Жестокая страсть

Кристина Чёрная, 2020

Где стираются границы стыда и разврата? Что стоит за физической болью и унижением? Может ли насилие стать изысканным наслаждением? Оказавшись в лапах разбойника, благородная Исуми познала всю глубину его жестокой страсти. Теперь она собственность Господина Акиры и невольно участвует в его изощренных утехах. Постепенно сладкий яд запретных наслаждений заполняет ее сердце: у Исуми появляются странные чувства к своему господину. Содержит нецензурную брань.

Часть 1. Акира

Ее привезли в мой замок на рассвете, после удачного нападения. Меня поразил ее взгляд — прямой и открытый, гордый, дерзкий. Ее осанка, жесты, манера держаться выдавали знатное происхождение. Она явно не понимала, кто я такой и что ее ждет. Или это был вызов? От этой мысли я ухмыльнулся и заглянул в ее глаза. Она не отвела взгляда, но что-то в ее лице чуть заметно напряглось, и жилка на шее стала биться чаще.

— Как тебя зовут?

— Исуми. Я дочь вельможи. Люди моего отца найдут тебя и убьют. Отпусти меня, и ты сможешь избежать этой участи.

— Дерзкая смелая девочка. Твой отец уверен, что ты погибла в путешествии, когда на тебя напали разбойники. Из охраны никто не уцелел. Тебя не будут искать.

Я следил за ее реакцией и наслаждался. В то мгновенье, когда она осознала смысл моих слов, я ощутил волну ее страха. Зрачки чуть расширись, жилка на шее стала биться еще чаще, пленница чуть слышно втянула воздух, сглотнула. Исуми хорошо владела собой, и эти маленькие изменения были едва различимы. Но я их видел, я чувствовал ее страх и смаковал его, как дорогое вино. И не собирался останавливаться.

— Теперь ты принадлежишь мне. Я твой господин. Ты будешь жить здесь и выполнять все, что я тебе прикажу.

Я сделал паузу, позволяя ей осмыслить мои слова, и наслаждаясь ее страхом, который медленно расползался мурашками по ее спине. Она стиснула зубы, так что заходили желваки, и гордо вскинула голову. Я ожидал такую реакцию. С ней будет непросто, но так еще слаще.

— На колени перед господином!

— Никогда! Лучше смерть!

Ее слова повисли в воздухе. Их я тоже ожидал. Я встал, не говоря ни слова, снял с пояса нож и медленно подошел к ней. Она как зачарованная смотрела на клинок, а ее глаза расширялись все больше с каждым моим шагом. Ни одним движением она не выдала свой страх.

— Смерть? — Я поднял нож на уровень ее лица, и лезвие хищно сверкнуло в полумраке комнаты, — Что ты знаешь о смерти? — Шаг за шагом, я начал медленно обходить ее по кругу, так близко, чтобы она чувствовала жар моего тела, мое дыхание, и остановился за спиной. Она вся напряглась и, кажется, начала дрожать, но стояла все также неподвижно. Смелая гордая девочка.

— Хочешь, я расскажу тебе о смерти? Я хорошо с ней знаком. Хочешь, я расскажу тебе, как сам убивал в сражениях? Видел, как из ножевой раны вместе с жизнью вытекает кровь. Как стекленеют глаза умирающего? Хочешь испытать это на себе?! Ты этого хочешь?!! — я с силой рванул ее платье, ткань брызнула клочьями и обнажила грудь и спину девушки. От неожиданности Исуми вскрикнула и рванулась вперед. Я схватил ее за волосы и запрокинул голову. Руку, в которой держал нож, я выставил вперед так, чтобы она могла видеть клинок.

— Ты чудовище! — прошипела она.

— Я знаю.

Ее била крупная дрожь, на глаза навернулись слезы. Исуми пробовала вырваться, но я лишь крепче схватил ее и поднес лезвие ближе. Она затихла, вся сжалась в комок, зажмурилась. Я медленно провел лезвием по задней стороне шеи, от кромки волос вниз, потом по плечу. От прикосновения холодного металла ее кожа покрылась мурашками и, казалось, Исуми перестала дышать. Клинок перебрался на спину и скользнул вниз. Я чуть усилил нажим, и на светлой лопатке проступил пурпурный след. Из груди Исуми вырвался то ли стон, то ли всхлип. Лезвие аккуратно скользило ниже, к тонкой талии. Я разрезал пояс, и остатки шелкового платья упали к нашим ногам. Исуми вздрогнула, по ее щекам потекли слезы.

Я восхищался ей в эту секунду. Хрупкая девушка в лапах чудовища. Беззащитная и уязвимая — нет даже одежды, способной спрятать ее от моих глаз. Она смертельно испугана, она знает, что сейчас полностью в моей власти. Но она так и не опустилась передо мной на колени, не начала умолять о пощаде. Я чувствовал аромат ее кожи, смешанный с запахом страха. Мне вдруг захотелось прикоснуться губами к ее плечу. Вместо этого я отступил назад, спрятал нож, обошел ее и встал напротив, оценивая свою работу. Бледная и взъерошенная, она взглянула на меня глазами, полными страха и отчаяния. Кажется, я перестарался. Я мягко улыбнулся и сказал почти ласково:

— С этого дня ты принадлежишь мне. Твоя жизнь, твое тело, твоя одежда, пища, которую ты ешь и воздух, которым ты дышишь — всем этим теперь распоряжаюсь я. Называй меня Господином. Мои желания для тебя закон. За непослушание ты будешь наказана. В наказаниях я знаю толк, ты это уже поняла. Ты будешь носить ошейник — знак того, что ты моя собственность. Сейчас тебя проводят в твою… ммм, комнату. Она находится в другом крыле замка. Ты можешь пойти так и доставить наслаждение глазам моих слуг. Или ты можешь попросить у меня новую одежду.

Во взгляде Исуми снова вспыхнули гордость и гнев.

— Вижу, ты предпочитаешь первый вариант.

Она колебалась еще мгновение, а потом решилась, опустила глаза и сказала:

— Нет. Я прошу дать мне новую одежду. — Ее голос звучал глухо и немного хрипло, но интонация была ледяной. Я улыбнулся.

— Кто?

Она чуть помедлила, но ответила:

— Господин.

— Как нужно просить Господина?

Она подняла вопросительный взгляд, потом, кажется, догадалась, и смутилась. Я подтвердил ее догадку:

— На коленях.

Она залилась краской, медленно, с отрешенным видом опустилась на колени и так же отрешенно и тихо произнесла:

— Господин, я прошу дать мне новую одежду, — в этот момент что-то неуловимо изменилось в ней, в ее голосе прозвучала покорность.

— Хорошая девочка.

Я достал из сундука простую хлопковую тунику, подошел к Исуми. Она все так же стояла на коленях с опущенной головой, ее длинные волосы стекали по плечам и груди. Я опустился сзади нее на пол и промокнул чистой тканью порез на лопатке. От этого прикосновения она как-то еще больше поникла и словно потянулась ко мне спиной, прося защиты. Я притянул ее к груди, поцеловал в затылок и нежно гладил по голове, успокаивая.

— Хорошая девочка.

Она не сопротивлялась, а только еще больше сжималась в комочек и тихо всхлипывала. Когда она немного успокоилась, я встал и протянул ей одежду.

— Я приду к тебе позже, когда ты освоишься в своей… комнате.