Охранитель. Пути-дороги

Константин Назимов, 2020

Уже третий год Иван Чурков в имперской России образца 1903 года. Жизнь ставит все новые цели и задачи. Чего-то достиг, к чему-то стремится, но далеко не все легко дается и получается. Ему не требуется красивая жизнь, он не собирается вознестись на олимп, но и не откажется от подарков судьбы. Иван упорно желает сделать жизнь людей легче и сохранить империю, балансирующую на краю. Внутренние и внешние противники не желают останавливаться, но уже работает производство лекарств, задумана помощь больным. Для всего этого придется помотаться – договариваться, драться и уносить ноги. Погони, красивые барышни и нет времени для личной жизни, кроме как урывками. Найдутся враги, не оставят друзья, иногда улыбнется удача… Пути-дороги неисповедимы…

Пролог

Стук колес о рельсы — убаюкивает, поезд движется в сторону Германии, где надеюсь договориться с Рентгеном о сотрудничестве. Прошло почти три года, как я оказался в другом мире и времени. Взял со столика бокал с коньяком и, покачав янтарную жидкость, стал смотреть, как та медленно сползает по стенкам бокала. Устал, сильно устал, но сделано немало, а предстоит еще больше. Кто бы мог подумать, что, служа в армии и не имея никакого отношения к медицине, в другом времени стану помогать больным? Ха! Да мне и в бреду такое не привиделось! Как так получилось? Оглядываясь назад, понимаю, что это стечение обстоятельств и больше ничего. Не смог пройти мимо больной графини, не попытавшись ей помочь. Тем не менее честно попытался заняться тем, что ближе и где есть знания и опыт. Сумел получить звание охранителя, своего рода телохранителя в данном мире, но с более широкими обязанностями и функционалом, правда, для всех они разнятся. Н-да, моей персоной там сразу же заинтересовались — контрразведка, профессор… Ну, с господами сумел найти общий язык, а Портейг и вовсе стал деловым партнером, мы с профессором неслабо так развернулись. Правда, как оказалось в итоге, это мне нужно благодарить одну высокопоставленную особу, с которой вместе отбивались от студентов школы охранителей. Гм, до сих пор не могу понять, как она меня провела! Нет, представившись парнем, да еще в мужской одежде и гриме, могла ввести в заблуждение, но потом-то мы с ней приличное время общались! Да, теперь понимаю, кто была та влиятельная особа, способная остановить ротмистра Ларионова, а впоследствии и министра внутренних дел! Одно печалит: развитие истории в этом мире идет по другому сценарию, но происки врагов изощренные. И кажется, что народ живет хорошо, многое может себе позволить, но Россию, как обычно, пытаются поработить. Время от времени проходят демонстрации с нелепыми на первый взгляд требованиями, на улицах появляются листовки, а контрразведка перехватывает поставки оружия и находит целые склады с боеприпасами. Ко всему прочему, страны Запада бряцают оружием и грозятся объявить войну.

Поезд начал сбавлять ход и остановился на какой-то станции, я же закурил и прислушался, как за перегородкой спорят попутчики. Ну почему кто-то не удосужился положить с собой бритвенные принадлежности, меня мало интересует. Семейная ссора стала разгораться, пошли упреки, а я приоткрыл окно и стал осматривать перрон. И вновь ничего необычного, это не первая остановка, и, как и прежде, тут наперебой предлагают пирожки со всевозможной начинкой, газеты и папиросы. Полиция степенно прохаживается, распугивая своим видом воришек и следя за порядком.

Прилег на жесткую полку купе и поморщился. Время на дорогу жалко, а деваться некуда: рентгеновская установка нужна, и желательно успеть до начала войны. Да, сейчас весна 1905 года, дипломатические отношения с союзом, или, как его еще называют, Альянсом, четырех (Англия, Франция, Германия и Австро-Венгрия) натянуты до предела. Ларионов пытался отговорить от поездки, расписывая все опасности и риски, а когда понял, что не сможет меня переубедить, мне пришел вызов в резиденцию императрицы на аудиенцию. Почти год не видел Ольгу Николаевну, да и последняя встреча прошла мельком, не факт, что она меня заметила. С Элизой и Портейгом мы пошли на один из церковных праздников, чтобы отстоять молебен и помолиться. Этому предшествовал нелицеприятный разговор с министром Плеве. Вячеслав Константинович лично прибыл на наше производство, где, осмотрев процесс получения антибиотиков, устроил нам с профессором «головомойку».

— Господа, на вас скоро ополчится все высшее общество! — выдал министр, потягивая один из самых дорогих коньяков.

Я заблаговременно знал о его визите с проверкой и по этому поводу озаботился, чтобы Плеве не разочаровался в нашем гостеприимстве.

— С чего бы это? — изумился Семен Иванович, а сам на меня выразительно посмотрел.

Ну, профессор не раз уже требовал, чтобы я запустил наконец наш медицинский журнал, где мы стали бы печатать научные работы на медицинские темы. Ну, типография почти готова, если так можно назвать один печатный станок, выкупленный у Ларионова, который тот в свою очередь реквизировал у распутинцев. Правда, от меня профессор потребовал первый номер подготовить самостоятельно, наотрез отказавшись предоставить какой-либо материал.

— Посудите сами, — усмехнулся Плеве, — вы нигде не бываете, в заседаниях и советах не участвуете, доклады не публикуете, статьи не печатаете! Мало того, договориться с вами о встрече почти невозможно! Вы вечно заняты!

— Дела, — развел я руками. — Вам ли не знать! Мы сумели выйти на промышленное производство двух антибиотиков, получаем новые шприцы, тонометры, систему переливания крови. Мало того, почти открыли на Урале еще одну фабрику. Одни разъезды по империи чего только стоят!

— Иван Макарович, все понимаю, — покивал министр. — Но необходимо в высшем обществе появляться. Вы же, кроме мимолетных посещений ресторанов, нигде не замечены! Возникают вопросы! Например: когда вы последний раз посещали церковь? А пытались ли попасть на прием в резиденцию императрицы? Или, может, завсегдатаи театров? Да ваша сестра и то более общительна и успевает не только писать свои шедевры, но и вращаться в обществе! Кстати, вы когда с Екатериной Макаровной виделись?

— Э-э-э, пару недель назад? — неуверенно уточнил я, наморщив лоб.

— Два месяца прошло после ее выставки, на которой вы пробыли десять минут! — хмыкнул Плеве.

— Господа, разрешите вас на секунду прервать, — вошла в кабинет Сима. — У меня пара вопросов к Семену Ивановичу.

— Конечно, голубушка, пойдем! — подхватился со своего места мой компаньон.

Мне вот почему-то показалось, что эта сценка заранее разыграна и наша младшая компаньонка сговорилась с профессором. Тот выражал свое недовольство, что различные проверяющие отнимают у него драгоценное время, и пытался свалить посещение министра на меня одного. Ладно, я человек не злопамятный, но ничего не забываю. Помню, как мучился от приема его порошка от головной боли, аж чуть своего детородного органа не лишился. Правда, с Семеном Ивановичем поступил куда скромнее и подстраховавшись. В ресторане у Марты ему «отомстил», предварительно с владелицей договорился, что определенные дамы легкого поведения окажутся в близкой доступности. Ну, мой компаньон уже не молод, поэтому ему подсыпал полуторную дозу от того, что он мне дал. Сутки почти профессора на своем рабочем месте не наблюдалось, в кабинетах Мартиного заведения отрывался. Н-да, потом он мне попенял, конечно, но без злобы. А за порошком для поднятия потенции у нас длинные очереди выстроились — не первостепенное лекарство, но, что удивительно, получившееся без побочных эффектов.

— Иван Макарович, в свет надобно выходить не менее одного раза в месяц, — продолжил министр, когда профессор с Симой покинули кабинет. — Например, завтра стоит посетить храм, туда и императрица приедет. Считай, своим визитом снимете все вопросы.

От такого предложения отказаться невозможно, но профессора и Симу взял с собой: нечего меня так подставлять!

Народу и в самом деле оказалось много, получили множество различных предложений и приглашений на званые обеды и ужины (устал отнекиваться!). Императрица же, как обычно, пришла в плотной вуали, и ее реакции на происходящее отследить не удалось. Кстати, моя спутница, когда Ольга Николаевна пришла, почему-то решила побыть рядом со своим протеже, господин Кёлер тоже присутствовал и не оставляет попыток получить рецептуру хотя бы одного нашего средства. Да, Элиза продолжает свою певческую карьеру и уже дает представления в театре. Сложно сказать, чем дело закончится, но поклонников у нее много, однако пока наша связь продолжается. Хотя нет уверенности, что, вернувшись из одной своей «командировки», не застану место занятым. А мне пришлось помотаться по городам, это так кажется, что можно сидя на месте решить все вопросы, в том числе и с поставщиками сырья. Нет, хренушки! Пару раз пришла некондиция, и пришлось в путь отправляться, сперва в одну сторону, потом в другую, помимо этого, размещать заказы на заводах, отстраивать новое производство. Удаленность от столицы выбрал не только из-за транспортных и логистических расходов. Нет, отдаю себе отчет, что если в России начнется что-то подобное семнадцатому году, то удаленное производство сможет еще долго проработать. Надеюсь, что революции не последует, но в уме подобные события держать приходится. Правда, пока наши доходы не позволяют сделать денежный запас, баснословная часть денежных средств сразу же вкладывается в дело. А вот настроения в народе у меня вызывают искренние недоумения. Недовольных много, да еще им в уши льют всевозможные байки. Нет, они имеют под собой какую-то основу, но любое событие легко повернуть в нужную сторону, чем и пользуются всевозможные политические группировки, финансируемые врагами империи.

Поезд тронулся и начал разгоняться. До Германии еще пилить и пилить, есть возможность отдохнуть и расслабиться. Купе выкуплено полностью, не захотел рисковать и встретить шумных попутчиков, но от хорошенькой спутницы не отказался бы. Увы, Элиза не смогла меня сопровождать, у нее концертная деятельность распланирована и, кстати, уже даже намечены гастроли по империи. Ротмистр ей охрану выделил, в том числе и пара охранительниц у нее имеется. Широко зевнул, да так, что чуть челюсть себе не вывернул, и это после того как с десяток часов в купе продрых! Хм, а не пора ли наведаться в вагон-ресторан? Достал часы и щелкнул крышкой: всего-то час дня, для ужина рано, а обедать желания никакого, но чашечку кофе можно испить, да еще раз прикинуть, как господина Вильгельма Конрада Рентгена сманить со своей установкой. Мы с ним парой писем обменялись, но беда в том, что без переводчика не обойтись, языкам, к своему стыду, не обучен, если не считать ругательств и кое-каковского объяснения на английском, и то в большей степени жестами. Кстати, что-то давно от Гарри Джонса никаких посылов не происходит. Британский шпион и подстрекатель затаился и стал действовать осторожно, но Россию не покинул, прикрывается дипломатической неприкосновенностью. В данный момент и у самого имеется подобный статус, но получил я его не по собственной воле. Когда явился в резиденцию императрицы на аудиенцию, никак не ожидал, что прием мне Ольга Николаевна окажет в своих покоях, без вуали, но с накрытым на две персоны столом. Меня слуга довел до двери и чопорно сказал:

— Господин Чурков, императрица вас ожидает! — Он распахнул передо мной створки дверей и сделал приглашающий жест.

Едва вошел в большую залу, мне в глаза сразу бросился стол с яствами. Повара расстарались: тут можно десятерых накормить, если не больше. Императрицы не оказалось, да и не планировал ее тут застать, по этикету положено дожидаться, и если срок окажется маленьким, то можно считать, что тебе оказана честь. Прошел к камину и стал смотреть на пляшущий огонь на поленьях, краем глаза держа под наблюдением двери. Не прошло и минуты, как одна из дверей медленно открылась, пару секунд никто в зал не входил, а потом в простом платье, без украшений и вуали, ко мне стала подкрадываться императрица. Черт! Опять я сам себя переиграл, поставив в глупое положение. Ольга явно решила меня попугать и делает все, чтобы ее не услышали! Идет медленно и на носочках. Уверен, если ее присутствие обнаружу, то она не обрадуется, но если промолчу, то выслушаю кучу насмешек по моему официальному званию. Да, как ни странно, к охранителю еще не добавил никакой приставки, хотя меня профессор и отправлял к директору медицинского совета, чтобы получить чин доктора. Пока же сопротивляюсь, пытаясь доказать самому себе, что доктор из меня никакой, а те диагнозы, которые приходится иногда ставить и лечение назначать… Додумывать не стал, Ольга Николаевна уже в паре шагов, поэтому решил званием охранителя не рисковать. Развернулся, щелкнул каблуками и, склонив голову, сказал:

— Ваше императорское величество!

— Ну вот, услышал, — сделала вид, что расстроилась, но руку протянула, а сама глаза прищурила.

Гм, поцеловать руку императрицы — честь! Но, блин, что-то не упомню, кому такое позволительно. В памяти перерываю этикет, а сам уже губами до дрогнувших пальчиков дотронулся.

— Иван, ты почему меня не навещаешь? Мы же договаривались, что продолжим дружбу! — с пляшущими бесятами в глазах и легкой улыбкой на устах сказала Ольга.

— Дела, — развел руками, решив сослаться на занятость. — Уверен, господин Ларионов сообщает об успехах и неудачах медицинского концерна Портейг и К°.

— В общих чертах, — уклонилась императрица от прямого ответа. — Знаю только, что кое-кто решил все забросить и носится туда-сюда, решая вопросы концерна. Присядем, легкий ужин нам не повредит, — неожиданно перевела она разговор.

Чувствовал я себя тогда не в своей тарелке, но разговор поддерживал и даже шутил. Временами казалось, что передо мной сидит не императрица, а девчонка, в чертах которой проглядывает неподдельный интерес к моим делам. Понимал, что Ольга Николаевна ратует за империю и ее вопросы не просто так. Однако личной жизни мы не коснулись, хотя в народе и ходят слухи, что у императрицы имеется фаворит и даже, возможно, не один. Под конец же нашей беседы мне императрица заявила:

— Слышала, что ты решил отправиться к нашим потенциальным врагам. Учти, с территории империи тебя не выпустят, указы на моем столе лежат! Прости, но на подобный риск глупо идти, потерять столь ценные и прорывные достижения в медицине мы не можем себе позволить.

— Прорыв осуществил профессор, — мрачно ответил. — А в Германию собрался на пару дней, может, неделю, но не больше. Мне требуется убедить…

— Знаю я все, — перебила Ольга. — Вань, пойми, защитить мы тебя там не сможем. Да и разрыв отношений на грани, вот-вот может грянуть война. Как ни пытаюсь извернуться, но этот чертов союз четырех начинает диктовать условия, как поступать и что делать, словно уже захватили Москву!

— На нашей земле при желании они вполне способны меня, — провел ребром ладони по горлу, а потом добавил: — Или в плен взять.

— А вот сомневаюсь я в этом! — рассмеялась императрица. — Насколько знаю, даже политические — и те не желают браться за поимку твоей персоны! У тебя двойная, а то и тройная охрана, а в другой стране все будет совершенно наоборот.

— Что за тройная охрана? — удивленно спросил, не поняв, откуда взялась третья сила.

— Имперские службы, воровские люди и обычный народ, — улыбнулась Ольга. — Ты бы поспрашивал, что о твоей больнице говорят и какие ей оды в газетах пишут. Заметь, во всех, в том числе и тех, что зовутся сплетницами!

— Не придавал значения, — потер я переносицу, стараясь отогнать мысль о папиросине. Курить захотел, но при императрице смолить без разрешения не принято, а спрашивать дозволения не хочу.

— Зря, — пожала плечами Ольга. — Ты же со своей странной оплатой за услуги в народе сыскал славу, а в особенности — что не отказываешь никому в лечении. И не для виду, а колешь, если требуется, дорогие препараты. Правда, — хихикнула она, — есть и обиженные. Догадываешься, о чем это я?

К чему-то она подводит, но гадать не стал, ответил, что не понимаю, и, как и следовало ожидать, последовал выпад:

— Есть у тебя один порошок, который ты не желаешь всем страждущим продавать. Потенция мужская, так вроде называется! В связи с этим и обидки на тебя таят, говорят, что сам-то им пользуешься и уже половину в своей больнице объездил, да смазливых пациенток не пропускаешь!

— Господь с вами! Поклеп! Как есть поклеп! — расхохотался я. — Какая, к чертям, половина?! Все сто процентов мои! Вам ли не знать?!

— Ой, да знаю я, — махнула рукой Ольга, прищурилась и выдала: — Всего-то один раз его принял, и то не зная последствий. Правда, на компаньоне отыгрался!

Показала полную осведомленность, сведения из узкого круга, и… ничего, смысла их опровергать никакого. Правда, с этими шутливыми упреками, в том числе и любопытством, что происходит с мужским организмом, лед между нами растаял, и Ольга даже попросила для себя пару порций, для, как она выразилась, «наказания пары наглецов, чтобы отбить охоту руки распускать». Пообещал ей передать посылку через ротмистра, а потом вернулся к вопросу посещения Германии. С великим трудом, но смог выбить высочайшее дозволение, правда, с определенными уступками с моей стороны. Мне дают дипломатический паспорт, статус помощника посла и советника по медицинским вопросам в Берлинском посольстве. Со мной едет охрана (ротмистр Ларионов за это головой отвечает), посещать злачные места запрещается, заводить интрижки с немками также под запретом. Срок на все про все — десять дней, и тот удалось выбить после переговоров, что трое суток слишком мало. Так вот и оказался я в поезде, идущем в Берлин. Отбросив воспоминания, поднялся и отправился в вагон-ресторан: перекусить и правда не помешает.

Проходя мимо столиков, застыл столбом, заметив, что один человек демонстративно отвернулся к окну и за секунду до этого поднял воротник дорогого пиджака, а со стола взял шляпу и на голову себе водрузил.

— Не может быть! — пораженно воскликнул я.