Чувство, заточенное в сталь

Ксения Штефан, 2020

Боль резанула его точным ударом в спину. Хотелось вздохнуть, но он вдруг забыл, как дышать. Невыносимая холодная сталь сжала в кулак его сердце. Он открыл глаза и узрел склонившееся над ним божество: длинные обсидиановые кудри терзал ветер, то открывая, то пряча прекрасное лицо и невыносимо зовущие темно-зеленые глаза. Кто она? Всеобщая Мать, готовая принять его в объятия вечности? Или же Хелья, забирающая душу в свое подземное царство? – Восстань, – прошептали манящие алые губы. И он подчинился… Она спасла его, и теперь эта женщина – центр его мира, и он готов исполнить каждый ее приказ, готов защитить ее от опасности любой ценой. Вот только кто он для нее? Слуга? Раб? Или же кто-то более значимый и близкий?

Глава 4. Живительный янтарь

Группа из четырех человек, если двух воскрешенных можно назвать людьми, оставляла следы в глубоком мягком мху Терастии. Ноги Эвара увязали в зеленой пушистой подушке по колено. Та же проблема коснулась и Велемира, и Платона. А вот госпожа Эвелин легко, почти танцуя шагала по махровой поверхности, то и дело останавливаясь, чтобы подождать своих медлительных спутников. Столь пушистый мох был не единственной проблемой для посетителей леса: время от времени дорогу им преграждали гигантские корни высотой с коня. Настало время листопада, поэтому, когда путники проходили под деревом, растущим отшельником в моховом болоте, то желтые и красные листья длиной с руку взрослого человека так и норовили засыпать незваных гостей, похоронив под пестрым осенним покрывалом. Если же задрать голову вверх, то макушки деревьев разглядеть не было никакой возможности. При этом Эвара не покидала мысль о том, какого размера животные в этом лесу. Ведь если растительность здесь в десятки раз крупнее, чем в том же Олерелее, то, вероятно, и обитатели этого леса обгоняют в размерах своих братьев из других мест. При этом он не мог точно сказать, беспокоила его перспектива встретить гигантского медведя или же радовала, поскольку сколь он опасался за сохранность своей госпожи, столь сильно ему хотелось проявить себя в сражении с чудовищем. Тем более что спину его надежным другом прикрывал новый меч, выкованный из горного хрусталя, покрытый особыми магическими знаками и пропитанный магией госпожи Эвелин. Жажда схватки все больше завладевала им. Может быть, в прошлой жизни он был любителем подраться?

Наконец, путники вышли на твердую почву. Легче, однако, не стало, поскольку гигантские корни покрывали ее хитросплетенной сетью. У Эвелин и это не вызвало затруднений: она взбегала по корягам и спрыгивала с них, словно всю жизнь только этим и занималась. Эвар задался вопросом, почему она не применит заклинание легких ног на своих спутников? И почему Велемир его не использует тоже? Вслух он, однако, ничего не сказал, поскольку был очень занят преодолением многочисленных древесных преград. Неподалеку от него пыхтел над той же проблемой Платон. Этот парень, в отличие от его хозяина, Эвару понравился. Невысокий, крепко сбитый, гладко выбритый, он потряхивал каштановой головой, с которой в процессе путешествия сполз капюшон эльфийского доспеха. К поясу его были прицеплены ножны с одноручным мечом. В начале похода Платон был довольно разговорчивым, высказывая свое мнение по поводу всего, что встречалось на пути, но после приказа хозяина замолчать притих, однако все равно доносил до Эвара свои мысли, активно гримасничая лицом. Это было забавно, и, если бы не золотые ободки вокруг карих радужек, Эвар, пожалуй, усомнился бы в том, что перед ним воскрешенный, ведь Иль и Сео вели себя иначе.

Путешествие долго проходило без происшествий, но вечно так продолжаться не могло. Перелезая через очередной корень, толщиной с откормленную свинью, Велемир не удержал равновесие и смачно шлепнулся бы в грязь. Шлепнулся бы, но решил, похоже, что великие некроманты в грязь лицом упасть никак не могут, и потому превратил свое падение в элегантный полет до ближайшего корня, на который он грациозно присел, закинув ногу на ногу. После чего осторожно огляделся по сторонам. Эвелин замерла на месте, нервно прислушиваясь. Эвар и Платон тоже почему-то замерли, хотя ничего сверхъестественного вроде бы не произошло.

— Кажется, нам повезло… — выдохнул Велемир, аккуратно поднимаясь на своем корне. Слуги продолжили карабкаться, а госпожа Эвелин скрестила руки на груди, изобразив на лице недовольное выражение.

И тут земля вздрогнула. Задрожали деревья, затрещали камни. Эвар и Платон кувырком скатились с корня, на который взбирались, Велемир завис в воздухе, подтянув колени к груди и разведя руки в стороны. Эвелин приклеилась спиной, ладонями и подошвами ног к стволу огромного дерева.

Эвар быстро вскочил на ноги, выхватывая меч. Платон поступил также. Что делать дальше ни один из них не знал: выдирая из земли корни, с ужасающим скрипом и древесным стоном на них надвигалось обломанное дерево. Оно, конечно, было меньше своих собратьев, крепко стоящих в земле, но все равно матерое, с длинными корнями толщиной с Эварову руку и, кроме того, обладало весьма свирепым взглядом огромных совиных глаз, проглядывающих сквозь замшелую кору. Древень хлестнул четырьмя из своих могучих корней, поднимая в воздух комья грязи и обрывков опавших листьев.

Эвар рубанул мечом. Скорее к госпоже! Она пела что-то непонятное, протянув к древню руки, но это никак не меняло ситуацию. Древень повернулся и скрыл чародейку от глаз товарищей, в то время как один из корней метнулся к ее голове. Треск, жуткий, пробирающий до дрожи треск осколками разлетелся по воздуху в тот самый миг, когда Эвар бросился на монстра.

— Лина! — закричал Велемир.

Тяжелые корни опутали Эвара, не дав ему достигнуть цели, швырнули его о землю и потащили прочь от госпожи. Воображение рисовало ему жуткие картины ее пробитой головы.

Взрыв.

Древень, атаковавший Эвелин, разлетелся ворохом мелких щепок и древесной пыли. Несколько обрывков мха хлопьями черного снега кружились в завихрениях воздуха вокруг чародейки. Живой, невредимой и злой. Только тут Эвар понял, что его тащил назад кто-то другой, стараясь приложить головой о каждый камень и каждую кочку. Крик госпожи. Еще один взрыв. Корни ослабили хватку, и в тот же миг Эвара осыпало дождем из щепы, веток и древесной смолы. Воин тут же вскочил на ноги, поднимая меч.

— Руби корни! — рявкнула ему госпожа, бросаясь к Велемиру, скакавшему и крутящемуся между небом и землей в бесконечной веренице попыток увернуться от корней третьего древня. Эвар не заставил себя долго ждать. Крутясь, прыгая и уворачиваясь от обезумевших корней, он подобрался к древню, совиные глаза которого не отрывались от Велемира, и принялся рубить ему корни мечом. На будущее он решил носить с собой топор: и удобнее, и меч тупить не надо.

— Прекрати скакать, словно тебя оса в задницу ужалила! — заорала Эвелин на Велемира. — Я в тебя попасть могу!

Эвар приступил ко второму корню.

— Зато он в меня попасть не может! — заорал в ответ Велемир, левитируя в воздухе между корнями.

Зарычав, она подбежала ближе, не уворачиваясь от древневых плетей, но умудряясь перепрыгивать с одного извивающегося корня на другой.

Эвар приступил к третьему корню.

Древень совсем обезумел и, растопырив свои корни, закружился волчком.

Велемир взмыл выше в воздух. Эвар перекатился под корнями, отбрасывая меч, чтобы поймать госпожу. Опрокинул ее на землю и прикрыл своим телом. Камнепад чудовищных ударов обрушился ему на спину, ноги и затылок. Даже несмотря на хрустальный покров, возникший вокруг доспеха, Эвар чувствовал страшную боль от каждого удара.

Эвелин пыталась высунуть из-под него руки, но он не позволял, боясь, что очередной удар древня просто переломает их.

Вдруг чудовищный жар ожег его спину. Это Велемир поджег древня, и пламя моментально охватило монстра целиком.

Мощный толчок отбросил Эвара с земли. На мгновение он испугался, что это древень просунул один из своих корней под землей и атаковал снизу, но тут же понял, что ошибся: госпожа Эвелин отбросила его от себя, а затем, схватив за шиворот, опрокинула на землю и, грохнувшись сверху, взмахнула руками. Прозрачная пелена, состоящая из множества мелких мыльных пузырей, закрыла парочку от невыносимого жара, исходящего от пылающего древня.

Эвелин обернулась, посмотрев прямо в лицо Эвару. На ее бледных щеках весело играли разноцветные блики, грудь тяжело вздымалась и опускалась, а в глазах читался испуг. Но не за себя, а за него. Как странно.

— Ты в порядке? — хрипло спросила она, в то время как глаза ее метались из стороны в сторону, изучая его лицо.

Эвар только кивнул в ответ. Для него главным было то, что в порядке она.

Пламя утихло. Мыльные пузыри весело разлетелись в горячем воздухе, звонко лопаясь. Эвелин поднялась, хотя Эвару этого совсем не хотелось. Воин поднялся за ней следом, осматриваясь в поисках меча и Платона.

— Ты!.. Ты!.. Ты совсем с ума сошел?! — заорала Эвелин на Велемира.

— Лина…

— Не называй меня так! — почти истерично крикнула она. — Какого черта?! Какого черта, мать твою?!

— Я инстинктивно левитацию включил. Это рефлекс…

— Запихни свой рефлекс себе… — она замолчала, пытаясь взять себя в руки.

Эвар, подобрав меч, с удовольствием наблюдал, как госпожа отчитывает некроманта.

— Каждый мало-мальски опытный маг знает, что здесь нельзя использовать внешние чары! Лес моментально на них реагирует!

— Эвелин, я это знаю.

— Так какого черта? Какого черта, Вел?

— Я уже сказал, это был рефлекс.

Земля снова вздрогнула.

— Нужно уходить, — резко выплюнула Эвелин, подбегая к Эвару. — Где Платон?

— О, спасибо, что вспомнили обо мне! — донесся голос из кокона, образованного тонкими древесными корнями, в щели между которыми проглядывал карий глаз с золотым ободком.

— Руби, — коротко бросила Эвелин Эвару, в то время как земля дрожала все сильнее.

Воин ринулся исполнять приказ, но и его ноги опутали корни. Земля затрещала.

— Эвелин, нужно бежать! — услышал Эвар голос Велемира.

— Нельзя их бросать!

— Они лишь ходячие мертвецы! Неудачные попытки создания живого человека! Не настоящие люди!

Эвелин пропела что-то непонятное, взмахнув руками в сторону Эвара. На миг корни ослабили хватку, и воин, схватив Платона, бросился к своей госпоже. Еще пара взмахов руками и вот они несутся, словно непоколебимые ветра, прочь от восстающих деревьев, швыряющих камни и комья земли им в спины.

Через некоторое время неудачливые путники остановились у заросшего ряской родника обычных размеров.

— Что будем делать? — спросил Велемир.

— Возвращаться. Хозяева леса после такого не примут наши дары. Попробуем взять янтарь — и уже отсюда не уйдем.

— А это были не хозяева? — задал вопрос Платон.

— Нет, это древни. Местные обитатели, — ответила Эвелин.

— Тогда в путь, — подвел Велемир итог разговору.

Эвелин лишь тяжело вздохнула.

***

— Без живительного янтаря я не могу продолжить исследования! — сидя на деревянной скамье в саду перед башней, втолковывала Эвелин Эвару, в чем заключается проблема, которую она не могла решить. — Нам известны два способа добыть янтарь. Первый — извлечь сердце из дерева, в котором обитает главный хозяин леса. Само сердце — это мощнейший живительный янтарь. Чистый, наполненный силой… — она оборвала сама себя. — Но его добыча недопустима: если все пройдет успешно, то лес вымрет вместе со всеми обитателями. Я однажды совершила эту глупость, больше ее не повторю никогда, что бы на кону ни стояло. Даже моя собственная жизнь. Ты тоже не смей так поступать, понял? — чародейка посмотрела Эвару в глаза, но быстро перевела взгляд на яблоню, у корней которой он и сидел. Поджала губы, задумалась. Посильнее закуталась в теплый вязаный палантин. Холодный осенний ветер играл с пышной гривой ее несобранных кудрей, торчащих в разные стороны.

— А второй способ? — прервал затянувшееся молчание Эвар.

Эвелин вздрогнула, выныривая из неприятной пучины воспоминаний.

— Янтарь — это застывшая смола древних деревьев, — продолжила она лекцию потускневшим голосом. — Живительный янтарь — это смола любимых деревьев хозяев леса. Так что можно просто найти такое дерево, собрать смолу и путем некоторых алхимических преобразований создать янтарь. Если повезет, то можно найти уже готовые кристаллы, но это редко бывает. В любом случае, чтобы что-то собрать в лесу, где обитают духи-хозяева нужно принести дары. В нашем случае это полудрагоценные камни. Вот только рядом с Мириумом лишь два леса, где обитают хозяева, и оба для нас недоступны: Олерелей недавно выполнял нашу просьбу, при этом установив высокую цену. Второй раз за такой короткий срок я не смогу столько заплатить, а Терастия нас и близко не подпустит, после того, что мы там устроили.

— Разве леса с хозяевами такая уж редкость? — удивился Эвар.

— Нет, но ближайший такой лес, в который мы можем войти, рассчитывая на успех, находится в трех днях пути отсюда, во владениях герцога Бо. Там нас легко могут обнаружить мои братья. Полагаю, ты помнишь, как мило прошли предыдущие наши встречи. Я на такой риск пока идти не готова.

— А купить янтарь нельзя?

— Его очень редко можно найти на рынке. Можно заказать добычу… — она задумалась, просчитывая варианты.

— А Велемир сам, без нас не может сходить в герцогство Бо?

— Это небезопасно. Мои братья могут взять его в плен, чтобы вытащить меня из укрытия.

— Из укрытия?

— Путь в Некромелетонию теперь для них закрыт. Отыскать меня по магическим следам в городе, перенасыщенном волшебством невозможно, а в башню попасть они не могут, так уж работают защитные чары, вроде эльфийских: если не знаешь, как найти дорогу, то никогда ее не найдешь. Дорогу знаю только я, поскольку сама, своими чарами создала это место… Теперь уже едва ли получится сделать что-то подобное…

Еще одно подтверждение тому, что она ослабела. Но почему? Есть, правда, еще один важный вопрос.

— Моя госпожа, неужели вы настолько цените Велемира, что пойдете его вызволять из плена? Мне казалось, что вы не очень-то ему доверяете.

— Я никому не доверяю, Эвар. Но это не значит, что я никого не ценю. Я люблю Велемира…

Ревность вспыхнула в Эваре.

–… как брата. И как наставника тоже. Пожалуй, он единственный близкий мне человек, которым я по-настоящему дорожу. Единственный из живых.

— Как это?

— Моя мама умерла, когда мне было пятнадцать лет, попросив, чтобы ее тело сожгли на погребальном костре. Она боялась, что кто-то из некромантов, может быть, из ее детей, станет использовать ее тело для экспериментов. А пепел… — Эвелин запнулась, глядя на серое осеннее небо, — пепел есть пепел. С ним уже ничего не поделаешь.

Она помолчала.

— А через несколько лет после этого погиб Яр. Ярослав Белгородов, младший брат Велемира Белгородова. Они потомки великого Владимира Ясного, основавшего Белый град и Белогородскую Республику. Пафосно звучит, не правда ли? Но так мне их представили на королевском балу в честь празднования очередной годовщины Дня основания Королевства Моро. Они уже тогда были прославленными некромантами, служившими в Некромелетонии. Они мечтали воскресить первого короля, объединившего земли и создавшего единое государство Моро. Великого Босха. Он создал страну, целью которой было развитие благополучия народа, развитие науки и искусства, развитие цивилизованных отношений между людьми. Вот только через несколько поколений после него единое королевство распалось на части: его столица Мириум и прилежащие к ней Тенистые земли продолжили курс развития, а вот Арон и Моро погрязли в разборках из-за власти, морали и прочей ерунды. Просвещенным людям было больно смотреть, как великое некогда государство гниет в своей порочности, и потому возникла идея воскресить того, кто уже справлялся с подобными проблемами. Лучше Босха никто не мог бы справиться с этой задачей и вернуть благополучие нашим землям.

С первой встречи Белгородовы покорили меня своей мечтой… мне было двадцать лет, самая пора, чтобы мечтать… и влюбляться… Вот я и влюбилась в мечту. Заразилась ею. Несмотря на юный возраст для чародейки, я была талантлива, щедро одарена в магическом отношении, да и мозги работали неплохо, так что они взяли меня в свою исследовательскую группу, ради «свежего взгляда», как тогда они мне сказали. Хотя потом я узнала, что оценили по достоинству они не мои таланты, а «прекрасные глаза» и «гибкий стан». Несколько лет соперничали друг с другом за мое сердце, хотя это было глупо, ведь я с первого взгляда отдала его Яру, такому статному, спокойному, грациозному, красивому, мужественному…

Похоже, на госпожу напало желание излить душу. Эвар слушал, боясь пошевелиться, хоть чем-то сбить ее с мысли, вывести из этого задумчивого монолога.

— О, он был высок, широк в плечах… Не так, как ты, конечно… У меня вообще есть подозрение, что среди твоих предков затесались огры…

Огры? Здоровенные чудовища, обитающие в горных пещерах? Он что, похож на огра? Теперь понятно, зачем он госпоже: запугивать врагов своим устрашающим видом.

— Да… Я сразу полюбила Яра, но скрывала это. В его ухаживания я не верила, считала их просто забавой. Он же был старше меня почти на сотню лет. Зачем ему такая как я? Но оказалось, что нужна. И сильно. Спустя семь лет дружбы и совместной работы он сделал мне предложение выйти за него замуж. И я согласилась… без тени сомнения… а спустя две недели мы с Велемиром нашли его… нашли его… мертвым… — она шумно вдохнула, — в исследовательской лаборатории. Пришлось запихать его в хрустальный гроб, как какой-то лабораторный труп… — Эвелин спрятала лицо в своих маленьких ладошках и замолчала. Когда она отняла руки от лица, на нем не было слез, или печали, лишь бесстрастная маска безразличия. — Так я потеряла еще одного любимого человека, — закончила она рассказ. — Так что да, я пойду спасать Велемира, если ему понадобиться моя помощь, потому что кроме него у меня никого нет.

— А как же Иль и Сео?

— Иль и Сео бесценные в своей уникальности эксперименты, как и ты, разумеется, но не полноценные личности. Ради вас я тоже пойду на многое, но…

Она не закончила фразу, однако Эвар и так понял смысл сказанного. Вспомнил слова Велемира: «Они лишь ходячие мертвецы! Неудачные попытки создания живого человека! Не настоящие люди!»

Эвелин поднялась со скамьи и пошла к башне.