Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 1

Ключник Михалыч (2024)

Мы не выбирали это время, чтобы родиться и жить, это время выбрало нас, чтобы мы помогли выжить другим. И наше время не просто не ещё не ушло — оно только началось, потому что мы теперь — вторая линия обороны. А.Р.Г.У.С. может многое, но зачем надрываться, если мы рядом? Забавно только, что те, о ком почти никто не знает, сами не знают о нас… Или знают?

Глава 1. Завал (Петька)

Каждый тоннель, каждая вентшахта или ещё какое иное подземное помещение имеет свои особенности и назначение, но их объединяет одна общая задача: обеспечить безопасность всех без исключения жителей подземного мира. И в любых условиях. Произойдет ли обвал, затопление или выброс газа, упадут ли бомбы или разольется невидимым ядом радиоактивное излучение, появятся ли в гигантских подземных трубах охотники противника — все подземное хозяйство, должно работать на выживание. Так было и на этот раз. В тоннеле перегона Шаболовская — Ленинский проспект обвалился недавно восстановленный тоннель, и, коль скоро был шанс, что выжившие могли чудом уцелеть в КАВС (камера аварийного воздухоснабжения) или в ПКСП (пункт коллективного спасения персонала), спасательно-поисковые работы развернулись мгновенно и на приличном уровне, с привлечением всех свободных сил Анклава.

Группа «Юн.Барс» расположилась метрах в двухстах от завала. Там горели мощные лампы и работала техника, а здесь, в крохотном закутке «технички», царил полумрак подземелья. Тишины, конечно, не было и в помине, но, по крайней мере, можно было разговаривать спокойно, а не орать друг другу на ухо. В пустом патронном «цинке» горело самодельное сухое горючее, и от его огонька становилось уютно и спокойно. Ну, относительно спокойно… Бессменный командир «барсиков», тринадцатилетний Петька-Проказа, подложив под тощий зад аккуратно сложенную скатку ОЗК, сидел возле самодельного очага и травил по заказу личного состава байки о своих похождениях и всяческие легенды, которыми успело обрасти подземелье.

— Первый раз мужика этого видели в районе Октябрьского перехода, — говорил Петька, полируя бархоткой свой памятно-наградной знак в виде звезды шерифа с надписью «HUNTER». — Непростой был чел, сколь лет — не поймешь. Может, тридцать, а, может, и все пятьдесят. Но по-любому старый! И вроде выглядел обычно — плащ да дробовик, а чем-то сразу настораживал. Какой-то слишком уверенный был. Хотели его задержать да допросить — не вышло.

— Сопротивление оказал? — Спросил самый мелкий и самый не в меру любопытный «барсик», белобрысый Колька.

На него зашикали.

— Сопротивления он не оказал никакого, — продолжил Петька с выражением лица «Хрен меня кто с мысли собьёт». — Однако каждый раз, когда его пытались задержать, происходило нечто, что наглухо отвлекало местных «безопасников» от его персоны. То драка рядом случится, то ящик консервов кто уронит, то случайный выстрел непреднамеренно бахнет. Спохватятся, а его и нет рядом. Народ, вы знаете, у нас суеверный, и поначалу все остереглись его трогать, а тут случай вышел…

Петька помолчал, подышал на свой значок и, вновь протерев бархоткой, укрепил на груди. Все ждали продолжения, открыв рты, и нетерпеливо ёрзали. Проказа поправил лежащий на коленях пистолет-пулемет «Хеклер и Кох» (МП-5ПДВ, предмет зависти всех пацанов и девчонок группы!) и продолжил:

— Малыш один заболел тяжело. Четыре года. Крупозное воспаление легких. Госпиталя и вертолетов тогда еще не было у нас — да ничего почти не было!.. Антибиотики-то не на каждой станции были. Думали, хана мелкому. А этот мужик пришел, поглядел, побурчал что-то и давай его лечить. Соорудил подобие бани, каких-то травок достал и мальца выходил. Олды сперва его гнать хотели. Обзывали шарлатаном мошенником — и еще по всякому. Но он как-то ловко их на хер послал, да так, что они ему еще и помогать принялись наперегонки. Не прошло трех дней, как вылечил он малого. Тут олды его, мужика этого, решили задонатить по полной, но тот с них прикололся. «Нету у вас ничего!» — Говорит им. Достал из рюкзака пару банок консервов, возле раскладушки малого положил и пошагал себе в тоннель в сторону кольца. Папашка малого было за ним увязался — узнать, как зовут да откуда пришёл. Вернулся белый как электросварка, губы трясутся, ноги подгибаются. Говорит: «Ответил он мне, что зовут его Лексо, и дальше пошел. Я было за ним, но тут из вентиляции вылезла тварь вроде паука размером с теленка. Криповый до икоты! Я и не помню, как ноги унес…».

— Ну это его приморочило от переутомления, — сказал тощий Андрюшка, верный помощник командира Петьки. — Не бывает таких пауков.

— Не болтай, чего не знаешь, — оборвал его Петька. — Дядька Шиберман рассказывал, что натыкался в тоннелях на обрывки паутины. Как шпагат толстая! Анализ даже взять не смог. А пока в пути был — распалась и пропала та паутина. А поначалу крепкая была…

Все уважительно замолчали. Авторитет Шибермана, бойца группы А.Р.Г.У.С., за прошедший со дня начала Бедствия период, достиг таких высот, что почти сравнялся с Многоликой. Его именем заключались"договорняки"на поставки фуража и материалов и, если он выступал гарантом сделки, можно было быть уверенным, что несостоятельной сделку не объявят. И это среди взрослых опытных торгашей-караванщиков. Чего тут говорить о предростках-недомерках? Им о Шибермане можно было только почтительно молчать. Что они и делали.

— А правда, что у дядьки Шибермана есть золотой кастет? — Спросил, не выдержав паузы, Колька.

— Правда, — снисходительно молвил Проказа. — Золотой, инкрустированный рубинами. Ему Ши Вон Дан подарил, глава Вьетнамской общины. Мой кореш лепший.

— А Лексо этот, еще появлялся? — Спросил Андрюшка.

— А то! Много раз его видели. Он и правда какой-то знахарь сильномогучий. Многим здоровье поправлял, кому раны зашивал, кого и от погибели спасал. Степанова знаете? Ну, Степан Степанов, поисковик, он под Новый год дозу радиации хапнул приличную. Думали не выживет. В госпитале Анклава лежал, он и еще пара таких же горемык. Туда Лексо и забрел однажды. Дал им дряни какой-то, вроде на кровь похожей, они и пошли на поправку. Тогда-то Дядька Макс с ним и познакомился. Тот — ничего, вроде тоже был не против пообщаться. Вот странно: от всех Лексо уходил-убегал, а тут вроде сам на контакт пошел!

— Так ты его сам видел? — Поразился Колька.

— Ясный-красный, дядька Макс без меня не ходил!

— А сейчас-то пошел, — кивнул Андрюшка в сторону завала.

— Так он и пошел с дядькой Хаммером на встречу с этим лепилой, ну, с Лексо-знахарем. Что-то у них там возникло, дела общие или просто приятельские отношения, — в голосе Проказы звучала неприкрытая ревность к командиру. — Вот и сейчас Макс с Валерой к нему на встречу шли, да под обвал и угодили.

— Если откопаем, больше он без тебя не пойдет, — сказал Андрюшка. — Ты ему удачу приносил…

— Не если, а когда! — Отрезал Петька. — Я их одних и сам не отпущу.

Возле завала поднялась суета. Петька вскочил и ускакал в зону работ.

— Побежали? — Спросил Колька, тряхнув белобрысым чубчиком.

— Команды не было, — вздохнул Андрюшка. — Сидим на месте!

— Не верится мне во всяких пауков размером с телят, — сказал рыжий Сёмка зябко поводя плечами. — Я по тоннелям тоже полазил, и по норам вьетнамцев, однако ничего такого не встречал.

— Ой, держите меня семеро, — засмеялся Андрюшка. — Полазил он! Тебя, Гундмундур, и брали только пару раз. К вьетнамцам, в Гагарино (так последнее время в Анклаве называли Площадь Гагарина и другие станции нижнего уровня)

— Сам ты Гундмундур! — Насупившийся Сёмка сжал кулаки и нахмурился. — Я же не виноват, что меня редко берут!

— Не «редко», а сколько положено!

Вернулся Петька, почесал макушку, вздохнул. Все терпеливо ждали, что скажет начальник. Начальник был в крепкой задумчивости, хотя и полон решимости. Он молвил:

— Откопали вентиляционный короб — его с креплений потолочных сорвало, но, похоже, целый. Он, по идее, должен идти в ПКСП, и там могут находится выжившие. Кроме нас в него никто не пролезет, поэтому полезу я. Андрюшка с Сёмкой будут на страховке, я больше никому не доверюсь. Меня может там завалить и, если застряну там, вытаскивайте за линёк нежно, но беспощадно. Взрослых не подпускать, тянуть самим, у вас сил не хватит мне ногу оторвать. А с этих станется… Андрюха, присмотри за моими вещами.

— Хорошо, — проблеял Андрюшка.

Он жутко боялся ползать по разного рода норам после того, как попал под обвал во Вьетнамском Городке. Обошлось, вытащили, но сейчас он был жутко рад, что в вентиляцию ползти не ему. Он отчаянными подробностями вспоминал, как его, наполовину задохнувшегося, выволокли, едва не порвав пополам, из-под груды пахнущей могильной сыростью земли.

Петька тем временем собирался. Напялил на голову маленький хоккейный шлем с фонариком, надел перчатки с обрезанными пальцами, сунул в кобуру на бедре маленький «Таурус». Скотчем примотал к левому предплечью небольшой кинжал. Проверил аптечку. Попрыгал.

— Нормально вроде. Сёмка, захвати веревку.

Труба вентиляции торчала из обвалившегося грунта как жерло старинной мортиры. Петька не стал мяться перед трубой, а, пристегнув к специальному кожаному манжету на своей щиколотке карабин альпинистского шнура, ужом вполз в короб. Шнур их бухты медленно начал разматываться и змейкой заструился в темноту вентиляции, Сёмка внимательно следил за удаляющимся световым пятном от Петькиного фонарика и подрагивающими пальцами сопровождал разматывающиеся петли веревки, стараясь чтоб не возникло «бороды».

Петька, толкаясь локтями и коленями, полз по стальной трубе. Хорошо, что здесь вентиляция была не из оцинковки тоненькой, а из магистральной трубы. Петька уже поднаторел в характеристиках различных конструкций и быстро сообразил, что труба «рапидовская» с электросварным швом диаметром около семидесяти сантиметров.

— Скорее даже семьдесят два, — пробормотал он себе под нос. — Спиралешовная.

Может вам и покажется, что это лишние подробности, но это от отсутствия опыта ползанья по разного рода подземным кишкам Города. Спиралешовные трубы свариваются под слоем флюса для придания изделию однородности основного металла и его швов. А после сварки такое изделие обычно «отпускают», быстро нагревая и медленно охлаждая. От этого метал становится мягче и не лопается при завалах. Хотя, бывает, сминается. Однако, в местах сварных соединений между собой может и лопнуть…

— Вот таким образом мы и имеем тут сразу два возможных «гемора», — рассуждал сам с собою Проказа, пыхтя сморкаясь и толкая вперед свой организм. — Либо застрянем в месте сдавливания, либо будем завалены в месте треснутого стыка. Веселенькая проекция… О! А вот и шов треснутый.

В месте соединения труб и в самом деле змеилась небольшая трещина в которую просыпалась земля. Петька руками и кинжалом разравнял кучу земли и, по мере продвижения дальше, протолкал большую ее часть дальше по трубе, приминая грунт пузом. В случае обнаружения трещин или иных повреждений трубы инструкция строго-настрого запрещала продвижение дальше. Но Проказа не любил инструкций. К тому же, во-первых, никто не видит и всегда можно сказать, что обнаружил трещину на обратном пути, а во-вторых, возможно впереди его ждали дядьки. Возможно раненные и истекающие кровью. Так это, надо их выручать и вызволять! Выручать Проказа любил…