Кусучий случай, или няня для обреченного

Кристина Юрьевна Юраш

Таинственный красавец явился в мой дом и потребовал отдать ребенка. Детей у меня нет, но недавно у меня чудом появился … тигренок. Разбился обычный шарик из магазина. Прощай ремонт, да здравствует лоток! Красавец был в таком восторге от лотка, мисок и имени, что слегка озверел. И чуть меня не прикончил! Я бы рада отдать ему моего Титикаку и попрощаться с маленькой катастрофой, но пушистая задница вцепилась в халат когтями. Я вместе со всеми очутилась в новом мире, став няней для принца. Уже здесь я узнала, что это – не заботливый папа, а злой дядя! По дворцу ходят слухи, что он убил родителей принца. А еще есть страшное пророчество…

Глава восьмая. Это не я!

— От этого зависит судьба принца, — добавил бородатый. — Всем все не объяснишь. Многие просто ищут повод. И им без разницы, кто виноват, а кто прав.

Я слушала их в пол уха, обещая завязать с карьерой ветеринара.

— В первый и последний раз, — процедила я, пытаясь улечься поудобней. — Титика-а-а-акака!

Я простонала, чувствуя, как малыш топчется по мне, пытаясь найти уютное местечко. Он нашел кусок одеяла и стал причмокивать с самозабвенным наслаждением, наминая мне ногу острыми когтями.

— Мамина нога не тесто, — простонала я, пытаясь согнать его жалобным взглядом. Но, видимо, эти полосатые были другого мнения. Если один решил сделать из меня фарш, а второй пельмешки.

«Может, нужно было позвонить родителям?», — кольнула тревогой совесть. — «Предупредить их…».

Пока совесть аппетитно чавкала моими нервами, я пыталась улечься поудобней. Но если на тебе спит тигриная тушка, то под словом «поудобней» подразумевается возможность дышать и шевелить хотя бы ногой.

Титикака решил, что мне срочно нужна грелка на все тело. Но, поскольку он еще не дорос до размеров полноценного одеяла, он решил поочередно греть то ногу, то руку, но грудь, то голову.

Если где-то есть Камасутра для влюбленных пар, то я требую издать Камасутру для мам! И обязательно включить позы: «Мама одной ногой на полу», «Маму прижал камушек» и «Мама — футбольный мячик».

Пушистая шапка-кошанка наконец-то улеглась и захрапела.

Снился мне сон, словно я лежу на пляже. Одна нога моя была на влажном песке, куда не доставал прибой. Кричали чайки, шумели волны и…

Я открыла глаз, видя огромную чайку, которая срочно требовала есть. Так! А что это у нас?

Есть вещи, которые не хочется увидеть утром в постели. К ним относится дохлая мышь, маньяк — душитель подмышкой и таракан. А тут был завтрак.

Пределом мечтаний любой девушки является завтрак в постель. Так вот, мне его принесли. Правда, если принюхаться это был не совсем завтрак. Скорее, ужин… Но кто я такая, чтобы придираться?

Завтрак прятался в одеяле, а на простыне была лужа.

Я проверила, автором ее была не я! Во взгляде Титикаки читалось: «Совесть — не блохи! Не съест!». Он не унывал.

— Так, а кто это у нас… Ой! — привстала я, чувствуя боль. — Романтичный такой?

Титикака поднял на меня красивые, честные глаза. Во взгляде его читалось, что это — вовсе не он!

Он даже порычал на дверь, намекая, что откуда пришла беда.

А поскольку по моим подсчетам в замке было всего два… хм… Титикаки, то, скорее всего это был злой и жестокий дядя! Да! Точно он!

А я — маленький скромный Титикака, тут вообще не при чем! Это злой дядя просочился в комнату, навалил кучку мне в одеяло. В благодарность за все мои труды и риск для жизни! Заодно и поделился своим мнением по поводу моего присутствия в замке.

Так зря я тут строго смотрю на бедного Титикаку. Это все он! Узурпатор!

— Я не ругаю, — вздохнула я, но лучше бы этого не делала! — Ты же раньше на лоток ходил? Что случилось?

— Рррррыыы! — выдал Титикака, рыча на дверь.

— Погоди, ты… приревновал? — спросила я, глядя в доверчивые глаза. — Приревновал меня? И решил… Ой, фу! Пометить? А, плохая мама тискала и чесала другую кису… Да? За ушком чесала? А должна чесать только Титикаку! Только его!

— Аррр! — радостно согласился Титикака, пока я с трудом понимала, как это все отстирывать. И входит ли это в обязанности няни!

Я попыталась погладить малыша по голове, но обалдела от боли.

— Ой! — скривилась я, решив выбрать другое время.

Какая-то добрая душа принесла еду и платье. Почему-то белое, но плотное, с длинным рукавом! За неимением другого, я осторожно стала надевать его перед зеркалом. Кто-то мне сильно польстил в груди и недооценил по росту, поэтому платье село кое-как, намекая, что неплохо бы иметь на груди подушечку для принца.

Мама сидела на краю кровати и делала вид, что зверски терзает мясо и делится неохотно. Хотя на самом деле тихо жевала овощи. Под конец трапезы, я собиралась сгрести одеяло и отнести его куда-нибудь. Чтобы никто случайно не вступил в местную оппозицию и не размазал ее по ковру. Только я приоткрыла окно для проветривания и собрала одеяло в кучку, как вдруг…

Дверь открылась неожиданно и без стука. Я даже подпрыгнула на месте.

В комнату, прихрамывая, вошло его величество. Его белоснежный мех на плечах отразился в зеркала. Одеяние с серебристой вышивкой искрилось, словно иней.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, удивленно глядя на его походку. Его величество был один. Ни свиты, ни слуг.

— Почему не поклонилась? — произнес он так, словно не я бегала за ним вчера с бинтами и перекисью.

— Ты обязана соблюдать правила для слуг, — произнес он, мельком глянув в мою сторону. — Я не допускаю фамильярности.

— Ах, простите, — вздохнула я, вспоминая, как вчера доктор Айболит бежал наперегонки с доктором Айпипец!

Я кивнула головой, удивляясь его появлению здесь не меньше, чем Титикака.

— Итак, — произнесло его величество, подметая роскошной меховой мантией пол. Он присел в кресло, пристально глядя на меня. — Я пришел предупредить, что скоро церемония имянаречения. Повторная. И все должно пройти гладко. Это раз. Второе. То, что ты — няня для наследника, не дает тебе право вести себя, как член королевской семьи. Я закрываю глаза на то, что ты тискаешь наследника, хотя это не допустимо. Но себя я не позволю тискать. Это понятно?

Ой, а мне прямо так хочется! Прям аж руки тянутся!

Я так понимаю, он зашел поблагодарить! И просто не знает, с чего начать!

— Третье. Все, включая придворных обязаны, когда я отдаю распоряжения, стоять в поклоне. И сейчас ты нарушаешь это правило, — произнесло его величество, скользнув по мне взглядом. — Других я наказывал за меньшее. Так что будь так любезна, когда разговариваешь с королем, замереть в поклоне. Любое проявление неуважения, подрывает мою власть. Следовательно, если будет государственный переворот, вас с принцем ждет не самая завидная участь. Что бы вам не пообещали.

Наклоняться ужасно не хотелось. Тем более, что мне было больно.

— А ничего, что я тоже королевских кровей! — вдруг вспомнила я. — И склоняться не обязана…

— Это я знаю, что ты королевских кровей. Но другие об этом знать не должны. Для всех ты — просто еще одна служанка, — холодно произнесло его величество. — А теперь я хочу видеть, как ты будешь кланяться на церемонии. Учти, когда у тебя на руках принц, ты не кланяешься. Когда принца на руках нет, ты обязана поклониться.

— А можно не сейчас? — заметила я, словно отвечаю на уроке.

— Немедленно, — в голосе прозвенел металл.

— Давайте в другой раз, — уклончиво заметила я. — Я пока перед зеркалом потренируюсь.

— Я сказал! Сейчас! — прозвенел голос.

— Ладно, — прошептала я, морщась и начиная медленно наклоняться. Ой! Я опустила глаза и увидела, как по белоснежному платью растекается кровавое пятно. Заклинание разошлось!

— Достаточно! Запомнила, как? — послышался голос, пока я пыталась заслонить руками кровь. Перед глазами все поплыло.

— Ну вот и хо… — донесся до меня величественный голос, когда пятно уже стало больше, чем мои руки.

— Что с тобой? — голос его величества внезапно изменился. Это был уже не тот холодный и величественный. Скорее, настороженный. — Откуда кровь?

— Все в поря… — прошептала я, пытаясь изобразить улыбку. Я покачнулась, в надежде, что в сторону кровати. Мне казалось, что он сейчас отойдет в сторонку и перешагнет через меня.

— Сюда иди! — рявкнули на меня, подхватывая на руки. — Кровь откуда?!

— Да так… — слабым голосом прошептала я, пытаясь убрать его руки.

— Я тебя, кажется, спросил! — послышался голос, когда я пыталась нащупать одеяло, чтобы прикрыть. — Не отвечаешь? Хорошо!

Он резко дернул платье, разрывая ткань. И увидел съехавшие, пропитанные кровью бинты.

— Что случилось? — послышались голоса в коридоре. — Ваше Величество!

В комнату влетели волки. Увидев кусок окровавленного платья в руках его величества, они в ужасе переглянулись. Видимо, они были уверены, что мною тихо завтракают!

— Когда это случилось? — послышался голос его величества. Я отвернулась, как бы не желая отвечать на этот вопрос.

— Я с кем разговариваю? — мое лицо повернули к себе. — Вы! Двое! Проверьте принца!

— Со мной, — сглотнула я, чувствуя себя уточкой в чужой руке.

— Я что спросил?! — рявкнули на меня.

Почему все приличные девушки умеют падать в обморок, а у меня не получается? Чтобы вот так вот: «Ах!» и все! Прикинуться дохлой, чтобы неприятности посмотрели на тебя, потоптались вокруг и отстали. Но я так не умею!

— Ваше величество! С наследником все в порядке! — послышались голоса, заслоняемые белым мехом. — Он цел и невредим!

— Кто это сделал? — послышался вопрос, на который мне не очень хотелось отвечать. Может быть, потому что я бы на его месте, узнав правду, очень расстроилась. Я вспомнила вчерашнюю рану, поморщилась, представляя, какая это боль. Еще бы! Я бы, наверное, полкомнаты разнесла, всю кровать исцарапала и оставила бы инвалидами половину дворца. И нашли бы меня на шкафу. И это при условии, что я вовсе не умею оборачиваться огромным котиком.

— А вы к каждой служанке приходите и рассказываете ей, как она должна себя вести? — спросила я, чтобы отвлечь его.

Этот вопрос взял его величество за ручку, отвел в тупик и поставил его. Мне делали страшные глаза «коврики», требуя, чтобы я впредь задавала такие вопросы только после того, как составлю завещание.

— Я задал тебе вопрос, и ты на него не ответила, — процедило его величество.

Мне отрицательно мотали головой, показывая, что приличные девушки на такие вопросы не отвечают.

— Приведите целителя, — произнесло его величество, повернувшись к двум «клоунам». Те моментально сделали такие лица, словно телохранители телохранителей, которые не улыбаются даже с детских фотографий.

— Ваше величество. По дворцу пойдут сплетни, — произнес бородатый.

То, что целитель — главный сплетник, я уже усвоила.

— Тогда скажите, что мне стало хуже. Рана открылась. Пусть даст все необходимое, — произнес его величество. Что? Он решил поиграть в доктора? В этот момент мне хотелось заползти под коврик и прикинуться раздавленным тараканом.

— Сию же минуту! — ломанулся из башни безбородый.

— Отвечай, кто это сделал? — произнесло его величество, пристально глядя на меня. — Я не шучу. У меня заканчивается терпение. — Отвечай… Не бойся.

Я глубоко вздохнула. Мне сейчас проще прикинуться дохлой, чем отвечать на вопрос.

— Это сделали вы, ваше величество. Вчера, — послышался голос бородатого. — Когда она вышла, мы сразу учуяли запах ее крови. Она еле дошла до комнаты. Мы кое-как стянули рану.

— Почему мне сразу не сказала? — произнесло его величество ровным голосом.

— Не хотела вас расстраивать, — вздохнула я, видя, как несут все необходимое.

— Все в замке предупреждены, что если я ранен, то ко мне нельзя подходить. Единственное, что лучше сделать, так это просто держаться подальше от моих покоев. Неужели это так сложно усвоить?

Голос его величества даже не дрогнул

— Это вы виноваты. Вы ее притащили! — рявкнуло его величество, поворачиваясь к «коврикам».

— Можно мы окажем помощь? — спросил бородатый, испрашивая разрешение ко мне прикоснуться.

— Да, — произнесло его величество. В тот момент, когда развязывали окровавленные бинты, я подняла глаза и увидела, как его величество ревниво следит за каждым движением. Я видела, как он тяжело дышит, когда флакон пролился прямо на меня.

— Ааааааа, — заорала я, не помня себя от жгучей боли.

Что было дальше я помню плохо. Помню, как ощупывала рану, которая напоминала застарелый рубец, но все еще ныла. Я почему-то сидела в углу кровати. Подушки были разодраны. Балдахин сорван. У бородатого на лице красовался кровоподтек. Безбородый рассматривая руку, на которой виднелись следы, как от укуса.

— В следующий раз будете лечить ее сами, ваше величество, — послышался голос бородатого. Тот стоял, глядя на меня странным взглядом. Понимаю, разъяренный хомяк опасней стаи волков.

Только сейчас я заметила, что в руках у меня был приличный клок волос. Волосы были длинными и белыми. При условии, что «коврики» были темноволосыми.

Конец ознакомительного фрагмента.