Демон внутри меня

Лана Мейер, 2016

Он – конгрессмен, жадный до власти мужчина в идеальном костюме от Kiton. Кай – первородный соблазн. Грех. Но его второе "я" таит в себе еще более чудовищную суть. По воле случая Леа попадает в "коллекцию" живых игрушек мистера Стоунэма и становится новой жертвой его опасных игр. История не для слабонервных и нежных особ.Предупреждения: 18+, сцены насилия, роман погружает вас в водоворот страсти и эмоциональной, психологической зависимости между героями.Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Лейла

Я сходила с ума в своей коробке. Продолжала терять разум. Мне казалось, я являюсь участницей бесконечного шоу-эксперимента, смысл которого заключается в том, чтобы проверить, насколько быстро можно сломать человека. Я стала заложницей некого «Шоу Трумана», где главная роль отведена мне.

Кай начал сдирать с меня кожу. Верхний слой моей защиты. Его цель — добраться до моей сути, надломить, максимально болезненно уничтожить.

Он, как серийный маньяк, будет ломать мне косточки и упиваться моей болью…так странно — ломать кости можно даже не прикасаясь к человеку.

Но пока, как я уже и сказала, он сдирал кожу. Скальпелем.

Я существовала только в своей голове. На какой-то миг меня начали одолевать галлюцинации, наверное после месяца пребывания в своей коробке.

Спасала только йога. Растяжка, спортивные упражнения, которыми занималась самостоятельно. И конечно «клубничная диета» и долбанные романчики. Я читала по роману в день и знала уже все сюжеты наизусть. Да я, черт возьми, уже сама была готова настрочить роман! Только дайте листок и ручку!

И когда я уже не рассчитывала на что-то хорошее и лежала на ковре глядя в потолок, считая мушки в собственных глазах, ко мне пришел шанс на спасение.

Дверь скрипнула…аккуратно и мягко. Сначала мне показалось, что мне снова все это мерещится. Или что это Джозеф принес зверушке очередной заряд топлива. Но дверь отворили снаружи, и был это далеко не дворецкий.

На пороге, держась за позолоченную ручку двери, стоял маленький ангел.

Крохотная девочка. Лет пяти, наверное. Огромные серые глаза, светлые, но яркие благодаря черной каемке вокруг радужки. Кто эта девочка? Дочь Кая?!

Как у такого чудовища могло родиться столь прекрасное создание?!

Девочка внимательно смотрит на меня, рассматривая с ног до головы.

Вдруг я замечаю, что девочка хочет войти в мою в комнату, и уже начинает отпускать дверь.

— Стой, малышка! — срывается с губ, я инстинктивно складываю руки в молебном жесте. — Не закрывай дверь…прошу. Выпусти меня. Куда ты идешь?

Девочка округляет глаза, глядя на меня так, словно я говорящий призрак.

— Вы такая красивая, — наконец произносит кроха, задумчиво теребя золотисто-русую косу. — Я думала, что вы большая кукла.

Ты права, маленькая. Я кукла. Твоего папочки, на хрен. Ненужная кукла…

— Очень-очень-очень красивая! — восхищенно вздыхает девочка.

— Спасибо, моя хорошая, — ласково благодарю я, медленно вставая. Главное, ее не спугнуть. Вся надежда на этого маленького ангела. Она появилась здесь не случайно. — Можно я подойду к тебе? Куда ты идешь?

— Я иду в свою спальню. Подойди, — она улыбается, и не веря собственному счастью, я встаю на мягкий ковер, подбегаю к двери. С победным кличем в душе я оказываюсь…по ту сторону. По ту сторону своего эксперимента.

Я вижу дом Кая Стоунэма изнутри.

Судя по виду из окна, открывающемуся за панорамными стеклами, мы находимся на втором этаже. Мой взгляд невольно изучает стены и пригвожденные к ним огромных размеров картины с изображением природы и замысловатых абстракций, ограненные позолоченными рамами. Общая атмосфера особняка Стоунэма выдержана в викторианском стиле — старомодно и скучно. Такое ощущение, что в подобном «замке» живет одинокий интроверт, унаследовавший дом от своих предков.

Я продолжаю идти вперед по начищенной до блеска каменной плитке босиком, разглядывая все, что попадается мне на глаза.

С высоты второго этажа вижу помпезную люстру, сделанную из серебра, и лестницу, которая уходит на первый этаж…желудок скручивает тугим узлом, как только я осознаю, насколько близко нахожусь к выходу. Панорамные окна хранят тайну того, где именно мы находимся — непроглядная тьма глубокой ночи оставляет меня в полном неведении о моем местоположении.

— Ты почему не спишь ночью? — интересуюсь тихо, осторожно ступая рядом с девочкой. Мне все еще кажется, что все это происходит лишь в моей голове.

Мой разум защищается от одиночества, и маленький ангел — это лишь плод моего воображения.

— Я иногда хожу во сне, — девочка хихикает, поправляя свое белое платье для сна. Под мышкой она сжимает плюшевого котенка. — Как вас зовут? Барби?

— Лейла, — отвечаю, глядя на то, как девочка смотрит на меня. С восхищением.

— А когда я вырасту, я буду такой же красивой, как вы? — девочка улыбается еще шире, оголяя свои белые зубки.

Опускаюсь на корточки, чтобы быть к ней ближе.

— Ты уже очень красивая, — мне нравится эта девочка. Страшно думать о том, что у нее такой папочка. Надеюсь, его отношение к ребенку отличается от обращения со мной. — Как тебя зовут?

— Анджелина, — она ведет меня вперед по коридорам, а я все задаюсь вопросом, что будет дальше? Куда я пойду, когда отведу девочку в спальню? Удастся ли мне сбежать? Сейчас ночь, но наверняка в доме много охраны. Что же мне делать?!

В какой-то мере моя коробка стала для меня определенной зоной комфорта. А выбираться из зоны комфорта всегда очень трудно, тем более в оглушительную неизвестность. Без надежды остаться незамеченной. Пытаться сбежать сейчас глупо, а попытка бегства может стоить мне…да чего угодно. Кай может отреагировать на это совсем не так, как в моих мечтах.

— Мы пришли, — кроха останавливается у массивной двери, отличающуюся от всех остальных своим нежно-розовым цветом. На дверь прикреплена меловая доска, а надпись на ней гласит: Анджи. — Тебе можно войти внутрь.

— Может быть, ты — моя новая няня? — вдруг интересуется Энджи, когда мы заходим в ее комнату. — Я была бы очень рада этому. У меня постоянно меняются няни…

В ее голосе я улавливаю нотки невыразимой печали.

Комната Анджедины похожа на обитель маленькой принцессы. Все в белых и розовых тонах: кровать, шторы и детские кресла украшены рюшами и кружевами. Большая площадка для игрушек и кукол, которые аккуратно стоят в огромном игрушечном домике для Барби. У Анджи есть даже личная игрушечная столовая с фарфоровыми чашками и чайником.

На двуспальной, гигантской для ребенка, кровати лежат все новейшие гаджеты: планшет, телефон и другие игрушки.

У этой девочки было ВСЕ.

Я вспомнила свое детство: я до позднего вечера гуляла во дворе, а когда приходила домой, мылась в поржавевшей ванне и шла спать на жесткую кушетку. Мы даже телевизор не могли себе позволить, о приставке и телефоне и речи быть не могло.

Ходила я в одежде из секонд-хендов или с распродаж, но всегда старалась ее чистить и гладить, чтобы, несмотря на бедность, выглядеть опрятно и красиво. Настолько, насколько это возможно.

— Не думаю, что я твоя няня…а где твоя мама? И папа?

— Папа очень старенький — он сам так говорит. Он много работает. А мама меня не любит, — Энджи закусила пухлую губу и в ее глазах отразилась такая печаль, что я сама чуть не расплакалась. — Она все время в разъездах.

— Ну, что ты, детка, — я снова опустилась и погладила девочку по волосам. — Тебя нельзя не любить.

Меня напрягли слова девочки о том, что у нее «очень старенький папа». Кай конечно на десять лет старше меня, но он по всем параметрам остается молодым человеком. С его телом и его деньгами он может быть молодым вечно.

— Ты моя фея. Ты очень добрая, фея-Лейла, — девочка улыбнулась, а потом зевнула.

— Скажи мне, как зовут твоего папу? — не смогла не полюбопытствовать я. — Расскажи фее о своей семье.

— Папочку зовут Барт. Маму — Стелла. Еще у меня есть очень взрослый дядя — Кай. Его я люблю больше всех! Он замечательный, — у Энджи загорелись глаза, когда она рассказала о Кае.

Я чуть воздухом не подавилась. И окончательно запуталась, кто кому приходится в этом семействе. Мне понадобится время, чтобы разобраться в этом. Придется изрядно порыться в своей памяти. Я же читала биографию Стоунэма, когда готовилась к статье. Вся нужная мне информация уже есть в моей голове, остается лишь достать ее.

— Да? — сомневаюсь в том, что моя характеристика Кая будет близка к слову «замечательный». А вот девочка похоже в нем души не чаяла.

Это меня радует. По крайней мере он не творит с ребенком ужасные вещи, на которые он способен.

Человек, и правда, лицемерный, лживый ублюдок, который ведет двойную жизнь.

— Он покупает мне все-все и уделяет мне время, несмотря на то, что дядя ОООЧЕНЬ занятой человек, — с выражением протягивает девочка.

Все понятно. Видимо, этот подлец купил любовь ребенка. Хоть детей не обманешь…

Бедная девочка. Она и не представляет, в каком логове чудовищ растет. Она как огонек надежды в этом доме. Лишь бы из нее не вырастили ужасного человека.

— Тебе нужно спать, принцесса, — опускаюсь на кровать Анджи и накрываю ее одеялом, когда она ложится на атласные подушки.

— Мама никогда так не делает. Только он, — тихо добавляет она, прикрывая серые глазки.

— Кто он?

Но девочка ничего не отвечает. Наверное, она имела в виду своего отца.

— Ты моя фея, я увижу тебя снова? Ты же не уйдешь? — лепечет она сонным голоском и прижимает к себе свою плюшевую игрушку.

Эти слова вырезают стигматы на моем сердце. Наверное, я так сошла с ума без общения, что за пять минут привязалась к чужому ребенку. Я всегда любила детей. Особенно таких чудесных и спокойных, как эта девочка.

— Я заперта в той комнате. В шкатулке фей, — тихо шепчу я, поглаживая одеяло. Но девочка уже спит.

Ага. Шкатулка фей? Скорее, коробка одиночества и пыток. Клубники и эротических романов.

Не знаю, сколько бы я так просидела в комнате девочки. Каждую секунду я боялась, что сейчас кто-то войдет в комнату, скрутит меня вдвое и утащит в «коробку».

Неспеша я подошла к окну, пытаясь вглядеться в темное пространство. Мы находились в окружении ландшафтных садов и других домов роскошного вида. Едва заметные огни помогли мне узнать это.

Уже хоть какая-то информация.

Я вышла из комнаты, бросив на Анджелину свой взор. Вряд ли когда-нибудь увидимся. Нужно было подговорить ее. Сказать, чтобы она освободила меня…но как? Ей всего пять лет. Она вряд ли бы поняла мой замысел и сделала бы все так, как мне нужно.

Может стоит пробраться на кухню, стащить нож и наведаться в спальню Кая? Приставить его к горлу и потребовать объяснений и свою свободу? Или, на хрен, убить его сразу, чтобы это зло никогда и никому больше не причинило вреда.

Но как найти его спальню в лабиринте этих комнат?

Вдруг я слышу какие-то голоса. Они раздаются далеким эхом, но я сразу понимаю, что будет лучше, если я немедленно убегу или спрячусь. Мой взгляд падает на черную железную дверь передо мной. Она отличается ото всех остальных, подобно двери в спальню Анджелины. Правда комната Энджи является источником света в этом доме, а от этой двери исходит жуткая, грязная и неприятная энергия. Что-то мне подсказывает, что лучше мне не открывать этот «ларец Пандоры».

Я почувствовала себя гребанным экстрасенсом, который считывает энергетику с неодушевленных предметов. С головой уже точно все не так хорошо, как хотелось бы…

А голоса все продолжали приближаться, и я побежала, сама не знаю куда — я запуталась в бесконечных коридорах и лестницах дома. Я уже не знала, где находится моя спальня-коробка.

Звук сердца громыхал в висках, я перешла на бег и уже ничего вокруг не замечала и не слышала, надеясь, что бегу как можно дальше от этих голосов…

На повороте я чуть не упала. Пришлось схватиться за косяк и отдышаться. Волосы прилипли ко лбу, я подняла взгляд…и остолбенела от происходящего.

Мой слух сразу же вернулся и начал различать разные полутона доносящихся звуков.

— Ах, Боже, да. Да, Кай, да. Да, да, ты просто…оооох, — мой взгляд упал на небольшую колонну у стены.

Дыхание сперло, как только я разглядела в едва освещенном коридоре накаченные, маскулинные, мужские ягодицы.

— Молчи, сука, и принимай его глубже, блядь, — мужской угрожающий тон, который принадлежал обладателю ягодиц. Каю.

Мои зубы до боли врезались в нижнюю губу, я едва сдержала то ли крик ужаса, то ли стон шока, назревающий внутри. Шока? Неужели шока, Лейла?

Тело мужчины выглядит впечатляюще.

Широкие плечи, поджарая спина, на которой выдаются упругие мышцы. Сейчас они пребывают в постоянном движении. Струятся, перекатываются под его кожей, позволяя оценить всю его силу, всю эту мощь, что заключена в мужском теле.

Узкая поясница, а за ней и бедра, которые жадно вбиваются в женское тело, открывая моему взору ямочки на ягодицах.

Он просто долбит эту девушку и явно не жалея. А ей, черт возьми, это нравится.

О спонтанности дикого совокупления парочки свидетельствуют разбросанные в коридоре вещи: черная рубашка Кая лежит поверх жемчужного платья раскрепощенной девицы. Штаны мужчина просто приспустил с бедер. Не удосужившись их снять, он одержимо напал на свою жертву, которая стонет так громко, будто с нетерпением ждала подобного вторжения.

У меня впервые жизни горит все тело. Каждая, даже самая позабытая мышца, клетка, частичка. Меня словно прижали к раскаленной сковороде и оставили сгорать от неизвестной мне прежде разрушительной агонии.

Это настолько больно, страшно, и приятно, что я начинаю медленно сходить с ума от таких мазохистских мыслей.

Я выпадаю из реальности. Я уже не являюсь прежней Мелиссой. Я уже не та Лейла, какой была в плену у шейха. Я чувствую, что становлюсь новым человеком, другой девушкой, из остатков души которой Кай Стоунэм вылепил то, что ему необходимо.

— Кай… — стонет женщина, с удовольствием принимая его мощные толчки.

— Не называй мое имя, блядь, — рычит Кай, наращивая темп, о чем я понимаю по учащенным ударом плоти о плоть. Резко поставив ее в коленно-локтевую позу, Кай собирает волосы на затылке девушки, вбиваясь в нее с таким звериным отчаянным, что я невольно испытываю безумную жажду оказаться на месте этой девушки.

Это неправильно, стыдно, отвратительно…но я умираю от желания ощутить силу этого опасного мужчины внутри себя прямо сейчас.

— Ох, дай мне кончить…умоляю…да..да…Боже…ты Бог…ты Бог… — ее стоны переходят в умоляющие вскрики, каждую клеточку моего тела прошибает током.

Я нахожусь в настоящем ужасе и почти в беспамятстве, когда понимаю, что моя ладонь зажата между сведенных ног.

Соски мгновенно твердеют, болезненно соприкасаясь с тканью майки и халата.

Животный низменный инстинкт наполняет меня до краев. Потребность. Потребность почувствовать…наполнить…унять это жуткое желание меж бедер.

На шатающихся ногах, держась за стены. Находясь словно в пьяном бреду, я убегаю в свою «коробку». Облизывая пересохшие губы, без конца чувствую на них вкус проклятых красных ягод и мечтаю только об одном. Дойти до своей кровати и упасть.

Не знаю, каким чудом я нахожу свою комнату, но даже шум захлопнувшейся двери не отрезвляет меня.

Я голодна, неудержима.

Это как сидеть на строгой диете годами и сорваться на швейцарский шоколад, итальянскую пиццу и запить все это бутылкой вина.

Шелк ласкает мое тело гораздо менее ощутимо мужских рук, но мне плевать. Бесстыдно раздвинув ноги, я начаю быстро ласкать свою ноющую плоть.

Инстинктивно я изучаю и трогаю себя так, как это делал бы Кай Стоунэм. Грудь заливает раскаленной магмой в тот момент, когда я ввожу пальцы внутрь, ощущая себя участницей той самой горячей сцены, которую только что наблюдала в коридоре.

— О да, охх…о да, — неконтролируемый шепот вырывается из моих губ, голова по инерции откидывается назад, и я кричу. Ноги дрожат, тело не принадлежит мне несколько сладких секунд. Дразнящие движения пальцев по нижним губам замедляются, пока я ловлю волны кайфа, снисходящие на меня из космоса.

Я кончила. Безумно ярко, крышесносно. Не так…совсем не так, как прежде.

И только спустя пять минут, когда я восстанавливаю дыхание, трезвое сознание начинает возвращаться ко мне.

Я, наконец, вспоминаю, что я разумный человек, а не грязное похотливое животное. Но уже поздно, потому что я совершенно ясно осознаю: я прошла второй урок Кая Стоунэма.