Тропами Снайпера. Долг обреченных

Константин Кривчиков, 2020

Никогда заранее не знаешь, что сулит встреча с незнакомцами: в особенности, если она происходит в Чернобыльской Зоне отчуждения; в особенности, если незнакомцы – отмороженные бандиты, по сравнению с которыми злобные мутанты кажутся овечками; в особенности, если выбор сделан за тебя, потому что ты обречен. Герою вроде бы подарили жизнь, но по условиям сделки он попадает в замкнутый круг смерти, который невозможно разорвать. Необходимо добыть уникальный артефакт, «синюю панацею», и освободить из плена очаровательную дочь атамана бандитов Ирода, но каждый шаг к цели лишь умножает трупы и приближает к гибели самого героя.

Глава третья

Западня

База барыги Левона Осипяна — Форт Боярд — размещалась в здании бывшего поселкового магазина. Спустя несколько лет после возникновения Чернобыльской Зоны отчуждения некогда сугубо мирный объект был капитально обустроен и укреплен, превратившись в настоящую крепость. Иначе и нельзя, когда речь идет о торговле и товарном обмене на такой специфической территории, как аномальная Зона. Потому что народ здесь уж больно специфический, не признающий никаких законов, кроме права сильного. А торговля требует порядка и соблюдения определенных правил. Следовательно, организовать подобный процесс в Зоне могли лишь те, кто имел реальную силу.

Едва Форт распахнул свои бронированные двери для посетителей, как его сразу облюбовали армейские сталкеры. Скорее всего, неслучайно. «Армейцы» хотя и считались дезертирами и преступниками, но имели тесные связи с Минобороны Украины, выполняя, в том числе, деликатные поручения военной разведки и СБУ. А у тех, как известно, руки длинные — если очень захотят, любого достанут, будь ты хоть из «Воли», хоть из «Борга». Да даже из «Монумента».

Впрочем, фанатики Монумента сюда, на западную окраину Зоны, и не забредали, ошиваясь в основном вокруг своего идола. Зато остальные сталкеры, бандиты и прочие наемники с темным прошлым, разумеется, захаживали — сбывать хабар всем надо, но где и кому? Понятно, что не в подворотне где-нибудь в Припяти, а там, где установлен какой-никакой порядок. Как раз в Форте он был и строго поддерживался.

Кем поддерживался? Если формально, то владельцем базы, бывшим подполковником военной разведки Левоном Осипяном и его охраной. А если по сути…

Если по сути, то бытовало мнение: к созданию Форта приложили руки очень серьезные люди, обладавшие солидными капиталами и наверняка связанные с Министерством обороны. Ведь не случайно же объект был обустроен и укреплен по всем канонам фортификации с применением тяжелого вооружения. И в бригаде Осипяна не случайно осели сплошь одни бывшие военнослужащие. И армейские сталкеры там не случайно постоянно тусовались — ведь рыбак рыбака видит издалека. Да и громкое название Форт Боярд, скорее всего, возникло не случайно — явно ощущалась ограниченная фантазия бывалого вояки, привыкшего проводить свободное время за просмотром телевизора со жбаном пива.

Вот почему Форт считался относительно безопасным местом — по понятиям Зоны, естественно. Даже бар функционировал с ночлежкой — для тех, кому по каким-то причинам было негде перекантоваться до утра. Никто из местных группировок, не говоря уже об одиноких бродягах, не посмел бы здесь поднимать кипеж. Во-первых, все оружие сдавалось на входе. Во-вторых, существовал фейс-контроль, помогавший отсеивать подозрительных и нежелательных личностей еще на пороге заведения. Ну а с теми, у кого не вовремя начинали чесаться кулаки, быстро разбирались охранники-мордовороты с дубинками и электрошокерами. Отлупцуют и вышвырнут на улицу к радости оголодавших волкособак — культурно оттянулся, называется.

А для особо отмороженных имелась поблизости в развалинах милейшая аномалия под названием «мясорубка». Закидываешь туда приборзевшего чувака, и он мигом превращается в скрученную и выжатую до последней капли половую тряпку из собственных кишок. При подобных «воспитательных мерах» продолжительные нотации не требуются. Достаточно один раз провести показательную экзекуцию, а дальше уже сарафанное радио само культуру в массы донесет.

Вот такое специфическое заведение являлось конечной точкой маршрута Мары и ее спутника. И они добрались до этой точки, потратив на дорогу немногим более часа. Добрались без приключений, как и надеялась девушка, — ведь снаряд дважды в одну воронку не попадает. Сдали на проходной оружие и прошли в общий зал.

Народу там кучковалось немного — всего с десяток человек. Возможно, из-за этого официант — мордатый черноволосый парень в серой униформе — появился сразу. Мазнув по гостям взглядом, с ходу заявил:

— Вижу, что с дороги. Советую обязательно взять первое и второе — не пожалеете.

— А почему не третье? — спросил Фома.

«Мордатый» хохотнул, оценивая «тонкий» юмор.

— Третье само собой. У нас богатый выбор напитков для настоящих мужчин. А даме могу предложить шампанское. Натуральное французское шампанское, буквально вчера несколько ящиков доставили.

— Разумеется, прямо из Парижа, — съязвила Мара.

— Совершенно верно, — не моргнув глазом, соврал официант. — Божественный напиток для дам.

— Дама не желает шампанского.

— Тогда могу предложить французский коньяк. К слову, у нас есть свободные номера. Не желаете остаться на ночь?

— Может, и пожелаем, — сказала Мара. — Но об этом позже. Сейчас мне необходимо переговорить с хозяином.

— С хозяином? Это с каким?

— Не врубай дурочку. С Левоном Осипяном, разумеется.

— Так бы сразу и объяснили… Могу поинтересоваться — по какому вопросу?

— По вопросу крупного товарообмена. У нас есть ценный хабар.

— Вот как…

Мордатый покосился на громоздкий рюкзак, который Фома разместил около стола. Затем оценивающе — сверху вниз и обратно — пробежался глазами по девушке. И неуверенно протянул:

— Вообще-то хозяин редко сам встречается с продавцами. Разве что… А он вас знает?

— Скажите, что я от Ирода. Я его дочь Мара.

— Одну минуточку… Мне надо посоветоваться. Может, пока выпьете чего-нибудь?

— Пока что мы выпьем чаю — горячего, крепкого и сладкого. Ну и бутербродов принеси — с колбасой.

— Сделаем. А как расплачиваться будем — наличкой?

— Запиши пока на счет Ирода. Позже разберемся.

— У Ирода кредит закрыт, — сухо сообщил официант. — Он и без того задолжал хозяину. Я слышал, плохи его дела.

Ноздри у Мары раздулись.

— А ты не слушай, чего говорят, Сеня, уши целее будут, — процедила она, презрительно оттопыривая губы. — Я же сказала — у нас целый рюкзак хабара. Продам — все долги закроем. Понятно изъясняюсь?

— Понятно. Но вообще-то я не Сеня, а Гурам. Мне надо посоветоваться.

— Советуйся, Гурам.

Официант кивнул и направился к барной стойке. Мара проводила его рассерженным взглядом. «А дела-то у папаши еще хуже, чем я думала, — мелькнуло в голове. — Так и по миру пойти можно…»

* * *

— Надеюсь, ты меня правильно понял, Левон. Как только она появится, сразу сообщи мне. А я не обижу, ты меня знаешь, — произнес коренастый мужчина, одетый в китель без погон.

Он сидел в кресле около журнального столика, широко расставив ноги. Простая стрижка бокс, невыразительное лицо с приплюснутым носом и квадратной челюстью, небольшие, запавшие глаза уставшего и, возможно, невыспавшегося человека… В облике не было ничего примечательного — пройдешь мимо такого на улице и через мгновение забудешь. И в то же время в этом человеке чувствовались сила и жесткость боксера, готового к выходу на ринг, — особенно если поймать взгляд.

А вот его собеседник, сидевший напротив, чем-то напоминал сытого кота. Невысокий, полный, с выступающим из-под свитера брюшком. Кудрявые черные волосы, приглаженные усики, пухлые губы, вислый нос с горбинкой… И блестящие, живые глаза с длинными ресницами. Кот не кот, но на эстрадного артиста смахивал. Или, если обрядить в соответствующую униформу, на шеф-повара ресторана среднего уровня.

Только вот глядел он исподлобья — как шеф-повар, у которого пригорело фирменное блюдо. Или как кот, которому вместо свежей рыбки подсунули вяленого пескаря. И разговор с «боксером» ему явно не нравился.

— Ну так как, Левон? Договорились?

— Было бы лучше, если бы вы перехватили их по дороге, — со скорбным выражением на лице наконец отозвался Левон Осипян. — Если о Форте пойдут слухи, что здесь пропадают люди, это сильно ударит по нашей репутации.

— Мы и собираемся перехватить. Однако сам понимаешь — все тропки перекрыть нельзя. Вот я и решил предупредить, — человек в кителе произносил слова ровно, без эмоций, словно механическая кукла. — А о репутации можешь не беспокоиться. Слухов не будет.

— В смысле?

— Если что, сделаем все тихо, без шума и пыли. И без свидетелей. Главное, чтобы твои люди не проболтались. А остальное мы зачистим.

— Даже не знаю, Вальтер. Озадачил ты меня…

В дверь громко постучали.

— Входите! — крикнул Левон.

Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова мордатого официанта.

— Чего тебе, Гурам? — поинтересовался Левон. — Только быстро, я занят.

— Хозяин, тут клиент один объявился — с хабаром.

— Что за клиент?

Официант многозначительно зыркнул на человека в кителе.

— Говори, при нем можно, — разрешил Левон. — Так что за клиент?

— Девка это. Говорит, что дочь Ирода. Марой ее кличут.

Левон несколько секунд молчал. Потом спросил:

— Значит, она принесла хабар?

— Ага.

— Много?

— Ну-у… рюкзак здоровый.

— Так она не одна, видимо?

— Нет. С ней мужик какой-то.

— Что за мужик? — вмешался Вальтер. — Уж не Грек ли, случайно?

— Нет, не Грек, — официант отрицательно мотнул головой. — Того я знаю. А этот… Здоровенный такой бугай. Просто мужик, я и не припомню его.

Вальтер пристально посмотрел на Осипяна. Тот поерзал в кресле, глубоко вздохнул, почесал лохматый затылок. И сказал:

— Ладно, Гурам. Раз она хочет со мной поговорить, пусть зайдет сюда. Только одна, без бугая своего. И немного позже. Пусть подождет.

— Понял.

Когда дверь захлопнулась, Вальтер пробормотал:

— Вот и славненько. На ловца и зверь бежит.

— Бежать-то бежит, но…

Левон, поднявшись, подошел к письменному столу. Побарабанил по столешнице пальцами. Вернулся к журнальному столику. И вкрадчиво спросил, нагнув голову к Вальтеру:

— Ты гарантируешь, что все пройдет тихо?

— Гарантирую.

— Ну, смотри… Ирод такого не простит.

— Не парься. С ним давно пора кончать. Вот и убьем сразу двух зайцев.

— А ты уверен, что справишься? Целая война может получиться — наверху такого не любят.

— А я согласую. Говорю же — Ирода с его бандой давно надо было зачистить. Сейчас наступил подходящий момент.

— Ну ладно… — Осипян закатил глаза кверху. — Ладно. Но у меня есть условие. Весь хабар я забираю себе. И мы в расчете. Только умоляю — без лишнего шума. Я дорожу своей репутацией…

* * *

Официант подошел к столу и поставил на него поднос. Там разместились две кружки с чаем, большая тарелка с полудюжиной бутербродов, графинчик с каким-то темным напитком и две рюмки.

Глаза Фомы плотоядно блеснули. А вот Мара, нахмурившись, сказала:

— Мы выпивку не заказывали. А на провалы в памяти я не жалуюсь.

— С вашей памятью все в порядке, мадам. — Расплывшись в улыбке, Гурам показал золотую коронку. — Все за счет заведения, включая коньяк, так распорядился хозяин. Он готов с вами встретиться. Я вас приглашу — минут через десять. А пока отдыхайте, перекусывайте.

Он отступил на шаг, не снимая с лица угодливую улыбку. Но она моментально исчезла, едва Гурам, развернувшись, посмотрел в сторону бара.

— Приятно, когда тебя уважают. — Фома взял графинчик и налил в рюмку коньяку. — А уж на халяву и уксус сладким покажется. Маруся, ты будешь?

— Я пока что чаем обойдусь. Да и ты не увлекайся раньше времени. А то ведь знаешь, где бывает бесплатный сыр?

— Почему бесплатный? У нас есть чем расплатиться. Да ты не переживай, мне одна рюмка, что ктулху дробина. — Фома хохотнул. — Ну, давай, за твое здоровье!

* * *

Они остановились, потому что об этом попросил Шмак. Даже не столько попросил, сколько потребовал, прохрипев:

— Все, тормози, Тимур! Я сейчас сдохну.

Тимур «затормозил». Он и сам к тому времени изрядно устал. Однако не до такой степени, как Шмак и Петр, буквально валившиеся с ног. Хотя они регулярно сменяли друг друга, в отличие от Тимура. Тот пер носилки с Греком без подмены, отдыхая только во время коротких привалов по команде Митяя.

А вот тот в роли грузчика выступать не желал — командир, мол, по статусу не положено. Топал всю дорогу позади, поглядывая по сторонам — типа, все под контролем — да смолил свои цигарки. Даже вперед ни разу не вышел, чтобы самому повести группу хотя бы некоторое время. Ведь в Зоне кто идет первым, тот и рискует первым угодить в аномалию. Поэтому Митяй топал последним, не забывая изредка подавать команды — чтобы не забыли, кто главный.

Вот и сейчас, услышав хриплый возглас Шмака, Митяй с недовольством заявил:

— Что значит — тормози? Ты, Шмак, всего десять минут назад менялся. Еще время не вышло.

— Я тебе тягловый мерин, что ли? Все, Тимур, опускай носилки. Привал.

Шмак демонстративно нагнулся, ставя носилки на землю, и парню поневоле пришлось следовать его примеру. Иначе бы тело Грека съехало вниз.

— Я, между прочим, команды не давал, — раздраженно сказал Митяй. — Мог и потерпеть. До базы всего ничего осталось. А если каждые пять минут привалы устраивать, то до захода солнца не управимся. Уже и так темнеет.

— Если боишься, что не управимся, тащи сам. — Шмак был настроен решительно, если не сказать — агрессивно. — Назначил себя командиром и сачкует. А мы тут паши как лошади. Уже вся задница в мыле. Верно, Петро?

— Верно, — согласился белобрысый Петр. — Ты, Митяй, и в самом деле мог бы помочь.

— Еще погундите мне тут, — проворчал тот, приближаясь к носилкам. — Я за безопасность всей группы отвечаю. И за здоровье Грека. Если не доставим его на базу в срок, Ирод со всех шкуру спустит.

Тимур посмотрел на неподвижное тело раненого командира. Тот так и не очнулся за все время в пути, а шагали они часа три, не меньше. А то и больше.

Часов у парня не было, он ориентировался по солнцу. Оно здесь светило куда ярче, чем в постапокалиптическом мире Зоны Москвы, где раньше обитал Тимур. И даже иногда выглядывало из облаков.

Лицо Грека пожелтело. Явный признак того, что яд все-таки распространялся по организму, хотя и медленно. То, что Грек до сих пор не очухался, было скорее плохо, чем хорошо. Но Тимур не знал точно, какие именно лекарства применила Мара. Возможно, у них был сильный снотворный эффект. И если Грек спит, то это к лучшему. У спящего человека процессы в организме замедляются. Значит, и отравление развивается медленней.

Тимур догадывался, что его судьба в какой-то степени зависит от здоровья этого человека. Выживет — один разговор получится с этим самым Иродом. Загнется — другой.

Тимур, конечно, мог и сбежать — если бы сильно захотел. Да только вот куда бежать в этом совершенно незнакомом мире? И что потом делать?

Кроме того, у него имелось свое представление о чести. Он считал, что должен вернуть Маре Долг Жизни. Долг Жизни — дело святое, не отдать — себя не уважать, даже многие муты это понимают. Да и в Долину Предков таких должников не принимают. И куда тогда соваться после смерти?

Тимур огляделся по сторонам. Место, где они тормознулись, ему не нравилось. Плохое место для привала — узкая тропинка, кругом деревья и кусты, да еще и густая трава. А вот то разлапистое дерево еще и странное какое-то — цвет ненормальный и ветви подозрительно шевелятся. Не по ветру, а как попало, сами по себе.

— Не стоит здесь долго рассиживаться, — сказал Тимур. — Может, лучше вон туда, на взгорок поднимемся? Вон, к развалинам. Там обзор хороший, и укрыться можно.

— В те развалины лучше не соваться, — авторитетно сказал Митяй. — Да и не собираемся мы тут рассиживаться. Вот досмолю цигарку, и двинем дальше.

— А чем эти развалины плохи? Вроде ничего необычного.

— В Зоне, парень, чем обычней, тем хреновей, — поучительным голосом произнес Шмак. Он-то явно был не против того, чтобы болтовней растянуть время привала. — Ты, сдается мне, совсем лох. В этих развалинах частенько Бродяга Дик резвится. Слыхал о таком?

— Нет. А кто это?

— Услышишь — узнаешь, — тонко съязвил Митяй. — Хватит базлать, мужики. Байки в Логове будем травить. Даю минуту, чтобы водички попить. Или отлить. И топаем дальше. Ты, Шмак, пойдешь первым. А ты, Петро… Ты чего, Петро?

Тимур и Шмак следом за Митяем уставились на Петра. Тот сидел на земле в некотором отдалении от основной группы и вдруг повел себя как-то странно: повернул голову и помахал над ней ладонью, словно разгоняя воздух или пытаясь уловить направление ветра, а еще через мгновение лицо бойца мучительно исказилось от страха.

— «Жаровня», блин! — выкрикнул он и завалился на землю, обхватывая руками голову, как будто пытаясь таким образом защититься от грозной опасности. Но какой именно?!

Шмак и Митяй, расположившиеся между Петром и Тимуром, действовали аналогично — рухнули на землю, как при артобстреле, пытаясь прикрыть головы ладонями. А новоиспеченный командир, одетый в куртку, еще и накинул на голову капюшон.

Тимуру не оставалось ничего иного, как последовать общему примеру. Он мало чего понял, но инстинктивно уловил, что бойцы лихорадочно прячутся от чего-то ужасного. И оно, это ужасное, распространяется сверху по воздуху. Или в воздухе. Или — сквозь воздух, тут уж как понимать.

А еще Тимур расслышал треск. Слабый треск, но не такой, когда кто-то пробирается через чащу. Так потрескивает шелковая ткань, если ее очень медленно разрывать. И так же потрескивают сухие веточки в костре. Но при чем тут костер? И ветки… Черт, почему сморщиваются листки на ветках?

Тимур тоже упал. Его действие было в первую очередь рефлекторным. И все же чуточку осмысленным. Он не просто свалился на землю в том же месте, где находился — а именно так поступили Петро, Шмак и Митяй. Он прыгнул в противоположную сторону от зарослей, вдоль которых распространялось это странное явление. И ужасное. Потому что, едва рухнув в кусты на другой стороне тропинки, он услышал вопль боли. Дикий. Нечеловеческий. И все-таки он принадлежал человеку, потому что вопил Петр. А следом заорали Шмак и Митяй.

Еще в процессе падения Тимур зажмурил глаза, хватанул ртом воздух и задержал дыхание — так, как поступает пловец, ныряя в воду. Миг спустя Тимур почувствовал где-то сбоку волну тепла, тут же сменившуюся ощущением жара. Сильного жара. Очень сильного и плотного. Такого, что заложило уши.

Однако длилось подобное ощущение недолго, наверное, секунд пять-шесть. За это время Тимур успел резко вспотеть. Но не успел задохнуться. Затем жара схлынула так же быстро, как и накатила.

Когда стих звон в ушах, парень расслышал крики и стоны. Поднявшись на ноги, он узрел жуткую картину. Кричал Шмак, катаясь по земле. Митяй валялся на спине, зажав уши ладонями, и громко стонал. А вот Петр лежал молча, не подавая признаков жизни. Тимур сразу понял почему — потому что тело бойца превратилось в обугленную головешку.

Между тем крики Шмака сменились прерывистым воем, сам он, перестав кататься, застыл на месте, уткнувшись носом в землю. Приблизившись к бандиту, Тимур заметил, что тот очень сильно обгорел — до такой степени, что на теле буквально не осталось живого места. Кое-где даже мяса не осталось — проступали обугленные кости. Особенно жутко выглядел затылок, где волосы полностью сгорели вместе с кожей.

Несколько мгновений Тимур размышлял. Затем, присев на корточки, со всей силой надавил Шмаку на затылок. Вжатый лицом в жесткую поверхность тропинки, несчастный затрепыхался, задергал руками, но агония оказалась короткой. Всхлипнув напоследок, Шмак затих.

«Ну и слава Юпитеру, — подумал Тимур. — Так тебе будет лучше. Ступай с миром в Долину Предков».

Перевернув бандита на спину, он взял в руки его АКМ. В отличие от тела бедолаги, оружие почти не пострадало — лишь ремень прогорел до пепла. Объяснение напрашивалось очевидное — спасаясь от невыносимого жара, Шмак упал на живот, поневоле прикрыв автомат собой. Теперь оружие могло пригодиться Тимуру даже вопреки возражениям Митяя. Да и пошел он к черту, этот бандюган.

Едва вспомнив о Митяе, Тимур услышал за спиной подозрительный шум. Среагировал моментально — вскочил и резко развернулся, сжимая АКМ в руках.

То, что он увидел, заставило парня на миг замереть. Но причиной послужил не Митяй. Тот вел себя предсказуемо и вовсе не агрессивно — сидел на заднице, продолжая обхватывать голову руками. И явно находился в шоке. Зато на авансцене объявились новые персонажи.

Их было трое. Мутанты. И Тимур даже знал, что это за существа. Потому что видел подобных человекообразных тварей совсем недавно в Зоне Москвы. Поблизости от Кремля, где они расположились целым войском. И звали их шайны.

Сомнений не было. Тот, кто хоть однажды встречал шайнов, не перепутал бы их ни с кем. Смуглые, с желтизной, лица с узкими глазами, темные бляшки, покрывавшие шеи до подбородка… И одинаковое облачение: шлемы с острыми навершиями, бронированные доспехи на кожаных ремнях, кожаные сапоги… Похожи друг на дружку, словно клоны. Ясен пень — шайны. А если точнее, то кешайны. Воины, значит. Или, как их прозывали в московском народе, — ящеры. Кешайны и на самом деле отдаленно походили на ящериц — благодаря вытянутой и голой, словно дыня, форме головы, а также ороговевшей коже.

«Только «ящеров» мне и не хватало до полного комплекта, — мелькнуло в мозгу Тимура. — Это называется: не ждали, а мы с горы на лыжах. Приехали. Эти-то за каким ляхом в портал полезли?»

Двое кешайнов были вооружены саблями с изогнутыми клинками, третий сжимал в руках двухметровое копье. Ближе всех к Тимуру находился мутант с кривой саблей — шагах в шести-семи. Однако в тот момент, когда парень развернулся, «ящер» сосредоточил внимание не на нем, а на Митяе. Ведь того отделял от кешайна всего один шаг. И один взмах сабли. Вот мутант и позарился на легкую добычу.

Задержись Тимур на мгновение, эта самая сабля снесла бы голову Митяя, как кочан капусты. Но Тимур не задержался. Благо держал в руках автомат.

Он нажал на спуск как раз в тот момент, когда мутант уже занес саблю для размашистого удара. Очередь прошила кешайну грудь едва ли не насквозь, отправив его к праотцам. И одновременно избавив Митяя от неминуемой смерти. Тот, впрочем, и ухом не повел — как сидел на заднице с выпученными глазами, так и остался на том же самом месте. Разве что еще и рот приоткрыл.

А вот кто не терял времени даром, так это двое других кешайнов. Возможно, они не ожидали, что у Тимура окажется автомат. И будь на их месте другие мутанты — менее отчаянные, — те бы, возможно, сиганули в заросли. Однако «ящеры» то ли решили проявить доблесть, то ли просто не умели отступать. Тем более перед каким-то там недоразвитым человеком: ведь шайны — это высшая раса. А остальные — так, пыль под солнцем.

В общем, бросились они на Тимура, словно гончие псы, готовые разорвать жертву в клочья. Парень, разумеется, ожидал подобного поворота событий. Это ж одно удовольствие — валить врага из АКМ. Ну а пуля, понятно, достигает цели куда быстрее любого гончего пса.

Собственно, так и произошло. Но не совсем, а вернее, не до конца. Тимур намеревался срезать врагов разом, потому что бежали те рядом, лишь копейщик отставал на полшага. Реализуя задуманное, Тимур нажал на спусковую скобу и выпустил очередь. От души выпустил — стрелять так стрелять. Это ж тебе не мечом махать.

Патронов он не жалел — как-то не думал о таких нюансах. А зря, потому что автомат захлебнулся, успев выплюнуть лишь несколько пуль. Все они угодили в туловище кешайна, бежавшего первым. А вот копейщику ни грамма свинцовых гостинцев не досталось. К счастью для него и к большому расстройству для Тимура.

Иные бойцы от такого расстройства в ступор впадают. И погибают ни за понюх табаку. Тимур, слава Юпитеру, успел сообразить, что патронов на всех врагов не хватило. А сообразив, швырнул бесполезный теперь автомат в голову кешайну. Тот рефлекторно зажмурился, на мгновение утратив контроль за ситуацией. Этого мгновения Тимуру хватило, чтобы увернуться от удара копья. И первая стадия поединка закончилась вничью со счетом ноль — ноль.

«Ящер» по инерции проскочил мимо Тимура. А когда, притормозив, развернулся, то Тимур уже поджидал его с обнаженным мечом. Мутант поступил незамысловато, как в школе молодого бойца учили, — кольнул противника, метя в грудь. Но выпад не достиг цели. У Тимура ведь тоже имелись за плечами свои университеты. Такие, где год за пять идет, а каждый экзамен оплачивается кровью. И жизнью, если студент оказался не готов.

Тимур наизусть знал весь нехитрый набор приемов, которые мог применить опытный копейщик в поединке против мечника. Поэтому приготовил сюрприз, парировав выпад копья ударом снизу. Чтобы провести подобный прием бастардом, надо обладать прекрасным глазомером, великолепной реакцией и огромной силой. Тимур этим уникальным набором качеств обладал.

А еще он учел, что копье у кешайна относительно короткое и легкое и держал его тот одной рукой. Поэтому Тимур отвел выпад без особых усилий, как от надоедливой квазимухи отмахнулся. А когда наконечник взлетел вверх, парень ухватился за древко своей длинной рукой и — ррраз! — перерубил его клинком.

Можно сказать, что Тимур повел в счете. Но упорный «ящер» не желал сдаваться, тем более — убегать. А ведь мог бы — чаща под боком, бери ноги в руки и дуй до канадской границы. Вряд ли уставший Тимур стал бы преследовать врага. Кешайн, однако, решил сражаться до конца.

Отступив к зарослям, он выхватил из ножен ятаган и встал в позицию. Узкие и раскосые глаза мутанта поблескивали злобой и отвагой. Поединок вполне мог затянуться и иметь непредсказуемые последствия, если бы не произошло неожиданное.

Готовясь атаковать Тимура, кешайн отвел в сторону свою кривую саблю. И слегка задел свисающие ветви дерева. Те самые ветви того самого дерева, вызвавшие у Тимура подозрение несколько минут назад. Интуиция его не подвела. Дерево неизвестной породы оказалось хищным дендромутантом, терпеливо поджидавшим добычу. И дождавшимся!

Отступив к дереву слишком близко, кешайн уже совершил серьезную ошибку. Ну а зацепив ветки клинком, он и вовсе привел древесного мутанта в ярость. Раздалось злобное шипение, ближайшие к «ящеру» ветви изогнулись, обхватывая его руку гибкими и смертельными объятиями. Ведь каждая ветка подобного растительного хищника снабжена колючими шипами-присосками. Стоит чуть зазеваться — и все, капец, твоя кровь уже потекла в нутро дендра, работающее по принципу вакуумного насоса. В общем, Дракула отдыхает и нервно курит в сторонке.

Иными словами, «ящер» был обречен. Он толком и понять ничего не успел, пытаясь вырвать свою руку из колючих объятий. А другие ветви уже обхватывали его туловище. Кешайн продолжал сопротивляться лишь благодаря своей плотной коже, покрытой ороговевшими чешуйками. Они не давали шипам как следует вонзиться в плоть «ящера», но счет шел на секунды — ведь тот уже начал терять кровь.

Самое простое, что мог сделать Тимур в сложившейся ситуации, это добить беззащитного врага одним ударом меча. Или вовсе отойти в сторонку и с любопытством естествоиспытателя наблюдать, как дендромут медленно, но неотвратимо высасывает из кешайна жизненные соки. До последней капли высасывает, превращая тело в мумию.

Однако Тимур поступил иначе. Почему и зачем? Он, наверное, и сам не смог бы объяснить — по крайней мере в тот момент, когда это происходило. Но он подскочил к «ящеру» и двумя размашистыми ударами перерубил хищные щупальца.

Зашипев, дендромут машинально отдернул остальные ветви, уже протянутые к жертве. Всего на секунду отдернул. Но Тимуру и этого хватило. Он подхватил под мышки обмякшее тело кешайна и оттащил в сторону — на безопасное расстояние. Там положил на землю и внимательно осмотрел «клиента».

Тот лежал неподвижно. Верхняя часть туловища и правая рука кровили во многих местах, и со стороны могло показаться, что мутант истекает кровью. На самом деле ранки были мелкие, больше напоминая укусы. Это свидетельствовало о том, что помощь Тимура подоспела очень вовремя, вряд ли кешайн потерял большое количество крови. Вырубился же он, скорее всего, по иной причине.

Тимур знал, что многие растительные хищники впрыскивают в кровь жертв особые вещества, вызывающие помутнение сознания, а затем — при большой дозе — и паралич конечностей. Так что обморок «ящера» был объясним и носил, как предполагал Тимур, краткосрочный характер. Ведь кешайны имели репутацию очень живучих существ, специально адаптированных к специфическим условиям постапокалиптического мира. В том числе и к различным растительным ядам.

Поэтому Тимур не стал рисковать — перевернул «ящера» лицом вниз, завел ему руки за спину и туго стянул куском обрубленной ветви дендромута. Она ведь лишь на вид была обычной древесной веткой, а на самом деле являлась разновидностью щупальца с прочной кожистой оболочкой. Ноги в лодыжках — после короткого раздумья — Тимур тоже связал. На всякий случай. Кешайны — они шустрые ребята. Не зря же их ящерами прозвали.

Хлопнув мутанта по плечу, Тимур сказал:

— Теперь порядок. Полежи пока тут, очухайся. У меня к тебе еще разговор будет.

В этот момент тело кешайна слегка дернулось, и парню почудилось, что он расслышал слабый стон. Однако осмыслить произошедшее не успел, потому что подал голос Митяй.

— Эй, Тимур, — позвал бандит. — Помоги.

Тимур обернулся. За минувшее время Митяй не изменил позиции, продолжая сидеть на земле. Разве что, похоже, наконец-то оклемался, вернув себе способность соображать. И успел снять со спины рюкзак, который сейчас держал на коленях.

— Ты как? — спросил Тимур. — Живой?

— Живой. Только больно очень. Достань мне из рюкзака аптечку, там шприц с лекарством есть.

— Сейчас. — Тимур поднялся с колен и направился к бандиту. — А куда тебя зацепило-то? «Жаровней» этой?

— Да вот сюда, — Митяй ткнул пальцем. — Ногу малость. Видишь, ботинок аж обуглился.

— Зато нога цела.

— Цела, да не совсем. Ступня-то вроде ничего, шевелится нормально. А вот здесь, похоже, до кожи прожгло. Чувствую, волдыри пойдут. Ну и пальцы…

Он показал Тимуру растопыренные ладони.

— Видишь? Болят, собаки, даже в рюкзак залезть не могу.

— Да уж, — сказал Тимур, доставая из рюкзака аптечку. — Как будто кипятком ошпарило.

Кисти рук Митяя были облачены в защитные тактические перчатки, изготовленные, судя по всему, из огнеупорного синтетического материала. Но имелась у них одна особенность — открытые кончики большого, указательного и безымянного пальцев. Возможно, Митяй был снайпером или сапером — людям этих профессий требуется хорошая чувствительность пальцев. Или просто надел то, чем разжился по случаю — в карты, к примеру, перчатки выиграл или с покойника снял. То, что в отряде Ирода имелись проблемы с экипировкой, Тимур заметил еще раньше.

Так или иначе, перчатки от жара неизвестного устройства совсем не пострадали. А вот открытые части пальцев покраснели, как вареные раки. И, видимо, причиняли своему обладателю сильную боль. Как и ожог на левой ноге.

— Надо же, так не повезло. — Митяй со страдальческим выражением на лице рассматривал кисти рук. — Какие-то сантиметры… Упал бы чуток в сторону, отделался бы легкой парилкой.

— Тебе, наоборот, повезло. А мне еще больше. Вот кому не повезло, так это Петру и Шмаку. На, держи. — Тимур протянул бандиту шприц-тюбик с обезболивающим препаратом. — Или я поставлю?

— Не надо, тут уж я сам как-нибудь. И еще это — там, в аптечке, баночка есть. В ней мазь против ожогов. Отвинти крышечку, а то мне неудобно.

— Думаешь, поможет?

— Поможет, проверено. Главное, своевременно обработать, чтобы воспаление снять. Но это, конечно, временная мера. Вот у Кащея в лазарете есть средства, которые за сутки ожог вылечивают.

— Почему их с собой не носите?

— С собой? Ха! Такие средства больших денег стоят. Надо, чтобы Ирод распорядился. Вот доберемся до Логова… — Митяй, оборвав фразу, с беспокойством взглянул на Тимура. — Слушай, а что с Греком? Он цел.

— Цел. Вообще не зацепило. Вот ему точно повезло.

— Возможно, что и так. Или не так. Не зря говорят, что везет, как покойнику. — Лицо Митяя помрачнело. — Слушай, как же мы его теперь потащим?

— А ты сам-то идти сможешь? У тебя ведь нога…

— Это ерунда, дохромаю. Но что с Греком делать? Он хотя и худой, но тяжелый.

— Я догадываюсь, — сказал Тимур. — Ты тут лечение заканчивай, а я пока мута гляну. Есть у меня одна мыслишка по его поводу.

— Кстати, я чего-то не понял. Этот мут, он что, живой? Ты зачем с ним возишься, парень?

— Скоро объясню.

Разговаривая с Митяем, Тимур поглядывал на кешайна. А тот, похоже, уже по-настоящему очухался. Да только не показывал вида. Хитрый, значит? Или, наоборот, совсем тупой?

Приблизившись к мутанту, Тимур постоял над ним с задумчивым видом. Затем слегка ткнул кончиком ботинка в бок. Когда «ящер» не отреагировал, произнес негромко — как бы себе под нос — но отчетливо:

— Значит, так, браток. Нам пора идти. А ты, похоже, в полной отключке. Поэтому придется отрубить тебе башку. Чтобы не мучился.

Кешайн слегка шевельнулся. Но голоса не подал.

— Интересно, понимает ли этот дикарь по-русски? — задался вопросом Тимур. — Впрочем, какая разница? Все равно придется кончать. Эй, Митяй, я его прикончу?

— А мне какое дело? — с недоумением отозвался бандит. — Кончай. Не в живых же оставлять.

— Вот и я так же думаю. Отрублю башку — и готово.

Тимур подчеркнуто медленно извлек из ножен меч. И тут «ящер» вдруг приоткрыл глаза и заговорил. По-русски. Хотя и с заметным акцентом, не выговаривая отдельные буквы. В общем, если один раз услышишь, то больше ни с кем не спутаешь.

— Не нато мне лупить пашку, Тимул, — сказал мутант. — Зачем слазу лупить? Давай говолить путем.

«Вот те на, — подумал Тимур. — И этот меня знает. Или просто имя подслушал?»

Он присел на корточки и одним рывком перевернул кешайна с живота на спину. Рожа у мутанта была пыльная и оттого серая. Но узкие глаза яростно поблескивали сквозь полуприкрытые ресницы.

— Откуда знаешь мое имя? — спросил Тимур.

— Я не знаю. Я слышал.

— Слух, значит, хороший? Ну-ну… Зачем на нас напали?

— Упить хотели, — честно признался «ящер». — Ета хотели заплать.

— Ета? Что за… А-а, так вы жрать хотели?

— Ага, жлать.

— А как сюда попали? Через портал?

— Какой полтал?

Тимур почесал затылок. Хм… Как же ему объяснить?

— Ну вы же не здесь живете, верно? Вы из Москвы, так?

— Так.

— А как сюда попали?

— А-а, сюта… Челез тылу.

— Тылу? Какую… Ты хотел сказать — через дыру?

— Ага, челез тылу.

Кешайн, похоже, был простым парнем. Не без хитрецы, конечно, но честным. Поэтому Тимур решил сыграть в открытую, чтобы не тратить зря время.

— Верно я понимаю, что вас сюда на разведку отправили? — спросил он. — Чтобы разузнать, что в этой дыре происходит? Вы разведчики, да?

— Та. Мы лазветчики. Та.

— Хватит такать, не глухой… Ладно, предположим, я тебе верю. Люди вы подневольные… Кстати, ты понял, что я тебе жизнь спас?

— Понял.

— И все? Что из этого следует?

Кешайн задумчиво поморгал. И сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.