Река, трава, чайник и некоторые коты

Кирилл Серебренитский (2015)

Пыль, полынь, степное солнце, резкий ветер с реки… неспешное путешествие, в которое увлекает нас автор, может оказаться занимательным и даже отчасти ностальгическим. Для широкого круга читателей.

Очки

Лет в десять пришлось мне надеть очки по близорукости. Что определило многое из того, что было после.

Для очкарика главное — это не очки носить. А — достойно встретить миг, когда они полетят с носа.

Очки — это непрерывное ощущение хрупкости бытия.

Тонкие линзы — дзынь! Слабенькие дужки — крак!

Дитя грудное справится.

С самого начала я осознавал, что очки — это судьба.

И это меня не устраивало.

Очконос — это не очкист, не очкарь, а именно — Очкарик.

Небольшой такой, забавный. Но при этом вдумчивый, сосредоточенный. Часто встречаются мягкие, шаловливые, резвые очкарики. Но для этого нужна округлость, щёки, брюшко; это не про меня. Я и тогда, и ныне — тощий очкарик. Что предполагает задумчивость, даже некоторую печаль там, за стёклами.

Очкарик — во всём старателен и за всё признателен.

Очкастость — это, кстати, долг перед обществом.

Очкастый грузчик, фрезеровщик, электрик — это нечто серенькое, больное: он порождает мысль о пропащей судьбе, о падении на дно общества. Если не шизофреник, то — эпилептик.

Разумеется, есть множество исключений.

Рыщут по свету очкастые уголовники, некоторые из них пробиваются в авторитеты. Среди серийных убийц очкариков — треть, если не половина.

Много лет — до последнего — я держался изо всех сил. Только в крайнем случае я натягивал окуляры на нос — и, высмотрев что требовалось, быстро срывал. И прятал.

В молодые годы, когда без очков было уже совсем трудно, одна милая дама сшила мне особый кожаный футляр — я носил его на ремне, как кобуру, и вытаскивал очки только по необходимости.

Как кольт.