Я тебя съем

Лана Морриган, 2021

Я всего лишь хотела доказать себе, что красива и желанна. Но не думала, что ночь с нахальным и обаятельным незнакомцем изменит мою жизнь навсегда. Для него не существует границ и правил, и наши запретные отношения превратятся в одержимость. Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Алина

***

— Куда мы приехали? — я задаю совершенно очевидный вопрос, после тридцати минут проведенных в дороге. И получаю не менее очевидный ответ:

— В стрип-клуб. — Ник помогает слезть с мотоцикла. От непривычно долгой езды и бурного секса мои ноги превратились в вату, а бедра напоминали о себе тянущей болью. — Хочу продать тебя в сексуальное рабство. Тебя обучат танцам и будут продавать любителям потешить свое самолюбие покупкой красивой девушки.

— Не смешно, — фырчу я, поправляя помявшуюся от объятий рубашку.

— Прогресс. — Парень попытался привести в порядок волосы, растрепавшиеся после поездки, и широко улыбнулся. — Поняла, что это шутка.

— Серьезно, мы идем смотреть стриптиз?

Женский неоновый силуэт рывками изгибается на кроваво-алом шесте.

— Лучше. Мы сами станцуем.

— Шутишь, — произношу я уверенно, но тут же переспрашиваю: — Это же шутка?

Ник улыбается, неторопливо вытягивает из пачки сигарету и прикуривает, не сводя с меня глаз.

— А ты когда-нибудь бывала в подобном заведении? — интересуется, приподнимая правую бровь.

— Нет.

— Зря. Я вполне серьезно, не нужно на меня смотреть, словно я какой-то озабоченный, или ты никогда не любовалась чужим телом?

Я открыла было рот, желая возразить, но тут же его захлопнула. Буквально пару часов назад я с наслаждением наблюдала за движениями и грацией Ника.

— А сегодня выступает моя племяшка, — произносит гордо. — Мужики от нее с ума сходят. Столики бронируют за месяц.

— Ты точно извращенец, — произношу я, не подумав.

Прикуси язык, Аля, дразнить малознакомого человека может быть опасно, как бы ни был он обаятелен, а стоя перед заброшенным зданием в промышленной части района — совсем глупо.

Ник заразительно смеется.

— Во-первых, Элька совершеннолетняя, если ты вдруг подумала, о девочке лет тринадцати. Во-вторых… А что я тут распинаюсь? Пошли, сама все увидишь.

Он тащит меня ко входу, у двери желающих войти не больше десятка.

— Не знаю, что ждут. Здесь строго по приглашениям, — комментирует Ник.

— А как же пропустят нас? — интересуюсь я.

— С радостью и широкой улыбкой. — Он швыряет окурок за спину и демонстрируя белые зубы.

Парень уверенно ведет меня к черной железной двери, стучит, сотрясая глухими ударами ладони, и поднимает голову к камере, изредка мигающей красным.

Следует щелчок, скрежет, словно петли двери никогда не знали масла.

— Вечер добрый, — отзывается охранник. Широкоплечий, мощный, не такой высокий, как Ник, но чтобы взглянуть на его безэмоциональное лицо, мне приходится задирать подбородок. — Добро пожаловать. — Отступает, пропуская.

— Ну вот, а ты боялась. Насчет широкой улыбки я, конечно, погорячился.

Я не слушаю, следую за парнем на звуки музыки и яркий мерцающий свет в конце длинного темного коридора.

Пол тускло подсвечивают старые лампы, закрытые в металлические корпуса, но и их света достаточно, чтобы рассмотреть обшарпанные стены с трещинами, выкрашенные в темно-зеленый. С двух сторон изредка зияют черные дыры проходов в какие-то помещения, обдает потоком влажного спертого воздуха, отчего вдоль позвоночника бежит холодок.

Ника ничего не смущает, с каждым шагом улыбка на его лице делается шире, движения развязнее, он подергивает в такт ритмичной музыке головой.

— Смотри под ноги, — дергает на себя.

— Господи… — Я вглядываюсь в темноту провала. — Разве можно оставлять дыру в полу?

— Тут неглубоко. — Он отпускает мою руку и шагает в темноту, равняясь со мной ростом. — Но круто же! — Стаскивает к себе.

— Круто переломать ноги? — Я пытаюсь выбраться, не прося о помощи.

— На моей памяти, ноги всех посетителей остались целыми, — хохочет, выпрыгивая и вытягивая меня с такой скорость и легкостью, что я не успеваю и пискнуть. — Тебе не идет брюзжать, Алька. — Целует мимолетно в губы. — Ты пока думай, что будешь пить. Сегодня ночью я решил тебя споить.

К нашему появлению словно тщательно готовились и ожидали. С громкими аккордами музыки Ник вводит меня в огромное помещение, под завязку набитое людьми. Прожектора и точечное яркое освещение ослепляют, дезориентируют, сбивают с шага. Музыка вибрирует в теле, я зажмуриваю глаза, промаргиваюсь.

Мы пересекаем зал, идем к противоположной стороне от входа.

Ник надавливает мне на плечи, усаживая на угловой диван перед маленьким столиком. Мы находимся на возвышении, зал оказался огромным цехом. Я не представляю, что могли здесь производить или собирать, но с высокого потолка свисает множество металлических крюков на цепях и толстых балок, закрепленных все теми же цепями. Десятки девушек, раскачиваются, ловко балансируя на балках, взбираются по металлическим звеньям и изгибаются в причудливых позах.

Ник падает рядом со мной.

— Что ты будешь? — кричит на ухо, обнимая и притягивая к себе. — Шампанское?

Я ошарашенно озираясь, блуждая взглядом по танцующим. Мужчины, женщины. Невероятно красивые и притягательные, словно я попала на съемочную площадку голливудского фильма или в другой мир. Идеальный. Без изъянов.

— То, что у них, — кричу в ответ, указывая на столик справа от нас. Девушки с неподдельным удовольствием, прикрывая глаза и облизывая после каждого глотка губы, потягивают темный напиток.

Ник качает головой и дублирует отрицание словами:

— Тебе не понравится. Я закажу сам.

Он поднимается из-за стола, спрыгивает с возвышения, не утруждая себя спуском по ступеням.

До чего же гармоничны его движения: сбалансированы, уверены, хищны.

Ник вскидывает приветственно руку, кивает, улыбается. Кажется, здесь его знает каждый. Тут же налетают девушки в ярких сценических костюмах, состоящих лишь из крохотных трусиков и массивных украшений на шее, чуть прикрывая верх груди, гордо демонстрируют острые соски, обнимают парня, чмокают в щеку и так же быстро разбегаются под его игриво-недовольным взглядом.

Хочется откашляться, спустить несуществующие очки на кончик носа и поинтересоваться у себя: «Ну как тебе, Алина Васильевна? Есть что-то общее с твоей привычной субботой?»

***

— Секс на пляже. — Игриво улыбаясь, парень протягивает высокий бокал.

— Спасибо. — Я изображаю если не скуку, то хотя бы нотки безразличие к происходящему вокруг. А самой подмывает рассмотреть всех и каждого. Никогда не встречала такое множество колоритных людей в одном месте. Но, справедливости ради, стоит заметить, я нигде и не была. Учеба, Балабаев, поездки к родителям или на природу — главные развлечения последних шести лет. — А ты?

Ник вскрывает бутылку с газированной водой.

— Алкоголь и я несовместимы. И я за рулем. — Он приподнимает бутылку в ожидании. Звон стекла поглощает музыка. — Вкусно? — интересуется, пробуя коктейль с моих губ.

— Да, спасибо. — Алкоголь пикантно горчит на языке и разливается теплом по пищеводу.

Ник не перестает улыбаться, по-хозяйски обнимая меня, запрокинув голову на спинку дивана и наблюдая за «летящими» девушками.

— Неплохо Элька придумала, да? Отличное место получилось. Далеко мелочь пойдет.

— Так это ее заведение, твоей племянницы?!

Я действительно попала в другой мир, где девушка, едва перешагнув границу совершеннолетия, организовывает и открывает клуб. Сколько ей, восемнадцать, девятнадцать?

— Угу. Самостоятельности мышка хочет, с системой борется. Угостишь ещё?

Я делаю очередной глоток, и Ник проходится своими губами по моим, собирая терпкие капли напитка.

— А вот и она.

Прожектора отключаются, погружая помещение во мрак. По коже бегут мурашки предвкушения. Звон цепей где-то над головой и торопливый цокот каблучков… Все стихает. Остается лишь оглушающее сердцебиение и жар мужского тела рядом.

Одинокий луч света прорезает мрак, и я приоткрываю рот.

— А ты думала обо мне, как об извращенце. Крышесносно же.

Девушка танцует в полной тишине, сотни людей не смеют произвести и звука: не пьют, не гремят стеклянным дном бокала о металлическую столешницу, не переговариваются и не отвлекаются на телефонные звонки. Я отчетливо слышу свое дыхание и шумное дыхание Ника.

А для нее не существует гравитации, она словно воздушный поток, обтекающий препятствия, изредка замирающий в позах, подчеркивающих идеальную фигуру. Миниатюрная, уменьшенная копия куклы Барби. «Кукла», — я горько хмыкаю, вновь вспоминая о Балабаеве.

Представление о танце в стрип-клубе как о чем-то развратном, не имеющем ничего общего с искусством, рассыпается на сотни осколков. Племянница Ника не обнажает свое тело, не замирает в провокационных позах, она наслаждается. Наслаждается собой, своим телом, обожанием и желанием присутствующих, что витает в воздухе.

Мне удается рассмотреть холодный блеск неестественно голубых глаз за плотной черной маской, скрывающей ее лицо.

Девушка также незаметно исчезает, как и появляется. В один момент. Еще некоторое время в помещении сохраняется тишина, и шепот превращается в гул и аплодисменты.

— Понравилось? — спрашивает Ник.

— Да! — Я присоединяюсь к всеобщим овациям.

То тут, то там мужские и женские выкрики, зрители просят повторить, кто-то интересуются, не видели ли окружающие, где скрылась танцовщица. Музыка понемногу набирает обороты, танцпол активно наполняется, возвращая гостей к прежнему веселью.

— Привет! — с громким радостным криком девушка поднимается к нашему столику, раскидывает руки и налетает на Ника. — Почему не предупредил, что приедешь? Пропала моя конспирация. — Переводит взгляд от парня ко мне. — Я сказала отцу, что буду у тебя. Приве-е-ет, я Эля. — Я оказываюсь в крепких объятиях. — Кто она?

— Беглянка-неудачница, — Ник мне подмигивает.

— Не хочешь — не делись, — задорно отвечает Эля. — Я, возможно, еще вернусь, нужно отметиться перед папá, — протягивает на французский манер. — Развлекаетесь, детки! — Звонко хохочет и скрывается в толпе.

— Смерч. — Ник улыбается, провожая миниатюрную женскую фигуру взглядом. — Предложение о танце еще в силе. — Поднимает взгляд к танцовщицам, вернувшимся на свои места.

— Я пас.

— Мало выпила, — заключает он, глядя на полупустой бокал.

— Ты же несерьезно? — я интересуюсь настороженно. — Поверь, я и физические нагрузки — вещи совершенно несовместимые.

— Это легко исправить. — Музыка на мгновение стихает. — Нужны систематические тренировки, — шепчет на ухо. — Я готов выступить в роли личного тренера. — Парень хитро улыбается, блуждая по моему лицу взглядом, задерживается на губах, спускается к шее, сглатывает, и его лицо становится серьезным. — Ты будешь допивать?

— Нет.

Ник вновь увлекает меня за собой, рассекая танцующих свои телом, прокладывая нам дорогу к выходу. Он непривычно молчалив. В его движениях резкость. Помогает надеть мне шлем, садится на байк и ожидает.

— Мы возвращаемся, — наконец поясняет свои действия. — Здесь больше не на что смотреть.

Дорога к базе отдыха пролетает так быстро, словно кто-то включил ускоренную перемотку кадров.

С первыми лучами солнца, разбавляющими непроглядную темноту серым, в груди поселяется тревога и необъяснимая тоска, заставляя плотнее прижиматься к мужской спине и сотрясаться мелкой нервной дрожью.

— Замерзла? — спрашивает Ник.

Шаги по гравийной дорожке разрезают в предрассветную тишину.

— Да, — я вру, останавливаясь у развилки, ведущей к нашему с Комаровыми домику.

— Мы идем ко мне. — Хватка мужских пальцев каменеет на запястье.

Наваждение продолжается, но я уверена, мистика ночи скоро сойдет на нет, и мы вряд ли пересечемся еще хоть раз.

Сегодня жизнь разделилась на до и после. Я никогда не смогу вернуться в отношения, подобные прежним. Ровные, отрепетированные. Практически статичные, без страсти. Без сумасбродного желания обладать человеком здесь и сейчас. Отношения, в которых медленно погибают оба. Но в данный момент я тону в черноте взгляда, задыхаясь от нехватки воздуха, отвечая на пожирающие поцелуи Ника, ощущаю жар и тяжесть тела, оплетая его торс ногами.

— Не закрывай глаза. Смотри на меня. — Ник не спешит, наслаждается каждым проникновение, как и я. В отличие от его нежных, даже бережных прикосновений, взгляд безумен, резок и дик. Мужские губы впиваются в мои и тут же разрывают поцелуй, чтобы в очередной раз, оскалившись, прошептать:

— Аля, не закрывай глаза.

И вновь «впервые». Впервые в моей жизни прощальный секс. Тягучий и сладкий, но с примесью горечи расставания.

— Я отвезу тебя. — Он пеленает меня в объятия и закрывает глаза.

«Эта ночь останется приятным приключением», — решаю для себя. Мне не хочется разрушать воспоминания неловкостью утреннего пробуждения.

Мужское дыхание выравнивается, вдохи реже и глубже, Ник бормочет, переворачивается с бока на спину и раскидывает руки. Я боюсь лишних движений, малейшего шороха, нахожу и надеваю мужскую футболку, собираю свои вещи с пола, вздрагиваю от оглушающего щелчка замка и разрешаю себе обернуться, перед тем как плотно закрыть дверь.