В когтях у сказки

Лана Синявская

Никогда не играйте в азартные игры с Дьяволом – обязательно проиграете. Влиятельный магнат по прозвищу Черный паук считал, что его это не касается. Он видел лишь одно препятствие на пути к цели – случайную иностранку, запутавшуюся в его паутине. Но ее зовут Анна Сомова. И она привыкла идти до конца.

Глава 6

Припаркованный у ворот коттеджа белый фургон в первую секунду заставил Анну вздрогнуть, но испугаться по-настоящему она не успела-на борту красовалась совсем другая картинка, ничем не напоминающая красный крест. Возле машины парень в спецовке, бурно жестикулируя, доказывал что-то хозяйке дома. Оба были так увлечены спором, что не заметили, как девушка тихонько проскользнула в калитку, бегом пересекла зеленый газон и юркнула в дверь, по счастливой случайности оказавшуюся незапертой. Не задерживаясь в холле, она взлетела на второй этаж и замерла возле двери в комнату Виолетты, удивленно разглядывая пустую замочную скважину.

Ключ исчез.

Девушка внимательно огляделась. Утреннее солнце, проходящее через цветные стекла веерообразного окна в конце коридора, цветной радугой окрашивало выскобленные деревянные половицы. На полу ничего не было. Она оглядела полочки вдоль стены, заставленные безделушками, заглянула в комнату и обследовала все поверхности-безрезультатно. Комната выглядела совсем иначе, чем несколько часов назад. Никаких следов кровавой бойни. Уборщики постарались на славу. Даже постель была застелена свежим бельем. Только в воздухе еще витал чуть заметный, сладковатый запах крови, перебивающий ароматы лаванды и хвои.

Но где же все-таки этот проклятый ключ?

Если его не выронили и не забыли-а в этом случае он давно попался бы ей на глаза, — то оставалось всего два варианта: либо хозяйка случайно забрала его с собой, либо…

Одобрительно хмыкнув, Анна быстро сбежала вниз по ступенькам. Немного постояв в уютном холле и поглазев на ряд одинаковых закрытых дверей, она уверенно направилась к самой дальней из них и не ошиблась.

Спальня хозяйки оказалась на удивление тесной. Два шага до окна, еще три-до старомодной кровати с металлическими шишечками на спинке и столько же до противоположной стены, которую всю целиком занимал допотопный комод со множеством ящичков.

На самом верху комода громоздились две расписные фарфоровые вазы. Идея запихнуть такую красоту под потолок показалась Анне абсурдной, и она решила начать поиски с этих ваз. Ей пришлось влезть на шаткую табуретку, чтобы дотянуться до старушкиного сокровища. Она изрядно намучилась, но выяснилось, что старалась зря.

Раньше, должно быть, вазы стояли на видном месте, но, начав пускать жильцов, хозяйка припрятала их от греха подальше. Первая из них служила роскошным саркофагом для двух дохлых мух, зато вторая оказалась забита по самое горлышко. Здесь обнаружились несколько прищепок, дешевая заколка, несколько медных монет, скомканный фантик, наперсток и пачка оплаченных счетов двухлетней давности. Но никакого ключа здесь не было.

Анна озадаченно огляделась, немного повыдвигала ящички комода, но скоро запуталась и бросила это занятие. Девушка чувствовала неловкость, копаясь в нехитрых пожитках одинокой старухи и только желание развеять свои подозрения заставляли ее преодолеть собственную брезгливость. К большому сожалению, ключ был достаточно мал для того, чтобы оказаться где угодно. Даже в этой каморке имелась сотня мест, чтобы его спрятать, а в том, что ключ именно спрятали, она уже не сомневалась.

Как всегда, обычный человеческий подход ничего не дал, и Анна слегка напрягла свою интуицию. Дело сразу пошло на лад. Минуту спустя девушка уверенно шагнула к кровати и сунула руку под подушку.

— Как вы вошли?! — прогремело от порога.

Анну ничуть не испугал грозный тон. Ключ, зажатый в кулаке, она спрятала за спину и сообщила хозяйке с улыбкой:

— Дверь была не заперта.

Та ответила ей взглядом хорошо пожившей черепахи. Что-то из того, что она увидела, заставило ее сбавить тон:

— Что вам понадобилось в моей комнате? — Спросила она почти спокойно и добавила без особой уверенности: — Я вызову полицию.

— Не возражаю, — еще шире улыбнулась Анна. — У меня как раз есть, что им показать.

— Вы о чем?

— Вот об этом! — Анна протянула ключ на раскрытой ладони. Тот самый ключ со свежими царапинами на бородке.

Старушка была уже не в том возрасте, чтобы как следует держать удар. Она заметно побледнела. Ее губы совсем истончились, пухлые щеки опали. Сухая, шершавая кожа, свойственная старым девам, приобрела неприятный серый цвет.

— Зачем вам понадобилось красть у меня ключ? — Неуверенно изобразила она удивление.

— Затем же, зачем вам понадобилось его прятать.

— Да что вы себе напридумывали?

— Ничего. А вот вы кое-что присочинили.

— Я не сказала ни слова лжи! — старушка воинственно тряхнула двойным подбородком и приосанилась.

— Верно, — кивнула Анна. — Но кое о чем умолчали.

— Да кто вы такая?! — придя в себя, тетушка Видонка с опозданием вспомнила, что находится на своей территории. — Влезли в мой дом, хуже того — в мою спальню! Несете какой-то бред и суете мне в нос мою же собственность. Все! Я звоню в полицию или, еще лучше — в миграционную службу. Вас выставят из страны в двадцать четыре часа, и вы никогда — слышите?! — никогда больше не пересечете границ моей страны! Это же бог знает что такое! Деваться некуда от этих русских.

Прежде чем выйти из себя, Анна всегда считала необходимым сосчитать до десяти. Правда, частенько от этих манипуляций давление лишь нарастало, и последующий взрыв причинял гораздо больший ущерб. В этот раз она дошла до пяти, когда тетушка Видонка вдруг взвизгнула:

— Матка Боска, спаси и сохрани!

— Что еще? — Анна удивленно взглянула на неистово крестящуюся, ставшую как будто меньше ростом, старушку. Та икнула:

— Глаза! Ваши глаза! Они светятся! Сгинь! Изыди!

— Так уж сразу и изыди, — обиженно пробормотала девушка, косясь в зеркало и пытаясь экстренно притушить горящий взгляд. — Да все, все уже! Вам показалось. Открывайте глаза и убедитесь сами.

Анна протянула руку, но тетушка Видонка, почувствовав прикосновение, резво отпрыгнула и вжалась в стену.

— Я все скажу! — пообещала она, часто кивая головой. — Все, что хочешь, только сгинь, пожалуйста.

— Да без проблем. — Пожала плечами Анна. — Сгину, когда вы мне все расскажете. Только поскорее, а то спать хочется — сил нет.

Старушка приоткрыла один глаз и с любопытством глянула на странную гостью.

— Я сразу догадалась, что вы оттуда! — она ткнула пальцем в потолок.

— Вы уж определитесь: оттуда — Анна показала наверх. — Или отсюда. — Палец опустился вниз. Старушка снова зажмурилась и перекрестилась. — Ладно, с этим после. — Девушка вздохнула. — Вернемся к нашим баранам. Во-первых — ключ. Откуда эти царапины? Это ведь ваших рук дело? — Тетушка Видонка соображала быстро и заколебалась, прикидывая про себя, не свалить ли вину на неизвестного злоумышленника, но соврать все-таки не решилась и робко кивнула.

— Отлично. Чем вы это сделали?

— Плоскогубцами. Я услышала крик из комнаты наверху. Это был ужасный крик. Потом стало тихо. Я подождала немного и стала подниматься по лестнице. Дверь была заперта изнутри. Я долго слушала. Ни единого звука! Я позвала ее по имени. Сначала тихо. Потом — громче. Она не ответила. Что я должна была делать?

— Вызвать полицию, — подсказала Анна.

— Но я должна была знать, что произошло! А после того, как я это узнала, мне совсем не захотелось встречаться с полицией. Вдруг они решили бы, что это я? Тем более, что я действительно повернула ключ снаружи, зажав самый кончик плоскогубцами. Жалко, что царапины заметила не сразу, глаза уже не те.

— Об этом после. Зачем вы вообще вернулись в дом? Что-то забыли?

— Стальную петельку.

— Что?

— Стальную петельку. Чтобы вытаскивать косточки из черешни. Никто не любит варенье с косточками. И я не люблю. У Терезы, конечно, есть своя петелька. Но она только одна.

— Хорошо, хорошо, вы пришли за петелькой, вошли в дом и услышали крик. Через какое время вы вернулись от Теречиков?

— Часа через полтора. Сначала мы попили чай с Терезой. Немного поболтали, потом вымыли ягоды, и только тут обнаружилось, что я забыла петельку. А без петельки…

— Я поняла! — перебила Анна, не в силах больше слышать про петельку. — Открыв дверь, вы увидели…

— Это был ужас! У меня закружилась голова от ужасного запаха, а уж когда я ее увидела…

— Виолетта лежала на кровати?

— Нет, на полу.

— Вы не подумали о том, чтобы вызвать врача?

Хозяйка впервые взглянула на девушку с превосходством:

— Милая моя! Врач ей был уже не нужен. Я достаточно пожила, чтобы суметь отличить живого от мертвого. Вокруг везде была кровь. Море крови! И под ней натекла целая лужа… — старушка судорожно вздохнула и мелко затряслась.

Анна выглядела растерянной. Если старуха не врет, — а она не осмелилась бы соврать, — то, получается, что, когда она вошла, преступник еще был в доме, в комнате Виолетты и продолжал терзать свою жертву.

— Вы никого не видели? — уточнила она.

— Мимо меня никто не проходил, — заверила старушка. — Услышав крик, я спряталась под лестницей. Оттуда хорошо видно входную дверь и я могу поклясться, что никто не выходил из дома. Эта женщина крикнула при мне только один раз. Потом сразу наступила тишина. Странно, что даже шагов я не слышала, а ведь в той комнате две половицы — на самом ходу — постоянно скрипели. Кошка прошмыгнет — и то слышно. Как же он удрал?

— Вот и я об этом думаю. Из окна слишком рискованно, потолки у вас очень высокие. Через дверь — исключается. Может, есть черный ход?

— Есть, как не быть. Только, чтобы к нему попасть, все равно нужно пройти через холл, а я, повторяю, никого не видела.

— Значит, все-таки, окно, — задумчиво проговорила Анна.

— Теперь вы уйдете?

— Что? Да, разумеется.

Анна положила ключ на край комода и, не оглядываясь, пошла к выходу. Этот разговор вместо ответов принес еще больше загадок. Похоже, девушка переоценила свои детективные возможности, тайна смерти Виолетты оказалась ей не по зубам.

Когда Аня наконец-то добралась до дома, часы показывали половину девятого. Несмотря на бессонную ночь, она чувствовала себя почти сносно, должно быть, открылось второе дыхание.

Маленький соня все еще спал. Девушка подхватила проскользнувшего в приоткрытую дверь Каспера, который немедленно повис у нее на руке, как перехваченный посередине пузырь с водой, что должно было означать протест против чересчур фамильярного обращения.

Однако, в кухне кот подобрел и даже пару раз утробно проурчал нечто одобрительное. Анна спустила его на пол, открыла холодильник и потянулась за вареной печенкой для Каспера, когда в спальне раздался громкий отчаянный крик. Уронив печенку на пол, Аня бросилась в комнату.

Взлохмаченный спросонок Ник, скорчившись, сидел в углу постели и таращился на свою подушку. Он беззвучно открывал и закрывал рот, вцепившись пальцами в одеяло, как будто собирался укрыться им с головой. Анна давно уже не видела мальчика таким испуганным и немедленно ударилась в панику.

Бухнувшись на колени возле кровати, она принялась тормошить ребенка, заметив, что все его мышцы будто одеревенели.

— Что случилось? Что? — повторяла она, но малыш только мычал и дико вращал глазами. Анне с трудом удалось проследить за его блуждающим взглядом. По всему выходило, что Ника напугала подушка. Ане совсем поплохело.

— Да что же это такое? — взмолилась она. — Кто тебя так напугал, детка?

Звук ее голоса немного привел Ника в чувство, по крайней мере, он уже значительно отличался цветом от простыни и даже попытался выкарабкаться из душивших его объятий.

— Я не детка! — возмутился он.

Анна нервно хихикнула:

— Конечно, нет! Я оговорилась. Ты уже совсем большой. Мужчина.

Большой мужчина одиннадцати лет покосился на ее подозрительно честное лицо, но не заметил подвоха и позволил себе немного расслабиться, признавшись смущенно:

— Я испугался.

— Это бывает, — кивнула Анна. — Страх — это не стыдно.

— Герои не боятся.

— Они тоже боятся. Просто они умеют преодолевать свой страх. Это придет не сразу. Но ты скоро научишься.

— Мне в ухо заполз паук, — совсем тихо прошептал мальчик и снова содрогнулся от отвращения.

— Понимаю! Ужасно противно. Я бы тоже закричала.

— Правда?

— Конечно, правда. Ненавижу пауков, хотя они совершенно безобидные. Сейчас мы его найдем.

Не выпуская сына, Аня приподнялась и внимательно оглядела постель.

— Пока что-то не видно. Может, убежал?

В этот момент из складок скомканной простыни высунулись длинные черные лапки. Две, еще две…

Анна не стала ждать, пока паук выберется целиком, и смахнула его на пол. Насекомое немедленно обратилось в бегство, но Аня безжалостно раздавила его тапком.

— И делов-то, — преувеличенно бодро сообщила она, брезгливо стирая с подошвы месиво, в котором еще подергивались волосатые конечности.

Но Ник все еще не выглядел счастливым.

— Ты его убила, — огорченно прошептал он.

— А что, не надо было? — озадаченно уставилась на него девушка.

— Ну, он же не нарочно меня напугал, — не слишком уверенно признался Ник. — Может, нужно было его просто в окошко выкинуть?

Как всегда! Ник жалел все живое, даже то, что его пугало. Он вообще был на редкость беззлобным ребенком. Честно говоря, Анна впервые видела, чтобы какая-то букашка так сильно напугала ее мальчика. Летом он горстями таскал в дом всякую живность, и Анна волей-неволей научилась храбро брать в руки жуков и гусениц.

— Значит, так! — строго сказала она. — Давай договоримся, что никто не имеет права залезать в наш дом без приглашения. Паучка никто не приглашал, верно?

Ник кивнул.

— Выходит, он получил по заслугам. А сейчас выброси все это из головы. Бегом в ванную и за стол. Будем завтракать.

— А потом тебе снова на работу, — уныло продолжил Ник.

— Нет! Мы идем кутить! На весь день, пока не свалимся от усталости!

— Ура! — Вопль донесся уже из коридора, что означало, что Ник немедленно приступил к выполнению программы.

* * *

Ресторанный зал оказался забит битком, но им с Ником повезло — они заняли только что освободившийся столик у самого окна. Оба чувствовали себя довольными и заговорщически переглядывались.

Анна сдержала слово: они побывали в королевском замке, любовались медными всадниками и свирепыми каменными львами, разглядывали сказочные витражи огромного католического храма до тех пор, пока не заболели шеи, потолкались на блошином рынке и накупили кучу всякой ерунды. Словом, прекрасно провели время и страшно проголодались. «Гулять так гулять», — сказала Аня и они решили поужинать в шикарном месте, которое, как нельзя кстати, находилось в двух шагах от их съемной квартиры.

В ресторане был аншлаг. Между столиками сновали официанты, неуловимые, как домовые. Отовсюду слышались стук, звон, выстрелы пробок, звяканье крышек, которыми накрывали горячее, женский смех. На маленькой сцене наяривал оркестр.

Ник активно вертел головой по сторонам, ему все было интересно. Утреннее происшествие теперь казалось совсем нестрашным, и мальчик даже стеснялся своей слабости, а Анна наконец-то перестала чувствовать себя виноватой из-за того, что надолго оставляла сына одного. Она твердо пообещала себе, что потребует у начальства сокращения эфиров. В конце концов, всех денег не заработаешь.

Когда принесли заказ, веселье продолжилось. Они пробовали еду с тарелок друг друга и бурно обменивались впечатлениями. Заказывать пришлось наугад — названия блюд ничего им не говорили. В результате перед Анной оказалась кривоватая тощая лепешка самого непрезентабельного вида, покрытая густыми запеченными сливками, под которыми угадывались ломтики бекона, лука и еще чего-то неопознанного, относящегося к ноу-хау шеф-повара. Однако на вкус эта пародия на пиццу оставляла рыдать в коридоре шедевры мировой кулинарии.

Нику и вовсе досталась тушеная капуста, но с таким количеством всевозможных ветчин и колбас, что сама по себе капуста едва угадывалась. На вид шукрут — так называлось блюдо — выглядел еще хуже Аниной «пиццы», но Анна заметила, что за соседним столиком над точно такой же миской с энтузиазмом трудилась эфирная с виду леди в кружевах и фамильных брильянтах.

Налившись апельсиновым фрешем по самые уши, Ник, немного смущаясь, потрусил в сторону туалета. Анна заплатила по счету. Официант уже возвращал ей кредитную карточку, когда огромное окно ресторана внезапно осветили яркие фары только что подъехавшей машины. Девушка, ослепленная светом, на секунду зажмурилась и вдруг почувствовала укол в сердце — странное предчувствие, будто вот-вот случится что-то плохое. Повинуясь скорее инстинкту, чем желанию, она обернулась и, не обращая внимания на официанта, уставилась на входную дверь.

Анна вся подобралась, как дикая кошка в засаде, но вид посетителей в первую секунду ее разочаровал: обыкновенный старик далеко за семьдесят и молодой верзила, то ли сын, то ли телохранитель. Она остановилась на втором варианте, когда смогла рассмотреть его получше. Огромный рост, полная невозмутимость и при этом — безукоризненная предупредительность, все это говорило о том, что человек на работе. Покрытое шрамами лицо не выражало никаких эмоций, зато черные глаза полыхали, словно все грехи ангелов. Почувствовав Анин взгляд, он плеснул в ее сторону раскаленной лавой и девушка, словно обжегшись, поспешно отвернулась.

Минуту спустя за ее спиной деликатно заскрипели стулья — парочка усаживалась за соседний столик. Между лопатками слегка покалывало, это означало, что ее безупречно прямая спина стала объектом пристального интереса новых соседей.

Стараясь выглядеть непосредственно, Анна слегка передвинула свой стул, так что теперь она могла видеть соседний столик, не поворачивая головы.

Спина верзилы заслоняла обзор, но не настолько, чтобы Анна не смогла рассмотреть его хозяина, сидящего прямо напротив. Почему эти люди вызывали у нее такой болезненный интерес, она и сама не знала, но продолжала наблюдать, время от времени бросая тревожные взгляды в глубину зала, откуда вот-вот должен был показаться Ник.

На первый взгляд старичок выглядел весьма почтенно, подчеркнуто добродушный и благообразный, дорого и со вкусом одетый, несмотря на преклонные года. Так бывают добродушны и порядочны очень богатые люди, которым уже не нужно что-то кому-то доказывать. Все так. Если бы не глаза…

Глаза ошеломляюще желтого, звериного цвета. Глубоко посаженные, гипнотические глаза человека с неподвижным, мертво застывшим взглядом. Из-за этого респектабельность старика напомнила Анне клетку, сквозь прутья которой проглядывал смертельно опасный хищник.

Девушка зазевалась, и их взгляды встретились. Анна тут же спряталась за густыми ресницами. Ей захотелось немедленно уйти, но Ники, как назло, застрял где-то в районе туалета.

Теперь она старательно сверлила глазами вазочку на столе, но движение напротив заставило ее поднять глаза. Ее сердце замерло. Проклятая парочка теперь удобно расположилась на ее столом.

Собираясь возмутиться, Аня нервно дернула рукой и опрокинула кофейную чашку. Это была маленькая чашка, и в ней оставалось кофе на донышке, но она звякнула о блюдце так громко, что с соседних столиков обернулись.

— Вы позволите заказать вам кофе? — любезно спросил желтоглазый, и Анна обнаружила, что он говорит, не шевеля губами.

— Спасибо, не надо. Я уже ухожу, — как можно спокойнее ответила Анна, стараясь не смотреть на материализовавшегося, будто из воздуха, официанта, который успел сменить на столе испачканную скатерть и теперь готовился принять заказ.

— Два кофе и пирожные, — приказал старик, прикинувшись глухим на оба уха.

Вот ведь трюфель! У Анны руки чесались засветить ему в личность блюдцем с этими самыми пирожными, да воспитание не позволило. Пришлось сидеть — овца овцой — и уважать старших, заодно пытаясь определить, кто перед ней — гипнотизер, сатир или бесноватый?

На столе вместе с кофе и сладостями появился запотевший графин с коньяком. Ее рюмку, не спрашивая, наполнили до краев. Анна не пошевелилась и тогда желтоглазый вдруг быстро нагнулся вперед, прошептав:

— Ты чего это не пьешь? Ты пей, деточка. Не хочешь? Ишь, какая… Не пьешь, когда я тебя уговариваю. — И он быстрым, привычным движением тихонько коснулся плеча девушки скрюченным пальцем. По напряженному выражению его лица изумленная Аня поняла, что он знает, что делает.

В ту же секунду старик передернулся в судороге, тихо застонал и отвернулся, быстро и сердито. Он не притворялся, даже пытался скрыть и судорогу, и свой невольный стон.

Дело дрянь, подумала Анна. Как никто другой она понимала то, что сейчас произошло. Старик коснулся ее не просто так, а, пытаясь воздействовать на нее своей силой, заставить подчиниться его воле. Не на ту напал. Не проникнув в девушку, сила метнулась обратно и ударила в своего хозяина. Это больно, действительно больно, особенно, если получить отпор неожиданно, так что старику здорово досталось и он, несомненно, был очень зол. Но Анну пугало не это. Кто бы он ни был и, какую бы цель не преследовал, теперь он в курсе, что перед ним достойный противник. Тот, кто сильнее его. Пока сильнее. Ей ли не знать, как легко может измениться расклад, если дело касается магии.

Бежать — вот, что сейчас необходимо. Там, вдалеке от этой странной парочки, она разберется, что это за фрукт и с чем его едят.

Анна покосилась на верзилу, полностью перегородившему проход. Слева — стеклянная стена, справа — баобаб в черной коже, ни пройти, ни проехать. Разве что проползти под столом, но для этого Анна была еще недостаточно напугана. От баобаба исходил ровный жар, как от доменной печи. Справедливости ради стоит заметить, что он даже не смотрел в ее сторону, и в упор не видел того, что вытворял его патрон, но при этом умудрялся источать какую-то дьявольскую сексуальность — вот уж не к месту такие мысли! — причем в мегаваттном диапазоне.

Баобаб медленно повернул голову. От одного его взгляда в воздухе захлопали черные крылья.

— Можете звать его Ласло, — тут же предложил желтоглазый, откровенно забавляясь. — Его все так зовут, по крайней мере, те, кто ему нравится. А с теми, кто не нравится, он и вовсе не разговаривает.

Анна нервно дернула головой, что могло означать все, что угодно, но в данном случае означало страх. Она как раз всерьез подумывала о том, чтобы устроить дебош с применением блюда с пирожными в качестве метательного оружия, но тут к столику подлетел Ник и пирожным нашлось другое применение. Не разобравшись, что к чему, Ник с радостным воплем ухватил эклер, запихнул его в рот и только потом спросил:

— Можно?

— Конечно, — как-то суетливо ответил старик, опередив Анну.

— Мам, а кто это? — спросил ребенок с набитым ртом.

— Друзья, малыш, друзья, — соврал желтоглазый самозванец. — А что ты больше всего любишь, дорогой? Мороженое или фрукты со сливками?

Ник вдохновенно открыл рот, однако, покосившись на мать, стушевался и солидно пояснил:

— Вообще-то мы уже поужинали… — Он вздохнул и неуверенно продолжил: — Разве что немного мороженого? Можно, мам?

— Конечно, можно! Отличный выбор! — одобрил старец, в очередной раз оставив Анну сидеть с открытым ртом. — Ласло, поторопи!

Великан бесшумно снялся с места.

Путь был свободен, но Ник уже плюхнулся на свой стул, и выдергивать его из-за стола она побоялась. Мальчик не должен понять, что происходит что-то опасное. Пока преимущество на ее стороне и, может быть, она еще сумеет выиграть партию.

Минут через десять она окончательно запуталась. Желтоглазый больше решительно не походил на злодея. Всего лишь благожелательный, улыбчивый джентльмен с отменными манерами, явно умеющий располагать к себе людей. Казалось, он знал обо всем на свете, любое слово служило ему поводом для увлекательной истории. Том Круз, Роналдиньо, Стивен Спилберг — самые известные персонажи возникали в его речи ненавязчиво и к месту: с одними он играл в теннис, с другими ужинал, третий как-то перепродал ему винный погреб своего дядюшки. Чувствовалось, что он не пытается пустить пыль в глаза, все, что он говорил — чистая правда.

У Ника горели глаза от восторга, даже Анна немного расслабилась, настолько, что очередное замечание собеседника застало ее врасплох:

— А что за колечко у тебя на пальце? Что за камешек?

Анна машинально сжала руку в кулак, испытывая непреодолимое желание прикрыть большой изумруд салфеткой.

— Вижу, вижу! Это очень ценная вещь. Даже уникальная.

«А то я не в курсе», — подумала Аня, продолжая вежливо улыбаться, но, не говоря ни слова в надежде на то, что старик заметит неуместность своего интереса и сменит тему.

Куда там!

— Позвольте старику полюбоваться на такую-то красоту.

Глянув в круглые глаза сына, Анна послушно сняла кольцо и протянула через стол. Старец остался недоволен:

— Зачем сняла-то? Я бы и так… Не понимаешь ты…

Однако он ошибался. Анна как раз отлично понимала, как девушка умная, а по возрасту так и не вполне уже девушка. Оттого и колечко сняла…

Старик рассмотрел перстенек со всех сторон, даже подышал на него, и нехотя вернул хозяйке, сам на палец надел, не удалось Ане отвертеться. И снова, как в первый раз, его плющило и таращило во все стороны, но старик оказался крепок не по годам.

— Не хотите продать? — спросил он в лоб, когда отдышался. — Скажем, тысяч за триста-пятьсот долларов?

Анна вскинула брови. Нет, цена, заявленная стариком, ее не удивила, скорее, удивила точность, с которой он ее определил. Для самой Анны изумрудный перстень был бесценным, и потому она ответила коротко:

— Нет!

— Я почему-то так и подумал, — кивнул старик, ничуть не обидевшись. Наоборот, он выглядел удовлетворенным. — Вот когда ты придешь ко мне, я тебе многое расскажу, чего ты и не знаешь, — загадочно пообещал он.

— Да ведь я не приду, — ответила циничная и бесчувственная Анна.

— Придешь. Ты ко мне придешь.

— Нам пора. — Решительно поднялась Анна.

Ник вскочил следом. Старик кивнул.

— Был рад знакомству! — В тоне, которым старик произнес эту банальную фразу, Ане послышался скрытый смысл, но старик выглядел вполне искренним и на редкость безобидным, так что ей пришлось заставить себя улыбнуться.

На этот раз никто не пытался помешать им уйти.

Уже на улице Ники спросил у нее:

— Ты ведь притворялась? Он тебе не понравился.

— Ну почему? Вполне милый старикан с причудами. Думаю, он подсел к нам просто от скуки.

— Я так не думаю, — неожиданно возразил мальчик и просительно заглянул ей в глаза: — Только обещай, что не станешь превращать его в жабу.

— С чего ты решил, что я это сделаю? — опешила девушка. — Это не в моих правилах.

— Я знаю. Но помнишь нашего соседа, Кочкина? Когда он скакал на корточках по травке и пучил глаза, это было прикольно. Но когда он попытался сожрать муху…

— Ник! — Анна предостерегающе подняла руку. Ник скорчил в ответ рожицу, изображая смирение, и она помимо воли улыбнулась и пояснила: — Кочкину только казалось, что он жаба. И потом, это было всего-то пару дней. Зато впредь он будет стараться выбирать выражения….

— Знаю, мам. Он зря на тебя накричал из-за парковки.

— Это ни при чем. Никто не может сказать, что я чересчур обидчивая!

Ник с готовностью подтвердил:

— Ну, конечно! Кому охота пузыри пускать…

— Ники!

— Молчу, молчу.

— Через два дня Кочкин поправился, — напомнила Анна.

— А я разве спорю? Поправился. И даже съехал в экологически чистую деревню, потому что с тех самых пор дядя Кочкин не в себе, пока не скупнется, а купается он теперь даже зимой, в проруби.

— Ну, в конце концов, водные процедуры еще никому не вредили.

Анне послышалось, что в зарослях барбариса кто-то хмыкнул и, хотя она никого не заметила, они с сыном прибавили шагу.

Ласло, поглядывая в зеркало заднего вида, удивился тому, что его хозяин, сев в машину, не включил, вопреки обыкновению, мини-телевизор. Вместо просмотра последних новостей босс задумчиво улыбался, глядя в окно. Это было так же странно, как если бы улыбнулся крокодил.

Ложась спать, Аня все еще продолжала думать о встрече в ресторане. Этот странный человек… Вроде бы он не совершил по отношению к ней ничего ужасного, наоборот, угостил превосходным десертом, развлекал байками, короче всячески пытался угодить. Вот только…

Вспомнив об этом, Анна даже слегка приподнялась на постели и удивленно тряхнула головой.

Как странно!

Старик за весь вечер не сказал самого главного!

Он не сказал, как его зовут.

Палец на левой руке вдруг будто обожгло огнем. Боль была такой сильной, что Анна потрясла в воздухе рукой, прежде чем поднести ее к глазам и прошептать изумленно и горестно: «О, господи!»

Любимый изумруд светился тусклым зеленым светом, как догорающий уголек, а его поверхность разрезала глубокая трещина вдоль и поперек — крестом.