Воспоминания эскортницы

Кэри Лайн (2024)

Не каждой хорошей девочке судьба дарит счастливое замужество, крепкую семью и очаровательных детишек.Антонии Перес была уготована совершенно иная жизнь. Элитная эскортница, умеющая дарить наивысшее удовольствие. Глубоко внутри — страдающая девушка, вынужденная мириться со странными, а порой и опасными капризами богатых клиентов. Несгибаемая бизнес-леди, побывавшая по обе стороны интимной индустрии.Наконец-то освободив себя от обязанностей куртизанки, она садится за большую красивую тетрадь в кожаном переплёте, чтобы рассказать о своём непростом жизненном пути. Местами — больно. Местами — страшно. Местами — непозволительно горячо…

Глава 7

Красивая женщина зрелого возраста медленно прогуливалась по центральной улице города, совершенно не замечая пожирающие взгляды мужчин и завистливые — женщин. К этому она уже давно привыкла, отрастила толстую кожу, возвела стену и, конечно, прекрасно знала себе цену.

Ночной город манил своей красотой, звуками, ароматными запахами и приятными мелодиями уличных музыкантов. Каждая улица была как отдельный мир, с переливающимися цветными вывесками, яркими фонарями и гирляндами, развешанными над пешеходной зоной.

Но внезапно Антония встала как вкопанная, когда до неё донеслась «их» любимая мелодия. Та самая, которую обожал Део. Та самая, под которую он заставлял её растворяться в нём, требуя быть только его. Как же это было давно… Женщина закрыла глаза, лишь на короткое время разрешая себе вспомнить то драгоценное время, когда она была по-настоящему счастлива и всей душой верила, что так и будет дальше.

Мелодия закончилась, а собравшиеся вокруг музыкантов люди дружно стали им аплодировать. Антония улыбнулась воспоминаниям, прогоняя образ любимого мужчины, снова закрывая свои чувства на ключ глубоко в сердце. Она достала купюру из кармана лёгкого пиджака и кинула в шляпу, которую предусмотрительно положили перед инструментами уличные музыканты.

На очереди была новая глава. Та самая, с чего всё началось и только недавно закончилось. И она уже придумала название. Осталось только пройти несколько метров, занять удобный столик и записать.

«Возвращение»

Я сидела на кровати и уже несколько раз подряд перечитывала письмо от лучшей подруги моей мамы, тёти Фелисии. В голове никак не укладывалось такое. Мозг упорно не хотел принимать информацию, что это произошло и ничего невозможно изменить.

Подняв полные слёз глаза к потолку, одними губами прошептала вопрос к Всевышнему: «за что?». И нервно сжала в кулаке листок бумаги. Моя мама была в больнице на грани жизни и смерти. А я ничего, абсолютно ничего не знала! Жила припеваючи, наслаждаясь жизнью, в то время как мама боролась в одиночестве с ужасной болезнью.

Если бы я только знала! Мама, как оказалось, специально молчала. Это поняла из длинного письма. Чтобы я могла спокойно учиться и строить свою жизнь. Мама запретила кому-либо что-то говорить мне, оберегая и думая только о моём благополучии! Как же это было в её духе и несправедливо одновременно.

В какой-то момент меня накрыла жуткая злость на всё и всех. Я вскочила на ноги и стала ходить по квартире, ругаясь и кидая всё, что мне попадалось под руки. Но потом меня также резко отпустило и, упав на кровать, горько разрыдалась.

Тем же вечером я всё объяснила Адану, который молча прижал к себе в попытке сдержать очередную истерику.

— Малышка, не плачь. Ты должна быть сильной ради мамы.

— Я знаю, но не могу…одна мысль, что…её не станет. ох, Адан!

Адан ничего лучше не смог придумать, как заглушить мои рыдания поцелуем, а истерику перевести в возбуждение. И это отлично сработало!

Моё тело моментально откликнулось на его ласки, пропуская через себя волну яркого возбуждения, прогоняя на время плохие мысли. Адан подхватил на руки и вместо того, чтобы уложить на кровать, понес на небольшую кухню. Сгрёб всё со стола и посадил меня на него, удобно устраиваясь между ног.

— На большой, плоской и мягкой поверхности удобнее, — прошептала ему в губы, прикусывая нижнюю.

— Знаю, моя горячая девочка, но на кухне я тебя ещё не брал.

— Тогда это всё меняет.

Мой красавец быстро и умело стянул всю одежду, по-прежнему оставаясь в своей, и губами начал исследовать моё тело, медленно приближаясь к промежности. Его язык горячил кожу, а дыхание обжигало. И когда Адан закинул ноги себе на плечи, я охнула и подалась вперёд, прекрасно зная, какой оргазм ждёт меня впереди.

— Мммм… Тони, не торопись. У меня в планах не отпускать тебя до утра.

И он сдержал слово. После яркого оргазма на столе от его умелого языка и двух пальцев глубоко внутри меня, пришла моя очередь удовлетворять моего первого мужчину орально. Ясность мышления вернулась ко мне, и я сползла на пол. Без какого-то стеснения встала перед ним на колени, расстегнула джинсы и стянула вместе с боксерами до колен. Его налитый, слегка подрагивающий член был готов к бою и ждал меня.

Взяв в руку уже хорошо знакомый и любимый член, провела языком от основания до головки, смело заглатывая её в рот. Всё так, как учила Аделаида, и так, как любил Адан. Ему нравилось смотреть на меня в этот момент, возбуждаясь ещё больше. А я кайфовала от его стонов и затуманенного взгляда. Но в этот раз он не дал довести мои оральные ласки до конца, быстро поднял и усадил на стол. С рычанием ворвался в мою пульсирующую плоть, выбивая воздух из лёгких вместе со стоном.

— Да, Адан…

— Держись, дорогая. Это только первая поверхность, на которой я хочу сегодня трахнуть тебя.

То ли он специально старался перед долгой разлукой, то ли что-то предчувствовал, но в эту ночь мой парень был неутомим. После кухонного стола был душ, где он прижал меня к холодной стене грудью и снова довёл своим удивительным членом до взрыва. А дальше тумбочка в небольшой прихожей. Как она выдержала только? И кровать, в которой я проснулась одна утром. Адан ушёл на учёбу, не стал меня будить, за что тогда была ему очень благодарна. Ночной секс-марафон дал о себе знать. Каждая мышца в моём теле приятно стонала, как после интенсивной тренировки в спортзале, а промежность поднывала.

А вечером, с небольшим чемоданчиком в руке я прощалась с Аданом, клятвенно обещая держать его в курсе и часто думать о нём. И вот сейчас понимаю, по прошествии многих лет, что всё, что ни делается — всё к лучшему. Так я и думала, так и хотела. Но дальнейшие события развели нас с Аданом в разные стороны. Интересно, как он сейчас? Знаю только одно, и это точно: мы бы не смогли быть вместе. Не Адан был моим тем единственным…»

Женщина за столиком у окна отложила ручку в сторону, взяла бокал в руку и сделала глоток белого сухого вина, бросая задумчивый взгляд на проходящих мимо парочек.

«Адан, Адан… Как хорошо всё сложилось».

— Извините, — внезапное появление официанта отвлекло от воспоминаний, — сеньор за дальним столиком желает угостить вас бутылкой прекрасного белого вина.

Молодой человек в униформе, перчатках и с приветливой улыбкой повернул бутылку так, чтобы Антонии было прекрасно видно название и год урожая. А значит, и предположительную цену данного напитка. Женщина улыбнулась, перевела взгляд на тот столик, куда головой указал официант, и, поняв, что грузный, в преклонном возрасте мужчина её совсем не привлекает даже для общения, вежливо отказалась от презента.

— Я вас понял, приятного вечера.

Официант удалился, а Антония вернулась к своим воспоминаниям, затылком чувствуя тяжёлый мужской взгляд.

«На следующий день я летела в больницу к единственной женщине, которую любила всей душой и сердцем — к своей маме. В палате она лежала одна и, как позже поняла, уход и место оплатила сеньора Бенитес.

Мама была очень слаба, и проведённая недавно операция могла только продлить ей жизнь. Врачи ничем не могли помочь, кроме присмотра и поддержания жизни ещё на какое-то время. Не передать моё состояние, когда полная картина предстала перед глазами. Вспоминаю, и слёзы непроизвольно катятся по щекам.

До последнего вздоха родительницы я была рядом, забросила всё и всех. Жила в палате рядом с самым родным человеком. Один раз приходила сеньора Аделаида, чем очень удивила меня. Я, как могла в том состоянии, поблагодарила её. На что она, как всегда, королевски отмахнулась и была такова. И больше, кроме близкой подруги мамы, никто нас не навещал. А сами похороны прошли очень скромно.

Весь месяц я была словно в трансе, думая только о маме и возможном её выздоровлении. Адан сам звонил несколько раз. В последнем разговоре уверяя, что будет ждать меня и всегда готов помочь. Но потом звонки прекратились, а я и не заметила. Это был ещё один конец старой жизни перед совершенно новой.

Через неделю после похорон я сидела одна в нашей с мамой маленькой квартире и решала для себя, что делать дальше. Одно радовало — ближайшие три года у меня есть место, мое обучение, то, где надо выложиться по полной, а там что-нибудь придумаю. Но как же я тогда ошибалась!

Аделаида, как и раньше, категорично вызвала к себе, и я не смела отказать. Всё тот же дом, всё та же спальня и комод с интимными принадлежностями.

— Здравствуйте, Аделаида.

— Проходи, Тони.

«Королева» махом руки показала на до боли знакомое кресло. И я опустилась в него, не позволяя себе расслабиться, всей кожей ощущая, что этот разговор будет не из лёгких. Сложив руки на коленях, выпрямила спину и посмотрела прямо в красивые глаза бывшей хозяйки моей мамы. Аделаида хмыкнула и отошла к окну. Она встала против света, наклонив свою прелестную голову вбок, внимательно меня рассматривая и что-то обдумывая.

— А ты расцвела. Как он?

— Кто?

— Кто?! Мужик твой.

Она серьёзно сейчас? Неужели за этим позвала? Мои брови, как полтора года назад, непроизвольно взлетели вверх, но я ответила:

— Всё хорошо.

— Я не об этом спрашиваю. Ты кончала?

— Аделаида…

— Перестань стесняться, Тони! Сколько раз мы это проходили! Если женщина не кончает, то либо мужик плох, либо она фригидная. Какой твой ответ?

Я резко подорвалась с кресла и встала с ней в рост, уперев руки в бока.

— Да! Кончала! Каждый раз! И Адан был великолепен!

— Я рада за тебя.

А дальше произошло то, что никак не ожидала. Аделаида быстро подошла ко мне и обняла, а потом отступила на шаг и спросила:

— Почему был?

— Мы не общаемся почти месяц.

— Это плохо. Но, может, к лучшему?

— В каком смысле?

— Сядь, Тони. Нам есть о чём поговорить. И сразу могу сказать, что этот разговор будет неприятен как тебе, так и мне. Но другого варианта нет.

Она провела рукой по своим ухоженным волосам и устало опустилась в кресло. Я отзеркалила её движение и села на самый краешек кресла, чувствуя, как внутренности скручивает в узел от её тягостного молчания и рассеянного взгляда на льющийся свет из окна. Аделаида смотрела невидящим взглядом и явно была глубоко в себе, что очень мне не нравилось. А когда она стала легонько постукивать ноготками по подлокотнику, моё сердце забилось ещё быстрее, и я не выдержала:

— Аделаида, прошу…

Она словно вышла из транса и кинула злой взгляд на меня.

— Как же хорошо быть молодой! Вся жизнь впереди!

— Я не понимаю…

— Ещё бы! Ты же не знаешь! Но я скажу.

Она положила руку под подбородок, прищурила накрашенные глаза и вылила на меня все новости, повергнув в шок:

— А дело в том, моя милая, что мой любимый и обожаемый муж меня бросил! Мы развелись три месяца назад!

— Но ведь…

— Это ещё не всё! Он, сволочь, променял меня на эту Мари, — на имени той девушки сеньора скривила лицо. — Меня, Тони! Ту, которая отдала ему лучшие свои годы! Ту, которая была с ним больше двадцати лет!

Она встала и быстрым шагом прошлась по комнате, сжимая и разжимая кулачки. А я молчала и не могла в это поверить. Сеньор выбрал женщину, в сто раз уступающую красоте и статусу Аделаиды! В голове не укладывалось. И мне до чёртиков стало жалко «королеву». Совершенно не хотелось быть на её месте. Я стала хаотично подыскивать слова, которыми хоть как-то смогла бы утешить, поддержать. Но стоило только открыть рот, как удар, словно молот, обрушился на мою голову:

— И вот теперь главное! Слушай, Тони, тебя наш развод тоже касается.

— Как?

— А вот так! Мы развелись, и по брачному контракту мне досталась малая доля нашего семейного бюджета. Боже! Какая я дура!

Она снова опустилась в кресло и, как и раньше, театрально закрыла лицо руками, но продолжила:

— Я была молода и, видит бог, выходила замуж по любви! И ради него была готова на всё! Вот и подписала… Мне остался этот дом, определённая сумма на мелкие расходы и всё! Вот, Тони, что я заслужила от своего мужа, который теперь любит не меня, а… Не важно!

— Мне так жаль…

— Себя пожалей! Он и тебя бросил! Сможешь сама платить за обучение?

— Нет. Но сеньор ведь обещал…

— Ха! Мне тоже он многое обещал, а любовь к Мари оказалась сильнее всего.

Она ещё долго ругала бывшего мужа. Видимо, нашла ту, которой может излить не только душу, но и всё то дерьмо, что накопилось со времени развода. А я просто смотрела в одну точку и не хотела принимать, что мои воздушные замки вмиг разрушились, а жестокая реальность очень сильно ударила в один момент…».

Услужливый официант наполнил пустой бокал её любимым вином и, вежливо улыбнувшись, удалился.

Ещё одна глава перенесена на бумагу, но это всё только начало. Антония слабо улыбнулась своим мыслям, уже точно зная, с чего начнёт завтра следующую.