Вера. Пролог

Ксения Васильева (2024)

Екатеринбург. Наши дни. Сходят с ума и бесследно пропадают люди. Необъяснимым образом выходит из строя техника. Активизируются тайные мистические сообщества. Некоторые верят, что виной всему древний саркофаг из Тибета, недавно прибывший в город. Одинокая девушка Вера, движимая желанием отыскать свою потерянную семью, становится участником этих загадочных событий. Однако она неисправимый скептик и реалист, и чтобы отыскать их, ей предстоит поверить в необъяснимое, научиться доверять таинственным незнакомцам и разглядеть иной, скрытый от наших глаз, мир.

Глава 5. Огонь для нас уже разожгли

Я работала допоздна. Не глядя на часы, делала все отложенные на другие дни дела. Уже была глубокая ночь, когда у меня заболел копчик от сидения на жестком стуле, и я переместилась с ноутбуком на диван. Я пыталась отогнать от себя мысли о бабушке и больше не хотела, не могла видеть эти сны. А кошмары сегодня мне были обеспечены… Столько всего навалилось на меня в последние дни. И теперь, пытаясь отвлечься от преследовавшего меня страха ночи, я изматывала себя работой.

Полулежа, откинувшись на подушку, я дописывала очередную страницу для корпоративного сайта одного из моих клиентов. Экран ноутбука ярко горел поверх одеяла, не давая мне заснуть. Сначала я держалась бодрячком, но время шло, и веки мои начали предательски слипаться. «Так. Сосредоточься. Не спать!» — подумала я и устало потерла глаза. Я чувствую, что не одна в комнате. Что-то возвышается над подлокотником у моих ног, мерно вздымаясь точно от глубоких вдохов. Я осторожно привстаю на локтях, чтобы не потревожить это нечто. Шорох одеяла, оглушительный в ночной тишине, выдает меня. Я с замиранием вижу, как в ногах у дивана вырастает, потревоженная шумом, тень. Она вытягивается перед окном, очерчивая силуэт громадного мужчины. Холодный лунный свет падает на его расправленные плечи, огибая мышцы спины. Я перестаю дышать. Мужчина поднимает голову и вполоборота поворачивается ко мне. На лицо его падают спутанные волосы. По блеску устремленных на меня глаз я понимаю, что выдала себя. Метнувшись к журнальному столику, я на ощупь включаю лампу. Спасительный свет заливает всю комнату. Опасливо оборачиваюсь к подлокотнику — никого.

Я откидываю одеяло и устало сажусь. Ступни утопают в мягком ковре. Когда это прекратится? Неужели я заснула? Сколько еще мой организм способен это выдержать?

Я замираю. На кухне кто-то есть. Я слышу их. Я осторожно пересекаю комнату и останавливаюсь у обеденного стола. На кухне темно, мне видны лишь силуэты моих непрошенных гостей. У окна стоит молодая женщина. Она сомкнула руки на груди и, высоко задрав голову на тонкой шее, смотрит во двор. Волосы ее волнами спадают на плечи. Другой стоит спиной ко мне, плечом прислонившись к холодильнику.

— Все идет по плану? — голос у женщины низкий и равнодушный.

Фигура у холодильника утвердительно мычит.

— А девчонка-то поистрепалась по краям, — я застываю, услышав как гостья повернула ко мне голову.

— Будь с ней помягче, — просит ее мужской голос.

— Это всего лишь сны.

— Она боится. Нам нужно не это.

Женщина парирует:

— В страхе рождается вера.

— Время на исходе. Она будет готова? — строго спрашивает мужчина.

— Спроси ее сам. Не она ли стоит позади тебя? — я слышу как гостья улыбается, указывая тонким пальцем на меня.

Мужчина хватает меня за запястье. Я пытаюсь освободиться. Опускаю глаза — тонкие иссохшие пальцы мертвой хваткой впились в мою руку. Я вижу как натянулась на них венозная полупрозрачная кожа. Узнаю эти желтые ребристые ногти. В ужасе я поднимаю глаза и каменею под устремленным на меня взглядом старухи.

Я открыла глаза и быстро включила лампу на столике. Сердце колотилось. Мне все еще казалось, что кто-то держит меня за руку. На запястье бледнел и исчезал след чьих-то пальцев. «Разве это возможно?» — не поверила я. Мои руки тряслись. Найдя в складках одеяла телефон, я посмотрела на часы и тут же его отбросила. Три часа ночи.

Внезапно в ночной тишине раздался дверной звонок. Я вздрогнула и поискала глазами пса. Кабачок мирно спал, распластавшись на холодном кухонном полу. Я встала с кровати и подойдя к двери, посмотрела в глазок — никого.

***

Следующим вечером позвонил Егор. Его голос показался мне таким ласковым и родным. «Как бальзам на душу!» — подумала я, слушая его милые оправдания, что он не собирался приходить без приглашения, что просто проходил мимо и подумал, что мы могли бы выгулять вместе Кабачка. Я ответила, что мы только что вернулись с улицы. Егор растерянно притих. Я счастливо рассмеялась и согласилась прогуляться.

Когда я вышла, Егор уже ждал меня у подъезда. Стоял спиной ко мне. Я ухмыльнулась. Он ведь знал, что я иду к нему. И зачем он так стоял? Демонстрировал свою непринужденность или широкую спину? Хотел, чтобы я оценила его фигуру? Что я с удовольствием и сделала.

— Я тут встретила твоего отца на станции… — начала я, приближаясь к Егору. Он прекрасно слышал мои шаги позади себя, и абсолютно не удивился неожиданно прозвучавшему голосу за спиной.

— Да, он рассказал мне. Ты ему понравилась, — игриво улыбаясь, парень повернулся ко мне.

Я укоризненно покачала головой.

— Егор, я же просила.

— А что я? Ты просила не помогать. Вот я и отошел в сторонку. А что уж там папа делает, он сам решает, — Егор поднял руки вверх.

— Я так рада тебя видеть, — вырвалось у меня. Я не хотела сейчас быть одной. Мне так многое хотелось с ним обсудить.

— И я тебя, — он тепло улыбнулся в ответ, и мы двинулись вдоль дома к выходу со двора. Где-то в кармане его джинс чирикнул телефон. Егор достал его, нахмурился и смахнул сообщение. Краем глаза я заметила миллион уведомлений из разных приложений, что высветились на его экране. — Смотри-ка, — мы остановились. Егор наклонился ко мне с телефоном, так что наши головы почти соприкоснулись, и открыл новостной сайт: «Ответственность за пропажу саркофага взяли на себя члены культа, пожелавшие остаться неизвестными. В сети опубликовано их видео-обращение». Егор кликнул на видео, размещенное в статье. На экране появились три оккультиста. Бордовые бархатные мантии полностью закрывали их тела, а капюшоны, низко надвинутые на глаза, оставляли видимыми лишь рты. Видео захватывало их от пояса и выше. На подставке на подушечке перед центральным оккультистом, стоявшим чуть впереди, лежал тот самый черный крис, что я видела на фотографиях из дела.

— Отец наш, прародитель, с нами, — задвигался рот одного из них. — Больше вы не оскверните его своим невежеством. Возрадуйтесь, истину знающие, ибо саркофаг в безопасности в нашей обители. Мы приглашаем всех почтить возрождение Отца нашего этой ночью. Проведите ее в тишине и созерцании, ибо грядет конец всему. Истинный отец человеческий, томимый в безвестности, веками клейменый церковной хулой, вернется вновь, уничтожит привычное и изменит мир. Ибо новое начало невозможно без конца предыдущего.

Видео обрывалось. Егор убрал телефон и напряженно свел брови. Мы шли вдоль палисадников, и он все время смотрел себе под ноги, как мне казалось, поглощенный своими мыслями.

— Думаю, они действительно могут иметь отношение к пропаже саркофага. Заметил кинжал? Как-то они получили его, значит могли прихватить с собой и саркофаг, — задумчиво сказала я, изучая произошедшие изменения в его лице. — Ты очень похож на отца, — я попыталась поднять парню настроение и сменила тему.

— Нет, — резко ответил Егор и обратил ко мне холодный непроницаемый взгляд.

— Вы поругались?

— Нет. Просто он считает меня неудачником, — надменно улыбнулся парень, — говорит, что на меня нельзя положиться, — он посмотрел на меня так пристально и зло, что у меня мгновенно пропало настроение.

— Мне жаль, что тебе пришлось это выслушать, — я сочувственно нахмурилась вслед за ним. — Иногда дорогие нам люди могут сказать что-то в запале, не зная, как это на нас повлияет. Но он все равно тебя любит, я уверена, — я протянула к нему руку и сжала его плечо.

Егор опустил глаза и остановился. Прежняя злоба в выражении его лица прошла. Кончики губ опустились. Он не смотрел на меня, но я отчетливо видела сколько грусти и сожаления было в его изменившемся взгляде.

— Они попытаются открыть саркофаг. И им нужна ты, чтобы завершить ритуал, — начал он, — они попытаются схватить тебя. Так что ты поедешь со мной. Тебе нельзя оставаться в этой квартире, — Егор взял мою руку, что была на его плече, развернулся и повел меня домой. — Заберем Кабачка и…

— Стоп-стоп-стоп. Ты серьезно? — опешила я и выдернула ладонь.

Егор умоляюще посмотрел на меня.

— Просто доверься мне, ладно?

— Это самый отстойный подкат, который я видела, — сложила я руки на груди.

— Я серьезно, Вера, — сурово посмотрел он на меня и, очевидно, понял, что пришло время объясниться. Секунду он бегал глазами, набираясь храбрости, и наконец выпалил: — Мой отец — мастер агент этой секты. Твой сосед сверху — солдат, как и я… — сглотнул Егор и запнулся. — Мы все ее члены. Но мы с отцом не то чтобы постоянные. Я рос с ними. Отец много с ними работал раньше. Он не фанатик, на самом деле, — добавил Егор, в ответ на мой ошарашенный взгляд, — просто запутался, как и многие другие. Мне жаль, что я участвовал в этом… — с сожалением добавил парень.

— Ты? — я шокировано отступила от него на шаг и в растерянности замолчала.

— Вера… — тихо обратился он ко мне.

Я жестом прервала его.

— Так ты знал, что они готовят меня для этого ритуала?

— Да, — помявшись ответил Егор.

— И ты помогал им… — выговорила я. Он опустил глаза. — Ты лгал мне с самой первой встречи, — с горечью в голосе добавила я. Но тут на меня обрушилось понимание: — Погоди… Она ведь тоже не была случайностью?

— Да.

Я покачала головой.

— Ты не собирался помогать мне искать папу?.. — задала я вопрос, ответ на который знала.

Егор молчал. С годами я размякла и стала незаслуженно доверять людям. Теперь я жалела об этом. Пораженная его признанием, я пыталась держать себя в руках. Нужно было развернуться и уйти, но я как вросла в землю. Мне нужны были объяснения.

— А тот дневник археолога… Ты сам его написал? И фотки кинжала, саркофага и всего остального — это театральный реквизит? Просто интересно, хоть что-то было правдой из того, что ты говорил?!

— Вера, я не врал тебе!

— А как вы это все засунули в новости? Подкупили? Или у вас там свои люди? — я не слушала его. Как бы я не старалась оставаться хладнокровной, от обиды у меня все полыхало в груди.

— Вера, послушай меня! Саркофаг, раскопки, все это реально! Я хочу помочь! Поэтому я здесь и говорю тебе все это, — вытянул ко мне руки Егор и с тревогой посмотрел на меня. — Они вели переговоры с моим отцом, чтобы получить реликвии. Отец был против. Я точно не знаю, у них ли саркофаг сейчас. Но сегодня ночью точно что-то будет. Я знаю о приготовлениях, которые сейчас идут. Отец особо не посвящает меня во все. Просто раздает приказы. Думает, что я могу все запороть… Собственно, что я сейчас и делаю, — неловко одним лишь ртом улыбнулся Егор, продолжая опасливо наблюдать за мной.

— Все понятно, — выговорила я. В голове стучала мысль: «Так значит и папы нет… Они просто использовали его, чтобы манипулировать мной. Его уже не вернуть…»

–…не все адекваты. Есть и фанатичные ублюдки, — заметила я, как шевелятся губы Егора. — Одни готовы причинить вред, поэтому мы должны увезти тебя отсюда. А другие — умереть по приказу. Меня тоже с детства готовили к этому: что однажды они потребуют мою жизнь. Но сейчас я боюсь… — парень растерянно опустил взгляд.

— Почему ты не выйдешь из этого? Перестань общаться с отцом. Поехали со мной! — предложила я, смягчившись в лице.

— Ты бы правда хотела этого? — спросил Егор с надеждой.

— Да, — ответила я просто. Все-таки он рассказал мне правду, хоть и поздно. Кроме того, сейчас важнее было просто убраться отсюда подальше.

— Я не хочу вот так бросать его, — начал объяснять парень, — он не плохой человек, просто запутался. Я смогу убедить его покинуть культ. Думаю, у меня уже получается. Он говорил, что вроде договорился сменить жертву для ритуала сегодня. Но нам все равно лучше переночевать где-то в другом месте…

— Я не могу поверить, что мы серьезно об этом говорим! — схватилась я за голову. — Мы должны позвонить в полицию! Где пройдет этот ритуал?

— В убежище культа, в Карасьеозерском, Гологорская, 9, — Егор резко прикрыл рукой рот и удивленно забегал глазами. — Я не должен был это говорить! Не знаю, что на меня нашло…

Разговор оборвал рев тормозов. Мы повернулись к резко остановившейся машине, из которой уже выпрыгивали двое в балаклавах. Егор успел лишь вытянуть руку в мою сторону, стремясь заслонить меня. Где-то рядом оглушительно затрещал электрошокер. Как в замедленном кадре, Егор начал скатываться на асфальт, когда его подобрали те двое и потащили к машине. Я навалилась на одного из них, повиснув на его руке. Мы не долго боролись. Когда со всех сторон позади себя я услышала быстрый топот множества ног, один из нападавших больно ударил меня под дых. Я отшатнулась и нырнула в толпу сектантов — знакомая группа в черном. Сразу несколько рук веером схватили меня с разных сторон.

— Пришло время ему вернуть свой долг, — прошептал мне на ухо сосед. — Это большая честь. Возрадуйся за него.

— Пошел ты нахер, псих, — зарычала я и ударила его головой. Сосед выругался и отпрянул. Остальные же сильнее вцепились в меня. Я вертелась среди них, кусалась и пиналась. Казалось, это длилось целую вечность. Когда я подняла взгляд, машина, которая увозила Егора, была уже далеко. Внезапно сектанты один за другим отпустили меня и бросились врассыпную.

Трясущимися руками я вынула телефон, озираясь и наблюдая, как они разбегаются по округе, и набрала 102. Рассказав дежурной о готовящемся преступлении, я назвала ей адрес убежища культа и следом заказала такси.

Такси ехало бесконечно долго. Кажется, мы собрали все светофоры на своем пути. Наконец, мы остановились на КПП. Без встречающего машину дальше не пропустили. Минут 20 я бежала по проложенному навигатором маршруту, проклиная охранников, пока не увидела свой пункт назначения: громадный особняк из белого камня с лепниной и мраморными статуями в фасаде. Его было видно издалека. Сквозь красные шторы во всех окнах горел свет. Я приблизилась к низкой черной кованой ограде, которая едва доходила мне до груди. За ней хорошо был виден идеально ровный подстриженный газон. Солнце уже зашло, так что вдоль дороги, ведущей к дому, освещая путь, горели жаровни. Сбоку особняка, в тени высоких старых деревьев, была парковка, сейчас заставленная дорогими машинами.

Полиции нигде не было видно. Я не могла их ждать — время было слишком дорого. Залезая на ограду, я услышала, как позади меня тихо подъехала машина. Я обернулась. Из машины вышел отец Егора.

— Держитесь от меня подальше! — разъяренно приказала я, когда он начал приближаться ко мне, и спрыгнула на асфальт. — Вашего сына оглушили и привезли сюда! Что вы за отец вообще?!

Александр Николаевич опешил от услышанного и быстро посмотрел на особняк.

— Я не думал, что все так обернется, — ответил он и подошел ближе к ограде.

— Чтобы вы или ваши фанатики не задумали, сюда уже едет полиция. Я сообщила о происходящем, — выпалила я.

— Хорошо, — кивнул он, — а теперь может зайдем и попытаемся убедить их отдать моего Егора? — серьезно посмотрел он на меня, вернулся к машине, достал монтировку и биту, швырнул монтировку мне, так что я отбила ладони, и легко перемахнул через ограду.

Я следовала за ним. Александр Николаевич быстро шел впереди, тяжело ступая по скрипучему гравию. Он вытянулся во весь рост, не скрываясь и не осторожничая. Ветер трепал его раскрытое пальто. Я заметила как добела напряглись костяшки его пальцев на бите. Мы быстро приближались к особняку. Пройдя красную дорожку, ведущую к центральному входу и обогнув декоративный кустарник, мы поравнялись с окнами на первом этаже.

Внутри слышался хор. Голоса пели на латыни. Зацепившись за выступы в лепнине, мы поднялись над подоконником и заглянули в щель между шторами. Высокий обшитый деревом зал был битком набит людьми. Все в простых черных бархатных мантиях, с терновыми венками поверх капюшонов. На антресолях, встроенном втором этаже, стояли сектанты в бордовых мантиях. Они держали зажженные свечи и, очевидно, были выше по рангу своих собратьев снизу. Слева меж двух высоких двойных дверей чернел альков. Там на возвышении к стене был прислонен перевернутый массивный деревянный крест. На мгновение у меня перехватило дыхание. На кресте вниз головой был распят обнаженный Егор. Он был без сознания, с лицом красным от прилившей крови. Перед ним сверкала глубокая, исцарапанная по кругу, металлическая миска на черной церемониальной подставке.

Внезапно пение прекратилось. Где-то справа прозвучал раскатистый мужской голос. Оккультист в бордовой бархатной мантии, высоко подняв над головой черный крис, медленно ступал в сторону креста, на котором висел Егор. Он говорил что-то на латыни, а конгрегация хором откликалась короткими фразами. Вместе с ним, повторяя его шаг, на втором этаже зашевелились оккультисты со свечами. Они двигались к лестнице слева, намереваясь присоединиться к своим собратьям ниже.

— За мной! Быстрее! — зашипел Александр Николаевич.

Он легко спрыгнул с окна и затрусил куда-то за дом. Я не отставала от него. Мы подошли к черному ходу сбоку особняка. Дверь оказалась не заперта. В кладовой Александр Николаевич на ощупь достал из-под одной из полок небольшой пистолет и бросил рядом биту.

— Нет, пистолет возьму я. Я вам не доверяю, — строго заявила я.

— Хорошо, — кивнул старик, — умеешь пользоваться?

— Напугать и выиграть время точно смогу.

Александр Николаевич ухмыльнулся и, сняв пистолет с предохранителя, протянул его мне. Мы двинулись в полутьме кладовой ко входу в коридоры особняка. Он быстро провел меня по знакомым ему комнатам к дверям зала, где все еще слышались речи конгрегации. Распахнув двери, мы влетели в толпу сектантов. Ведущий в бордовой мантии уже стоял рядом с Егором, когда все разом они повернулись на шум.

— Брось кинжал на пол! — приказала я ему, демонстративно наставив на него пистолет.

Некоторые из оккультистов вздрогнув задрали капюшоны и расступились перед нами. В одном из них я узнала депутата, чьи агитационные плакаты висели в моем районе прошлой осенью перед выборами. В другом — одного из моих клиентов, которому как-то давно делала корпоративный сайт. Мы посмотрели друг на друга. Он был удивлен, я в ярости.

— Саша, что ты делаешь? — узнав Александра Николаевича, ведущий опустил руки.

— Егора вы не получите, — зашипел старик, наступая на своего противника. Тот медленно попятился, бросив кинжал в нашу сторону. Александр Николаевич отвернувшись заслонил собой сына.

— Ну вот и все. Всем оставаться на местах! — я подобрала кинжал в другую руку, и продолжила вертеть пистолетом, наставив его на присутствующих. — Сюда едет полиция.

Сектанты заметно забеспокоились. Какой-то шепот пробежал между ними. Сначала мне показалось, что они среагировали на мои слова, пока я не заметила, как некоторые из них оборачиваются и смотрят куда-то наверх. «Он здесь!», «Я чувствую его!» — разобрала я фразы сквозь шум. Они что-то видели там, что-то недоступное мне. Как одурманенные они начали улыбаться, радуясь невидимому чуду. Чей-то блаженный смех огласил высокие своды зала, и открытые лица оккультистов озарило ликование. Они были счастливы. От избытка чувств кто-то простирал к потолку руки, сверкавшие своей наготой из-под тяжелой ткани широких рукавов, спустившейся им на плечи; кто-то околдованный замирал, прижимая трясущиеся ладони к груди.

Однако их радость длилась недолго. Вскоре я заметила беспокойство на лицах некоторых из них. Они все чаще резко оборачивались, словно взволнованные некими звуками, явно недобрыми, но не доступными моему слуху. Необъяснимое чувство тревоги начало захватывать толпу. Один за другим сектанты стали скрючиваться, приседая на корточки и прикрываясь руками. Они больше не улыбались. Страх завладел ими. Они стремились стать как можно незаметнее, надеясь, что неведомая чудовищная сила, теперь довлеющая над ними, обойдет их стороной, выбрав своей жертвой их более заметного соседа. Даже воздух, казалось, стал тяжелее. Кто-то в отчаянии, чуть не сбив меня, ринулся к дверям. Они с силой дергали их, но двери не поддавались. В толпе стали слышны крики.

— Прекратить панику! — закричала я и выстрелила в потолок. Последовал неожиданно громкий хлопок, и я вздрогнула. Я еще никогда не стреляла из оружия. На головы оккультистов хлопьями посыпалась штукатурка.

Я обернулась, ища глазами Александра Николаевича. Он уже развязал веревки, сковывающие Егора, снял его с креста и пытался привести в себя, завернув в свое пальто.

Ведущий оккультист, который ранее бросил мне кинжал, сидел поодаль и также с опаской всматривался в потолок. Однако стоило нам встретиться взглядами, как лицо его расслабилось, он резко поднялся на цыпочки и неестественно выгнулся назад, так что я услышала, как хрустнул его позвоночник. Руки и ноги его как у марионетки безвольно взмыли вверх, и он повис в метре над тем местом, где только что сидел. Его соседи в ужасе отпрянули. Задержавшись в воздухе на долю секунды, сектант бесчувственно рухнул на пол, пока также внезапно не взмыл обратно, словно вздернутый за шиворот. Неконтролируемо болтая обмякшими ногами и руками, он завертелся в каком-то дьявольском танце, паря над полом. Лицо его ничего не выражало. Он неотрывно смотрел мне в глаза. Я почувствовала, как волосы встают у меня дыбом. Послышались истерические крики. Один за другим оккультисты выгибались дугой, взмывая в воздух, присоединяясь к этому бешеному танцу. Зал наполнился звуком переломанных суставов. Те кого, это еще не коснулось, рыдали, сидя на полу. То тут, то там слышались христианские молитвы. Постепенно танец их стал обретать некую жуткую гармонию: руки их выпрямились, движения стали резче. Пальцы одержимых, окаменевшие в судороге, вонзались в тех, кто оказывался поблизости. Захваченные дьявольским танцем, они неосторожно били и царапали друг друга. Когда мне на лицо брызнула чья-то кровь, я выронила пистолет. Кто-то из оккультистов попытался выбить окно, но лишь упал без чувств, прежде чем взметнуться в воздух, присоединившись ко всеобщему танцу. Они рвали друг друга на части. Кровь облаком повисла над вопящей толпой. Я захлебнулась от испуга, когда меня в очередной раз оросило чьими-то внутренностями. Тогда же я увидела его: неясный черный силуэт нависший под самым потолком над визжащей извивающейся толпой. Меня сковал парализующий страх. Крики толпы, оглушительные вначале, теперь слились в единый сверхъестественный рев. Вокруг меня стали сгущаться тени. Опустив глаза, я заметила, как сжимаю в окровавленных руках кинжал. «Пожалуйста, хватит!», «Не надо!» — разобрала я мольбы сквозь шум. Я поднимаю взгляд. Они смотрят на меня, моля о пощаде. На их лицах ужас, слезы вперемежку с кровью. Они следят за кинжалом в моих руках. Почему они так смотрят на меня? Я хочу убежать. Я поскальзываюсь в луже крови, хватаясь за подолы их промокших мантий. Я бегу к открытым дверям.