Погубленная добродетелью

Кора Рейли, 2022

У нее есть только одна цель – стать модельером. Элита Чикаго уже неукоснительно копирует ее стиль, в частности, потому, что она дочь печально известного босса местной мафии. Когда ее принимают во всемирно известный институт моды в Париже, ее отец ставит одно условие: взять с собой телохранителя. Анна определенно не возражала бы против нескольких недель беззаботного веселья со своим задумчивым охранником. Присматривать за дочерью дона – почетное задание, от которого Сантино не может отказаться. Но что касается его мыслей об Анне… Они не так уж благородны… Летняя интрижка в Париже. И у Анны есть только два препятствия: железная воля Сантино и… ее жених.

Глава 8

Анна

Я ждала в своей комнате, охваченная тревогой. Мне не хотелось врываться в кабинет отца. Еще не время.

Но чем дольше длилось ожидание, тем труднее становилось сидеть сложа руки.

Раздался стук, и я практически подлетела к двери, резко открыв ее.

Мама стояла в коридоре.

— Можно?..

Ее лицо было непроницаемым, и у меня ухнуло сердце. Пожалуй, я могла бы расплакаться, если бы родители отказались отправлять меня в Париж.

Неужели я упускала единственный шанс воплотить в жизнь свои мечты, пока брак не разрушит их?

Я отступила в сторону.

— Конечно.

Мама вошла и опустилась на диван. Я села рядом.

— И? — спросила я, не в силах сдерживаться.

— У твоего отца был долгий разговор с Сантино.

Я кивнула, готовая взорваться.

— Сантино дал гарантию того, что в Париже тебе ничего не будет угрожать. Мы с отцом позволим тебе начать изучать дизайн одежды…

Я вскрикнула и обвила руками шею мамы. Она засмеялась и похлопала меня по плечу.

— Дай мне закончить, — настаивала она, пытаясь дышать в моих крепких объятиях.

Я отстранилась, мои щеки покраснели.

— Мы разрешаем тебе начать обучение, но дальнейшее зависит от общей ситуации и твоего поведения. Если мы в какой-то момент почувствуем, что твоя жизнь находится в опасности, ты сразу же вернешься в Чикаго.

— Конечно, мам. Я буду вести себя прилежно.

Мама посмотрела мне в глаза.

— Отец верит в способности Сантино. Он прекрасно выполняет работу как солдат. — Она замолчала. — Однако не знаю, нравится ли мне мысль о том, что ты останешься с ним наедине в Париже.

Я сглотнула и состроила удивленное лицо.

— Почему? Он охранял меня столько лет!

— Да-да, — кивнула она. — Я твоя мать, но еще и женщина, и у меня есть глаза.

Я изо всех сил старалась выглядеть непонимающей.

Выражение лица мамы ясно дало понять: сейчас не стоит даже играть в такие игры.

— Подобный взгляд действует на мужчин, но не на матерей.

— Почему?

— Отцы хотят верить, что их дочери являются воплощением невинности, поэтому они предпочтут признавать иное в последнюю очередь. Да и то — нехотя.

— Я не собираюсь делать ничего плохого, мам. Я хочу немного пожить, разве мне нельзя?

— Если спросить большинство мужчин в нашем мире, то ты вольна поступать как душе угодно. Если спросить меня… не сложно, Анна.

Я шагала по тонкому льду, рассказывая маме о потаенных желаниях, но она — самый понимающий человек на планете. И, несмотря на традиционные устои нашего мира, была феминисткой и боролась за равные права для женщин и мужчин.

— Я не прочь поразвлечься, прежде чем мне придется стать женой Клиффорда.

— Клиффорд весело проводит время. Подозреваю, что он не будет сдерживаться на студенческих вечеринках, которые ждут его в ближайшие несколько лет.

— Определенно нет, — подтвердила я и поведала маме о странном разговоре, который состоялся у меня с женихом несколько дней назад.

Она коснулась моей руки.

— Уверена, что Клиффорд весьма предусмотрителен. Я не против, чтобы ты развлекалась, но при условии, что ты пользуешься защитой. Благодаря браку с Клиффордом у тебя будет больше свобод, чем у многих женщин… — Она задумалась. — Однако свобода выбора не означает, что мы должны хвататься за любые доступные варианты. Надо всегда оставаться разумными.

Я сообразила, что она намекает на Сантино, но решила затаиться. Случайная фраза может рассекретить больше информации, чем хотелось бы. Мама была начеку, а я грезила о Париже. Я не лишу себя этой возможности только потому, что она думала о моем влечении по отношению к Сантино.

— Но, Анна, пообещай мне держаться подальше от Сантино. Таково мое условие. Если у меня возникнет ощущение, что между вами что-то намечается, первым же рейсом ты прилетишь обратно в Чикаго, а у него появится новая работа.

— Мама, тебе и правда не о чем беспокоиться. Сантино не испытывает ко мне ни малейшего интереса. Он едва ли терпит меня и очень серьезно относится к своим обязанностям.

Взгляд мамы буквально просканировал меня.

— У тебя железная воля, ты любишь добиваться своего, дорогая. И то, и другое может быть преимуществом, но может доставить и неприятности. Я должна быть уверена, что ты соблюдаешь дистанцию с Сантино. Фамильярное отношение негативно отразится на репутации твоего отца, если человек, которого он выбрал для тебя в качестве телохранителя, проявит неуважение к дону и неподобающее поведение к тебе.

Ох. Мама знала, на что надавить.

— Дело в Сантино… или вы с папой хотите, чтобы я осталась девственницей до замужества?

— Речь идет исключительно о Сантино. Он несет за тебя ответственность, он гораздо старше и опытнее. Тебе следует выбрать ровесника, если намереваешься насладиться временной свободой.

Опытность Сантино являлась одной из причин, почему я находила его сексуальным. Складывалось ощущение, что Сантино знает, как доставить женщине удовольствие. Миссис Альферас, вероятно, не стала бы рисковать разгневать мужа ради вялого любовника.

Естественно, я ни о чем не упомянула.

— Папа старше тебя на двенадцать лет.

— Наша ситуация — иная, Анна. Я успела развестись и была взрослой женщиной. А Сантино охраняет тебя много лет, что ставит тебя в невыгодное положение.

Стало ясно, насколько предвзятой была мама.

— Тебе исполнилось двадцать три, когда ты вышла за папу. И даже сейчас ты не можешь получать выгоду в полной мере, ведь вся власть принадлежит мужу-дону. Кроме того, отец видел тебя на светских мероприятиях, когда ты была моложе. И ты призналась однажды, что твой первый брак был ненастоящим. Честно говоря, мы находимся в одинаковом положении. Зато я не замужем за Сантино, поэтому он не имеет права мне указывать.

— Раньше с тобой было легче спорить.

Я ухмыльнулась.

Мама посерьезнела.

— Повторяю, Анна, у меня есть условие. Я не хочу, чтобы между вами с Сантино что-то было. Вот и все. Развлекайся, но не с ним.

— Не волнуйся, мам. Он терпеть меня не может, а я заинтересована в знакомстве с симпатичным артистичным парижанином. Мне нет никакого дела до Сантино. Допускаю, я была капельку влюблена в него, когда мне было двенадцать или тринадцать, но я уже давно не маленькая девочка.

Похоже, мама не до конца поверила мне, однако она все равно кивнула.

Сантино

Когда я вошел в кабинет Данте, сердце бешено колотилось. Я не мог вспомнить, когда в последний раз был настолько зол. Анна загнала меня в угол, и у меня оставался лишь один вариант выбраться из западни: признаться Данте в интрижке с миссис Альферас и сообщить о поцелуе с Анной.

Первое могло привести к неодобрению и предупреждению со стороны дона. Однако последнее могло стоить мне всего, и не только. Папа вкалывал всю жизнь и теперь пользовался большим уважением.

Даже если он не имел никакого отношения к моим поступкам, его бы наверняка втоптали в грязь вместе со мной.

— Сантино, — сказал Данте, коротко кивнув. Он, как обычно, стоял перед окном, заложив руки за спину, однако сейчас на его лице застыло выражение беспокойства. Несмотря на почтенный возраст, он источал силу, и его авторитет с годами уж точно не поубавился.

Дон был в числе тех немногих людей, которых я по-настоящему уважал. И мне не хотелось лгать ему по многим причинам.

— Я попросил тебя прийти сюда, потому что мне нужно твое честное мнение по одному вопросу.

— Ясно. Папа всегда говорит, что надо быть предельно честным, поэтому трудностей не возникнет, — ответил я бодрым голосом, учитывая, что ярость до сих пор бурлила в венах.

Данте полностью развернулся ко мне. Я сразу же приложил максимум усилий, чтобы держать лицо под контролем.

— Анну приняли в Парижский институт моды. Мне нужно решить, могу ли я позволить ей поехать туда.

— Париж? — повторил я с изумлением, словно это было для меня новостью. — Полагаю, вы говорите не о Париже, что в штате Техас.

Данте сухо рассмеялся.

— К сожалению, мечта Анны — провести год во Франции. Или больше.

Неужели она действительно ожидала, что я задержусь во Франции на столь долгий срок?

Я ни за что не стал бы учить французский только ради того, чтобы Анна могла уплетать багет, посматривая на Эйфелеву башню. Я не мог поверить, что позволил Анне шантажировать меня. Зачем я поцеловал ее?

Что, черт возьми, на меня нашло?

— Париж находится далеко от Чикаго.

— Точно. Ты много лет охраняешь Анну, и я доверяю твоим суждениям. Мне надо быть уверенным, что дочери не будет грозить опасность в Париже. Поэтому потребуется как минимум твое присутствие рядом.

Я глубоко вздохнул.

— Для Анны в Париже, вероятно, безопасней, чем в Чикаго, учитывая, что Каморра и Семья тоже находятся далеко. Если мы позаботимся о том, чтобы о присутствии Анны в Париже не было широко известно, и сделаем так, чтобы она жила в столице Франции как обыкновенная студентка, сомневаюсь, что ей будет что-либо угрожать в принципе.

— Ты должен забыть о своих привычках на время учебы Анны в Париже. У тебя будет возможность вернуться в Чикаго, но лишь тогда, когда Анне будет необходимо посещать светские мероприятия. А последнее будет происходить часто, поэтому тебе в любом случае придется рисковать жизнью ради нее.

«Привычки?» — едва не переспросил я.

С тех пор как я стал телохранителем Анны, работал почти каждый день. И это не просто чертова работа с девяти до пяти.

Скорее, с семи утра до десяти вечера. Я должен всегда ошиваться поблизости, когда она, к примеру, намеревалась куда-нибудь пойти. Я был у нее на побегушках.

В общем, единственное тяжелое испытание, которое ждало меня в Париже, заключалось в том, что у меня не будет возможности выбираться куда-то по ночам. А еще я должен спать с открытыми глазами, дабы убедиться, что Анна не прокралась в мою кровать.

— У меня нет ни жены, ни девушки, сестра теперь живет отдельно. И я уверен, что увижусь с отцом всякий раз, когда вы с Валентиной прилетите в гости или когда мы с Анной посетим Штаты.

— Тебе придется жить во лжи. Наверное, целесообразно притворяться, что ты ее брат, и объяснить, почему вы неразлучны.

Брат? Конечно, Данте не хотел, чтобы мы притворялись парой, что, пожалуй, и к лучшему.

Пересеку границы и вновь окажусь перед Данте, а самое главное — вновь настроить себя на то, что Анна — под запретом.

— У тебя не будет свободного времени, даже ночью, — невозмутимо продолжил Данте, словно слышал мои безумные мысли.

Я кивнул.

— Бесспорно. Будет непросто. — Я прочистил горло. — Я именно так и поступлю. Я сумею обеспечить безопасность Анны, но после Парижа хотел бы оставить должность телохранителя и вернуться к работе с Артуро. Я скучаю по заданиям.

Брови Данте сдвинулись. Я понятия не имел, хороший это знак или плохой.

Несмотря на то что я знал дона десять лет, он являлся загадкой.

Наконец он склонил голову.

— Даю тебе слово, что ты станешь головорезом, Сантино.

Черт возьми, да!

Мне не терпелось похвастаться перед Анной, но, разумеется, не в ближайшее время.

— Незачем пока вводить Анну в курс дела. Не надо ей думать, что я не стану работать должным образом, поскольку мысли будут витать в другом месте.

Да и маленькая дьяволица найдет способ убедить Данте оставить меня телохранителем или шантажировать, чтобы я не бросал ее на произвол судьбы. После Парижа с меня будет более чем достаточно.

Ситуация между мной и Анной была жаркой, а Париж сулил мне нешуточные риски.

— Я сказал Анне, что ей следует ориентироваться на февраль. Сперва нужно дождаться ее помолвки и организовать несколько важных общественных мероприятий, а затем она начнет обучение.

— Согласятся ли Кларки, чтобы она отправилась во Францию?

— У них совершенно иные правила, поэтому я должен перейти ко второму пункту.

Я затаил дыхание. Однако, вероятно, мне уже было известно, к чему все идет, а, помимо прочего, отчасти это было связано со мной напрямую.

— Благодаря связи с Клиффордом у Анны больше свободы, чем у многих девушек в нашем мире. Несомненно, Клиффорд говорил ей об этом. Он не кажется мне человеком, которого волнует, чем невеста занимается до замужества и, пожалуй, даже после заключения брака, — неодобрительно заметил Данте.

Я удивился. Они с Валентиной согласились на союз с Кларками, но по мне это смахивает на сделку с дьяволом. Порой жизненно необходимо, но не очень-то хочется. Данте не нравился Максимо Кларк, как и его жена.

— Ни их законы, ни наши правила не гарантируют безоговорочную верность, — подал голос я. У меня было изрядное количество романов с замужними женщинами, которые искали утешения в объятиях другого мужчины после десятилетий измен и страданий в молчании. Может, именно поэтому я не верил ни в брак, ни в любовь.

Родители любили друг друга: смерть мамы чуть не убила папу.

Любовь в любом случае приносила боль.

— В нашем мире любой мужчина знает, что лучше не прикасаться к Анне.

— Правда. — В основном они бы наделали в штаны от страха перед Данте. — Но Анна сильная. Уверен, она в мгновение ока обведет Клиффорда вокруг пальца. — Эти слова могли стоить мне жизни.

Анна — настоящая заноза в заднице и почти каждый день доводила меня до белого каления, но она была и принцессой мафии, гордой и умной, не говоря уже о ее великолепии. Она заслуживала кого-то получше, чем Клиффорд. Хотя бы такого мужчину, который знал бы ей цену, действительно понимал, кем она являлась и какой груз несла на своих плечах.

Клиффорд погружен в проблемы родителей и как одержимый планирует будущую карьеру. Он и не врубился, какой бриллиант ему достался.

— Я поднимаю вопрос не просто так, у меня есть веская причина. Я хочу, чтобы Анна наслаждалась Парижем и даже иногда посещала вечеринки вместе с тобой, однако мне все равно нужно, чтобы ты глаз с нее не спускал. Дочь должна соблюдать наши правила. Ты головой отвечаешь за ее безопасность.

— Я предполагаю, вы подразумеваете мальчиков, которые начнут виться вокруг нее.

— Если Клиффорд или его родители разорвут помолвку — а они не связаны нашими клятвами, поэтому я не исключаю подобного расклада, — но мне надо убедиться, что Анна не столкнется с досадным скандалом, если вступит в брак с одним из наших мужчин. В этом отношении мир остается старомодным, и наши с Валентиной усилия привести к переменам не увенчались успехом, по крайней мере, в этом отношении.

— Не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы Анна держалась подальше от мальчишек. — Я бы с удовольствием отрезал член любому парню, который захотел бы положить на нее лапы. Я старался не зацикливаться на том, почему это доставляло мне чертов восторг.

— Я ценю твою прямоту, — проронил Данте и медленно подошел ко мне.

Вот и наступил черед предупреждения, которое я услышу с минуты на минуту.

— Как отец я стараюсь не обращать внимания на определенные события, но не могу закрыть глаза на тот факт, что Анна — красивая юная женщина, которая скоро достигнет совершеннолетия, а у тебя нет серьезных отношений. Жизнь в тесном пространстве может заставить Анну или тебя забыть о границах дозволенного.

Я усмехнулся, словно это — что-то нереальное.

— Поверьте, ни Анна, ни я не пересечем границ. Ваша дочь очень целеустремленная и покорная. Она сосредоточится на учебе, а если решит заискивать перед мальчиком, это будет какой-нибудь француз, увлекающийся рисованием и оперой. Но даже если бы девушка вдруг и заинтересовалась мной, признаюсь, я ни в малейшей степени не испытываю к ней ровным счетом ничего. Меня всегда тянуло к женщинам постарше. — Я не лгал. Мои временные подружки были старше, так уж повелось.

Однажды Артуро в шутку назвал меня магнитом для зрелых леди. Я не знал, что такого особенного в Анне заводило меня. Но этого, черт возьми, недостаточно, чтобы заставить меня лечь с ней в постель. Я бы лучше нашел опытную француженку, которая составила бы мне компанию.

— Когда я начал здесь работать, отец беспокоился о том, что я буду заглядываться на вашу жену, а не на Анну, — бездумно брякнул я. Однажды я получу пулю в лоб из-за моего члена или рта.

Глаза Данте сверкнули, он приподнял бровь.

— Что, конечно, обнадеживает, — прошептал он.

Я решил держать рот на замке, пока не выплеснул еще более глупую чушь. Данте умел контролировать себя, даже будучи доном, что прямо сейчас спасло мне жизнь.

— Вряд ли мне стоит повторять тебе, что будет, если до меня дойдут слухи о твоем неподобающем поведении по отношению к Анне или моей жене в Париже или в любом другом месте.

— Я — ваш солдат, дон. Нет нужды сообщать мне какие-либо подробности. А зная причудливость Артуро, можно предположить, что он наверняка придумает что-то изощренное для моих пыток.

— Уверен, я разберусь с тобой лично.

Усмехнувшись, я кивнул:

— Пусть для меня и было бы честью умереть от ваших рук, обещаю, до этого не дойдет.