Калейдоскоп прозаических миниатюр №3. Коллективный сборник

Коллективный сборник

Дорогие читатели!Перед вами третий выпуск сборника «Калейдоскоп миниатюр».Также как и два предыдущих, он издан в неспокойное время разделённого мира.В первом и втором номерах были в основном представлены работы авторов Литературной лаборатории «Красная строка», участников закрытых конкурсов прозаической миниатюры.Это же издание создано по итогам открытого конкурса, в котором соревновались авторы из различных регионов России и зарубежья.

ОЛЕГ ВАСИЛЬЕВ (ВАСИЛИЙ ШИШКОВ), МОСКВА

Дезер

— Да, кто тебя так, — Пономарь?

— Он.

— Ну, и…?

— Завтра будет отдыхать. Молитву пусть бубнит, если сможет.

— И что ты сделал?

— Нос сломал, зубы, кровь ему пустил! — зло улыбнулся Сержка. — Пусть лечится, и я до выходных не пойду, — повернулся он ко мне горящей от снега красной щекой.

— И все—таки… Ты его так за… — собралась я его спросить.

— За что? А за то, что в раздевалке начал выступать: Дезер, дезер дезертир, сынок дезертира! На куртке моей желтым фломастером написал: дезер. Да, еще утром в классе на доске было написано «Долой дезеров!» Я тогда не сразу сообразил, что то было в мой адрес. Ваську Кривого к себе притянул. Тот подтявкивал, остальные только лыбились, но большинство не обращало внимание. Я отложила чистку картошки и невольно спросила брата:

— Откуда они узнали про… Откуда?! — воскликнула я.

— А мне, откуда знать? Откуда?! Вот, только один удар пропустил. — Сергей потянулся к правой щеке. — А так, хорошо я его вырубил. Да не знаю, откуда разнюхал сплетник…

— Может, это сама Мымра? Она ко мне на той неделе приставала. Все спрашивала: были звонки от отца, вести какие, а потом говорит: «А, может, он сбежал?».

— Ее какое собачье дело? — Сергей снова приоткрыл окно и потянулся за снегом. Я, отложив ножик, собиралась что-то сказать, но в это время хлопнула дверь. Мы за разговором не расслышали, как пришла мать. Она закрылась в своей комнате. Мы с братом переглянулись, я не вытерпела:

— Что-то не так!…

— Она вчера сказала, что опять пойдет в этот комат, хотела отпроситься с работы. — Брат снова прикладывал снег к щеке, повернувшись к окну. Я взялась было за ножик, чтобы дочистить картошку, но в это время послышался сильный стон, потом еще. После этого мне послышались какие-то звуки. Вскоре мы тихо подошли к двери ее комнаты. Мы услышали, как мама с каким—то свистом втягивает в себя воздух, потом слышались непонятные, вздрагивающие звуки, больше похожие на сдавленный кашель с чиханием.

— Рыдает, — прошептал мне на ухо Сережа, — в подушку.

— За что?! — услышали мы приглушенный вскрик. — За что?! Двое детей, несовершеннолетних, ему далеко за сорок… За что?! — и снова послышались сдавленные всхлипы. — Что я теперь? Что мы теперь? Они четыре месяца считали его дезертиром!… Заплатили три копейки, а полгода шиш соси… За что? Мы переглянулись с братом. Рядом с дверью послышалось покашливание. Мы немного отошли, дверь распахнулась. Вышла мать с растрепанными волосами, в уличной одежде. Пошатываясь, она неловко оперлась о стену и прохрипела:

— Дети… — мы оба обняли мать. Она, вздрагивая, тихо проговорила: — У вас больше нет папы. Четыре месяца считали его дезертиром, а сегодня отстояла очередь в этом комате и мне сказали, что он погиб. Геройски погиб. Я не слышала ничего про компенсации, про награды… Зачем они? За что—о?! — мама медленно, сползая по стене, опустилась на пол и громко зарыдала.