Потомокъ. Фабрика мертвецов

Кирилл Кащеев, 2022

Первая книга цикла «Потомокъ», действие которого происходит в альтернативной Российской империи конца XIX века. Здесь правят потомки древних славянских богов, среди которых все чаще появляются малокровные: почти бессильные и ни на что не способные… Митя Меркулов, сын талантливого (и крайне принципиального) следователя и княжны Морановны, для которой, из-за ее малокровия, не нашлось жениха получше. Митя мечтает жить в свое удовольствие: заказывать дорогие сюртуки, ходить по светским раутам, быть представленным императорскому двору… Но его отец слишком глубоко влез в тайны царствующего дома, и, то ли в награду, то ли в наказание, обоим Меркуловым пришлось уехать из столицы. Однако за Митей по пятам следует вестница самой Мораны Темной, да и в глухой провинции оказывается не так уж и скучно…

Глава 11

Преступление на месте преступления

Живые кони дичились автоматонов. Только меланхоличный каурый урядника покорно рысил на полкорпуса позади отцовского пароконя.

— Прощенья просим, ваш-высокблаародие… — хмуро бормотал сам урядник. — Все Юхимка, бес, попутал: «Понаехали, ледве утек…» — передразнил он и погрозил кулаком тащившемуся в хвосте стражницкой кавалькады сторожу. — И сынка вашего я б ни за что не стрелил. Так, попугал только.

Отец многозначительно обернулся к Мите, но тот стал еще мрачнее: а что отец ожидал услышать? «Всю жизнь мечтал начальство перестрелять, желательно с семейством»?

— Тут еще я с убийством налетел… — с другой стороны бубнил исправник. — Уж простите великодушно, ваше высокоблагородие, уверен был, что по следам убийцы скачу! У здешних-то пароконей нету, а кто мог убить, как не пришлые?

— Любопытные методы в уездной полиции: чуть что не так, пробежался по отелям да и набрал подозреваемых, — усмехнулся отец.

— Нема у нас готелей, токмо в уездном городе! — отрапортовал урядник.

— И методов тоже нет, ваше высокоблагородие. Мы, как вы сами изволили заметить, полиция уездная, все больше сбором недоимок занимаемся.

— А ще беззакониями всякими! — радостно сообщил урядник.

Отец уставился на него настороженно, а исправник так и с явной опаской.

— Колы без законов всяких, без цих… статей пропишешь кому трэба в морду за ругань матерную або к властям неуважение — и все дела! — пояснил урядник.

— Места наши тихие, — словно извиняясь за недостачу, развел руками исправник.

— Ни одного человека, — пробурчал Митя.

Трое всадников уставились на Митю, будто слышать от него живую человеческую речь было так же удивительно, как от его пароконя.

— А и верно! — с нарочитым оживлением согласился отец. — Сколько едем — никого, как вымерли все!

— Та Господь з вамы, ваше высокоблаародь! То ж омороченное имение, шо тут людишкам делать?

— Омороченное? — напрягся отец.

«Какой же на этих руинах морок? — Митя тоже призадумался. — Обычно руины роскошными кажутся, упыри так доверчивых путников заманивают. А тут — наоборот? Чтоб отпугивать? Зачем отпугивать?»

— Выморочное, Гнат Гнатыч, — поправил исправник, лучше понимающий своего подчиненного. — Кому тут быть? Как последний хозяин помер, так и стоит в запустении. А имение отличное, ваше высокоблагородие, без малого три тысячи десятин.

— Зовите Аркадием Валерьяновичем, мы ж не в армии, — отмахнулся отец. — Неужели землю даже в аренду не сдавали? Был же здесь какой-то управляющий от казны?

— Благодарю, ваше… Аркадий Валерьянович. А я, значит, Зиновий Федорович, честь имею… — поклонился исправник. — Вам бы насчет аренды в Екатеринославе, в губернской управе поспрашивать или в земской.

Занятно. Митя повернулся в седле, оглядывая россыпь пеньков, некогда бывших не иначе как рощей. Может, поля в аренду за деньги никто и не брал, а вот лес бесплатно в отсутствие хозяев свели подчистую. Странно, что вон та роща уцелела.

— Там их и нашли. — Урядник указал хлыстом на эту самую уцелевшую рощу.

Отец пустил пароконя вниз с холма, Митя последовал за ним — дела отцовские ему неинтересны, но не со стражниками же дожидаться! Он выбрался из седла, когда отец уже отбрасывал темное полотно, сквозь которое угадывались очертания двух тел.

«Спокойнее… — Митя сглотнул клубок тошноты. — Тебе уже приходилось видеть покойников».

А также беспокойников, вместо пристойного лежания в гробах бойко гоняющихся за живыми. Но… Лица этих двоих были чудовищны! Жутко раздутые, с обвисшими складками кожи, выпирающими над синюшными полосами на шеях. Но даже страшно исковерканные черты не могли скрыть выражение застывшего на лицах ужаса. И того… что оба эти лица Мите знакомы.

— Да, они, — кивнул отец, набрасывая покров обратно на несчастных.

— Вы что же, их знаете? — В голосе исправника снова звучало подозрение.

— Попутчики наши, в поезде. Инженер-путеец с сыном. Где их вещи?

— Так нету ничего, Аркадий Валерьянович! Я ж потому, прощенья просим, вас и заподозрил: бумаг никаких, а ежели по описанию, так вы с сынком дюже на этих двоих схожие. Если б не паспорт…

— Бумаг никаких, — повторил отец.

Митя и впрямь не интересовался отцовской службой, но… что ж поделать, если ты умен и враз догадываешься, о чем сейчас подумал отец. О докладе, том самом, что путеец вез в канцелярию губернатора. Про приписки, недостачи и даже археологию. Кто-то весьма не хотел, чтоб доклад добрался до места назначения. И навряд ли из-за археологии.

— Надо послать телеграмму в Управление дороги… выяснить… — задумчиво пробормотал отец. — На чем они приехали?

— Кто ж знает? — удивился исправник.

— Митя… — отец повернулся. — Ты говорил, в окно видел.

— Одноколка. С кучером. Чемодан и саквояж, — нехотя процедил Митя. После всего случившегося у него не было и малого желания разговаривать с отцом!

— Я отнюдь не следопыт, Зиновий Федорович… — Ничуть не усовестившийся отец вернулся к исправнику. — Но ежели вы смогли найти нас по следам пароконей, то и следы от коляски жертв тоже должны быть.

— Не могу знать! — Исправник растерянно принялся осматривать землю.

— Ваше высок-блаародь, дывыться, у меньшого-то — голова пробита! — отгибая край наброшенного на мертвецов покрова, заорал урядник. — Хтось мальчишку по башке — тюк! — а потим и вдавыв! — Урядник для выразительности стиснул короткие, поросшие рыжим волосом пальцы.

Отец метнул быстрый взгляд на сына и поморщился.

— На голове — повязка. Не думаете же вы, урядник, что убийца сперва ударил, потом перевязал, а после уж душить принялся?

— И справди… Якось воно… не тогось! Алеж хтось ему по голове вдарил? — озадачился урядник.

— Я, пожалуй, проедусь, — ни на кого не глядя, Митя полез в седло.

— Оно, конечно, зрелище не для юношества. Только одному ездить, да после такого… — Исправник выразительно покосился на тела и обернулся к уряднику: — Гнат Гнатыч, может, сопроводите…

— Нет! — выпалил Митя. — Я сам. Я далеко не поеду. Так, в окрестностях!

— Эх, панычу… — Урядник развел руками, намекая, что он бы с радостью и помог, и сопроводил, но кто ж виноват, что паныч такой злопамятный — пистолет в физию никак простить не может.

Митя только фыркнул и нажал на рычаг, отгоняя своего пароконя.

За его спиной отец требовательно спросил:

— Откуда вы узнали о преступлении?

— Так девчонка прибегла, говорит: возле рощи убитые!

— Где эта девчонка? Что вы молчите, Зиновий Федорович? Вы что, ее даже не задержали?

— Так ведь торопились, ваше высокоблагородие! Сразу на коней и сюда, а девчонка… я уж и не помню, что за девчонка была… Может, с Николаевки, а может, и с Васильковки…

А вы думали, батюшка, тут как в столице — вышколенные городовые да антропометрическая картотека преступников? Вы еще пожалеете о Петербурге, как жалеет ваш несчастный сын. После ночи на рояле травля в светских салонах уже не казалась страшной. А еще убийца поблизости затаился. Отец не имеет права ни рисковать Митиной жизнью, ни держать его в развалинах… без ванной.

Топчущиеся вокруг убитых стражники и закипающий на манер парового котла отец остались позади, а впереди не было ничего, кроме плоской, как стол, равнины. Где же знаменитая гоголевская степь с миллионом цветов, строки о которой так прочувствованно декламировал его домашний учитель? Прокаленная солнцем земля, изрезанная канавами и овражками, будто физиономия старой селянки — морщинами. Он, конечно, ничего не понимает в делах сельских — еще недоставало! Но вполне в отцовском духе: получить за труды землю, с которой никакого толку. Митя приподнялся в седле, пытаясь увидеть хоть что-то, кроме торчащего на горизонте чахлого куста… и так и замер, вцепившись в стальную шею пароконя.

Конец ознакомительного фрагмента.