Я приду за тобой

Ксения Винтер, 2022

Западная башня – воплощение ужаса. Одинокая громадина, увитая плющом и хмелем, возвышающаяся над руинами королевского замка. «Сосредоточие зла и тьмы», – так говорят о ней при дворе. «Дом монстра», – называют её горожане. «Будешь плохо себя вести, из самого верхнего окна Западной башни вылезет мертвец и утащит тебя в своё логово», – пугают детвору крестьянки. И только два человека во всём королевстве знают правду.

Западная башня — воплощение ужаса. Одинокая громадина, увитая плющом и хмелем, возвышающаяся над руинами королевского замка. «Сосредоточие зла и тьмы», — так говорят о ней при дворе. «Дом монстра», — называют её горожане. «Будешь плохо себя вести — из самого верхнего окна Западной башни вылезет мертвец и утащит тебя в своё логово», — пугают детвору крестьянки. И только два человека во всём королевстве знают правду.

Принц Ванфрейм не хотел жениться. Он любил охоту и военные походы, верховую езду и сражения на мечах. Красивых женщин тоже любил, но лишь как развлечение на одну ночь. Что совершенно не устраивало его отца. Его Величество Элдор Третий был уже немолод и страстно желал понянчиться с внуками. Мнение сына короля совершенно не волновало.

Смотрины невест прошли быстро. Ванфрейму было глубоко безразлично, кто из представительниц знатных домов станет его супругой, поэтому он оставил выбор за отцом. Элдор же, взвесив все «за» и «против», пришёл к выводу, что Кальмия — восемнадцатилетняя дочь Второго министра, — станет идеальной супругой для его сына. Темноволосая, с ярко-синими глазами, похожими на драгоценные камни, тонкая и изящная, покладистая, с неизменной мягкой улыбкой на губах — она была прекрасна. Лучшей кандидатуры в будущие королевы найти было невозможно.

Пышную свадьбу сыграли через три месяца. А ещё спустя год Кальмия родила сына. Вскоре после этого король Элдор скончался, и Ванфрейм решил, что его отцу в фамильном склепе будет слишком одиноко.

— Мне очень жаль, моя дорогая, — с притворным сожалением проговорил Ванфрейм, когда двое стражников бесцеремонно схватили новоиспечённую королеву под руки, в то время как третий насильно вырвал у неё из рук свёрток с младенцем. — Не пойми превратно: ты отличная девушка, хорошая мать и достойная жена. Но я не готов к супружеской жизни.

— И что же вы собираетесь делать, Ваше Величество? — Кальмия не вырывалась и не сопротивлялась, её пронзительные синие глаза спокойно взирали в бесстрастное лицо мужа. — Заточите меня в темнице? Или сошлёте в монастырь?

— Ну, что вы, Ваше Величество, — на лице Ванфрейма расцвела зловещая улыбка. — Я не настолько глуп, чтобы оставить вам возможность сговориться со своим папенькой и устроить переворот. Нет, моя дорогая. Этой ночью вы умрёте.

Ни единый мускул не дрогнул на девичьем лице.

— Каждому приговорённому к смерти полагается последнее желание, — тихим, но твёрдым голосом напомнила Кальмия. — Ваше Величество не откажет мне в этом праве?

— Не откажу, — милостиво разрешил Ванфрейм. — Чего вы хотите, миледи?

— Я могу попросить Ваше Величество проявить великодушие и отдать Элейну мою брошь? — Кальмия коснулась изящного серебряного украшения на своей груди, представлявшего собой бутон розы, лепестки которой были усыпаны мелкими бриллиантами, а в центре сиял крупный рубин. — Чтобы хотя бы она была рядом с ним, раз уж я не смогу.

— Хорошо, — согласился Ванфрейм и властно протянул ладонь. — Я выполню твою просьбу. Более того, в комнате нашего сына будет висеть твой портрет — Элейн будет знать, что его мать была достойной женщиной.

— И что же с ней стало? — горько усмехнувшись, спросила Кальмия, отстёгивая брошь от платья.

— Её сгубила болезнь, с которой придворные лекари не смогли совладать.

— Как прискорбно, — Кальмия на мгновение сжала брошь в своей ладони, болезненно скривившись, а затем, глубоко вздохнув, аккуратно вложила её в протянутую руку мужа. — Могу я узнать способ казни, который выбрал для меня мой супруг?

— Сегодня праздник Кровавой луны, — заметил Ванфрейм, убирая брошь в карман сюртука. — Твоё сердце будет принесено в дар Адонару.

Кальмия судорожно сглотнула и нервно закусила губу.

— Ваше Величество весьма великодушен, — дрогнувшим голосом проговорила она. — Для меня честь стать жертвой Великому Чёрному Дракону, Пожирателю миров.

Ритуал, согласно древней традиции, проводился на крыше Западной башни. Жрец, облачённый в свободные алые одежды с вышитым на груди драконом, в специальной жаровне зажёг огонь, в который в определённой последовательности закидывал сушёные травы, от которых в небо поднимался столб белого дыма, наполненный удушающим терпким запахом. Рядом с жаровней был установлен крепкий дубовый стол, столешница которого была полностью покрыта руническими символами.

— Все посторонние должны уйти, — хрипло проговорил Жрец, бросив неодобрительный взгляд в сторону закованных в броню стражников, конвоировавших королеву. — Великий Чёрный Дракон является только Видящим. Если же простой человек взглянет на него хоть одним глазом, его разум не выдержит, и он сойдёт с ума.

— У нас приказ, — сухо сообщил один из воинов. — Мы должны проконтролировать, что воля Его Величества будет исполнена, и Её Величество выполнит свой долг.

— Разве моё мёртвое тело с зияющей раной в груди не будет достаточным доказательством? — мрачно спросила Кальмия, зябко поёжившись от вида огромного ритуального ножа, лежавшего на краю стола.

— Выйдите на лестницу и закройте за собой дверь, — распорядился Жрец тоном, не терпящим возражений. — Вы же не думаете, что Её Величество внезапно отрастит крылья и улетит?

Стражники обменялись быстрыми взглядами.

— Хорошо, — наконец, проговорил один из них. — Мы будем ждать вас прямо за дверью.

Жрец лишь махнул ему рукой, после чего отвернулся к жаровне и принялся громко проговаривать слова заклинания на незнакомом языке.

— Ваше Величество крепки в своём желании? — спросил Жрец спустя пару минут. — Пути назад уже не будет.

— Как будто у меня есть выбор, — губы Кальмии искривились в скорбной гримасе. — Ванфрейм не оставил мне иного пути, кроме как отдаться на волю Адонара.

— Адонар — жестокий бог, — напомнил Жрец. — Он щедро награждает своих слуг. Но он же истязает их страшно, подвергая жутким пыткам. И никто не знает, что может вызвать гнев или милость Великого Чёрного Дракона — он непостоянен, как сама стихия.

— Что ж, значит, мне предстоит выяснить это на личном опыте, — Кальмия нервно улыбнулась, а затем, поёжившись, спросила: — Мне необходимо раздеться?

Конец ознакомительного фрагмента.