Аз есмь царь. История самозванства в России

Клаудио Ингерфлом, 2015

Слова «самодержец» и «самозванец» схожи по звучанию, но объединяет их нечто большее. Политическая культура в царской России была устроена так, что законных правителей часто подозревали в узурпации власти, а самозванцы находили поддержку в народной среде. С начала XVII века сотни людей объявляли себя царями и царевичами, а один из них официально взошел на престол. Самозванчество пустило корни во все сферы социальной и культурной жизни: многочисленные авантюристы выдавали себя за князей, священников, ученых и судей, а после 1917 года – за революционеров, за «настоящего» Ленина, за сыновей Сталина… Почему самозванцев было так много и какую правду выражала их народная легитимность? Клаудио Ингерфлом впервые реконструирует историю этого феномена от царских времен до наших дней, объясняя, как самозванчество стало политической нормой в России, и показывая, как его элементы проявляются в современных нам реалиях. Клаудио Сержио Ингерфлом – директор Центра по изучению славянского мира Университета Сан-Мартин Буэнос-Айреса, автор многочисленных работ по истории России. Le Tsar, c’est moi Claudio Sergio Ingerflom

Глава III. ВЫМЫШЛЕННЫЕ РОДОСЛОВНЫЕ

Стирание границы между истинным и ложным выражалось также в мифологизации родословных царя и знати, а также истоков царского титула. В Москве XVI века царский титул был поднят на невиданную прежде высоту, а сочинять мифические родословные стало обыденной практикой.

РОДОСЛОВНАЯ ЦАРЯ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЕГО ТИТУЛА

Поиск великих предков был для европейских аристократов и монархов общим явлением, что не исключало местных особенностей. Царский титул должен был, с одной стороны, символизировать равенство великого князя с германским императором, а с другой — полный суверенитет Московского государства. В соответствии с представлениями той эпохи подобная легитимность зависела от степени благородства и древности княжеского рода. Чтобы стать королем, нужно было быть человеком королевских кровей. Чтобы стать «королем королей» — императором или царем, — нужно было вдобавок быть коронованным представителем какого-нибудь легитимного органа: на католическом Западе таковым являлся папа, на православном Востоке — константинопольский патриарх. Что касается суверенитета государства, то его обоснование покоилось прежде всего на древности происхождения и преемственности институтов. Прошлое выступало на передний план.

Для того чтобы доказать древность своего рода, московские государи объявили о династическом правопреемстве, связывавшем их с киевскими князьями, что позволяло также притязать на Киев, Чернигов и прочие земли, еще не подчинявшиеся Москве. Отстаивать эту концепцию было, впрочем, небезопасно, поскольку еще в XV веке воспитатель детей польского короля Казимира IV Ян Длугош выдвинул идею о том, что Киев основан польским князем: если Москва считала себя правопреемницей Киева, Польша могла предъявить права на Москву. Мало того, в Литве придумали легенду, согласно которой основателем литовского королевства и литовской династии был некий Полемон, наместник императора Нерона. После того как поляки стали претендовать на старшинство, а литовцы — на римское происхождение, московским князьям как потомкам князей киевских оставалось только признать себя подданными польских и литовских правителей… Неслучайно именно в конце XV века в Московии на повестке дня оказываются вопросы о титуле византийского императора и связях с императорским Римом. Сохранился целый ряд текстов того времени, сочиненных на актуальную тему: «Сказание о Вавилонском царстве», «Повесть о белом клобуке», «Степенная книга». Наиболее полно официальная версия изложена в «Сказании о князьях Владимирских», сочинении первой половины XVI века. В этих текстах обосновывались официальная родословная московских государей и происхождение их власти. Императору Августу придумывают мифического родственника, Пруса, которому он якобы даровал земли в бассейне Вислы, то есть современную Пруссию. Впоследствии к Рюрику, «потомку Пруса» в четырнадцатом колене, прибыло посольство от новгородцев с просьбой занять место их недавно скончавшегося правителя. От Рюрика пошла династия Рюриковичей, которые правили сначала в Киеве, затем во Владимире и, наконец, в Москве. Иван III в конце XV века провозгласил себя прямым потомком — через Рюрика — римских императоров, позднее то же сделали Василий III и Иван IV, внук Ивана III. Эти мистификации давали обоснование посягательствам Руси на балтийские земли, и им была уготована долгая жизнь. В 1672 году, стремясь упрочить легитимность своего титула, царь Алексей Романов в послании папе римскому ссылался на свое римское происхождение. В 1727 году о нем снова вспомнили во время коронации императора Петра II.

В «Сказании о князьях Владимирских» утверждается, что военное превосходство Киевской Руси вынудило византийского императора Константина IX Мономаха отправить к Владимиру Всеволодовичу Мономаху мирное посольство с подарками, в числе которых была и императорская корона, дававшая ему право с того самого момента именоваться «царем, венчанным Богом», причем это право распространялось на всех его потомков, занимавших русский трон.

В реальности, однако, все обстояло иначе. Князь Рюрик (IX век), по всей видимости, происходил из варягов, восточной ветви викингов. Ничто не указывает на его родство с киевскими великими князьями, а следовательно, и с московским царствующим домом XV века. Что касается «византийского венца», то в действительности его изготовили в XIV веке в Центральной Азии и впервые использовали только во время коронации 1498 года. Киевские князья и правда с конца X века носили византийскую корону, но, в соответствии с византийской доктриной, она символизировала зависимость принявшего ее государства от империи. Поэтому можно допустить, что Владимир Мономах получил корону от Алексея I Комнина (годы правления 1081–1118), но, принимая ее, он лишь признал над собой власть византийского императора.

После освобождения от татаро-монгольского ига эти регалии изображались как символ равенства византийского и русского государей и как заявка великого князя на императорские притязания. С 1492 года великого князя Ивана III надлежало называть «царем и самодержцем всея Руси».

РОДОСЛОВНЫЕ ЗНАТНЫХ ФАМИЛИЙ

В 1555 году генеалогические древа, которые создали себе некоторые аристократические роды, были объединены в «Государев родословец». Значительное число этих родословных было придумано в период с XIV по XVI век. В пандан легендам о династии Август — Прус — Рюрик — великий князь Московский бояре и дворяне начинают находить у себя иноземные корни, в первую очередь прусские или литовские. Например, Захарьины (из которых происходила Анастасия, первая жена Ивана IV) называли себя потомками выходца из Пруссии Андрея Кобылы. Пушкины, Морозовы и Вешняковы твердили о своих немецких предках. В 1463 году некий Нарышко, уроженец Крыма, находившегося тогда в подчинении у татар, перешел на службу к Ивану III; его потомки, Нарышкины (производное от «нарыжка», дурной запах изо рта), к числу которых принадлежала и Наталья, мать Петра Великого, отыскали у Тацита упоминание о немецком племени наристов и приписали себе прусское происхождение. Даже в XVIII столетии представители знатных родов, таких как Романовы, Шереметевы, Колычевы и Кобылины, продолжали отстаивать версию о своих прусских корнях… Чичерины мнили себя потомками итальянцев (Чичери), но в их краях было известно похожее слово, обозначавшее «плохую погоду», «ветер», «мокрый снег». Историк В. Н. Татищев (1686–1750), чьи предки переиначили смысл родового имени, превратив «татище» («отъявленный вор», «ворище») в «тать ищи» («ищи вора!»), упоминает, что некоторые семьи считали своим прародителем Юпитера. Лыщинские, желая продемонстрировать благородство происхождения, возводили свой род к Озирису. В 1511 году великий князь своей грамотой подтвердил, что Еремеевы (Шереметевы) происходят от кельтской феи Мелюзины — на такое родство претендовали многие знатные семьи по всей Европе. Более скромные Потемкины довольствовались происхождением от Понтия, который в 321 году до н. э. во главе самнитского войска разгромил войско римлян. Юсуповы, состоявшие в родстве с Урусовыми, происходили от ногайских князей, но 19 января 1799 года императорским указом были объявлены «русскими князьями». Однако, несмотря на их подлинное княжеское происхождение, в XVII веке они прибегли к подлогу, истоки которого относятся, вероятно, к XV веку: было заявлено, что их род происходит от Мухаммеда и их предкам подчинялся весь мусульманский мир…

СМЫСЛ МИСТИФИКАЦИЙ

Обращение к истории с целью составить настоящие и вымышленные родословные ради легитимации своей власти — не специфически русское явление. И в Византии, и в средневековой Европе было принято искать в истории опору своей власти. Русские мистификации органично вписываются в тот мир, где испанские короли возводят свой род к Гераклу. Если сравнивать Московию с Западом, можно заметить совпадения в датах. «Летопись Чудова монастыря», в которой обосновывается преемственность между Прусом и Рюриком, была написана, по-видимому, в 1498 году; годом раньше францисканец Жан де Легонисса выступил с идеей о том, что французские короли происходят от царя Давида. В то же время, когда Иван Грозный объявил себя потомком римлян, в Англии поэты трубили о троянских корнях Елизаветы I и рассказывали об основании Новой Трои, впоследствии ставшей Лондоном, неким Брутом I, мифическим троянским героем, состоявшим в родстве с Энеем, сыном Афродиты и Анхиса, одного из центральных персонажей «Илиады». Современник Ивана Грозного король Франции Карл IX женился на другой представительнице троянского рода — Елизавете Австрийской, дочери императора Священной римской империи Максимилиана II: это ознаменовало объединение двух псевдотроянских королевских династий.

Мотивы, стоявшие за этими мистификациями, в обоих случаях одинаковы: русские летописцы XV и XVI века силились доказать преемственность между Рюриком и великим князем Московским, а французские ученые стремились обосновать связь меровингской, каролингской и капетингской династий. Когда русский монарх добивался, чтобы его признали царем, во Франции завели разговор о происхождении королевского рода от Приама. Сам император Священной римской империи Максимилиан был озабочен тем, чтобы придать достоверности своей мифической родословной, которую сочинил в 1507 году его советник Жакоб Меннелл, изобразив Максимилиана потомком Меровингов, а следовательно, троянского царя Приама. Эта мифическая родословная позволяла претендовать на родство с римлянами и часть их империи и поэтому активно использовалась на протяжении всего XV века. Сербские и болгарские государи «происходили» от римских императоров, в частности от Августа. То же можно сказать и о базилевсах, если верить «Христианской топографии» Козьмы Индипоклова, известной на Руси со второй половины XI века.

Как это часто бывает в истории, схожие явления, происходившие в разных цивилизациях, принимали в силу особенностей каждой из них свое определенное значение. В России обрисованные нами практики служат составляющими культуры господства, где граница между истинным и ложным становится все более и более зыбкой. В контексте этой самодержавной структуры решается вопрос об идентичности индивида, будь то холоп или царь.