Невеста змея

Кристина Зимняя (2024)

Замуж за кузнеца? Ни за что! Уж лучше к лесному хозяину незваной гостьей. Подумаешь, змей в чешуе и шипит грозно! Зато не рыжий и приставать не станет. И может быть, даже не съест. Небольшая новогодняя сказка :)

Девиц было три.

Две розовощекие, фигуристые, в заманчиво тесноватых, украшенных кружевом тонких сорочках. По плечам их струились не то натуральные, не то тщательно завитые локоны цвета спелой пшеницы. Про таких красоток говорят: кровь с молоком.

Молоко белый полоз не любил. Кровь, признаться, тоже. Пахнет ржавчиной и отстирывается скверно — за что ее любить?

Но еще больше он не любил все подозрительное, а третья девица выглядела подозрительнее некуда — мелкая, тощая, чернявая, губы в ниточку поджаты, на бледном треугольном лице одни глаза и видны. Такой добычей любой уважающий себя хищник побрезгует, а змей себя уважал.

Впрочем, селян обвинить было не в чем — они-то как раз со всем почтением отнеслись к лесному хозяину и к средней елке с загодя обрубленными нижними ветвями такую же пышногрудую жертву привязывали, как и к двум крайним.

Только вот не учли, что, едва они из виду скроются, из кустов вынырнет шустрая девчонка в побитом молью полушубке. Перережет веревку, отхлещет сползшую в сугроб блондиночку по щекам, чтобы проснулась, а когда та деру даст, еще и закричит ей вслед: «Куда, дурища? К бабке в Валешки беги да схоронись там на недельку!»

Освобожденная девица, даром что вопила на бегу как полоумная, на миг умолкла, застыла цаплей, нелепо поджав ногу, а потом развернулась и в другую сторону рванула, высоко задирая колени и голося так, что шишки посыпались и даже одна белка из дупла выпала.

За этим процессом змей наблюдал даже с интересом, подполз к самому выходу из пещеры и созерцал. Он, конечно, планировал отдохнуть от суеты недельку перед праздниками, но уж если развлечение само явилось…

А вот когда чернявая вместо того, чтобы освободить и разбудить оставшихся, принялась на перерезанной веревке узлы вязать, у полоза от дурных предчувствий аж чешуя встопорщилась чуть ниже короны из шипов.

Девчонка же, закончив возиться с путами, вернулась к кустам, деловито скинула свою линялую шубейку, стянула через голову платье, оставшись в совершенно неприличном для девицы мужском исподнем — из тех, что охотники зимой носят. Прямо поверх теплого белья она нацепила просторную белую рубаху — совсем не такую богатую, как на остальных, после чего увязала все свои вещи в узел и затолкала его поглубже в заросли.

Тут у полоза уже и хвост нервно задергался — аж выбоину на стене пещеры оставил.

Чернявая, заметя еловой веткой свои следы, ужом втиснулась между стволом и веревками, словно ладонь в рукавицу впихнула, а затем довольно улыбнулась. Но улыбка, на миг преобразившая ее личико, тут же исчезла, сменившись показательно страдающей миной.

— Может, всплакнуть? — задумчиво произнесла девчонка шепотом. Только слух у змея был на беду чутким. Глухотой, как мелкие чешуйчатые собраться, он не страдал. — Вот бес, про сапоги забыла! — Она покосилась на свои ноги, неодобрительно прицокнула языком и решила: — А, и так сойдет! — после чего умолкла.

Тут полоз наивно решил, что чутье его обмануло. Что это трио в сорочках просто тихонечко замерзнет, не мешая ему предаваться покою и раздумьям о делах государственных, но одним глазом из своей пещеры все же поглядывал.

Полировать задом елку чернявой быстро надоело. И пяти минут не прошло, как она заскучала и принялась звать соседок по поляне:

— Вайса-а-а? А, Вайса? Спишь? А тебя тут в жертву лесному хозяину приносят. Тьфу ты, сонная тетеря! Ильта-а-а? А, Ильта? — повернув голову в другую сторону, продолжила девчонка. — Помрешь тут, и твой Хорьт на другой женится. — Никакой реакции на эти провокации не последовало, блондинки все так же сладко посапывали — видать, селяне предусмотрительно опоили их чем-то. — Вот ведь курицы! — беззлобно выругалась чернявая. — Ладно, сделаем иначе.

Она щелкнула дважды пальцами и сорвавшаяся с них пара крохотных синих искорок устремилась к жертвам. Огоньки помельтешили перед их лицами, а потом ловко юркнули каждой в нос.

«Еще и колдунья!» — с тоскливой безысходностью подумал полоз. И это была его последняя возможность что-то подумать в тишине, потому что вслед за слаженным «апчхи!» над лесом раздался даже не крик, а самый настоящий вой.

— Ы-ы-ы, — на редкость слаженно стенали девицы… И откуда только силы в замерзших телах? Похоже, не одним снотворным их односельчане попотчевали — позаботились, чтобы лесному хозяину вместо свежего мяса не достались сосульки в кружевах! — Спасите! Помогите! Я к маме хочу-у-у! — Впрочем, «мама» в исполнении той, которую звали Ильтой, была заменена на «Хорьта», но общую «песнь» это не сильно нарушило, будто красотки все заранее отрепетировали. — Ы-ы-ы… А-а-а…

— Бэ-э-э! — передразнила страдалиц соседка, морщась от затяжных воплей. Ей было хуже всего — орали-то рядом и сразу в оба уха.

Змей тоже морщился, но вмешиваться не спешил, втайне надеясь, что хотя бы голос сорвут, раз холод их не берет. А еще подумывал просто смыться. Правда, снова искать удобное пристанище не хотелось — он эту-то пещеру чудом углядел, левитируя над лесом. Еще и радовался, что в глуши обосноваться удалось: городов поблизости ни единого, только три мелких деревеньки.

— Ы-ы-ы! — с удвоенной силой отозвались белокурые жертвы, уставившись на чернявую, словно только теперь ее заметили, а потом так же хором вопросили: — Лесана?

— Нет, призрак ваших бабушек! — огрызнулась девчонка, явно довольная тем, что ор перешел в разговор.

Полоз тоже был доволен и даже устроился поудобней у входа в пещеру, чтобы насладиться зрелищем. Представление раздражало, но… затягивало.

— Моя бабушка умерла? — округлила в испуге глазищи Вайса. И, пару раз моргнув, опять зарыдала. — Бабу-у-улечка-а-а! А-а-а…

— Ну ты и ду-у-ура! — протянула чернявая. — Сама без пяти минут покойница, а беспокоишься о бабушке, которая, кстати, жива… была. Два часа назад точно — висла на старосте и голосила, что в тебе жиру много и у змея от тебя несварение приключится. А еще предвещала, что тогда нашему Попужаново совсем крышка — гробовая.

— Но ты же сказала… — продолжала тупить девица, оправдывая прозвище «сонная тетеря». — И вовсе во мне жиру нет! — Она еще и живот втянула, слегка посинев от натуги и надув щеки, как хомяк.

— Пошутила я! — фыркнула Лесана.

— Какие шутки, Леська! — вызверилась на нее Ильта, перестав скулить. Вайса испуганно затихла, уставившись на подругу по несчастью. — Нас на съедение червяку отдали! Огроменному! А ты… — зашипела она. — Сама дура!

За червяка стало обидно. Змей действительно был огроменным, но ведь и красивым тоже! Любой видевший говорил, что он на дракона похож. Разве что без крыльев. А эта белобрысая… как там ее чернявая окрестила? Курица, вот! Обозвала, даже не взглянув.

Может, все же куснуть ее? Или лучше хвостом зашибить. Хотя нет: в первом случае вопить еще громче станет, во втором — вонять. Какой уж тут отдых тогда?

Подумать о других вариантах отмщения полоз не успел, потому что Лесана со смешком ответила:

— Так и радуйся, Ильта! Будь змей помельче, по частям бы харчил — то руку откусит, то ногу. А так заглотит за один присест — и готово! Ты даже не заметишь, как внутри окажешься и начнешь там…

— Ы-ы-ы! — с утроенной силой взвыла притихшая было Вайса, перебив рассуждения чернявой об их дальнейшей судьбе. — Ба, ма… а-а-а! — принялась перечислять она родственниц, которые, к слову, ее сюда и отправили. Ну, или как минимум не сумели помешать это сделать другим. — Я молода-а-ая… красивая… с приданным… Невеста завидная-а-а…

— Была! — буркнула мелкая заноза, продолжая провоцировать как ор, так и скандал.

Змей не понимал — зачем, и это интриговало. Не от скуки же она их разбудила! Или все же из-за нее?

— Вот именно! Ты, Васька, никому не нужная девственница — идеальная жертва для лесного хозяина. А у меня жених уже есть! Свадебные планы! Меня тут быть не должно, это ошибка! — возмущалась Ильта, отчаянно пытаясь выпутаться из объятий веревки, но селяне постарались на совесть, привязывая белокурые «подарочки» к елкам.

— Это я никому не нужная? — оскорбилась сонная тетеря. — Да я… да у меня… — захлебнулась гневом она. — Только свистну — и толпа свататься прибежит!

— Ой, девочки, — рассмеялась чернявая, поглядывая на них. — Вы еще подеритесь, выясняя, у кого поклонников больше. А, нет — не получится подраться: вы же связаны, — нарочито громко вздохнула она. — И толпы женихов что-то спасать не бегут… хм. Может, вам таки посвистеть? Кстати, позапрошлым летом, помните, в бродячем цирке заклинатель змей был? Так он свою чешуйчатую подружку как раз свистом из мешка и выманивал.

— Ты-ы-ы! — И опять блондинки проявили завидное единодушие, огласив прежде тихий лесной уголок криком, от которого хвост у полоза сам в колечко сворачивался. — Точно, ты! — синхронно заявили Ильта с Вайсой, глядя на Лесану.

Они бы наверняка и пальцем на нее указали, не будь веревок.

— Тебя змею надо скормить, а не нас, — заявила первая. — Уродина, сирота, еще и вредина к тому же. Ты — позор нашего села!

— Правильно тебя в жертвы определили, — поддакнула вторая злобно, но тут же снова скривилась и начала всхлипывать — очевидно, вспомнила, что и ее тоже выбор не миновал.

— Да никто меня не определял, — изобразила ленивый зевок Лесана. — Сама пришла. Аришку отвязала, чтобы место ее занять, а потом…

— Ариш-ш-шку?

Полоз невольно восхитился шипением блондинок. Громким, грозным и очень возмущенным.

— Почему ее, а не меня? — перешла на привычный ор Ильта.

— Нет, меня — моя семья богата! Монет бы за спасение отсыпала.

— Зачем монеты мертвячке?

— А зачем помогать такой змеюке, как ты?!

— Сама змеюка!

— Гадина!

Красотки ссорились, как две базарные бабы за медяк. Все громче и громче. Громче и громче! Еще и змей оскорбляли, сравнивая с собой — змеи так не шумят, даже гремучие. А провокаторша улыбалась, довольная содеянным.

Вот паршивка!

В какой-то момент полоз не выдержал и, стремительно покинув темное нутро пещеры, выполз к скандалисткам. Даже если на минуточку допустить, что он питается человечиной (а он не питается) — такой «ужин» точно вызвал бы обещанное бабкой Вайсы несварение. Вне зависимости от количества жира на девичьих бедрах. От чернявой же и вовсе помереть можно. Не девка, а яд!

Тишина, воцарившаяся при появлении на поляне гигантского полоза, к сожалению, продлилась недолго. Не прошло и пары секунд, как раздалось уже знакомое плаксивое «ы-ы-ы»… теперь на три голоса. Хотя третья хористка явно фальшивила, даже не пытаясь подстроиться под своих товарок.

Убедившись, что принял правильное решение, змей заострившимся кончиком хвоста перерубил веревки надоедливым девицам, а потом оскалился пострашнее и зашипел так угрожающе, что блондинки бросились с воплями в лес. На миг полозу даже показалось, будто они по сугробам несутся, не проваливаясь, словно призраки, за которыми шлейфом летят волосы и подолы тонких сорочек.

Красиво, бес побери!

Засмотревшись, змей упустил главное: чернявая заноза так и осталась стоять у своей елки, с интересом его разглядывая. С каким-то странным исследовательским интересом!

Не к добру!

Голоса несостоявшихся жертв уже стихли вдали, а на заснеженной поляне ничего не изменилось — девчонка и не думала убегать, только губы поджала недовольно да слегка прищурилась.

— И чего пялишься? — наконец, нарушил долгожданную тишину ее вопрос. — Жри давай!

Змей икнул. Может, послышалось?

— Вообще, этих двух куриц, конечно, не жалко — это Аришка безобидная, а Васька с Илькой давно напрашивались. Но все же хорошо, что ты их отпустил. Ни к чему мне тут конкуренция, — заявила Лесана, чуть сместившись, чтобы взглянуть на безмолвного собеседника сбоку. — Огроменный, как же! — возмутилась она. — В тебя я одна-то с трудом влезу, а эти дуралеи сразу трех упитанных девиц приволокли.

Конец ознакомительного фрагмента.