Товарищ Танкист

Комбат Найтов (2025)

Из пылающего Донбасса 2014-года прямиком, на "трофейном танке" "Т-84" укроармии, прямо под Белосток-1941-го. Без пересадки, так как сдетонировал боезапас. Танк цел, экипаж без сознания, а какой-то скотина молотит по пальцам крепления крышки люка. Двое "отпускников" и один местный-донбасский, механиком водителем. Стремительный отход со стрельбой и таранными ударами, требовалось предотвратить захват "секретного" танка и доставить его на танковый завод. Но, чем глубже в лес, тем толще партизаны! Если бы не помощь старшего майора ГБ в Ленинграде, то на приезде в Ленинград их путешествие бы и закончилось, но… Выпускник Академии имени маршала Р. Малиновского отказался перебираться в тыловой Челябинск, а приступил к формированию батальонной маневренной группы. Разбил на маршах две танковых дивизии и не дал окружить Ленинград. Лишь после того, как на заводе № 172 появились новые танки: Т-54, ГГ пришлось стать замнаркома танкопрома, но не надолго. "Я — Танкист", такую фамилию ему дали в СССР.

Глава 2. Здравствуйте, я ваша тетя!

Утром их разбудил — не петух, прокукарекав — сержант ГБ с явным намерением арестовать, как врагов народа. Пока препирались с ним, появился главный инженер Гудков, он же по совместительству и главный конструктор завода. Пришлось рукой поднимать его упавшую челюсть. Машину срочно затащили в цех. Григорий Васильевич, как только заглушили главный двигатель, забрался в машину. И выгнать его оттуда удалось только директору завода. Но сержант тоже оказался не промах, успел созвониться с кем следует, и творческую беседу в кабинете директора пришлось прервать на неопределенное время. В кабинет вошел мужичок с двумя красными шпалами на петлицах в сопровождении того самого сержанта и трех других представителей доблестного ГБ с наганами в руках. Они явились арестовывать немецких шпионов. Возникла довольно пикантная ситуация, так как на руках у экипажа были АКСУ, а страха перед органами не было. Все трое — добровольцы-«сепаратисты», злые и голодные, которые едва-едва успели выхватить из-под носа у немцев уникальную машину. В общем, у старшего лейтенанта ненавязчиво спросили: «Видит ли он пламегасители вот этих вот машинок?»

— Я при исполнении!

— Вот и смотри в дырочку, и улыбайся, пока я буду перевешивать! (С) Убери своих обормотов, садись и слушай.

— И действительно, Виктор Иванович, — подал голос директор Лев Ефимович Кон, — присаживайтесь. В конце концов, их сопровождала ваша сотрудница, можете расспросить ее обо всем. А нас, пожалуйста, не отвлекайте, потому что и машина уникальна, и те сведения, которые привезли эти люди, очень нам нужны.

— У вас документы какие-нибудь есть?

— Практически никаких, мы не ожидали оказаться тут. И вообще не знаем, как так получилось. У Мишки есть украинский паспорт. У нас — нет, мы — граждане России.

— Что вы этим хотите сказать? Вы — не граждане СССР?

— Нет, я был им до тысяча девятьсот девяносто первого года, а Лешка — он молодой, и гражданином СССР не был.

— Мы проиграли эту войну?

— Ты что, дурак, что ли? Русским языком тебе сказали, до девяносто первого года СССР был. Потом его не стало, распался на пятнадцать государств, по числу республик. Или чуть больше, если считать непризнанные.

— Да я тебя!

— Сядь! Миш, покажи ему паспорт!

Михаил левой рукой, не убирая правую с рукоятки АКСУ, достал паспорт и протянул старлею. Тот посмотрел на трезубец, глянул на все странички и вдруг выгнал всех своих из кабинета. Демонстративно вложил наган в кобуру, ребята положили автоматы на колени и продолжили отвечать на вопросы Григория Васильевича и Льва Ефимовича. Контрреволюционную пропаганду никто не вел. Шли вопросы о том, как провести ТО ходовой части танка. На столе директора зазвонил телефон, и Кон снял трубку.

— Здравствуйте, Вячеслав Александрович! Да, я просил вас позвонить. Тут нам танк пригнали… Нет, не немецкий, наш, советский, Т-84БМ называется. Что-что? Где сделан?

— На Харьковском танковом имени Малышева. В две тысячи десятом году.

— Говорят, что на Харьковском танковом имени Малышева. В две тысячи десятом году. Как? Не знаю: «как»! И они сами не знают, но танк стоит в пятом цехе. Требуется провести техническое обслуживание ходовой части…

Он надолго замолчал, потом коротко отвечал на вопросы.

— Дизель, тысяча двести сил, пятьдесят одна тонна. Семь вперед и четыре назад, автомат. Сто двадцать пять миллиметров с автоматом заряжания. Нет, раздельное. Спаренный пулемет семь шестьдесят два и зенитный двенадцать и семь. До семьсот пятидесяти миллиметров лоб и до восьмисот башня. Семьдесят километров в час. Хорошо, вышлю машину. До свидания, товарищ нарком.

— Он вылетает сюда, прибудет на Комендантский, просил прислать машину. Так, товарищи, вы обедали?

— Мы еще не завтракали!

— А мне разрешите задать вопрос? — спросил старший лейтенант ГБ.

— Слушаем.

— А что это за оружие?

— Автомат Калашникова, складной, укороченный. Калибр пять сорок пять миллиметров.

— А коробочка на плече?

— УКВ радиостанция, приемо-передающая, с шифрованным сигналом.

Почти сразу после обеда старлей появился вновь, и уже с «большим начальством»: вместе с ним был невысокий курчавый человек, внешне напоминающий Кирова, с двумя ромбами на петлицах. Он представился и не пытался никого арестовывать.

— Начальник УНКГБ по Ленинграду и Ленинградской области старший майор госбезопасности Куприн.

Сергей позвал Ларису.

— Оперуполномоченный ОНКГБ Пограничного района сержант госбезопасности Фомичева.

— А вы? — спросил чекист.

— Командир танка и командир второй танковой роты Вооруженных сил Новороссии «Второй». Зовут Сергеем.

— А фамилия?

— Она вам ничего не даст. Танкист. Сергей Танкист.

— Взглянуть можно? — вежливо попросил начальник, показывая рукой на пятый цех.

— Конечно, для этого его и пригнали, товарищ старший майор.

Дверь в пятый цех уже охраняли, часовой вытянулся и ел глазами начальство. Они прошли к танку. Майор уверенно вскарабкался на него. Через люк заглянул в башню, увидев там кучу приборов, спускаться не стал, тем более что все было выключено, зато посидел за штурвалом механика.

— Так вы не знаете, как сюда попали?

— Сюда — на танке и на поезде, товарищ старший майор, а вот как попал под Белосток — не знаю. Накрыло «Градом» с кумулятивными кассетниками. Все, что знаю.

— А что такое «Град»?

— Реактивная установка залповой стрельбы. В этой войне она будет называться «Катюшей».

— Мне доложили о том, что вы сказали по поводу СССР.

— Это — правда. Его уже двадцать три года как нет. Но многие об этом жалеют. Хорошая была страна. Я в ней родился.

— Чем думаете заниматься?

— Я — танкист. Заканчивал Ульяновское танковое.

— После встречи с наркомом Малышевым мне бы хотелось поговорить с вами об этой войне и по целому ряду других вопросов.

— Хорошо. Вот только времени у нас мало, товарищ старший майор. Восьмого сентября немцы замкнули кольцо блокады вокруг нашего города. Требуется этого не допустить. А ходовая разбита, и снарядов с гулькин нос. Вот так вот.

— Восьмого сентября? Так быстро?

— Так ведь Ригу уже взяли. Кстати, предупредите кого надо, что на переходе из Таллина флот потеряет много кораблей. Девятнадцать боевых кораблей и катеров, двадцать пять вспомогательных судов, восемнадцать транспортов.

— Получается, что вы знаете весь ход войны?

— Весь? Наверное, нет. Но основные эпизоды, конечно, знаю.

— А ваши люди?

— Да мы как-то об этом не разговаривали. Наверное, кое-что помнят.

— Понятно. Пойдемте, вроде Малышев приехал.

Из черной эмки вышел довольно молодой человек в сером костюме и сразу надел шляпу. Бровастый и высоколобый, немного напоминал товарища Саахова из «Кавказской пленницы», только светловолосый и более худой. К нему подскочили рабочие и инженеры завода, видимо, хорошо знают своего министра. Но он, пожав некоторым людям руки, зашагал прямиком в пятый цех, сопровождаемый директором и главным инженером. Сергей и Куприн стояли неподалеку от ворот в цех. Ребята были в заводской гостинице, но, наверное, увидели, что появилась новая делегация, вышли и тоже направились в цех. Малышеву представили Сергея. Обменялись крепким рукопожатием. Вячеслав Александрович обошел изделие завода имени самого себя, разглядывая его со всех сторон.

— Так это тяжелый или средний танк? — прозвучал первый вопрос.

— У нас нет такого понятия, это — основной танк.

— Назначение?

— Борьба с бронированной техникой противника, прорыв линии обороны во взаимодействии с другими силами и средствами армии, сопровождение конвоев и тому подобное. В принципе, это многоцелевая машина.

— Чем это достигается?

— Выбором вооружения: у нас есть управляемые ракеты, БПС, ОФ, крупнокалиберный пулемет, управляемый изнутри танка, и спаренный пулемет винтовочного калибра. Тысячадвухсотсильный двигатель дает маневренность и тяговооруженность. Для экономии топлива в обороне и засадах используется вспомогательный двигатель малой мощности.

— Экипаж?

— Три человека: механик-водитель, оператор-наводчик и командир.

Малышев влез на броню со стороны механика, дальше посыпались вопросы по всему навесному. В результате многочасовых расспросов последовало резюме: «Такой танк нам не сделать!»

— Точно такой — нет, не сделать, да и надобности в нем мало. Вот в сорок втором появятся «кошки»: «Тигры» и «Пантеры», тогда для него цели найдутся. А сейчас требуется грамотно использовать и совершенствовать имеющиеся танки. И начинать с малого, вот с таких вкладышей! — и Сергей подал Малышеву резинометаллический шарнир гусеницы.

— Что это?

— Сальник гусеницы, уменьшает трение пальца о втулку. И еще, Вячеслав Александрович, вот танк сорок шестого года, назывался Т-54, на его основе создано большинство танков в СССР после войны. Ну, и… Эх, блин, не на чем распечатать! Тут у меня на планшете «Ходовая часть танков. Подвеска», все пять частей Чобитка. И все учебники, по которым я учился. Надо каким-то образом скопировать.

— А в машинном лежит гроссбух по двигателю, — вспомнил Мишка.

— Я где-то видел книжку по пушке и прицелу, щаз поищу! — хлопнул себя по лбу Лешка и нырнул в танк.

Минут через пять вытащил оттуда замусоленное наставление, каким-то чудом сохранившееся после стольких смен хозяев. Малышев пытался освоиться с чтением pdf-файлов на маленьком мониторе. Прижимистый Михаил сопел, сопел, потом не выдержал, залез в машину и вытащил оттуда ноутбук Acer.

— Вот тут трофей есть, — пробурчал он. — Серега, посмотри, может, туда перелить, если ридер там стоит.

Батарея ноута была разряжена, запустили умформер на 220 вольт, подключились, появилась заставка Windows-7. Бля! Пароль!

— Мишка, ты где его взял?

— В блиндаже, под Иловайском. Его «Акациями» накрыло, а уголок торчал.

— А блок питания откуда?

— В Донецке купил. Сынишке хотел подарить.

— Пароль знаешь?

— Какой пароль, я его не включал.

Так, пробуем без пароля! Не идет. «Слава Украине». Не идет! С восклицательным знаком и оба варианта на двух языках. Эх, дома бы за пару минут вскрыл! «Героям слава». Не идет. И так, и так попробовал. Вот сволочь! Прошло! А, Псаки говорила, что на Украине нет фашистов! Прошел «Зиг хайль» с восклицательным знаком и без пробела! Вот же бля! Интерфейс на укропском! Меняем пароль, язык интерфейса, перезагрузка. Заглянув в «My Documents», Сергей отчетливо осознал, что все «укропы» — предатели! Сдал! Через 70 лет сдал всех с потрохами! В папке «Галичина» лежал файл: «Личный состав дивизии SS «Галичина» первого формирования», а рядом — то же самое, но второго. И кому! Старшему майору Госбезопасности товарищу Куприну Павлу, як яго по батькови? Вот это подарок! Кроме этого, бывший почитатель «райберта» сложил в аккуратные папочки все о действиях трех групп армий и все о действиях войск СС.

— Мишка! Тебе цены нет!

— Да я-то че? Нужно значит нужно. Ты-ж, вон, свой айпад отдал. Давай, перекачивай!

Пришлось помучиться еще, настраивая сеть через блю-тус. Благо, что компы были новыми. «Надо бы еще посмотреть, что у фашика там лежит, ну да ладно, без меня разберутся!» — подумал Сергей, но мысль Куприну кинул. Дальнейшие вопросы Малышева даже не обсуждали, потому что технологий производства процессоров он не знает. А эти две штуки — все что есть, остальное — личные телефоны экипажа. Аппаратуру реквизировал Куприн, сказав, что должен отдать все переписать на бумагу, но потом обязательно вернет Малышеву. В общем, день прошел плодотворно, однако к концу дня выяснилось, что в гостинице нет Ларисы.

На следующее утро Сергей долго беседовал с Павлом Тихоновичем. Особенно его интересовал вопрос: почему распался СССР? Сергей высказал свою точку зрения: противник использовал общественное мнение, подготовленное Хрущевым и другими товарищами, которое имело под собой некоторое основание, так как в тридцать седьмом году многие нормы права были попраны, и показания частенько просто «выбивали» из арестованных. Паяльник в одно место вещь доходчивая, но душок от нее скверный.

— М-да, перегибы были и есть, — согласился старший майор. — Я отражу это мнение в докладной. Чем ваши-то занимаются?

— Шприцуют подвеску вместе с работягами, Лешку повезли со снарядами и зарядами куда-то на Пороховые. Сегодня уже шестое! Десятого начнутся бои под Псковом и Новгородом, а у нас конь не валялся. Все разговоры разговариваем. Припозднились мы. Амортизаторы бы сменить на шестой опоре, так не делают еще таких. И снарядов мало. Пулемет сняли. Все понятно, отличный пулемет, но снять-то сняли, а расспросить не расспросили.

— А что так?

— Так их три модификации! ПКМ, ПКМБ и ПКТ. У пехотного — сменные стволы, а у танкового — тяжелый ствол и электроспуск. И у пехотных есть газовый регулятор и спусковой крючок, а у танкового регулятора нет, зато есть гашетка.

— Я записал, и передам, куда следует. А пулемет вернут, скоро. Даже в таком виде при весе в десять килограммов это очень нужное оружие. Где их делали?

— Ковровский завод имени Дегтярева. Да, и еще по пулеметам. У «Утеса» патрон с флегматизированным порохом.

— Как это?

— Не знаю! Форма порохового зерна — цилиндр с семью каналами, все что знаю! Марка пороха 4/7СВ. И ствол для него делают по методу В. Н. Гусева, он его изобрел в сорок первом году. Так называемое струйное хромирование. Вот все, что помню.

— Личный вопрос разрешите? — Сергей кивнул. — У вас хорошая память на фамилии, а что я делал после войны?

— Не знаю, у меня с этой фамилией только писатель ассоциируется. Я ее нигде больше не слышал. Извините, но среди послевоенных героев вас не было.

— Закончим на сегодня, я завтра еще раз подъеду, надо разобраться с картами на том устройстве. Завтра он будет у меня.

Попрощались, Сергей пошел к танку, повозился вместе со всеми, затем его высвистал Гудков, которому очень понравилась конструкция гусениц и ведущей шестерни с грунтоочистителем.

— Это ж какое удобство в производстве! Четыре штампованных детали и один палец! И все на болтах! Технологичность бешенная! Вот это надо немедленно переделывать. Вот смотрите, Сергей!

— Да знаю я, знаю, что хотели?

— Марку стали для пальца штока.

— Сталь 3ХГСН2А. У этой гусеницы есть ахиллесова пята: если палец погнут, то его не разобрать и не выбить.

— Так, а у нас делают 30ХГСА, то есть еще требуется никель.

— Я не знаю, что у вас делают. Вот только реально эта гусеница с параллельным шарниром не так уж и хороша. Последовательная гусеница позволяет быстрее разогнаться, проще в изготовлении и менее чувствительна к наклону, меньше вероятности погнуть пальцы при наезде на неровность типа бордюр. Но на параллельную хорошо вешаются башмаки-асфальтоходы. В общем, это для парадов.

— Но вы ж на ней воевали!

— Так «укропы» этот танк на параде использовали, а потом пригнали на юг отражать наступление. Нам еще и асфальтоходы пришлось снимать!

— Но согласитесь, что такие гусеницы технологичнее!

— Ну да. Наверное. Но в этой войне нам, скорее всего, будут стрелять по гусеницам. Лоб им не взять.

— Да, больше не про вас, а про Т-34 и КВ думаю.

— Там надо новую коробку делать. Четырехступая — полное дерьмо. И изменить компоновку МО, поставить двигатель поперек.

— Во время войны этого никто не позволит.

— Если не профукаем здесь и под Харьковом, то вполне прокатит. Я же отдал Малышеву файл с Т-54. Он отличается от Т-44 только башней и стомиллиметровой пушкой. Кто-нибудь будет заниматься снарядами? Нужны оперенные болванки калибром сто двадцать пять или переделка из стодвадцатидвухмиллиметровой, и ОФЗ оперенные. Собственно, с них эта пушка и начиналась. Перья делаются из пластмассы. У вас телефоны из нее делают.

— А как быть с пояском?

— Одеть второй толщиной полтора миллиметра, прижав его к первому. На дне нарезать левую резьбу под насадку. Взрыватель — головной. Надо снять насадку и отдать в производство.

— А бронебойный?

— Немцы всю войну стреляли болванками и успешно поражали все танки союзников. При скорости снаряда тысяча семьсот пятьдесят метров в секунду ему все равно, с чем встречаться под углом близким к девяноста градусам.

Засиделись за чертежами глубоко за полночь. Наконец подъехал Лешка с кислой рожей.

— Командир, порохов, дающих такую энергию, просто нет. Ж…па! Забрали выстрел, посмотрят, что можно сделать.

Час от часу не легче, еще один выстрел мимо! Поели из «старых запасов», еще со Смоленска, и завалились спать. С пяти утра снова на ногах, все крутятся возле танка. Спустили жидкость из коробки, промыли ее Б-70. До фига грязи вылилось, сняли фильтр, промыли и просушили. Больше ничего не сделать. Масла для фрикционов нет. Вообще! Нашли в ЗиПе неполную емкость с жидкостью для коробки, отфильтровали слитую, добавили свежей, чуть больше половины между низшей и высшей меткой. В 12.00 приехал Куприн, уволок Сергея в здание управления, беседовать по «делам нашим тяжким». Рассматривали только текущую обстановку на фронтах. Дальше не полезли, без дураков хватало отрицательной инфы. Занимались Северным и Северо-Западным фронтом. Здесь проблем было выше крыши! Сдан почти без боя Псков. Немцы продвигаются к Лужскому рубежу. Обошли Нарву, форсировали Плюссу, продвигаются к броду и порогам через Лугу в районе деревни Большой Сабж. Там две дивизии: 6-я и 1-я танковые. Серега улыбнулся.

— Че лыбишься? — спросил Павел.

— Как тебе сказать, меня родичи на лето отправляли к Александре Никифоровне, когда сами уезжали на курорт. Я вот тут всех окуней переловил. В общем, надо пару взводов КВ-1 и батальон автоматчиков. И пулеметы верни. Одиннадцатого мы должны высадиться вот тут. — Он ткнул пальцем в карту.

— И?

— Там посмотрим! Кстати, вместо КТ-12,7 можно ДШК поставить, там есть куда соленоид прикрутить. Только пристрелять надо.

— Ну, так проще, потому что ваш пулемет уехал очень далеко, под Златоуст.

Обсудили подготовку десантной группы, ее перебросят завтра, чтобы немного позаниматься с ними и отработать сигналы управления. Пошли обедать в заводскую столовую, обсуждая по пути необходимый «инвентарь» на станции Навалочная. От проходной шла Лариса в своем легком платьишке. Сергей приветливо помахал рукой. Затем рука замедлилась. Что-то было не так в фигуре девушки. Сергей остановился, следом за ним остановился и Павел Куприн, шедший впереди. Лариса подошла, Сергей протянул руку и поднял ей подбородок, чуть развернув лицо направо. На левой скуле алел здоровенный кровоподтек.

— Кто? Где?

Она рукой откинула его ладонь и опустила глаза.

— Лариса, тебе задали вопрос!

— Коцюба.

Старший лейтенант ГБ Коцюба бодро шагал от КПП к столовой в окружении трех «придворных» сержантов. Сергей сделал несколько шагов ему навстречу, и тот понял, что разговор будет «серьезным», поэтому сразу начал выдергивать наган из кобуры. С линии выстрела Сергей ушел прыжком с переворотом вправо, трижды, коротко, трехпатронными очередями, прогрохотал АПС, отвечая на огонь из наганов. Затем ударил автомат Лешки, зачищая пространство. Виктор Иванович Коцюба был еще жив. Старший майор Куприн зажимал сочившуюся из плеча кровь, ему досталось от огня его «подчиненных». Случайно или специально? А кто его знает. Сергей подскочил к Коцюбе, тот попытался плюнуть в лицо, но силенок не хватило.

— Не трогай! — прохрипел Павел. — Может быть, сможем допросить!

Мишка ножом отхватил рукав и бинтовал ему плечо.

— Кость не задело, товарищ майор, через неделю заживет.

— Чего он хотел от вас, товарищ Фомичева?

— Чтобы я подписала показания, что экипаж танка выполняет задание немцев. Я пыталась сказать ему, что ни одного немца я в глаза не видела, просто сидела в танке за спиной у товарища «Второго». Но он и слышать ничего не хотел, избил и заставил подписать показания.

В полевой сумке Коцюбы нашли рапорт о том, что дирекция завода и старший майор Куприн помогают выполнять задание немецкой разведки трем агентам-диверсантам, монархистам и белым офицерам. У которых на груди были Георгиевские кресты, на плечах погоны, и они утверждают, что нерушимый Союз распался, и ведут пораженческую пропаганду. А «начальство» это поощряет! Троцкисты проклятые. Он же предлагает паникеров и предателей прислонить к ближайшей стенке и пойти к победе под мудрым управлением великого Сталина. Куприн прочел донос и показал его Сергею.

— У вас есть Георгиевские кресты?

— Есть, у всех. — Сергей расстегнул комбинезон, под ним на камуфляже висел новенький «Георгий». — Учрежден в июле тогдашним командующим армией ДНР Стрелковым.

— А это что за ленточка?

— Такой лентой будет снабжен орден «Славы» и медаль «За Победу над Германией». А на флоте такую ленту будут носить моряки-гвардейцы. В двухтысячных годах ее сделали символом дня Победы. У нас она считается отличительным знаком армии ДНР и ЛНР.

— А когда Коцюба мог это видеть?

— Наверное, в первый день, когда мы в душе мылись.

— Понятно!

— Вам бы к врачу, товарищ майор!

— Сейчас приедет наряд, после этого и поеду.

Старший майор запретил допрашивать экипаж и Фомичеву. Фактически наряд только зафиксировал результаты перестрелки.