Тайна тибетских свитков

Константин Гурьев (2023)

Известный журналист Игорь Корсаков решил провести «новогодние каникулы» в Санкт-Петербурге. Узнав об этом, его молодой коллега Горошников попросил оказать ему небольшую услугу — разыскать автора странной статьи, опубликованной в одной из петербургских газет. Корсаков соглашается, не подозревая, что пустячная просьба обернется началом целого ряда опасных и загадочных событий…

© Гурьев К.М., 2023

© Художественное оформление серии «Центрполиграф», 2023

© «Центрполиграф», 2023

1. Питер. 1 января

Корсаков сидел, уставившись в окно, плотно занавешенное снегопадом, и сам себя убеждал, что по нынешним временам поездка в Питер на несколько дней — отличная замена всяким там Куршевелям.

Последние метры пути поезд преодолевал неспешно, почти вкрадчиво, но ощущалась в этом непоколебимая уверенность, что все произойдет именно так, как задумано, и состав замрет возле перрона в тот самый момент, когда на табло возникнут цифры 07:55, и на мгновение воцарится величественная пауза.

Все-таки «Красная стрела», она и есть «Красная стрела». Это вам не «Сапсан», поездка на котором напоминала Корсакову секс во время обеденного перерыва: вроде все правильно, а настоящего удовольствия нет, потому что быстро и суетно, и это потом никуда не денешь. Хотя, конечно, за ваши деньги — все, что угодно!

Корсаков не торопясь шел к зданию вокзала, когда ему в спину уткнулось что-то твердое и прозвучало хриплое:

— Руки вверх и без глупостей!

— Шутник, блин, — отказался от игры Корсаков.

— А что, прикольно, — улыбнулся, протягивая руку, Глеб Маслов. — Здорово, Корсаков!

— Здорово, Маслов, — ответил Корсаков, пожимая руку в ответ. — Ну, какие планы?

— Планы у нас громадные! Но сначала, раз уж тебе работа важнее всего, встречаемся с Лесей!

— С какой Лесей?

— Здрасте, — остановился Маслов. — А кто мне звонил, просил?

— Ах, вот ты о чем, — понял Корсаков. — Так ты уже нашел?

— Абжаишь, нашальника, — сокрушенно покачал головой Маслов. — Конечно, нашел.

— Ну, молодец, — похвалил Корсаков и сразу же поправился: — Ну, я, конечно, не только для этого приехал, но ты молодец!

Дело, из-за которого он побеспокоил Маслова, в самом деле было пустячным.

О своем намерении провести зимние каникулы в Питере Корсаков говорил давно и не удивился, когда в последние дни декабря к нему обратился Леша Горошников, который совсем недавно стал работать в редакции и занимался неизвестно чем. Леша остановился в коридоре шагах в трех-четырех от Корсакова, перегородил ему дорогу и молчал.

— Тебе чего? — помог Корсаков.

— Тут вот какое дело… — смущенно начал Леша. — Вы же в Питер собрались?

— Точно.

— Можно к вам с просьбой обратиться? Вы не очень заняты будете?

— Леша, я туда еду в новогодние каникулы, еду погулять, поглазеть, чем же я буду занят? Что тебе привезти?

Горошников протянул Корсакову пластиковую папочку:

— Да ничего не надо, мне бы… вы бы только справочку навели, а?

— Какую еще справочку? — насторожился Корсаков.

— А, вот, — с облегчением затараторил Горошников. — У меня уже был готов план очень интересной статьи, но на прошлой неделе в Питере в какой-то интернет-газетке появился материал, в котором затронуто многое из того, что я исследовал, но там взгляд совсем с другой стороны, понимаете?..

— И ты хочешь, чтобы я вместо отдыха мотался по редакциям, разыскивая материалы для тебя? — Корсаков от неожиданности даже не разозлился, а просто недоумевал.

— Ну что вы! Я дурак, что ли? — так же недоуменно уставился на него Горошников и снова ткнул пальцем в папку, которую протягивал Корсакову. — Тут все написано, все мои вопросы, все, что мне нужно! А вас я просто просил… ну… вы же человек известный, вам никто не откажет, если вы просто спросите, что это за газетка, кто автор, а?

Корсаков продолжал молчать, и Леша Горошников решил, что ему разрешено продолжать. И продолжил:

— В этой статье упоминается профессор Росохватский, который занимался вопросами психологической войны, а я о нем не знаю ничего, кроме фамилии, и нигде ничего не могу найти. Прямо фантом какой-то… — Горошников вздохнул, собираясь с духом, и выпалил: — Так вы могли бы поинтересоваться этой газеткой и попросить у них материалы по Росохватскому, а?

Это «а» прозвучало так по-детски, что Корсаков улыбнулся и, не выдержав, кивнул и пообещал:

— А еще я тебе конфету привезу. Вкусную.

— Нет, серьезно, — Леша стал напирать более решительно, — Игорь Викторович, у меня информации много, а хребта нет. По всему получается, что таким хребтом был этот самый Росохватский, значит, и восстанавливать все надо только вокруг него, правильно?

— Правильно, — согласился мэтр Игорь. — Только ты учти, я совершенно не в теме, так что пользы от меня будет мало…

Корсаков об этом разговоре почти сразу же забыл и вспомнил совершенно случайно, когда разговаривал с Глебом Масловым, которого попросил «встретить и устроить». Именно тогда из глубин подсознания Корсакова всплыла просьба Горошникова, которую он тотчас озвучил, уверенный в том, что Маслов воспримет эту просьбу без энтузиазма, и был удивлен, когда тот, едва выслушав, пообещал «поузнавать», обрадовавшись скорой встрече, и сейчас, когда они выходили на площадь Восстания, скороговоркой отчитывался:

— Паренек твой прав: газета какая-то мутная, пишут о всякой галиматье типа Дракулы или инопланетян, но все это связывают, конечно, с КГБ, ЦРУ и секретными лабораториями, — без энтузиазма проговорил Маслов. — Впрочем, я сделал все, о чем ты просил, а уж остальное делай сам.

— Конечно, — согласился Корсаков и уточнил: — А вообще что о газете известно?

— Да, газета какая-то, как бы сказать, невнятная, — ответил Маслов, — а вот об авторе я кое-что узнал. Автор публикации — Леся Нымме, украинка, вышла замуж за эстонца, работала в Таллине, потом приехала в Питер. Темой мистики и всем, что с ней связано, владеет хорошо, умело выстраивает свои статьи, понимая, что читателям не требуются ни доказательства, ни логика, а нужны им все новые и новые загадки, которые странным образом преобразуют вопросы в ответы, а хаос в знания.

Маслов усмехнулся:

— В общем, я вас сведу, а ты уж сам разбирайся!

Леся Нымме оказалась девицей высокой, стройной, симпатичной и выглядела самоуверенной, но, стоило Корсакову задать вопрос о той самой публикации, она заметно напряглась и обратилась к Маслову:

— Вы ни о чем таком не говорили!

— Мы ведь договаривались о встрече и только, — возразил Маслов.

Леся перевела взгляд на Корсакова:

— Конечно, я вас видела и по телику, и на фото на разных сайтах, но… Вы какой-то начальник?

— С чего вы взяли? — удивился Корсаков.

— Ну а почему я вам должна отвечать? — ответила вопросом на вопрос Леся.

Корсаков старался сохранять спокойствие:

— Да я же просто прошу поделиться информацией о материале, который вы сами написали и разместили. Или тут какие-то особые обстоятельства?

— Какие еще особые обстоятельства? — Леся помолчала, потом сказала: — Спрашивайте, чего уж… — Она отхлебнула кофе и сказала раздраженно: — Ну вот, остыл, пока вы тут…

Корсаков принес новую чашку с горячим кофе.

— Дело-то простое, — продолжил он. — Что вас пугает?

Леся демонстративно наслаждалась кофе и молчала.

Маслову это, кажется, надоело.

— Ну, давай так: ты продолжаешь пить кофе и безмолвствовать, а мы с Игорем Викторовичем уходим, а? Но учти, если я так легко нашел тебя, значит, у меня есть кое-какие возможности. А ты меня выставила дураком.

— Никем я вас не выставляла, — скороговоркой парировала Леся. — С чего вы взяли?

— Ну, как же! Сама посуди, — степенно начал рассуждать Маслов, — ты согласилась на эту встречу, я Игоря Викторовича вытащил из Москвы! Он приехал сюда, бросив все дела, и что? Сидим тут и слушаем твое молчание?

Пауза, повисшая после этой вспышки, видимо, напугала Лесю Нымме сильнее, чем все слова, произнесенные ранее. Она опустошила чашку и сказала:

— Спрашивайте!

— Да вопрос-то у меня один, — сказал Корсаков. — Мой коллега заинтересовался вашей публикацией, потому что занят той же самой темой…

— И что ему нужно? — перебила Леся.

— В идеале он предлагает сотрудничество, — сказал Корсаков. — Все-таки у нас в Москве возможностей побольше…

— Да с чего бы это? — снова перебила Леся. — Вам сейчас никуда ни вылететь, ни поехать, а я вот Рождество провела в Бремене, а через неделю поеду в Испанию, а вы?

— При чем тут Бремен и Испания? — удивился Маслов. — Тебе там деньги платят, что ли? — Он демонстративно осмотрел ее и сказал: — Ну, так-то ты дама приятная, конечно…

— Дурак, — улыбнулась Леся и повернулась к Корсакову: — И этот ваш коллега гарантирует, что у вас меня будут печатать?

— Зависит от ваших ответов, — ответил Корсаков.

Леся огляделась вокруг:

— Здесь, наверное, не курят?

— Ты не увиливай, — попросил Маслов.

Она снова помолчала и сказала огорченно:

— Дело все в том, что никаких материалов у меня нет…

— Как это «нет материалов»? — искренне удивился Корсаков. — Вашу статью я читал, и читал, честно сказать, с удовольствием. Язык у вас хороший, излагаете хорошо, интригуете читателя, да и примеры у вас все такие… жизненные, я бы сказал, завлекающие, а вы…

Леся перебила с досадой:

— В общем, слушайте… Я, когда вышла замуж, приехала в Таллин к мужу и стала работать в газете. Так получилось, что место нашлось только в одной русскоязычной газете, и писать для них надо было на темы всякой эзотерики, астрологии, ну и тому подобное. А я этим давно интересовалась и многое знала. В общем, мои статьи стали печатать довольно часто, и тут как раз устраивают в Таллине какое-то сборище всех подобных специалистов, и меня, естественно, редактор туда отправляет.

И я, конечно, хочу набрать материалов как можно больше, чтобы на них потом долго и с толком сидеть, пришла пораньше, чтобы осмотреться, хожу там, знакомлюсь, беру интервью… Вдруг меня вежливо приглашают к организатору всей этой бодяги, которого я знать не знаю. Подхожу. Он так любезно со мной здоровается и знакомит с каким-то старичком лет шестидесяти. Ну, я возражать не стала, хотя не понимала, на кой он мне сдался. Но если самый главный эстонский спец его так ценит, значит, и мне что-нибудь перепадет. Ну а когда все началось, у меня буквально глаза на лоб: этот старичок там вроде самого главного авторитета оказался. Все его слушают, спрашивают, хотят поговорить, в общем, он в центре внимания. После банкета поехали к нему в гостиницу.

Леся ухмыльнулась:

— Ну а мне жалко, что ли? Пощекотались немного, а потом он, как все вы, мужики, стал рассказывать, какая у него жизнь трудная была, как его не признавали, ну, все как всегда. В общем, я решила, что больше с ним ни-ни. Но через пару недель он звонит, хотя я ему номер телефона не давала. Я, мол, в Таллине, давай пообедаем. После обеда снова к нему… Потом он и говорит: хочу дать тебе материал для публикации, а то ты вроде как выдыхаешься. А я, честно говоря, уже еле-еле темы находила и, конечно, согласилась и уже сама стала к нему ездить за информацией. Верите — нет, но библиотека у него оказалась офигенная, это уж точно. Я у него иногда на ночь оставалась только для того, чтобы почитать, не смейтесь! Ну а потом он предложил работать с этой газеткой и денег дал, и инфой продолжал снабжать… А потом он умер, и почти все закончилось. Вот так.

— Почему после его смерти все разом рухнуло? — спросил Корсаков.

Леся снова помолчала и заговорила уже как-то по-другому, осторожно:

— В общем, мне после его смерти досталась его квартира. Он женат не был, детей нет, так что все оформил на меня и говорил, что главное тут не квадратные метры в центре Питера, а его библиотека, а особенно старинные рукописи. Все время, что мы были знакомы, он сам ими занимался, меня не подпускал, но в последние два-три месяца стал мне кое-что рассказывать, говорил, что это рукописи из Тибета. Однажды он заявил, что на «тибетской теме» я смогу жить припеваючи лет десять, не меньше, а если буду умело использовать разработки и заготовки, которые он мне отдаст, то и в научное сообщество смогу войти, как его наследница.

Леся вздохнула:

— Честно говоря, я над его словами только смеялась, а оно вон как получилось. Мне вдруг звонят в Таллин, говорят, что он в больнице, доставлен в тяжелом состоянии и все время меня зовет! Я сразу в Питер, бегу в больницу, а он уже… все… И мне передают все бумаги, которые он там у них оставил. Поехала к нему в квартиру, там все закрыто, опечатано, я — в полицию, а там говорят, мол, наследники уже в квартире побывали, все осмотрели и протокол подписали…

— Какие наследники? — вмешался Маслов. — Или ты выдумала?

— Ничего я не выдумала, — сердито ответила Леся. — Все бумаги были у его адвоката, я ему позвонила, он приехал в полицию, все им показал, все доказал, они согласились, но, говорят, те, кто называл себя наследниками, тоже какие-то бумаги показывали, так что…

— И дальше что? — спросил Корсаков.

— А дальше что… Пришли мы в квартиру с адвокатом и полицейским, а по квартире ветер гуляет и книги многие пропали, а тех самых рукописей вовсе нет…

— Как это нет? — сердито спросил Маслов.

— Да никак, — устало ответила Леся.

— Ты хотя бы заявление написала?

— Адвокат написал, а толку-то? Как я их могла описать, если видела несколько раз и то издалека…

— И все закончилось? — спросил Корсаков.

— Ну, раз все пропало, газета тоже зависла, — кивнула Леся. — Пришлось собирать, как говорится, с миру по нитке.

— Так, ну а та статья, из-за которой я вас искать стал? С той-то статьей что? — спросил Корсаков.

Леся снова помолчала, потом легко отмахнулась:

— Ну, можно сказать, тот материал заказной.

— Как понимать? — удивился Корсаков.

— Так и понимать, что статья эта от немца какого-то.

— Что значит «какого-то»? Вы его не знаете?

— Нет.

— А где же текст взяли?

— Друг дал.

— Друг твой?

— Ну да. Друг в смысле… — замялась Леся.

— Понятно, понятно, — поторопил ее Маслов, — а он кто, твой друг?

— Аспирант.

— Ну а конкретно — чем занимается?

— Астрофизик… кажется.

— Как с ним повидаться?

— Он сейчас в экспедиции.

— Где?

Леся задумалась.

— Не знаю. Сказал: приеду — позвоню.

— А что за экспедиция?

— Что-то связанное с Белым морем, — наморщила лоб Леся.

— Изучают северное сияние? — саркастически предположил Маслов.

— Может.

Корсаков кивнул и продолжил:

— Так. Ну, значит, статью написал ваш друг?

— Нет, — возразила Леся. — Статью написал его друг, а Саша — мой друг — перед отъездом сказал, что статью друга, которую он пришлет, надо опубликовать. Сказал еще, что мне это будет не трудно, а тому приятно будет.

— А как платил за редактирование?

— О деньгах речи не было. Саша сказал, что тот друг пригласит его потом на стажировку в свой институт, вроде как на полный пансион.

— Прислал статью и все? — не отступал Корсаков. Что-то в этой истории ему не нравилось, что-то было не так. Понять бы еще — что?

— А чего хотели-то от публикации? — выпытывал он.

— Ну, мол, если будут отклики, то просил ему отправлять, — с готовностью отвечала Леся.

— Куда?

— Так на его же мыло.

— И что, были отклики?

— Было немного, но какая-то фигня неинтересная.

— Ты ему отправила?

— Просто переадресовывала, — ответила Леся и спохватилась: — Да, вот какое-то письмо еще пришло пару дней назад, не успела пока отправить.

— Ну а черновики, материалы, в общем, все, что немец присылал, у вас сохранились? — поинтересовался Корсаков.

— Нет. Он сразу предупредил, что это только для меня. Чтобы я прочитала и уничтожила.

— И вы уничтожили?

Леся снова замялась:

— Ерунда какая-то с ними приключилась. Я их не могу найти.

— Это как?

— Ну, вот так: не могу и все. Вроде их никогда и не было.

— Они у тебя на компе были? — вмешался Маслов и после кивка Леси уточнил: — А какие-нибудь чудачества у твоего компьютера появились с той поры?

— Нет. Хотя в нашей локальной сети какой-то вирус нашли. Потом долго все восстанавливали и перенастраивали.

— Давно?

— Неделю назад.

Маслов хотел еще о чем-то спросить, но Корсаков видел, что толку от Леси больше не будет. Оставалось узнать последнее.

— Насколько я помню, в статье упоминается некто Росохватский и его исследования, связанные с восточными свитками, не так ли?

— Ну да, но это уж мое творчество, — сказала Леся. — В том варианте, который прислали, было всего несколько общих фраз, остальное я уж сама добавила…

— То есть этот немец о Росохватском ничего не писал?

— Ни слова, — согласилась Леся.

— Где брала материалы? — спросил Маслов.

Леся посмотрела с удивлением:

— Я же говорила, что мы с моим старичком все это разбирали, изучали. Я многое помню.

— Кстати, — вдруг сообразил Корсаков, — ты ведь так и не назвала имени своего старичка.

— Правда? — удивилась Леся. — Звали его Зацепин. Зацепин Савва Никифорович.