Сталкер. Влюбляя тебя

Кристина Французова (2023)

Помолвка Лилиан по праву может считаться одной из самых скоротечных в мире. Тайная игра самого главного босса трещит по швам. Секреты перестают быть таковыми. Возможно, пришло время для истинно человеческих качеств, в противовес игровым? Но допустит ли Эдриан Сторм, чтобы события развивались не по утверждённому им сценарию? И как поведёт себя Лилиан, которая волею судьбы окажется в самом эпицентре урагана, сотканного из секретов и тайн, переплетённого прошлым и настоящим, личным и чужим. Справится ли она с ужасом прошлого и предательством настоящего? К тому же Лос-Анджелес не устаёт подбрасывать девушке новые испытания. Вместе с Лилиан мы наконец раскроем тайны прошлого, с Эдрианом осуществим возмездие, а им обоим придётся пережить новое похищение и его последствия. ХЭ — обязателен. Серия: Сталкер. Третья (заключительная) часть трилогии.

Глава 3

Лилиан Уорт

Наутро еле разлепила глаза. Нос не дышал, горло саднило. Определённо, вчерашние «лунные ванны» пользы принесли мало.

— Проснулась? — родной чарующий тембр раздался над ухом, а через мгновение на лоб опустилась прохладная кисть.

— М-м, хорошо, — чужим скрипучим голосом прокаркала я.

— Хорошо? Странно… я вижу другое. Ты, верно, напрашиваешься на воспитательную порку, девочка.

С утра пораньше дружелюбие в голосе Эдриана отсутствовало.

— Требую снисхождения, у меня смягчающие обстоятельства.

— Знаю я все твои отягчающие обстоятельства. Сначала делаешь, потом думаешь. За такие проступки непослушных детей наказывают ремнём.

— Но я вышла из детского возраста.

Мои протесты походили на скулёж, и поэтому сколько-нибудь действенной угрозы из себя не представляли. Эдриан забыл про меня и говорил по телефону с врачом.

— Через час приедет доктор.

— Тогда я в душ.

— И про завтрак не забудь. Жду тебя внизу, если ты в состоянии.

— Пф, конечно, спущусь, — бравировала я.

На самом деле голова трещала адски, перед глазами сверкали пятна. Любое движение вынуждало корчить гримасы, поскольку болело всё, что могло: каждая косточка в теле, каждая мышца и, наверное, каждый кровеносный сосудик даже самый малюсенький. И я подозревала, что ощущение физического недомогания усиливалось примитивным стыдом. Демонстрировать перед кем-то личное — ну, знаете… Личное, это означало моё. Моё и ничьё больше. Делиться собственностью, в чём бы она ни выражалась, — это требовало весомого повода. Даже перед Линдой я открывалась медленно и по чуть-чуть. А что говорить о мужике, который был мне… До́рог — громкое слово, скорее — небезразличен. В любом случае демонстрировать Эдриану таланты чокнутых тараканов было рановато.

После водных процедур надела спортивный костюм с толстовкой на молнии и футболкой под ним. Несмотря на горячий душ, меня знобило. Пока я бежала до гардеробной, замотанная в полотенце, успела продрогнуть, аж зубы клацали. Мне повезло, что Эдриан был внизу…

— Я дождусь, пока врач тебя осмотрит, а после уеду в офис. Справишься одна?

Он намазал булочку маслом и передал мне. Святая Мария, только мама обращалась со мной похоже.

— Остынь, папочка. Я уже совершеннолетняя. Родительский контроль можешь ослабить.

В ответ я получила такой взгляд, что вмиг пожалела о грубости и почувствовала себя именно малолеткой: недалёкой, невоспитанной и, учитывая вчерашнее, крайне бестолковой. Пока Эдриан выражал заботу, мои, оголённые тайными мыслями, нервы бросали в него копья.

Завтрак прошёл в тишине, но так было лучше. Или безопаснее… Хотя для кого именно — я запуталась. Мы только успели допить кофе, приехал доктор. Пожилой мужчина в костюме и с пухлым старомодным чемоданчиком в руке зашёл в сопровождении громилы в чёрном, экипированного наплечной кобурой. Пиджак шкафоподобного мужика был расстёгнут, так что я рассмотрела достаточно. Любопытно, парни из охраны когда-нибудь снимали с себя кобуру? Например, когда мылись или ночью спали когда, ну или… «Опасные фантазии бродят в твоей голове», — осадили меня яичники и призадумались, что было странным и даже подозрительным.

Доктор осматривал долго: щупал, мычал, кивал, записывал, снова щупал, причём ему вдруг понадобился живот. Док попросил меня лечь и спустить штаны как можно ниже. Понос в анамнезе отсутствовал — доктор осведомился, я ответила, но мой ответ он пропустил мимо ушей. Живот он пальпировал внимательно, качественно и придатки тоже. В итоге диагностировал воспаление горла и выписал очередной список лекарств с рекомендациями, что я, глядя на форменное безобразие, приуныла.

— Имейте в виду, молодые люди, температура, а также приём антибиотиков могут ослабить действие контрацептивов, — сказал доктор и кивнул на журнальный стол. А там лежала новая упаковка противозачаточных таблеток. Я купила на днях и забыла отнести в ванную комнату на второй этаж. Глазастый доктор невозмутимо продолжил: — Советую использовать дополнительную защиту.

Вот ведь заботливый какой, по крайней мере, стало понятно зачем он лапал живот. А после ухода врача я дала волю накопленной злости:

— До встречи с тобой я в принципе не глотала колёса, а сейчас: сначала успокоительное с витаминами, теперь антибиотики с витаминами. Такими темпами я выполню годовую норму продаж фармацевтов Лос-Анджелеса.

— А ты не веди себя так, чтобы обращаться к врачам. Всё в твоих руках, Сладкая, — дал наставление Эдриан, сдобрил коротким поцелуем, и главного босса след простыл. Миллионы долларов ждать не будут, в отличие от бестолковой Лили. Которая, конечно, запасётся терпением и обождёт, когда мистер большой босс уделит ей несколько минут своего высокооплачиваемого времени.

По-моему, Линда и Джон Гилмор были правы, обзывая меня нытиком. Рядом с Эдрианом, я растекалась непонятной жижей, пора было брать себя в руки и завязывать рефлексию узлом. Бассейн перечеркнуло строгое вето Эдриана, и я усиленно раздумывала над собственным досугом. В итоге победил то ли умственный процесс, то ли таблетки: в какой-то неопределённый момент я отключилась. Очнулась как после комы. Ошалело озиралась по сторонам и гадала что-то вроде: кто я, где я, и почему чуть что сразу я. Время близилось к вечеру, продрыхла я почти весь день. Мария, должно быть, уже ушла.

Желудок гнал меня по известному маршруту — на кухню. Помещение пустовало, однако Мария припрятала что-то вкусненькое под овальным клошом. Слюна копилась непроизвольно, живот угрожающе заурчал. «Прости, Эдриан, но ты поужинаешь в одиночку».

Запечённый цыплёнок с пряными травами и манговым соусом таял во рту. От блаженства глаза закатывались к потолку, и пока никто не видел, я бессовестно облизывала пальцы.

— Не дождалась, — укорил Эдриан словами и внезапным появлением.

Я почти сверзилась с барного стула, в последний момент повезло ухватить столешницу. Эдриан помог, придержав меня за талию.

— Какая пугливая девочка.

Поцелуй в макушку взъерошил мои волоски и за компанию оживил мурашки.

— Потому что не обедала, но всё равно извини. А ты почему рано?

— Как я могу работать, зная, что ты болеешь и страдаешь одна-одинёшенька. Линду не отпустит начальство, а мне отпрашиваться не у кого.

Пихнула наглеца в бок чистой рукой, чтобы не заляпать жиром тёмно-синий костюм.

— Мог бы сам отпросить Линду у мистера Уайта.

— Ты что? Кто добровольно подойдёт к старому зануде? Потерять час жизни за просто так? Ну нет. У меня есть дела поинтереснее.

Ополоснув руки, Эдриан занял противоположное место за столом. Тарелку он принёс с собой и на ней уже лежал цыплёнок целиком. Видимо, из кастрюли, что стояла на плите, и в которой я нашла три запечённых птички. Нам с Линдой содержимого кастрюли хватило бы на неделю, Эдриан справится за сегодняшний ужин. Прежде чем заводить жениха, следовало окончить кулинарные курсы.

— Ты тоже не обедал.

— Не успел. Хотел завершить побольше дел, чтобы вернуться к тебе.

Я усмехнулась:

— Брось. Даже на слух неправдоподобно. Я в недомогании провалялась дома и проспала обед, а ты весь такой чуткий и переживающий бросил важную работу и примчал ко мне. Мы словно древняя семейная пара. Фу, Эдриан, я не хочу быть занудной старушкой под 80.

— Тогда быстрее выздоравливай. К Рождеству не успеем, зато Новый год проведём у родителей. Будет для тебя развлечение.

— Ага. Раньше мы бы с Линдой и Джейсом пошли в бар или ночной клуб, а сейчас ты предлагаешь мне поездку к родителям. Вряд ли «родители» и «веселье» сочетаемые понятия.

— Рано отказываешься, в Нью-Йорке ещё больше злачных мест, чем в Лос-Анджелесе. Я, как бывший завсегдатай, покажу некоторые из них.

— Ах, вот значит, какие тайны начали вскрываться! С этого места поподробнее, — оживилась я возможными приключениями. — Ты был плохим мальчиком? Состоял в банде? Портил невинных девушек? Злоупотреблял алкоголем? Злоупотреблял чем-то серьёзнее алкоголя?

— Тише ты. Куда понеслась? Никаких нарушений закона, алкоголь в пределах нормы, с девушками только по согласию.

Я скривилась:

— Тогда какие злачные места ты мне покажешь? Пенсионерский шахматный клуб?

— Ха-ха, там я не бывал, прости, Сладкая. Но уверен, что когда-нибудь мы обязательно посетим и такое место.

— Лишь бы не очень скоро.

— Не ворчи, занудная старушка. Нам всё равно придётся это сделать, я имею в виду не шахматы, а родителей. В конце концов, ты моя невеста, и я обязан познакомить тебя с семьёй. А пока сидишь дома, можешь погуглить и набросать примерный план туристических интересов.

— Вообще-то, я не настроена заводить новые знакомства.

— Рискну предположить, что ты всегда будешь без настроя.

— Только не смей тащить меня в самолёт силой! И я думаю, что хочу пойти на курсы самообороны.

— Щас прям. Теперь я точно не отпущу тебя никуда, где учат дракам.

— О, боишься?

— Разумно опасаюсь. Деловые партнёры плохо понимают ссадины на лице… Зато бизнес они охотнее ведут с семьянинами. Смекаешь?

— Я смекаю одно: у тебя сплошные требования, а у меня полное отсутствие самовыражения. Кстати, твои женатые партнёры, зуб даю, бегают по стрип-барам и проституткам. Самые ленивые заводят одну на постоянку. А сейчас, между прочим, эпоха феминизма и всякие там женские права.

— Наливай себе горячий чай, пей таблетки и ложись-ка в кровать. Будешь под одеялом самовыражаться. Сначала вылечись как следует, а после поговорим о твоих увлечениях.

Показательно поохав, я подчинилась. Голова отяжелела и мешала связно мыслить. Если завтра о сегодняшней беседе ни словечка не вспомнится, то удивлюсь я мало.