Время Странника. Хроника Гирода

Кир Гвоздиков

В Прималон – цивилизованную столицу Империи Россигард, где уживается магия и научный прогресс, – возвращается лорд-защитник Императрицы Кайс Эмберский после пятилетнего отшельничества. Слишком часто он сталкивался со смертью, но она всегда щадила его, даже в самоубийственной миссии, где выжил только Кайс. И теперь все, чего он хочет, – это покоя. Но Прималон встречает его прохладно, а кто-то и вовсе не рад внезапному возвращению лорда-защитника, который может разрушить чужие планы… Книга содержит нецензурную брань.

© Кир Гвоздиков, 2021

ISBN 978-5-4490-1355-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

Холодный морской ветер прикасался к пожелтевшей траве, которая сменила свой окрас с приходом осени. По мокрым каменистым скалам с берега поднимался мужчина, стараясь не оборачиваться в сторону раздражающего, нескончаемого ветра. Остатки соленой морской воды продолжали обжигать свежие, до сих пор кровоточащие, раны. По сравнению с тем, что он пережил, эта боль для него была незаметной.

Сил на подъем уже не оставалось, но теперь ему некуда было спешить. Теперь все его прошлое осталось за спиной, на континенте. Мужчина повернулся в сторону бушующего борея, иронично улыбнувшись в ответ на сильный порыв стихии.

Ветер развивал его седеющие волосы, «радуя» жертву своим присутствием. Набухшие от воды доски, гонимые сильными волнами, прибивались к скалистому берегу. Остатки некогда белого паруса зацепились об острые камни, не дав возможности погрузиться в пучину моря.

«Плевать на этот шхуну, — подумал про себя странник, и продолжил более активный подъем, вкладывая последние остатки сил в свое ослабевшее тело. — Смысла нет возвращаться назад. Не сдавайся, старый. Это только начало!»

Первые лучи солнца уже начинали пробиваться через мрачные тучи, а крик чаек заглушал даже стук сердца. Осторожно ступив на вымощенную камнем тропу, шатающийся мужчина, потерявший столько сил при подъеме, поковылял мимо волнуемых ветром деревьев, которых на острове было немного. Сплошь только скалы и сырость от морской воды, и желтеющая трава, выглядывающая из-под скал.

Каждый шаг давался ему нелегко, каждый вдох душил его легкие, но он слепо шел по выложенным кем-то ступеням, в самую гущу единственных на острове деревьев, не думая ни о чем, и прячась от взгляда солнца. Чем дальше он заходил вглубь, тем легче становилось дышать. Тишину и гармонию нарушал кашель, как у больного старика, который находится при смерти; никаких сил уже у него не оставалось. Дойдя до круга из каменных обелисков разных форм и размеров, он зашел в центр круга и свалился на бок, плавно улегся на спину, глядя на выглядывающее из-за хмурых облаков солнце. Боль медленно покидала тело.

Высокий силуэт закрыл собою солнце, и мир перед ослабевшим человеком вновь потемнел.

— Отойди, — закрыв глаза, произнес еле слышно измученный мужчина. — Дай в последний раз полюбоваться им.

— Зачем?

— Я буду скучать по нему… наверное.

— Зачем бежать от своих проблем и неудач?

Человек тут же почувствовал в себе силу, некую горечь, от сказанных слов, бодро поднялся, но блеф не удался, и держаться на ногах оказалось большим испытанием. Теперь он мог увидеть своего собеседника: высокий, широкоплечий, но довольно худой и бледный как пепел с синими узорами по всему телу. Оттопыренные острые уши хорошо сочетались с другими, резкими, чертами его лица. Голубые глаза холодно и безразлично смотрели на заросшее бородой, исхудавшее лицо мужчины, ссадины на котором сливались с его морщинами.

Человек не сводил своего взгляда с беловолосого чужеземца и, стараясь сохранять спокойствие, устало ответил:

— У меня больше нет проблем.

Собеседник усмехнулся, озирая взглядом еле дышащего мужа.

— Ты уверен в этом?

— Я не хочу об этом больше думать. И дискутировать на эту тему не собираюсь. Я устал.

— Устал, говоришь? — недоверчиво спросил тот, пристально посмотрев на гонимого всеми человека.

В ответ лишь тишина. Тяжелое дыхание доносилось до острого слуха хозяина острова. Их объединяло лишь то, что они оба изгои на не родимой земле; два одиноких призрака, что приняли свою судьбу. Остроухий знал, что творится с некогда прославленным героем, но ему было интересно, как поведет себя этот умирающий бедолага.

— Тогда зачем…

— Все осталось в прошлом, — неожиданно выкрикнул мужчина, перебив собеседника, — ясно тебе?! Все свои дела в Гироде я сделал. Больше никому ничем не обязан. Что сумел сохранить — сохранил. Я, не возгордившись, твердо могу заявить, что защитил этот мир, сражался за него до последнего, как избранный для роли защитника и хранителя, но свое будущее я волен выбирать самостоятельно, и больше никто в моей защите не нуждается.

Ожидаемая реакция. Хозяину было забавно испытывать человека, потерявшего надежду и смысл жизни, обреченного на изгнание и ненависть. Великий герой, проклятый своими же поступками — человек, полностью отдававший себя ради других, не струсивший перед смертью, но даже в эту минуту сумевший оценить и возлюбить жизнь.

— Ты обманываешь и меня, и себя. Какую цену ты уплатил? Сколько людей погибло из-за твоей лжи, твоих афер и корыстей?

— Я никогда не врал! — гневно воскликнул мужчина. Его взгляд, обращенный к остроухому, был полон ненависти и гнева.

— Не врал, — признался собеседник, — но правду скрывал. Из-за этого столько людей погибло зря…

— Погибло?! Я вернул эту землю людям: отобрал из лап демонов и выгнал их с нашей земли. Мир вновь в руках человека. Оглянись, эльф, ты видишь присутствие всепоглощающей тьмы? Твари настолько ослабели, что бежали так далеко, лишь бы на глаза птице не попасться. Даже на этом захолустном островке их нет. Только ты, чужак. И я, твой гость. Люцифер вновь выполняет свой долг, запечатав преисподнею так, что выхода из нее точно не будет.

— Появился новый ад, — заметил хозяин острова.

— Но он уже не на земле, — гордо ответил мужчина. — Царство людей вновь расцветает.

Эльф ухмыльнулся и, цокнув языком, добавил:

— И все же ты малым пожертвовал ради человеческого блага.

Эти слова задели все живые нити человека, ранив его душу огнем горечи утрат. Ему хотелось голыми руками задушить остроухого, сломать его худую шею, но понимал, что сделав шаг, вновь рухнет на землю. Он слишком ослабел и очередную схватку не потянет.

— Да что ты знаешь о потерях, эльф?

— Побольше твоего, человек.

Они оба смотрели в глаза друг другу и видели схожую боль.

— Я потерял ее… не знаю, что мне делать дальше, — начал свою исповедь мужчина, задыхаясь от нахлынувших эмоций. — За мной охотятся и ненавидят все те, кого я защищал и спасал, все те, кто почитал и возносил, видя во мне свет и надежду, опору и спасение. Да, я не святой и не пророк, не лидер! Никогда я себя таким не считал и ничего не просил от этого мира. Но я принял возложенную на себя роль. Я — фундамент новой эпохи, путеводная звезда к миру сильному и прекрасному. Но всю свою жизнь я хотел лишь одного — покоя. Хотел семью, любимую женщину, детей и беззаботную старость. И когда я помог миллионам вновь обрести счастье, когда спустя столько лет сражений и путей к спасению я нашел свое место, знаешь, что я получил? Презрение, разочарование и смерть. Одна ложь породила столько ненависти к моей персоне. Люди мелочны и лицемерны, трусливы и жалки. Ответь, эльф, почему от тебя отворачивается твоя раса и желает уничтожить после того, что ты сделал для них?

— Таков путь воина, — спокойно ответил собеседник. — И не всегда твои подвиги оценят другие. У сильных людей всегда хотят разглядеть слабость, увидеть их поражение, дабы быть наравне, но твои поступки говорят сами за себя. Твой народ еще много раз изменит свое мнение по отношению к тебе. И ты не должен сворачивать со своего пути. У тебя судьба одиночки, не ты ее выбрал, но в твоих руках все изменить, начать сначала. Смирись, друг мой, как смирился я в свое время.

— Уже.

— Но ты прибыл сюда не для дискуссий, ведь так?

Мужчина выдохнул, желая закончить пустой разговор:

— Так. Я привязан к Гироду, но это больше не мой мир. Здесь мне не место. Эту связь я и решил разорвать.

— Интересно. Ваш Создатель тоже покинул вас. Кто же теперь останется на защите мира?

— Не моя головная боль. Найдутся другие миры, нуждающиеся в моей помощи. Ведь в этом мое предназначение?

— Не могу ответить тебе, сейчас все в твоих руках, — пожал плечами эльф. — Справятся ли Хранители со своей задачей?

Странник кинул ироничную ухмылку. Он хорошо знал этих созданий и на что они способны.

— Их девять, они сильны.

— Две стороны ставшие нейтралитетом для общего блага. Надолго ли их хватит?

— Это не хоть бы кто, а самые мудрые с обеих сторон.

— Ты один из них, — подметил эльф.

— Да, но я был рожден человеком, — ответил мужчина и задумался над своими словами. — Я был им. Ты доволен ответом?

— Нет, — честно ответил остроухий. — Хватит разговоров. Следуй за мной.

Он выдвинулся вперед, выходя из круга и направляясь прямо по аккуратно проложенной тропе вглубь единственного на острове леса, хорошо освещенного солнцем. Человек медленно следовал за ним, вслушиваясь в песню ветра и в крик чаек. Их окружили красивые большие бабочки, которые смело порхали рядом с ними, облетая их со всех сторон и продолжая с ними движение. Дюжина бабочек разного окраса. Были и синие с золотыми узорами на крыльях, и ядовито-зеленые, и красные с разным оттенком, и черные с желтыми фигурами. Бабочки садились прохожим на плечи, на головы. Было необычно и странно, но красиво и спокойно.

— Твои проделки?

— Нет, — ответил эльф. — Они провожают путника в последний путь.

— А, ясно. Это все объясняет. Я так сразу и подумал.

Они дошли до каменного надгробия, над которым стоял большой ониксовый крест с окружностью по центру. В основании креста были узоры в виде змей, волков и птиц, но они не страшили человека, а наоборот придавали ему сил, смелости и уверенности.

— Новое начало.

Хозяин острова обернулся, довольствуясь оптимизмом бывалого воина. Затем он прикоснулся к дубу, возвысившемуся над крестом, и из коры дерева начала прорастать ветвь, что своей формой напоминала посох.

— Ты говорил о мире, как о трофее. — Эльф взял посох в свою худощавую руку, облокотившись на него всем своим весом. — И постоянно на слух бросалось твое эго. Может все дело в том, что ты старался для себя, а не для мира?

Мужчина ухмыльнулся, не зная, что ответить.

— Забвенные говорят людям, мол, Эпоха Конца — это проделки Создателя. Кто сильнее: люди, созданные Им по его подобию, или же демоны, первые его творения, отвернувшиеся от него? На кону — Гирод. Все просто. Не я это придумал. Нужно же как-то управлять массами. Этот трофей уже перехвачен человечеством.

— Алчность и власть.

— Людская натура.

Создание из другого мира повернулось к человеку лицом, посмотрев ему прямо в глаза

— Готов ли ты, Филипп? — спросил эльф.

— Нет, Ларионалль, — ответил человек.

Отойдя за надгробие и встав за спиной у Филиппа, Ларионалль зашептал на своем языке, вскинув посох над головой мужчины. Надгробие пошатнулось и медленно с громоздким и неприятным шумом отодвинулось вперед, к кресту. Проделавший долгий путь странник заглянул в глубокую, пустую могилу, где были только сплошь тьма и бесконечность.

— Знаешь, — начал Филипп разговор, лишь бы потянуть время, — я всегда интересовался вашей культурой. Откуда вы пришли, какими силами и тайнами обладаете.

— У тебя будет возможность узнать все это, — спокойно ответил Ларионалль. — Снял бы ты с себя кровавое одеяние.

Филипп и не заметил, как его белая рубашка полностью пропиталась кровью. Сбросив с себя рубаху и оголив свое грубое от шрамов тело, он почувствовал резкий холод от ветра. Или это был вовсе не ветер, а страх перед предстоящим.

— Доволен?

Мужчина боялся, хоть и не показывал страха, но эльф чувствовал его, как чувствуют тепло от лучей солнца или капли дождя на разгоряченном теле.

— Тебе же будет проще при перемещении.

— Мне все равно. Смерть — это только начало.

— Ты также прав, как и не прав.

— В смысле?

— Ты меня прекрасно понял.

— Ага, — лживо улыбнулся Филипп. — Будем считать так. Эх, головные боли снова дают о себе знать.

Он вновь посмотрел вглубь могилы и резко усомнился в правильности своих действий. Быть может, это ложь? Никогда не доверяй чужакам.

— Знаешь, что я ду…

Но договорить он не успел. Ларионалль с размаху ударил крепким посохом по голове мужчину. Капли крови брызгами полетели на надгробье, а сам Филипп свалился в мрак, в самую бесконечность могилы. Тяжелая плита начала задвигаться, а эльф провожал ее взглядом.

— Смерть — это итог, дорогой мой друг.

Бабочки, сопровождавшие их в путь, больше не летали. Они проводили Филиппа в его конец и сами прекратили свое существование, украшая своими мертвыми телами одинокую землю опустевшего острова.