Кошачья жизнь Олега Матвеева

Константин Александрович Хайт, 2009

Однажды мои сыновья, а сыновей у меня много, обнаружили, что им не хватает хорошей книжки. Такой, чтобы и зверушки, и приключения, и война, и гоблины – но все это сейчас, а не во времена Маугли. Чтобы вышел завтра за порог городской квартиры – и на тебе сказка, причем обязательно с котиками. Ну что это в самом деле за сказка без котиков? В общем, задача для мировой литературы не из легких. Почесал папа за левым ухом, потом почесал за правым, наточил авторучку – и понеслось. Сыновья выросли, теперь уже и сами пишут – в стихах и в прозе. Сказки им больше тоже ни к чему: взрослая жизнь интереснее любой сказки. Но нет-нет, да промелькнет в разговоре грозный Умяка, а Леша, кажется, до сих пор уверен, что остров Котлин бывает только в кошачьих сказках.

Глава вторая. Фыртаун

— Стыдно признаться, но когда-то я был домашним котом. Украшением, так сказать, гостиной.

Серый разведчик подцепил когтями кусок вяленой говядины и принялся ее с хрупаньем пережевывать, без труда разгрызая хрящи и кости мощными челюстями. Представить этого быстрого сильного и гибкого зверя клянчащим блюдечко молока Олегу как-то не удавалось.

— Тогда меня звали Пушей… Пушочком… Да! Пушочком! Ур-р-р-р… Как убежал — сразу переименовался в Пу. Тоже не бог весь какое имечко, но «Пушочек» — это уже беспредел.

Олег вежливо кивнул и принялся за тушеную рыбу. Слева от него Умяка молча обгладывал баранью лопатку. Смотреть в его сторону было страшно: пума поглощала мясо с умопомрачительной скоростью. Перед тем, как отправить в рот очередной кусок она открывала огромную красную пасть и проводила шершавым языком по длинным белым зубам, способным вызвать трепет у любого дантиста. Казалось, дай ему волю, Умяка легко поглотит все содержимое камбуза.

— Я, — продолжал Пу, оказавшийся куда разговорчивее товарища, — потому и пошел во флот. Воды я не боюсь: меня, если хочешь знать, каждый день в ванной купали, языкам обучен, люди от меня не шарахаются…

При этих словах он бросил выразительный взгляд на Умяку.

— Страшновато иногда, конечно. Но у кошки, сам знаешь, девять жизней, так что еще пяток я в запасе имею.

Не договорив, он вдруг вскочил на четыре лапы, потом оторвал правую от дощатого пола и замер, словно в приветственном салюте. Умяка и все двадцать или тридцать представителей семейства кошачьих, сидевшие справа и слева от Олега, сделали то же самое. Стремительной побежкой в столовую вошел командор Фэйтл. Он быстро отсалютовал собранию, молча опустился перед низким помостом, заменявшим стол, и принялся за еду. Прочие последовали его примеру. Пережевывая свой кусок, Олег не мог не отметить, что настроение собравшихся в столовой неожиданно изменилось. По примеру начальника все стали собранны и сосредоточенны, даже Пу умолк и преисполнился собственного достоинства. Очевидно, командора здесь уважали, если не чтили.

«А с виду — обычный черный котяра, не крупнее прочих. Умяка умял бы его с одного укуса».

Без пушиной трескотни мальчик быстро заскучал. Ему, впервые оказавшемуся вдалеке от родителей, да еще в столь необычном, прямо-таки неправдоподобном обществе, хотелось узнать все и обо всем. Наконец, Олег набрался храбрости:

— Скажите, — обратился он к Фэйтлу и десятки глаз, оторвавшись от мяса и рыбы, устремились в его сторону, — а этот лес Муррариу и вправду такой страшный? Мне кажется там вполне обыкновенное болото…

Командор положил себе когтистой лапой кусок копченой свинины и поднял голову.

— Обыкновенное болото? Ну да. Все болота в общем-то обыкновенные, даже малярийные джунгли Суринама и мангровые заросли Борнео. Муррариу тоже вполне обычный заболоченный сосновый лес. И он ничем не отличается от других заболоченных сосновых лесов. Кроме четырнадцати тысяч гоблинов, разумеется.

— Четырнадцати тысяч?

— Вроде того. Если, конечно, Пу с Умякой не обсчитались.

Пу сердито фыркнул — сама мысль об этом была для него оскорбительна.

— Четырнадцать тысяч? Но почему тогда я не видел ни одного из них?

— Потому что гоблины, молодой человек, не такие уж дураки. С тех пор, как у людей появились дробовики, многозарядные карабины, картечь и ракетницы, они предпочитают не связываться с вашим народом. А если нападают — то только в полной уверенности, что не упустят добычу ни живой, ни мертвой. Они ни за что не показались бы на открытом месте, когда весь лес полон грибниками и туристами, тем более засветло. Но останься ты один в лесу ночью… Четырнадцать тысяч ты бы, конечно, не увидел, но полдюжины — наверняка. Боюсь только, очень ненадолго.

И Фэйтл снова принялся за копченую свинину.

Некоторое время Олег размышлял, пытаясь усвоить услышанное. Затем открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но в этот момент откуда-то сверху раздался треск, будто кто-то что есть мочи колотил палкой деревянную погремушку. Половина собравшихся вскочила и во главе с командором бросилась на палубу. Мальчик увидел перед собой полосатую спину Пу и побежал следом.

Наверху стоял дым коромыслом. Коты суетились, тащили веревки, закрепляли разные предметы, поразительно ловко завязывая лапами сложные узлы. С крыши высокой рубки неслось непрерывное фыркающее мяуканье: Фэйтл отдавал непонятные указания матросам и офицерам корабля. Видно было, что надвигается что-то неординарное.

Сперва Олег думал, что на них напали. Четырнадцать тысяч гоблинов в лесу Муррариу возбуждающе подействовали на его воображение. Но затем он увидел над горизонтом огромную черную тучу, постепенно затягивающую небосклон, и все понял.

Все были наготове, но все же первый шквал ударил внезапно. Олег не знал, что шквалы всегда налетают внезапно, впрочем, это знание не помогло бы ему удержаться на ногах. Судно вдруг накренилось чуть ли не до самой воды, палуба, и без того качающаяся и неустойчивая, ушла из-под ног, и мальчик кубарем покатился к подветренному борту. К счастью для себя, Олег успел ухватиться за натянутую вдоль борта сетку и, не без усилий, подняться — сначала на четвереньки, а затем и во весь рост.

Конец ознакомительного фрагмента.