Любовь и выборы

Лана Барсукова, 2020

Что может подарить мужчина на день рождения своей девушке? А если этот мужчина губернатор? Обычный подарок исключен. Фантазия губернатора становится спусковым крючком этой истории, в которой стремительные повороты сюжета превращают любовный роман в захватывающий триллер. Герои пытаются благополучно миновать рифы избирательной кампании. Они идут на риск и переживают разочарования. Но оказывается, что самый важный выбор – это выбор человека, который рядом с тобой.

Глава 2

Кино и немцы

Людочка не любила, когда ее будили рано. Особенно сейчас, когда до отъезда оставалась всего неделя и хотелось насладиться последними свободными днями. Там, в этой Англии, могут быть разные засады. Говорят, англичане живут в холоде, едят впроголодь, мучают себя овсянкой.

И вообще, жизнь такая короткая. В ней надо успеть хотя бы выспаться. А тут какой-то придурок звонит ни свет ни заря. На часах было всего лишь девять утра.

— Алле, — заспанным голосом ответила Людочка.

— Доброе утро, Людмила Шилова! — голос излучал оптимизм.

— Доброе… — громкий зевок не дал закончить фразу.

— Вас беспокоит Лев Михайлович, режиссер из Москвы.

Слово «режиссер» прогнало сон. Стало интересно и заманчиво.

— Ой, я сейчас, повисите на трубке, пожалуйста.

От этой фразы Лева поморщился и заранее посочувствовал себе. Но его работа в том и состоит, чтобы выводить в князи такие кадры.

В трубке зажурчало. Ясно, Людочка от избытка чувств захотела писать. «Господи, за что мне это?» — взмолился политтехнолог. Небеса хранили высокомерное молчание, зато ответила Людочка:

— Вы еще здесь?

— Да, конечно. Я буду, как вы изящно выразились, висеть на трубке до победного конца.

— Зачем? Что вы хотите?

— Хочу? Нет! Я мечтаю заполучить вас для своего нового фильма. Я вижу вас в главной роли.

Лева думал, что в этом месте Людочка ошарашенно замолчит, придавленная новостью. Не тут-то было. Трубку сотряс радостный визг. Лева брезгливо отвел трубку подальше от уха.

— Я согласна, — наконец-то перестала визжать Люда.

— Что ж, тогда нас ждет труд и пот! Кино — это айсберг, и зритель видит только верхушку, а все остальное достается нам, создателям этой магии.

— Я же сказала, что согласна.

«Даже не спросила, о чем кино. Тяжелый случай», — диагностировал Лева.

Вместо этого Люда спросила:

— А как вы меня нашли?

— По фотографиям. Вы же «Мисс Красота Зауралья».

— Это правда, — с достоинством подтвердила Людмила.

— Фотографии попали на первые полосы «Интерфакса», два раза облетели по орбите земной шар и попали в нашу службу подбора артистов. Дальше наш экстрасенс по фотографии диагностировал степень талантливости, и выбор был сделан.

«Что я несу? Какой бред!» Но Лева не мог отказать себе в маленьком удовольствии постебаться над такой фантастической девушкой.

Тут Люда спохватилась:

— Ой, а я уезжаю через неделю.

— Неужели? И куда, если не секрет?

— Да в Англию, — сказала Люда таким тоном, как будто едет в деревню к бабушке. — Ну ничего, я отменю поездку.

— Ни в коем случае! Это же просто подарок провидения! Кто-то на небесах колдует во славу нашего фильма. По сценарию героиня в совершенстве знает английский язык. Вам придется в одной сцене говорить с Брэдом Питтом. И, заметьте, без переводчика. Какое счастье, что все так совпало! Учите язык как следует! Брэд Питт не любит плохого произношения. Одного мексиканца он чуть не убил за то, что тот произнес Джорджия так, как будто это Грузия, а не штат Америки.

Повисла пауза. Людочка шутку не поняла.

— Так как же? Я уеду учить язык… А кино?

— Мы сделаем вот как. Всю неделю до вашего отъезда усиленно работаем. Делаем фотопробы, снимаем отдельные сцены. А потом я договорюсь с начальством, и мы оформим вашу поездку в Англию как служебную командировку. Правда, оплатить Англию продюсер вряд ли согласится. Придется оформить командировку за ваш счет.

— Разумеется, — с достоинством ответила Людмила.

— Спокойно учите язык и возвращайтесь. За это время вас утвердят в роли, и все будет хорошо. Правда, всегда есть вероятность, что продюсер как-то иначе видит образ. Я ничего не гарантирую, право вето всегда за ним…

— Что? Вы какое-то слово сказали…

— Вето.

— А что это?

«Юрист! Бедная страна…» — мелькнуло в голове Левы.

— Вето — это право отказать.

— Мне?

— Как можно? В данном случае мне, ведь это я бьюсь за ваше назначение на эту роль. Но, повторюсь, последнее слово, увы, за продюсером. Ну не суть. Наша задача сделать за эту неделю максимально убедительные пробы, отснять качественный материал. А там как бог даст, будем надеяться на лучшее.

— Может, этому продюсеру денег дать?

«Способная девочка, юрист опять же, — оценил Лева. — Чего не дать? Не свои же».

— Думаю, деньгами это не решить. Мой продюсер — человек очень состоятельный. Недавно профинансировал новую аферу Илона Маска. Слышали о таком?

— Нет, а кто это?

— Да практически никто. Не берите в голову.

— Я поняла все. Куда мне приехать для съемок?

И Лева продиктовал адрес павильона, соответствующим образом оборудованного по личному распоряжению губернатора, с которым Лев Михайлович встретился накануне и расстался в весьма приподнятом настроении. Сергей Палыч одобрил затею, выделил деньги и пообещал жестко поквитаться, если что-то пойдет не так. Скорость ремонта павильона претендовала на Книгу рекордов Гиннесса.

— Ну все? Увидимся на съемках? Итак, завтра, ровно в девять утра, я вас жду, чтобы начать кинопробы, — подвел итог Лев Михайлович.

— До завтра… — Людочка замялась… — но у меня есть одна просьба.

— Какая?

— Нельзя ли Брэда Питта на Ди Каприо поменять? Он мне больше нравится.

— Вам можно все, — великодушно разрешил собеседник. — Только, чур, и у меня небольшая просьба.

Людочка снисходительно молчала, что можно было перевести как «Валяйте!».

— О наших с вами планах не должна знать ни одна живая душа. Завистники не дремлют, а художественный процесс такой чувствительный к темной энергии недоброжелателей. Пока у меня нет убойных доказательств вашего артистического таланта, давайте не будем никого посвящать в наш творческий заговор. Никаких подружек, соседей, родителей. Согласны?

— Родителям точно ничего не скажу. Я живу отдельно, потому что считаю правильным развивать свою самостоятельность.

«Какая прелесть! Интересно, сколько ты в месяц тратишь, самостоятельная ты моя?» — подумал Лева.

— Полностью согласен. Но речь не только о родителях. Никого нельзя посвящать в наши планы. Договорились?

— Никого-никого? — Людочка была явно разочарована, у нее уже чесался язык.

— Ну… разве что губернатора, — как бы размышляя вслух, сказал Лев. — Только тот, кто на самом верху человеческой пирамиды, имеет иммунитет против зависти. Но это я так, чисто теоретически. Где мы, обычные земные грешники, и где губернатор? Как вы можете ему об этом рассказать? Это просто шутка.

Людочка шумно задышала. Ей было трудно сдержаться, чтобы не похвастаться. Но она справилась и сохранила в тайне ответ на вопрос «Где губернатор?». Вот тут, буквально в ее кулачке.

— Значит, договорились? А адрес я вам сейчас сброшу. Там есть шлагбаум, около него вас встречу и провожу в павильон для съемок.

— Тогда все. До завтра, — с достоинством попрощалась Людмила.

«А о чем кино будет, так и не спросила», — подумал Лева, нажимая отбой. Но это не могло испортить ему настроения. Начиналась игра, и он был счастлив. К тому же приятно осознавать, что он почти не врал. Да, он режиссер. Режиссер политического фарса.

* * *

Людочка приехала по указанному адресу, отпустила такси и озадаченно осмотрелась по сторонам. Неподалеку действительно был шлагбаум. Но более ничего не совпадало с ее ожиданиями. Посреди продуваемой всеми весенними ветрами заброшенной промзоны маячили серые коробки бывшего чулочного комбината. Девушка растеряно оглянулась и увидела спешащего ей навстречу режиссера.

Лев Михайлович, подгоняемый порывами ветра, довольно быстро достиг Людочки.

— Доброе утро, Людмила Шилова! Вы пунктуальны, что делает вам честь.

— Просто я будильник поставила.

— Это хорошо!

Людочка пожала плечами. В ее представлении слова «будильник» и «хорошо» никак не сочетались и вообще не могли стоять рядом.

Лев Михайлович взял ее под локоток и повлек куда-то, петляя между строениями. Пейзаж был наглядным пособием к слову «разруха» и очень подходил для съемок фильма о войне. Выбитые окна и рухнувшие крыши взывали к мщению. Казалось, что вот-вот из-за угла выедет «Т-34», который даст залп по фашистам, превратившим мирный чулочный комбинат в руины. Людочка напряглась:

— А мою героиню не убьют?

— Кто?

— Фашисты, разумеется.

— Что вы! Отчего такой пессимизм?

— Ну как-то… В военных фильмах героиню обычно убивают, чтобы все плакали. И чтобы герой за нее отомстил.

— Как вы точно декодируете замысел подобных режиссеров! Именно плакали. Это путь тех, кто обделен талантом и не может найти более тонких способов воздействия на зрителей. А почему вы вспомнили военный кинематограф?

— Так ведь вот, — и Людочка плавным жестом указала на окружающую действительность.

— Что вот? — не понял режиссер.

— Декорации какие отгрохали про войну. Масштабно!

— Ах, декорации… — Похоже, Лев Михайлович растерялся. — Ну не совсем. Тут раньше то ли завод какой-то был, то ли комбинат. Потом пришла приватизация… Ну не суть. К нам это не относится. Нам выделен отдельный павильон, куда мы и направляемся.

— А почему павильон не на «Мосфильме», а на бывшем заводе?

— Потому что работать нам предстоит практически конспиративно. Вы даже представить себе не можете, что начнется, когда московская богема узнает о моем выборе. Они привыкли, что все достается им — роли, деньги, слава! А тут вы — красавица Зауралья. Нам предстоит потом и кровью доказать, что провинция по-прежнему родит таланты.

— Чьей кровью?

Лев Михайлович запнулся.

— Что?

— Ну вы сказали «потом и кровью доказать». Чьей кровью?

— Моей, разумеется, — режиссер благородно взял все на себя. И погрустнел, вспомнив угрозы губернатора.

Людочка ответила благосклонным кивком. Чужой крови ей было не жалко.

Дошли до небольшого здания, выделяющегося на общем фоне, как золотой зуб во рту цыгана. Низенькое здание бывшего заводоуправления сияло свежим ремонтом. Фасад был покрашен, а в амбразуры окон вставлены новенькие стеклопакеты, которые не успели очистить от фабричной пленки.

— Осторожно, тут ступеньки, — Лев Михайлович был сама забота. — Не держитесь за перила, лучше обопритесь на меня, краска еще мажет.

Они прошли узким коридором, утыкающимся в дверь, рядом с которой висела табличка. Крупными позолоченными буквами на ней было написано лишь одно слово «Павильон».

Режиссер галантно распахнул дверь:

— Добро пожаловать в мир искусства. Или, как говорится, милости прошу к нашему шалашу.

Шалаш представлял собой просторную комнату, в которой из мебели были только офисный стол, стул, вешалка, герб области и портрет губернатора.

Стены павильона заслуживали отдельного внимания.

Стена справа была оклеена фотообоями, имитирующими панорамный вид на столицу Зауралья. И этот вид в краткой визуальной форме сообщал миру, что в Зауральске все хорошо. Высотные многоэтажки горделиво вздымались посреди хрущевок, мелкой порослью покрывающих городское пространство. Белое здание областной администрации было тактично отгорожено от жилой зоны зеленым пятном сквера. Город прорезала нить водной глади. Река Зауралочка делила город на две неравноценные половины, отличающиеся ценой квадратного метра. Там, где располагались администрация и сквер, жилье почему-то стоило дороже. Через реку был перекинут мост, которой напоминал гнутую скрепку. На все это торжество урбанизма в малом провинциальном формате благосклонно взирало небо, подкрашенное художником до ярко-голубого сияния.

Стена напротив была посвящена сельской тематике. Вдали паслись коровы, напоминающие своей пестротой стаю бабочек. Зелень пейзажа отсвечивала аж на потолок. На первом плане виднелась ива, выгнувшаяся в жесткой вопросительной форме, и рядом с ней береза торпедировала небо наподобие восклицательного знака. Ива словно вопрошала: «Что нас ждет?» — а береза ей гарантировала: «Нас ждет счастье и процветание». Лютики и ромашки, прижавшись к корням деревьев, подобострастно лепетали: «Конечно, конечно. А что же еще?»

Третья стена была занята окном. Однако через него не проглядывал депрессивный пейзаж бывшего чулочного комбината. Ни в коем случае. Окно было заклеено пленкой с изображением пухлых облаков, беременных дождем. То есть окно пропускало солнечный свет, но ставило заслон печали и унынию.

Последняя, четвертая, стена была самой обыкновенной, выкрашенной в вялый бежевый цвет. Стена вмещала в себя дверь, рядом с которой разместилась широченная вешалка, заменяющая платяной шкаф. Людочка снайперским взглядом определила, что на плечиках висят пиджаки и жакеты предположительно ее размера. «Реквизит», — сообразила Людочка и даже порозовела. Мерить одежду она любила. Ближе к углу, в свободном простенке, висел герб области и портрет губернатора.

— Ну что ж, Людмила, не будем терять время, — перехватил ее взгляд Лев Михайлович.

— Да, я готова.

— Вам не хочется спросить, какая у вас будет роль? — не выдержал режиссер.

— Вы же сами сказали, что главная.

Лев Михайлович закашлялся.

— Резонно. Действительно, к чему лишние вопросы. Но все же я скажу пару вводных слов. Ваша героиня — обычная девушка. В ее жизни нет ничего примечательного. Шмотки, косметика, секс — вот, пожалуй, и все, что ее интересует. Это мы покажем средствами концептуального кино с легкими проблесками социальной сатиры. Поверьте, будет убедительно.

Людочка взглядом подтвердила, что да, такую фигню она сыграет блестяще.

— Но в глубине души, на уровне подсознания, у героини копится протест против такого прожигания жизни. И во сне, когда ее истинная сущность обнажает себя, героиня старается помогать людям, быть полезной обществу. Ей снится, как она обещает людям благоустроить их город, поднять пенсии, построить новые школы и больницы… Ну не суть. Короче, фильм про внутренний конфликт бациллы потребительства, поразившей молодое поколение, с той нравственной силой, которая присуща молодости.

Людочка ошарашенно молчала.

— Как вам? — спросил режиссер.

— Ну… Может, уберем сны? Оставим только обычную жизнь?

— Что вы! В этом же самый нерв фильма. Это же разрыв реальности и мечты.

Людочка напряженно думала.

Лев Михайлович запаниковал. Сейчас она развернется и уйдет, оставив его наедине с этой идиотской задумкой.

— Вас что-то смущает?

— Я одно не поняла.

— Что именно?

— Ди Каприо во сне или наяву будет?

— Какой Ди Каприо?

— Который вместо Бреда Питта.

— Ах, да-да… Конечно наяву, то есть в обычной жизни нашей героини.

Кажется, Людочка облегченно вздохнула. Бредить на глазах у кумира ей не хотелось.

— Там будет потрясающей красоты сцена у фонтана, — приободрил ее режиссер, — где вы и Ди Каприо плещете водой друг на друга.

— А потом?

— Потом? Потом вы идете вдаль под свист соловьев, взявшись за руки.

— В мокрой одежде?

— Что в мокрой одежде?

— Ну идем. Мы же только что брызгались в фонтане. Лев Михайлович хлопнул себя по лбу и закричал:

— Какое внимание к деталям! Срочно прикажу доработать сценарий. Не волнуйтесь, в мокрой одежде вам ходить не придется.

— Да ладно, — снисходительно согласилась Людмила, — можно просто придумать, чтобы мы с Ди Каприо в кустах в сухое переоделись.

— Непременно. А пока… За работу?

Людочка задумчиво кивнула. В ее глазах отражался Ди Каприо, переодевающийся в кустах.

— Людмила, сосредоточьтесь! Предлагаю начать прямо сегодня. Снимем первый сон нашей героини.

— Может, лучше обычную жизнь?

— Нет, обычной жизнью вы ничего не докажете. Вы же понимаете, как сложно мне будет убедить продюсера в том, что вы рождены для этой роли. Нужно браться за самые сложные сцены. За такие, с которыми ни одна другая актриса не справится. Именно сны, и именно об общественном благе.

— Ну, это трудно, даже не знаю… — закапризничала Людочка.

— А Ди Каприо легко было на «Титанике» тонуть?

Как ни странно, этот аргумент подействовал.

— Хорошо, — вздохнула Людмила.

— Тогда за дело!

Лев Михайлович потер руки. Поезд его творческого гения наконец-то покинул запасные пути и, набирая скорость, вырвался на просторы битвы за депутатский мандат.