну, я же слышал! — растерянно пробубнил Фредди.

— Это у тебя в ушах звенит! Пить надо меньше! — фыркнула Тита.

— Я не пил!

— Тогда больше… — покладисто хмыкнула горничная.

Раздалось девченочье «Хи-хи».

— А может он того… в погребе спрятался? — Фредди все не сдавался.

— Что здесь происходит? — раздался возмущенный голос Костаса.

— Нашему Фредди люди в пустых коридорах чудятся! — съехидничала Тита.

— А может, и не чудятся! — вдруг вступилась девчонка. — Леди-то это… которая сестра хозяина… она маг-иллюзор! Я сама слышала! Может, она прямо тут, перед нами, прячется! Под иллюзией!

— Если уж вы, моя милая, так много слышите, так может, и видите хорошо? — ядом в голосе дворецкого можно было очистить подвал от крыс на ближайшие сто лет. — Извольте взглянуть во-он туда! Да-да, на вон ту стенку! Что там висит?

Артефакт там висит, анти-иллюзорный, мне даже и смотреть не надо — так все чешется, что сейчас взвою!

— Ни одна иллюзия тут и минуты не продержится! Никого тут нет! А если у вас так много сил, что хватает бегать по коридорам и лезть в дела хозяев, так я вам завтра работу найду! — закончил выволочку дворецкий. — Извольте отправляться спать! Все!

— Да, мастер Костас… — ответили ему в унисон и унылые шаги зашаркали обратно в сторону кухни.

Последними слышались ровные размеренные шаги дворецкого. Замерли на мгновение у поворота коридора… снова затопотали и стихли.

Я почесалась, постанывая, как скребущая когтями за ухом собака.

Костас прав, под артефактом, даже таким плохоньким, мои иллюзии не проживут и минуты. Только дверь в тупичке за кухней скрывает вовсе не иллюзия, а кровь.

Никто, кроме настоящих де Молино не мог ее ни увидеть, ни открыть.

Я медленно повернулась, вглядываясь в настороженно поджидающую меня темноту. Постояла на пороге, глядя как во мраке медленно, по одному начали разгораться слабые голубые и зеленые огоньки. И когда эти огоньки вдруг засверкали, наконец решилась и шагнула навстречу.

— Ну… здравствуй! Вот я и вернулась! — сказала я и голос мой дрогнул.