На той стороне Луны

Лариса Барабанова, 2022

Юный Дру с детства наделён магическим даром. Но пока от его заклинаний одни беды. Дру решается бежать из дома, чтобы попасть в школу магии и стать великим волшебником. Так начинается путь, полный опасных приключений и неожиданных знакомств. Древние легенды оживают, пророчества исполняются, и только тот, кто останется верен себе, получит награду.

Часть I. Странники

Глава 1. Мечты Дру

Щелчок, ещё щелчок… Узенький язычок пламени только успевал появиться — и сразу гас. Это было похоже на догорающую свечу, которую задувает порыв ветра. Только вот возникало пламя в необычном месте — на кончике указательного пальца правой руки. И вызвать это явление было не так просто. Хозяина этого самого пальца (как, впрочем, и всей руки) звали Дру. Он дожил до двенадцати лет, так и не обуздав свой дар, который без всякого преувеличения можно было назвать волшебным. Правда, возможность вызывать огонь мальчик обнаружил у себя не так давно — всего пару месяцев назад. Он просто учился щёлкать средним пальцем о большой — и внезапно из указательного брызнул огонёк. Но ведь если дар есть, то он всегда был, разве нет? Просто мальчик о нём не знал, вот и всё.

Из рассказов матушки о волшебниках Дру почерпнул, как ему показалось, главное: чтобы управлять магией, нужны заклинания. Желательно — на драконьем языке. Сам мальчик ни одного заклинания даже на родном наречии не знал. «Гори», «свети», «жги» — все эти слова не помогали. Пламя на кончике пальца появлялось при щелчке, но тут же умирало, разве что без предсмертного хрипа. Ясно же, ему не хватало специальных слов.

Дру раз сто прочитал от корки до корки единственную книгу в доме (да что уж там — во всей деревне!), но она мало помогла. Впрочем, ничего удивительного: это была азбука. По ней училось читать не одно поколение их семьи. На каждой странице была изображена большая буква, рядом с ней — рисунок, а под ним — пара зарифмованных строк. Вот и всё. Дру считал, что именно в строках и был весь интерес: научишься буквы в слова складывать, так прочтёшь, а нет — так нет. Ученик сгорал от нетерпения, но все загогулины разом запомнить было нельзя, так что обучение растянулось на недели. Но в конце этой дороги его ждали строки, которые звучали просто волшебно…

Стоп! Дру осенило. Вот в чём всё дело — в рифме! Ну конечно же! А ещё должна быть напевность. Слова — это просто слова, пока ты не начнёшь их петь, как матушка. Вон как у неё работа спорится, если она себе под нос мурлычет! Что делает — про то и поёт. А ему-то и невдомёк! Матушка-то, видать, секрет знает: недаром яйца от её кур — самые крупные в деревне, с самым оранжевым желтком.

Дру не сиделось на месте. Он выскочил из-за стола, за которым каждое утро после завтрака с завидным упорством тренировался вызывать огонь. И побежал, конечно, в курятник. Раз куры у матушки особенные, так и место, где они обитают, магии не лишено. Тут главное… Да всё тут главное! И слова сами собой в строчки складываются, только хватай да произноси, а ещё лучше — пой. Дру вышел на середину курятника, полупустого в этот час, и торжественно выставил перед собой указательный палец правой руки, заводя песенку на собственный мотив:

Ты гори, гори ярким пламенем,

Перст у отрока, у волшебника,

Развевайся, огонь, красным знаменем

И не дай ты мне стать нахлебником!

Огонёк появился (даже без щелчка!), но тут же пропал. Ну да, слово «нахлебник» не очень красивое. Ругательное почти что. Надо попробовать что-нибудь другое… Может, попроще? Дру ненадолго задумался и выдал:

Гори, огонь, гори сильней,

Гори, огонь, и тьму убей.

Снова вспыхнул и тут же погас огонёк. Не понравилось ему, значит. И то верно: сейчас же не ночь на дворе! Какая тьма… И неунывающий мальчик предпринял третью попытку:

Гори сильней, огонь, гори

Аж до вечерней до зари!

Огонёк показался — и не исчез! Дру боялся дышать и даже думать о том, что у него получилось. Но ведь получилось же! Оставалось закрепить результат.

Гори, гори, гори, огонь,

Встань на дыбы скорей, как конь!

И огонь послушался: целый сверкающий столб вырвался из кончика пальца Дру — и поджёг крышу, а через мгновение занялись и стены. Несушки сначала бросились врассыпную, но умница-петух собрал их и вывел к выходу, благо горе-волшебник не закрыл за собой дверь. Сам мальчик спасаться и не думал: он стоял, поражённый собственной мощью, и его коротенькая жизнь на этом бы и закончилась, если бы его не заметила матушка, прибежавшая к горящему курятнику. Она была женщиной неробкого десятка, а потому влетела в самое сердце пожара, схватила своего непутёвого сына за руку и выбежала с ним на двор за мгновение до того, как крыша рухнула. Дру опомнился только в этот момент. Ну и подзатыльник матушки помог, не без того.

— Ты что там делал, горюшко? — спросила она, немного отдышавшись.

— Учился управлять своим даром, — гордо произнёс Дру и словил ещё один подзатыльник, окончательно опустивший его на грешную землю.

— Сколько раз говорить тебе, что нет у тебя никакого дара?! — крикнула матушка и тут же, заметив приближающуюся толпу, добавила: — А ну скройся с глаз моих!

Пожар был делом опасным — сгореть могла вся деревня. Так что крестьяне, вооружившись вёдрами, спешили помочь соседке, пока огонь не перекинулся на дома да сараи. Непосвящённому эта толпа показалась бы весьма странной. В ней можно было заметить и людей с остренькими ушками, и слишком высоких или, наоборот, низких, а некоторые были столь уродливы, что им оставалось только посочувствовать. Многие жители деревни были потомками эльфов, троллей, гномов или великанов. Их предки, гонимые из своих земель войной и голодом, когда-то прибыли в эту долину и постепенно стали здесь своими, породнились с людьми. Это произошло в незапамятные времена, и за долгие годы различия между жителями деревни почти стёрлись. Все они были примерно в одинаковом положении. И все как один боялись лишиться крова и нехитрых пожитков.

— Стройся в цепочку! — раздался уверенный, громкий приказ.

Разумеется, все послушались. Ещё бы, ведь командовал староста, который распоряжался землёй и наделял семьи полями. Дру недолюбливал этого низкорослого и при этом необъятного старика и старался лишний раз на глаза ему не появляться. Мало ли что… Вот и сейчас мальчика как будто ветром унесло. Но недалеко — всего лишь за ближайший сарай. Откуда всё было прекрасно видно и слышно.

И чего староста раскомандовался?! Дру прекрасно знал, что никакого господина над крестьянами в долине не было, кроме короля, который, кстати, ничего и не требовал, разве что небольшой ежегодный налог. И матушка не раз с гордостью говорила, что в их деревне жилось куда лучше, чем в горах, где вся пахотная земля, которой и было-то чуть да маленько, принадлежала знати. Недаром слова «Наша долина — Мать едина!» стали любимой поговоркой у крестьян.

Что и говорить, жили в долине дружно, за дело брались сообща, так что пожар потушили быстро. От курятника остались одни головёшки, зато, как с облегчением заметила хозяйка, ни одна несушка не погибла. Всё-таки что-то волшебное в этих не самых умных птицах было. И раз уж куры уцелели, староста предложил всем миром помочь бедной женщине построить для них убежище. Дру, услышав это, лишь стиснул кулаки: нечего относиться к его матери как к вдове! Его отец был, как-никак, жив… Только вот пару лет назад он подрядился работать в каменоломне, а таких в деревне считали всё равно что мёртвыми. Никто ещё оттуда не возвращался. Деньги с ведьмами доставки работники каменоломен присылали исправно, но сами глаз в деревню не казали. И если хозяйка пару-тройку месяцев не получала весточки от мужа, она без лишних слов накидывала на плечи чёрную шаль и с того момента рассчитывала только на себя. Отец Дру присылал монеты в прошлое полнолуние, так что переживать не стоило. Пока…

Мальчик часто-часто заморгал, прогоняя невесёлые мысли. Не так уж всё и плохо. Вон как споро соседи строят новый курятник — к закату точно закончат. Надо бы чем-то полезным заняться, что ли. Понятно, что от матушки ему влетит за пожар. Но если он приготовит что-то на обед, может, она и смилуется. Можно сварить овощей и заправить их маслом, например. Дру это вполне под силу. Надо только наведаться в огород… Но только мальчик собирался покинуть своё убежище, как услышал знакомые голоса: с другой стороны сарая его матушка разговаривала с женой старосты, дико неприятной тёткой, не уступавшей своему супругу в ширине.

— Данка, да ведь люди видели, как ты его из курятника вытащила! — настаивала старостиха, и Дру сразу захотелось заткнуть уши.

— И не говори, чуть не сгорел, — торопливо перебила собеседницу матушка. Она явно торопилась свернуть этот разговор.

— А что он делал-то там? — ехидно наседала тётка. — Не он ли тот пожар устроил?

Мальчику захотелось провалиться под землю. Матушка, только узнав про его дар, строго-настрого запретила ему говорить о нём, а тем более показывать кому бы то ни было. А он спалил курятник! И сам, получается, спалился? Колдовать направо и налево нельзя, если ты не закончил Школу высшего волшебства, это каждый знает…

— Устроил или нет, с этим я сама разберусь, — холодно произнесла матушка и, судя по звуку шагов, вернулась на стройку, волоча, вероятно, какое-то бревно.

Но старостиха уходить не спешила. Спешить было вообще не в её правилах. Дру слышал, как она, пыхтя, перетаптывается на месте и ворчит: «Кто вас знает, грамотеев! Не разберёшься сама — найдётся кому». Мальчик обмер. Никто никогда не бросал ему в глаза обвинения в грамотности, но он-то знал, что именно умение читать и писать делало его изгоем для деревенских ребятишек. И это они ещё не знали, кем был его предок!

Глава 2. Великий Маг и Чародей

Вечер, когда матушка рассказала ему необычную сказку, оказавшуюся былью, Дру запомнил навсегда. Мальчику как раз исполнилось семь лет, и колыбельные слушать ему было не с руки. А засыпать сам по себе он ещё не привык. И матушка рассказывала ему истории, занимаясь штопкой или вязанием возле очага. На этот раз голос её звучал торжественно, и в доме замерли все — и отец, и Рор, повторявший за столом написание сложных букв при свете огарка.

— В стародавние времена, когда люди ещё помнили, как выглядели драконы, при дворе короля жил Великий Маг и Чародей по имени Дарго. Не было границ его могуществу. Верно хранил он королевство от опасных чар, врачевал все возможные недуги и саму Смерть не раз отгонял от изголовья как людей знатных, так и простолюдинов. Король ценил его не меньше, чем собственного наследника, и не было почестям, воздаваемым Великому Магу, конца. Но вот однажды Дарго вырвал из костлявых рук Смерти бедную девушку, прекраснее которой не было никого на свете. И не милы стали Великому Магу богатство и почести, ибо он полюбил красавицу всем сердцем. Но нельзя было жениться главному волшебнику королевства — таков был закон. Одна должна была быть у него спутница — магия. Дарго обратился к королю с просьбой изменить закон. Но тот остался непреклонен, тем более что избранница волшебника была дочерью пекаря, а не рыцаря. И тогда Великий Маг исчез, растворившись в ночи, а вместе с ним пропала и та девушка…

— Как её звали? — перебил матушку Дру. Ему не терпелось узнать продолжение истории, но имя — это же так важно!

— Данка, — коротко ответила матушка.

— Прямо как тебя! — ахнул Дру, но тут же благоразумно замолк. А ну как матушка передумает рассказывать дальше?!

— Да, меня зовут так же, как ту девушку. Итак, Дарго и Данка исчезли, и их долго искали по всему городу, но даже следов не нашли. Великий Маг, решив отказаться от своего титула, не отрёкся от магии: под покровом невидимости он вместе со своей спутницей покинул двор короля и устремился к лесу. Много дней заняло у них путешествие. Дарго хорошо знали рыцари, а значит, ему нечего было делать в горах. На землях эльфов же не рады были всем людям. И вот путники прошли весь лес насквозь и прибыли в долину, куда издавна отовсюду стекались ищущие пристанища.

— Прямо как в нашу деревню, — прошептал Дру, и матушка кивнула.

— Как простой человек, Дарго построил дом, а Данка вела хозяйство, — продолжила рассказчица. — Никто в деревне не знал, кто они такие. Они жили как все, не лучше и не хуже. Но когда у Дарго и Данки родился сын, волшебник решил обучить его чтению и создал азбуку. Листы в ней — настоящая драгоценность! — скреплены магией, слова написаны рукой Дарго, а рисунки принадлежат Данке. Наверное, именно поэтому учиться читать по этой азбуке — особое удовольствие…

— Ну да, — пробормотал Рор. — Прямо так и хочется пуститься в пляс! Будь ваша волшебная азбука хоть из золота, мне от этого не легче…

— Наша азбука? — воскликнул Дру, но тут же прикрыл рот ладонью. Ему не верилось в то, что матушкина история имеет отношение к их семье.

— Да, всё правильно. Дарго и Данка — наши предки, а созданная ими азбука не даёт нам забыть, кто мы такие. Поэтому, Рор, ты не должен ныть. Научиться читать и писать обязан каждый ребёнок в нашей семье. Подрастёт Дру — и он возьмёт в руки эту азбуку, — торжественно закончила матушка.

Но Рор и не думал сдаваться:

— Да зачем мне чтение да письмо?! Тягомотина!

И тут голос подал отец:

— Ты же мечтаешь стать стражником, Рор! При дворце короля. А туда безграмотных не берут! Таким дорога только на каменоломню…

Отец знал, о чём говорил. Он читать и писать так и не научился. В его роду не было волшебников. И вообще ни одного грамотного человека.

Через несколько лет Рор действительно отправился ко двору короля и был там принят на службу. Матушка очень гордилась им. И хотя старший сын не присылал ей денег, она не роптала: жизнь в городе дорогая, это всем известно. А отец подался на каменоломню ещё за несколько месяцев до отъезда Рора. Ему надо было успеть заработать монет, без которых немыслимо было отправлять старшего сына в город. Дру думал, что отец скоро вернётся. Но месяц шёл за месяцем, а матушка так и тянула хозяйство одна. Она мрачнела на глазах и перестала рассказывать истории Дру. Да и пела всё реже… А когда мальчик обнаружил у себя волшебный дар и радостно поделился открытием с матушкой, она впервые закричала на него, потом заплакала и в конце концов убедила его держать «свои глупости» при себе. А он…

Жители деревни успели сообща достроить курятник до заката, и несушки заняли новые насесты. Матушка молча съела сваренные Дру овощи и отправилась спать, ничего так и не высказав младшему сыну. А он всю ночь потихоньку учился силой мысли вызывать крохотный огонёк на кончике пальца. И добился успеха! Даже щелчок больше не требовался. А слова Дру решил больше не использовать. На всякий случай. Он ведь не знает, как это правильно делать. Его научат в Школе высшего волшебства…

Когда первые лучи солнца осветили долину, щуплая фигурка была уже на полпути к лесу. Не ожидая погони, мальчик шёл не спеша, с удовольствием. Ему нравилось мерить сочную траву широкими шагами. Где-то там, в деревеньке, которую было уже не видно, наверное, проснулась его матушка и, обнаружив отсутствие не только сына, но и последней краюхи хлеба, всё поняла. Ничего, у соседей попросит. За новость о побеге непутёвого сына её, может, и кашей угостят. Брать последнее съестное из дома Дру не хотелось, но ему ведь предстояла дальняя дорога — без тёплой одежды, денег и транспорта. Пусть хлеб, спрятанный за пазухой, поможет хоть недолго не думать о тяготах предстоящего пути.

Он знал, что матушка погорюет-погорюет немного, а потом примется снова за хозяйство. От него, нескладного, всё равно было мало пользы. Поле, которое ей было уже невмоготу обрабатывать одной, матушка всё равно собиралась вернуть старосте. Ей, ставшей с уходом младшего сына совсем одинокой, и не понадобится зерно, что там вырастет. На деньги отца она всегда сможет купить и муку, и овощи, и молоко. Да и знаменитые яйца, что несут её куры, она всегда сможет обменять на другую еду или даже одежду.

Мысли о матушке поначалу никак не давали ему сосредоточиться на той цели, к которой он стремился. Но чем дальше юноша отходил от деревни, чем ближе была громада леса, тем возвышенный становились его мысли. «Дру, Великий Маг и Чародей!» — мысленно называл он себя. И от этого в его груди сильнее билось сердце. Сердце настоящего волшебника, само собой.

Дру не сомневался, что его возьмут в чародейскую школу. И что ему удастся одолеть все премудрости волшебного дела. Несомненно, он, потомок Великого Мага, станет лучшим учеником. Потом его дар оценит король (хорошо было бы спасти ему жизнь!) и быстренько приблизит ко двору. Ещё пара магических подвигов — и звание, принадлежавшее когда-то его предку, у Дру в кармане! Конечно, он подозревал, что учиться придётся несколько лет. Но ведь в городе жизнь течёт куда быстрее, чем в деревне! И потом, матушка ведь научила его читать. Может, его причислят сразу к ученикам постарше? И совсем скоро Дру будет записывать премудрости, которыми с ним щедро поделятся преподаватели в Школе высшего волшебства.

Глава 3. Надежды Сквира

Когда солнце было в зените, Дру, к счастью, уже шагал по густому лесу. Здесь раскалённое солнце не могло ему помешать, ведь кроны деревьев позволяли лучам лишь слегка развеивать мрак. Правда, тут было немного прохладно, и юноша запоздало пожалел, что не взял одежды потеплее. Днём тут достаточно приятно, но что будет вечером, ночью? «Ничего, разожгу костёр!» — решил Дру и сразу приободрился. При мысли об огне сразу подумалось и о завтраке. Но сначала надо бы найти ручей. Должен же он быть здесь!

Не сказать, чтобы через лес шла широкая дорога. Люди долины крайне редко отправлялись в путешествие. Тот же Рор, чтобы добраться до королевского дворца, присоединился к отряду сборщиков налогов. И матушка вздохнула с облегчением только в тот момент, когда старший сын прислал весточку с ведьмой доставки: прибыл, мол, в пункт назначения. Дру не к кому было присоединяться, но он был уверен, что не потеряет тропу, по которой пару раз в год и телега проезжала. В конце концов, волшебник он или нет? Идти всё прямо да прямо на юг — и выйдешь с другой стороны леса. А там вдоль реки через холмы к морю. На том отрезке пути не придётся думать о воде. И как раз на этой мысли Дру нестерпимо захотелось пить.

Нечего было и надеяться, что ручей найдёт жаждущего сам, поэтому юноша внимательно прислушался и повернул туда, где ему послышалось журчание столь необходимой ему воды. Он пробирался между стволами, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться об узловатый корень. Деревья, деревья, деревья, в которых Дру как житель долины совсем не разбирался. Его вело журчание, и юноша терпеливо шёл к источнику. Но вдруг звук прекратился. Не отдалился, не появился с другой стороны, а просто исчез. Дру шёпотом выругался, немного постоял на месте и со вздохом повернул назад. Он был уверен, что в лесу есть ручей. Он ведь и сейчас, всего мгновение назад, слышал журчание! Источник был где-то рядом. Сборщики налогов так и сказали его матушке, предлагавшей им немудрёные сосуды с колодезной водой: «Не беспокойся, хозяйка, в лесу нас досыта напоит ручей! Не к чему везти ненужный груз».

И вот где этот ручей? Но совсем скоро Дру забыл о воде — как только понял, что тропа не появляется перед ним очень долго. Он был уверен, что вернётся без проблем. Ведь несложно просто идти в обратном направлении. Надо только вспомнить, мимо каких деревьев он шёл. Но все стволы вокруг казались одинаковыми. Деревья, деревья, деревья — и нет им конца. В душу Дру постепенно заполз неприятный холодок и засел в груди, как ледышка, мешая глубоко вздохнуть. Этот лёд вряд ли растопил бы огонёк на кончике указательного пальца. И даже целая огненная буря, пожалуй. Юноша ускорил ход и уже почти бежал. Он метался между стволами, шепча: «Тропа, тропа, тропа!», пока не споткнулся-таки о корень и не распластался на земле, больно стукнувшись грудью. Поднявшись на корточки, Дру сел, прислонившись спиной к ближайшему дереву, и его охватило чувство безысходности. Как он выберется из леса? Его никто не учил, как действовать в такой ситуации. Мать даже и предположить не могла, что он когда-либо покинет долину. Да и она сама никогда не бывала в лесу. И отец не был. «Если бы я потерялся в долине, что бы я сделал?» — наконец просил себя Дру. И закричал, казалось ему, на весь лес: «Эээээээй!»

Крик утонул среди развесистых ветвей. Дру набрал побольше воздуха и завопил что было сил. Его «Ээээээй!» заметалось между стволами деревьев. У юноши появилась надежда, что так его хоть кто-то услышит. Время от времени, немного отдохнув, он снова кричал. К тому времени, как в лесу сгустилась тьма, Дру уже охрип. Да и вряд ли кто бросится в чащу ночью. Дураков нет. Кроме него самого… Он держался из последних сил, но всё-таки одна слеза проползла по его щеке, вторая — и открылся поток, сопровождаемый подвываниями.

— Ты чего ревёшь? — вдруг раздался голос прямо над головой Дру.

— Кто здесь? — прошептал юноша. Ему уже начинало казаться, что одному было не так уж и плохо…

— Меня зовут Сквир, — ответил голос. Теперь Дру смог расслышать, что говорит кто-то явно небольшой, и почувствовал огромное облегчение. Голос продолжил: — Так ты чего разревелся-то? И как тебя зовут?

— Я Дру. Я заблудился. Пошёл искать ручей, но не смог найти ни его, ни обратную дорогу, — как можно более спокойно ответил юноша. Но голос всё равно дрожал, да к тому же был сиплым и совсем тихим.

— Один? — с некоторым недоверием спросил невидимый собеседник.

— Ну да, я путешествую в одиночестве, — гордо произнёс Дру. По крайней мере, он хотел, чтобы его слова прозвучали величаво. Но голос-то он, видимо, всё-таки сорвал. А всё тело начинало дрожать, как в лихорадке. Видимо, он ещё и замёрз.

— Дурак, — констатировал голос откуда-то сверху. — Кто же пересекает лес один? Да ещё и уходит с дороги в дебри?

— Во-первых, здесь безопасно. Во-вторых, я шёл на звук ручья. В-третьих, я что-то не вижу твоих спутников, а значит, ты можешь адресовать своего «дурака» себе, — парировал Дру, которого очень задело обидное слово.

— Во-первых, ты сам видишь, что лес не самое приятное место. Во-вторых, тебя обманули лесные феи: они часто выдают похожий на журчание воды звук, чтобы увести путника в чащу и потом наблюдать, как он сходит с ума и гибнет. В-третьих, я здесь как дома, — с этими словами собеседник мальчика спрыгнул на землю.

Звук был настолько тихим, что Дру снова обуял страх. Что это за существо такое? А вдруг это и есть лесная фея? Дру щёлкнул пальцами, и слабенький огонёк на кончике его указательного пальца осветил пространство под деревом. Единственное живое существо, которое попало в круг света, было слишком мало, чтобы разговаривать на человеческом языке. Небольшой серый зверёк с острой мордочкой и длинным пушистым хвостом поднял переднюю лапку, и Дру увидел нечто похожее на меховой плащ, соединяющий её с задней.

— Да-да, я белка. Белка-летяга, если быть точным, — со вздохом произнёс зверёк. Но тут он обратил внимание на то, что именно горит. — А ты волшебник? Тебя-то мне и надо!

— Так я же дурак! — мстительно процедил Дру.

— Ты уж прости меня! Мои слова были слишком поспешны, о великий Дру! — заверил его зверёк и даже отвесил поклон, который выглядел ну очень уморительно.

— Да что уж там! — сменил гнев на милость Дру. — А зачем тебе нужен волшебник?

— Я каждую ночь превращаюсь сам видишь в кого. Получается, я оборотень. Обычно они превращаются только в волков и только в полнолуние. По крайней мере, в сказках, которые рассказывала мне матушка, всё именно так. А мне вот не повезло. Ты не представляешь, как неудобно, едва зайдёт солнце, прятаться дома. Я все праздники пропускаю… И друзей у меня нет. А как испугалась матушка, когда увидела в люльке вместо новорождённого младенца бельчонка!

— Бедный Сквир! Но как так получилось, что ты оборотень, да ещё и такой странный? — поинтересовался Дру. Он и не знал, что подобное случается на свете.

— Моя матушка думает, что кто-то из моих предков был оборотнем. Настоящим, то есть превращался в волка. Но какой-нибудь злой маг наслал заклятие на него и весь его род. Наверное, это было много веков назад. Со временем заклятие могло ослабнуть. Иначе как объяснить, что никто из моих предков, о ком сохранились в нашей семье предания, не превращался в белку? Только мне так повезло, — договорил зверёк и отвернулся.

Дру не знал, умеют ли животные плакать. То есть он знал, что обычные-то не умеют, но перед ним был оборотень — наполовину человек. Как бы то ни было, его собеседник хотел скрыть свои чувства, и Дру сделал вид, что ничего не заметил. Вскоре зверёк повернул голову, и на его мордочке не было и следа огорчения.

— Вот затем я и ищу волшебника: с меня снимут чары, и я либо вообще перестану быть оборотнем, либо буду превращаться в волка. Тут, конечно, не исключено, что на меня будут охотиться, но такая возможность, знаешь, и сейчас есть. Так что на тебя, Дру, вся моя надежда, — произнёс Сквир.

Кто-кто, а Дру знал, каково это — разочаровывать других. Он ненавидел взгляд, которым его одаривали мать и отец, когда он делал какую-нибудь глупость или оказывался неспособен выполнить какую-то работу в доме, на дворе, в поле… Дру в этот момент как будто переставал существовать. Пустое место! Сейчас над ним нависла опасность потерять только что обретённого друга посреди леса, из которого он даже не сможет выбраться. Поэтому самым лучшим выходом ему показалась ложь. Дру напустил на себя важный вид и, прося про себя прощения у доверчивого Сквира, сказал:

— Ты обратился к кому нужно. Тебе несказанно повезло. Я, несомненно, смогу снять с тебя заклятье, но не сейчас. Я как раз направляюсь ко двору короля, чтобы в Школе высшего волшебства добыть необходимые мне эн-грен-ди-ены.

— А что это? — еле дыша спросил Сквир. Его острая мордочка, кажется, ещё больше вытянулась.

— То, что необходимо для волшебства, — ответил Дру, который и сам-то слышал это слово один раз от матушки, но так и не добился от неё, что точно оно означает, потому что она и сама не знала. Но это слово прозвучало, когда она рассказывала о Великом Маге, так что юноша решил, что оно сейчас будет как раз к месту. — Я потерял все свои эн-грен-ди-ены из-за козней могущественного злого мага. Я, конечно, потом победил его, но теперь большинство чар мне недоступно. Поэтому я тут и потерялся. Иначе я просто раздвинул бы деревья одним мощным заклятием и вернулся бы на дорогу. Но для этого нужны эн-грен-ди-ены.

— О, мне действительно повезло. Как мне называть тебя, великий? — поинтересовался Сквир, от волнения перебирая передними лапками пушистый хвост. Он явно переживал, что так фамильярно обходился с волшебником. А что, если тот передумает ему, несчастной белке-летяге, помогать?

— Я путешествую ико… инконги… в общем, тайно. Мне не хотелось бы привлекать к себе внимание, пока я так слаб, — продолжал врать Дру. Чем дальше, тем легче ему было обманывать собеседника. — Так что зови меня просто по имени. Кстати, я не спросил, откуда ты сам здесь взялся, Сквир. Ты тут живёшь?

— В лесу? Нет, тут обитают только дикие звери. Мы с матушкой живём в небольшой деревне на опушке лесу. А оказался я здесь, потому что тоже отправился ко двору. Матушка считала, что если могучие волшебники и остались, то только там.

— И она отпустила тебя одного? Сама? — уточнил Дру. Он не мог себе представить, что его собственная мать по своей воле провожает его, отправляя в опасное путешествие в одиночестве.

— Матушка бы мне здесь была не помощница. Братьев и сестёр у меня нет, отец умер давным-давно, я его и не помню. А чужим мою тайну открывать нельзя, мы ведь так старались, чтобы никто не узнал о моём… ночном облике. Да мне и не страшно в лесу, особенно ночью: заберёшься на ветку повыше, и спи себе. А утром я снова обрету нормальный человеческий вид и смогу отправиться дальше. Я ведь наполовину белка — может быть, именно поэтому я легко ориентируюсь в лесу, — рассказал Сквир, и Дру мог только порадовался, что обрёл такого спутника. А зверёк тем временем продолжал: — Может быть, соберём хворост и разведём костёр? А то ты, вижу, совсем замёрз.

Дру согласился, ведь палец уже начал уставать. Да и поспать бы не мешало. Сквир нашёл небольшую полянку, где можно было переночевать у костра, не опасаясь пожара, потом друзья быстро собрали хворост, и совсем скоро их сморил сон под весёлое потрескивание сухих веток. Каждый из них был очень рад, что встретил другого. Но если Дру засыпал со смутным чувством тревоги, которое вызывала нечистая совесть, то Сквир отходил ко сну полным надежд.

Глава 4. Притязания Эссы

Утром Дру проснулся с трудом. Костёр давно потух, а по лесу стелился туман. Он создавал ощущение, как будто под одежду кто-то мелкий, но противный засовывает свои влажные и холодные лапки. Очень много лапок…

— Меня пробрало до костей! — заворчал Дру, открывая глаза. Он ни на секунду не забывал, где ему довелось ночевать. Это тебе не тёплая мягкая кровать!

— Да, прохладно! — отозвался незнакомый голос.

Дру сразу вскочил. Пока он спал, кто-то к нему подкрался?! На полянке возле потухшего костра стоял худой юноша с длинным носом (это прямо бросалось в глаза) и размахивал руками и ногами. Одежда его мало отличалась от того, что было на самом Дру, но незнакомец мог похвастаться добротным плащом.

— Ты кто? — хрипло прокричал Дру, пытаясь придать себе смелость. Пусть этот видит, что его не запугать!

— Снова здорово! — искренне удивился юноша и улыбнулся во весь рот. — Я же Сквир! Ты уже забыл, что ли?

— Ааа, — облегчённо протянул Дру. Как он мог забыть, что его новый друг — оборотень? Конечно же, с первыми лучами солнца Сквир обрёл человеческий облик. — Так вот как ты выглядишь… Доброе утро!

— Добрее не бывает! Я тут порыскал немного и нашёл грибы и ягоды. Не беспокойся, не ядовитые. Зажигай огонь, о волшебник!

— Не называй меня так, мы же договорились! Мало ли кто может услышать! — громко прошептал Дру. Его снова охватило чувство вины. Этот несчастный рассчитывает на его помощь, а он может лишь разжечь костёр. Но и то хлеб, как говорит матушка.

Оказалось, что Сквир и о хворосте позаботился, ведь вчерашний весь прогорел. Но, наверное, из-за тумана ветки отсырели и нещадно дымили, так что у обоих юношей заслезились глаза. Надежда на скорый завтрак не оправдалась. Тогда Дру тоже начал махать руками и ногами, пытаясь таким образом согреться. Помогло. Приходилось признать, что Сквир действительно больше приспособлен к путешествию по лесу. Вот и плащ взял, опять-таки. Хотя, наверное, его заботливо надела на своего сына любящая матушка. «А моя меня никогда не отпустила бы», — пронеслось в голове у Дру.

Но вот наконец и костёр заполыхал: к нему можно было протянуть руки, на нём можно было поджарить грибы, и даже туман потихоньку рассеивался (не факт, что благодаря огню, но всё же). При мысли о еде Дру нестерпимо захотелось пить. Вчера он так и не попал к ручью! А ещё так и не поел, а значит, можно будет разнообразить их немудрёный завтрак. Но питьё, питьё…

— У меня пересохло во рту, — как можно небрежнее произнёс Дру, когда ароматный запах грибов на палочке уже начал щекотать его ноздри.

— Ой, прости меня, о волше… То есть прости меня, Дру. Вчера моя фляга была пуста, но сегодня с первыми лучами солнца я сбегал к ручью и наполнил её. Держи! — с этими словами Сквир протянул ему кожаную флягу. Дру не успокоился, пока не осушил её, хотя вода и была обжигающе холодной.

— Благодарю тебя! Ты меня спас! Дважды, — искренне произнёс Дру, со стыдом подумав, что вчера даже не поблагодарил своего спасителя. Думать об этом было невыносимо, и он переменил тему разговора: — А ты в белку превращаешься вместе с одеждой и вот с флягой, например, да?

— Нет, что ты! Я превращаюсь в маленького зверька, и всё это с меня спадает. Тогда я прячу все свои вещи на дереве и устраиваюсь спать рядом. Я вчера почти уже спал, когда услышал твой крик, и поспешил на него. А одежда, башмаки и фляга так и остались на том дереве. Кстати, неподалёку от ручья. Перед рассветом я вернулся туда и смог одеться, как только превратился. Тут нужна особая проворность, ведь стоять голым среди тумана даже несколько мгновений — малоприятная штука, — обстоятельно рассказал Сквир. Он как раз заканчивал жарить грибы.

Дру честно выложил из-за пазухи немного почерствевший хлеб и предложил половину другу. Тот очень обрадовался: оказалось, что он в пути третий день и, конечно, доел уже все запасы, которые дала ему на дорогу добрая матушка. Дру немного растерялся, услышав об этом, ведь получалось, что лес просто огромен, если Сквир идёт по нему уже не одни сутки… Тот увидел, как изменилось лицо юного волшебника, и пояснил:

— Я шёл вдоль опушки. Мой дом вон там, — Сквир широко махнул рукой в сторону. — Матушка строго-настрого велела в лес не углубляться, пока не выйду на дорогу. Хоть я и хорошо ориентируюсь здесь, она побоялась, что я могу потеряться. Кроме того, на дороге можно встретить путников, и, если они окажутся хорошими людьми, вместе будет веселее и безопаснее. А если плохими, то что ж — я всегда смогу сбежать с наступлением темноты. Возможно, утром придётся щеголять голым, зато свободным. Как видишь, пока мне везёт: первый же встреченный мной человек — волшебник, хоть и без этих… как их… эн-грен-ди-енов.

Дру сосредоточенно жевал. Ничего, впереди ещё долгий путь. Он придумает, как отвязаться от Сквира. Нет, при этой мысли становилось совсем паршиво. Дру, конечно же, придумает, как помочь своему новому другу. Ведь неужели при дворе не найдётся взрослого, могучего волшебника, который сможет снять это многовековое заклятье? А пока, раз Сквир так счастлив, зачем разрушать его мечты? Вон какой довольный! А как грибы приготовил — просто сказка! Дру искренне поблагодарил лесного кулинара, но рассиживаться было некогда: путь сам себя не пройдёт, а до темноты надо углубиться в лес как можно дальше. И что там Сквир сказал по поводу плохих людей? Дру никогда не встречал таких. В его деревне все жили дружно, и даже сборщики налогов, приезжавшие на телегах раз в год, были людьми вежливыми и лишнего не забирали. С ведьмами доставки разговоров никто не успевал заводить: они на полному ходу, крепко сжимая мётлы сильными ногами, забрасывали свои посылки в окна и сразу же исчезали. Их было не так уж много: обычно с ними что-то присылали только те мужчины, кто, как отец Дру, работали в горах. Почти всегда это были деньги, ведь всё остальное всегда можно было достать в самой деревне. Но вот почему никто из мужчин не возвращался? Может быть, в каменоломнях их удерживали плохие люди? О таких Дру слышал разве что в сказках. Да, были такие когда-то, но все повывелись. А по словам Сквира выходит, что его матушка думает иначе. Это настораживало. Хотя, может быть, она просто слишком переживает за сына с его… особенностями? Может быть, она говорила о людях, которые будут смеяться над Сквиром, увидев, как он превращается в белку? От этой мысли Дру стало спокойнее. Ему-то бояться нечего.

Набрав воды во флягу Сквира, юноши отправились в путь и довольно скоро вышли на дорогу, которую уже озарял пробивавшийся сквозь не такую плотную, как в чаще, листву солнечный свет. Лучи весело играли, когда кроны деревьев плясали от налетевшего ветра, и Дру полностью отпустила тревога. Он бы даже с удовольствием поболтал со Сквиром, но опасался, что в пылу разговора его друг поймёт, что он почти что и не волшебник. Поэтому путники шли молча. Сквир не хотел прерывать размышления своего будущего спасителя. Мало ли о чём они, волшебники, думают? А вдруг его друг сочиняет новое заклинание? Может быть, даже как раз для того, чтобы расколдовать одного неудачливого оборотня?

Так прошёл день. Стремясь прошагать как можно больше, друзья не останавливались, чтобы пообедать. Сквир уверял, что вечером, когда он превратится в белку, он наестся гораздо быстрее, а Дру, хотя его живот и сводило от голода, делал вид, что до сих пор сыт. Почему он не взял из курятника хотя бы несколько яиц? Наверное, есть способ приготовить их на костре. Ужин из грибов будет уже не таким сытным, как завтрак, ведь хлеб-то они уже весь прикончили. Но что толку жалеть о том, чего не вернуть?

Когда даже на дороге стало сумрачно, Сквир предложил немного отступить от пути, найти полянку и переночевать. Пока солнце ещё не скрылось, он мог набрать больше хвороста. Так друзья и поступили. Полянка действительно нашлась, неподалёку тёк ручей, грибов и ягод в лесу было не занимать. Когда скрылся последний солнечный луч, костёр уже весело трещал, грибы дожарились, а Дру во все глаза смотрел на своего спутника. Но он всё равно увидел только то, как Сквир вдруг испарился и его одежда упала на землю. Через мгновение из-под вороха вещей выбрался уже знакомый Дру зверёк и пропищал: «Теперь пора подкрепиться!» Белка действительно насытилась быстро, так что юному волшебнику досталась порция побольше, чем утром. Ягоды на десерт оставили во рту приятное послевкусие. «Жить можно!» — констатировал про себя Дру и провалился в сон.

Они шли так три дня. Дру начинало казаться, что существует только лес. Он знал, что благодаря Сквиру не заблудился, но его постоянно охватывало ощущение, что они проходят по одним и тем же местам. Вот это разлапистое старое дерево он уже точно видел два дня назад! Или вообще вчера? Дру ещё раз попытался вспомнить карту: ну да, больше половины его пути до цели должен занимать лес, но он ведь не такой уж и большой. Юноша решил поделиться своими сомнениями со Сквиром, а для этого прервать молчание, которое и его самого начинало утомлять. Почему бы и не поговорить с человеком, составляющим тебе компанию?

— Ты не устал от этого однообразия? — обронил Дру.

— Чего?

— Ну, вокруг всё одинаковое. Деревья, ветки, грибы, ягоды, ручей, полянки для сна… Ни птица не пролетит, ни зверь не прошмыгнёт, — объяснил волшебник.

— Да разве же кругом одно и то же? Деревья все разные, не говоря уж про грибы и ягоды. А без ручья мы бы вообще погибли. Как можно устать от того, что он под боком? И птицы тут есть, и грызуны, и даже хищники. Я сегодня видел лису. Волков и медведей, правда, пока встречать не приходилось, но это к счастью. А сколько здесь белок! Как мне удалось выяснить, из летяг тут только я, а обычными весь лес кишит.

— Ты понимаешь их язык?

— Сложно сказать. Ночью-то они спят. А пока я в человеческом облике, не понимаю. Пробовал. Да и о чём с ними говорить?

— И то верно. А медведи… Ты сказал про медведей. Но это ведь сказки? Те, которыми пугают детей, чтобы не ходили в лес?

— Сомневаюсь, что их просто кто-то придумал. У нас в деревне все боятся медведей. И волков тоже. Да, их давно никто не видел, но у каждого охотника хранится рогатина на случай, если из леса выйдет медведь, и острый нож — для волка. Когда пропал мой отец, говорили, что его задрал медведь или съели волки. Так что это не сказки.

Дру сразу покинула скука. Добрая матушка у Сквира, ничего не скажешь: зная, что в лесу водятся такие чудовища, отпустила сына совсем одного. Он даже начинал жалеть, что его собственная мать не проснулась, когда он переступал порог дома, и не остановила его. Дру показался себе совсем маленьким в огромном лесу, где из-за каждого куста или ствола дерева за ним мог наблюдать хищный зверь. Хотя… Животные ведь боятся огня? Дру подобрал с земли большую сухую ветку и решил не выпускать её из рук. Кто угодно может сказать, что вызывать огонь на кончике указательного пальца правой руки — бесполезное умение. Но только не тот, кто путешествует по опасному лесу в компании лишь щупленького оборотня…

Солнце было в зените, когда друзья увидели кое-что необычное. Это явно была развилка: дорога, по которой они шли, соединялась с другой, что вела из глубины леса. Более того — по той дороге явно кто-то шёл. Дру напрягся, когда заслышал голоса. Если существуют волки и медведи, значит, не исключено, что и плохие люди встречаются. Зато Сквир заулыбался.

— Это две юные девы. Путешествуют без сопровождающих, — сказал он. И откуда только слов таких понабрался?

— Откуда ты знаешь?

— Я слышу тонкие мелодичные голоса и шаги двух пар ног. Одна из дев без башмачков. Неужели ты сам не слышишь?

Дру мог только сказать, что там люди — и всё. И то только потому, что до этого многие часы подряд слышал только звуки леса и несколько реплик Сквира. Но откуда же взялись у оборотня, безграмотной полубелки, такие выражения? Ответ Дру получил тут же, даже не задавая вопроса.

— Это как в сказке. Девы, путешествующие по лесу. Мне матушка часто рассказывала такие истории. Я знаю все наизусть, — взволнованно произнёс Сквир.

Вскоре две хрупкие фигурки действительно появились под сенью деревьев. Впереди шла белокурая красавица с огромными голубыми глазами, в которых, казалось, можно было утонуть. Водопад волос, распущенных по плечам, лишь сверху сдерживала тонкая повязка. То, что она в простой крестьянской одежде, Дру заметил в последнюю очередь, да и то по контрасту с горделивой осанкой. Позади красавицы легко ступала девушка, на которой немудрёный наряд смотрелся куда естественнее. Русые волосы были собраны в две косы, в одной руке корзина, в другой — какой-то тюк. Да ещё и ноги босы! Обычная крестьянка. Но юноши как заворожённые уставились на её лицо. Вроде бы ничего особенного, только вот глаза… Ярко-зелёные очи девушки, как будто излучавшие свет, смотрели сквозь них, не задерживаясь. Казалось, она вглядывается в неведомую даль, не обращая внимания на то, что прямо перед глазами.

— Приветствую вас, прекрасные девы! — заговорил первым Сквир, отвешивая довольно неуклюжий поклон. Его примеру последовал и Дру. Ему матушка не рассказывала таких сказок, и он понятия не имел, как надо обращаться с девами. Особенно с путешествующими.

— Что вы, мы простые крестьянки! — улыбнулась белокурая красавица. Между розовых губок, как и следовало ожидать, мелькнули белоснежные зубы.

— Если вы изволите путешествовать ин-ког-ни-то, мы не смеем вам перечить, — отозвался знаток сказок про таинственных дев. — Мы лишь скромные путники. Меня зовут Сквир, а это Дру.

— Им можно доверять, — произнесла вторая девушка уверенным, но каким-то отстранённым тоном. Глаза её по-прежнему обозревали что-то далёкое, неподвластное взору остальных.

— Раз так, я открою вам секрет, — тут же, с трудом скрывая облегчение, вымолвила красавица. — Я Эсса, единственная дочь рыцаря Блэйра. Мне пришлось отправиться ко двору короля без сопровождения верных стражей, чтобы сохранить своё путешествие в тайне. О цели моей я расскажу вам позднее. Не мешало бы отобедать…

— А Вас как зовут, прекрасная дева? — осмелился обратиться Дру ко второй девушке, всё так же державшей корзину и тюк. — Позвольте Вам помочь!

— О, не утруждайтесь! Это всего лишь наша приживалка Сель. Она не годится даже на роль служанки, будучи слепой, как презренный червь, — бросила Эсса и добавила: — Ну что ж, раз судьба нам послала спутников, показывайте дорогу.

Сквир, не замечая, что красавица даже не считает нужным называть его и Дру по имени, снова поклонился ей и пошёл впереди, не отвлекая знатную деву разговором. А Дру всё-таки взял из рук Сели поклажу, и девушка ласково улыбнулась. Теперь она шагала совсем неслышно. Что удивительно, слепота, которая, несомненно, объясняла странный взгляд Сели, не мешала ей ходить ровно, не спотыкаясь. И хотя оба молчали, у Дру сложилось ощущение, что он разговаривает с этой необычной девушкой. «Я же говорила, что вам можно доверять. И ты действительно очень славный», — говорила всем своим видом Сель.

Вскоре Сквир, извинившись перед знатной спутницей, сошёл с дороги и нашёл поляну, где можно было пообедать. Он переживал, что грибы и ягоды могут не прийтись по вкусу столь взыскательной деве, но оказалось, что в корзинке, которую нёс теперь Дру, достаточно простой, но сытной снеди. А в тюке оказались одеяла, которые Сель проворно постелила на траву для своей госпожи. Эсса вздохнула, опускаясь на жёсткое ложе, и произнесла:

— Сожалею, но пришлось взять крестьянскую еду. Никто не должен догадаться, что я не простолюдинка, а посему мне придётся питаться лишь хлебом да молоком…

Также в корзинке оказались сыр, запечённые яйца и даже колбаски, какие Дру пробовал только по большим праздникам — да и то у соседей. Такого запаса вполне могло хватить на несколько дней. Тем более если питаться им будут только прекрасные девы. Вернее, блистательная Эсса. По крайней мере, когда трапеза началась, Дру и Сквир подкрепились лишь ягодами и оставшимися с завтрака грибами. И только по настоянию Сели взяли себе по куску хлеба, который она вынула из отдельной сумы, и по очереди выпили по нескольку глотков молока из её фляги. Госпожа тем временем, тяжело вздыхая, то отщипывала кусочек от сырного круга, то принималась за печёное яйцо. Колбаски ей вроде бы пришлись по вкусу, но скоро закончились. Запив их молоком, которое ей налила из кувшина в берестяную чашку Сель, Эсса начала светскую беседу, ибо тайна прожигала её подобные розе уста. Юноши внимали её словам, боясь проронить хоть слово.

— Я не должна никому говорить о цели моего путешествия ко двору, но вы внушаете мне доверие… Видите ли, мой батюшка, рыцарь Блэйр, занемог, и лучшие лекари, которых можно было найти в двух днях пути от нашего замка, не в силах были облегчить его состояние. Моя матушка не отходила от него, и я также считала своим долгом навещать его опочивальню. И вот несколько дней назад, когда я подошла к этому обиталищу болезни, то услышала, как батюшка говорит: «Пришла пора отправить её обратно ко двору. Наш владыка, доверивший мне её жизнь, послав младенца ко мне с Великим Магом, плох и хотел бы увидеть свою дочь перед кончиной. Конечно, вслед за сим печальным событием ей придётся унаследовать корону, потому, даже если она и не застанет его в живых, ей следует отправиться в путь немедля». На это моя матушка отвечала, что надо лишь собрать стражу, ведь долгая дорога может таить в себе немало опасностей, а батюшка возразил: «Ей нельзя привлекать к себе внимание, ибо не зря её спрятали здесь. Принцессе угрожает опасность, и никто не должен знать, что она возвращается. В путь должны отправиться лишь две одетые в крестьянское платье девушки». Матушка заплакала, не соглашаясь с ним, но я вошла в опочивальню и, сказав, что я всё слышала, изъявила готовность отправиться ко двору. Сборы были недолгими, и сегодня, едва лучи солнца озарили горизонт, меня и Сель, которую отправили вместе со мной для прикрытия (не скажу что защиты, разве что лихие люди постесняются обидеть слепую), довезли на телеге до чащи леса — и оставили на дороге, ибо дальше я должна путешествовать ин-ког-ни-то.

— Так перед нами потерянная принцесса? — громко прошептал Сквир. Он вскочил и отвесил Эссе глубокий поклон, не веря своему счастью.

— О добрый юноша, никто не должен знать об этом, — величественно промолвила красавица, щёки которой тронул румянец, ведь её так назвали впервые. Даже рыцарь и леди Блэйр, которых она считала все эти годы своими родителями, продолжали называть её свой дочерью. Она, конечно, тоже именовала их батюшкой и матушкой, но ей, несомненно, хотелось скорее увидеть своего настоящего отца.

Дру и Сквир помогли Сели собрать одеяла и всю еду, которая осталась после трапезы сиятельной Эссы, и путники снова вышли на дорогу. Ничего примечательного не было вокруг, да и что могло затмить тайну, которой поделилась принцесса? Оттого Сквир шёл рядом с ней, ловя каждое слово из её уст и боясь даже вздохнуть в ответ. Он и не мечтал о том, что буквально попадёт в сказку. Пропавшая принцесса! Об этой истории наверняка сложат легенду, где своё скромное место займёт и он сам, и, разумеется, волшебник. Возможно, упомянут и Сель. Это же так трогательно — слепая служанка! Сей факт говорит о милосердии дочери короля…

Эсса не молчала, питая слух верного Сквира сладостными для него словесами. Каждому ведь хочется поделиться своими мечтами, а в её случае это были вполне обоснованные притязания. Если бы могла, она на крыльях понеслась бы во дворец, чтобы наконец-то приступить к своим обязанностям. У неё была масса планов. А вот чего не было, так это сомнений.

— Я очень надеюсь, что мой отец-король поправится, едва увидит меня. Несомненно, его болезнь вызвана длительной разлукой с горячо любимой дочерью. Как всем известно, принцесса исчезла из дворца спустя всего неделю после рождения, а король, горевавший в ту пору о своей безвременно отошедшей в мир иной супруге, послал гонцов всюду с объявлением, что осыплет золотом того, кому удастся вернуть его наследницу. Сотни самых разных людей — от крестьянина до рыцаря — прочёсывали леса, горы и долины, чтобы найти её… А теперь оказывается, что я на самом деле никуда не пропадала! И король знал об этом, но делал вид, что не знает. С чего бы это? Как это всё таинственно!

— Простите меня, Ваше Высочество, но, возможно, необходимость такой кон-спи-ра-ции была связана с величайшей опасностью? Ведь и сейчас Вы вынуждены путешествовать ин-ког-ни-то…

— Да-да, несомненно. Только я попрошу тебя, если случится нам встретить кого-то, обращаться со мной как с простой деревенщиной, — промолвила Эсса и приступила наконец-то к изложению своих планов.

Чего же хотела принцесса? Те, кого она привыкла называть своими родителями, рассказывали ей о днях минувших — и в их историях были балы с участием рыцарей и благородных дам, представления дворцового театра, ристалища, состязания между волшебниками… Всё это прекратилось после смерти королевы и исчезновения наследницы престола. Много лет дворец погружён в полумрак, ведь король не снимает траура. Рыцари выбираются из своих замков разве что в гости друг к другу, ибо ристалища запрещены, а больше им нечем занять себя. А прекрасные дамы и вовсе лишены каких-либо развлечений. Ни трубадуры, ни странствующие волшебники не посещают рыцарские замки, как это было ещё пару десятков лет назад. Ни песни, ни чудеса не разнообразят досуг знати. И даже праздники вроде свадеб, которые во время оно собирали сотни благородных людей под сенью прославленных замков, под запретом. Родители знатного юноши и не менее знатной девушки подписывают брачный договор — и вот уже после скромного ужина на тридцать-сорок персон новая семья начинает коротать скучные будни. Нет, Эсса всё исправит. Все прежние развлечения займут своё законное место, а лучшие умы, привлечённые ею, придумают новые, доселе неслыханные, поражающие воображение!

Дру шёл немного позади Эссы и Сквира, рядом с Селью. Он по-прежнему нёс корзинку и недоумевал, как эта хрупкая девушка, пусть и недолго, тащила этакую тяжесть. А ведь если бы он не взял её ношу, она так и шла бы с ней! Дру слышал размышления Эссы, но у него не было и сотой доли того восторга, что испытывал, по всей видимости, Сквир. Несомненно (а это, наверное, любимое слово высокородной красавицы), она была прекрасна — и стремилась найти достойное обрамление для себя, как для бриллианта. Все эти балы и ристалища действительно необходимы ей, чтобы блистать. Но Дру не проникся чувствами своего друга по поводу того, как им повезло встретить потерянную принцессу. Да, он слышал от мамы о трагедии короля и очень хотел, чтобы девочка нашлась, ведь как же ей, наверное, горько было расти без родителей. Теперь же, узнав, что принцессу вовсе и не теряли, а росла она в роскоши, Дру был несколько разочарован. А ещё… Эсса так походила на капризную, своевольную принцессу из сказок матери, что ему совсем не интересно было говорить с ней и слушать её. Ему всегда казалось, что потерянная дочь короля, если найдётся, окажется необыкновенной, ведь росла она вдали от дворца и, возможно, воспитывалась простыми людьми. Она должна была быть милосердной, доброй, скромной… Наблюдая за Эссой, Дру почти сразу понял, что она совсем не такая. Ну что ж, жизнь полна разочарований. А знакомство с принцессой, возможно, и пригодится когда-нибудь ему. Если она вообще его запомнит, конечно.

— Хорошо здесь, — прервала невесёлые мысли Дру Сель.

— Да, очень красиво, — отозвался юноша и тут же оборвал себя: она же не видит! Вот болван! Он, наверное, обидел её!

— Действительно красиво: я слышу это в шёпоте листвы, в голосах птиц, в тихих шагах животных, — произнесла Сель. Её необычные зелёные глаза по-прежнему излучали свет, а в голосе совсем не слышалось обиды.

— Тебе не страшно было отправляться ко двору? — осмелился спросить Дру.

— Это моя судьба, — ответила Сель и ободряюще ему улыбнулась. — Тебя ведь тоже ведёт твоё предназначение.

— Откуда ты знаешь?

— Никто не отправляется туда, куда мы идём, просто так, — произнесла Сель.

Больше волшебник и служанка не разговаривали. Дру с удивлением обнаружил, что с ней приятно не только говорить, но и молчать. Эсса же, кажется, не знала усталости и с воодушевлением рассказывала, кого именно она позовёт на первый бал и какое платье выберет. Сквир всё так же преданно внимал ей, хотя, как стоило догадаться, его в числе приглашённых не будет.

Глава 5. Легенда о Луне

Как только свет солнца начал меркнуть, Сквир подошёл к Дру и заговорщицким шёпотом предложил найти поляну для ночлега заранее.

— Я не могу показаться принцессе в виде презренной белки! Будь я хотя бы нормальным оборотнем… Но белка!

— Она всё равно рано или поздно узнает, — пожал плечами Дру.

— Тебе-то хорошо говорить! Ты волшебник. Узнав, кто ты такой, сиятельная Эсса отнесётся к тебе с уважением, не то что к несчастной летяге! — произнёс Сквир, который, кажется, тяготился своим проклятием сильнее, чем когда-либо прежде.

Дру не стал говорить ему, что блистательная дочь короля вряд ли будет уважать кого-либо из них. Вне зависимости от того, покажется ей Сквир в виде белки или нет, зажжёт ли волшебник-неумёха костёр на кончике пальца или останется просто путником. Зачем Дру разбивать сейчас сердце друга? Рано или поздно это произойдёт — если не по вине Эссы, то по его собственной… Дру согласился с предложением Сквира и занимал принцессу разговором (вернее, слушал её рассуждения и кивал), пока непревзойдённый следопыт разыскивал подходящую поляну, которая была бы неподалёку от ручья, но не проглядывалась с дороги. Мало ли какая опасность может грозить наследнице престола!

Место для ночлега было найдено, и пока Сель сооружала ложе для своей хозяйки, Дру и Сквир собирали дрова для костра. И вот с последней охапкой хвороста юный волшебник вернулся один. «Мой друг неподалёку, он будет охранять ваш покой, прекрасные девы, а я постараюсь занять вас беседой», — произнёс Дру, глядя на последние лучи заходящего солнца. Он постарался зажечь костёр так, чтобы его спутницы не заметили источника огня. Ни к чему им пока знать о его даре. Да и вообще… Но когда Дру обернулся, Сель как-то странно улыбнулась ему. Возможно, ему показалось, но она ещё ему и… подмигнула!

За ужином Эсса отдала должное сыру, который днём не вызвал у неё восторга, а Сель и Дру поделили кусок хлеба и жареные грибы между собой. Юноша отметил, что никто из девушек не поинтересовался, чем же утолит свой голод Сквир. И в тот же миг служанка сказала, ни к кому не обращаясь: «В лесу полно орехов и ягод. Белкам есть чем перекусить». Дру замер. Неужели превращения его друга не являются тайной для Сели? Как она узнала? Но она больше не прерывала своего молчания, и он решил, что сам выдумал невесть что. Ну захотелось девушке сказать про белок, что с того?

— Ты обещал занять меня беседой, — напомнила Эсса, когда от куска сыра остался лишь небольшой огрызок.

— Я хочу рассказать вам, о девы, — учтиво начал Дру, подчёркивая, что обращается к обеим спутницам, — легенду о Луне. Если она и знакома вам, надеюсь, мои старания не пройдут даром. Каждый из нас может посмотреть ночью на небо и увидеть бледный круг Луны. Она постоянно меняет свой облик, становясь иногда и вовсе похожей на серп. Моя матушка говорила мне, что Луна кругла всегда, но по прихоти своей чаще всего показывает нам своё лицо не полностью. Притом мы всегда видим лишь ту её сторону, что обращена к нам. Все привыкли к этому, и мало кто задумывается, что у неё могут быть тайны. Ведь Луна подобна монете, где с одной стороны обозначение её стоимости, а с другой — профиль короля. Этой драгоценностью можно любоваться каждую ночь, но если мы видим всегда одну и ту же сторону, то что же на другой?

Дру заметил, что обе слушательницы внимают ему, не отвлекаясь даже на комаров, которые (что уж тут скрывать?) одолевали путников, несмотря на дым костра. А на ветке сосны неподалёку, как он знал, сидел Сквир и тоже наверняка слушал историю. Что ж, пусть его коллекция сказок пополнится. Легенду, которую матушка часто рассказывала своему младшему сыну, когда старший уже видел десятый сон, в этой компании, по всей видимости, знал только Дру.

— Из поколения в поколение передаётся в нашей семье история о той стороне Луны, что не видна. Она покрыта лесами и лугами, на ней текут могучие реки и громоздятся непреодолимые горные хребты. Но даже не это самое удивительное: там живёт народ, мудрый и справедливый, который умеет разговаривать с животными и птицами. Там города и деревни не похожи на наши — обитатели Луны живут в гармонии с природой, среди деревьев, питаясь плодами и молоком. Никто из них не пробовал мяса, ибо каждая жизнь для них священна. У жителей той стороны Луны гибкие тела и глаза, способные заглянуть любому в душу и отыскать на её глубине то, что он скрывает. Они немного похожи на эльфов, что обитали когда-то в западных горах нашей земли, и даже сродни им. Дело в том, что много веков назад между нашими правителями и теми, кто населяет ту сторону ночного светила, была дружба. Самые достойные люди отправлялись туда, чтобы посмотреть на жизнь удивительного народа, представители которого, в свою очередь, приплывали к нам…

— Приплывали? На ладьях, на которых можно путешествовать по реке? — воскликнула блистательная Эсса.

— Да, но ладьи эти были громадными, на них могла уместиться сотня человек. И они могли преодолеть расстояние до той волшебной страны, — пояснил Дру. Он тоже задавал когда-то вопросы о ладьях матушке, а она признавалась, что именно это больше всего интересовало и её саму во всей этой легенде, но ответа она так и не узнала.

— И они плыли по воздуху? — настойчиво уточнила Эсса.

— По всей видимости, да.

— Если жители Луны приплывали к нам на ладьях, то как же наши предки отправлялись туда? — не отставала красавица.

— На тех же ладьях, — стараясь скрыть своё раздражение, ответил Дру и продолжил рассказ: — Именно обитатели той стороны Луны приплыли к нам и предложили союз. Они дивились на то, что увидели здесь, и меняли плоды своих садов на металлические орудия, которые помогали им выращивать злаки и овощи. Они возили к себе в гости наших достойнейших представителей — волшебников, знатных людей и даже крестьян, которые могли бы научиться чему-то полезному у необычного народа…

— Ну здесь ты преувеличиваешь, конечно. Крестьян? Им-то зачем путешествовать в прекрасную страну и занимать место на ладьях? Хотя да, легенда-то крестьянская! — фыркнула Эсса, нарочито пристально оглядывая немудрёную одежду Дру. Ему расхотелось продолжать. Но тут вмешалась Сель.

— Почему же мы не дружим с жителями той стороны Луны сейчас? — спросила она, и Дру по тону девушки, которая смотрела сквозь него своими удивительными ярко-зелёными глазами, понял, что ей действительно интересно. Кроме того, в ветвях застыл в нетерпении Сквир, охочий до необычных историй. Слушает Эсса или нет, верит или не верит, Дру, в общем-то, всё равно. Она не одна, в конце концов.

— Оказалось, что не все прибывавшие к нам обитатели чудесных краёв были чисты сердцем. Одному из них приглянулось оружие, которое он увидел на ристалище. Рыцари поразили его воображение, а жажда власти вскружила ему голову. Он видел, каким почётом окружены у нас сильные, и решил любой ценой добыть мечи и копья. Но никто не желал продавать оружие за плоды, как бы вкусны они ни были. Тогда этот недостойный, найдя себе единомышленников, похитил ладью, заполнив её прекрасными единорогами, и приплыл на ней сюда. Именно этими животными, которые были похожи на лошадей, но обладали разумом, превосходящим человеческий, он и заплатил рыцарю, добывшему для него столько мечей и копий, что ладья едва сдвинулась с места. Ни один торговец не решился бы на такую сделку. Долго не было посланцев от народа той стороны Луны, так что король и его приближённые находились в недоумении. А когда спустя много месяцев прибыла ладья, с неё сошёл посол и передал нашему правителю слова своего народа — всего несколько фраз. «Вы предали нас, снабдив чёрное сердце орудиями смерти и взяв взамен наших единорогов. Мы едва не потонули в крови и не желаем больше знать вас», — говорилось в послании. Король принялся разубеждать его, но посол не слушал. Его спутники сгрузили с ладьи всё то оружие, что годом раньше вывез отсюда недостойный, и все гости с той стороны Луны покинули наши края навсегда.

— Ты говоришь неслыханные вещи! Рыцарь продал оружие, и из-за него возникла война у этих… как их… луножителей? Благородные люди не промышляют торговлей! — горя негодованием, воскликнула Эсса.

— Ты не дослушала меня, о блистательная, — еле сдерживаясь, произнёс Дру. — Король, конечно, захотел разобраться, как мечи и копья могли оказаться на той стороне Луны, ведь они никогда не были официальными предметами обмена. И тут он вспомнил про слова посла о единорогах. Король сам видел этих удивительных созданий в чудесной стране и даже говорил с ними. Он понимал, что никто из его подданных не сознается в том, что скрывает у себя единорогов, если не пойти на хитрость. Правитель объявил о том, что через семь дней устраивает смотр, чтобы набрать особую почётную стражу из самых благородных рыцарей, причём решающую роль сыграет блеск доспехов и красота скакунов. Он не предполагал, что виновник разрыва отношений с той стороной Луны — представитель знати, но думал, что торговец, получивший за оружие столь великолепных животных, на которых можно садиться верхом, непременно продаст их. А кто купит единорога, кроме рыцаря? И вот в назначенный день возле дворца красовались самые знатные воины, доспехи которых отражали лучи солнца, как зеркала, на самых благородных конях, чьи копыта были покрыты золотой краской. Последним, явно рассчитывая на триумф, появился рыцарь верхом на единороге, шерсть которого переливалась, как драгоценный камень, а грива и хвост состояли из серебряных и золотых нитей. Лоб необычного животного украшал сверкающий рог. Изумлению собравшихся не было предела. Король подозвал этого рыцаря к себе и спросил, где тот взял столь необычного скакуна. Его вопрос не вызвал подозрения, и всадник гордо произнёс, что у него целый табун единорогов. Дескать, они водятся на его землях с незапамятных времён. Но рыцарь не знал, что единороги умеют говорить, ибо оскорблённые до глубины души животные погрузились в молчание, едва сошли с ладьи. А король обратился к самому чудесному созданию, и тот поведал невесёлую историю предательства. Рыцаря тут же схватили и бросили в темницу, а родственники его не знали, куда деться от позора.

— Ну это уж слишком! Скажи, как звали этого рыцаря! Назови его имя! — потребовала Эсса.

— Его звали Стэльдом.

— Никогда не слышала о нём, хотя я знаю всю родословную всех рыцарей за последние пять веков! — фыркнула знатная красавица. — Несомненно, это свидетельствует о том, что ты лжёшь.

— Это не ложь, а легенда, — поправил её Дру, которому хотелось сейчас же испепелить эту заносчивую принцессу. Или бросить её в лесу одну. Пусть добирается до дворца сама! Но его привёл в себя голос Сели.

— А что стало с единорогами? — спросила она.

— Король решил, что ни один человек не вправе владеть столь разумными существами, и поселил их на землях эльфов. Там, среди западных гор, они в безопасности. Эльфы дружат с ними…

— До сих пор? — ядовито поинтересовалась Эсса.

— Про эльфов давно никто не слышал. Живут они там сейчас или нет, я не знаю. А насчёт единорогов… Скорее всего, они не прижились в наших краях. О них рассказывается только в легенде, которую я вам сейчас поведал.

— Так и скажи, что это просто выдумка крестьян, порочащая рыцарей. Гнусная ложь! Надо же, выдумали для этого целый народ на той стороне Луны! — слова Эссы звучали как пощёчина. Дру промолчал, но щёки его горели.

— Я верю тебе! — шепнула ему Сель, когда её госпожа, демонстративно отвернувшись от костра, заснула. — Столь чудесная легенда не может не быть правдой.

Дру почувствовал, что его душа поёт. Он и сам не знал, насколько точно легенда передаёт события, произошедшие давным-давно, но ему очень хотелось верить, что на той стороне Луны живёт чудесный народ, а где-то здесь, совсем неподалёку, бродят единороги…

Глава 6. Беды Фельна

На следующее утро птицы рано разбудили путников, словно напоминая им, что за день нужно пройти как можно больше. Девы не заметили ночного отсутствия Сквира. Во всяком случае, когда Эсса проснулась, он был уже на месте и готовил грибы на костре. Сель встала даже раньше, чем Дру, и к завтраку набрала ягод. Её скудный запас почти закончился, и теперь вместо молока в её фляге плескалась ключевая вода, а в сумке, как успел заметить волшебник, лежали дары леса.

— Хорошую легенду ты вчера рассказал. Я аж заслушался и чуть не упал с ветки. Только не слишком ли ты перегнул с рыцарем? — тихонько сказал Сквир, обращаясь к Дру, когда путники, перекусив, собирались в дорогу.

— Матушка рассказывала мне эту легенду именно так. И почему это предатель не может быть из рыцарей? Даже если кому-то и не нравится, я не намерен перевирать историю, — довольно резко ответил Дру. Ему показалось, что Эсса его услышала и ещё выше задрала подбородок.

— Успокойся. В конце концов, зачем ссориться из-за сказки? — постарался примирить путников Сквир. Было видно, что и к волшебнику, и к принцессе он относится с уважением и даже с пиететом. Учитывая, что идти вместе им предстояло ещё не один день, развязывать словесную войну было бы не самым умным ходом.

— Действительно, — кивнул Дру и пошёл впереди, спиной ощущая презрительный взгляд сиятельной Эссы.

«Да, ну и правительница нас ждёт. Будем надеяться, король проживёт ещё не один год и успеет её образумить. Иначе придётся сооружать ладью и отправляться на ту сторону Луны», — размышлял Дру. Вскоре, однако, его мысли убежали далеко вперёд — в Школу высшего волшебства. О ней почти ничего не было известно. Все Великие Маги, конечно, закончили её, это ясно. И те, кто работал под их началом, тоже. А вот колдуний туда не принимали. Да и жива ли сейчас хоть одна? Про них давно уже никто не слышал. Остались только ведьмы доставки, одним своим существованием подчёркивавшие, насколько важно образование. Ведь в Школе высшего волшебства не только развивали магические дарования учеников, но и давали основы сочинения заклинаний, приготовления зелий и даже преподавали драконий язык. По крайней мере, матушка утверждала, что их знаменитый предок знал, о чём поговорить с летающими ящерами. Правда, с тех пор и драконы, похоже, вымерли. Но язык-то остался, ведь именно на нём и творят заклинания. А почему бы и нет? Как-то неинтересно было бы, если бы все кругом понимали слова волшебников…

От мыслей Дру отвлёк силуэт лежащего на земле всего в десятке шагов впереди человека. Тот явно был без сознания. Возможно даже, что и жизнь в нём уже не теплилась. Дру подбежал к нему и тут же убедился в том, что всё не так уж плохо — незнакомец застонал и обхватил руками голову.

— Всё в порядке? — как можно вежливее спросил Дру и в тот же момент почувствовал себя глупо. Ну как может человек быть в порядке, лёжа на дороге посреди леса и явно страдая от сильной головной боли?!

Незнакомец перестал стонать и изумлённо открыл глаза — неправдоподобно большие и синие-синие. Тонкие губы его дрогнули в улыбке, а когда он отнял руки от головы и попытался, опираясь ими о землю, сесть, Дру чуть не потерял дар речи. И немудрено, ведь уши незнакомца были заострёнными. Да и волосы его были необычно длинными для представителя мужского пола. И белыми. Эльф! Юноша протянул сказочному существу руку, и тот, опираясь на неё, поднялся — и оказался на голову выше Дру. К тому времени к ним подошли и Сель, и Сквир. И даже Эсса не смогла сдержать любопытства.

— Простите, что встречаю дев в столь жалком виде. Не сбрось меня единорог…

Эльфу пришлось замолчать, потому что люди замерли с открытыми ртами. Он, немного подумав, тоже приоткрыл рот — может быть, у них приветствие такое? Мудрый Эон, обучавший его речи и манерам людей, мог что-то и упустить. В конце концов, старец и сам видел человека лишь однажды, в юности, а с тех пор много облаков пролетело.

— Единорог? — первым пришёл в себя Дру. Как-никак именно он обнаружил эльфа и хотя бы не удивлялся тому, кто стоит перед ним.

— Ну да, эта глупая скотина! — не удержался эльф, потирая голову, и добавил пару слов на непонятном языке. Эльфийском, вероятно.

— Сам ты скотина! — тут же раздался сбоку мелодичный голос, больше похожий на звуки дивного музыкального инструмента.

Из-за деревьев выглянула голова, которую можно было бы принять за лошадиную, если бы шерсть не переливалась всеми цветами радуги, а посредине лба не торчал бы длинный золотой рог.

— А это ещё кто? — сварливо произнёс единорог, оглядывая столпившихся перед эльфом путников.

— Перед вами Эсса и Сель, Сквир и ваш покорный слуга Дру, — произнёс волшебник и слегка поклонился. Он лучше всего владел сейчас речью и, очевидно, манерами.

— Кто-нибудь из вас рыцарь? — спросил единорог, всё ещё с недоверием вглядывавшийся в каждого из новых знакомых.

— Нет, не волнуйтесь… Как я могу к вам обращаться? — продолжал светскую беседу Дру, удивляясь, почему никто из спутников не пришёл ему на помощь в тонком деле переговоров со сказочными существами.

— Меня зовут И, а этого нахального эльфа — Фельн. Он должен был сопровождать меня ко двору короля, но и трёх дней не прошло, как он оскорбил меня, попытавшись забраться ко мне на спину!

— Но ты же так похож на лошадь! Почему бы мне и не прокатиться? Мои ноги устали, да и вскачь мы бы добрались куда быстрее, — парировал Фельн.

— Скачи сам! О лунные боги, почему мне дали в провожатые такого непроходимого тупицу? — закатил глаза единорог И. — Это же самое большое оскорбление для единорога — попытаться использовать его как бессловесную лошадь. Руководствуйся я человеческими законами, я убил бы тебя. Правда, мне пришлось бы путешествовать в одиночестве… Живи, в общем.

Пока необычные существа выясняли отношения, путники потихоньку пришли в себя. Эсса с лёгкой завистью думала, что её волосы далеко не столь роскошны, как грива единорога, Сквир потихоньку щипал себя за ляжку, чтобы убедиться, что эта сцена ему не привиделась, и лишь Сель почти неслышно подошла к И. Она нежным, но уверенным движением коснулась морды единорога и успокаивающе погладила её. Тот вздрогнул и прервался на полуслове. Постепенно его шерсть перестала яростно переливаться, а её радужное свечение уже не било по глазам. Впрочем, Сель не могла этого увидеть. Наконец единорог помотал головой, и служанка убрала ладонь с его морды.

— Прошу прощения за вспышку гнева, — произнёс И, обращаясь к путникам, а затем мотнув головой и в сторону Фельна. — Кого угодно можно вывести из себя. Даже единорога. Тем более что я, знаете ли, не на своём лугу. Впервые мне пришлось покинуть Единорожью долину, которая скрыта от людских глаз на протяжении веков. Единственные наши соседи — эльфы, и они в большинстве своём тактичны и не пытаются нас использовать как скот.

Единорог красноречиво посмотрел на Фельна. Но тот делал вид, что не слушает. Эльфа действительно не очень-то волновали слова И, ведь он присматривался к Сели, глаза которой, казалось, могли проникнуть в его душу. Но долго любоваться ею ему не довелось: ревнуя к невиданному успеху своей слепой служанки, Эсса сделала вид, что слегка закашлялась, потом поправила волосы и взглянула из-под полуопущенных ресниц на Фельна. Сама она называла такой взгляд (про себя, разумеется) зарёй любви. Заезжие рыцари теряли от него рассудок и, если не были женаты, немедленно просили у сэра Блэйра её руки. Эльф моментально забыл о своём интересе к Сели и с того момента смотрел только на прекрасную деву с глазами цвета неба. Единорог меж тем продолжал свой рассказ:

— Именно мне была доверена честь впервые за много веков отправиться к королю с посланием. Мы, гордый народ единорогов, просим… Нет, мы требуем вернуть нас на Родину. Мы более не в силах находиться вдали от лугов той стороны Луны. Наша молодёжь начала забывать традиции предков. Да что там традиции — даже язык единорогов знают уже не все. Сначала, когда наших прародителей насильно привезли сюда, они выучили человеческий язык, чтобы знать, о чём говорят их враги. Каждому следующему поколению предписывалось не забывать его, чтобы всегда быть начеку. Но получилось так, что люди забыли о нас, а мы… забыли о своих корнях.

— Но как же король сможет отправить единорогов на ту сторону Луны? — изумлённо воскликнул Дру.

— Это не наши проблемы. Нас привезли сюда против нашей воли, мы долгие века жили в разлуке с Родиной, но больше не можем этого терпеть. Придётся королю изыскать способ отправить нас обратно, — произнёс И. Он снова смотрел на путников враждебно.

И в этот раз ситуацию спасла Сель. Она начала тихо насвистывать, как птичка, и единорог постепенно успокоился. Казалось, он уже не переживал по поводу судьбы своего посольства. «Какое странное существо. И не капризное, как наша принцесса, но какое-то непостоянное, что ли», — подумал Дру. И тут же Сель шепнула ему: «Он просто всё чувствует напрямую и не умеет этого скрывать. Наверное, все единороги такие». Волшебник хотел сказать, что в этом И похож на саму Сель, но не стал. Ему казалось, что девушка и так знает.

— Что же мы стоим? Надо двигаться дальше, иначе мы совсем мало пройдём за день, — произнёс Дру, которого, конечно, позабавило то, как эльф неотрывно смотрит на Эссу и разве что не цепенеет от восторга, но любоваться на это до вечера у него никакого желания не было.

— Куда же вы держите путь? — спросил единорог вполне мирным голосом.

— Туда же, куда и вы. И каждый по своим причинам, — ответил Дру.

Он заметил, что И обращается только к нему. Это льстило юному волшебнику. Получается, единорог признал его главным во встретившейся им с эльфом компании. Интересно, что бы И сказал, узнав, что рядом с ним идёт принцесса? Ладно хоть Эсса пока занята и не успела любезно поделиться с новыми знакомыми своим секретом. Теперь по лесной дороге двигалась уже чуть ли не целая процессия. Впереди шествовал единорог, неподалёку от него держалась Сель, которая чутко следила за его настроением, затем плыла, как будто не касаясь ножками земли, красавица Эсса, возле которой в состоянии полусна брели очарованный ею Фельн и дивившийся всему происходящему Сквир, который за последнее время так и не произнёс ни одного слова, а замыкал необычную группу сам Дру. Он как будто следил за порядком и прикрывал тылы, но на самом деле смотрел любопытнейший спектакль, главным героем которого сейчас был эльф. Волшебник заметил лук и колчан стрел у него на спине и поинтересовался, насколько хорошо Фельн владеет этим оружием. Тот моментально попался на удочку и дал разгуляться своему тщеславию.

— Да будет тебе известно, что я самый меткий стрелок среди эльфов. Мой лук не знает промахов. Я могу подстрелить лист, который уносит с дерева сильным ветром. Потому мне и дали самую сложную за несколько веков миссию, — вещал Фельн, постреливая синими глазами в сторону сиятельной Эссы.

— О, я и не подозревал, что путешествую бок о бок с великим воином, — с наигранным благоговением произнёс Дру. Если верить легендам, эльфы были мирным народом, обладавшим небольшим запасом луков и стрел и использовавшим это оружие только для обороны.

Эсса вздохнула и прижала руки к груди. Она призналась Фельну, что всю жизнь мечтала увидеть рыцарский турнир или иную демонстрацию силы оружия. Эльф не смог отказать прекрасной деве в этом удовольствии, но подчеркнул, что не имеет права без нужды причинять вред даже дереву, а потому будет стрелять исключительно в падающие, то есть уже мёртвые, листья. Взяв в левую руку лук, Фельн несколько неловко потянулся правой за стрелой и чуть не выронил всё содержимое колчана. Впрочем, заметил это только Дру: Эсса пританцовывала на месте от нетерпения, Сквир смотрел во все глаза на лук, который явно видел впервые, а Сель с единорогом ушли вперёд, не обращая внимания на то, что их спутники остановились.

Вот Фельн вскинул заряженный лук, прицелился — и просвистевшая стрела исчезла среди деревьев. Сквир вызвался найти пронзённый ею лист и так долго блуждал, что Эсса потеряла терпение и призвала всех продолжить путь. Через некоторое время добровольный посланник вернулся с пустыми руками.

— Моя стрела улетела так далеко, что ты просто не смог дотуда дойти, — произнёс эльф, гордо вскидывая голову. Ещё чуть-чуть, и она бы оторвалась, устремившись в небо. К счастью, Дру вовремя вернул его на землю.

— А я вижу её! Вон твоя стрела, в зубах у И! — сдерживая смех, произнёс волшебник.

Действительно, единорог, шерсть которого снова яростно переливалась, слепя глаза, явно ждал объяснений, стоя поперёк дороги рядом с Селью. Когда Фельн нехотя подошёл к нему, И сплюнул стрелу, которую эльф тут же подхватил, и принялся забрасывать незадачливого стрелка вопросами, не давая на них ответить:

— Ты убить меня решил, несчастный тупица?! Ты хоть знаешь, что жизнь моя бесценна?! Ты в курсе, что я стою тысячи таких бездельников, как ты?! Попрактиковаться решил, мазила? Что бы сейчас сказал мудрый Эон — мой друг, которого ты дерзал называть своим учителем? Каким образом ты стал бы возмещать такой ущерб? И как бы ты жил в изгнании, на которое тебя бы обрекли, пронзи твоя стрела моё драгоценное тело?

Даже Дру стало жаль Фельна. Неудачливый эльф всего-то хотел похвастаться мастерством… И как только единорог смог поймать стрелу зубами?! Дру было решил, что это была счастливая случайность, но к нему тихонько подошла Сель и по секрету сообщила, что стрела просвистела рядом и воткнулась в пень, откуда и вытащил её зубами единорог. Правда, он всё равно решил, что эльф покушался на его жизнь. Тут даже умение Сели успокоить И было бессильно. К тому же она, как вдруг понял Дру, не очень-то и хотела вмешиваться. Фельну и в самом деле требовалось эдакое ведро холодной воды на голову. Он ведь должен охранять единорога, чтобы с ним ничего не случилось по дороге, а сам отвлекается на абсолютно посторонние вещи. Это к добру не приведёт.

— А ты откуда знаешь, как именно стрела оказалась у единорога в зубах? И что это вообще была стрела? — поинтересовался Дру, которому надоело слушать вопли обиженного существа и захотелось немного поговорить с адекватным человеком.

— Услышала, конечно. Ещё когда стрела летела. Это я немного оттолкнула И в сторону, вот она и попала в пень, — объяснила девушка.

Дру с сомнением посмотрел ей в лицо. Сель улыбалась, а её незрячие глаза по-прежнему как будто смотрели сквозь собеседника. Она вроде бы не притворялась, но как же тогда…

— Я действительно не вижу. Но слух возмещает мне эту потерю. А ещё я очень многое чувствую. Не могу объяснить, но это, мне кажется, лучше, чем видеть, — добавила Сель, словно читая его мысли. — Я всегда была такой, я уже привыкла. Попробуй идти с закрытыми глазами, и ты, быть может, меня поймёшь.

Когда единорог успокоился, высказав эльфу всё, что думал про него и его «мастерство», все снова двинулись в путь, Дру попытался следовать совету Сели — и сразу же чуть не упал. Он и не подозревал, что дорога такая неровная! Она была испещрена корнями деревьев, изобиловала ямками и кочками, которые с открытыми глазами он без проблем обошёл бы и даже не заметил. Но Дру не сдался: он шёл позади всех, стараясь не торопиться и как бы нащупывал дорогу. В этот момент он понял, почему Сель ходит босиком — так ведь легче чувствовать то, что у тебя под ногами. Снимать башмаки, правда, он не стал, ведь потом будет неприятно надевать обувь на грязные, покрытые пылью ступни, но старался ступать осторожнее. Голоса его спутников отдалились, но Дру не боялся отстать: откроет глаза — и мигом их догонит. Однако вскоре он услышал шум, который ясно давал понять, что произошло что-то из рук вон выходящее. Учитывая перебор с экстраординарностями, с которыми ему пришлось столкнуться за последнее время, дело было явно нешуточное. Дру открыл глаза и подавил в себе желание немедля броситься на помощь. Напротив, он сошёл с дороги и спрятался в кустах. Что-то впереди настолько переполошило его друзей, что кричали разом и единорог, и эльф, и Сквир, и Эсса. Последняя — громче всех. Но вот все крики замолкли (причём разом), и Дру услышал новые голоса. Незнакомые…