Воспоминания Полли. 2014 год
Снежная сказка осталась позади, где-то там на берегу замерзшего моря, и мы снова вернулись в реальность. Лука — к тренировкам, я — к нескончаемым разговорам с мамой о моем будущем.
— Тебе стоит учиться усерднее, — настаивала мама, стоило мне оказаться в пределах ее видимости. — Ты совсем не стараешься, будто тебе нравится сценарий, по которому развивается твоя жизнь. Хочешь до конца своих дней просидеть в этом городе, где скоро станет нечем дышать?
Я перевела взгляд на окно. Небо заволокло плотной темной дымкой — накануне снова объявили режим «Черное небо». Прежде меня не смущали ни сильный смог, ни запах гари, въедающийся в кожу, но наша северная поездка что-то переменила. Я вспомнила о кристально чистом воздухе и об огромной льдине, похожей на маленький арктический остров.
— Ау, Полли! Ты меня слушаешь? — недовольно вопрошала мама, пока я продолжала грезить о северном сиянии и Луке, взмывающем в воздух.
И хотя мы разделили одно на двоих северное путешествие, оно не смогло переплести наши судьбы. Чем выше он поднимался и чем особеннее становился, тем зауряднее и скучнее выглядела моя жизнь.
— В следующем году у меня будет возможность потренироваться у именитого тренера, — признался Лука незадолго до моего шестнадцатилетия. — Но для этого придется поехать в столицу.
— Так далеко, — тихо вздохнула я. — Это надолго?
— Пока не знаю. Обычно такая стажировка длится пару недель, но иногда… все идет не по плану.
— Что это значит? Ты можешь задержаться на месяц или два?
— Если все пройдет хорошо, я могу остаться там насовсем.
— Как это? Ты уедешь и не вернешься? Я тебя больше не увижу?
— Эй, я же еще никуда не уехал, — напомнил Лука, но это не могло изменить зародившегося в сердце чувства скорой разлуки.
Я размышляла о том, будет ли его переезд считаться потерей, и вправе ли я говорить, что лишилась друга, если он продолжит жить в трех тысячах километров от меня.
— Не расстраивайся раньше времени, — велела мне мама, когда я за ужином пересказала ей разговор с Лукой. — Думаешь, его там прям ждут с распростертыми объятиями? Съездит, посмотрит город и вернется к тебе под бок.
— Ты не права, — возразила я, отпив клюквенного морса. — Его место среди лучших.
— Твои слова да Богу в уши. Авось забрал бы тебя с собой.
— Да, мам, я же вещь какая-то.
— Не придирайся к словам, ты прекрасно поняла, о чем я.
— Не-а, — покачала я головой, — я тебя вообще редко понимаю.
— Я о том, что из вас получится отличная пара, — заявила она, и я поморщилась. — Что ты кривишься? Будто сама не знаешь. Вы же как неразлучники, постоянно вместе. Я только и слышу: «Лука то, Лука се». У тебя потому с учебой и не ладится, что ты не о том думаешь.
— Как скажешь, мам, — фыркнула я, поражаясь тому, как однобоко она мыслит.
— А что насчет его семьи? — продолжила она. — Они поедут с Лукой, если ему придется переехать?
— Он еще никуда не уезжает.
— И все же. Его отец живет в тундре. Вряд ли он переберется в большой город. И я немного общалась с его матерью. Мне показалось, что она сильно привязана к этому месту.
— К чему ты ведешь, мам? — устало уточнила я.
— Лука будет там совсем один. Ему точно не помешает твое присутствие.
— Пожалуйста, скажи, что ты это не серьезно.
— Конечно, серьезно. Я пытаюсь устроить твою жизнь, если ты не заметила. Что тебя ждет, если ты останешься здесь, да еще и без должного образования? Страшно представить, Полли. Я даже думать об этом не хочу.
— Если тебя так пугают необразованные люди, зачем ты вышла замуж за папу?
Она ощетинилась и едва не стукнула меня ложкой по лбу, но вовремя взяла себя в руки. Заправила редкие русые волосы за уши, откашлялась, подняла голову и фальшиво улыбнулась. Так она показывала, что у нее все под контролем, но я-то знала, что это и близко не так. Развод превратил ее в нервную, грызущую ногти женщину, в которой с трудом угадывалась моя прежняя мама.
— Есть такая штука, Полли, — проговорила она, сощурившись, — называется любовь. Когда Лука позовет тебя с собой, не упусти свой шанс.
Мы редко ссорились, хотя наше общение состояло из противоречий. Мне всегда было что ответить, и я точно знала, как выиграть в затеянном мамой споре. Она называла меня разумным подростком, и я старалась соответствовать этой характеристике. Мне казалось чем-то немыслимым портить отношения с единственным оставшимся рядом близким человеком, но после этого разговора я впервые захотела действовать ей наперекор. Разочаровать, подвести, не оправдать ее пустых надежд, упасть ниже, чем она может вообразить. Что угодно, только бы она поняла, как сильно была не права.
Любовь, о которой говорила мама, долгое время оставалась мне чуждой. Незнакомое чувство, толкающее людей на безумства. Разве могла я возжелать чего-то подобного? Может, учителя и не считали меня одаренной, но и дурой я никогда не была.
— Ты когда-нибудь влюблялся? — спросила я как-то у Луки во время большой перемены. Он пил сок из небольшого пакета и едва не поперхнулся от неожиданности.
— Ну и вопросы у тебя. — Его застенчивая улыбка ответила за него.
— Значит, нет. Ну а нравился кто-нибудь?
— Да что ты ко мне пристала?! — возмутился он, бросив пакет в мусорное ведро, стоящее в углу школьного кабинета.
— Это простой вопрос, Лука, давай отвечай.
— Не буду я тебе ничего отвечать. — Его и без того всегда румяные щеки залила яркая краска, превратившая его лицо в спелый гранат.
— Моя мама считает, что мне нужно в тебя влюбиться, — заявила я, не обращая внимания на его реакцию. — Но это же бред.
— Почему нет? — вдруг оживился Лука. — Со мной что-то не так?
— Да много что не так, — хмыкнула я.
— Например?
Возмущение в его голосе не на шутку меня раззадорило. Я достала из пенала шариковую ручку и принялась рисовать в воздухе воображаемые пункты «против».
— Во-первых, ты спортсмен и постоянно пропадаешь на тренировках. Будь у тебя девушка, она бы всегда была на втором месте.
— Это неправда, — поспорил он, но в его взгляде отчетливо сияло сомнение.
— Во-вторых, ты уедешь. Может, не в следующем году, но это все равно произойдет.
— И снова неправда. Еще ничего не решено.
— В-третьих, мне нравится с тобой дружить. После развода мои родители стали друг другу совсем чужими. А я такого для нас не хочу.
— О чем ты там болтаешь? — спросил Макар, сидящий передо мной.
— Не твоего ума дело, отвернись, — велела я ему и уже хотела возвратиться к разговору с Лукой, когда он вдруг перехватил мою руку и потянул на себя. — Ты что делаешь, придурок, а ну отпусти!
— А ты прекрати с ним общаться, а то у самой скоро вырастут рога, — выпалил Макар, и я, не задумываясь, отвесила ему звонкую пощечину.
— Еще раз так скажешь — и я тебя прикончу, — пообещала я, со злорадством разглядывая его покрасневшую щеку.
— Долго еще собираешься за ним бегать? — ухмыльнулся он, смотря на Луку позади меня. — Ну, удачи тебе с этим.
После школы Лука всегда спешил на тренировку, но в этот раз изъявил желание проводить меня до дома.
— Это еще зачем? — удивилась я, когда мы вышли через главные двери и направились к пятиэтажке из красного кирпича.
— Хотел спросить, считаешь ли ты меня трусом.
— Чего? — моргнула я несколько раз. — Конечно нет!
— Я с детства в спорте, не привык драться. А за тот случай, когда я набросился на Макара с кулаками, мне до сих пор стыдно. Да и ты тогда могла пострадать.
— Слушай, — вздохнула я, остановившись посреди узкой улочки, ведущей прямо к моему дому. — Макар с Сережей придурки, но мы учимся вместе с самого первого класса. Я просто жду, когда они это перерастут и снова станут нормальными. Но есть вероятность, что мы этого уже не увидим.
— Значит, вы дружили, пока я не перевелся в вашу школу?
— Говоришь так, будто рассорил нас.
— А я рассорил? — не унимался Лука.
— Нет. Я же сказала, что они придурки.
— Ладно, — сказал он после недолгой паузы.
— Ладно, — повторила я за ним.
— Полли, — позвал он меня.
— Что?
— Я был бы рад, если бы ты в меня влюбилась.
— Правда? — Я непроизвольно задержала дыхание и устыдилась собственной реакции на его слова.
— Да, но ты права.
— Права? — переспросила я, не сразу поняв, о чем он говорит.
— Да, по всем пунктам.
— А, ясно, — кивнула я, вспомнив обо всех «против», которые озвучила во время большой перемены. — Ну, тогда обещаю в тебя не влюбляться.
— Полли, ты мой самый лучший друг.
— А ты мой. — Я заставила себя улыбнуться, потому что чувствовала, что так надо.
Даже самый большой профан в любви, коим я всегда и являлась, понял бы, как жалко и неправдоподобно прозвучали мои слова. Я сблизилась с ним достаточно сильно, чтобы осознать весь масштаб этой треклятой глубокой привязанности. Пройдет время и моей самой заветной мечтой станет освобождение от воспоминаний о Луке. Да только ничего у меня не выйдет.
