Две тайны Элоизы

Кэтрин Манн, 2012

Элоиза всегда старалась жить незаметно, не привлекая внимания, храня тайну своего происхождения. Однажды она позволила себе влюбиться, но наутро опомнилась и сбежала от мужа. Через год он разыскал ее, однако к тому времени женщина хранила уже две тайны…

Глава 2

Должно быть, он шутит.

Элоиза впилась ногтями в кожаное сиденье и всерьез задумалась, не стоит ли ей воспользоваться бутылкой бурбона из автомобильного мини-бара. Хотя она попала в такое положение именно потому, что когда-то слишком увлеклась спиртными напитками.

Она приложила огромные усилия, чтобы никто ничего не узнал. Мать предупреждала ее о необходимости соблюдать осторожность. Вести себя скромно. И никогда, никогда не привлекать лишнее внимание.

Элоиза посмотрела в окно машины, пытаясь понять, где они находятся. На набережной кипела ночная жизнь. В уличных кафе было много посетителей. Казалось, шофер не имеет намерения доехать до какого-то определенного места. Отеля, например.

Элоиза не могла позволить себе опять действовать импульсивно.

— Мы же подписали нужные для развода бумаги.

Его голубые глаза сузились.

— По всей вероятности, ты забыла кое о чем меня уведомить. О секрете, который ты свято бережешь, — бросил Джон.

Элоиза закусила губу, чтобы не сказать что-нибудь необдуманное. Она постаралась собраться с мыслями, напомнила себе, что, честно говоря, следует поблагодарить судьбу, поскольку Джону неизвестен еще один, недавний, секрет. Женщина постаралась успокоиться, сделав глубокий вдох. Это не очень помогло. Много лет назад Элоиза поняла: она обретает покой только в библиотеке.

Но книги явно не водились в этом роскошном автомобиле, набитом техникой, которой позавидовал бы командный пункт небольшой армии. Похоже, Джону нравится иметь весь мир под рукой.

— Какой секрет? Я не имею представления, о чем ты говоришь, — заявила она.

До сих пор такая тактика срабатывала безотказно.

От злости Джон заскрежетал зубами.

— Значит, ты хочешь играть? Отлично. — Он наклонился к ней так близко, что она вдохнула острый запах его дезодоранта. — Ты забыла упомянуть о своем отце.

Ее сердце сжалось.

— Мой отец служит в налоговом управлении в Пенсаколе, во Флориде. Кстати, а почему ты не дома, в Южной Каролине?

Джон сжал ее запястье:

— Я имею в виду не твоего отчима, а биологического отца.

Похоже, сегодня от Джона Лэндиса не так-то просто отделаться.

— Я рассказывала тебе о моем биологическом отце. — От одной мысли о человеке, который разбил жизнь ее матери, мороз прошел по коже Элоизы. — Мама осталась одна, когда я родилась. Мой отец был бродягой и не желал иметь со мной ничего общего.

Отца, честно говоря, можно считать донором. Он разбил сердце ее матери, и та воспитывала дочку сама. Отчим, возможно, не принц Очарование, но он всегда был рядом с ними.

— Бродяга. Но бродяга королевской крови. — Джон вытянул одну ногу. — Интересная игра слов.

Элоиза зажмурилась. Как было бы хорошо, если бы можно было зажмуриться и забыть о неизвестно как сделанном открытии Джона. Ее мать постоянно тревожилась о безопасности дочери. У отца Элоизы еще оставались враги в Сан-Ринальдо. Не следовало искушать судьбу. Она поступила глупо, отправившись в Испанию, чтобы попытаться выяснить что-нибудь о маленьком островном государстве, расположенном по соседству.

Элоиза заставила себя дышать спокойно, хотя ее сердце продолжало отчаянно биться.

— Не мог бы ты не упоминать об этом? — взмолилась она.

— О чем?

— О королевской крови.

Ее отчим часто называл Одри маленькой принцессой, но ни он и никто другой не знал, что королевская кровь течет в жилах Элоизы.

Это было известно только самой Элоизе, ее покойной матери и адвокату, через которого поддерживалась связь со свергнутым королем. Так называемым настоящим отцом Элоизы, за которым все еще охотились повстанцы, изгнавшие его из королевства Сан-Ринальдо у берегов Испании.

Как Джону удалось докопаться?

Он дотронулся до ее подбородка:

— Ты много лет держала в неведении весь мир, но я раскрыл твой секрет. Ты — внебрачная дочь свергнутого короля Энрике Медины.

Внутри у Элоизы все сжалось, но она заставила себя расслабиться:

— Это смехотворно.

Если Джон догадался, как долго ее тайна останется тайной? Она должна это выяснить. Может быть, тогда ей удастся заткнуть дыру, через которую просочилась информация, и убедить его, что он ошибается.

А потом она решит, что делать.

— Как тебе пришла в голову столь невероятная идея?

— Я узнал правду, когда недавно вновь побывал в Европе. Мой брат и его супруга решили заново произнести супружеские обеты, и я зашел в часовню, где мы с тобой обвенчались.

Элоиза удивилась и невольно мысленно вернулась к событиям того вечера. Она долго не могла оправиться после потери матери и вернулась в Европу, чтобы закончить свои исследования. Молодая женщина выпила пару бокалов вина вместе с парнем, к которому втайне испытывала особое расположение. А следующее, что она помнила, это поиски священника или мирового судьи, пока еще было светло.

Посещение места, где они дали брачные обеты, выглядело сентиментальным. Словно этот день запомнился Джону, и он не считал их брак ошибкой, совершенной под влиянием алкоголя.

Элоиза не удержалась:

— Неужели ты вновь пришел туда?

— Я был недалеко, — объяснил Джон и сжал челюсти — первый признак того, что вся эта беседа давалась ему с не меньшим трудом, чем ей.

Год назад он очень легко отпустил Элоизу, согласился, что они совершили ошибку. А надо было бы попросить ее снова лечь с ним в постель и сложившуюся ситуацию обсудить позднее. Элоизе очень хотелось, чтобы Джон повел себя по-другому. Но нет. Он позволил ей уйти, чем напомнил ее отца, который не вернулся к матери.

Или к ней.

Элоиза отвела взгляд от соблазнительной линии его губ — губ, которые дарили ей острое наслаждение, когда изучали каждую клеточку ее тела.

Они произнесли брачные обеты в Испании. Тогда это казалось романтичным. В винном-то угаре.

— Король Энрике больше не живет в Сан-Ринальдо, — продолжал Джон. — Никто не знает, куда он и его сыновья бежали после переворота. Хотя говорят разное. По одной из версий, он в Аргентине.

Джон откинулся на спинку сиденья, вроде бы легко и беззаботно, но она видела, как напряжены его мускулы под черным пиджаком.

Элоиза впервые увидела его в тот день, когда присоединилась к группе реставраторов в качестве студентки-дипломницы. Джон и еще какой-то человек стояли на строительной площадке и изучали чертежи. По простой одежде и испачканным грязью сапогам она приняла его за рабочего. Но Джон был не просто архитектором, а еще и настоящим художником.

Это и привлекло ее.

К сожалению, она слишком поздно узнала, кто он такой. Джон принадлежал к династии Лэндисов.

Элоиза избегала взгляда его слишком проницательных глаз:

— Откуда мне знать?

За столько лет она научилась лгать без затруднений.

— По всей видимости, ни ты, ни твоя мать никогда не были в Аргентине, но дело не в этом. — Он заставил ее снова посмотреть на него. — Мне плевать, где живет твой царственный отец. Меня заботит лишь тот факт, что ты солгала, в результате чего наш развод застопорился.

— Ну, хорошо, — вздохнула Элоиза. — Если то, что ты говоришь, правда, то, может быть, наш брак недействителен и никакой развод не нужен?

Джон покачал головой:

— Увы. Я справлялся, поверь. Мы с тобой — законные муж и жена.

Джон провел рукой по ее длинным волосам, а затем коснулся ее бедра. Его рука, теплая и родная, взволновала Элоизу. Она готова была поклясться, что ощущает прикосновение его кожи к своей, несмотря на платье. С трудом она заставила себя не придвинуться ближе, но и не отодвинулась.

Элоиза взяла руку Джона и положила ее на его колено:

— Подай на меня в суд за то, что я тебя бросила. Или я подам в суд на тебя. Мне все равно, лишь бы дело решилось как можно быстрее и без шума. Здесь никто не знает о моей… хм… неосторожности.

— А ты не хочешь поговорить о том, кому достанется фарфор, а кому — салфетки с монограммой?

Она забарабанила по стеклянной перегородке.

— Водитель! Водитель! — Элоиза стучала и звала, пока перегородка не опустилась. — Отвезите меня обратно, пожалуйста.

Водитель посмотрел на Джона. Тот едва заметно кивнул.

Его замашки аристократа привели Элоизу в такое отчаяние, что ей захотелось кричать, но она не собиралась устраивать сцену. Ну почему именно этот человек заставляет ее кровь закипать? Она — воплощенное спокойствие. Так говорили все: и члены библиотечного совета, и тренер по велоспорту, у которого она занималась, когда была подростком, и который не мог заставить ее ехать с максимальной скоростью.

Элоиза подождала, пока перегородка поднимется, потом опять повернулась к Джону:

— Ты можешь забрать все, что якобы мне принадлежит, если прекратишь это безумие прямо сейчас. Спорами мы ничего не решим. Я поручу моему юристу разобраться в деле о разводе.

Сказать прямо, что он докопался до правды, она не могла — по крайней мере до тех пор, пока не выяснит, какие у него есть доказательства. Необходимо посоветоваться с адвокатом. Слишком много жизней оказалось в опасности. Где-то рядом до сих пор остаются люди, связанные с теми, кто пытался убить Энрике Медину и убил его супругу, мать трех законных наследников.

Энрике уже был вдовцом, когда встретил во Флориде мать Элоизы. И все-таки он не женился на ней. Мама клялась, что не захотела стать королевой в изгнании, но ее губы всегда при этом дрожали. И сейчас Элоиза еще сильнее ее жалела. Отношения с мужчинами так сложны и болезненны.

«Роллс-ройс» подъехал к причалу и мягко затормозил.

— Джон, если тебе больше нечего сказать, я вернусь к гостям. Мой адвокат свяжется с тобой в начале следующей недели. — Элоиза взялась за ручку дверцы.

Его рука опустилась на ее руку, он придвинулся ближе, его тело коснулось ее.

— Подожди минуту. Неужели ты думаешь, что я во второй раз позволю тебе исчезнуть? Я не собираюсь тратить еще один год на поиски, если ты сбежишь.

— Я не убежала. Я вернулась домой, в Пенсаколу. — Она попыталась высвободить руку, но Джон держал ее крепко. — Здесь ты всегда сможешь меня найти.

Он мог найти ее в любой день в течение двенадцати месяцев, если бы хотел. Первые несколько недель Элоиза ждала, надеялась. Потом она отчаялась.

А теперь им не о чем говорить.

— Я сейчас здесь. — Его большой палец гладил ее запястье. — И мы можем все решить сами.

— Нет!

Элоиза дрожала оттого, что ощущала его близость, ощущала гораздо сильнее, чем тогда, когда он прикоснулся к ее бедру.

Черт бы побрал ее предательское тело!

— Да, — сказал Джон и распахнул для нее дверцу машины.

Значит, он все-таки ее отпускает. Но разве он не предложил только что все решить вдвоем?

Однако не стоит терять время на рассуждения о том, что творится у него в голове.

Кто она такая, чтобы задаваться вопросом о том, почему он изменил решение? Элоиза бросилась вон из машины, но в последнюю секунду захотела попрощаться с Джоном. Почему при мысли о том, что она больше его не увидит, у нее сжимается сердце?

Молодая женщина повернулась и уперлась в грудь Джона. Значит, он тоже вышел? Ветер доносил до них далекие голоса гостей, но она едва осознавала этот факт, потому что загорелое мужское лицо склонилось к ней.

Элоиза не успела вздохнуть, не говоря уже о попытке выразить протест, а его губы уже касались ее губ. Его глаза были открыты. Значит, и ее глаза открыты, раз она это видит. Точь-в-точь как год назад.

Потом ее ресницы опустились. Она вновь наслаждалась вкусом губ Джона. Ее рука скользнула вверх, легла на его грудь. Пальцы принялись ласкать рельефные мускулы.

А потом в глубине ее души проснулась тревога, ощущение беспокойства. Что-то не так в этом поцелуе. Элоиза хорошо помнила, как это было прежде. И сейчас нервы подали ей сигнал, что Джон обнимает ее и целует не так.

Она постаралась собраться с мыслями, думать, анализировать, а не просто отдаваться ощущениям. Его широкая рука поглаживала ее талию. Легко. Ритмично.

Он делал это специально.

Так, чтобы все видели.

Джон разыгрывает спектакль для публики на корабле. Дьявол! Ее охватили возмущение, злость, нечто вроде обиды. И притяжение исчезло. Элоиза начала отстраняться, потом передумала. Дело уже сделано. Гости видели, как Джон ее целовал. Они способны предположить самое худшее. Что ж, она воспользуется возможностью и удивит Джона. Для разнообразия. И даже слегка отомстит ему за сегодняшнюю встречу, которая вывела ее из равновесия, хотя достаточно было известить ее о проблеме через адвоката.

Рука Элоизы скользнула на его талию. Вряд ли кто-то увидит это. Но она играла не для публики.

Она делала это для Джона.

Элоиза опустила руку на его пах.

Джон удивленно заморгал, почувствовав ее прикосновение, стал отступать назад, но ощущения мгновенно захватили его. Поцелуй принес не тот результат, какой он предполагал получить. И Джон никак не ожидал, что Элоиза возьмет в свои руки контроль над игрой, которую он затеял.

Пора показать ей, кто тут главный.

Ветер донес с корабля удивленные возгласы. Джон обхватил ее за шею, провел языком по губам — только один раз, но, если судить по тому, как участилось ее дыхание, этого оказалось достаточно. Тело Элоизы размякло, она прильнула к нему. Она запустила пальцы в его волосы, отчего пульс мужчины стал неровным, а самоконтроль дал заметную трещину.

Джон, конечно, собирался продолжить то, что начал, но не здесь. Не на виду у всех. Однако было ясно: если они пойдут к машине, разум вновь оттолкнет Элоизу от него. И он не без сожаления оборвал поцелуй. Во всяком случае, он продемонстрировал ей то, что хотел.

Джон слегка отстранился от Элоизы, но продолжал обнимать ее за талию на случай, если она захочет убежать или дать ему пощечину.

— Мы продолжим позже, принцесса, когда не будет зрителей.

Он продолжит так, как требует его плоть. И тогда, когда Элоиза действительно захочет этого, а не импульсивно поддастся под влиянием момента. Джон начал целовать ее специально, чтобы поставить родственников в известность об их отношениях, но на половине пути понял, что инстинкт берет над ним верх, что он не сможет уйти, не побывав еще раз в ее постели.

Губы Элоизы плотно сжались, словно удерживая какую-то реплику, но руки дрожали. Джон заметил, что небольшая группа людей сошла с корабля и направилась к ним. Впереди шли трое. Джон сразу узнал их благодаря фотографиям, которые сделали для него детективы. Ее отчим, Гарри Тейлор, ее сводная сестра, Одри, и жених Одри, Джоуи.

Элоиза склонилась к нему и прошипела:

— Ты дорого мне за это заплатишь.

— Тсс… — Джон быстро поцеловал ее в лоб, наслаждаясь вкусом мести. — Мы же не хотим, чтобы они увидели нашу ссору. Правда, дорогая?

Он обнял ее за плечи и притянул к себе, немедленно ощутив очарование ее нежного тела.

Молодая женщина напряглась:

— Ты же не собираешься рассказать им… ну…

— О твоем отце?

В ее темно-карих глазах вспыхнули гнев и страх.

— О твоих теориях. О нас с тобой.

— Мои уста на замке, принцесса.

— Перестань меня так называть, — прошептала Элоиза.

А шаги звучали все громче и ближе.

— Мы оба знаем, что это правда, — тихо проговорил Джон. — Не стоит отрицать очевидное. Вопрос в другом: на что ты готова, чтобы заставить меня молчать?

Она охнула:

— Ты не можешь иметь в виду…

— Теперь не время для разговоров, дорогая Элоиза.

Гости во главе с ее родственниками подошли к ним.

— Хочешь — верь мне, не хочешь — не верь.

Мужчина средних лет пригладил светлые волосы, уже редеющие на макушке. Его дочь, счастливая невеста, походила на своего отца. Ее волосы, должно быть, на солнце казались белыми, загар не коснулся кожи. Жених семенил сзади, засунув руки в карманы. Он переминался с ноги на ногу, как будто хотел поскорее очутиться где угодно, только не здесь. Небольшая группа людей собралась вокруг них, остальные сгрудились на палубе.

Джон протянул руку отчиму Элоизы:

— Прошу прощения за опоздание, сэр. Я — кавалер Элоизы на сегодняшний вечер. Мое имя Джон Лэндис.

На сей раз ей будет не так просто от него отделаться.

Глаза Гарри Тейлора расширились.

— Лэндис? Родственник Лэндисов из Хилтон-Хеда, Южная Каролина?

— Да, сэр, это моя семья.

— Ну а я Гарри Тейлор, отец Элоизы.

«У этого типа доллары вместо зрачков, как у персонажа из мультфильмов», — с раздражением подумал Джон.

Да, он ценил преимущества, которые давало ему состояние семьи, но предпочитал идти по жизни своим путем.

Тем не менее Джон прекрасно знал, как вести себя с подобными любителями денег. Он научился распознавать их еще тогда, когда играл в песочнице: даже дети понимали, какой толщины кошелек у его отца.

Какой-то фотограф отделился от толпы и поднял фотоаппарат. Элоиза спряталась за спину Джона в тот момент, когда сверкнула вспышка.

Гарри, широко улыбаясь, отошел в сторону, освобождая место.

Одри схватила своего зевающего жениха за руку и прильнула к нему. Гарри Тейлор спросил с придыханием:

— Когда вы встретились с Элоизой, мистер Лэндис? Уверен, наш гость, редактор отдела новостей нашей иллюстрированной газеты, захочет поместить рассказ о вас в своей колонке.

— Зовите меня Джон. — Он почувствовал, как сердце Элоизы забилось быстрее.

Джон мог рассказать об их отношениях, но тогда пришлось бы сообщить и о том, что они расходятся. А его желание было прямо противоположным.

— Мы познакомились, когда Элоиза в прошлом году была на практике в Европе. Я не смог забыть ее. И вот я тут.

Каждое его слово было правдой.

Облегченный вздох Элоизы стал для него наградой.

Одри отпустила руку жениха и подошла к сводной сестре, чтобы оказаться вместе с ней на следующей фотографии.

— Разве ты не кладезь сюрпризов? — спросила она.

— Не по своей воле. — Элоиза сдержанно улыбнулась. — К тому же сегодня твой день. И я вовсе не хочу отвлекать внимание от тебя.

Одри подмигнула, оглядывая Джона с ног до головы:

— Ну, если бы он был моим парнем, я бы мечтала привлечь внимание прессы.

Да что же это за семья?!

Джон подтянул Элоизу к себе и махнул Одри рукой, чтобы та отошла. В ответ Одри только улыбнулась и игриво раскидала волосы по плечам. А ее жених, бедняга, ничего не замечает.

Элоиза уткнулась лицом в плечо Джона. Он хотел было ее подбодрить, но вдруг понял, что она не огорчена и не нуждается в его помощи. Она просто прячется от фотокамер.

А камеры щелкали и щелкали, и вспышки сверкали отвратительно близко, оскорбляя ночную тьму.

Одри повернулась к сестре:

— Подойди сюда. Просто улыбнись. Ты весь вечер прячешься, а мне хочется позабавиться и вставить несколько интересных фотографий в мой свадебный альбом.

Элоиза развязала ленту, стягивающую ее хвост, и волосы шелковым покрывалом окутали ее плечи и спину. Большинство знакомых Джону женщин прихорашивались перед съемкой. Даже три его невестки доставали губную помаду, когда надо было позировать фотографу.

Присмотревшись, он сообразил, что она пользуется волосами как занавеской. Фотограф мог снимать Элоизу сколько угодно, но на снимках будет трудно разглядеть ее лицо.

Джон осознал, что в их отношениях могут возникнуть проблемы более серьезные, чем он полагал. Элоиза хотела сохранить в тайне свое царственное происхождение. Это было очевидно, и Джон уважал ее право жить так, как она считала нужным, но до этой минуты не понимал, на что она готова пойти, чтобы сберечь тайну.

Очень неприятная ситуация. Ведь он как член семьи Лэндис часто попадал под обстрел представителей прессы. И будучи рядом с Элоизой, подставлял под этот обстрел и ее.

Джон жаждал мести, но не хотел, чтобы Элоиза расплатилась за предательство своим секретом. У него имелся в запасе другой, куда более приятный способ заставить себя забыть ее.