Слетевшие с катушек

Лара Джейн, 2019

Джерри всю жизнь снится один и тот же кошмар. Ужас преследует мальчика, как тень Незнакомца из его сна. Зловещего, безликого странника. Но как он связан с Джерри? Почему не оставляет его? И почему так яро пытается помешать его нормальной жизни, превращая её в кошмар наяву? Всё складывается против Джерри, и он попадает в детскую психиатрическую лечебницу Каньди-Роуд, где неожиданно понимает, что это место гораздо ближе ему, чем он думает…

Глава вторая

Это было крупное четырёхэтажное здание из красного кирпича. Оно напоминало здание ратуши, но с налётом современности, окружённое со всех сторон густым, ветвистым лесом. Въезд в лечебницу был перегорожен резной аркой с кованой решеткой в виде лепестков, которая, ловя солнечные лучи, переливалась золотом.

Всю территорию ограждал от остального мира высокий каменный забор. Неподалёку от входа в лечебницу, в центре, стояла большая скульптура матери и ребёнка, по бокам которой росли кустарники плюща. Мать стояла на коленях и нежно прижимая к себе дитя, будто защищая от чего-то. Её взгляд был устремлен в небо, а лицо мальчика утопало в её мраморно-серых волосах. Снизу, у основания статуи, виднелась позолоченная табличка, надпись на которой гласила: «Жертвуя силами своими, проведу тебя через этот путь — ибо я есть виновник грехов твоих».

Овальные окна лечебницы, с резными светло-зелёными рамками, располагались в три ряда полукругом. Завершал здание пирамидальный готический шпиль с золотым конусом, выделяющимся на фоне светло-зелёной черепицы крыши.

Джерри поразило всё это великолепие, под которым пряталась дикая сущность этого места. Это напомнило ему один из походов в зоопарк. Ему тогда очень запомнилась лономия — гусеница с ярко-зелёными махровыми усиками, которые покрывали её тело. Её вид так завораживал его и притягивал! Эта гусеница была способна маскироваться под окружающую природу, стать безобидным листочком или веточкой пихты. Только вот яд лономии — смертелен. Такое же ощущение испытывал Джерри, глядя на это здание. Оно выглядело завораживающе, но выделяло свой, особенный яд.

Джерри еле удержался на ногах, когда сильные руки санитаров выпихнули его из машины.

Воздух здесь был чище, однако в нём туманом витал страх, отравляя разум. И не его вовсе, хотя всё происходящее отчасти пугало, отчасти раздражало Джерри.

«Как же далеко я теперь от дома», — с горечью подумал он.

Краем глаза Джерри заметил, как к входу в лечебницу подъезжает ещё одна машина, старенький «фольксваген». Из него в спешке выходят женщина и мужчина — Ричард и Гвен.

Санитар, державший Джерри за руку железной хваткой, потащил его к входу в лечебницу. За ними поспешили и Гвен с Ричардом. Джерри уже не сопротивлялся. Да и какой смысл делать это сейчас? Он осматривал местность в поисках её слабых зон.

Безрезультатно. Всё выглядело так, будто здесь держали опасных заключенных: охранник на въезде, высокий забор, садисты-санитары, оставившие на нём уже, по меньшей мере, десятки синяков, не хватает только колючей проволоки на изгороди и собак с пеной у рта. И неужели его здесь оставят?

Джерри провели через стеклянные двери и втащили в приёмную. Белокурая девушка на ресепшен, завидев его, приветливо улыбнулась.

— Привет, Рыжик, — проворковала она. Джерри ничего не ответил.

Ричард и Гвен проскользнули мимо, даже не взглянув на него, и подошли к девушке. Они минуту о чём-то шептались, передавали друг другу бумаги и документы. Что-то писали.

— Мне нужно, чтобы кто-то из вас прошёл с ним в кабинет, — девушка указала на Джерри, — а кто-то остался здесь и подписал нужные документы.

Джерри лихорадило, а ноги становились ватными. Желудок словно затягивался в тугой узел. Ричард и Гвен перешёптывались между собой, стоя возле ресепшен.

В итоге Гвен кивнула, и к Джерри направился Ричард. Джерри передернуло. Лицо Ричарда было каменным, а взгляд холодным. Куда же подевался тот человек из детства, с которым Джерри по выходным играл в бейсбол? Он с отвращением крутанул головой в сторону, не желая смотреть на своего отца. Санитар повёл Джерри вдоль коридора. Ричард пристроился рядом с ними.

— Ты должен понять нас, Джерри. Мы лишь хотим тебе помочь, — на удивление ласково и мягко произнёс он. Вот он, тот голос из далёкого детства. Заботливый и участливый.

Джерри не ответил ему. Он лишь смерил своего отца сердитым взглядом, но, почувствовав, как санитар сжимает его руку сильнее, тут же отвёл его. Внутри закипали гнев и досада. Хотя на самом деле Джерри вовсе не злился на своих родителей, нет. Ему просто было очень обидно. Обидно до боли в сердце.

Они дошли до кабинета и, постучав в дверь, зашли внутрь. Слева от двери, за столом, сидела чернокожая молодая девушка в белом халате. Это была главная медсестра. Её добрые карие глаза обратились на Джерри. Она кивнула, и санитар усадил Джерри на один из стульев, располагавшихся возле стола. Ричард незамедлительно сел на соседнее сиденье.

Сделав дело, санитар поспешно удалился, хлопнув дверью. Наступила тишина.

Медсестра оглядела Джерри и достала из шкафчика в столе какие-то бумаги. Она вручила их Ричарду, сказав:

— Заполните, пожалуйста. Если вам что-то будет не понятно — спрашивайте.

Ричард принял листок и кивнул, внимательно всматриваясь в него.

«Похоже, ему не терпится от меня избавиться!» — подумал Джерри. Он сложил руки на груди и принялся буравить медсестру недоверчивым взглядом. Она лишь усмехнулась.

Девушка грациозными движениями достала откуда-то из-под стола небольшой пластиковый контейнер и поставила его перед Джерри.

— Сложи сюда все свои мелкие вещи, такие как ключи, телефон, часы и тому подобное, — с улыбкой произнесла она.

Джерри неохотно выложил из карманов всё содержимое, побрякивая ключами. Когда он закончил, то театрально похлопал себя по карманам. Медсестра улыбнулась ещё шире, указав глазами куда-то вниз. Джерри проследил за её взглядом: он показывал на дорогие часы у него на запястье.

— Ну уж нет! Я эти часы «мелкой вещью» не считаю! — возмутился он.

— Делай что говорят! — раздражённо рявкнул на него Ричард, отдавая заполненный листок медсестре. Джерри обиженно глянул на отца. Он ещё никогда не видел его таким раздражённым и нервным. И это всё из-за него? Медсестра, хмурясь, внимательно осмотрела листок.

— Джерри, значит, — задумчиво произнесла она.

Джерри раздраженно фыркнул. Медсестра подняла на него свои янтарные глаза.

— Джерри… Живо положи часы в контейнер! — прорычал Ричард. — Немедленно!

Джерри растерянно посмотрел на него. Глаза отца потемнели, а голос стал холодным. Джерри медленно, с неохотой, стянул с запястья часы и бережно положил их в контейнер. Эти часы ему подарили на день рождения. После неудачной прогулки на велосипеде он лежал в кровати со сломанной ногой. За окном шёл сильный ливень и сверкали молнии. День казался тогда полностью испорченным, но к нему в комнату пришли Ричард и Гвен. Они спели ему песенку «Happy Birthday» и испекли большущий торт со сливочным кремом, а после подарили часы. Джерри тогда совсем забыл о сломанной ноге и противном дожде за окном. Он был счастлив…

А сейчас крохотный кусочек, который связывал его с этим воспоминанием, попросту отняли у него.

— Вот и молодец, — сказала медсестра, убирая контейнер со стола. — Обещаю, тебе их вернут, как только ты поправишься.

Она вновь пробежала глазами по бумагам.

— Хорошо. Осталось лишь обсудить мелкие формальности.

Медсестра отложила листок на край стола, а руки положила перед собой, сцепив в замок.

— Ограничение на контакт с внешним миром длится семьдесят два часа, — начала она, и от её внезапно похолодевшего тона Джерри вздрогнул. — Сейчас Джерри пройдёт небольшой осмотр, а после ему покажут палату, где он будет находиться большую часть времени. Лечение, назначенное лечащим врачом, с вами не оговаривается, но при условии, если это лечение носит серьёзный характер, к примеру, как в случае с электросудорожной терапией, вы имеете право от него отказаться или подписать согласие. Если пациент начнёт вести себя буйно и представлять угрозу не только для себя, но и для окружающих людей, мы имеем право изолировать его, поместив в специальное отделение, где он будет находиться в отдельной камере, пока мы не будем уверены, что его поведение пришло в норму и он больше не представляет ни для кого угрозы. Посещения, по истечении семидесяти двух часов, проводятся по выходным в оговоренное время.

Она замолчала, давая Ричарду и Джерри всё осмыслить. У Джерри от удивления брови поползли вверх.

— Вы серьёзно?! — не выдержал он и бросил взгляд на отца. — Ты и вправду меня тут оставишь? Чтобы мне поджарили мозг?! Папа?!

Ричард посмотрел прямо в глаза Джерри, холодно и решительно, и тот даже невольно отпрянул. Воздух начал тяжелеть от напряжения.

— Помолчи, Джерри. Я сделаю… делаю то, что считаю нужным, — сухо сказал он.

— Нужным для кого, папа? Нужным для тебя?

Голос у Джерри дрожал, но был тихим, как шёпот. Слова его пронзали воздух, точно стрелы, жаль вот только, что в цель они так и не попали.

Ричард не ответил. Он старательно не смотрел на Джерри всё то время, пока медсестра объясняла оставшиеся формальности.

Время резало, как натянутая леска, которую, как бы ты ни старался, не удавалось порвать. В ушах отдавались звуки; стук пальцев по столу, щёлканье ручки, вдох-выдох, кашель, голоса громом ударяли по перепонкам. Они звучали внутри головы. Каждый звук можно было разделить на отдельные составляющие, и каждый из них был сильнее предыдущего. Джерри так хотелось заткнуть уши, но он сдержался.

Наконец медсестра закончила объяснять всё, что нужно было знать Ричарду. Он подписал ещё одну бумагу, и они молча вышли из кабинета, захватив с собой Джерри.

Снаружи, в коридоре, сидя на потрёпанных кожаных креслах, их ждала Гвен. Её глаза засияли привычной добротой, когда она увидела Джерри. Женщина кинулась обнимать его, заливаясь слезами. Она не говорила ни слова, лишь всхлипывала, поглаживая Джерри по голове. Ричарду не сразу удалось оттащить Гвен от сына. На перекрёстке коридоров их пути разошлись. Медсестра, объяснив всё ещё раз Гвен, повела Джерри направо, вдоль светло-зелёного коридора. А Гвен и Ричард скрылись за ближайшей дверью, на которой читалась надпись «Выход». Джерри смотрел на эту надпись, пока мог её видеть. Он думал, что любой, кто туда зайдёт, действительно отыщет выход. Ну а он встретит там лишь тупик. Холодную, бетонную стену, возвышающуюся перед ним и уходящую вверх, в бесконечность. В никуда.

Медсестра довела его до процедурной. Там Джерри посветили слепящим светом в глаза, проверили запястья на наличие шрамов и ран и руки в целом, в попытках найти следы от уколов или синяки. После ему дали новую обувь — кроссовки на липучках, объяснив это тем, что в пределах больницы запрещено ходить в обуви на шнурках, мол, кто знает, что детям в голову взбредёт с ними сделать.

После всех осмотров Джерри отвели в его палату. Новый дом. Хотя маленькую комнату с тремя кроватями сложно было назвать домом. Стены её были выкрашены в бледно-салатовый цвет, а пол устлан потёртыми узорчатыми досками. Мебели там особенно и не наблюдалось, если не считать кроватей и крохотных тумбочек рядом с ними. Но больше всего Джерри привлекали бирюзовые шторы, которые обрамляли единственное небольшое окошко, расположенное напротив двери.

Его так заинтересовал интерьер, что он и не заметил устремлённых на него глаз. Двое парней сидели на кроватях. Они с любопытством глазели на Джерри, отложив свои дела в сторону. Один из них был высокий, на полголовы выше Джерри, с пышными, чёрными, как смоль, волосами и прямым, пронзительным взглядом голубых глаз. Другой же был слегка ниже, с высокими чёткими скулами, каштановыми шёлковыми кудрями и большими золотисто-карими глазами. Джерри колебался, стоя в дверях, и по очереди смотрел то на одного парня, то на другого.

Наконец брюнет встал с кровати — теперь он казался Джерри ещё выше. Его длинные пальцы ловко мешали игральные карты, а на лице растянулась ленивая ухмылка. Он исподлобья посмотрел на Джерри, положив карты на тумбочку.

— Как я понимаю, ты новенький? — спросил брюнет слегка хрипловатым голосом.

Джерри кивнул. Парень лёгкой походкой подошёл к нему и протянул руку.

— Меня зовут Крис Логан, — улыбнулся он. Джерри пожал протянутую руку. — Добро пожаловать… э-э-э…

— Меня зовут Джерри. Джерри Джейт, — поколебавшись, произнёс Джерри. Голубые глаза Криса смягчились, и он кивнул.

— Хорошо! Добро пожаловать, Джерри, — сказал он таким спокойным голосом, словно то, что Джерри оказался здесь, было само собой разумеющимся. — Ты, кстати, по доброй воле здесь или тебя на поводке приволокли?

— Нет, — устало вздохнул Джерри, — не по доброй.

— Ну, мы все здесь такие. По крайней мере, в пределах этой палаты, — сказал Крис с усмешкой. Похоже, этот парень был из тех, кто любит болтать без умолку.

Джерри натянуто улыбнулся в ответ и обратил взгляд на второго парня. Крис увидел это и добавил:

— Это Иван. Иван у нас русский. Он будет говорить только тогда, когда сам захочет. Так что и не думай завязать с ним разговор! Наткнёшься лишь на «ясно» или «хорошо». И это в лучшем случае.

Иван помахал им рукой, не отрывая глаз от книги. Джерри тоже махнул ему рукой в ответ. По его лицу можно было понять, что ему сейчас не до шуток. Хотя среди этих ребят Джерри стало немного легче. Обида, отчаяние, злоба всё ещё сидели у него в груди ядовитым комом. И Крис сразу же всё понял. Он молча помотал головой и показал Джерри свободную кровать, а сам вернулся к своим карточным делам. Видимо, у него и самого была такая же ситуация, когда отчаяние бьётся в груди под ритм сердца.

Джерри, полулёжа, пристроился на своей кровати, посматривая на зарешеченное окно комнаты. Сбоку от него шуршал страницами своей книги Иван — кажется, это был «Идиот» Достоевского. На другом конце комнаты Крис со звуком, похожим на хлопанье птичьих крыльев, мешал карты.

«Ничего! — подумал Джерри. — Всё не так плохо. С этим можно справиться»

Справиться или смириться? Нет! Смиряться с подобной судьбой Джерри был не намерен. Выход есть из любой ситуации, и ту холодную, выточенную из камня стену, уходящую вверх, тоже можно разрушить. А за ней — ответы, что обрушатся на него, как чистый океанский воздух, как дождь в сухой безжизненной пустыне. И не важно, какие они. Важно, чтобы они были.

Джерри и не заметил, как задремал. Он редко спал днём. Он вообще редко спал из-за своих снов. И выспаться хоть раз в жизни для него было несбыточной мечтой! Лицо у Джерри всегда было усталым, под глазами залегали тёмные круги, а белки отдавали болезненной краснотой.

Он очнулся, когда кто-то мягко потряс его за плечо. В этот раз ему не снилось ничего, лишь белая пелена без образов, без всего, и это было для него так… непривычно.

Джерри распахнул тяжёлые веки и увидел перед собой лицо медсестры, той самой, что недавно отняла у него дорогие часы. Его любимые часы!

Она мягко улыбалась, наклонившись над ним. Её лицо было добрым, как и глаза, а чёрные волосы пушистой шапкой обрамляли лицо. Медсестра не выглядела пугающей или устрашающей и не вызывала внутри какую-то тревогу, как это бывало у Джерри с другими незнакомыми людьми. Он нахмурился и с недовольным стоном сел в кровати.

— Тебя ждёт доктор, — коротко бросила она.

Джерри насторожило её спокойствие. Может, она как и это место: с виду добрая, а внутри злая и полная страхов.

Джерри осмотрелся. В палате кроме него и медсестры уже никого не было. Сколько же он проспал? За окном ещё светило солнце, лучи которого мягко расстилались по полу.

Джерри неохотно вылез из-под одеяла и покинул кровать. Медсестра кивнула и повела его вдоль коридора. Эти длинные гряды светло-зелёных стен тянулись в бесконечности, выходя одна из другой на перекрёстках и поворотах, как дороги. По ним шагали санитары и медсёстры, врачи с хмурым видом, подростки и совсем маленькие дети. Последние брели вдоль стен с потерянным видом.

Медсестра прошла коридор до конца и, завернув за угол, пошагала влево. Джерри следовал за ней, держась на расстоянии. Он засмотрелся на парня с песочными волосами, который стоял у окна и смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. Из-за этого Джерри чуть не врезался в медсестру, которая резко остановилась у ближайшей двери. Она легонько постучала в неё и, открыв, жестом велела Джерри проходить внутрь. Перспектива быть запертым там, да ещё и неизвестно с кем, совсем не радовала его, однако выбор был невелик.

Ноги сами потащили Джерри в кабинет. Когда он зашёл внутрь, дверь позади вмиг захлопнулась, и его прошиб холодный пот.

Первое, что бросилось Джерри в глаза, — вовсе не ужасающее зрелище какого-нибудь бедняги, лежащего на операционном столе со вскрытым мозгом (чего он в глубине души боялся).

Эта комната больше напомнила Джерри кабинет директора в школе: дубовый стол с узорами, на котором стоял метроном, шкафы, заставленные множеством книг, картины и портреты, кучи бумаг и разнообразной техники. Только вот столько книг о психологии и психиатрии на тумбочке у директора не лежало.

За столом, справа от двери, сидел мужчина. Очень молодой мужчина. Если бы не белый халат и выражение глаз, полных задумчивости и нелёгких знаний, Джерри бы подумал, что это такой же пациент, как и он. Чересчур этот доктор был молод. Он склонял голову над бумагами, и белокурые волосы падали ему на лицо. Стальной оттенок глаз нисколько не придавал ему строгости, напротив, делал взгляд мягким и добрым. Он сосредоточенно пробегал глазами какие-то документы, лежавшие у него на столе, пока наконец-то не поднял их на Джерри. Глаза доктора слегка сузились, изучающе пробежавшись по нему.

— Присаживайся, Джерри, — после некоторой паузы произнёс доктор, указав на стул, стоящий возле стола. Джерри, поколебавшись, уселся на него. Доктор сложил руки перед собой, оторвавшись от своих бумаг, и улыбнулся.

— Джерри, — начал он, — я твой лечащий врач. Меня зовут Майкл Грей. Скажи мне, ты знаешь, почему ты здесь?

Джерри слегка опешил от подобного вопроса. Он удивлённо заморгал.

— Потому, что мои родители думают, что я слетел с катушек, — непринуждённо заметил он.

Доктор Грей вскинул бровь.

— Джерри, ты здесь для того, чтобы я смог тебе помочь. Твои родители говорили, что ты не рассказывал им о своих проблемах. Может, всё-таки стоило?

Джерри вдруг засомневался. А может, и вправду, если бы он всё рассказал своим родителям, то ничего подобного не случилось бы? В голове моментально всплыла эта картина, и Джерри поёжился: «Мамочка, папочка! У меня для вас новости. Один мужик из моих снов пытается меня убить. Причём, стоит заметить, как во сне, так и наяву. А ещё я не могу спать, перед глазами лужи крови, непонятные люди и места, крики, вопли и всё в этом духе. Что скажете?».. Или же было бы ещё хуже… Он промолчал, и доктор Грей снова полез в свои бумаги.

— Твои родители написали, что у тебя наблюдаются проблемы со сном… кошмары. — Он посмотрел на Джерри. — Может, ты расскажешь мне о своих снах?

«Рассказать? — подумал Джерри. — Нет! Определённо, нет!» А вслух, конечно же, ничего не ответил, лишь помотал головой, глядя в пол. Доктор устало вздохнул.

— Джерри, — мягко произнёс он, — я не смогу тебе помочь, если ты не начнёшь мне доверять. Я знаю — это непросто. И я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Сложно довериться незнакомому человеку, тем более когда тебя так резко оторвали от привычной жизни. — Доктор Грей улыбнулся и как-то странно посмотрел Джерри в глаза. Он потянулся к метроному, располагавшемуся на краю стола, и запустил его. Его мирное тиканье заполонило тишину. Доктор продолжил:

— Но, несмотря на все сложности, я уверяю тебя, что если ты мне доверишься, я смогу тебе помочь. И ты выйдешь отсюда гораздо раньше, чем думаешь.

Джерри поднял усталый взгляд в потолок.

— Вы не сможете мне помочь… — сказал он. — Просто потому что мне не нужна помощь.

— Отрицание проблемы говорит о её существовании, — резонно заметил доктор Грей.

Джерри угрюмо уставился на него.

«Вы серьёзно?!» — подумал он, вперившись в лицо доктора. Ладони у Джерри жутко вспотели, а тело вновь пробил озноб. Он внезапно почувствовал тот страх, который всё время преследовал его во сне.

Доктор Грей не оставил это без внимания. Он наблюдал за Джерри, не отводя от него серебряных глаз, впивающихся, словно ножи. Стук метронома всё чаще отдавался в голове, словно эхо.

— Я знаю… — начал было он, но Джерри не дал ему договорить. На него внезапно нахлынуло сразу множество чувств: паника, смятение, раздражение, гнев, отчаяние и всё тот же, знакомый до боли, ядовитый страх.

— Нет! Вы не знаете! — выкрикнул Джерри, вскочив со стула. — Вы даже не догадываетесь!

Доктор Грей молчал. Его лицо выражало полное спокойствие, в то время как лицо Джерри искажал страх.

— Мне не нужна ваша помощь! Не нужна! Вы говорите, что сможете мне помочь. Говорите, но даже не знаете, с чем хотите мне помогать. Моя проблема не сидит в голове, как у других, нет! В отличие от проблем остальных, она реальна. — Джерри понизил голос до хриплого шепота, усевшись обратно на стул, так, словно ноги его больше не держали. — Реальна, и от неё никуда не деться…

— Джерри… — Доктор Грей попытался заговорить, но Джерри вновь перебил его.

— Моя жизнь — вечный страх… — Его голос начал дрожать. — Я уже не помню, что такое жить без него. Все мысли, чувства — всё. Лишь одна бездонная яма, в которую меня каждый раз засасывает всё глубже. Каждый раз, когда я засыпаю или даже просто иду по улице, я вижу его и…

Джерри резко замолчал, дыхание у него перехватило. Разум словно поразило молнией.

«Что я делаю?! — бился у него в голове безмолвный крик. — Почему говорю ему всё это?»

Джерри вытер дрожащие руки о штаны и медленно поднял полный смятения взгляд на доктора. Глаза то и дело щипало от слёз, но Джерри удавалось их сдерживать.

Неужели это он чуть не заставил Джерри рассказать всю правду? Как?

Лицо доктора Грея оставалось таким же, каким и было, а рука лежала на метрономе, останавливая стрелку. Джерри ощутил горечь гнева во рту. Неужели, против его воли, теперь ещё и этот «доктор» будет вытягивать из него нужную информацию, заставляя переживать всю ту знакомую боль заново?

— Тебе нечего бояться, Джерри. Это просто эмоции. Расскажи мне, и тебе станет легче.

Джерри интенсивно замотал головой, сжимая руки в кулаки так сильно, что на них побелели костяшки. Он старался не смотреть в глаза доктору Грею.

— Нет. Мне нечего вам рассказать.

Доктор молчал, и его молчание было сродни стуку метронома — оно словно отдавалось эхом в голове. Он оторвал глаза от Джерри и внимательно посмотрел на его руки. В свете солнца, льющегося из окна, его глаза отражали воспоминания, такие зыбкие и болезненные.

Дрожь постепенно покинула Джерри, но страх не спешил так быстро уходить. Он прогуливался рядом, радуясь, что вновь победил.

— Ладно, — в конце концов, сдался доктор Грей, отрывая взгляд от рук Джерри. Что-то записав в документах, он добавил: — Если ты всё-таки захочешь мне рассказать о своих снах, то я готов тебя выслушать.

Джерри кивнул. Ему как можно скорее нужно было убраться отсюда. Убежать. Туда, куда страх ещё не проник. Спрятаться подальше в тёмном углу своего сознания. И даже там страх будет искать его. Будет рыскать по забытым комнатам его души. А когда наконец найдёт, у Джерри уже будут силы, чтобы дать ему бой.

Задав Джерри ещё немного вопросов, на которые не получил ясного ответа, доктор Грей отпустил его обратно в палату вместе с медсестрой, а сам занялся документами. Он сидел в своём кабинете допоздна, перебирая в голове пройденный день, и лишь назойливые мысли о Джерри не давали ему покоя. Этот мальчик так напоминал Майклу его сына. Особенно глаза. Изумрудно-зелёные. Они скрывали душу Джерри, которая постепенно раскалывалась на кусочки, как стекло.

Джерри хотел найти ответы на вопросы, которые не задавал. Хотел услышать голос, который не шептал. Хотел увидеть то, что невидимо. Доктор Грей знал: Джерри не видел грани реальности и его снов. Он жил так, будто этой грани и не было вовсе… Этой грани не было.

Ночь уже подступала к окнам лечебницы, тихонько накрывая всё вокруг тишиной, а небу даря яркие, бессмертные огни, именуемые звёздами. Джерри провёл некоторое время у медсестры, а после поужинал и умылся. Он не спеша укладывался спать. Крис и Иван, уже вовсю похрапывая, спали в кроватях, наблюдая яркие и красочные сны, наполненные приключениями. Сны, которые для Джерри были лишь сладкой мечтой, притаившейся глубоко в душе и периодически согревающей его. Он лёг в свою постель и начал наблюдать за жизнью, идущей в темноте ночи: ветер проносился за окном, нашептывая его имя; кто-то ходил по тёмным коридорам лечебницы; из-под двери были заметны едва мелькающие тени, а со второго этажа доносились глухие, ритмичные стуки; где-то за стеной раздавался кашель; под боком хрипы и сопение.

И нигде ни единого намёка, ни единого признака присутствия того Незнакомца. Зловещего, безликого ужаса. Ожидание его прихода было гораздо мучительней, чем созерцание его тёмной фигуры. Джерри радовался тому, что Незнакомца здесь нет, но никак не мог отвертеться от мыслей, что это ненадолго.

Джерри, с головой укутавшись в белоснежное одеяло, медленно сомкнул веки. Музыка дождя за окном играла роль колыбельной на ночь, тихонько постукивая в окна. Первая ночь в лечебнице немногим давалась легко. Как бы Джерри ни старался, заснуть ему удалось лишь под утро, когда первые лучи солнца уже пытались пробиться через бирюзовые шторы, а щебетание птиц слегка поднимало тон, становясь то глухим, то звонким, оповещая мир о наступлении нового дня.