Грязные чернила. Книга вторая

Лана Ива (2024)

Я думала, что порвала с ним окончательно и начисто вытравила из своей глупой бедовой головы образ светловолосого демона. Я на это надеялась. Но Харрис не отпустил меня. Не-е-ет, он ведь всегда получает, что хочет, и теперь я — его новая цель. Он вновь ворвался в мою жизнь, как к себе домой, и я решила рискнуть и дать ему шанс. Вновь поверила его сладким речам и красивым глазам, доверила свою честь и всю себя без остатка, как он и хотел. Если бы я только знала, чем это для нас обернётся… Заключительная часть дилогии.

Глава 14

Мы с Тайлером сидим у костра. Я поджариваю зефир, а он пьёт безалкогольное пиво, развлекая всех вокруг смешными историями. Уже смеркается, небо заволочено хмурыми серыми тучами. Погода весь день стоит скверная, как и моё настроение после вчерашнего вечера. Заняться сёрфингом вновь не получилось, и Тайлер предложил мне потусить с его друзьями.

Я уютно пригрелась между ним и незнакомым мне парнем с дредами. Кажется, его зовут Джей, но я не уверена. Вокруг нас сидят другие ребята сёрферы, девчонки и парни, греются и болтают. Все очень простые и приятные люди, и в их компании я чувствую себя даже довольно комфортно, хотя никто из них, кроме Тайлера, мне больше не знаком.

— Выкладывай давай, что случилось, — заявляет Тайлер, и я непонимающе смотрю на него.

— Что выкладывать?

— Ты грустная. И я знаю, что вы с Лиамом вчера были вместе. Два плюс два. Что он опять натворил?

Я удивляюсь проницательности Хилла и, усмехнувшись, вздыхаю.

Не знаю, могу ли я с ним поделиться своими мыслями, он ведь лучший друг Лиама и может всё ему передать. Но с другой стороны, плевать. Мне нужно с кем‑то поговорить, а Саше рассказать обо всём я пока не могу, не хочу отвлекать её от работы.

— Да… ничего. Мы просто вчера оба поняли, что не можем быть друзьями и… поругались. Точнее, Лиаму это не очень понравилось.

Тайлер смеётся.

— Вы только вчера это поняли? Я понял это сразу, как тебя увидел. Ты ему по‑настоящему нравишься, Сам, естественно, что он не хочет дружить с тобой.

— Что в вашем мужском понимании означает «по‑настоящему»? — Я смотрю на Тайлера, скептически поджав губы, и он прыскает.

— Это значит, что он действительно впервые так сильно кем‑то заинтересован. Короче говоря, ты ему в сердце запала.

— Ерунда, это всё несерьёзно.

— Ты вообще хорошо его знаешь?

— Мы знакомы с самого детства, но почти не общались, слишком большая была разница в возрасте для того времени, да и он тогда был гораздо вреднее. Со старым Харрисом общаться было невозможно, а нового я знаю чуть больше пары недель.

— Понятно. Когда я с ним познакомился, он был довольно замкнутым и сам по себе. Всё время что‑то писал, игрался со звуком, никогда не сидел без дела. Всё, что его интересовало — это музыка и концерты. Этот парень мог не спать сутками, пахал, как лошадь. Он очень хотел добиться успеха. Поначалу мне даже казалось, будто он делает это не ради себя, а чтобы доказать кому‑то, что он действительно может всё. Другой на его месте уже давно бы выгорел от такой нагрузки, а Лиам с каждым разом делал только лучше и лучше. Создавал треки, буквально разрывающие чарты. У него до сих пор солд‑аут на каждый концерт, вот такого признания он добился. Он теперь на вершине, как и хотел. Я очень горжусь им и дорожу нашей дружбой. Он хороший человек, конечно со своими тараканами в голове, но у кого их нет? И он женат на работе, поэтому иногда такой странный и ничего вокруг не замечает. Лиам просто привык всегда быть один, понимаешь? Не будь к нему так строга, в плане отношений этот парень полный профан.

Мне становится очень грустно. Значит, вот чем всё время занимался Лиам, когда покинул Сисеро. Стремился доказать Питеру, что его увлечение музыкой не просто пустые слова, а вся его жизнь. Становится даже немного стыдно, что я его вчера прогнала. В очередной раз оттолкнула.

Боже, Харрис, ты меня на части разрываешь.

— У него действительно не было никогда серьёзных отношений?

— Ага. — Хилл улыбается и пихает меня в плечо. — Ты его единственное серьёзное увлечение, красавица.

— Ой, да хватит уже! — Я закатываю глаза и тыкаю веткой в костёр, наблюдая, как вокруг разлетаются сверкающие искры.

— Поверь мне. За этот год он вообще стал каким‑то… апатичным, что ли. Ему будто всё наскучило, поэтому он начал часто гастролировать. Но я ещё ни разу не видел его таким счастливым, каким он становится рядом с тобой. Он словно весь светится.

— Ничего это не значит, — бормочу я, в ту же секунду чувствуя, как всё внутри встрепенулось после слов Тайлера. Но я же знаю, что Лиам не влюблён в меня. Вчера он ясно дал об этом понять.

— Он ревнует тебя ко всему, что дышит. Даже ко мне!

— Ну и что?

— А то, что это многое значит. Как минимум значит, что ему на тебя не плевать. Говорю же, он запал на тебя. Наш отшельник влюбился по самые уши. Это я тебе гарантирую.

Я смеюсь и поворачиваюсь к Тайлеру с широкой улыбкой на губах.

— Какой же ты всё‑таки сводник. У меня подруга есть, такая же сводница. Познакомить вас?

Тайлер хохочет.

— Я просто хочу, чтобы дорогие мне люди были счастливы, только и всего. И ты мне нравишься. С тобой весело и легко. Я был бы рад, если бы у вас что‑то получилось.

— Ты очень добрый.

— Я знаю. — Тайлер довольно улыбается, и я смеюсь. Скромности ему тоже не занимать.

— Хватит о нас, расскажи лучше о себе, Тай. Мне интересно, откуда у Лиама такой чудесный друг взялся.

— О, спасибо, но я вовсе не чудесный. Что именно ты хочешь узнать?

— Откуда ты и как попал к Полу? Ты появился у него раньше Лиама?

— Я родом из Гилфорда, это город на Юго‑Востоке Англии, — заявляет Тайлер, и я смотрю на него, широко распахнув глаза.

— Так ты англичанин?

— Ага. — Он улыбается. — Но не обольщайся, я не живу там с шести лет. Мама развелась с моим отцом‑пьяницей, и мы переехали в Лос‑Анджелес к её сестре.

— Оу, мне очень жаль.

— Да брось, это было сто лет назад, и я не питаю к отцу тёплых чувств. Мама всегда любила меня за двоих, я ни в чём не нуждался. Она… была писателем любовных романов. Очень хорошим писателем.

— Почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? — спрашиваю я тихо, а сердце в груди словно сжимают в тиски.

— Она умерла восемь лет назад, — так же тихо отвечает Тайлер. — Болела раком, а мне не сказала. Когда призналась, было уже поздно что‑либо делать. Иронично, что отец‑пьяница жив и здоров до сих пор, а мама, которая ни разу и капли в рот не взяла и вообще не имела вредных привычек, умерла от рака печени.

— Боже, сочувствую, Тайлер. — Я обнимаю его и утыкаюсь лбом в плечо. Почему в жизни таких чудесных людей всегда столько несправедливости и боли?

— Спасибо. — Тайлер хлопает меня по руке и тепло улыбается.

— Как её звали?

— Роуз. Книги подписывала как Рози Хилл.

— Я обязательно почитаю.

— Могу дать тебе несколько. У меня дома целая библиотека.

— Было бы здорово. — Я беру Тайлера под руку и вновь смотрю на огонь, а Хилл продолжает свой рассказ.

— Я всегда неплохо играл на гитаре и любил петь. В детстве ходил в музыкальную школу. После того, как мамы не стало, я нашёл утешение только в музыке и… лёгких наркотиках. Начал курить много марихуаны, брал гитару и просто орал песни часами, уставившись в стену, пока голос не охрипнет. Иногда выступал на улице и в небольших клубах. Я даже не думал, что горе может стать таким мощным источником вдохновения. Свой первый альбом я написал через два года после смерти матери и назвал его «Рози». Я полностью посвятил его ей. Её жизни. Я хотел, чтобы маму знали не только как писателя, но и как добрую и чуткую женщину, а ещё очень весёлую. Чтобы её помнили. И я помнил. Наверное, это было эгоистично, но таким образом я старался избавить себя от чувства вины за то, что так редко говорил ей «спасибо» и как сильно я её люблю.

— Уверена, она и так это знала.

— Да, конечно, но мамы любят это не только знать, но и слышать. — Он грустно мне улыбается, и я прижимаюсь к его плечу крепче. — Я вложил всю душу в свой первый настоящий альбом, после чего буквально иссяк и впал в очередную депрессию. Я был сам по себе, мой альбом оказался мало кому интересен, и это было… обидно. Я разозлился, накурился, пошёл в тот самый бар, который сейчас мой, и закинулся сверху двумя стопками водки. Чтобы ты понимала, пить крепкие напитки я не умею. Сразу пьянею и начинаю быть очень активным и болтливым. А тогда я выпил почти полбутылки в одиночку и начал говорить всем и каждому, что они, кретины, просто обязаны послушать мой альбом. Из‑за этого чуть не ввязался в драку с барменом, который хотел меня выгнать, он ещё и главным там оказался. Никогда не забуду, как сказал ему тогда, что это место, его бар, будет моим, а он к чертям собачьим покатится. — Тайлер хохочет. — Не знаю, что он мне ответил, я сразу же отрубился, а очнулся уже в квартире. Чужой квартире. Догадайся чьей.

— Лиама?

— Ага. На тот момент он уже был под крылом Пола. Они что‑то праздновали в том же баре. Он услышал, как я орал про свой альбом, и заинтересовался. Попросил послушать, ему моя музыка зашла, и он рассказал обо мне Полу. Так я и оказался в их банде. Лиам буквально вытащил меня из этой мрачной ямы бесконечного траура. До сих пор не понимаю, чем я его так зацепил тогда. Возможно, он нуждался в друге, даже таком жалком, как я. Он оказался единственным в том баре, кто услышал меня и пришёл на помощь, а не оставил валяться на грязном полу, словно кусок дерьма. Я благодарен ему за это до сих пор. Звучит, как слащавая история любви, да? — Хилл смеётся, и я смеюсь вместе с ним.

— Немного, но очень милая. Я рада, что вы нашли друг друга. Лиам реально тебя очень любит.

— Да, и я его.

Мы снова смеёмся, и я смотрю вдаль, на разбушевавшиеся волны. Замечаю вдалеке два силуэта в гидрокостюмах. Ого. Парочка смелых ребят всё‑таки решили обуздать несколько небольших волн. Сумасшедшие любители адреналина.

— Лиам тоже тут бывает? — спрашиваю я.

— Ходил раньше. Мы часто сёрфили вместе, пока он не стал таким популярным. Сейчас он ходит на другой пляж, в одиночку и ночью, не любит привлекать к себе внимание. Скромничает. — Тайлер ухмыляется, и я хихикаю.

— Да уж, это так на него похоже.

Мы ещё некоторое время болтаем о разных вещах и общих интересах, греясь о пламя костра. На улице уже совсем стемнело, но до дома идти недалеко, поэтому мы никуда не торопимся. И Тайлер сказал, что обязательно проводит меня, чтобы Лиаму было спокойнее, иначе он оторвёт Хиллу голову. Лиам знает, что я сейчас с ним.

— Можно я спрошу тебя о личном? — спрашивает Тайлер.

— Так и скажи, что о Лиаме, — улыбаюсь я, и он кивает.

— Что ты к нему чувствуешь? Клянусь, это останется только между нами.

Мои щёки наливаются румянцем, и я опускаю взгляд. Тайлер, улыбнувшись, хватает меня за щёку и коротко смеётся.

— Можешь даже не отвечать, Саммер.

— Нет, я скажу тебе!

— Давай.

— Я влюблена в него с девяти лет.

Тайлер сидит, опешив настолько, что даже не может слов подобрать. Меня это очень веселит.

— Охренеть, Саммер! — выдаёт Хилл. — Да этот засранец куш сорвал!

Я прыскаю от смеха, чувствуя себя необычайно лёгкой и счастливой. Никогда бы не подумала, что первый, кто об этом узнает, будет лучший друг Лиама.

— Можно я тоже спрошу тебя о личном?

— Так и скажи, что о Саше, — улыбается Тайлер, и я тоже киваю.

— Что ты к ней чувствуешь?

— Я её люблю, — отвечает он, не задумываясь, и показывает на свои часы. — И да, Шерлок, я был у вас в прошлое воскресенье.