Глава восьмая
Я надеялась, что Дэниел шутит. Но, конечно, ничего и никогда не бывает по-моему.
Я замираю, как только вижу это.
В нашей с Карой квартире снуют грузчики, которые таскают коробки со всеми моими вещами и переносят их в припаркованный внизу грузовик.
«О, бо-о-оже, нет».
— Какого черта здесь происходит?
Я бросаю сумку и размахиваю руками. Грузчики игнорируют меня, продолжая спускаться по лестнице. Я замечаю одного из мужчин, который только что вышел из квартиры с коробкой, заполненной моей одеждой, которую я вчера целый час запихивала в комод. Я делаю шаг вперед, преграждая тому путь.
— Какого черта ты делаешь с моими вещами?
Мужчина смотрит на меня пустым взглядом.
— Мы перевозим вещи в другое место.
— Что за другое место? — возмущаюсь я. — Мужчина пытается обойти меня, но я не позволяю ему этого сделать. — Нет. Отдайте мне коробку. Вы не можете перевозить вещи без моего разрешения.
Он хмурится.
— Извините, мисс, но вы не можете указывать нам, что делать.
— Прошу прощения? Тогда чьи приказы вы выполняете?
— Гарри Кэррингтона. — Он пожимает плечами и отталкивает меня в сторону, чтобы продолжить спуск по ступенькам.
Какого хрена?
— Но подождите… — Мой голос замолкает.
Не могу поверить, что это действительно происходит. Конечно же, это не было частью контракта: я прочитала его, дважды, чтобы точно знать, во что ввязываюсь. И я определенно не подписывалась на переезд всего через неделю после того, как съехалась со своей лучшей подругой.
В этот момент из квартиры появляется Кара. Увидев меня, она тут же скрещивает руки на груди, а ее лицо выражает крайнюю степень недовольства. Должно быть, она вернулась сегодня с лекций пораньше и впустила грузчиков.
— Не хочешь мне что-то сказать мне, Алекс? — Ее лицо искажается от гнева. — Когда ты собирался сказать, что переезжаешь?
— Я не сказала тебе, потому что не знала, ясно? — отвечаю ей, с раздражением проводя обеими руками по волосам.
— Что ты имеешь в виду? — Она прищурилась. — Не знала, что съезжаешь? Так зачем они таскают твои вещи?
— Я не знаю, Кара. Я пришла две минуты назад. — Я вздыхаю. Ни за что на свете не уеду отсюда. Даже если квартира в дерьмовом состоянии, но это мое дерьмо, и я полна решимости остаться здесь во что бы то ни стало. Кроме того, я заплатила свою долю арендной платы за этот месяц, и она не подлежит возврату. — Можно мне мой телефон?
— Сейчас.
Она проглатывает свое раздражение и исчезает в квартире. Через минуту возвращается с моим телефоном и бросает его мне. Я была вынуждена сохранить номер Дэниела после подписания контракта, чтобы мы могли поддерживать друг с другом связь, несмотря на мой план полностью игнорировать его до истечения срока помолвки. Но, похоже, теперь это не имеет никакого значения, когда я со злостью нажимаю «Позвонить».
— Да? — В трубке звучит его ровный голос.
— Ты должен сказать своему отцу, что я ни за что не перееду из этой квартиры! Мои коробки никуда не денутся, как и моя задница!
Он издает недовольное рычание.
— Я говорил тебе, что мы съезжаемся. Видимо, ты была слишком занята, чтобы услышать…
— Я слышала! — восклицаю я. — Но это не значит, что я согласна. В контракте нигде не прописано, что мы должны жить в одном доме.
— Вообще-то прописано, — перебивает Дэниел. — Раздел 3C, пункт A: «Обе стороны должны приложить все возможные усилия для того, чтобы в течение трех лет помолвка была правдоподобной и убедительной в приемлемой степени в зависимости от общественного восприятия». Это означает, что нам придется жить вместе. Если верить словам моего отца, только таким образом можно будет продать всем нашу историю.
— Но этот пункт слишком размытый! Следуя этой логике, Гарри может примотать нас друг к другу скотчем на следующие три года. И мы согласимся на это, потому что оно тоже соответствует пункту договора, — возмущаюсь я.
— Эй, ты подписала контракт. Если тебя смущал этот пункт, ты должна была обсудить его с Гарри.
— Ну и мудак твой отец.
— Тебе не надоело бесконечно оскорблять меня и мою семью? — ворчит Дэниел. — Мне это наскучило.
— Я действительно не хочу переезжать, Дэниел.
— Ну, я тоже. Но мы отказались от своей свободы в тот момент, когда подписали этот контракт. Так что мы, похоже, застряли в ситуации, и ближайшее время другие люди будут постоянно принимать решения за нас, — резко отвечает Дэниел, явно раздраженный тем, что ему приходится распинаться в объяснениях. — Так что прекрати вести себя как ребенок и смирись.
— Что он говорит? — Кара подталкивает меня в плечо.
Я раздраженно вздыхаю, и она тут же отступает, прекрасно понимая, что мне нужна небольшая передышка.
Невероятно. Впервые в жизни я осуществила свою мечту стать независимой, жить за пределами кампуса и расширять свои горизонты с помощью новых и захватывающих впечатлений от колледжа, как это так жестоко отнимают. Теперь я вынуждена жить с мужчиной, который будто бы поклялся делать мою жизнь невыносимой, пока я живу с ним под одной крышей. И, несомненно, будут ограничения на то, что я могу и не могу делать, пребывая в новом месте.
Дэниел не понимает. Он может сколь угодно называть меня ребенком, но ему, вероятно, удалось испытать все, чего он когда-либо хотел, попробовать все, что приходило ему в голову, — если его пребывание на Ибице можно считать диким, но поистине незабываемым временем в жизни. Мои родители даже не позволили мне рассматривать другой колледж, который не находился в радиусе пятидесяти миль от места, где мы жили.
Мне потребовалось двадцать лет, чтобы наконец-то противостоять им. Мне с трудом удалось вырваться из их контролирующих рук, чтобы вновь оказаться в чьей-то ловушке.
— Алекс? — Голос Дэниела прорывается в динамик. — Алекс, ты еще здесь?
— Да.
— Я заеду за тобой, хорошо?
— Ни за что.
— Я заеду. Ты даже не знаешь нового адреса. И я предпочел бы проводить тебя до пентхауса лично, чтобы ты не попыталась сбежать.
— Воу, воу, воу. Пентхаус? — Мой гнев рассеивается, сменяясь приливом возбуждения. Не то чтобы это заставило меня добровольно съехаться с Дэниелом, но, черт возьми, теперь эта новость легче переваривается.
— Да. Самое лучшее жилье для моей самой любимой фальшивой невесты в роли заложницы, — отвечает Дэниел с горечью, которая, как мне кажется, направлена на его отца. Рада, что я не единственный член клуба «Я Ненавижу Гарри Кэррингтона». А то во время заседаний совета директоров мне становилось бы немного одиноко. — Так что оставайся на месте, ладно? Я уже в пути.
— Кэррингтон, клянусь, если ты приедешь сюда, я…
— Ради всего святого, ты можешь заткнуться хотя бы на секунду и сделать, как тебе говорят? — Его голос твердый и требовательный, опаляющий мое тело жаром. — Оставайся на месте. Я скоро буду.
А потом он вешает трубку.
— Значит, ты переезжаешь к Дэниелу, — подтверждает Кара, и я опечаленно киваю.
— Да. Видимо, я обязана сделать это по контракту.
— Это полная чушь.
— У меня нет выбора, Кара, — издаю стон я.
Кара оглядывается на квартиру и переводит взгляд на меня.
— А как же наш договор аренды? В договоре твое имя, — напоминает она с грустью в голосе.
Вот дерьмо. Еще одна вещь, о которой я должна беспокоиться.
— Не знаю, — бормочу я. — Я разберусь с этим, ладно? Обещаю.
Она поджимает губы, как будто пытается сдержать свое разочарование во мне. В конце концов она вздыхает, отбрасывает недовольство в сторону и заключает меня в свои объятия. Я крепче обнимаю ее в ответ, прижимаясь щекой к плечу, и хмурюсь.
— Черт подери, Алекс, — бормочет она. — Во что ты вляпалась?
Понятия не имею. И что-то подсказывает, что мне не понравится, куда это меня заведет.
* * *
Дэниел заезжает за мной на своей спортивной тачке, потому что, конечно же, у него должна быть хотя бы одна такая машина.
Он переоделся, и теперь на нем белая рубашка с воротником на пуговицах, облегающие черные брюки, кожаные туфли в тон, а образ довершала пара черных очков «Рэй-Бен» на носу. Его светлые волосы зачесаны набок, а несколько прядей спереди изящно спадают на глаза. Это определенно неожиданный шаг вперед по сравнению с тем, что я видела на лекции. Создается ощущение, что у меня запланировано свидание с этим мужчиной. В «Бэйзил Китчен».
Не-а. Я не полезу в эту кроличью нору.
И хотя мне ненавистно это признавать, но одежду он сочетал мастерски. Даже если он — отвратительная компания, то хотя бы будет радовать глаз своим внешним видом.
— Почему ты так выглядишь? — Я скрещиваю руки на груди, наблюдая, как он вылезает из своего «Ламборгини».
— Все благодаря тебе.
— Это был не комплимент, чувак.
— Я просто стараюсь хорошо выглядеть для своей невесты, а теперь и для соседки по квартире, — спокойно отвечает он. — В конце концов, сегодняшний день знаменует такое эпохальное событие для нас.
Меня сейчас стошнит.
— Я не сяду в машину, ты же знаешь, — сообщаю я как ни в чем не бывало, сильно дергая за рюкзак.
— Почему нет?
— Потому что ты можешь отвезти меня в отдаленное место, где потом убьешь.
Дэниел усмехается.
— И замарать свои прекрасные руки? Нет, спасибо. Если бы хотел убить тебя, то я, наверное, нанял бы киллера, чтобы убрать тебя.
— Может, наемник застрял в пробке, и ты заявился сюда, чтобы закончить начатое.
— Хотя мне льстит то, что ты считаешь, будто бы мне сойдет с рук убийство, но я не убийца, — бормочет он, а затем широко улыбается. — Разве что убийца в постели.
— Ты себя слышишь, Кэррингтон?
— Да. А теперь ты сядешь в машину?
— Нет.
— Не то чтобы я спрашивал.
Я стискиваю зубы.
— Тогда почему спросил?
— Хватит, Алекс! — повышает он голос, и его раздражение с каждой секундой становится все более очевидным.
— Нахрена ты настаиваешь на совместной поездке?
Он проводит рукой по волосам, тяжело вздохнув.
— Слушай, если мы поедем на одной машине, это сэкономит топливо, верно?
Я фыркаю от смеха.
— Дэниелу Кэррингтону не наплевать на Землю-матушку? Ого. Вот так новость.
— То, что я веду себя, как мудак с девушками, не означает, что и с окружающей средой буду вести себя подобным образом. — Это, вероятно, самая странная вещь, которую я слышала из уст Дэниела Кэррингтона. — Так, может, ты избавишь нас обоих от проблем и сядешь, наконец, в машину? — Он придерживает пассажирскую дверь, жестом предлагая мне сесть. — Я знаю, что ты терпеть меня не можешь, и поверь мне, это чувство полностью взаимно. Но так будет проще для всех, и мы сэкономим кучу времени.
— И топливо, — добавляю я, просто чтобы убедиться, что он не забыл об этом.
— И топливо.
— Ладно, — бормочу я, еще раз взглянув на машину. — И это, я полагаю, куплено на деньги Гарри?
— Ты действительно настолько плохого мнения обо мне? — Дэниел закатывает глаза от моего комментария.
— И все-таки?
Он стискивает зубы, по-прежнему придерживая дверь.
— Просто сядь, — бурчит он.
Я, самодовольно усмехнувшись, забираюсь на кожаное сиденье.
— О-о, как мило. Как долго тебе пришлось выпрашивать у папочки игрушку?
— Говорит девушка, чьи родители до сих пор платят за аренду ее квартиры. Не думал, что ты лицемерка.
Я смотрю на него.
— Это подло.
— Не суди и не судима будешь, милая, — растягивает он.
Мне хочется рассердиться на него, но я знаю, что он прав, поэтому закрываю свою рот. Он забирается на водительское место и заводит двигатель. Вены, змеящиеся вокруг его рук, пульсируют, когда он сжимает рычаг переключения передач. Я сглатываю и отвожу взгляд, притворяясь, что я не из тех девушек, которых возбуждают вены на руках.
Вырулив с парковки, он, не отрывая взгляда от дороги, заговаривает:
— Кстати, тебе придется привыкнуть к тому, что я буду постоянно тебя подвозить. Не собираюсь упускать тебя из виду.
— Как романтично.
Он бросает на меня многозначительный взгляд.
— Это только ради того, чтобы ты не переступила черту и не навлекла на нас обоих неприятностей.
— О, такой святоша, как я погляжу. Вот только не надо притворяться, что причина, по которой мы оба застряли в этом бардаке, не в том, что ты решил заделаться порнозвездой.
— Этого бардака бы не случилось, если бы истощающиеся финансы твоих родителей не подарили Гарри эту золотую возможность.
— Эй, не то чтобы родители выбирали это. Они были в отчаянии.
— Настолько, что решили принести свою дочь в жертву, как ягненка на заклание.
Его комментарий заставляет меня вздрогнуть. Воспоминания о ссоре с родителями нахлынули на меня, как спирт на свежую рану. Я знаю, что они несколько раз пытались связаться со мной сегодня и оставили тонну голосовых сообщений. Какая-то часть меня сомневается, было ли хорошей идеей так поспешно отказываться от общения с ними, но в то же время я чувствую, что хоть раз в жизни должна быть эгоистичной и держать родителей на расстоянии — по крайней мере некоторое время.
Я скучаю по ним. Но существует причина, по которой мне пришлось сделать то, что сделала, и я собираюсь бороться за нее до последнего.
«Личное пространство».
— Слушай, — начинаю напряженным голосом. — То, что мы теперь «помолвлены», не дает тебе право диктовать, как мне жить. В отличие от тех девушек, которых ты водил в «Бэйзил Китчен», я не собираюсь охотно лебезить перед тобой и соглашаться со всеми твоими словами. Да, я понимаю, что нам обоим отведена определенная роль, но я все равно требую свободы выбора, пусть даже в мелочах. Я и так уже была вынуждена отказаться от своей прекрасной квартиры, в которую только что въехала, и я чувствую себя вдвойне паршиво, потому что мне придется исключить себя из договора аренды, оставив полную сумму на попечение Кары. Так что, как мне кажется, я имею полное право самостоятельно добираться до кампуса и обратно, — жестко говорю я. — Спасибо за предложение о совместном использовании автомобилей, но я, пожалуй, пасс. Мы и пяти минут в этой тачке не пробыли, а меня уже тошнит от твоей восхитительной компании. Гарри не получит фальшивую будущую невестку, которую он сможет контролировать, если она окажется в психиатрической клинике после того, как его сын доведет ее до безумия. — Я поворачиваюсь лицом к окну и тихо бормочу. — По крайней мере мы будем жить в пентхаусе, где достаточно места, чтобы избегать твоего общества.
Я замечаю, как выражение лица Дэниела меняется, но он все еще не сводит глаз с дороги. Судя по всему, в его голове проносятся мысли, и мне интересно, что они из себя представляют.
В конце концов он сглатывает и наклоняет голову.
— Отлично. Но если тебя нужно будет подбросить куда-нибудь, позвони мне.
— Хорошо.
— Хорошо, — повторяет он. — Кстати, мы на месте.
Дэниел помогает мне выйти из машины, и я следую за ним, пока мы проходим по роскошному вестибюлю, с мерцающим золотым освещением, отражающимся в мраморных полах, с экзотическими растениями в горшках, занимающими каждый угол, и массивной стойкой ресепшен на другом конце помещения. Дэниел приветствует администратора с более чем дружелюбной улыбкой, и она склоняет голову в знак признательности, пока румянец заливает ее щеки.
Он сейчас серьезно?
Я бросаю на нее неприязненный взгляд, а затем резко дергаю Дэниела за рубашку.
— Ты только что флиртовал с женщиной на глазах у своей фейковой невесты? — шепотом восклицаю я, когда мы заходим в лифт.
— Похоже, так оно и есть. — Дэниел наклоняется ко мне, и его грубый голос врывается в мои уши: — И что ты собираешься делать с этим, детка? Накажешь меня? Потому что это, черт возьми, не самый горячий образ, который когда-либо приходил мне в голову.
Тепло разливается по моему телу, вызывая яростные мурашки по коже. Он самодовольно усмехается, зная, какой эффект произвели на меня эти несколько слов.
Дэниел выпускает смешок.
— Боже, ты охренительно нетерпелива. Держу пари, что если я прикоснусь к тебе, то ты сама нагнешься и раздвинешь для меня ножки еще до того, как мы доберемся до нашего этажа.
— Отвали, — бормочу я и на случай, если он захочет это проверить, отхожу от него на пару шагов.
Что только заставляет его смеяться громче.
Двери лифта раздвигаются, и я никогда еще не испытывала такого облегчения. Дэниел достает из кармана ключ и отпирает дверь, ведущую в наш новый дом.
Пентхаус просто потрясающий. В нем чувствуется деревенская богемная атмосфера, а панорамные окна завешены эффектными зелеными шелковыми шторами. Полы, выложенные богатым темным паркетом из твердых пород дерева, украшают персидские ковры, а стены окрашены в темно-серый цвет, чтобы расширить пространство. В гостиной стоит большой коричневый кожаный диван и два схожие по стилю кожаные кресла, расположенные рядом с огромным камином, внутри которого потрескивает огонь. Пентхаус словно сошел с обложки журнала «Архитектурный дайджест».
— Как только мы подписали контракт, мой отец пригласил с полдюжины декораторов, чтобы обставить это место, — объясняет Дэниел, пока я неторопливо вхожу в квартиру, с благоговейным трепетом рассматривая интерьер. — Заплатил им в десять раз больше их обычного гонорара, чтобы они закончили все к сегодняшнему дню. Полагаю, тебе нравится это местечко? — спрашивает он, с умилением наблюдая за тем, как я разглядываю картины на стенах, которые, вероятно, стоят сотни тысяч долларов.
Если я покажусь ему чересчур взволнованной, он продолжит дразнить меня по этому поводу всю оставшуюся жизнь.
— Сойдет.
— Чушь. Ты в восторге.
Я игнорирую его, отказываясь уступать.
— Наши вещи скоро прибудут. — Он смотрит на свой «Ролекс». — Прямо сейчас, вообще-то.
Дверь тут же распахивается, и грузчики с коробками вваливаются внутрь.
— Превосходно, — бормочет Дэниел, прежде чем затеряться в толпе людей.
Итак, первый день жизни с Его Мудачеством Дэниелом Кэррингтоном официально начался.
