Свадебное путешествие

Кристина Арноти, 1994

Кристина Арноти – одна из самых известных современных французских писателей, популярная во всем мире, ее книги стали бестселлерами во многих странах, получили многочисленные призы и премии. И это неудивительно: редкое сочетание захватывающего повествования, страстных, порою странных любовных переживаний, неординарность авторских трактовок и легкость стиля создают необыкновенное и, как пишут французские газеты, «утонченное соединение адреналина и чистого воздуха». Роман «Свадебное путешествие» сразу же увлекает, удивляет и поражает.

Посвящается Клоду, который заботится о нас, «шкиперу» Франсуа, всем мужчинам, которые думают, что хорошо знают женщин

CHRISTINE ARNOTHY

VOYAGE DE NOCES

Перевод осуществлен по изданию: Christine Arnothy. Voyage de Noces

Ouvrage publié avec l’aide du Ministère français chargé de la Culture — Centre national du livre

Издание осуществлено с помощью Министерства культуры Франции (Национального центра книги)

Дизайн — Александр Архутик

© Librairie Plon, 1994

© Л. А. Чечет, перевод, 2011

© Палимпсест, 2011

© ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2011

1

Сан-Франциско после полудня был похож на глянцевую почтовую открытку Оранжевое солнце золотило сине-лиловую водную гладь, испещренную белыми пятнами парусов. На городских улицах толпы изнывавших от жары прохожих то и дело расступались, чтобы освободить дорогу очередному набитому туристами автобусу. Продавцы цветов предлагали купить их красочный товар. Расположившиеся на тротуарах бездомные бродяги размышляли о бренности бытия. Мелкие торговцы наркотиками спешили разойтись по своим делам, в то время как крупные дилеры дремали за тонированными стеклами своих роскошных автомобилей. Воздух пьянил и погружал в сон.

У мэтра Стэнли собрались главные действующие лица одного довольно щекотливого дела. Речь шла о крупном наследстве, которое оспаривалось Ником Фэрбенксом, племянником покойной, и адвокатом, нанятым некой влиятельной сектой для представления ее интересов.

Еще с утра мэтр Стэнли потерял душевный покой. Ему пришлось принять лишнюю половину таблетки, чтобы унять сердцебиение. Несмотря на то что мэтр умел обходить острые углы, он опасался бурного выяснения отношений между заинтересованными сторонами. К тому же наследник, высокомерный и не сдержанный на язык молодой человек, не внушал ему большой симпатии.

Мэтр принимал посетителей в своем кабинете, расположенном на седьмом этаже старого административного здания. По той причине, что прошло уже десять дней после того, как к нему в последний раз заглядывала уборщица, здесь царили беспорядок и запустение, а в оконные стекла бились две жирные мухи.

Ник Фэрбенкс пришел на встречу с небольшим опозданием. К джинсам он, по-видимому не случайно, подобрал зеленый пиджак и дешевый галстук, купленный в первом попавшемся ему на глаза магазине. Похоже, что Ник хотел таким образом продемонстрировать полное пренебрежение к предстоящим переговорам, которые были ему не по душе. Он пожал руку мэтру Стэнли, пробормотав себе под нос несколько соответствующих случаю банальных фраз: «Моя любимая тетушка слишком рано покинула этот суетный мир. Какое несчастье!» Мэтр Стэнли кивнул головой в знак согласия и представил Ника мэтру Лестеру, призванному защищать интересы секты «Счастливые на Земле», которая имела безупречную репутацию. Ник опустился в кресло перед столом, специально установленным для чтения завещания, в то время как мэтр Лестер устроился в глубине комнаты. Он сливался с обстановкой кабинета словно крокодил, чье покрытое чешуей тело можно было легко принять за плывущий по реке ствол дерева.

Мэтр Стэнли заметил, что его секретарша забыла поставить рядом с внушительной стопкой документов, касающихся наследства Фэрбенкса, дежурный стакан воды. Одна только мысль о том, что его лишили возможности прервать чтение под благовидным предлогом промочить горло, выводила его из равновесия. Откашлявшись, он посмотрел в сторону Ника. Предполагаемому наследнику было на вид лет двадцать шесть. Короткая стрижка, колючий взгляд темно-серых глаз.

Мэтр Стэнли торопливо прочитал второстепенные пункты завещания, чтобы поскорее перейти к главному.

— «Безусловным и безоговорочным условием, которое надлежит выполнить моему племяннику, чтобы войти во владение оставленным мною наследством, является следующее: в течение двух месяцев, начиная со дня его ознакомления с моей последней волей, ему надлежит оформить отношения с его близкой подругой Анитой Карреро. Ник должен остепениться. Эта девушка, прирожденная мать семейства и хранительница домашнего очага, сумеет обуздать его страсть к приключениям. Этот брачный союз положит конец дружбе Ника с Робином Раскиным. Последний должен навсегда исчезнуть из жизни Ника».

Ник резко откинулся на спинку кресла. Мэтр Стэнли поднял голову:

— Господин Фэрбенкс? Вы хотите что-то сказать?

— Нет, мэтр. Я просто не смог сдержать своего волнения.

— Я понимаю. Она так любила вас.

Мэтр задержал взгляд на молодом человеке. Эта короткая пауза помогла ему перевести дух. Он продолжил:

— «Ник обязан порвать отношения с Робином Раскиным, поскольку эта дружба неизбежно приведет его к моральному и материальному краху».

Ник сделал протестующее движение.

— Простите мэтр, что перебиваю вас. Не уточнила ли моя тетушка, каким образом мне следует снимать штаны, когда я вхожу в туалет? Или же она дает мне советы, как вылечиться от какой-то болезни?

— Господин Фэрбенкс, каким бы ни было ваше мнение как наследника, закон требует уважения к покойной. Если вы находите условия данного завещания неприемлемыми и невыполнимыми для вас, никто не мешает вам заявить об этом здесь и сейчас. Вы подпишете надлежащий документ об отказе от наследства и отправитесь на все четыре стороны. Наследство тотчас перейдет в собственность секты «Счастливые на Земле».

Ник обернулся.

Мэтр Лестер кивнул ему и улыбнулся. Он так потел от волнения, что затуманились стекла его очков.

— Мы еще не закончили, — ответил Ник. — Продолжайте. Я слушаю вас.

«Было бы слишком хорошо, если бы он сейчас встал и вышел», — подумал мэтр Стэнли. Он выпрямился. Нельзя поддаваться отрицательным эмоциям: ему не грозило получение тетушкиного наследства. Приходилось рассчитывать только на почасовую оплату своего труда…

— «Я многие годы оплачивала учебу Ника во Франции. И в настоящее время он по-прежнему проживает в этой стране за мой счет. В случае если на момент вскрытия настоящего завещания мой племянник будет состоять, к счастью для меня и к несчастью для Аниты Карреро, в любовной связи с какой-либо француженкой, с которой он познакомился во время своих частых поездок во Францию, и захочет жениться на ней, он получит дополнительно из суммы, предназначенной для подарков моим друзьям, один миллион долларов, а также дом в Динаре, приобретенный в 1948 году. Я включаю это условие в завещание в память об одном французе, которого я любила когда-то. В этом случае Анита Карреро получит мое жемчужное ожерелье стоимостью около 170 тысяч долларов вместе с устными извинениями Ника».

Ник перевел дыхание. Он испытывал такое чувство, словно с его плеч свалилась гора: ему дали отсрочку. У него было в запасе какое-то время, чтобы что-то предпринять. Он попробовал прощупать почву:

— Я уважаю волю моей тети, но мне кажется, хотя я и не юрист, что принуждение к браку в подобной форме противоречит общественной морали и, следовательно, не имеет юридической силы.

— Господин Фэрбенкс, я не думаю, что вы сможете оспорить в суде условия завещания, — сказал мэтр Стэнли. — Требования вашей тетушки отвечают самой высокой морали. Любой суд окажется на стороне составительницы завещания. А вы сами, разве вы не заявляли о своем намерении жениться на Аните Карреро?

— Это были только туманные обещания. Мне хотелось успокоить тетушку. Она не могла поверить в то, что между мною и Робином Раскиным никогда не было гомосексуальных отношений. Нас связывала дружба, начавшаяся еще во времена нашей учебы в колледже.

— У вас была любовная связь с Анитой Карреро…

— По взаимному согласию. Мэтр, мы же живем в двадцатом веке. В наше время никто не обязан жениться исключительно из-за того, что имеет с кем-то интимные отношения, какими бы приятными они ни были.

Стэнли пытался подавить растущее в душе раздражение.

— Я здесь не для того, чтобы осуждать кого-то, — сказал он. — Если вы позволите, я продолжу: «В случае категорического отказа все мое движимое и недвижимое имущество, в том числе дом в Сан-Франциско и морская яхта “Иоко II”, перейдет в собственность секты “Счастливые на Земле”, полномочный представитель которой мэтр Лестер постоянно окружал меня поистине братской заботой. Члены этого союза единомышленников, объединенных самыми гуманными идеями, оказывали мне большую помощь и поддержку в период одиночества».

Ник спросил:

— Простите, что я еще раз перебиваю вас. Какова сумма завещанного имущества?

— Мы располагаем только приблизительными цифрами, — ответил Стэнли.

В глубине души он испытывал удовольствие, которое компенсировало все неприятности, связанные с его недомоганием:

— Ваша всеми горячо любимая тетушка владела достаточно крупным состоянием. Она скоропостижно скончалась. У нас пока нет полной описи ее имущества. Могу только сказать, что у нее имелись ювелирные украшения с бриллиантами стоимостью полтора миллиона долларов, согласно оценке тридцатилетней давности, и дом в Динаре, купленный в 1948 году. Все это имущество требует переоценки. По нашему мнению, наследство будет стоить примерно двадцать пять миллионов долларов…

Ник слегка присвистнул…

Мэтр Стэнли поморщился: его покоробили столь вульгарные манеры наследника.

— «В случае женитьбы Ника на итальянке секта “Счастливые на Земле” получит в собственность один миллион долларов и дом в Динаре. Прочие условия завещания Ник Фэрбенкс узнает после того, как женится».

Мэтр Лестер размышлял. Стоило ли ему сейчас вмешиваться? Он решил воздержаться. У наследника было всего два месяца, чтобы найти француженку и жениться на ней. Дело почти безнадежное. Скорее всего оно обречено на провал. Никогда до госпожи Фэрбенкс не доходили слухи о романе ее племянника с какой-либо француженкой. Она непременно поделилась бы с ним таким известием.

— Господа, на сегодня все, — произнес Стэнли. — Ник, если вы в указанный срок успеете жениться, а затем придете ко мне вместе с женой, я вручу вам ключи от дома в Пасифик-Хейтсе. Ключи от яхты, по-видимому, лежат в кабинете покойной. Незадолго до своей кончины она распорядилась провести на яхте ремонтные работы.

Мэтр Стэнли поднялся со стула и подошел к Нику:

— Надеюсь, что в следующий раз вы явитесь ко мне здоровым и невредимым в сопровождении прелестной жены и получите свое наследство.

Адвокат вытер лоб платком. Жара все-таки доконала его. Похоже, что кондиционер вышел из строя.

Все поднялись со своих мест. Секретарша приоткрыла дверь и предложила принести бокалы с фруктовым соком. Стэнли отрицательно покачал головой.

Собравшиеся обменялись несколькими ничего не значившими фразами. Ник начал прощаться:

— Мне жаль с вами расставаться, но мой самолет вылетает в Лос-Анджелес в 18 часов. Мне надо успеть выехать из Сан-Франциско до того, как на дорогах образуются пробки…

Мэтр Стэнли решил сделать вид, что настроен благожелательно по отношению к наследнику.

— Ник, если вам повезет, то вы будете очень богатым человеком.

— Надеюсь, — ответил Фэрбенкс. — Однако требования моей тетушки вызывают у меня досаду. В особенности ее диктаторский тон.

— Ах да! — сказал мэтр Стэнли. — Позвольте внести еще одно уточнение… Если, не дай бог, вы скончаетесь раньше, чем состоится ваша свадьба, то все имущество перейдет в собственность к нашим друзьям из секты «Счастливые на Земле». Будьте осторожны и берегите себя…

Мэтр Лестер с усердием протирал стекла своих очков. Он зажал в кулаке обрывок влажной бумажной салфетки. В знак согласия адвокат слегка кивнул головой, словно покупатель на аукционе, желающий сохранить инкогнито.

— Уважаемый коллега, — сказал мэтр Стэнли, — возможно, вы хотите что-то сказать?

— Наш девиз — заботиться о всеобщем счастье на земле. Мы будем рады поздравить итальянку, будущую госпожу Фэрбенкс. В случае если Ник решит нас удивить и представит нам в качестве жены француженку, мы отнесемся к его выбору с особым вниманием.

Ник улыбнулся. Его рубашка была мокрой от пота, и он боялся, что на пиджаке выступят темные пятна. Подобной жары в Сан-Франциско не было многие годы.

— Вы говорите, что я преподнесу вам сюрприз? — спросил он. — Я имею на это полное право! Речь идет о моей жизни. Моя тетушка любила повторять, что пути Господни неисповедимы. Мои тоже…

— Вот такой юмор у нашего Ника, — констатировал мэтр Стэнли.

Выйдя из здания, расположенного на углу улиц Джеари и Стоктон, Ник пересек Юнион-сквер, затем сел в такси на стоянке у гостиницы «Святой Франциск». Рядом толпа пассажиров брала штурмом прибывший по расписанию рейсовый автобус.

Ник заехал в гостиницу, оплатил счет за свое пребывание и отправился в аэропорт. Перелет в Лос-Анджелес занял всего один час, в Париж же он летел всю ночь. Затем ему пришлось еще два часа трястись в поезде до Бретани.

Некоторое время назад Ник увидел в Ренне девушку, дочь известного и весьма уважаемого в этом городе судьи. Несмотря на то что он никогда не говорил с ней, она не выходила у него из головы. Для того чтобы успеть познакомиться с этой девушкой, понравиться ей и добиться ее согласия на скоропалительный брак, у него был только один месяц и двадцать девять дней, с учетом разницы часовых поясов. Кроме смутного влечения к этой девушке, у молодого человека возникло желание доказать самому себе, что он способен ответить на вызов судьбы и держать удар.

С целью обеспечения пути отступления на случай провала почти невыполнимой задачи, он позвонил Аните из аэропорта, чтобы сказать ей пару нежных слов. Несмотря на толпу пассажиров, которые мешали ему говорить, он поведал молодой итальянке о том, что тетя Джоан удивила его не только широтой своей души, но и непредсказуемостью характера. Увы! Ему надо возвращаться во Францию. Да, да, он обязательно позвонит. Конечно же он любит ее. Совсем скоро у них будет свой дом, «бамбино», а может быть, родится сразу двойня…

— Мне пора идти на посадку, — прервал он разговор.

Он поспешил в зал ожидания, где уже собирались пассажиры.

В тот момент, когда самолет оторвался от земли, Ник взглянул на часы. Время пошло.

В Ренне среди горожан ходили разговоры о том, что судья Корнель и его дочь были из той породы людей, которые видят человека насквозь и способны сразу определить, где правда, а где ложь. И все же девушка надеялась, что ее близкий друг женится на ней, несмотря на его весьма уклончивые ответы всякий раз, когда она заводила речь об их совместном будущем. Молодые люди встречались уже три года, когда в один прекрасный день он заявил, что их отношения исчерпали себя. Последнее время они виделись только по выходным. Он был рассеян и молчалив, а она откровенно скучала. Девушка уже была готова к тому, чтобы порвать с ним, поскольку было задето ее самолюбие, но он опередил ее.

Она преподавала английский язык в частном лицее и теперь боялась начала учебного года. Какими глазами на нее посмотрят ее ученицы? К тому же в отцовском доме ее окружала слишком тягостная атмосфера. Родители старались не упоминать в разговоре драму, пережитую семьей всего несколько месяцев тому назад.

В тот день Элен, укрывшись от любопытных взглядов за темными стеклами очков, шла по улице Сент-Мелани. Высыпавшие из автобусов туристы спешили сфотографировать во всех ракурсах каждое попавшееся им на пути здание и каждую вывеску. Старинные дома с просторными верандами в самом деле выглядели весьма живописно. Праздная толпа скопилась у витрин. Японские барышни раскупали в качестве сувениров поделки местных ремесленников. Элен пожалела, что выбрала эту дорогу. Здесь было настоящее столпотворение. Беспечная и веселая толпа отдыхающих раздражала ее. Пользуясь случаем, она решила купить подарок для ребенка одной из своих подруг. Большинство ее ровесниц уже давно выскочили замуж, за исключением Мириам, ее самой близкой подруги. Мириам не испытывала ни малейшего желания вешать себе на шею хомут. Она без конца повторяла, что лишена материнского инстинкта и холостяцкая жизнь вполне устраивала ее. Толпа туристов не только не уменьшалась, а, напротив, становилась плотнее за счет азиатов. Вдруг Элен показалось, что ее кто-то сзади легонько подтолкнул вперед. Она едва не упала на скользкую брусчатку мостовой. Чья-то рука подхватила ее. Девушка обернулась. Незнакомый молодой человек с улыбкой произнес:

— Я спас вас.

— Спасибо! — ответила она. — Вы очень любезны. И все-таки я бы не упала. Кажется.

— Безусловный рефлекс, — сказал молодой человек. — Я не успел подумать.

У нее возникло смутное ощущение, что он хотел познакомиться с ней. Она смутилась: небрежно спадавшие на шею волосы, мятая блузка.

— Вы — американец?

— Это заметно?

— Да. Из-за вашей интонации.

— Вы хотите сказать из-за акцента? Вы, французы, помешались на произношении. И вы тут же ставите людей на место. Надеюсь, вы не сбежите от меня из-за моего акцента?

Она поправила сползшие на кончик носа темные очки, а другой рукой неловко попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. Молодой человек, одетый в джинсовый костюм, выглядел вполне пристойно. Его манера говорить свидетельствовала о том, что он был из приличных людей.

— Почему я должна сбежать? — спросила она.

— Нас здесь больше не любят. Считают, что мы хотим вас колонизировать

— Никто не может колонизировать Францию, даже сами французы.

Американец улыбнулся.

— Мне нравится, как вы себя позиционируете в общечеловеческом плане…

— В каком смысле?

— Француз — это особый индивидуум. Непредсказуемый.

Молодой человек, похоже, обладал чувством юмора. И он не лез за словом в карман. Ей захотелось продолжить разговор.

— Вы преувеличиваете. Вы проводите здесь отпуск?

— Совмещаю работу и отдых. Я фотографирую прототипы морских яхт. Это совсем необременительное занятие.

В особенности в таком прекрасном месте. В Бретани я нахожусь по делам.

Прохожие окружали их плотной толпой и даже слегка толкали. Она стояла рядом с ним, словно не замечая, что творится вокруг. Невдалеке от них остановились два автобуса. Автоматические двери раздвинулись, туристы с затекшими от долгого сидения ногами осторожно спускались по ступенькам на тротуар и подходили к гиду, который раскрыл над головой красный зонтик, чтобы, как пастух, поскорее собрать свое стадо.

— Вы спешите?

— Нет, — сказала она. — Сейчас лето…

Встреча с американцем разбередила ее едва зарубцевавшиеся душевные раны. У нее была возможность провести целый год в Соединенных Штатах Америки, но она предпочла остаться в Ренне из-за Рауля. Какая непростительная ошибка! Если ей повезет и ее увидит кто-либо из ее учениц, то распространится слух: «Элен прогуливалась с молодым человеком приятной наружности. Она не теряет времени даром».

— Может, выпьем чашечку кофе?

И он добавил с неким вызовом, придавшим особый вес его предложению:

— У иностранца так мало возможностей обменяться парой слов с истинными носителями французского языка.

Ну вот! Теперь она — туземка, а он — пришелец с другой планеты.

Парочка молодых японцев преградила им дорогу. Мужчина протянул им в руки фотоаппарат. Американец взял его и тут же не глядя нажал на кнопку. Он опасался, что Элен может воспользоваться случаем, чтобы сбежать от него. Но она не двинулась с места.

— Так, кофе?

— Исключительно, чтобы доказать вам, что мы любим Америку.

— Хочу представиться: Ник Фэрбенкс.

— Элен Корнель, — произнесла она, а затем повторила свое имя еще раз по буквам. — Я преподаю английский язык. Возможно, вам польстит, но, по моему мнению, вы нисколько не нуждаетесь в помощи носителя языка.

— Ваша фамилия имеет английское происхождение?

— С тех пор прошло уже двести лет.

— Моя тетушка была влюблена в одного из ваших соотечественников, — сказал он. — В 50-е годы она жила в Динаре, о чем хранила воспоминание всю оставшуюся жизнь. По ее словам, послевоенные годы были особым временем. Настоящее возвращение к жизни. Благодатная почва для романтических историй!

Элен не перебивала его.

Он продолжал:

— Она взяла меня к себе после трагической смерти моих родителей. Мне было двенадцать лет. Она постоянно говорила со мной по-французски. Сколько частных уроков преподала мне тетушка, сколько исправлений ошибок она сделала за завтраками, обедами и ужинами! Но главное состоит в том, что она привила мне любовь к Бретани…

«Еще немного, и он выложит мне всю подноготную о себе, своем доме, жене и детях», — подумала Элен.

— Ваша тетушка время от времени приезжает в Бретань?

— Она скончалась в Сан-Франциско несколько недель тому назад.

Элен остановилась. Наступавшая им на пятки группа туристов была вынуждена разделиться пополам, чтобы обойти их.

— Я влюблена в Сан-Франциско. Я была там целых три раза.

Он не ждал слишком много от этой встречи. Возможно, у нее есть альбом с фотографиями? Может быть, она сняла фильм и показывает его своим друзьям?

— Иностранцы с восторгом осматривают Золотые ворота и тут же спешат поскорее убраться подальше от этих мест, поскольку боятся землетрясений.

— Не надо обобщать. Сан-Франциско — единственный город в Соединенных Штатах, где европеец имеет возможность со временем адаптироваться.

— Вы уверены? — спросил он.

В его голосе ощущалась скрытая ирония:

— Рассматривать город из окна туристического автобуса вовсе не признак интеграции.

Девушке уже надоел этот навязчивый американец, который разбередил ее старые душевные раны. Она прибавила шаг.

У нее была стройная фигура. Скромная одежда не смогла испортить ее силуэт топ-модели. Они прошли мимо блинной.

— Кафе… Зайдем?

— Я уже не хочу кофе.

— Вы слишком придирчивы к словам.

— Вовсе нет. Это вы слишком резки в своих суждениях.

— Одну секунду, Элен! — произнес он. — Одну секунду…

Он прижал правую руку к сердцу:

— Я торжественно заявляю, что Сан-Франциско — прекрасный город и вы тысячу раз правы. Я могу спеть для вас гимн этого города.

Она пожала плечами.

— Ладно, я согласна.

В блинной свободным оказался лишь один столик. Официантка приняла заказ. В ожидании блинчиков и кофе Ник то хватался за вилку, то теребил в руках бумажную салфетку. Ему надо было во что бы то ни стало расположить к себе Элен. Он решил, что она клюнет на его искренность.

— Горе сделало меня несправедливым. Моя тетя умерла в Сан-Франциско. Если бы она скончалась в Риме, то я возненавидел бы Рим.

Элен взглянула на него:

— Вы настолько любили ее?

— Я был очень привязан к тете Джоан. Я получил от нее в наследство дом в Пасифик-Хейтсе. Из окон верхнего этажа можно любоваться Золотыми воротами.

Последние слова произвели на нее неожиданное впечатление.

— В Пасифик-Хейтсе?

Ее лицо преобразилось. Оно вдруг стало красивым. Столько воспоминаний! Улицы Пасифик-Хейтса… Она часами бродила по ним в каждую свою поездку. Она фотографировала дома, где жили люди, с которыми она никогда не познакомится. Она останавливалась перед тяжелыми воротами, за которыми скрывались сады, хранившие еще больше тайн, чем ее собственные мечты.

— Вы забыли обо мне?

— Вовсе нет. Вы работаете в Сан-Франциско?

— В этом городе я открыл филиал моей фирмы, расположенной в Нью-Порте, на восточном побережье. Но вот уже несколько месяцев, как у меня появились коммерческие интересы в Бретани.

Официантка поставила перед ними большие тарелки со сложенными вчетверо и посыпанными сахаром блинами, а также кофейник и две чашки.

— И какие же это интересы, господин Фэрбенкс?

— Ваши соотечественники строят быстроходные и экономичные суда. Мне хочется ввозить их в Соединенные Штаты, в частности в Сан-Франциско.

Она попробовала на вкус свой блин.

— В бухте Сан-Франциско несчетное число яхт любого размера и на любой кошелек. Что вы хотите к этому добавить? К полному американскому изобилию? Наши судна… Хотела бы я знать…

— Во время нашей следующей встречи, если она состоится — все зависит от вас, — я расскажу вам все преимущества французских яхт.

И, наклонившись к ней:

— Вы интересуете меня больше, чем французское судостроение.

Элен уже отправила в рот половину своего блина.

— Я — средняя француженка. В студенческие годы я путешествовала, имея в кармане только очень скудную сумму денег. Мне довелось на автобусе исколесить всю Калифорнию. Об остальной Америке я имею лишь смутное представление.

— И вы не носите обручальное кольцо, — добавил он.

— Я не замужем.

Он улыбнулся.

— Могу ли я позволить себе такую роскошь, как влюбиться в вас?

Она отложила в сторону вилку.

— Не теряйте понапрасну времени. Я не из тех француженок, которых «имеют» во время командировок или путешествия. Я не пополню ничью коллекцию… Со мной не получится ни любви, ни быстрого секса, — закончила она свою речь по-английски.

Он предпочел продолжить разговор на французском языке:

— Я не имею ни малейшего намерения затащить вас в постель. Вы мне нравитесь. И это все.

Элен отпила глоток кофе.

— Вы, по-видимому, забыли о своей прекрасной половине, поджидающей вас вместе с газонокосилкой. Возможно, у вас есть ребенок или даже двое детей…

— Ни жены, ни ребенка, ни дома, ни газона. Я свободен и холост.

— Свобода — одна из форм одиночества.

Как убедить эту умную девушку в том, что он влюбился в нее с первого взгляда? Он задумался. Роль коварного обольстителя ему давалась с трудом.

— Элен, вы покорили мое сердце в тот самый день, когда я впервые увидел вас…

— Когда и где?

— Я скажу вам, если вы согласитесь встретиться со мной еще раз. В противном случае — какой интерес?

Молодой человек вспомнил, как во время поездки в горы один из его товарищей решил научить его лазить вверх по скалам. Вскоре он отказался от своей затеи. Сидевшая напротив девушка показалась Нику такой же неприступной, как гладкая поверхность отвесной скалы.

Теперь вся надежда на Аниту. Придется, стиснув зубы, жениться на ней. Только бы получить поскорее деньги, яхту и отправиться на край света вместе с Робином.

— Вы отказываетесь еще раз со мной встретиться? Похоже, что вы такая же ледяная, как морская вода у берегов Бретани.

— Ледяная? Совсем нет! Она бодрящая. Я регулярно плаваю. И на большие дистанции.

Она оперлась локтями о стол:

— Если верить рассказам таксистов Сан-Франциско, то русские зимой купаются в проруби. Они выскакивают оттуда красные, как вареные раки, и живут долго. Хотелось бы мне увидеть таких людей!

Он прикусил язык, чтобы не сделать замечания, способного вызвать ее раздражение. Он искал хотя бы какое-то пятно на этой гладкой поверхности. Должна же она, как все люди, иметь слабое место.

Элен взглянула на него своими серо-зелеными глазами.

— Господин Фэрбенкс…

— Зовите меня просто Ник.

— Да, возможно, я могла бы так вас называть. Но во Франции мы не столь бесцеремонны, как вы у себя в Америке.

— Каждая нация имеет свои традиции и привычки. Однако со временем все меняется. Я пришел к такому выводу вместе с моим другом. Он является моим компаньоном по бизнесу. Мой друг прекрасно говорит по-французски. Мы живем во Франции почти целый год. Он ведет тот же образ жизни, что и в Америке, а я уже начал понимать французский менталитет.

— Узнать нас, французов, всего за какой-то год?

Она была разочарована. Если он не женат, а его лучший друг живет с ним здесь, вывод один: он голубой.

Ник тотчас же разгадал ход ее мыслей и поспешил исправить свою оплошность:

— Мой друг Робин познает страну через ее женщин. Настоящий ловелас. Он не такой сентиментальный, как я.

Она с облегчением вздохнула. Ник заметил это. И тут же перешел в атаку:

— Я хочу сделать вам одно признание. Возможно, вы будете смеяться надо мной. Мне удалось с огромным трудом узнать ваш адрес. Время от времени я приходил к вашему дому. Я следовал за вами по пятам. И вот только сегодня я решился с вами заговорить.

Элен возмутилась:

— Вы следили за мной? Это шутка или же у вас какие-то психические отклонения? Навязчивые идеи? Может, вы — маньяк?

Он улыбнулся, как напроказничавший мальчишка, которого схватили за руку.

— Я в отличной физической форме. И с головой у меня все в порядке. Если я увлекся вами, то это вовсе не потому, что психически болен…

Она поставила чашку на стол.

— У вас большие проблемы, господин Фэрбенкс.

Он скорчил гримасу.

— Так я и знал. Это — лишнее доказательство тому, что честные люди всегда терпят неудачу. Преуспевают одни только обманщики. Я открыл вам душу, и что же? Вы приняли меня за идиота.

— Почему именно я?

Она приготовилась выслушать обычные банальные слова: «ваши глаза, ваша фигура, ваша походка»…

— Я поговорил… — сказал он.

— Поговорили? С кем?

— Это секрет. Я выиграл пари.

Сбитая с толку, она спросила:

— Сколько вам лет?

— Двадцать шесть. Однако я не тороплюсь становиться взрослым. Хотя подростковый возраст также мне ненавистен.

Он наклонился к ней:

— Я следил за вами и думал о том, как порадуется моя тетушка, узнав, что я влюбился в настоящую француженку.

— Почему именно я стала француженкой вашей мечты? Вы знаете, мне исполнилось, как и вам, двадцать шесть лет. Однако я уже давно взрослый человек.

С того дня, как ее бросил Рауль, она перестала заботиться о своей внешности. Ей не хотелось смотреться в зеркало. Утром она принимала душ, наспех вытиралась банным полотенцем и, не глядя на себя в зеркало, искала в шкафу чистые джинсы и блузку. С таким же безразличием она чистила зубы и причесывалась. У нее не было желания кому-то понравиться.

— Вы такая естественная, — продолжил Ник.

— Согласна. Естественнее, чем я, может быть только… покойник. Я скорее мертвая, нежели живая. Послушайте, вокруг столько красивых девушек. Откройте любой глянцевый журнал.

— Я не мастурбирую перед картинкой в журнале для мужчин.

Его слова прозвучали слишком резко. Она замолчала.

— Я привык к мужским разговорам. Прошу меня простить. Моя итальянская подруга часто одергивает меня по этому поводу.

— Какая подруга?

— Та самая, на которой я должен был жениться. Должен — громко сказано. Она нравилась моей тетушке. Она считала нашу связь аморальной. Тогда я заявил, что не намерен жениться. И вовремя прервал отношения.

Он жестом подозвал официантку. Вместо того чтобы попросить счет, он заказал еще два кофе.

Настроение Элен заметно улучшилось. Вскоре она собралась уходить.

— Спасибо за ваше приглашение. Желаю вам приятно провести время в Ренне.

Он попытался удержать ее:

— Французский здравый смысл подсказывает вам, как следует себя вести в подобном случае, не правда ли? Наше знакомство не отвечает вашим принципам, и потому вы отталкиваете меня.

— Вам помог случай.

— Счастливый случай — та же удача. Вам неприятна мысль о том, чтобы снова провести время со мной?

— Скорее наоборот.

Ей нравился такой тип мужчин. Хорошие манеры и чувство юмора. Возможно, он неплох и в постели.

— Я хотел бы узнать номер вашего телефона.

— Вам известен мой адрес, если вы следили за мной…

— Ваш номер находится в красном списке. Я спрашивал в справочном бюро. Получил категорический отказ. У меня нет желания ломиться в вашу дверь и, как нищий просит милостыню, молить о свидании.

Она продиктовала ему номер, который он записал на бумажной салфетке. Она спросила:

— Где вы увидели меня в первый раз?

— Если вы поужинаете со мной сегодня вечером, то я, так и быть, расколюсь и выложу вам все.

Это «расколюсь», произнесенное с чисто американской интонацией, растопило ее сердце.

С заметным сожалением она встала из-за стола. Он проводил ее до самой двери.

— Элен, когда состоится испытание очередной яхты, я приглашу вас на морскую прогулку по заливу Сен-Мало. При условии, что вы любите морские прогулки.

— Это одно из моих любимых увлечений. Я уже плавала на яхте в Тобаго.

Он решил ковать железо, пока горячо.

— Прекрасно. Я приглашу одного моего делового партнера из Сен-Мало, а затем возьму вас на борт.

— Посмотрим, — сказала она.

Она вышла из блинной на улицу. Ник вернулся за свой столик.

— Стакан кока-колы.

Он задумался. Несмотря на то что в тесном помещении кафе было очень шумно, он задумался, ничего не замечая вокруг. Стоило ли ему рисковать потратить впустую драгоценное время? Девушка оказалась крепким орешком. Слишком долго придется ее обхаживать, чтобы она поверила в искренность его чувств к ней.

Он заказал еще порцию посыпанных сахаром блинов. Если жениться на Аните, то ему уже следовало сообщить ей дату бракосочетания. Родственники девушки, родом из Палермо, приняли его только потому, что рассчитывали связать его сначала гражданским, а затем церковным браком. Он спал с Анитой по взаимному согласию. Однако какой цирк! Приехавший погостить в Нью-Йорк сицилийский дядюшка Аниты пригласил его к себе и засыпал вопросами. Почему бы им не сыграть свадьбу? Он защищался как мог. Ему пришлось привести множество веских аргументов: он еще учится, он часто бывает в отъезде, в итоге может пострадать его карьера. Брак с итальянкой казался ему настоящей тюрьмой. Разные взгляды на жизнь, разное вероисповедание. А потом пойдут дети! Как только Анита переступит церковный порог, она тут же перестанет принимать противозачаточные таблетки. Слезы радости, мамины советы, узаконенное воспроизводство. В то же время француженка, напротив, не выказывала признаков гнетущей женственности. Ник хотел обрести подругу, с которой можно будет о чем-то поговорить, а не погружатьться в атмосферу семейных скандалов, криков, детского плача и постоянного выяснения отношений. С Анитой на его свободе можно будет поставить крест, в то время как с Элен в случае неудачного брака можно будет легко развестись.

Жениться на Элен — все равно что одержать победу над этими непостижимыми и замкнутыми французами. Этот брак помог бы ему освободиться от терзавшей его навязчивой идеи, которую он прятал в тайниках своей души.

Он оплатил счет, вышел из блинной и затерялся в толпе.

Она шла быстрым шагом. Встреча с американцем пробудила в ней желание уехать. Собрать свой походный рюкзак и отправиться на все четыре стороны. Она рассекала летнюю толпу, углубившись в свои мысли настолько, что не заметила идущую навстречу ей Мириам.

— Элен! С каких это пор ты ходишь, как лунатик?

— Мириам, ты здесь? Какая удача! Мне надо тебе столько рассказать. Со мной произошло нечто невероятное.

— Неужели этот подлый Рауль решил вернуться к тебе?

Элен взяла подругу за руку.

— Нет. Речь идет не о нем. Идем скорее. Возможно, за мной следит один человек. Уже некоторое время он ходит за мной по пятам. По крайней мере, он так говорит. Час назад он пристал ко мне на улице.

Мириам с удивлением воскликнула:

— Кто-то пристал к тебе на улице? Не может быть! Современные мужчины настолько ленивы, что предпочитают, чтобы женщины бегали за ними. Они не желают утруждать себя. Он подошел к тебе? В такую жару?

Элен решила сразить подругу наповал:

— Только не падай в обморок. Это американец.

У Мириам перехватило дыхание:

— Тебе удалось подцепить американца в Ренне, а у тебя такая кислая мина на лице? Женат?

Мириам всегда была верна одному принципу. Каким бы привлекательным ни был мужчина, прежде всего надо узнать, свободен ли он. Однажды она уже обожглась. Любовник бросил ее, а затем отправился со своей законной женой на Канарские острова, чтобы вымолить прощение.

— Он не женат. И он хочет еще раз встретиться со мной.

— Он тебе нравится?

— Нравится? Он прилетел из Сан-Франциско. Этим все сказано! А я так ужасно выгляжу…

Мириам посмотрела на нее:

— Сегодня, похоже, не лучший твой день. Однако не забывай, что между людьми возникают особые импульсы. Я слышала об этом по радио. Эти импульсы воздействуют на всю нашу жизнь, в особенности на сексуальную. Ими объясняется роковое влечение. Давай рассказывай. Я тебя слушаю.

Мириам, темноволосая и темноглазая, с ослепительной улыбкой девушка, давно распрощалась с тем, что она называла излишней сентиментальностью. «Не один, так другой, — повторяла она. — Главное, не подхватить какую-либо болезнь. Все мужики — слабые существа. Они боятся брать на себя ответственность до такой степени, что в тот момент, когда выдавливают из себя свое жалкое “я тебя люблю”, оглядываются по сторонам. Они опасаются свидетелей».

Подруги прокладывали себе дорогу в сторону площади Мэрии. Освещенные солнцем здания своим великолепием поражали воображение.

— Рассказывай, — настаивала Мириам.

— Он прекрасно говорит по-французски, с легким акцентом.

Элен указала на сборище панков, расположившихся на ступенях городского театра. Украшенные гребнями разноцветных волос на голове, они таращили глаза на прохожих.

— Если бы я была такая, как они, я бы завтра же уехала.

— Куда и зачем бы ты отправилась? Чтобы сидеть на других ступенях? Не стоит им завидовать. В конце концов, система их обкатает и перемелет, — заявила Мириам. — Может, присядем где-нибудь? Я хочу узнать все.

Они пересекли залитую солнцем площадь, затем свернули на Орлеанскую улицу и сели за свободный столик в кафе с террасой, выходившей на пешеходную зону. Опаленная солнцем веселая и шумная толпа текла мимо них от театра до начала улицы Сен-Жорж. Девушки заказали по шоколадному и ванильному мороженому, облитому кремом шантильи.

— Я тебя слушаю, — сказала Мириам.

— Он недурен собой.

— Что ты имеешь в виду?

— Он такой же, как большинство американцев: высокий рост, спортивная фигура, светло-каштановые волосы, темно-серые глаза, правильные черты лица. Ему двадцать шесть лет.

— Не слишком ли он молод?

— Смотря чем заниматься. Он уже имеет собственный бизнес.

— Ты с ним переспишь?

— Возможно, если буду в полной уверенности, что он не разносчик ВИЧ-инфекции. Настали такие времена, что приходится опасаться вступать в половые связи. Впрочем, еще до знаменитого землетрясения в Сан-Франциско я успела побывать в его объятиях.

— Ну вот, — воскликнула Мириам, — ты снова говоришь о своих снах! И когда же это произошло?

— Мне кажется, в 1906 году. Он жил в доме Викторианской эпохи. Я познакомилась с ним во время приема в каком-то темном зале. На мне было дорогое шелковое платье. Я угостила его чаем и пирожными. Он ухаживал за мной, а потом я вышла за него замуж. Во время нашей первой брачной ночи шнуровка на моем корсете и множество пуговиц привели его в ярость. Наконец ему удалось справиться с моей одеждой, и я умирала от страсти в его объятиях до тех пор, пока нас не засыпало землей.

— Обожаю твои рассказы! Если бы мне встретился мужчина, способный сочинить подобную историю…

Элен могла говорить с Мириам о чем угодно.

— Говорю тебе, мне хочется жить в его городе в Америке. Я хочу уехать вместе с ним. Впрочем, возможно, что я никогда больше не увижу его. Он должен был понять, что со мной нельзя рассчитывать на легкую победу.

Официант принес мороженое и подложил чек под один из бокалов с водой.

Элен решила открыться подруге:

— Меня взволновало прикосновение его руки. И дело не только в желании физической близости. Мне хочется открыть для себя другой мир.

Официант подумал: нет ничего хуже, чем женские откровения…

Беседу подруг заглушал шум, доносившийся с улицы. Терраса была пронизана солнечным светом. И весь город Ренн переливался золотом и охрой.

— Чего же он хочет?

— Я не знаю. Он сказал, что заключил пари. Но это шутка.

— Какое пари?

— Познакомиться со мной.

Мириам рассмеялась:

— Пари? Не смеши меня. Должно быть, он лжет. Между нами говоря, сегодня я не вижу ни одной причины, ради которой за тобой можно увязаться на улице.

Элен качнула головой:

— Я едва не принялась собирать волосы в пучок на затылке! В знак протеста против всего человечества.

— С подобной прической ты бы точно убила его наповал! — воскликнула Мириам. — А твоя блузка, купленная на распродаже, выглядит весьма эротично…

Элен не стала спорить с с Мириам:

— Я приобрела ее на блошином рынке. Надоели дорогие тряпки. Мятые вещи сейчас в моде. Зачем гладить?

Мороженое было восхитительным, а длинная ложечка удваивала удовольствие от дегустации. Мимо их столика прошла парочка африканцев. На женщине было ярко-красное национальное платье.

— Вот если бы я была в таком платье, то мне был бы понятен его интерес, но я же не так одета.

Они смеялись до слез. Официант обходил стороной их столик. В душе он сочувствовал парню, вызвавшему такой взрыв смеха.

Чуть позже, немного успокоившись, молодые женщины принялись обсуждать свои прошлые путешествия. Они вспомнили, как сидели в аэропорту Хитроу. Элен улетала в Америку, а Мириам со своим другом — в Сингапур.

— Вы могли бы присоединиться ко мне в Калифорнии, в Лос-Анджелесе или же в Сан-Франциско.

— Только не с Дидье… Ты помнишь, какой был Дидье? Помешанный на экзотике.

— Он тебе звонит?

— Никогда. Пропал без вести. Мужчин хватает только на время путешествия, а после они скрываются в неизвестном направлении. Они с недоверием относятся даже к такому свободному союзу, когда расходы делятся пополам. Куда катится мир! Элен, — продолжила Мириам, — если ты действительно этого хочешь, отправляйся в Сан-Франциско. Я могу дать тебе взаймы двадцать тысяч.

— Меня уволят из лицея.

— Потерпи до рождественских каникул или же до Пасхи, а затем с легким сердцем отправляйся в путь. Деньги вернешь, когда сможешь.

— Ты в самом деле дашь мне взаймы? — спросила Элен.

— Да, тебе надо вырваться отсюда, глотнуть свежего воздуха. Однако я не буду тебя уговаривать.

Элен уже видела себя в Сан-Франциско. Она снимет комнату. Дешевле всего в китайском квартале. Мириам размышляла вслух:

— Возможно, твой американец чего-то стоит. Не следует бросаться таким парнем.

— Возможно, что его уже и след простыл. Сегодня я выглядела не лучшим образом. К тому же я была не очень-то любезна с ним.

— Все потому, что у тебя нет желания, чтобы кому-то понравиться! Вот в чем проблема, — заметила Мириам. — Хорошая стрижка, умелый макияж, капля дорогих духов, тщательная депиляция — и он будет у твоих ног с предложением выйти за него замуж. Американцы все еще женятся.

У них легко получить развод. Ах эта мерзкая греческая медуза…

Мириам почесала кисть правой руки.

— Сколько же я проглотила таблеток от аллергии! Послушай, твой американец вполне может оказаться здоровым телом и духом. Если он вновь объявится, будь с ним не такой колючей. Тебе повсюду мерещится ВИЧ-инфекция.

— Боюсь умереть из-за столь глупого занятия, как секс.

— Допустим. Однако ты ищешь высокий смысл во всем. Согласна с тобой, секс — занятие глупое, но все же приятное. Не упускай этого парня. Потребуй, чтобы он надел два презерватива… один на другой! Секс с двойной защитой! И звони, если тебе вдруг понадобятся деньги.

— Спасибо, — сказала Элен. — Я постараюсь экономить на всем, чтобы уехать, как только начнутся каникулы.

Мириам наклонилась к ней:

— А пока не теряй времени и приведи себя в порядок. Когда ты хоть чуть-чуть занимаешься собой, ты становишься неотразимой. Как знать? Если этот парень не сумасшедший, не женатый, не мошенник, находящийся в международном розыске, не убийца, не… подожди, не сексуальный маньяк, не…

— Хватит! — воскликнула Элен.

Они рассмеялись и разошлись.