Быстрее вечерних волков. Отрывки из маршрутного дневника

Константин Кантор

В книге собраны различные отрывки из маршрутных дневников, (с минимальной редактурой). С течением времени впечатления от экспедиций блекнут, и только дневник сохраняет воспоминания, являясь своеобразной «машиной времени».

© Константин Кантор, 2022

ISBN 978-5-4493-4723-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Один ходовой день

Через пятеро суток маршрута, когда мы набрали нужный темп, на нашем пути неожиданно оказалась пасека. Накануне, неизвестные пастухи стали отгонять от летовок (летних пастбищ), где мы сидели, отару на такую высоту, что дух захватывало, (даже, если смотришь на откос снизу вверх). Шафиков расценил этот ход, как преддверие визита к нам незваных гостей, поэтому решено было переправиться через реку, как стемнеет. Под ногами хрустели камешки, и бесшумно двигаться не особо получалось.

Воды было по колено, что сулило переход более-менее, без травм. Течение было сильное. Холодная вода подбадривала. Решили сохнуть на ходу, врубили крейсерскую скорость, и шли достаточно долго, пока не обсохли. Показалась луна. Она и высветила нам пасеку.

Хозяева пасеки показывали знаками подойти и разделить с ними стол. Мы, стоя, вежливо подождали за вылинявшей под горным солнцем палаткой — «памиркой», когда обитатели пасеки закончат намаз и попросили разрешения скинуть рюкзаки и попить чаю. Одного из присутствующих мы опознали, — накануне, на днёвке, Ренатыч, наблюдая за местностью, заметил парня в белой майке и синих трениках, который нёс по тропе наверх барашка. Этот парень был среди пасечников, — беззаботно улыбаясь, он колдовал над чайником. Познакомились. Его звали Саидмуммин, или проще — Саид. После долгих уговоров присесть мы тяжело опустились на скинутые рюкзаки, но нас буквально перетащили на тёплые и мягкие курпочушки. Трапезничали до поздней ночи. После мокрого перехода стал одолевать сон.

Я стал в полудрёме доставать из рюкзака палатку. Только вытащил край тента, как ко мне подбежал Саид и стал засовывать мой тент обратно в мой же рюкзак. Боролись долго. Нам показали место где ночевать, — старую, выцветшую до белого оттенка брезентовую палатку. Пришлось оставить надежду выставить нашу палатку. Загнездились в выцветшую «памирку».

Ночью мы подскочили от тревожного шиканья дежурных. Стали вслушиваться. Приехала машина, хлопнули двери, кто-то вылез и начал вежливый разговор со стариком. Старик ответил что-то. Приехавшие постояли минут пять, потом сели в машину, хлопнули дверьми и отчалили в обратном направлении.

Только утром, я сообразил, что выстави мы палатку, она сразу бы бросилась в глаза приехавшим, а в условиях бардака, когда очень прозрачна граница между своими и чужими, нам могло это выйти боком, потому что съёмочная группа, — это не только гости, но ещё и пожива, а также выкуп.

Провожать нас до кишлака, старик отправил Саида, чему мы были несказанно рады, — выросший в горах Саидмуммин видел и слышал дальше нас, горы знал, как свои пять пальцев, и был настроен более чем дружелюбно. Вместе с Саидом шагал его верный товарищ, — пёс Мадан с зелёным бантом на шее.

Мадан этот, при повышенной температуре воздуха, совершенно не соблюдал питьевой режим и вдоволь лакал из хрустальных ручейков, которые попадались на тропе, чем вызывал у нас искреннюю зависть. Людям пить вдоволь можно было только на закате, на биваке, да и не ледяную воду, а чай.

Обитатели пасеки надавали нам на дорогу огромное количество шариков курута, — козьего сыра. Курут нам был и перекусом, и утешением в пути.

Русским языком Саид практически не владел, о географии земли имел достаточно скудное понятие, однако это не мешало нам болтать совершенно искренне, о различных вещах. О том, как летает самолёт, о том, как лучше нести заплечный груз, а также о том, где лучше пить воду в горах и в какой час суток. Через пару дней дотопали под кишлак, и распрощались с весёлым пастухом.

Деревьев тут, кроме моментально сгорающей, с пряным дымом, файруллы, практически не было. Воду кипятили на кизяках, отчего комбинированные алюминевые котелки окрасились в оливковый цвет и стали прилипать к рукам. От доброты пастухов нам перепали бараньи шкварки, сухарь-лепёшки и много курута. Всё это существенно отягощало группу, но делало двухразовый приём пищи по-восточному колоритным. Чай закончился, вместо чая заваривали чабрец и мяту, которые росли тут в большом количестве.

Поскольку пастухи и их собаки, тоже ходят по радиальным маршрутам, наши с Саидом пути ещё раз пересеклись. Он упрямо ломился из кишлачной зоны с двумя связанными и перекинутыми через плечо пакетами. Мы наблюдали за ним в бинокль, пока он не пропал из виду. Направление он нам показал не совсем верное. Пока привязывались по карте, потеряли один ходовой день. Ворчали на Саида.

Ночью на перевале выпал снег. Нитка маршрута в очередной раз изогнулась в самом причудливом направлении. Следующей ночью какие-то бандиты пытались обстрелять нашу съёмочную группу, и пришлось бы очень туго, если бы не сверхчеловеческая интуиция Рената.

Почуяв неладное он дал нам на сборы в кромешной темноте около двух минут, после чего встал в «голову» нашей колонны и погнал нас вверх. По пути мы чуть не лишились жизни, зайдя на склон типа «бараний лоб». Сделав жуткий ночной набор, практически вслепую, мы угнездились за камнями и стали наблюдать во все стороны. Но главным образом следили за тем, что творится ниже. Глаз не сомкнули всю ночь. К рассвету Ренат с помощью бинокля удостоверился, что опасности нет и мы, наконец, сделали сброс к реке. Спали по очереди практически на склоне, а под головами шумела горная река.

Через месяц после возвращения, мне позвонил Ренатыч, и сообщил, что пойди мы так, как хотели изначально, угодили бы точно бандитам в лапы. Восемь из них ушло в неизвестном направлении, одного поймали, он и подтвердил информацию о местоположении их лагеря.

Нас разделял ровно один ходовой день.