Что случилось с секретарём Ким? Книга 2

Кён Юн Чон, 2018

Ли Ён Джун, молодой вице-президент корпорации, и его верная помощница, Ким Ми Со, наконец-то смогли найти путь к сердцу друг друга. Но что делать, если теперь между ними стоит страшная тайна из прошлого? Что-то произошло много лет назад, что не дает покоя Ми Со. И она твердо намерена выяснить, что же скрывает ее любимый человек… Но будет ли она готова к тому, что ей предстоит узнать?

#Глубокий сон

Сон Хён.

Как же давно я не слышал этого имени.

А родилось оно из чёртовой жажды власти. Мой дедушка почему-то думал, что грамотное подобранное имя непременно приведёт меня к посту президента, не меньше.

Его жадность не знала предела. Сразу же после моего рождения он обратился к самому именитому предсказателю, который слыл чуть ли не вторым Стивом Джобсом среди шаманов. Именно этот человек и посоветовал назвать меня Ли Сон Хёном.

Конечно, можно было сразу отказаться от этой затеи, ведь оно было уж слишком созвучно с именем моего старшего брата, которого звали Сон Ён. Но предсказатель настойчиво заверил отца: «Если вы назовёте мальчика именно так, то он непременно станет президентом!» Так что вскоре соответствующая запись была незамедлительно внесена в моё свидетельство о рождении.

Хотя мой отец всегда был мягкотелым и наивным, но именно в тот день его слабохарактерность не сравнилась бы даже с пуховкой для пудры, которую Ми Со использует, чтобы подправить макияж.

— Ты же придёшь снова меня увидеть? Только не забудь обо мне!

— Хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мы закрепили свой договор, сцепившись мизинцами, и Ми Со беззвучно захихикала, вытирая нос рукавом. При лунном свете отчётливо виднелась глубокая ямочка на её левой щеке.

— Сон Ён!

— Сколько раз тебе повторять, я не Сон Ён. Меня зовут Сон Хён. Я уже сто раз тебе об этом говорил!

— Сон Ён!

— Ли! Сон! Хён! Последний слог «Хён»! Буквы Х, Ё, Н!

— Ага, поняла. Сон Хё-о-он!

— Мда, ну ты и дурочка.

— Теперь я точно не забуду. Не Сон Ён, а Сон Хён. Не Сон Ён, а Сон Ён…

Маленькими пухлыми губками Ми Со продолжала бормотать себе под нос моё имя на свой лад, но так и не запомнив правильное произношение, в итоге забежала за ворота дома.

— Пока!

Когда я остался стоять один посреди улицы, воздух почему-то вдруг стал резко холодным.

— Спокойной ночи.

Повернувшись, я продолжил свой путь, но каждый шаг причинял мне невыносимую боль. Казалось, что лодыжки вот-вот разорвёт из-за глубоких ран. Я больше не мог идти дальше, и мне хотелось упасть прямо посреди дороги, но Ми Со всё ещё стояла за воротами и махала мне рукой на прощание, и это не позволяло мне проявить такую слабость у неё на глазах.

Так и не помню, сколько ещё шагов осилил, волоча одну ногу за другой. Выбравшись из переулка, я обернулся назад и уже не видел ни Ми Со, ни её дома. И только тогда я осознал, насколько пугающим и незнакомым был район, где я находился. Мне казалось, что эта женщина снова появится из-за угла и утащит меня обратно, оттого тревога вновь накрыла меня с головой.

Именно в тот день я собственноручно испытал, насколько сильно притупляются чувства человека в экстренных ситуациях.

Кровь из ран насквозь пропитала мои носки. Мокрая ткань примёрзла к ногам на ночном морозе. Но я не обращал внимания ни на жгучую боль, ни на леденящий холод. Не думая ни о чём, я шёл вперёд.

Впереди вдруг появилось ярко освещённое здание полицейского участка. Самое первое чувство, которое ко мне вернулось, как только я подошёл к нему — невыносимая сонливость. Я даже не смог дойти до небольшой лестницы, ведущей к двери.

Это был не обморок от истощения сил. Я просто лёг прямо на бетонный пол и сомкнул глаза. Мне удалось уснуть только потому, что я был уверен — теперь я в безопасности.

Я твердо знаю, что до первого поцелуя с Ми Со, это был последний раз, когда я крепко заснул без задних ног.

Когда я очнулся, я уже был в больнице.

Часы показывали девять часов утра, и свет из окна слепил глаза.

Я был рад, что смог вернуться живым. Вся моя семья искренне переживала, и глядя на то, как отец и мать плачут от облегчения, я снова почувствовал себя счастливым. Казалось, за эти три дня я совсем забыл, что такое радость.

«Мне девять лет. И впредь моя жизнь будет такой же яркой, как и этот ослепительный свет, падающий из окна в девять часов утра», — продолжал думать я тогда до того, как снова провалиться в сон.

Слишком хорошая память — это яд.

Место, где всё это уже случилось, давно сравняли с землёй. Реконструкция района прошла успешно. Головой я понимал, что от того дома не осталось и следа. Но мои воспоминания никуда не делись. Приступы повторялись каждую ночь. Один за другим они не оставляли меня в покое до самого утра. Стоило только закрыть глаза, как в ушах опять звучал тот отвратительный скрип. А сцены из воспоминаний, словно наяву, снова и снова погружали меня в кромешный ад.

После этого случая я могу с уверенностью сказать, что боль в теле влияет и на психическое состояние человека.

Есть одна фраза, которую люди используют, когда сильно болеют. Они говорят: «Мне проще назвать место, которое у меня не болит». Но так говорят только те, кто по-настоящему не страдал. В моём случае я не мог почувствовать даже миллиметра своего тела, который бы не горел в агонии. И это было естественно. Ведь я, сидя на корточках и связанный, провел целых три дня в том холодном и тесном месте.

Больше всего у меня болели лодыжки. Если бы у меня спросили, какой предмет, созданный человечеством, самый отвратительный, я без промедления назвал бы нейлоновые кабельные стяжки.

Из-за этих злосчастных стяжек в форме кольца на моих лодыжках остались эти жуткие раны. Когда я услышал, что глубокие следы на ногах будут со мной теперь всю жизнь, я не сильно переживал из-за этого. Больше всего меня пугало то, что они будут вечно напоминать мне об этих ужасных событиях, которые я хотел вычеркнуть из своей памяти.

Каждую ночь я в слезах просыпался от кошмаров, и всё мое тело дрожало от невыносимой боли. Потом снова засыпал, просыпался и опять плакал. Кошмары. Боль. Слёзы. Это всё повторялось и повторялось, я словно ходил по кругу и всегда думал, что сойду с ума и не доживу до утра.

Из-за нехватки сна мои нервы были накалены до предела. А из-за отсутствия должного отдыха боль в теле становилась сильнее с каждым днём. Весь мир стал адом. И каждая секунда жизни была борьбой за выживание.

Пока я находился в больнице, мама не переставала плакать ни на секунду. Иногда я даже задавался вопросом, откуда у человека берётся столько слёз. Отец же не ходил на работу. Он всегда был рядом, проводя одну бессонную ночь за другой у моей постели. Помнится, ему даже пришлось ставить капельницы о переутомления.

А брат…

Брат лишь молча наблюдал за всем со стороны. Несмотря на то, что у него изредка краснел кончик носа, когда мы случайно встречались с ним взглядами, он ни разу так и не пролил ни одной слезинки.

Это может показаться смешным, но я был даже благодарен ему за это. Было даже к лучшему, что мы оба хотели перевернуть эту страницу. Я думал только о том, что когда я выйду из больницы и мы вернёмся домой, я смогу хорошенько врезать ему кулаком по лицу. Я очень хотел спросить у него, как он мог бросить меня в такой беде? Как он смеет быть моим старшим братом после этого? Я хотел разбить ему нос до крови и забыть обо всём случившемся.

Точнее, я думал, что мы сможем всё забыть.

Когда раны на лодыжках начали потихоньку заживать, меня выписали из больницы. Но я по-прежнему всё ещё не мог говорить.

Сидя в машине, по пути из больницы домой мне удалось кое-что выяснить. Первое — это то, что для восстановления психики мне некоторое время нельзя ходить в школу. А второе — это то, что брата уже перевели в другое учебное заведение. Я даже был немного опечален от того, что между мной и братом возникла какая-то невидимая стена. Ведь несмотря на наши споры и разногласия, мы вроде иногда ладили.

Но моя печаль продлилась недолго. Как только я перешагнул порог дома, я понял, что вновь вошёл прямо в широко распахнутые врата ада.

Я думал, что когда я отойду от шока, моими первыми словами будут такие тёплые фразы «Мама, папа, спасибо. Я вас люблю». Но дар речи вернулся ко мне не благодаря любви. Я был в негодовании. Первым, что я сказал было:

— Что ты здесь делаешь?

Как только брат меня увидел, он закричал в ответ словно сумасшедший:

— Прочь из моей комнаты!

Он сидел в моей комнате. На моей кровати. Он был одет в мою одежду. А на ногах у него были мои тапочки.

— Всё из-за тебя! Ты бросил меня в том ужасном месте! Ты хоть знаешь, сколько всего мне пришлось пережить из-за тебя? Жалкий трус! Маленький подонок! — кричал брат.

Но ведь это он меня бросил. Я совершенно не понимал, что происходит. О чём он говорит?

Я думал, что это вскоре пройдёт, но его странное поведение не менялось. Брат продолжал думать, что он — это я. Он свято верил, что его похитили и продержали в заточении целых три дня.

Конечно же, я не мог спокойно оставаться в стороне, когда творилась такая несправедливость. На один удар брата я отвечал двумя, а если он меня толкал, то я и вовсе валил его на землю и бил изо всех сил.

С течением времени наш конфликт разгорался всё больше и больше. Ссоры становились всё более жестокими и дикими, мы стали драться не на жизнь, а на смерть. До такой степени, что даже наш садовник разнимал нас с трудом. А он, следует отметить, был самым сильным человеком в нашем доме.

Вся жизнь погрузилась в хаос.

Родителям было невыносимо наблюдать за тем, как их дети ссорятся даже не из-за дорогих игрушек, а за право быть жертвой похищения. Даже моему детскому разуму было очевидно — их души горели синим пламенем.

Несмотря на приемы психолога, симптомы брата продолжали ухудшаться. Он утверждал, что мы всей семьей врем ему, сговорившись. Он даже заперся в четырёх стенах и отказался от еды и воды. Целыми сутками за дверью его комнаты доносился только громкий плач.

И однажды ночью кое-что случилось.

Я, как обычно, проснулся от очередного кошмара и посмотрел на небо сквозь слегка приоткрытую занавеску. Весь мир за окном был озарён ярким светом. Полнолуние. С той ночи прошёл ровно месяц.

— Ты же придёшь снова меня увидеть? Только не забудь обо мне! Обещай!

Я ужасно скучал по ней.

На следующий день на обратном пути из больницы я попросил водителя отвезти меня в то самое место. Мама была категорически против и пыталась всячески меня отговорить, но я был упрям как никогда.

Всего лишь за какой-то короткий месяц от прежнего района не осталось и следа.

По всему периметру территорию ограждал лишь большой забор с надписями о строительстве парка аттракционов «Юиль Лэнд». А прежний район исчез. Словно и эти три дня, и наша встреча с Ми Со были просто сном.

В эту же ночь я случайно подслушал разговор родителей в кабинете.

— Как ты можешь так просто об этом говорить? Как? Я не могу поверить!

— Я тоже расстроен, но, дорогая… Нам ведь сейчас важнее позаботиться о Сон Хёне. Он пережил такие ужасы, а ведь он ещё совсем ребёнок. Такое потрясение даже взрослый едва бы выдержал. Он никогда не придёт в себя, если Сон Ён будет продолжать устраивать тут такие сцены.

— Врачи же сказали, что это всё из-за слабохарактерности Сон Ёна. Это побочный эффект угрызений совести, которые мучают его из-за того, что он бросил младшего брата в беде. Всё скоро встанет на свои места. С соответствующим лечением и нашей заботой он скоро…

— Ты говорила то же самое две недели назад. Дорогая, ты разве не видела, как Сон Ён вчера бросил в него бейсбольную биту? Мы не можем сидеть и ничего не делать. Надо что-то предпринять! Иначе оба наших ребёнка могут пострадать!

— Я понимаю, мне тоже жалко Сон Хёна. Но мы не можем просто так взять и выставить Сон Ёна психически больным ребёнком!

— Я не говорил, что он болен, ты о чём вообще! Просто я считаю, будет разумнее положить его в больницу, чтобы он мог пройти полноценное лечение.

— Это одно и то же!

— Дорогая!

— А-а-а! — взвыла она. — Ну почему это произошло с нашими детьми? Почему-у-у?

Интересно, как бы изменились наши жизни, если бы в ту ночь я так и не услышал последовавшие за этим слова матери?

— Я знаю, что об этом ужасно говорить, но иногда я даже думаю, что лучше бы слова Сон Ёна были правдой. Лучше бы он был на месте младшего брата, тогда наша ситуация не была бы настолько запутанной и безвыходной. Дорогой, я больше так не могу. Я хочу просто умереть…

Когда люди сильно страдают, они всегда выражают свои чувства через слово «смерть». Скорее всего, это происходит потому запятая что «умереть» приравниваются уже к отсутствию каких-либо чувств. Конец всему. Смерть — абстрактное слово, которое означает, что после этого больше ничего не будет.

Но после того, что я увидел в том доме, смерть перестала быть для меня абстрактностью. У смерти, которую я знал, были и форма, и звуки, и даже запах.

Я испугался, что если ситуация ухудшится, то мама поступит так же, как и та женщина. Я жил в постоянном страхе, что это может произойти и с братом, и с отцом, и с любыми другими людьми в моём окружении. И это было невыносимо.

Тот час же вернувшись в комнату, я закутался в одеяло и всю ночь лежал без сна. Дрожь в теле не покидала меня до самого утра.

Мама была права. Если бы похищенным ребёнком и вправду был мой брат, мы бы сейчас не оказались в такой ситуации. Потому что, даже несмотря на то, что я намного младше, я не настолько слаб духом, как он, чтобы фальсифицировать свою память из-за угрызений совести.

У каждого из нас в руках было по одному кусочку пазла.

Эта ситуация напоминала игру-головоломку с одной лишней деталью. И мне показалось, что если я незаметно спрячу свой кусочек от чужих глаз, то его получилось бы собрать в приятную глазу картинку.

Именно тогда я и начал играть свою роль. Роль человека, потерявшего память.

— Отец, я не знаю в чём дело. Я действительно ничего не помню.

— Я ничего не помню. Хотите сказать, что я бросил брата и убежал? Из-за меня его похитили? Это правда?

— Прости, что заставил брата пережить такие ужасные события, мам.

Когда я отошёл на второй план и брат наконец занял моё место в этой истории, обстановка в семье начала понемногу налаживаться. Словно новый рисунок на белом листе бумаги — жизнь снова заиграла красками.

С журналистами тоже не возникло никаких проблем. Это было время, когда можно было с лёгкостью урегулировать вопросы такого рода. В газетах не появилось ни слова о моём похищении.

Если кто-нибудь спрашивал про шрамы на ногах, то я отвечал, что просто поранился, когда играл с братом на улице.

Так же мне сменили имя, так похожее на имя Сон Ёна. Возможно, это и было одной из причин того, что он принимал себя за меня. Мы устранили все возможные факторы, которые могли даже малейшим способом спровоцировать его сознание.

Ментальное здоровье брата находилось в крайне болезненном состоянии. Он мучился и страдал от боли, но как только я притворился, что ничего не помню, он смог наконец-то найти успокоение в своих ложных воспоминаниях, не имеющих никакого отношения к действительности. Он больше не накидывался на меня с кулаками. А даже наоборот, вёл себя вполне спокойно, изо всех сил стремясь меня простить.

Родители тоже в какой-то мере почувствовали облегчение, когда подумали, что я больше никогда не вспомню о тех жутких событиях и начну жизнь с чистого листа.

Таким образом, мне удалось решить головоломку и собрать пазл воедино. Теперь я с уверенностью мог подписать его «Дом, милый дом» и повесить на стену.

Конечно, кошмары по ночам никуда не пропали. И я по-прежнему ненавидел сталкиваться с молодыми девушками, напоминавшими мне ту женщину. Нейлоновые стяжки для проводов продолжали вызывать у меня панику и рвотный рефлекс. Психологическая травма, нанесённая похищением, продолжала меня преследовать. Но я держался. Я был в порядке.

Я был готов в одиночку нести это бремя.

Я смогу справиться с любой ношей, какой бы тяжкой она ни была. Ведь я самый выдающийся и сильный человек в этом мире. Я в порядке. Правда, в порядке.

— Ммм…

Ён Джун проснулся и, взглянув на красный потолок зала и моргнув пару раз, он медленно осознал, что находится в «Центре Искусств — Юиль». Но странно, музыка уже не звучала, а люди в зрительном зале суетились.

Приподнявшись с кресла, он взглянул на Ми Со, которая сидела сбоку от него, и спросил у неё сонным голосом:

— Почему так шумно?

— Время антракта.

— А, неужели уже закончился второй акт.

Сама же Ми Со сидела, не шелохнувшись, и смотрела прямо в одну точку. Поведение девушки казалось крайне странным.

— Секретарь Ким, что это с тобой?

— А что не так?

Но она всё продолжала смотреть вдаль остолбеневшим взглядом. Возможно, это было игрой воображения, но Ён Джуну показалось, что её глаза и кончик носа выглядели покрасневшими.

— У тебя что-то болит? Что с твоим носом? Ты плакала?

«Что-то не припомню, чтобы “Свадьба Фигаро” была настолько трогательной», — подумал Ён Джун.

Пребывая в лёгком замешательстве, он недовольно покачал головой, а через несколько мгновений Ми Со снова повернулась к нему и, как всегда улыбаясь, ответила:

— Я просто зевнула.

После окончания представления и завершения ужина с руководством театра, часы показывали полночь.

Из-за ремонта в своём кабинете Ён Джун на время остановился в президентском номере отеля «Юиль Групп». Ми Со слегка задержалась из-за разговора с его администратором, так как внимательно обсудила с ним все детали и передала ему несколько распоряжений, касающихся проживания Ён Джуна. Закончив беседу, она поднялась в номер, но, к своему удивлению, никого там не обнаружила.

Пройдя через гостиную и кабинет, она постучалась в дверь спальни и слегка приоткрыла её. Со стороны ванной комнаты доносились звуки воды, похоже Ён Джун даже не выспался в опере, раз даже не выслушал график на завтра. Видимо, сил ему хватило только на то, чтобы добраться до душа.

Держа в руках планшет, Ми Со снова вернулась в гостиную и села в кресло напротив окна. Она задумалась, глядя на ночной Сеул.

— Сколько раз тебе повторять… меня зовут Сон Хён.

Когда Ён Джун произнёс эту фразу сквозь сон, у Ми Со мгновенно потемнело перед глазами, словно кто-то со всей силы ударил ей по затылку. И она осознала, в чем была причина того непонятного ощущения, преследовавшего её после разговора с Сон Ёном.

«Господи, он был рядом целых девять лет и ни разу не выдал себя. Его терпение достойно восхищения! Браво, Ён Джун, браво!» — думала девушка.

Радость от решения загадки была недолгой, ибо в душе Ми Со разгорелся конфликт.

«А если он не выдавал себя не потому, что не хотел, а потому что реально ничего не помнит? Ведь то, что он узнал меня с самого начала, это всего лишь на всего мои подозрения. У меня нет никаких доказательств. А его ответ спросонья мог быть случайной игрой подсознания», — терзалась в раздумьях Ми Со.

— Ах, что же делать… — громко вздохнула она.

Внезапно вместе со свежим ароматом одеколона её окутало тёплое облако влажного воздуха. Ён Джун крепко обнял её со спины, а затем, потеревшись своими влажными волосами о её щёку, прошептал низким голосом:

— Что за тяжкие вздохи?

Чувствительное место под ухом девушки немного натянулось, когда мужчина прижался головой к её шее. Лицо Ми Со стало красным, а сердце потеряло свой привычный ритм и начало бешено стучать.

— Да так, ничего особенного.

— Как насчёт бокала вина?

— Вы же знаете, что завтра у нас плотное расписание. Чтобы встать пораньше и выспаться, вам необходимо лечь спать прямо сейчас.

— Переночуй сегодня здесь. Со мной.

— Вы серьёзно?

— Разве я похож на шутника?

Ничего на это ни ответив, Ми Со сжала губы и отвернулась. На что Ён Джун вновь развернул её к себе, посмотрел ей прямо в глаза и продолжил:

— Ты же обещала, что теперь никуда от меня не уйдёшь.

— Похоже кто-то слишком буквально воспринял мои слова.

— Буквально или не буквально, но обещание есть обещание.

Несмотря на то, что Ми Со бросила на него злобный взгляд, по всей видимости она была не так уж и против этой затеи.

— У меня нет с собой сменной одежды.

— Завтра утром я куплю тебе новую. Так что можешь её просто снять. Полностью.

Бам!

Улыбка мигом исчезла с лица девушки, и она вложила все свои силы в удар головой. Потирая горящий от боли лоб, Ён Джун тихо захихикал, не в силах больше сдерживать смех. Немного отступив назад, он признался:

— Уже полночь. Если ты поедешь сейчас домой, то едва ли сможешь поспать больше трёх часов. Разве не разумнее будет просто переночевать здесь?

Он был не так уж и неправ. Ми Со настолько устала от работы, что могла уснуть хоть прямо сейчас, стоило бы ей только положить голову на любую поверхность.

— Тогда я лягу в комнате с кроватью. И буду спать за закрытой дверью, так что позабудьте о своих гнусных мыслишках!

— Гнусных? Мыслишках? Секретарь Ким, я сделал вам всего пару поблажек, а вы уже стали такой нахальной?

Не ожидав от него таких слов, Ми Со ошарашенно уставилась на него. Покрепче затянув пояс халата, надетого на одежду для сна, Ён Джун серьезно произнёс:

— Иди в душ. И советую тебе хорошенько помыть каждую часть своего тела, потому что я…!

Ён Джун не успел договорить, так как едва успел поймать двумя руками планшет, который полетел прямо ему в голову. С широкой улыбкой на лице Ми Со сказала учтивым голосом:

— Это ваше расписание на завтра. Так что лучше вам хорошенько изучить его.

Ванная в номере Ён Джуна была размером с однокомнатную квартиру Ми Со, и прямо сейчас она неторопливо нежилась в ванной, наполненной ароматной пеной. Неожиданно вспомнив о времени, девушка резко обернулась и посмотрела на часы. Время бежало с скоростью света, поэтому она поспешно смыла с себя пену и вытерлась полотенцем. Затем Ми Со нанесла на себя увлажняющий лосьон для тела и надела банный халат прямо на голое тело.

— Ох, я что, подросток, сбежавший из дома? Можно было поехать домой на такси и спокойно выспаться.

Она встала напротив огромного зеркала, висевшего над раковиной и увидела, что полки ломились от дорогой косметики. Ми Со нанесла один из кремов себе на лицо и следом принялась сушить волосы феном. Подставляя волосы под тёплые струи воздуха, она вдруг задумалась.

За все эти девять лет Ми Со каждый день начинала и заканчивала свой рабочий день в доме Ён Джуна. Даже во время командировок, когда они возвращались после деловых встреч, они каждый вечер планировали расписание на завтра в его номере.

Но за всё это время она никогда не ночевала ни у него дома, ни в его гостиничном номере. Даже в ту ночь, когда она собиралась остаться у него, Сон Ён внезапно вторгся и помешал им.

— А-а-а! Нет! Кажется я сошла с ума! Что же делать? Как быть? Может, поехать домой, пока не поздно?

«Я же только недавно сказала ему позабыть о гнусных мыслях и всем своим видом показала, что не собираюсь ничем таким с ним заниматься! А сама разделась догола и пошла принимать ванну. И прямо сейчас стою тут обнаженная! Что это ещё за игра в “Ой перестань-перестань, ой продолжай”»?! — злилась на себя Ми Со.

— Ах, что же мне делать… — вслух сказала она.

«Так, ну мы же не дети. И оба уверены в своих чувствах. Оба пообещали друг друг провести вместе всю жизнь. Так чего же я боюсь? Хорошо. Всё в порядке. Теперь мне не придётся злиться и краснеть, когда подруги снова начнут меня дразнить. А так надоело их хихиканье и фразочки вроде «Ой, Ми Со, если б ты знала, как это хорошо! Просто не передать словами, ты должна сама поскорее это испытать!» — думала девушка, мысленно передразнивая своих бывших одноклассниц.

Приняв решение шагнуть в эту пропасть, Ми Со снова посмотрела на себя в зеркало и, глубоко вздохнув, вышла из ванной комнаты.

Тёмный гостиничный номер освещала только яркая полная луна. Пока Ми Со была в ванной, Ён Джун тем временем выпивал в одиночку, сидя перед панорамным окном, из которого открывался прекрасный городской ночной пейзаж. Ми Со предполагала, что увидит его на том же месте, но вопреки её ожиданиям, Ён Джуна там не было, а на журнальном столике одиноко стояли два бокала. В одном из них были остатки недопитого красного вина, а второй и вовсе был нетронут.

Девушка была в замешательстве, но осмотревшись, она обнаружила Ён Джуна, который мирно спал, лежа поперёк кровати.

«Снова отключился. Похоже Профессор Пак был прав насчёт сонного царства», — подумала она.

После их первого поцелуя Ён Джун, сам того не замечая, проваливался в глубокий сон при любой удобной возможности. Глядя на то, как он от усталости валится с ног, Ми Со было одновременно и жалко, и тревожно.

Она подошла к высокой и широкой кровати и украдкой осторожно присела у ног начальника, который продолжал крепко спать, даже не подозревая о её присутствии. Когда Ми Со прислушалась к его ровному глубокому дыханию, её сердцебиение внезапно участилось, а уши и щёки залились краской.

Устав сидеть на самом краю кровати в неудобной позе, она приподнялась и тихонько переместилась к центру. И даже несмотря на колебания матраса и шуршание одеяла, Ён Джун даже не шелохнулся.

«Похоже он сильно устал, раз даже забыл укрыться перед сном. Он же не переносит холод», — беспокойно подумала Ми Со. Она достала одеяло, чтобы накрыть его, но её рука остановилась на полпути.

Медленно опустив одеяло, она посмотрела на подол его пижамы. У Ён Джуна были крепкие ноги, и прямо над косточкой на обеих лодыжках виднелись глубокие и отчётливые шрамы. Как и говорил Профессор Пак, они были похожи на следы от тугих верёвок.

«Кабельные стяжки», — пронеслось в голове Ми Со.

Её сердце замерло, когда она увидела эти ужасные шрамы, а затем она кое-что вспомнила: «Ах, да. В тот день я твёрдо решила, что скажу ему кое-что при нашей следующей встрече. Именно поэтому я всегда помнила о нём и искала многие годы. Но что же? Что же я хотела ему сказать?»

Ми Со застыла в одном положении и не могла даже пошевелиться. Девушка очнулась от раздумий только тогда, когда почувствовала руку на своём запястье.

— Шрамы… Ты видела их?

— Да.

Ми Со и не заметила, как он проснулся и пристально посмотрел на неё.

— Родители говорят, что в детстве я поранился, играя с братом на улице. Но я этого не помню.

«Понятно. Не хочет, чтобы я узнала правду, — лицо Ми Со помрачнело. — Но может он правда ничего не помнит? Или только делает вид, что потерял память? В любом случае, я не могу ничего предпринимать, пока он сам не расскажет мне обо всём».

— И вам тогда не было больно?

— Не знаю. Я же ничего об этом не помню.

«Говорит, что не помнит, а сам так долго тянул с ответом», — снова подумала девушка. Ей показалось, что мужчина с трудом сдержал боль, когда он ненадолго затаил дыхание и тихо ответил на её вопрос. От этих мыслей у Ми Со защемило в груди так, что ей стало трудно дышать.

— А вот мне кажется, что вам было больно. Очень больно.

— Не знаю. Никогда не задумывался об этом.

Комнату внезапно окутала тишина, но вскоре Ён Джун прервал затянувшееся молчание обеспокоенным голосом:

— Тебе неприятно от их жуткого вида?

— Нет, всё совсем не так.

Ми Со положила левую руку на лодыжку Ён Джуна, а правую — на свою. Пройдясь ладонью по ноге, она спросила дрожащим голосом:

— Вы помните парный забег на спортивных соревнованиях?

— Как я мог про это забыть? У меня до сих пор перед глазами картина, как вы с Ко Гви Намом бежали в обнимку, вплотную прижавшись друг к другу.

Девушка не обратила ни малейшего внимания на его язвительный тон. Пропустив его слова мимо ушей, она уверено продолжила:

— Одна моя нога была привязана к его. И после забега на моей лодыжке остался след от верёвки. Спустя сутки, он превратился в большой синяк тёмно-синего цвета. Да и нога очень опухла.

— Вот неудача.

— Это был всего лишь пустяковый синяк, но он причинял мне огромную боль, стоило его даже нечаянно слегка задеть. Когда я прикасалась к нему, ногу обжигало болью. Он не давал мне покоя, даже когда я просто спокойно сидела на месте. А ведь это был всего лишь синяк, который должен был исчезнуть через пару дней…

В ушах Ми Со раздался звук плача маленького мальчика из воспоминаний.

«Мне больно. Очень больно, Ми Со», — без конца плакал его голос.

— У меня… Если у меня так сильно болел этот никчёмный синяк, то как же…

Её дрожащий голос плавно перетёк в громкие всхлипывания, и тут Ми Со внезапно закрыла лицо руками и зарыдала. Ён Джун же вскочил, не понимая, что происходит.

— Эй! Секретарь Ким! Что с тобой? Почему ты внезапно начала плакать?

— Как же это должно было быть больно… Как же… — продолжала всхлипывать девушка.

Она всё продолжала громко плакать, склонив голову, и с её глаз градом падали огромные слезинки, похожие на хрустальные бусины. Мужчина посмотрел на неё с лёгкой улыбкой на губах и сказал:

— Не плачь. Сейчас же всё в порядке.

— Но всё же…

Ён Джун развёл руки и, крепко сжав хрупкие плечи Ми Со в своих объятиях, тихо прошептал ей на ухо:

— Я… Наверное я не смогу быть ни с кем, кроме тебя.

«Именно так. С самого начала я знал, что не смогу жить без тебя», — мысленно подтвердил свои слова он.

Ён Джун нежно прикоснулся губами к её макушке, от которой исходил свежий аромат шампуня. А когда девушка подняла на него голову, он начал покрывать мелкими поцелуями её лоб, глаза и щёки, мокрые от слёз, а затем задержался на её губах. И следом спустился к её изящному подбородку, начал покрывать поцелуями её нежную шею, пока не дошёл к распахнутым полам халата.

Ми Со громко вздохнула, а мужчина поднял голову и снова накрыл её губы своими, словно хотел поймать каждый её вздох. Крепко держа друг друга в объятиях, они медленно опустились на кровать.

— А-а-ай!

— В чём дело?

— Что это? Я обо что-то ударился.

— Вы ведь перед тем, как уснули, изучали расписание на завтра, верно?

На подушке лежал планшет, но Ён Джун напрочь позабыл об этом и стукнулся головой об него. Услышав его недовольное ворчание, Ми Со начала тихонько хихикать, и вице-президент, глядя на неё, тоже непроизвольно залился смехом. Они снова заключили друга в объятия.

— Надо же было такому случиться в самый ответственный момент…

Ён Джун тихо захихикал. Ми Со понимающе кивнула и ещё крепче его обняла.

— Всё в порядке. Я же обещала, что теперь никуда не уйду. Если устали, то непременно засыпайте.

— Но всё же…

— У нас с вами ещё будет много времени.

— Ты права. У нас ещё целая жизнь впереди…

Ён Джун даже не успел договорить, так как медленно сделал глубокий вдох и тотчас же провалился в сон.

Прижавшись к его груди, Ми Со слушала стук его сердцебиения, но не прошло и минуты, как и она крепко уснула. Девушка ещё никогда не чувствовала себя так спокойно. В этот раз ей даже не снились кошмары, которые мучали её каждый раз, когда она спала на новом месте.