Отражение сакуры

Лариса Карпова, 2022

Оставшись в одиночестве после смерти мужа и пытаясь справиться с депрессией, Кира решается заключить взаимовыгодное соглашение с гастарбайтером из Узбекистана и эмигрировать в Южную Корею. Что ждёт в чужой стране сорокалетнюю женщину без знания языка, без друзей и знакомых? Что скрывает человек, оказавшийся рядом? Сможет ли она восстановить душевное равновесие и обрести себя? Сможет ли она полюбить снова или откажется от этого шанса? Как сохранять спокойствие и оставаться на плаву, когда жизнь делает резкие повороты и подкидывает всё новые задачи? Это история о жизни заново и самой необходимой этому миру способности – любить!

© Карпова Л.Г., 2022

Глава 1

Февраль 2019 года

Кира вытянула ноги, покрутила затёкшей от многочасового сидения в аэропорту шеей, отложила телефон и встала. Огромное панорамное окно, возле которого она сидела, казалось порталом в другую вселенную. Густые снежные хлопья на фоне чёрного неба летели, закручиваясь в спирали, падали и снова поднимались, затянутые метелью в бесконечный танец. Лётное поле терялось где-то в темноте и вьюге, освещаемое прожекторами и фарами снующих погрузчиков, снегоуборочной техники, автобусов. Жизнь в Шереметьево не останавливалась ни на минуту, несмотря на плохую видимость, снегопад и сотни отменённых и задержанных рейсов. Самолёт, на котором они должны были вылетать, давно стоял у рукава безжизненно выключенный, с тёмными иллюминаторами и закрытыми багажниками. Ей показалось, что эта неповоротливая серая стальная птица задремала и не собирается никуда отправляться. Кира вздохнула и оглянулась, посмотрев на своих спутников. В груди снова предательски ёкнуло от тревоги и неуверенности. Господи! Во что она ввязалась?!

Тимур спал, свернувшись калачиком на двух чемоданах, с пальцем во рту. Кофта, засунутая ему под голову, опять сползла на пол, ножки в шерстяных носках торчали из-под короткого пледа. Иногда мальчик вздрагивал, вздыхал и снова начинал сосать палец. Расул, крепкий узбек среднего возраста, довольно высокий, в сером спортивном костюме, смотрел фильм на телефоне, изредка поправляя наушники и меняя позу. Кира попыталась рассмотреть его внимательнее. Сколько же ему лет? Тридцать? Тридцать пять? Сорок? А может, сорок пять? Она всегда затруднялась определить возраст у людей с азиатской внешностью. Гладко выбритое смуглое лицо, прямой крупный нос, высокие скулы, узкие чёрные глаза с едва заметными морщинками, густые брови, короткие тёмные волосы. Выглядит он, конечно, мрачновато, похож на немногословного героя какого-нибудь старого китайского боевика. Каратист с одной извилиной? Хотя внешность бывает обманчива… Она вот ни разу ещё не видела, как он улыбается, да и не поговорила толком. Правда, встреч-то тех было, раз-два и обчёлся. Один раз, когда они познакомились и обсудили условия сделки, во второй раз, когда подписали соглашение и подали заявление в ЗАГС, а в третий — уже на регистрации брака. Они не виделись два месяца, пока новоявленный муж готовил документы и визы. И вот сегодня в аэропорту состоялась их четвёртая встреча и началась, можно сказать, совместная жизнь. Только вот начало как-то не задалось. Кира начала беспокоиться с утра, пытаясь застегнуть переполненный чемодан и поглядывая в окно, за которым за беспросветным снежно-серым маревом различались многочисленные многоэтажки Химок. Хорошо хоть подруга Людка, приютившая Киру на время операции по изменению жизненных обстоятельств, жила недалеко от Шереметьево. Не пришлось тащиться на перекладных. Хотя такси всё равно вляпалось в бесконечную пробку на Ленинградском шоссе и плелось целый час до терминала D, продираясь по миллиметру в минуту. Главное, она успела вовремя, а вот их рейс задержался, сначала на три часа, потом ещё на два, и вот вылет уже перенесён на семь утра, а значит, придётся ждать ещё часов шесть. Кира вздохнула. Конечно, вернуться в Химки и поспать у Люды, хотя бы часа четыре, было соблазнительно, но она решительно настроилась не возвращаться назад, не оглядываться и не сомневаться. Она пошла бы в Шереметьевскую гостиницу или, на худой конец, какую-нибудь капсулу, но всё было давно забито такими же, застрявшими в метели, пассажирами. Так что ничего, кроме жутко неудобного, железного кресла, да ещё и с ненавистными подлокотниками, не оставалось! И кто только придумал подобную экзекуцию для пассажиров?! Даже при наличии свободных мест не прилечь! Нет, всё равно, не позволит она себе отступления ради пары часов комфорта, ничего, не сахарная, потерпит! Она нагнулась над мальчиком, поправив плед и обернув им маленькие ножки. «Бедный малыш! Такой безропотный!» Тимура до сегодняшнего дня она видела только однажды и удивилась ненормальной для неё тихости ребёнка. Все знакомые ей дети — племянники, бывшие ученики, дети друзей, соседей и знакомых — представляли собой гремучую смесь, что-то среднее между торнадо, бульдозером и пожарной сиреной, утихающими лишь уткнувшись в телефон или планшет. Тимур же, в свои три с половиной года, не говорил ни слова, хотя всё понимал и безропотно подчинялся любой команде отца, хоть на русском, хоть на узбекском. Кира попыталась при первом знакомстве посюсюкать с ним, поиграть, насмешить, взять на ручки, но мальчик невольно отстранялся, рассматривая её серьёзным взглядом чёрных миндалевидных слишком взрослых глаз.

Да уж, видимо, она была в полном отчаянии, раз решилась принять подобное предложение! Слишком уж давила на неё окружающая действительность, слишком хотелось сбежать от всех, вся и, в первую очередь, от себя самой. И хоть и говорят, что от себя не убежишь, но смена обстановки, новые яркие краски и картинки всё же частично вытесняют из головы гнетущие мысли, а новые сложные задачи заставляют отбрасывать всё ненужное и идти вперёд. Можно сказать, поступившее от её подруги Людки предложение оказалось для Киры долгожданной манной небесной, хоть и пришлось идти на сделку с совестью и смириться с тем, что считающая себя всегда правильной и честной Кира согласилась на враньё. Хотя кто сказал, что это такое уж враньё? Просто договор на взаимовыгодных условиях! Она тяжело присела обратно на жёсткое сиденье, поёрзала и покосилась на своего спутника. Да и браки разные бывают, и без любви, и без физической близости. У неё половина подружек так живёт! Когда два человека, несмотря на то, что чувства давно остыли, по разным причинам живут вместе, поддерживают друг друга, им удобнее сосуществовать на одной территории, осуществлять вместе какие-то задачи легче, чем в одиночку. Чем это не брак? Ей кажется, что такие отношения гораздо честнее и долговечнее, чем страсти, ревности, заверения в вечной любви, а потом крушение иллюзий, разочарование и болезненный разрыв. Во всяком случае, она собирается быть со своим партнёром максимально честной, хоть в их соглашении и есть пункт о невмешательстве в личную жизнь друг друга, Кира больше никакой личной жизни вести и не собиралась! Она снова поёрзала, заставив Расула повернуть голову в её сторону.

— Прости! Не могу никак удобно устроиться! Слушай, если ты пока не спишь, присмотри за моими вещами. Я пуховик кину на пол, прилягу рядом с Тимуром? А? Посплю пару часиков, а ты меня разбуди, когда сам подремать захочешь, ладно?

Расул кивнул и протянул ей свою куртку:

— Положи эту тоже, пол холодный!

— А ты?..

Мужчина равнодушно пожал плечами.

— Мне не надо, я посижу.

— Ну, хорошо… —

Кира неуверенно взяла длинный чёрный пуховик. «Запачкается же…» — она с сомнением посмотрела на пол, по которому сегодня прошлись сотни ног, и расправила на полу сначала свой широкий серый палантин, который она носила вместо шарфа, а потом уложила поверх его куртку, улеглась и укрылась своей. «Хорошо-то как! Довольно мягко и тепло!» Как же ей хотелось принять горизонтальную позу. Она вытянулась и не смогла сдержать невольный стон удовольствия. Испуганно покосилась на Расула, но тот даже бровью не повёл. «Ну и славненько! — Женщина прикрыла уставшие веки. — Немножечко поспим, а потом, как говорила Скарлетт О Хара, я подумаю об этом завтра…»

Она вздрогнула и резко проснулась, кто-то тряс её за плечо… «Объявляется посадка на рейс номер 250 по маршруту Москва — Сеул! Пассажиров просим пройти к выходу номер 32! Passengers on flight 250 Moscow — Seoul are invited for boarding to the gate number…» — разносилось по аэровокзалу.

— Что?! Уже посадка?! — Кира присела и встряхнула взлохмаченной головой, встретив спокойный взгляд черных глаз на усталом лице, в котором не было ни грамма сна. — Вот ведь я отрубилась! Тимур? Спит? — Кира оглянулась.

— Нет. Проснулся с полчаса назад.

— А… — Она только что заметила одетого в пёструю шапочку и красную куртку Тимура, рассматривающего из своего кресла взъерошенную и растерянную тётю. — Подождите минутку, я в туалет, я быстро, мы успеем…

Кира соскочила, накинула свой пуховик, а чёрный, стряхнув, протянула Расулу.

— А Тимур? Ему не надо?

— Нет. Поторопись. Мы уже сходили.

Она заспешила к ближайшей двери с заветной фигуркой в платьице. «Вот ну надо же! Даже будильник на телефоне не выставила, о чём только думает?! Хорошо хоть очереди нет!» Заскочила в ближайшую кабинку, а потом к зеркалу… «Господи!! Кто это?!» — Кира с ужасом рассматривала себя в зеркало. Тушь размазалась тёмными синяками под серыми глазами, русые волосы, выбившись из-под резинки, торчат во все стороны, на любимой голубой кофте непонятное жёлтое пятно. «Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ох, не надо бы его поминать! Отличная первая ночь рядом с супругом! Ничего не скажешь! Вылитая ведьма, только детишек пугать!» Она лихорадочно оттёрла тушь намыленной салфеткой, сполоснула лицо, зубы просто потёрла пальцем за неимением лучшего, решив, что почистит потом, в самолёте, и, собрав снова в хвост волосы, выскочила к ожидающим её спутникам. На посадку они прошли в числе последних. Но ничего, зато места у них были в начале салона, и не пришлось продираться по узкому проходу с тяжелым чемоданом ручной клади. Вот уж, действительно, Кира использовала каждый грамм, разрешённый к перевозке. Не в отпуск, чай, ехала, в Россию не вернётся год, а то и два! И то ей казалось, что зря она не взяла дополнительное место багажа. Ещё чемодан необходимых вещей точно набрался бы, но она решила, что привезёт их как-нибудь потом или попросит отправить маму по почте. Не смогла бы она утащить за раз три чемодана, да и неудобно было бы перед Расулом. И как они смогли набрать лишь небольшой чемодан один на двоих? Почему у неё никак не получается довольствоваться минимумом вещей? Даже в отпуск берёт по восемь платьев, а носит одно, два! Кире пришлось просить помощи у бортпроводницы, чтобы пристроить свою ручную кладь, так как все полки, конечно, были уже заполнены вещами вошедших раньше пассажиров. Расул терпеливо ждал, когда она пролезет к окну, и, пристегнув Тимура посередине, сел на своё место у прохода. Кира выглянула в иллюминатор. Уже светало, метель утихла, но было всё ещё пасмурно и серо, самолёты один за другим выруливали по дорожкам, направляясь к взлётно-посадочной полосе. Когда их ленивая птица завибрировала и потянулась в ту же сторону, Кира вздохнула с облегчением: «Ну, вот, Слава Богу! Наконец-то они отправляются!» Она повернула голову, посмотрев на ребёнка, который держал папин телефон, не отрывая взгляд от экрана.

— Не хочешь пересесть к окну? — Тимур покосился на неё с подозрением, потом взглянул на отца и помотал головой из стороны в сторону. — Точно? Ну ладно!

Она снова выглянула в иллюминатор, наблюдая, как удаляется здание аэровокзала, тянутся вдоль рулёжной дорожки заснеженные обочины. Очень странное ощущение. Она проработала в аэропорту восемь лет, правда, не в Шереметьево, а в Кольцово, и уволилась совсем недавно. Можно сказать, что она прожила эти годы в постоянных перебежках от вокзала до стоянок и обратно: регистрация, посадка, встреча пассажиров и так по бесконечному кругу, днём и ночью. Ей казалось, что, отрываясь надолго от привычных мест и людей, она что-то должна почувствовать. Сожаление? Грусть? Волнение? Но ничего! Ощущение было, как будто она, как в студенческие годы, села на электричку Екатеринбург — Первоуральск и едет к маме на выходные. Обычная поездка, от которой ничего не ждёшь. Хотя особых эмоций Кира давно уже не чувствовала, выгорела, устала. Устала от постоянной борьбы за жизнь, от необходимости ходить на надоевшую работу, от ночных смен, когда под утро начинает тошнить и кружится голова, от постоянных истерик пассажиров и недовольства коллег, от бесконечной зимы, серости и сырости, от одиночества и сожалений. Жизнь казалась ей сейчас слишком длинной. Вот почему она никак не кончается и не кончается?! Каждое утро, открывая глаза, она со скрипом и стонами собирала себя по кусочкам, заставляя прожить ещё один день, хотя ежеминутно хотелось сдохнуть и прекратить мучиться. Если бы не её вера и убеждения, давно бы уже перестала есть и пить, приняла бы снотворное и легла бы тихонько на диванчик, чтобы заснуть и больше не проснуться. Но православное сознание и мамины молитвы заставляли каждый день возобновлять борьбу с унынием, отчаянием, ленью, тоской и искать способы выкарабкаться из этого состояния. Поначалу ей помогали вылазки в отпуск, поездки в новые места, желательно тёплые и солнечные, на какое-то время они наполняли её энергией, но постепенно пара ярких недель в году перестала спасать Киру. Требовалось решение более кардинальное. Вот она его и приняла!

Она вцепилась в подлокотники, когда борт оторвался от земли. «Господи! Спаси и помилуй!» Вот ведь, игры разума! Сдохнуть хочется, а разбиться в самолёте — нет! Смешно!

Восемь с половиной часов полёта пролетели незаметно. Кира смотрела фильмы, Тимур — мультики на телефоне, Расул почти всю дорогу проспал. Кира начала успокаиваться, похоже, с новоприобретёнными партнёрами ей повезло. На протяжении долгого перелёта ни мужчина, ни ребёнок не ворчали, не ныли и не капризничали, и это был очень хороший знак. Тимур, правда, немного всхлипывал, пока спал часа два, и не мог удобно устроиться, но затих, когда Кира убрала подлокотник между ними и подложила свой плед ему под голову.

Инчхон их встретил свежестью и ослепительно ярким солнцем. Когда они выгреблись из аэропорта, нагруженные чемоданами, пройдя все паспортные и багажные формальности, миновав длинные застеклённые залы и коридоры, на стоянке их уже ждал Карим, двоюродный брат Расула. Они обнялись по-братски, хлопая друг друга по спине. Кира обрадовалась, впервые заметив полуулыбку супруга, и немного стушевалась, когда он представил её брату как свою жену. Не привыкла всё-таки участвовать в надувательстве. Хорошо хоть, они заторопились к машине, и времени на особые расспросы не оставалось. Карим, в отличие от Расула, оказался весёлым и разговорчивым балагуром, невысоким, коренастым, с хитрым прищуром улыбчивых узких глаз. Всю дорогу он трещал о своей жизни в Корее. О дочке, которая пошла в местную школу, о строительной бригаде, в которую он пристроил работать Расула, о квартирке, которую подыскали для их семьи и в которую можно въехать уже завтра после подписания договора. Кира слушала эту болтовню и чувствовала, как наполняется радостью её сердце при виде проносящихся мимо освещённых всё ещё ярким закатным солнцем бесснежных полей, гористых островков с тёмно-зелёными соснами, сверкающих окнами застеклённых многоэтажек. Иногда она чуть приоткрывала окно, чтобы вдохнуть свежий, наполненный весенним запахом нагретой за день земли, воздух.

«Я вернулась!!! — ликовала она внутренне. — Я вернулась!!!» Это было совершенно невероятно, но это случилось, и именно с ней! Как же она мечтала пожить в Корее! Мечтала с той самой апрельской поездки три года назад, на которую старательно откладывала целый год понемногу с каждой зарплаты! Вернее, сначала она мечтала о самой поездке. Ей хотелось походить по тем самым улицам, по которым гуляли герои её любимых корейских сериалов, хотелось прокатиться на речном трамвайчике по реке Ханган и почувствовать аромат цветущей сакуры. Ей хотелось по азиатской традиции научиться замирать, замечая что-то прекрасное, останавливаться, замедляться, сохраняя в этой гонке на выживание моменты красоты, которые она находила в корейских фильмах и которые так утешали и радовали Киру в последние сложные годы. Ну, а после поездки она влюбилась в Южную Корею окончательно и бесповоротно. Возможно, потому, что приехала в самое красивое время года, хотя она ещё не видела осени, может, потому, что впервые приехала одна, и одиночество вдруг обернулось невиданной свободой, может, потому, что действительно отдыхала, не следуя никакой обязательной программе. Но после этой поездки Корея стала навязчивой идеей и мечтой затащить сюда в отпуск мужа. Алёша! Воспоминание о нём болезненно резануло по сердцу, разгоняя эйфорию. Как же так! Мы так и не успели съездить сюда вместе! Вернее, по иронии судьбы, вот она, в Корее и с мужем! Но вот только, вовсе не так она себе эту поездку представляла! На глаза навернулись слёзы. Алёши нет на свете вот уже третий год, а ей всё ещё больно и приходится жить! До сих пор становиться трудно дышать от одного случайного воспоминания! Когда же время уже начнёт лечить? Сколько ещё ждать, когда полегчает? Ещё год? Два? Десять? Кира недовольно помотала головой, отгоняя тяжёлые мысли. Нет! Она не позволит тоске и сожалениям отравить ей настоящее. Корея всегда её спасала, поможет и на этот раз!

Машина свернула с трассы и начала петлять по дворам многоэтажных комплексов.

— Ну, вот мы и в Сувоне! — бодро сообщил Карим. — Сейчас заедем на парковку. Переночуете сегодня у нас, пивка выпьём за встречу, а завтра к вечеру переберётесь в своё жильё.

Он заглушил двигатель и пошел открывать багажник. Кира помогла выбраться Тимуру, пока мужчины вытаскивали чемоданы, но мальчик быстро отстранился и выдернул руку. «Да, что с ним такое? Маленький ёжик! Непросто ей придётся!» Она молча проследовала за братьями в лифт, и они поднялись на пятнадцатый этаж. У двери в квартиру их уже ждала Амира, полная улыбчивая узбечка, жена Карима.

— Заходите, заходите! Тимуржан! Как вырос! Совсем большой стал! — Она попыталась сграбастать его в свои мягкие объятия, но мальчик юркнул за спину отца. — Ай! Чего прячешься от тёти? Проходи скорей! Нора тебе сейчас свои игрушки покажет!

Кира с Расулом поставили в прихожей свои вещи и прошли, сопровождаемые хозяевами, в кухню-гостиную.

— Проходите скорей в ванную, мойте руки и за стол! — подгоняла их Амира. — Лагман остывает! Я вам сейчас налью по тарелке, вы такого, как у меня, лагмана не пробовали ещё, проголодались, небось, с дороги? А мы вас со вчерашнего дня поджидаем, Карим места себе не находил. Как Тимурчик? Не капризничал? — Амира с любопытством глянула на Киру, которая сразу замотала головой.

— Нет, нет, всё отлично, хорошо долетели. Тимур молодец, очень спокойный.

— Ну да, ну да! Есть такое! Из него, как и из отца, слова не вытянешь! И как только ты с ними общий язык нашла? Я уж думала, что Расульчик наш так в холостяках и останется! — заулыбалась Амира. — Особенно после того, как Катька упорхнула…

Она прервалась, заметив настороженный взгляд Расула, а Кира покраснела. Хоть они и договорились, что о фиктивности их брака будет знать лишь узкий круг самых близких людей, но в случае Расула этот круг, видимо, состоял вообще только из него одного. Никого из своих родственников он точно не поставил в известность, а значит, хочешь, не хочешь, а придётся пока подыгрывать, сохраняя легенду. Конечно, так безопасней, но неудобней. Кира предпочла бы, чтобы все люди, с которыми им придётся поддерживать отношения, знали правду. Нужно ещё раз обсудить этот вопрос с Расулом, может, хотя бы самым близким расскажет, что Кира не жена, а временная няня и партнёр по эмиграции. А пока она неуверенно пожала плечами.

— Даже не знаю! Пожалели меня, наверное? Приняли в свою семью. Мне повезло!

— Ой, не знаю! Кому тут больше повезло! Такую красотку отхватил!

— Красотку? — Кира улыбнулась. — Это Вы про меня?

— Ну да! Такая маленькая, глазастенькая да худенькая! Не то, что некоторые! — вздохнула она, погладив свой округлый пышный бок. — Тебе сколько лет?

— Сорок один.

— Сколько? — недоверчиво переглянулись Амира с Каримом. — Правда, что ли? Я думала, тебе лет тридцать. Так ты, выходит, Расула на пять лет старше?! Никогда бы не подумала!

«Значит, ему 36!» — промелькнуло у Киры в голове. Наконец-то она хоть его возраст узнала, а то ведь даже паспорт, как следует, не разглядела, и свидетельство о браке он сразу забрал для перевода и визы, а спросить постеснялась.

— Ну, так я и говорю, что мне повезло больше! — улыбнулась Кира. — И муж молодой, и ребёнок готовый, красота!

— Ну вы молодцы, ребята, — придвинулся к столу Карим, усаживая рядом Тимура и подвигая ему тарелку с лагманом. — Здорово, что не побоялись приехать и начать жить заново в другой стране! Сколько я брата звал, а он всё никак! У нас ведь с Расулом дед кореец. Так что я давно уже с семьёй сюда перебрался, по визе для выходцев из Кореи, ещё в двухтысячном. А Расул всё с Ташкентом расставаться не хотел, с матерью, хотя потом за Катькой в Москву поехал. — Он запнулся, покосившись на Расула. — Ну, давайте, что ли, за ваш приезд выпьем! За хорошее начало! Ну и за вас! Поздравляю с женитьбой, брат! — Карим заботливо подвинул им бокалы с пивом. — Искренне желаю вам счастья! Хотя предупреждаю, первое время будет сложновато здесь, менталитет у нас всё же больше русский, хоть мы и корёины. Я долго привыкал. Да, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что все вокруг живут в основном только мыслями о деньгах, еде и о работе или о работе, еде и деньгах. Пообщаться за жизнь не с кем! Хотя стоит корейцев всё же пожалеть, это не от хорошей жизни они такие прагматичные стали. Это в России и без нормальной работы можно выжить, привыкли мы существовать на подножном корму, книжки читать, сбегая на сеновал, в деревнях вон до сих пор так и живут, у каждого хоть плохонький, да свой дом и огород есть! А в Корее вряд ли! Пахать надо, как корейцы! Какие книжки?! Хорошо хоть вы приехали! Будет с кем поговорить, праздники вместе отметить!

Они подняли бокалы, чокнулись, выпили, потом, за разговорами, налили по второму и третьему. В голове у Киры зашумело. Её начало клонить в сон, и она попросила Амиру показать ей, куда можно лечь поспать. Женщина проводила её в маленькую детскую комнату.

— Нора сегодня переночует с нами, — объяснила она, — а в её кровать мы Тимура уложили. Смотри, спит уже, намаялся, бедняжка, устал! А вам с Расулом постелили на полу, так что будете сегодня по-корейски спать на футоне. Пижама нужна? А, своя есть! Ну, тогда переодевайся, умывайся и ложись. Спокойной ночи!

Амира вышла, улыбнувшись и прикрыв за собой дверь, а Кира с беспокойством уставилась на довольно узкий матрас. Мда-а-а, к такому она как-то не была готова! Спать вплотную с малознакомым мужчиной — удовольствие сомнительное. Да этот футон шириной всего метр двадцать, если не метр десять! Даже отодвинуться не получится! Она в такой ситуации разве что в студенческие годы была, когда ночевала с друзьями вшестером в одной палатке. Да и то это были ребята, которых она хорошо знала и с которыми дружила много лет. Кира посмотрела по сторонам, но в маленькой комнате не было даже кресла, лишь табуретка, задвинутая под стол. Она вздохнула и подошла к окну. Занавески не было, и ей открылась бесконечная череда сияющих окнами многоэтажных жилых домов, подсвеченные мосты-переходы над улицами, переливающиеся рекламой магазинчики и кафе. Вроде бы обычный жилой квартал, но всё же какой-то совершенно другой, не похожий, ни на Москву, ни на Екатеринбург. Как будто она и вправду переместилась в параллельную вселенную, в которой даже время течёт по-другому, чуть быстрее или чуть медленнее, и в которой действуют другие, пока не знакомые ей правила. Вселенную, в которой она тоже, возможно, станет другой. Не такой неуверенной в себе перестраховщицей и трусихой, какой была раньше. И чего она вдруг испугалась?! Ну не накинется же на неё Расул?! Да кому она нужна?! Сорокалетняя тётка, бездетная вдова, у которой, как говорила бабушка, ни кожи, ни рожи, ни сиськи, ни письки, и попа с кулачок! Кира улыбнулась, вспомнив бабу Машу. Она всегда отличалась категоричностью суждений, но, несмотря на кажущуюся грубость, очень любила Киру и переживала, когда внучка на очередной диете питалась одной «ботвой». Кира ей очень нравилась в детстве, когда ела в основном хлеб с вареньем и молоком, была толстенькой, а в школе её называли колобком. Конечно, с её-то ростом, в метр пятьдесят пять, лишним весом, заплывшими тогда глазками и непослушными, вечно растрёпанными, светлыми волосами, Колобок и есть! До сих пор, даже похудев после университета, научившись ухаживать за внешностью и шевелюрой и признавая иногда, что в зеркале отражается довольно миловидная особа, Кира себя таковой не чувствовала. Да и как тут почувствуешь, учась и работая по большей части в женских коллективах, где девчонки были одна другой краше и где конкуренция за мужчин не даёт женской части населения расслабиться ни на секунду. «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят!», как поётся в русской песне. И что только Алексей в ней нашёл? Непритязательность? Начитанность? Может, на маму его походила? В чём-то, видимо, они совпали, и, слава богу, а то так и осталась бы, наверное, Кира старой девой. Она вздохнула. Пора спать. Кира достала косметичку, стёрла остатки вчерашней туши, протёрла лицо тоником и намазала его кремом, натянула свою тёплую розовую пижаму с цветочками. Блин, знала бы, что вместе с мужиком спать придётся, взяла бы что-нибудь не такое дурацкое! Она тихонько проскользнула в ванную, прислушиваясь к тихим голосам мужчин в слабоосвещённой кухонной части. Карим продолжал что-то рассказывать про бригаду, жалуясь на начальство. Расул больше кивал и подливал брату пиво. «Они так ещё долго просидят!» — подумала Кира и, успокоившись, улеглась на футон, укрывшись одеялом, и не заметила, как провалилась в сон.

Проснулась она от яркого солнечного света, бьющего сквозь незанавешенное окно. Открыла глаза и резко отодвинулась. Лицо Расула оказалось почти вплотную прижатым к её. Он спал, подложив локоть под голову, без одеяла и в том же самом спортивном костюме, в котором приехал. Черты лица расслабились и не казались такими уж угрюмыми. Едва заметные морщинки на смуглом лице разгладились, красиво очерченные полные губы приоткрылись, тёмные волосы по-мальчишески растрепались. Кира присмотрелась внимательней. А то как-то стеснялась разглядывать его в открытую. А он вроде ничего! Довольно правильные, немного грубоватые черты лица, чем-то похож на её бывшего одноклассника Алика, его семья была из Казахстана, хулиганистый был парень, зато девчонки за ним бегали. Привлекал своей недоступностью и резкостью. Только вот Кире плохие парни не нравились от слова совсем. И влюблена она была всю школу безнадёжно и безответно в красавчика-отличника, блондина и спортсмена Ромку Калугина. И где-то он сейчас? Не встречалась с одноклассниками лет двадцать, а теперь и вовсе не придётся, наверное. Она отвела любопытствующий взгляд от смуглого притягательного лица. Надо быстренько умыться и переодеться, пока все спят. Кира подхватила свои тёмные джинсы и джемпер, которые аккуратно сложила вчера на подоконнике, и, стараясь не оглядываться, выскользнула в гостиную.

— Проснулась? — окликнула её Амира. — Умывайся и буди своих, завтракать будем. А ты ранняя пташка! Ещё и семи нет, поспала бы, пока есть возможность. Карим сегодня отгул взял, чтобы вас отвести в пудонгсан, это местное агентство недвижимости. Жильё мы вам уже подыскали. Внесёте залог, подпишете договор аренды с хозяином, потом поедете обустраиваться. Квартирка, по словам Карима, конечно, поскромнее, чем у нас, но тоже есть кухня-гостиная и две маленькие спаленки, не в многоэтажке, правда, а в небольшом четырёхэтажном доме на несколько квартир. В Донгтане есть целый район таких домов, они их тут виллами называют, хотя жильё в них дешевле, чем в новых многоэтажных комплексах. Частный сектор, можно сказать, но зато Расулу до стройки ближе будет ездить, у них сейчас все объекты в новом, строящемся Донгтане, недалеко от вашего жилья, вот увидишь, там прямо город-стройка через речку. Тебе омлет или яичницу?

— Мне лучше глазунью.

Кира быстренько умылась, переоделась и подсела к столу, возле которого продолжала суетиться Амира.

— Слушай, — неуверенно начала Кира, подвинув себе яичницу и подливая молоко в кофе, — ты не могла бы мне посоветовать какие-нибудь салоны красоты поблизости, куда можно обратиться по поводу работы? — Она вопросительно взглянула на новую родственницу. — Я последние годы постоянно подрабатывала мастером по маникюру и хотела бы устроиться где-то здесь. Не хочу сидеть у мужа на шее, ему итак будет непросто, — попыталась объясниться Кира. — Может, порекомендуешь меня кому-то? Я все необходимые для работы материалы с собой взяла. Могу просто в каком-нибудь салоне уголок арендовать. Мне для начала в общем-то нужны только стол, стул и лампа. Или, если есть знакомые, которые регулярно делают маникюр или педикюр, порекомендуй мои услуги, если несложно, я могу и дома поработать и возьму недорого.

— Да? Ты, что ли, маникюром зарабатывала? А Расул сказал, что ты в аэропорту работала.

— Так и есть, я вообще-то по профессии — учитель русского языка и литературы, но в школе недолго работала. Знаешь ведь, в России на учительскую зарплату можно только нищенское существование влачить. Вот и успела поработать и менеджером по продаже канцтоваров, и агентом по регистрации пассажиров в аэропорту, а мастером по маникюру и педикюру подрабатывала в последние годы. У меня же посменная работа была, успевала, и клиенток хватало, половина аэропорта ко мне на маникюр ходила. А что? Люблю создавать что-то красивое, даже если эта красота временная. У меня правда хорошо получается! Всегда любила рисовать. Не зря художественную школу одновременно со средней закончила. Да, и потом несколько курсов по живописи прошла. Небольшие картины иногда пишу для души, не на продажу. А зарабатывать получается в основном только маникюром. Странно, да? Приходи, будешь моим первым клиентом в Корее. Сделаю тебе маникюр и педикюр бесплатно в рекламных целях.

— О! Здорово! Приду обязательно! Давненько я себя не баловала! Знакомым про тебя расскажу. Знаешь, установи в первую очередь KakaoTalk, я про тебя ссылку друзьям и знакомым разошлю, а когда ID карту получишь и купишь местную симкарту, скажешь мне свой телефон, напечатаем ещё визитки. Ты не переживай, что-нибудь найдётся. Сама можешь по салонам походить, свои услуги предлагать. У тебя как с корейским языком?

— Да пока плоховато. Начинала учить, когда увлеклась корейскими сериалами и в отпуск сюда приезжала, а потом забросила, не до того было. Всё время английский подтягивала, по работе нужнее было. На английском хорошо говорю.

— Ну, понятно, но ты сейчас давай, снова начни, а то всё равно без языка как без рук. С клиентами как-то объясняться придётся.

— А ты как язык учила? — спросила Кира, потягивая кофе и намазывая маслом тост.

— Я-то? Ходила поначалу на бесплатные курсы для иммигрантов, а потом, когда посвободней стало с финансами, индивидуальные уроки брала, так эффективней, конечно, и быстрее, но дороже. — Амира вздохнула. — Телевизор смотрю, шоу всякие корейские, радио слушаю. Сейчас уже свободно могу объясняться.

— Тоже буду, наверное, учителя искать, ну и в иммиграционке насчёт курсов узнаю. Одно другое не исключает. А ты… — Она обернулась, заметив улыбу Амиры, направленную куда-то за спину.

— Проснулся?

Тимур протирал глазки, стоя в дверях детской.

— А папа?

Мальчик мотнул головой в сторону комнаты, из которой показался взлохмаченный невозмутимый Расул.

— Завтракаете уже? Мы сейчас. — Он подтолкнул ребёнка в сторону ванной.

— Милахи! Правда? — Амира подмигнула Кире. — Я вот тоже ещё и от сыночка не отказалась бы, да Карим просит подождать со вторым ребёнком, дорого здесь содержание детей обходится. Узнаешь ещё!

Пока они все усаживались, к столу подтянулся и Карим, потирая больную голову и хлебая воду прямо из кувшина.

— Хорошо посидели! Ну, как? Выспались? Вот и хорошо! А я вчера ещё договорился с местным риелтором, тоже узбекским корейцем, он нас в девять утра будет ждать. Так что, как позавтракаем, так и поедем.

Они быстро оделись и спустились вместе со своими чемоданами на подземную парковку к машине Карима, серебристо-серой Хёндаи. Выехав на улицу, Кира прикрыла глаза от яркого света. Солнышко пригревало, зеленела трава на обочинах, пробегали мимо ряды ровно подстриженных вечнозелёных кустарников, сияли теплом коричневые стволы разлапистых коренастых сосен, сверкали, отражая лучи, многочисленные окна домов. Не верилось, что это февраль! Ещё вчера они были в сером плену снега и метели, а сегодня попали на красочный праздник весны и мая! Как же она соскучилась по этим краскам! Голубому, зелёному, жёлтому! Кира слегка приоткрыла окно автомобиля, чтобы вдохнуть свежего воздуха, пока они ехали по трассе из Сувона в Донгтан.

— Какое же это счастье видеть солнышко и зелень зимой! — выдохнула она. — Вы, наверное, привыкли?

— Да мы и не отвыкали! — ухмыльнулся Карим, — я до Кореи всю жизнь в южной части Узбекистана прожил, а там нормальной зимы тоже нет и жара летом. Солнышка навалом! Так что узбеки, как корейцы, от солнца прячутся! Это вы, северяне, норовите, как отпуск, так на солнце к морю и бока греть! А корейцы в основной массе и плавать-то не умеют, и не загорают совсем, да и к морю отдыхать редко ездят и всего на пару дней.

— Этого я тоже не понимаю! Как можно не ездить к морю, до которого ехать всего ничего, пару часов? Я буду часто ездить! Пару раз в месяц точно! — Кира кивнула сама себе.

— Все так поначалу говорят! — засмеялся Карим, — а потом дела, работа, один выходной в неделю, половину из которого спишь, и получается, что выбираешься из этого круговорота раз в году на пару дней, и то если повезёт!

— Мне вот иногда кажется, что корейцы живут и работают так, как будто у них вечность впереди, на которую заработать надо, а русские — как будто у них каждый день — последний! — протянула Кира. — А раз последний и неизвестно, что стрясётся завтра, то не лучше ли, пока есть возможность, не работать, а отдохнуть, повеселиться и успеть увидеть что-то красивое? Мне на прошлой работе полагался дополнительный отпуск, который можно было заменить денежной компенсацией, так вот я её никогда не брала. Для меня тоже свободное время дороже дополнительных денег!

— Да уж! Тут ты права! — поддакнул Карим. — Но Корея меняет даже людей с русским менталитетом! Вон в новый год начальник пообещал тройную ставку тем, кто выйдет поработать в праздники, так некоторые наши ребята дрогнули, согласились! Но я пока держусь! Праздники — время для семьи. Надеюсь, Расул про вас тоже забывать не будет? — Он подмигнул брату и припарковался в небольшом кармане напротив неприметного серого дома в пару этажей.

— Приехали! Пойдёмте, нас, наверное, уже поджидают.

Они вошли в стеклянную дверь на первом этаже, заклеенную объявлениями с картинками домов и квартир, над которой красовалась надпись на корейском «». Обычный небольшой офис с большим разлапистым цветком в углу и картой близлежащих районов на стене. Им навстречу от широкого стола поднялся широко улыбающийся кореец, ещё один родом из СНГ, подумала Кира, потому что поприветствовал он их на чистом русском.

— О! Пришли! Простите, хозяин запаздывает, минут через сорок только подъедет. Пойдёмте, я вам пока квартиру покажу, здесь недалеко совсем, можно пешком пройтись. Посмотрите, если всё устроит, вернёмся и оформим договор.

Он прихватил свой портфель и повёл их снова к выходу в солнечную прохладу.

Они обогнули пару кварталов таких же невысоких домов и пошли по узкой улочке, зажатой с одной стороны довольно крутым лесистым холмом, подпираемым выложенным камнями ограждением. Прошли мимо поднимающейся наверх деревянной лестницы с широкими перилами, которая терялась в соснах, мимо уютных кафе с выставленными на улицу цветочными горшками, и столиками и, наконец, остановились перед окрашенным коричневой краской по бетону узким домом, зажатым между двумя другими. Их сопровождающий легко открыл стеклянную дверь на лестницу и позвал их за собой. Киру каждый раз удивляли эти стеклянные двери, ведущие в подъезд, и большие окна в пол на первых этажах, По узкой лестнице они поднялись на четвёртый этаж, миновав пару площадок, на которых располагались по две двери, ведущие в квартиры, и уткнулись в единственную дверь на четвёртом этаже. Их агент набрал код на электронном замке, толкнул дверь и впустил Расула с Каримом и Киру с ребёнком внутрь.

— Осматривайтесь! На четвёртом этаже здесь только одна квартирка, вообще-то это скорее октапан, домик на крыше, его надстроили позднее к основному дому, зато можно выйти на кусочек крыши, как на балкон. Здесь хорошо за счёт тени от горы, летом не так жарко, кондиционера, к сожалению, пока нет, только вентилятор, но хозяин обещал к лету поставить.

Кира протиснулась из узкого закутка прихожей в комнату и огляделась. Они стояли в светлой квадратной комнате, свет в которую падал от окна и остеклённой двери, ведущей на крышу. Справа от окна, вдоль стены, располагались небольшой кухонный уголок с двухкомфорочной плиткой и раковиной, холодильник и длинный узкий светлый шкаф для одежды. Слева находились две двери, ведущие, видимо, в спальни, между которыми втиснули маленький двухместный диванчик, а санузел располагался вплотную к прихожей. Простой стол с четырьмя табуретками стоял у стены напротив кухни, загораживая проход к двери на крышу, его придётся каждый раз огибать, но, в общем-то, всё выглядело достаточно чистенько, даже светло-бежевые стены срочной покраски не требовали. Кира заглянула поочерёдно в обе спальни, и они показались ей братьями-близнецами, разве что левая слегка побольше, метров одиннадцать, а правая вообще не больше девяти квадратов. «Наверное, это моя», — подумала Кира, осматриваясь. Светло-серые стены, односпальная кровать и небольшое окно с видом на кирпичную стену соседнего дома. Не особо вдохновляет, но ничего, зато у них у каждого есть свой уголок, а средства для создания уюта всегда найдутся.

— Вы особо не расстраивайтесь, что окна в тупик выходят, — приободрил их риелтор, заглядывая в спальни, — в вашем случае это плюс, летом эти комнаты не нагреваются, а зимой не задувает, вы лучше выйдите, гляньте, как на крыше неплохо. Если не поленитесь, порядок наведёте, там зону отдыха можно обустроить. А вообще тут отличное место, сам бы переехал, да мне одному дороговато, да и места столько не нужно. А так, считайте, парк прямо у дома! — он показал на заросшую лесом гору. — Ручей Осанчон недалеко, за ним стадион и новый парк, местный культурный центр поблизости, торговый центр Хоумплюс, кафешки, всё рядом, в пешей доступности, да и до центра Сеула можно всего за час на автобусе доехать. Красота! Идите гляньте! — он толкнул стеклянную дверь.

Кира вышла на крышу первой, сощурившись от солнца, за ней последовали и её спутники. Кусочек доступной для них крыши оказался меньше, чем она думала. Квадратов, может, двадцать, двадцать пять, с облупившейся штукатуркой и почерневшей старой побелкой, частично занятый выходами вентиляции и технической будкой. Хорошо хоть ограждение довольно высокое, метр двадцать точно есть, Тимурка не выпадет, если, конечно, со стулом не полезет. Ребёнок как раз чему-то обрадовался и начал бегать кругами, пока его не притормозил Расул. Зато отсюда открывался вид на лесопарк и уютную улочку, над которой склонялись голые пока ветви деревьев. Многоэтажных кварталов, которые находились чуть дальше через шоссе, видно не было, перекрывала стена дома повыше.

— А покрасить-то здесь можно? — спросила Кира. — Хозяин против не будет?

— Без проблем, за ваш счёт — на здоровье! Ему главное, чтобы компенсации не просили. Пять миллионов вон залог и по шестьсот тысяч ежемесячный платёж, ну и плюс коммунальные сами оплачиваете по счетам. Они обычно по почте приходят, заглядывайте иногда в почтовый ящик. Цена более-менее нормальная, и место здесь хорошее, спокойное. Пойдёмте, я вам ещё покажу, как отопление включается, здесь газовый котёл, можно нагрев воды для душа включить или тёплый пол, или то и другое сразу. Машинки стиральной нет, но прачечная недорогая рядом, я покажу, где и как пользоваться.

Пока Расул и Карим знакомились с газовым котлом, Кира присела на корточки рядом с Тимуром, который прижался носом к стеклу двери, ему явно хотелось ещё побегать на солнышке.

— Понравилась терраса? — он кивнул. — Поиграем вечером вместе? В догонялки? — Мальчик с сомнением глянул на странную тётю, которая вдруг захотела побегать, и пожал плечами. — А игрушки-то у тебя есть? — не унималась Кира. — Машинки? Я вот любила в детстве с мальчишками в машинки играть, с тобой бы тоже поиграла…

— На… на… — произнёс неуверенно Тимур.

— Что? — переспросила Кира. Впервые ребёнок ей что-то сказал, но понять его оказалось непросто.

— На… на… — повторил ребёнок. Кира озадаченно подняла голову, встретив непроницаемый взгляд Расула.

— Машина, одна. — расшифровал он.

— А-а? — протянула она. — Покажешь мне потом? Ладно? А я себе другую куплю, и поиграем! — она улыбнулась.

— У-у… да… — внимательно глядя на Киру, произнёс Тимур.

— А это что значит? — попросила перевести Кира.

— Похвастался, у него ещё два самолёта есть! Обожает самолёты, лётчиком, наверное, станет. — Расул посмотрел на сына, и его невозмутимый взгляд слегка потеплел.

— Ой, а я тоже самолёты люблю! Поэтому долго в аэропорту работала, — шепнула она мальчику по секрету на ушко. — Хочешь, вечером расскажу про самый быстрый самолёт в мире?

Мальчик кивнул и нерешительно улыбнулся, глаза заблестели интересом, и тревога Киры немного утихла. Всё не так уж плохо, как ей показалось вначале. Контакт с ребёнком вполне можно установить, вот только придётся его язык выучить… ну, это даже интересно. Она ещё раз огляделась, задержавшись на пару секунд, когда мужчины после звонка хозяина квартиры решили поторопиться обратно в офис. Вполне приятное жильё, да ещё и с террасой. Она, честно говоря, на такой удачный вариант даже не рассчитывала, им повезло, что Расул устраивается работать не в Сеуле, а в соседнем городе-спутнике, в столице за эти деньги разве что студию метров двадцати снять можно, и то если повезёт. А у неё весь бюджет на эту авантюру около двенадцати тысяч долларов, порядка тринадцати миллионов вон, пять из которых она сейчас заплатит в качестве депозита, а остальное останется на первое время, пока она не найдёт себе постоянный источник дохода.

Кира до сих пор сомневалась, правильно ли она поступила, так распорядившись деньгами от продажи бабушкиного дома в Первоуральске. И насколько равнозначным был этот обмен по соглашению. Расулу необходимы было жильё в Корее и тот, кто присмотрит за Тимуром хотя бы на первое время, но у него не было на это средств, а Кире нужна была долгосрочная виза, позволяющая ей жить и работать в полюбившейся стране официально и спокойно, ну и жильё, конечно, тоже. Рабочую визу на годы ей было не получить, она не какой-то там высококлассный специалист, тяжёлый физический труд ей не под силу, а учиться в Корее было бы ещё накладнее. Это означало только тратить, ничего не зарабатывая. А, будучи женой выходца из Кореи, она тоже может жить и работать в понравившейся стране. По крайней мере, пока не надоест. Поэтому в обмен на визу она согласилась заплатить депозит за жильё и стать бесплатной няней для Тимура во время отсутствия Расула до тех пор, пока они проживают под одной крышей. Они договорились, что Тимура устроят в детский сад, как только Расул сможет его оплачивать, примерно через месяц после их приезда, и Кире необходимо будет только провожать ребёнка в садик, а потом забирать и кормить вечером, а днём она может отдыхать или работать сама. Ведь ежемесячную арендную плату они оплачивают пополам, и Кира пока не представляла, как она будет зарабатывать на собственное содержание. В крайнем случае, место на какой-нибудь фабрике всегда найдётся, хотя заниматься какой-то совсем уж однообразной работой не хочется. Ладно, время и небольшие средства в запасе у Киры есть, к тому же она сдала в аренду свою шикарную квартиру в центре Екатеринбурга, поэтому хотя бы свою половину оплаты за жильё ей есть чем компенсировать, а на еду и одежду придётся заработать. Но ничего, Кира была уверена, что работа в каком-нибудь салоне рано или поздно отыщется.

Она поспешила за спутниками, мысленно уже выбирая шторы для своей комнаты, постельное бельё и красивую посуду. Как здорово, что она прихватила с собой лёгкий туристический гамак! Обычно она таскала его в поход или в отпуск, чтобы покачаться где-нибудь в парке, а тут его можно будет подвешивать на террасе между ограждением и технической будкой. Нужно будет попросить Расула крепления сделать!

Кира заулыбалась, всё, мысленно она уже жила в этой квартире! Да уж, трудно вытравить из женщины наседку! Где бы ни оказалась, сразу начинает вить гнездо! Кира даже заволновалась, не сорвётся ли сделка, но всё прошло как по маслу. Они подписали договор аренды, съездили в банк, где Кира поменяла деньги и передала хозяину их жилья в качестве залога. Им написали код от замка и телефоны, куда обращаться на случай неполадок или возможных вопросов. Потом мужчины попрощались, и Карим подвёз их к новому жилью, помог поднять чемоданы на четвёртый этаж и сразу поспешил домой, извинившись, что не может задержаться подольше и пообещав заехать за Расулом завтра в 7:30 утра.

Кира затащила свои чемоданы в спаленку поменьше и растерянно огляделась. Да уж, даже стула нет! Она села на кровать, покрытую стёганым покрывалом, и слегка подпрыгнула. Жестковато. Ничего, ей не привыкать! В аэропорту, бывало, и на стульях сдвинутых спала, пытаясь передохнуть между рейсами. Лучше уж на этой узкой лежанке спать, чем в одиночестве в огромной кровати, купленной Алексеем. Она поднялась, подойдя к окну, открыла одну створку и подняла облачко пыли. Не жил здесь давно никто, что ли? Пожалуй, придётся начать с уборки, только поближе к вечеру. Лучше сейчас, пока светло, сходить на разведку, пройтись по городу, осмотреться. Она с любопытством выглянула из комнаты. Чем там заняты её компаньоны?

Тимур сидел на полу гостиной, катая самолётики, а Расул вытаскивал с верхней полки шкафа подушки и одеяло. Черная футболка обтягивала широкие плечи, оттеняла смуглую кожу мускулистых рук и шеи, и Кира невольно залюбовалась. Она на автомате поправила свои волосы, вечно она так делала, когда нервничала или смущалась. Что вот ей делать с извечным бабским желанием нравиться каждому мужику, который оказался рядом? Даже если он ей вовсе не нужен?! И как мужчину для себя она его не рассматривает! Но нравиться всё равно хочется! Надо бы как-то поменьше контактировать! А то, не дай бог, ещё увлечётся, мучений и проблем не оберёшься! Нет уж, она теперь со своей свободой легко не расстанется! Не хочет больше ни от кого зависеть, ни эмоционально, ни физиологически, ни финансово! Только деловые или дружеские отношения, когда никто никому и ничего не должен! Кира даже звать его прогуляться не будет, лучше одна сходит!

Расул развернулся с подушками в руках и заметил её, задумчиво стоящую в дверях и наблюдающую за ним. В чёрных непроницаемых глазах и в уголке губ мелькнула снисходительная усмешка, как будто он прочитал её мысли или догадывался о её интересе.

— Ты есть не хочешь? Может, пройдёмся, осмотримся, поедим где-нибудь? — предложил он.

— А? Да! Пойдёмте! — у Киры тут же вылетело всё из головы. — Вместе веселее! — Она слишком заметно обрадовалась и заулыбалась. — Погодите, я сейчас, переоденусь. — Она прикрыла дверь и мысленно обозвала себя дурой. «Да, ладно! — мелькнула успокоительная мысль, — из-за того, что они будут иногда прогуливаться или обедать вместе, ничего страшного не случится, просто приятная компания. Надо наслаждаться общением, когда есть спутники, и одиночеством, когда никого рядом нет!» И вообще, какие там основные правила христианства? «Всему радуйся, за всё благодари, непрестанно молись!» Вот первым двум пунктам Кира почти научилась, с третьим пока было плоховато, ленивая из неё выходила христианка, хотя и не сомневающаяся. За два с половиной года она привыкла к одиночеству, научилась и правда радоваться ежедневным мелочам, наслаждаться своей независимостью в принятии решений, но она искренне ценила время, разделённое с друзьями и близкими. Кира вполне осознавала, что сейчас, в эпоху тысяч удовольствий, которые даёт Интернет, время, которое люди выделяют на общение именно с тобой, становится бесценным даром. От такого грех оказываться! Хорошо, что Интернет им в ближайшее время не светит, пока ID карты не оформят, даже симку в телефон не купить, разве что в кафе с вайфаем посидеть. Может, за это время успеют познакомиться поближе.

Она достала из чемодана свой любимый белый пуловер, удобные спортивные брюки цвета хаки и лёгкую зелёную курточку с капюшоном, повязала на шею яркий платок с забавными котиками и, с сомнением глянув в зеркало, провела слегка по губам розовой помадой. Прихватив с собой маленькую сумочку с телефоном и кошельком, Кира вышла к поджидающему её семейству. Расул накинул поверх своего серого спортивного костюма тёмно-синий стёганый жилет, а Тимурчик снова красовался в красной куртке со значком-самолётиком и пёстрой вязаной шапке.

— Ба…ва… — произнёс он, завидев Киру и указывая на свою шапку.

— Что? — переспросила она, посмотрев на Расула.

— Бабушка связала, — перевёл он.

— А-а?! Классная у тебя бабушка, Тимур! Хорошо вяжет! А я вот вязать совсем не умею. Зато рисую красиво! Хочешь, как-нибудь самолёт вместе нарисуем?

— Ы! — заявил ребёнок, а Кира улыбнулась. — Я так полагаю, что это согласие?! Ты прямо, как корейцы, «да» говоришь! У них да — это «ы» или «нэ». Если ещё и «нет» научишься говорить, то, считай, общаться почти научился! Попробуешь? Повтори — «Аниё»! А-ни-ё.

— А…нё! — повторил Тимур, и Кира захлопала в ладоши.

— О, какой молодец! Пойдёмте скорее, не терпится осмотреться!

— Ты приезжал когда-нибудь в Корею? — спросила Расула Кира, когда они спустились по лестнице и вышли на улицу.

— Нет, честно говоря, не доводилось, но кое-что знаю об этой стране, читал, и дед рассказывал, вспоминал детство. Просто, благодаря деду, мне было легко сделать визу, ну и работу сразу Карим предложил на первое время, поэтому решил, почему бы и нет?

Они пошли вниз по своей улочке по направлению к культурному центру, улица свернула влево, и, миновав пару кварталов вилл, они оказались через дорогу от современного города, плотно застроенного зданиями из стекла и бетона, не ниже двадцати-тридцати этажей, в центре которого возвышались три высоченных башни вообще этажей под шестьдесят. Перейдя дорогу, они очутились в центре оживлённых кварталов. Кафе, ресторанчики, салоны красоты, офисы сотовых операторов, миллионы магазинов — вокруг бурлила жизнь. Их огибали люди, доносились непривычные запахи рыбы, специй, жареного мяса, обволакивали клубы пара из мантовниц. Они обходили разложенные на тротуаре фрукты и тележки с уличной едой. Даже в суперсовременном мегаполисе чувствовалась Азия, живая, пряная, работящая, но, в отличие от других азиатских стран, какая-то удивительно чистенькая. Расул неожиданно остановился у ресторана, за стёклами которого куча корейцев сосредоточенно поглощала содержимое больших и маленьких тарелочек с едой.

— Может, зайдём? Ты как? Знаешь названия блюд? Можешь прочитать?

Кира кивнула:

— Пойдёмте! В крайнем случае, попросим пибимпап — рис с яйцом, мясом и овощами, беспроигрышный вариант.

Они прошли, сели за свободный стол у окна. Тимур сразу же заинтересовался металлическим кругом с углублением в центре стола и начал его ковырять, пытаясь приподнять железную крышку.

— Аджумма, тольсотпибимпап иссоё? Ту инбун чусеё, — напрягла свои небольшие познания корейского Кира, обращаясь к коренастой улыбчивой женщине у кассового аппарата. — Я спросила, есть ли у них рис в горячем горшочке, и попросила две порции, — объяснила она Расулу. — С Тимуром поделимся, он всё равно много не съест, у них порции обычно большие.

— Я с ним поделюсь, но ты зря его недооцениваешь. У него отличный аппетит, иногда поражаюсь, как столько еды может влезть в такого маленького ребёнка! Он даже острое ест, бабушка приучила.

К их столу уже подвезли тележку, уставленную мисочками с кимчи, рыбным бульоном, тофу, сушёными анчоусами, маринованными грибочками и какой-то зеленью. Поставили на стол графин с водой и стаканчики. Пока Кира доставала приборы из выдвижного ящика стола, принесли черные пышущие жаром горшки с рисом и овощами, поверх которых красовался жёлтый глазок яичницы. Только сейчас она почувствовала, как проголодалась.

— Ну что, приступим?! Приятного аппетита! — Она ухватила палочками кусочек кимчи и отправила его в рот. — М-м-м! Вкуснотища! Как же я скучала по этому! Понимаю корейцев, которые банки с кимчи с собой в путешествие везут!

Расул положил в миску с бульоном немного риса, фарша и половинку жареного яйца и поставил перед Тимуром, выдав ему ложку. Ребёнок тут же принялся есть, тщательно пережёвывая и пытаясь выловить из бульона побольше риса.

— И правда хорошо кушает! Молодец! Расскажи, есть что-то, что он совсем не ест? Или что любит? — спросила Кира. — А то не знаю, что же завтра готовить. Он ведь сам не расскажет. Есть на что-нибудь аллергия?

Поглощая приправленный острой перечной пастой горячий рис и слушая, как Расул обстоятельно рассказывает о вкусовых предпочтениях своего сына, о его аллергии на цитрусовые и на кошек, о его любви к футболу и самолётам, Кира чувствовала, как по ней разливается приятное тепло.

Может, ей не встречалось ещё видеть такую отеческую заботу со стороны мужчины, который без капли раздражения подбирал за ребёнком упавший на стол рис, вытирал салфеткой капли бульона со стола и измазанные соусом щёки, подкладывал в миску мясо с яйцом, подливал в стакан воды. В мире Киры этим всегда занимались мамочки, а никак не накачанные хмурые мужики. Внешний вид Расула настолько не соответствовал сейчас его поведению, что Кира невольно заинтересовалась. Что же такое произошло в жизни этого сильного мужчины? Что скрывается за непроницаемым взглядом чёрных глаз? Понятно, что личные вопросы сейчас задавать рано, но, может, он попозже удовлетворит её любопытство. Пока что она, правда, наслаждалась этой простой сытной трапезой, обсуждением предстоящих домашних дел, составлением списка необходимых продуктов. Как давно она не сидела вот так за столиком с интересным мужчиной? Пять лет? Шесть? Они ведь даже с Алексеем никуда особо не выбирались, раз в году ездили к его маме на Алтай и совсем изредка к морю, вот, наверное, последний раз четыре года назад, в Турции, и ели вместе за столиком в ресторане отеля. А так обычно она готовила сама с запасом дня на два, на три, заполняла домашний холодильник, и каждый ел, когда хотел. Они и правда жили с мужем последние годы, как будто не вместе, а параллельно друг другу, каждый в своём графике и в своей комнате. Кира была занята с клиентами, а Алёша после работы сидел допоздна за компьютером, что-то читал, играл или смотрел бесконечные бандитские сериалы, которые ей совсем были не интересны. Кира до сих пор чувствовала свою вину за равнодушие к мужу и его здоровью. Она была слишком увлечена своими эмоциями и мыслями, чтобы замечать его изменения. И хотя Кира давно смирилась с его нежеланием что-либо делать, домоседством, страстью к компьютерным играм, но настоять на том, чтобы он показался врачу, всё же могла. Лишний вес, одышка, головокружения, таблетки от повышенного давления, которые он забывал пить, — почему она не принимала всё это всерьёз? Снова её укололо сожаление. Как, оказывается, здорово просто поесть в компании! И чего они постоянно кусочничали на кухне по отдельности? Что уж теперь вспоминать и грызть себя за это?!

Кира с умилением посмотрела на Тимура, который сосредоточенно жевал кусочек рыбного пирожка в соевом соусе.

— И, правда, аппетит у тебя хороший. Молодец! Хочешь ещё риса? Нет?

Они доели пибимпап, расплатились, ещё немного прогулялись по городу, остановившись на детской площадке, окружённой высотками и соснами, в форме корабля, где ребёнку захотелось поползать. Пока они стояли рядом, наблюдая, как бегает Тимур, исследуя площадку, Кира осмелилась спросить:

— Почему Тима так плохо говорит?

— Тяжело переживал разлуку с матерью, заболел, когда она уехала, хотя, может, так уж совпало, серьёзная инфекция, потом менингит, долго пролежал в больнице, а потом мне самому пришлось уехать в Москву и оставить его с мамой в Ташкенте. Она у меня старенькая уже и не слишком разговорчивая, так что с ним и не занимался особо никто. Я поищу здесь специалиста, как будет возможность. Если не вживую, то хоть онлайн-занятия речевые найти можно. А лучше побыстрей в садик его устроить, дети точно говорить научат.

— Я тоже попробую разузнать насчёт садиков, — предложила Кира. — Ему бы лучше в русскоязычный походить сначала, если здесь такие есть, конечно. По крайней мере, русский он понимает, если научится произносить слова, то потом и корейский учить легче будет.

Они мирно пообщались, поджидая мальчика, потом сходили в супермаркет, прикупили продукты и хозяйственные мелочи на ближайшее время и вернулись в квартиру. Кира занялась уборкой, а Расул готовкой ужина и куриного супчика на завтра. Кире было как-то удивительно комфортно рядом с этой семьёй, как будто она уже тысячу лет их знала. Даже ненавистная уборка и мытьё окон и полов в радость, когда стараешься не только для себя, но ещё для кого-то. А то дома, в Екатеринбурге, она вообще перестала убираться, зачем? Ей и так сойдёт! Квартира покрывалась пылью, копились грязное бельё и посуда, содержимое шкафов превращалось в свалку, пока не приезжала мама, не устраивала ей очередной разнос, не наводила порядок, и так до следующего приезда. Кира протирала тряпкой окно, иногда втихаря посматривая на Расула. Мужчина, который готовит… Надо признать, выглядит притягательно! Даже то, как он помешивает в сковороде морковь с луком выверенными плавными движениями, кажется сексуальным. Не избалованы русские женщины такой картиной! Привыкли всё делать сами. Тем более Кира. Даже если ей хотелось, чтобы за ней поухаживали или помогли, она, почему-то никогда не просила о помощи, не заставляла, справлялась сама, но как же это приятно — видеть мужчину на кухне! Засмотревшись, она шагнула поближе и не заметила под ногами табуретку, на которой стояло ведро с водой. Табуретка опрокинулась, ведро сгрохотало на пол, забрызгивая всё окружающее. Кира охнула, сделала ещё шаг и поскользнулась на мокром полу. Она замахала руками, пытаясь удержать равновесие, и… оказалась в кольце крепких рук. Ощущение было, как будто она дерево обхватила, только тёплое и живое. Она облегчённо выдохнула и подняла голову, натолкнувшись на непроницаемый взгляд чёрных глаз, находящихся всего в нескольких сантиметрах от её лица.

— А-а-а… Спасибо! — выдавила она и попыталась отступить на шаг назад, с трудом отводя взгляд, но Расул, крепко обхватив её за плечи, аккуратно довёл Киру до сухого пола и только потом отпустил.

— Погоди, я принесу швабру, не ходи пока.

Он выключил газ под сковородой, сходил в ванную за шваброй и начал вытирать разлитую воду. Кира опомнилась и тоже кинулась протирать оконной тряпкой брызги с кухонных шкафов и холодильника. Только сейчас она заметила залитые водой джинсы Расула.

— Прости! — попыталась оправдаться она. — Я иногда бываю рассеянной. У тебя есть во что переодеться? Я бы постирала, — она покосилась на его штаны и слегка порозовела.

— Да ерунда, постираю попозже сам. Лучше заканчивай с окном, — он невозмутимо отжал швабру в ведро и одним движением протер пол насухо.

— Ты что, на флоте служил? — Кира изумлённо разглядывала пол, в секунды протёртый насухо. — Там, говорят, учат так профессионально палубы драить!

— В спецназе, — ухмыльнулся Расул, — пять лет по контракту. Там тоже иногда полы драить приходилось.

— А-а! — Кира глянула на него с любопытством.

Пытается её впечатлить? Что-то непохоже. Расул спокойно унёс швабру и вернулся к плите, а Кира пошла за чистой водой, с окном и правда пора заканчивать. Она заглянула в приоткрытую дверь соседней спальни, где Тимур, сидя на полу на покрывале, спокойно продолжал лепить какие-то фигурки из пластилина, не обращая внимания на взрослых. «Привык, бедняга, развлекать себя сам», — подумала Кира. Увлёкся, даже на шум внимания не обратил.

Она поторопилась закончить уборку в комнате, стараясь не смотреть на Расула, и скрылась в своей спальне. В конце концов, и тут окно надо протереть. Через некоторое время раздался лёгкий стук в дверь.

— Да?

Кира подошла и открыла дверь. У входа стоял Расул, уже в чёрных спортивных штанах и тёплой худи.

— Ты не присмотришь за Тимой? — попросил он. — Я на пробежку, минут на сорок, многолетняя привычка, вы меня не теряйте. Он, конечно, может и один посидеть, приучен, но на всякий случай проверяй его. Ужин готов, макароны по-флотски на сковороде, если проголодались, поешьте.

— Хорошо. Конечно, присмотрю! — кивнула Кира. — Может, дождаться тебя? Вместе поужинаем?

— Да нет! Не стоит! — мотнул головой Расул. — Просто покорми Тимурку, я ужинать не буду, выпью йогурт, мне хватит.

Он развернулся, натянул кроссовки и вышел из квартиры.

Кира быстренько домыла окно и пол в спальне и, повесив тряпку сушиться, поспешила к мальчику. Она устроилась с ним на полу, слепила маленький самолётик из кусочка чёрного пластилина и с увлечением начала показывать, как разгоняется самый быстрый самолёт в мире. Тимуру тоже захотелось свой самолётик, и Кира быстренько смастерила ещё один, с кабиной, на которую прилепила светлую мордочку пилота, и передала мальчику.

— А это сверхзвуковой Х-15, — попыталась объяснить она, — он управляется пилотом. Посмотрим, кто быстрее, мой или твой?

Тимур оживился, с удовольствием освободил место на покрывале для аэродрома, и они начали взлетать, садиться, летать наперегонки, отправляться на задания и докладывать о полёте командиру, маленькому пластилиновому человечку, которого мальчик называл Па. Кире, конечно, односложный лепет Тимура был пока не совсем понятен, но всё равно они весело поиграли, потом сложили всех человечков и самолётики в коробку и отправились ужинать.

Кира с мальчиком с удовольствием уплетали свои порции макарон с мясом и кимчи, когда вернулся Расул.

— Может, хотя бы чаю попьёшь? — спросила его Кира, но он только помотал головой.

— Вы ешьте, ешьте, я в душ, а потом Тиму уложу спать.

Он скинул кроссовки и снова исчез за дверью ванной комнаты. Кира напоила ребёнка сладким чаем с молоком и печеньем, а себе заварила мяты в кружке. Летний душистый аромат поплыл в воздухе, и женщина закрыла глаза от удовольствия. Как хорошо, что она прихватила с собой пакетик с мятой, вернее, мама ей всучила перед отъездом, знала, как дочь любит травяной чай с мелиссой и мятой. Как бы она жила без мамы, Кира просто не представляла! Даже сейчас, будучи сорокалетней бабой, ей всё равно нужна мама. Она с сочувствием посмотрела на Тимурку, спокойно жующего своё печенье. «Бедный ребёнок! Он ведь сейчас мать даже не помнит и вообще не знает, чего лишился!» Хотя Кира росла без отца и тоже не знала, чего лишилась, может, половины мира? Незнакомого мира, где папы вот так, как Расул, вытирают ребёнку грязную мордашку, катают на плечах или крепко держат за руку, терпят капризы, выслушивают бессвязную речь и умудряются понять её, вытирают попу в туалете, укладывают спать, готовят ужин, умеют застёгивать маленькие ботиночки и служат при этом… в спецназе. Круто! Теперь Кира уже не столько сочувствовала Тимуру, сколько завидовала. Она от такого папы тоже не отказалась бы! Но чего нет, того нет!

Сегодня, когда Кира присмотрелась к этому мужчине поближе, ей показалось, что он даже более зрелый, что ли, чем она, даже несмотря на то, что моложе. Кира со своей непосредственностью, наивностью, эмоциональностью, порывистостью и спонтанностью в принятии решений, а может, лучше назвать это глупостью или склонностью к авантюрам, сама себе казалась безответственной, легкомысленной и рассеянной. Ну, если так, то ей повезло. Хорошо, когда рядом разумный человек. А вот Расул может и разочароваться в своём решении. Ну и фиг с ним! Она не собирается его впечатлять, да и вряд ли это удастся, даже если захочется!

Расул вышел из ванной, вытирая влажные волосы, и позвал Тиму чистить зубы. Кира быстро отвернулась к раковине. Посуду, посуду, нужно срочно помыть посуду! Нечего на мужиков глазеть! Вредно! А лучше тоже пойти прогуляться, проветриться! Парк близко, дорожки, как принято в Корее, наверняка подсвечиваются, погуляет с часик перед сном, лучше будет спать.

Она натянула курточку с капюшоном, крикнула, что уходит на прогулку, и выскочила за дверь.

Кира вышла на улицу, и свежий ветерок, пахнущий сырой землёй и прелыми листьями, освежил её сознание. Так пахнет обычно в парке ранней весной или поздней осенью. Она посмотрела на закачанную в телефон карту и пошла вправо по улочке вниз, к ручью, вдоль него должна быть прогулочная дорожка. Как она и предполагала, улица привела её прямиком к речке, она повернула влево и пошла, слушая журчание воды под арками деревьев, по бесконечному, освещённому высокими фонарями коридору. Хорошо-то как! Шум воды успокаивал, резиновое покрытие дорожки пружинило под ногами так, что Кире хотелось идти вприпрыжку, на другом берегу сияли в отдалении многочисленные окна высотных домов, отражаясь в воде, слегка шумели над её головой переплетённые ветви деревьев. Как здорово, что можно просто пройтись так вечером, не хлюпая по грязи или снегу, не боясь наступить в какую-нибудь глубокую лужу в темноте или запнуться о разбитый асфальт, что не надо натягивать громоздкий пуховик с двумя свитерами или зимние сапоги! Нет, что бы ни случилось, она не будет жалеть о своём поспешном решении! Даже от своей легкомысленности нужно получать максимум удовольствия! Кира засунула руки в карманы и пошла, напевая под нос какой-то корейский мотивчик, ост из дорамы или песню известной группы, слов она толком не помнила, но мелодия легко всплывала в сознании. Шла, напевая и подпрыгивая, не обращая внимания на заинтересованные взгляды пробегающих или катящихся мимо на велосипеде корейцев. Будем считать, что иностранцам странное поведение простится, решила она. Всё равно меня тут никто не знает!

* * *

Уложив сына спать, Расул вышел на крышу, поставил табурет у стены и сел, задрав голову к небу. Как странно, звёзд почти не видно. А ведь сегодня ясно. Пара бледных звёздочек едва-едва просвечивала сквозь тёмную толщу неба. Непривычно. Он под другим небом. Здесь почти нет звёзд! Нет того неба, которое он видел, сидя на крыльце их уютного дома на дальней окраине Ташкента, или даже неба в Подмосковье, когда кажется, что галактика закручивается вокруг тебя, засасывая в свою бездну. Ощущение, как будто из космоса выкинули, прямо на крышу многоуровневого мегаполиса, причём на один из нижних уровней, с которого ни хрена не видно. Покурить бы, да не получится. Баловался, когда служил, а потом отказался от вредной привычки окончательно, но иногда очень хотелось затянуться сигареткой, заполнить лёгкие и голову дымом, отрешиться от реальности хоть ненадолго. Но единственное, что он себе позволял изредка, — баночка пива вечером, да пару раз в год посиделки за водочкой с армейскими друзьями. Расул отогнул кольцо, с шипением открыв банку пшеничного пива, и сделал глоток. Неплохо. Он прикрыл глаза, наслаждаясь знакомым вкусом. Хоть что-то в этом постоянно меняющемся мире остаётся почти неизменным — вкус немецкого пива. Расул ненавидел изменения. Каждый раз, переезжая на новое место, он говорил себе, что это в последний раз. Вот здесь он пустит корни, обрастёт друзьями, работой, жильём, семьёй, посадит дерево. Он мечтал, что жизнь его будет размеренна и стабильна, он любил порядок и традиции. Ненавидимая многими ежедневная рутина давала ему ощущение твёрдости и незыблемости мироздания, но каждый раз, стоило только ему приспособиться и начать обустраиваться на каком-то месте, как жизнь безжалостно выдирала его из привычного окружения и заставляла начинать всё заново. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как же он умудрился так вляпаться?! Расул ещё раз глотнул пива, чтобы успокоиться. Он до сих пор не мог понять, где же он просчитался. Кого и когда недооценил? Так подставился?! Или просто он оказался не в то время и не в том месте?! Нет, в случайности он не верил, как не верил ни в бога, ни в чёрта, ни в пророков, ни в экстрасенсов. Вот о том, что у каждого следствия есть своя причина, он знал совершенно точно. Просто человек иногда не в силах увидеть всю картину вселенского миропорядка. Люди тщетно пытаются вычислить объём айсберга по верхушке, но, видимо, он больше, чем человек может предположить, чем может вместить его разум. Как бы Расулу ни хотелось распланировать свою жизнь, время от времени приходилось резко разворачиваться и менять курс. Наверняка в этом был какой-то смысл, и по какой-то непонятной причине он должен был очутиться сейчас именно на этой крыше в этой стране с этой женщиной и ребёнком. Блин! Но, как же он был зол на тех тварей, из-за которых он здесь оказался! Он несколько раз выдохнул. Снова в его сознании всплыла та ночь. Привычный маршрут от Чистых прудов до одной из высоток «Москва-Сити», по которому он ездил каждую среду, кожаный руль «мерседеса», в котором знакома каждая щербинка, любимое радио его шефа, выученные наизусть повороты и светофоры, мелькающий свет фонарей и рекламы. Кажется, он мог бы проехать по нему даже с закрытыми глазами. Шеф, как обычно, дремлет на заднем сиденье, он всегда отрубался минут на двадцать — тридцать после работы, а когда Расул останавливался у дома или, как в ту среду, у стеклянной громадины, в которой жила его любовница, снова вскакивал, как огурчик, свежий и полный сил. Расула всегда удивляло, откуда в таком довольно упитанном шестидесятилетнем мужике бралось столько энергии. Иван Андреевич успевал управлять своей крупной торгово-строительной компанией, занимался какими-то фондами, инвестициями, интересовался политикой. Их рабочий день начинался обычно в восемь утра, был расписан по минутам и заканчивался в 11 вечера, а то и в 12 ночи. К тому же он страстно любил породистых лошадей и красивых женщин, на что тоже требовались время и силы. Ладно, у Расула, который уже два года работал у него неизменным телохранителем и водителем, была спортивная и армейская подготовка, да и работа, надо сказать, не была особо напряжённой, и то к концу субботы он чувствовал усталость и ждал воскресенье, единственный день, когда можно отоспаться и расслабиться. Откуда черпал силы его живчик начальник, для Расула оставалось загадкой. Вот и в тот вечер, когда они въехали на парковку башни «Запад», Иван Андреевич сразу открыл глаза, в которых не осталось ни капли сна, и потянулся к своей кожаной сумке-планшету, которую он всегда носил через плечо.

— Слушай, Рамзес, я сегодня задержусь немного, — обратился он к Расулу, — может, пробуду у Каринки часа три, но ты меня всё равно дождись, мне домой надо.

— Хорошо, не вопрос, — Расул вышел из машины, привычно осмотрелся, открыл дверь шефу и захлопнул за ним, щёлкнув кнопкой замка, потом проследовал за ним к лифту.

Он всегда провожал его до двери апартаментов, которые были куплены для длинноногой кареглазой красотки с длинными и блестящими, как вороново крыло, волосами и большими глазами цвета переспелой вишни. Карина и правда была невероятно хороша собой и при этом довольно умна. Иначе ей ни за что было бы не подцепить довольно привередливого Ивана Андреевича. Он баб, как и своих лошадей породистых, выбирал тщательно, чтоб не только посмотреть, но и поговорить приятно было. Что ж, мог себе позволить. Только всё равно чувствовал Расул в нём схожую с ним самим неприкаянность одиночки, какую-то пустоту, которую он постоянно и тщетно пытался заполнить кучей дел, встреч, событий, как будто боялся хоть на минуту замедлить бег и остаться наедине с самим собой и задаться вопросом, зачем это всё? А может, он давно уже нашёл ответы на свои вопросы и теперь пытается успеть воплотить только ему известный план? В отличие от Расула, у которого вообще никакого особого плана не было. Он заполнял своё сознание жизнью шефа, редким просмотром фильмов, ну или аудиокнигами, к которым он пристрастился ещё на службе, да и сейчас скрашивал ими долгие часы ожидания. Его жизнь, как день сурка, шла по одному и тому же кругу: подъём, тренировка, завтрак, работа в следовании за шефом по одним и тем же маршрутам с редкими отклонениями, до поздней ночи, вечерний перекус, душ и сон. Даже маме с сыном он звонил в основном только по воскресеньям, долго разговаривал с Тимуркой по видеосвязи, выслушивал привычные мамины жалобы на здоровье, соседей, Тимкины капризы. Редко мог позволить себе короткий звонок утром, чтобы узнать, как они. Даже воскресенья походили одно на другое: долгий сон, обед, тренажёрный зал, бассейн или баня, поход в супермаркет за продуктами, пара вечерних фильмов под пиво — и всё. Кого-то, возможно, такое однообразие и напрягало бы, но не Расула. Он находил в этом особое равновесие, стабильность и предсказуемость его успокаивали. Он радовался, когда ничего особого за день не происходило. Возможно, для него любые жизненные перемены проходили настолько болезненно, что выработалась своеобразная защита. Лучше уж вообще бы ничего не менять, чем снова лихорадочно нащупывать почву под ногами методом проб и ошибок, с мясом выдирая из сердца места и людей, к которым он успевал привязаться.

Расул снова глотнул пиво, с удовольствием ощущая, как прохладная пенящаяся жидкость потекла по горлу. Казалось бы, он должен был проявлять интерес к новому месту, продумать хоть немного план на будущее, но сознание снова и снова возвращало его в тот вечер, когда его такая уже налаженная жизнь резко остановилась. Как будто он всё время пытался найти разгадку, подсказку, которую он упустил, и которая дала бы ответы на его вопросы.

Он помнил, как проводил Ивана Андреевича до двери, привычно заглянув в квартиру за спиной Карины и встретив её вызывающий и немного раздражённый взгляд. Карина Расула недолюбливала, злилась на его отказ завести с ней интрижку за спиной шефа. Он явно задел её самолюбие. Он и сам понимал, что такая женщина предлагала себя нечасто и не всем, но рушить свою привычную жизнь ради кратковременного удовольствия Расул не собирался. Как уж там другие мужики отделяли физиологию от эмоций, он не знал, но для него одно без другого не существовало, ему всегда нужно было либо всё, либо ничего. Если ему нравилась женщина, то он хотел заполучить её целиком, с душой, телом, интересами, мечтами, недостатками и насовсем. И дважды терпел сокрушительный и болезненный крах. Может, он просто слишком жадный? Но по-другому он просто не мог. Знал, что если начнёт любые отношения, жадность снова даст о себе знать. Он не умел и не хотел делиться или довольствоваться крохами. Лучше вообще ничего, чем эти подачки! Сегодня я с тобой, так как ничего лучше пока нет, ну и развлечься хочется, а завтра подвернётся что-то поинтереснее, и адьос, амиго! Ну их, в топку, такие развлечения! А может, Расул просто не тех женщин выбирал? Не по Сеньке шапку? Как бы то ни было, с бабами он завязал. Так было проще и легче. И на мелкие уколы Карины не реагировал, как и на её попытки заставить шефа его уволить. Шеф пару раз сокрушённо вздыхал, спрашивая: «Чем же ты так умудрился Каринке насолить?», когда она наседала на него особо сильно, но об увольнении не заговаривал, наоборот, неожиданно поднял Расулу зарплату и стал доверять более конфиденциальные дела, за которые доплачивал отдельно.

Поэтому Расул привычным взглядом окинул комнату, не заметив ничего необычного и отметив разве что особо откровенный наряд Карины, и кивнул шефу.

— Я буду ждать в кафе, позвоните, когда соберётесь выезжать.

Он аккуратно прикрыл дверь, услышал знакомый щелчок замка и спустился на лифте вниз. В нескольких минутах ходьбы было кафе, в котором Расулу нравилось посидеть за книжкой или сериалом и за чашкой кофе. Оно располагалось в довольно неприметном месте, хорошим видом похвастаться не могло, но там были уютные диванчики, вкусный кофе и сытные сэндвичи на поджаренном хлебе. Там всегда были места и графин фильтрованной воды на столе. Так что Расул привычно расположился за угловым столиком и, заказав свой кофе и надев наушники, углубился в очередную серию «Чёрного зеркала», которую он смотрел на английском с субтитрами. Звонок, который раздался через час, удивил его. Обычно Иван Андреевич проводил у Карины часа два, не меньше.

— Что-то случилось? — спросил Расул.

— Да нет, всё в порядке! — голос шефа показался Расулу немного напряжённым или взволнованным. — Слушай, Рамзес, прости, заставил зря ждать. Я решил у Каринки до утра остаться, так что езжай домой, не жди. Заберёшь меня завтра пораньше, подъезжай сюда к половине восьмого, лады?

— Может, мне просто подождать подольше? — уточнил Расул, его обеспокоило, что шеф вдруг решил задержаться. — Я могу задержаться ещё часа на два, на три.

— Нет, нет, ты езжай! — настаивал Иван Андреевич. — Всё нормально! Если несложно, зайди с утра ко мне домой, захвати чистую рубашку и бельё, отсюда сразу в офис поедем.

— Ладно. — С сомнением протянул Расул и услышал, как шеф отключился.

Что это он? На него не похоже… На памяти Расула шеф оставался у любовницы на ночь раза два за эти полтора года, и то в начале отношений и ухаживаний, слишком сложно было продумывать прикрытие для этих визитов. Для всех он ездил по средам к своему другу, известному мануальному терапевту, боролся с болями в спине и остеохондрозом. О существовании Карины знали только Расул и секретарь Ивана Андреевича, который работал у него больше двадцати лет. Хоть многие партнёры его шефа и любили прихвастнуть своими молодыми любовницами и жёнами, шеф не хотел создавать проблем своей жене, с которой прожил лет сорок и с которой они давно были скорее партнёрами по бизнесу. Но он продолжал уважать и ценить её, у них были общие дети, дом, дело. Она знала о пристрастиях своего мужа, закрывала на это глаза, но жила отдельно, в загородном доме, куда Расул отвозил шефа по субботам и куда наведывались их дети.

Расул допил свой кофе, расплатился и не спеша дошёл до высотки. Прежде чем спуститься на парковку, он решил подняться, глянуть, проверить хотя бы коридор и дверь квартиры, что-то в голосе шефа его беспокоило. Выйдя из лифта, он тут же отошёл в сторону, зайдя за угол. У двери в квартиру Карины стояла девушка, приятная блондинка в голубом брючном костюме, лёгком светлом пальто, спортивной обуви и очках. Явно не из содержанок или девиц лёгкого поведения. Скорее, походила на какую-то бизнес-леди средней руки, адвоката или нотариуса.

«Странно, — мелькнуло в голове у Расула, — зачем она сейчас здесь? В десять-то вечера?!

Дверь открылась, он услышал, как Карина обрадовано заверещала:

— Ой, Лера! Наконец-то! Проходи скорей! Мы тебя давно ждём! — Она втащила блондинку внутрь, и дверь захлопнулась.

Расул подошёл поближе, попытался прислушаться, но доносился лишь едва слышный гул голосов, женский смех, различить речь было совсем невозможно, хорошая звукоизоляция. Но ничего опасного или подозрительного он не заметил.

Что там опять решил замутить его шеф? Это его личное дело! Расул предпочитал не вдаваться особо в подробности его дел, пока это не угрожало безопасности Ивана Андреевича. Он спустился на парковку, несколько озадаченный, и решил заехать за рубашкой шефа с вечера. Выехал на ночную автостраду, врубив погромче любимую музыку — подборку из американских и корейских хитов. Ему тоже полагалась доза удовольствия, которую он получал от ведения мощной шикарной машины, хотя в центре Москвы быстро поездить не особо удавалось, но поздно вечером дороги становились свободнее и удовольствие от вождения больше. Он поставил машину в тихом дворе на Новом Арбате, где было парковочное место для собственников жилья, поднялся по отреставрированной лестнице на третий этаж, набрал код и вошёл в квартиру, в которой сразу зажёгся свет, сработали датчики движения. Странно, в коридоре валялись тапочки, обычно шеф любил порядок и всегда всё убирал на свои места. Сегодня, видимо, был особо оживлён, воодушевлён и явно торопился. В спальне тоже пара костюмов и несколько галстуков были сброшены на кровать. Расул аккуратно повесил одежду обратно в шкаф, выбрал белую рубашку, пару носков и комплект белья, сложил их в бумажный пакет и с удивлением посмотрел на стену. А где картина? Небольшая картина Айвазовского в красивой раме, висевшая напротив окна, которую так любил его шеф? Что он, в самом деле, задумал? Расула кольнуло неприятное предчувствие, но он от него отмахнулся. Зря, наверное, может, надо было позвонить шефу, но Расул не решился встревать в его ночное общение с двумя молодыми дамами.

Спросит завтра, решил он. Если б он тогда знал, что поговорить с Иваном Андреевичем больше не удастся!

А тогда Расул спокойно спустился к машине, положил одежду в багажник и пошёл пешком к своему дому. Он снимал маленькую студию километрах в полутора от дома шефа, бывшую комнату коммуналки, которую хозяева умудрились отгородить, провести воду, чтобы сделать в комнате небольшой санузел и кухонный уголок, и теперь сдавали за приличные деньги. Расул был не особо привередлив к бытовым условиям, его устраивали местоположение и возможность прогуляться пешком, шеф платил достаточно, чтобы он мог прокормить себя, маму с ребёнком в Узбекистане, да ещё и отложить удавалось некоторую сумму. Знал бы, что так всё обернётся, не стал бы вбухивать все накопления в реконструкцию и ремонт их ташкентского дома. Что уж теперь жалеть?! Во всяком случае, это был его последний спокойный вечер. Один из редких сухих дней поздней осени, пока температура ещё не опустилась ниже нуля и прогулка по ночной Москве доставляет особое удовольствие.

Наутро, позвонив в знакомую дверь апартаментов и не услышав в ответ ни звука, Расул похолодел. Шеф не отвечал на звонки, в офисе его не было, в загородном доме тоже. Он позвонил секретарю, попросив его, на всякий случай, проверить квартиру, но и туда Иван Андреевич не возвращался. Карина тоже не отвечала. Дверь надо было ломать, и Расул не сразу сообразил, что делать. В конце концов, он позвонил Бурому. Вообще-то его звали Бурхон Айдарович, он единственный из его старых друзей-боксёров уехал в Москву сразу после окончания института физкультуры, отказавшись от попытки сделать спортивную карьеру, а в Москве со временем попал в одну из структур МВД, даже дослужился до майора. Связь они поддерживали редко, но телефон сохранился, и Расул набрал его, попросив совета. Бурый как-то оперативно отправил к нему пару ребят, которые связались с охраной, проверили камеры и, обнаружив, что шеф здание не покидал, вызвали слесаря для вскрытия двери.

Шеф лежал в халате на полу, на ковре у панорамного окна. Осеннее солнце заливало комнату, подсвечивая его лицо, и казалось, что он просто спит, спокойно и глубоко. Расул присел, провел рукой по шее, нащупывая пульс, но сразу понял, что он мёртв, часа четыре, не меньше. Лицо было холодным и застывшим, как маска. Расулу не раз приходилось видеть такие лица, и он сразу всё понял. В квартире не было не следа присутствия женщин, вообще складывалось ощущение, что здесь давно никто не жил. Ни одежды, ни личных вещей, ни еды в холодильнике, ничего… Только вещи покойного: костюм, в котором он был вчера, сумка с ноутбуком и документами, даже кошелёк, который, судя по всему, никто не трогал. Куда же делась Карина? А вчерашняя гостья? Ощущение гостиничного номера, в который его шеф пришёл, чтобы умереть в одиночку.

Подъехала опергруппа для расследования, скорая, потом Бурый. Это была, честно говоря, совсем не его юрисдикция. Насколько знал Расул, Бурхан и его отделение в основном занимались расследованием экономических преступлений и мошеннических схем в СНГ и за рубежом, поэтому Расул был ему особо благодарен за помощь и поддержку. Потому что начались бесконечные допросы, расспросы, освидетельствования.

Первую неделю после смерти шефа Расул вспоминал как страшный сон.

Выяснилось, что за пару дней до смерти его начальник продал основную часть акций своей компании одному из своих конкурентов, но деньги ни на один из его официальных счетов не поступали. Они были переведены, по его просьбе, на счёт банка в Андорре, открытый на другого человека, но и на этом счету денег уже давно не было.

Версии с убийством, грабежом или шантажом тоже пока никак не подтверждались. Шеф умер от инфаркта, в четыре часа утра, в полном одиночестве и без всяких следов насилия. Камера в коридоре не работала, но камеры на парковке зафиксировали, что молодые женщины уехали гораздо раньше и в разное время. Блондинка укатила в час ночи, а Карина спустя минут сорок. В это время Иван Андреевич был ещё жив, даже позвонил своему секретарю с просьбой о переводе дополнительной суммы со счёта компании. Карина спокойно села в подаренную ей шефом белую «тойоту хайлендер», которая позже нашлась на парковке у квартиры её бывшего парня, а блондинку забрал тонированный черный «гелендваген». Их разыскивали для свидетельских показаний, пробивая по всем возможным базам и адресам, но женщины словно испарились. Версии строились разные, но ни одна не находила толкового подтверждения. Апартаменты Карины тоже оказались проданными ещё месяц назад.

В компании начались бедлам и делёжка оставшегося имущества. На Расула наседали все: милиция, директора и акционеры компании, родственники шефа, причём последние всерьёз начали угрожать ему, предполагая, что он знает больше, чем рассказал полиции. Они даже потребовали завести на него дело, хотя бы о краже картины, но доказать ничего не смогли, благо что из домашнего сейфа ничего не пропало, Расул его и пальцем не трогал, и картину, судя по камерам, шеф снял сам пару дней назад.

Работы не стало, оставаться в компании было невмоготу, и Расул написал заявление на увольнение сразу после похорон шефа. Но в покое его не оставили. Жена Ивана Андреевича в шоке, что осталась без компании, без денег и без мужа, наняла не самых приятных людей, которые постоянно следили за Расулом, периодически названивали и угрожали. Она твёрдо верила, что телохранитель, да ещё и черномазый и с сомнительным прошлым, замешан в смерти её мужа и пропаже огромной суммы. Слежка и угрозы не прекращались, и Расулу срочно понадобилось свалить куда-нибудь подальше от Москвы. Но к маме в Ташкент было никак нельзя, они его там точно достанут, ещё и единственные его родные и любимые люди пострадают.

Он съехал с квартиры ранним утром, оставив там все свои вещи и мобильник и прихватив лишь маленькую спортивную сумку со сменой одежды и документами, которую носил с собой ежедневно. С трудом уйдя от наблюдателей и тщательно запутав следы, он снял комнату у какой-то бабульки в Химках, которая не просила паспорт или регистрацию. Попросил маму отправить ему кое-какие вещи и семейные документы экспресс-почтой. Несколько дней Расул отсиживался в комнате, потом начал ходить по близлежащим стройкам, где уговорил одного из прорабов взять его разнорабочим неофициально, уверяя, что потерял паспорт и пообещал принести новый через месяц.

Он снял со своих счетов оставшуюся наличность и перестал пользоваться картами, купил новый телефон, упросив бабулю оформить для него симкарту за определённую плату, и стал думать, что делать дальше.

Пока всё было спокойно, ему никто не звонил, никто за ним не следил, и Расул слегка выдохнул. Он пообщался с Бурым, позаимствовав телефон у прохожего, и попросил содействия в оформлении нового паспорта, ещё, на всякий случай, заказал через него справку о несудимости и, предупредив, что связаться с ним можно будет только по e-mail, попросил держать в курсе дела его шефа. Бурхан и сам понимал, что друг перешёл дорогу непростым людям и лучше бы ему эту бурю переждать. Поэтому, пообещал писать на электронную почту и предупредить, если что. С мамой Расул поговорил позже. Она знала, что сын в ближайший месяц позвонить или приехать не сможет, охала, причитала, но обещала ждать его спокойно, пока он со всем не разберётся.

В течение трёх недель Расул ходил на стройку, пытаясь найти решение. Каторжный труд за копейки удовольствия не доставлял, и то, что он вынужден скрываться, бесило Расула. Долго он так не выдержит! Хорошо было бы сменить паспорт и уехать из страны, но ему нужно забрать хотя бы Тимура с собой. За мамой-то присмотрит её младшая сестра, тётя Аля, а ребёнка оставить с ней, возможно, на годы он не мог. В общем-то у Расула уже была идея, куда ехать. Спасибо корейским предкам, которые пытались вернуть разлетевшееся по миру потомство на родину. Его двоюродный брат давно уехал с женой жить в Южную Корею и не раз звал Расула, обещая помочь устроиться, но Расул не чувствовал себя корейцем. Деда не стало, когда ему исполнилось шесть, а отец погиб спустя всего четыре года после его смерти, несчастный случай на производстве. Так что с десяти лет с Расулом даже никто и не разговаривал по-корейски, он едва мог вспомнить какие-то простые фразы. Мама, наполовину русская, наполовину узбечка, её родственники, друзья из школы и из секции бокса, смесь народностей и наций — все говорили на русском или узбекском. Он и сам считал себя скорее русским, для него были родными язык, культура, образ жизни и мышления. Мама даже была православной христианкой, ходила в церковь, молилась за него, даже окрестила в детстве, когда папы не стало. Но Расул крестик не носил, разве что в армии, с высшими силами общаться не пытался, просто старался выжить и остаться человеком своими силами, лишь иногда, в пылу сражения, интуитивно прижимал ладонь к груди, нащупывал крест. Может, правда пора уже у Бога помощи просить? Как же Расулу не хотелось уезжать из родной страны! Но другого приличного выхода он не видел. Да даже если бы и хотел, не так-то это просто. На переезд с ребёнком нужна приличная сумма денег. Сбережения он потратил на ремонт маминого дома, а свою двухкомнатную квартиру в Ташкенте он сейчас быстро продать не сможет. Можно попробовать сбыть оставшуюся в Ташкенте машину, всё равно без дела простаивает, но сам он это сделать не может, просить кого-то надо. Занимать у друзей и светиться не хотелось, а для того чтобы хоть что-то заработать на стройке, нужен год, полтора в режиме жёсткой экономии. Его могут найти раньше, чем он денег накопит.

Расул целыми днями искал подходящий выход, даже смалодушничал, в храм зашёл в поисках решения, но, постояв в полутьме и глядя на скорбные застывшие лики на иконах, решил, что просить помощи у тех, кто явно пострадал больше, чем он, не стоит, пожалуй. Так и вышел ни с чем. Ещё с неделю он мучился, пока в один прекрасный вечер, устав от работы и своих мыслей, не зашёл в бар около дома. Ужасно захотелось выпить, выкинуть хоть ненадолго все проблемы из головы, забыться. Здесь-то он и познакомился с Людмилой, приятной разговорчивой женщиной, зашедшей скрасить субботний вечер в случайной компании.

Она подсела к Расулу в баре, когда он уже прикончил с полбутылки водки и пытался завязать разговор с барменом. Вообще-то он ещё и потому выпивал редко, что его обычная неразговорчивость при определённой дозе алкоголя куда-то улетучивалась. Расул становился весёлым, словоохотливым, шутил, острил и, честно говоря, плохо контролировал свой язык, вываливал иногда то, что говорить не следовало, а потом жалел об этом. Вот и в этот раз, слово за слово, хвастанул, что собирается уезжать в Корею, мягко отклонив заигрывания, и пожаловался, что денег на это нет. Хорошо хоть причину отъезда не назвал. Ему хотелось выговориться просто случайному человеку, как в поезде, когда знаешь, что вы никогда больше не встретитесь, очень легко рассказать даже то, о чём не скажешь друзьям. Они проболтали весь вечер, и она предложила познакомить его со своей подругой, которая мечтала пожить в Южной Корее и могла бы заплатить, если ей дадут возможность сделать это на легальных основаниях. Они обменялись телефонами, а в следующую субботу Расул уже встретился с Кирой.

Он вспомнил, как нервничал, сидя за столиком у окна на втором этаже просторной кофейни, и смотрел на входящих женщин. Полная деловая женщина с короткой стрижкой, высокая блондинка в длинном пуховике и на каблуках, рыженькая в спортивном костюме, девочка в зелёном пальто? Девочка? Он удивился, когда девчонка-подросток подошла к его столу и посмотрела на него спокойным, совсем не детским взглядом больших серых глаз. Да это совсем не школьница, просто худенькая ухоженная женщина маленького роста!

— Вы Расул? — У неё были приятный тёплый голос и едва заметный огонёк любопытства в глазах. — Можно присесть?

Расул как-то сразу успокоился и расслабился. Не зря говорят, что для того чтобы оценить человека, достаточно первых секунд. Он смотрел, как она смущённо поглаживает свою руку с аккуратным скромным маникюром на тонких пальчиках, рассказывая о себе, как тепло улыбается, как появляются в уголках серых глаз едва заметные лучики морщинок, как поправляет аккуратное удлиннённое каре светлых волос. Пока они общались, у него зрело ощущение, что теперь всё будет хорошо, эта маленькая птичка — его реальный шанс, который, ни в коем случае, нельзя упустить. Кира показалась ему какой-то уж слишком наивной и невинной для своего возраста. Даже использовать-то её неудобно, она явно больше теряет, чем приобретает от их партнёрства. Но Расулу выбирать не приходилось, и голос совести он решил задвинуть куда-нибудь подальше и попытаться компенсировать Кире её помощь позднее. Даже фамилия у неё была подходящая — Юдина, он даже подумал, не поменять ли фамилию в русском паспорте на её, вместо Ю Расула Алиевича станет Расулом Алиевичем Юдиным. А что, законный способ спрятаться лучше!

Даже сейчас, спустя два месяца после их знакомства, он до сих пор поражался, как же ему повезло! Она как будто и правда была посланницей свыше, несущей ему помощь и свет. Никогда в жизни у Расула ещё не получалось сделать всё так быстро: документы во всех инстанциях принимались с первого раза, паспорта и визы были готовы быстрее обычного, возможно, ещё и Бурхан поспособствовал. Даже за Тимуркой не пришлось ехать в Ташкент, нашлись родственники, вылетающие в Москву, которые согласились его сопроводить. Единственной заминкой в его плане оказалась задержка рейса, но и та была ерундовой. И вот он здесь, в чужой стране, на незнакомой крыше и в квартире с малознакомой женщиной. Но у него было странное ощущение, что он там, где должен быть. Даже обычная его тревога перед неизвестным отступила. Наоборот, Расул чувствовал изрядную долю облегчения, оказавшись вдали от враждебно настроенных людей и от дикой суеты Москвы. Его немного беспокоило, как он, привыкший к одиночеству, будет терпеть рядом женщину и ребёнка, но это не такая уж и большая плата за возможность жить без преследователей.

Расул встал и подошёл к ограждению. Внизу по освящённой улочке, пританцовывая, возвращалась домой Кира. Он невольно улыбнулся. «Забавная пташка! Маленький неунывающий боец жизненного фронта. Ему бы чуточку её оптимизма!» Ему нравилось замечать её живые эмоции, нравились Кирины прямота, честность и ни малейшей доли кокетства. И как это она сохранила способность радоваться таким мелочам, как травинки, листочки, случайно найденная в кармане конфета или девятиметровая комнатка с видом на стену? Расул даже слегка позавидовал такой способности во всём находить повод для радости, он-то как раз замечал сперва недостатки и просчитывал возможные неприятности. Поэтому картина мира в его сознании никогда не была особо привлекательной. Он услышал, как Кира вошла, аккуратно прикрыв дверь, скинула кроссовки и куртку, прошла в кухонный уголок и нажала кнопку на чайнике. Он смотрел, как она выбирает из разномастных кружек одну побольше, с узором из переплетённых цветов, как достаёт пакет с чаем, моет и нарезает яблоко. Странная спокойная женщина, не несущая угрозы. На свете, наверное, тысячи таких, которых никто особо не замечает, вернее, которые и сами не хотят, чтобы их замечали, им и так хорошо. Наблюдая, как Кира вдыхает поднимающийся над кружкой пар, как зажмуривается от удовольствия, улыбается и откусывает яблоко, Расулу и самому захотелось попить чайку, но он дождался, когда она допьёт свою кружку, сполоснёт посуду и уйдёт в свою комнату. Странное ощущение, он живёт не один, с женщиной под одной крышей. Как давно это было?! Короткий период времени, когда у них с Катей появился Тима, когда она вынуждена была быть мамой, пока не восстановила форму. Как же она психовала и нервничала, как её бесили Тимин плач, подгузники, постоянная кормёжка и невозможность проводить время, как хочется. Потом она вернулась к работе, снова начались бесконечные съёмки, командировки, а у Тимура появилась няня. А в один прекрасный день Катя заявила, что заключила контракт с известным модельным агентством в Москве и уезжает. До сих пор воспоминание об их последнем разговоре было болезненным. Расул и сам знал, что они слишком разные, их жизненные цели были прямо противоположными. Знал, что сам виноват, у него сорвало крышу после знакомства с Катей, ей не нужны были ни длительные отношения, ни брак, ни семья. Её случайная беременность стала для неё страшным ударом, и только чудом Расулу удалось уговорить её сохранить ребёнка. Он предчувствовал, что она оставит их, это был лишь вопрос времени, но до последнего надеялся на чудо. Которого не произошло! До сих пор было больно, что она предпочла интересную жизнь и карьеру в Москве, оставив их с Тимуром. Но осуждать и принуждать её он не мог, она сразу говорила, что не готова посвятить всю свою жизнь одному человеку и семье, у неё была куча своих планов. Просто был ослеплён её красотой, своей влюблённостью, надеялся, что она захочет поменять планы, чтобы сохранить их отношения. Даже переехал в Москву, надеясь, что она вернётся к нему, если он будет жить в том же городе. Нашёл работу, жильё, устроился, но у неё уже был другой мужчина, который мог дать ей намного больше, который готов был воплощать в жизнь её амбициозные мечты. Общение с Расулом стало для неё совсем не интересным, телефонные звонки тяготили, заставляли чувствовать себя виноватой, и, в конце концов, она совсем перестала брать трубку. В самом начале их отношений Расулу казалось, что он заплатит любую цену, лишь бы быть с ней, что неважно, сколько дней или ночей она сможет ему подарить, это лучше, чем ничего. Но сейчас он сожалел, что ввязался в заведомо провальную связь. Не думал, что расплата за короткое время рядом с желанной женщиной окажется настолько мучительно бесконечной. Ему казалось, что по нему катком проехали, сметая самоуважение, уверенность в себе и собственных силах, доверие к женщине и надежду на обретение нормальной семьи. Расула кидало от полного уныния и нежелания хоть что-нибудь делать до ярости и мыслей о мести. Если б не ответственность за жизнь Тимура, Расул, возможно, запил бы и скатился в яму, из которой выбраться было бы намного сложнее, чем из нынешней передряги.

Расул вздохнул, прикрыл за собой дверь и прошёл бесшумно в свою комнату. Давно пора было спать. Не включая свет, он растянулся на полу на одеяле, потому что на единственной кровати тихо посапывал во сне сын. И всё же впервые за долгое время он не ощущал привычной пустоты, его охватило приятное чувство нужности хоть кому-то, когда ты не один пытаешься выгрести в этой жизненной лодке, или оно приятное только потому, что тебя не раздражают те, которые находятся рядом? Неважно, главное, впервые за долгое время Расул заснул совершенно спокойно и умиротворённо.

* * *

Кира проснулась, услышав звук захлопнувшейся двери. Уже утро? Она глянула на телефон, и правда, половина восьмого, прошла в уборную, предварительно проверив, спит ли мальчик в соседней спальне. Тимур ещё сопел, и Кира решила вздремнуть ещё. «Хорошо, когда не нужно никуда торопиться! — подумала она, блаженно зарываясь в одеяло. — Кайф!» Проснулась она, когда кто-то начал с неё это одеяло стягивать.

— Что? Что такое? Тима?

Мальчик заулыбался, заметив её удивление.

— Ня… ня…

— Что? Няня или ням-ням? Кушать хочешь?

Он закивал.

— Ну, хорошо, хорошо, встаю! — Кира слезла с кровати, довольно потянулась, отправила Тиму умываться и выскочила прямо в пижаме на крышу под яркие лучи солнца.

— Ох, свежо! — Она попрыгала, поприседала, размялась, наклоняясь вперёд, назад, влево, вправо, потянулась к носочкам и покрутила головой, пока из-за двери не выглянула любопытная мордашка Тимура.

— Ты в тапочках? — Он кивнул.

— Ну, тогда иди ко мне, поиграем пару минуток в догонялки!

Они побегали по маленькому пятачку крыши, пока Кира в очередной раз не схватила развеселившегося Тиму, поиграли в приседалки-повторялки под детскую песенку, которую Кира помнила ещё с детства, и, довольные, пошли готовить завтрак.

После зарядки они с мальчиком пожарили омлет на завтрак, нарисовав на нём кетчупом забавную мордочку, похихикали, когда делили, кому достанется ухо, а кому нос, а потом отправились на прогулку. Походили по ближайшим дворам, исследуя детские площадки, прошлись по парку и обнаружили летний театр и большую поляну с вертушками, лавочками и качелями, где перекусили за столиком треугольным кимпабом и выпили по бутылочке сока. У Киры было ощущение, как будто она в отпуске, приехала отдохнуть ненадолго, не беспокоясь о завтрашнем дне. Её настроение, видимо, передалось и Тимуру, так что он тоже искренне радовался всему новому. Раскачивался на качелях, смело скатывался с горок, искал под деревьями палки, превращая их в оружие, даже пытался пообщаться с другими малышами. К концу дня они с Кирой уже вполне сдружись и даже начали немного друг друга понимать.

Расул застал их вечером за жаркой блинов, вернее, жарила Кира, а Тимур их уплетал, намазывая джемом и скручивая в трубочку. И при этом ещё пытался что-то рассказать на своём языке, а Кира кивала, как будто что-то понимала. Он замер у входа, не в силах отвести глаз от их сияющих лиц, обращённых к нему. Давно никто не был так рад его видеть, эта маленькая, невероятно красивая сейчас разрумянившаяся женщина в синем домашнем платье и его любимый сын улыбались ему, махали руками, чтобы он поскорей шёл к столу. Расул резко отвернулся и присел, снимая кроссовки. Перевёл дыхание и поморгал, смахивая непрошеную влагу. Что это с ним, расчувствовался на пустом месте?! С чего бы?! Не поднимая головы и буркнув приветствие, он прошёл в душевую. Пока Расул умывался и переодевался, Кира разогрела ему тарелку супа, порезала хлеба и чеснока, поставила на стол плошечку с кимчи и тарелку с блинами.

— Чаю налить? Или водички?

— Нет, не надо, спасибо, я сам, — Расул даже как-то растерялся. — Спасибо, что накормила Тиму, за мной можно и не ухаживать. Отдохни.

— Да, ладно! Мне не трудно! — засмеялась Кира. — Мы сегодня с Тимуром и так весь день отдыхаем! Правда, Тимур?

— М-м! — промычал мальчик, размазывая джем по лицу.

— Ну вот, сплошные удовольствия и безответственность! — подтвердила Кира, улыбаясь и вытирая ему лицо салфеткой. — А как твой первый рабочий день? Очень тяжело было?

— Да нет, не особо, — пожал плечами Расул. — Я последнее время в Москве тоже на стройке работал, так что здесь работа не намного отличается, даже полегче, и не так холодно. Бригадир крикливый, конечно, но не страшнее моего командира в армии. Нормально, на первое время сойдёт. Вы как тут? Чем занимались?

Кира рассказала про их с Тимой открытия и впечатления на сегодня, потягивая чай, пока Расул ужинал, а потом попросила:

— Слушай, ты не мог бы мне помочь столик принести?

— Какой столик?

— Ну, тут во дворе апартов есть место, куда выставляют, ну то есть выбрасывают, ненужную мебель. Мы когда с Тимуром гуляли, я заметила столик маленький, мне бы как раз в комнату подошёл, маникюр делать. Одной, наверное, не донести, неудобно. Поможешь?

— Да не вопрос! Сейчас, чай допью, сходим.

Пока Тимур раскрашивал нарисованный Кирой самолёт, они прогулялись до квартала многоэтажек и принесли приглянувшийся Кире столик.

Расул с удивлением смотрел, как радуется его соседка, оттирая ножки и столешницу от пыли, прежде чем затащить столик в комнату, разве что не целует его. Как будто ей машину подарили, а не столик с помойки. Он и сам почувствовал, как настроение повышается. Кто бы мог подумать, что поход на помойку может его так обрадовать. Странная женщина!

Кира напевала, расставляя на углу столика лаки, пилочки, закрепитель, машинку для сушки и аппарат для маникюра. Эх, ей бы ещё полочку или стеллажик, а то всё на стол не помещается, ну ничего, бог даст, найдётся для неё и полочка. Во всяком случае, рабочее место почти готово. Она скептически обвела взглядом комнату, м-да… ей бы хоть красивую занавеску повесить и покрывало в тон, чтобы не было совсем уж убого. Надо пройтись в выходной по магазинам, пожалуй, подобрать подходящую ткань и краску купить, подновить стены на крыше. Хорошо, что у неё вечера свободны и в выходные полтора дня есть. Как будто в ответ на её мысли в комнату постучал Расул.

— Не планируй ничего на субботу, пожалуйста, — предупредил он, — я в эту субботу не работаю, сходим в больницу, надо медосмотр пройти, для получения ID карты обязательно. Лучше с этим не затягивать.

— Ну конечно. Знаешь, куда идти?

— Да, меня Карим проинструктировал. У тебя есть с собой фотографии на документы? — поинтересовался Расул. — Нужна парочка.

— А, да, пара фото точно найдётся, — задумчиво протянула Кира. — Ничего, если я схожу сегодня в кафе? — спросила она, когда Расул начал прикрывать дверь. — Посижу вечерок с вайфаем, с мамой хочу пообщаться?

— Конечно, не спрашивай! Если я дома, можешь спокойно уходить по своим делам. Мы с Тимуром договоримся, если что.

— Ок! — обрадовалась Кира. — Тогда я пойду. Не скучайте!

Она выскочила на полутёмную улицу. Где-то здесь есть кафе, которое приглянулось Кире яркими лоскутными подушками на диванчиках и красивыми лампами под абажуром. Ага, вот и оно! Она толкнула стеклянную дверь, которая мелодично звякнула музыкой ветра.

— Осо осеё! — поприветствовал Киру приятный улыбчивый мужчина за стойкой. — Муо тырильккаё?

Заметив растерянный вид Киры, он переспросил на английском:

— What would you like to drink?

— A?! I would like a cup of green tea, please. Have you got green tea?

Кира обрадовалась, что можно объясниться по-английски.

— Нокчаё? — переспросил мужчина.

Кира кивнула, хотя и не была уверена, как будет по-корейски зелёный чай. Она поинтересовалась наличием вайфая и, сфотографировав номер, устроилась на уютном диванчике у окна. Недолго поговорила с мамой, заверив, что у неё всё хорошо, и стала просматривать ленту любимых подписок, в которых она черпала вдохновение для новых дизайнов. Самые необычные и красивые перерисовывала в свой блокнот, чтобы потом воплотить на одной из клиенток. У Киры тоже была парочка скромных каналов на разных ресурсах, куда она выкладывала наиболее удачные свои работы, подписчиков пока было немного, но их число потихоньку росло.

Когда перед ней поставили чашку с густой зелёной жижей, она удивлённо подняла глаза на улыбающегося корейца, не понимая, что же это.

— What is it? — переспросила она.

— Nokchayo. Green tea in Korean style, — подтвердил он.

— Really? — Озадаченное лицо Киры насмешило мужчину. — May be you would like a cup of herbal tea, mint or chamomile? I could make it for you, — предложил он.

No, no! — замахала руками Кира. — I will try. Thank you. Камсахамнида!

Она осторожно попробовала жидковатое зелёное пюре, поймав любопытствующий взгляд бариста. «Вот что такое она опять заказала?! Ладно, будем считать, что это здоровья для! В следующий раз и правда лучше травяной мятный попросить».

Кира написала Людке короткое сообщение, что у неё всё хорошо, и начала искать в Интернете информацию про детские сады и салоны красоты поблизости. К своему удивлению и радости, она обнаружила, что в Донгтане есть образовательный центр для русскоязычных, включая школу и детский сад. Решила, что с утра напишет директору и сходит с Тимуром на экскурсию. Может, его возьмут ещё до оформления всех документов? Тогда она могла бы раньше начать работать! Жаль, что по салонам информации было мало, на русском почти ничего, а на английском крохи. Придётся ногами всё обходить. Аккуратно переписав в блокнот все найденные контакты, Кира расплатилась за так и не допитое зелёное пюре и вышла из кафе. Она решила подняться по лестнице и дойти по лесной тропинке до обзорной площадки, которую она приметила ещё днём. Лестница и тропинка освещались низкими фонариками, сквозь голые ветви деревьев был виден город с его многочисленными огнями и подсвеченными рекламными вывесками. Она смело шагала по крепкому плетёному то ли из джута, то ли из пакли покрытию дорожки и удивлялась, когда её обгонял какой-нибудь шустрый пенсионер с палками для скандинавской ходьбы. Непривычно, когда все вокруг занимаются спортом, даже ближе к ночи, а ты так, как валенок, слоняешься без дела. Кира даже прибавила ходу, чтобы её прогулка смахивала на спортивную ходьбу, и начала хлопать в ладоши то перед собой, то за спиной, как это делают корейские бабушки. А вот и площадка! Кира подошла к ограждению и восхищённо замерла. Сияли вдали многочисленные многоэтажные комплексы, отражаясь в ровной глади речки, разбегались в разные стороны дорожки нового парка за рекой, далеко внизу под фонарями проезжали велосипедисты. Было слышно шуршание высоких деревьев, кроны которых смыкались от ветра где-то высоко над головой Киры. «Красиво!» — пронеслось у неё в голове. Она не могла отвести взгляд от открывшегося ей вида и даже не заметила, как кто-то встал рядом под ярким светом освещающего площадку высокого фонаря. Почувствовав движение, Кира повернулась и с удивлением обнаружила подтянутого мужчину в белой толстовке с капюшоном, тоже смотрящего вдаль. «О!! Какой профиль! Прямо Маугли или Оцеола, вождь семинолов!» — пронеслось у неё в голове. Мужчина невозмутимо отошёл на пару шагов, не отрывая рук от перил, и начал отжиматься, по-прежнему смотря за реку. «Блин! — решила Кира, — что ж такие все спортивные-то? Надо тоже что-то изобразить!» Она присела спиной к лавочке, опираясь на неё руками, и тоже попыталась несколько раз отжаться. Лучше бы даже не начинала! Пятки поехали по сырому полу, рука подвернулась, и Кира, охнув, плюхнулась задом на влажные доски настила.

— Куэнчанаё? — Глубокий голос сверху заставил её резко вскинуть голову и охнуть от удара головой об лавку.

— Чосимхасеё! Куэнчанаё? — Мужчина присел, обеспокоенно вглядываясь в её лицо.

Хорошо, что в полумраке было не видно, как покраснела Кира. «Боже! Как неудобно-то! И чего она повыпендриваться вдруг решила?»

— Аниеё! Нет! — замотала она головой, а потом спохватилась. — А! Нэ, куэнчанаё! Я в порядке! I am ok!

— Тачин го опсоё? — Его лицо было уже так близко, что Кира разглядела высокие скулы, крупный нос с небольшой горбинкой, чётко очерченные губы и внимательные глаза, почувствовала тонкий шлейф парфюма.

— Опсоё, опсоё! Я в порядке, правда, не беспокойтесь! I am really ok! — затараторила она.

— Чабаё! — Мужчина протянул руку, и Кира ухватилась за широкую тёплую ладонь, поднимаясь на ноги. Ей показалось, что тепло от ладони пошло дальше вверх по руке, и она резко отдёрнула её.

— Камсахамнида! — поблагодарила Кира. — Thank you! Don’t worry! Кокчон хаджи масеё! Не беспокойтесь!

— Чинччаё! — Мужчина улыбнулся, разглядывая её, и у Киры поползли мурашки по спине. Что это?

— Нэ, Нэ! Yes! Да, да! — Она продолжала повторять на разных языках, не в силах оторвать взгляд от его лица.

И не сказать, чтоб оно было какое-то особо красивое. Просто было что-то притягательное в сочетании этих черт, в едва заметных морщинках в уголках глаз с необычным разрезом и ироничном изгибе губ, которые явно часто улыбались, тёмные глаза излучали внутренне спокойствие, тепло и уверенность в себе, которых так не хватало Кире.

— О-о! — Кира почувствовала, как прилипли к попе повлажневшие сзади штаны, и попятилась назад с обзорной площадки.

— Камсахамнида! Чвесон хамнида! Аньёни кэсеё! — выдавила Кира всё, что вспомнила: спасибо, извините и до свидания, и почти бегом пустилась обратно по тропинке в сторону дома, стараясь не оглядываться.

«Что это с ней?! — думала она, топая по тропинке. — Что за дурацкая реакция?! Мужиков, что ли, мало симпатичных видела? Сериалов пересмотрела? Теперь каждый кореец красавцем кажется? Да нет, не наблюдала вроде раньше за собой таких пристрастий!» Нет, конечно, ей нравились герои сериалов, которые она смотрела. Она восхищалась ими и глубоко уважала, понимая, что за этими красивыми лицами и фигурами стоит адский труд, пот, боль и жёсткие ограничения, а красивые поступки — это игра, далёкая от жизни. Поэтому и воспринимала красавцев-актёров или айдолов как произведения искусства, на которые можно любоваться издалека, как в музее, но руками не трогать, ибо они достояние человечества, а не одной отдельно взятой обычной женщины. Кира не состояла ни в каких фан-клубах, не ходила на концерты, не мечтала встретиться со своими любимчиками, но была бесконечна благодарна корейцам, что они ещё снимают фильмы, в которых сохраняются чистота и красота, которые заставляют подумать, смотря которые, ты следишь не за внешней, а за внутренней борьбой героев. Может, сознание всё-таки сыграло с ней злую шутку и наделило всех корейцев несуществующими чертами и киношным благородством? Да нет! Она ж приезжала уже в Корею и в аэропорту немало с корейскими пассажирами общалась! Не было у неё никаких розовых очков на их счёт! Это сегодня что-то с ней не то! Перебор с новыми впечатлениями? Ладно, скорей всего, она этого Оцеолу и не встретит больше! Дай то бог! Не нужны ей такие эмоции! Пережила однажды уже невозможную влюблённость, хватит, еле выкарабкалась из неё живой, больше не надо! Она будет свободна, весела и счастлива сама по себе! Кира заулыбалась. «А всё-таки это было волнительно! Вот только за всё платить приходиться! — вздохнула она, ощупывая свой мокрый зад. — Стирать придётся сегодня, и ручками, ручками! Ничего, вспомним студенческие времена. Где наша не пропадала!»

Напевая под нос любимый мотивчик, Кира поднялась в квартиру. В гостиной горела только лампа у диванчика, на котором Расул читал книжку, вытянув свои длинные ноги.

— Тимур спит? — шёпотом спросила Кира.

— Давно уже, — кивнул он, провожая удивлённым взглядом Киру, которая продефилировала мимо него к кухне и включила чайник.

— Что случилось? — спросил он, не сдержав улыбки, и мотнул головой в сторону её оливковых спортивных штанов, на которых сзади красовалось большое влажное пятно.

— А?! Глупость! — отмахнулась Кира. — Плюхнулась неудачно. Решила последовать примеру корейцев и позаниматься спортом. Они, знаешь ли, очень заразительно это делают, прям тоже захотелось. И! Вот мой итог! Сырой зад, неловкость и работа на вечер! — Она вздохнула, а Расул не удержался от усмешки.

— Может, помочь? С тренировками? — спросил он, улыбаясь. — А то у меня тренерский опыт довольно большой! Лет пять боксёров к соревнованиям готовил, и результаты хорошие были. Если б в Москву не уехал, работал бы сейчас со сборной Узбекистана, мне предлагали. Вот только не пойму, зачем тебе тренировки? У тебя вес вроде в норме. Или так, ради здоровья? Есть проблемы? — В его голосе мелькнуло беспокойство.

— Не, не! Не надо! — отмахнулась Кира. — Я здорова, как корова! Даже обидно бывает, иногда прямо хочется поболеть, да не получается! Это. я так, для настроения! Если хандрю, прогулки здорово помогают тоску разогнать. Так что лучше гулять буду подольше и есть поменьше, и хватит с меня! А ты чего не спишь? На работу же рано.

— Сейчас пойду, — кивнул Расул, закрывая книгу, — тебя поджидал, думал, вдруг заблудишься вечером в незнакомом месте.

— У меня же телефон с собой! — удивилась Кира. — Не заблужусь я, зря не лёг пораньше. Больше не жди, я точно никуда не денусь! Иди. Спокойной ночи! — Она ободряюще улыбнулась, и Расул, тяжело поднявшись с дивана, ушёл в комнату, аккуратно закрыв за собой дверь.

Кира переоделась, попила наконец-то нормального зелёного чая, тихонько, стараясь не шуметь, постирала свои штаны и разложила их на тёплом полу сушиться.

«А все-таки хорошо, что она не одна, а с напарниками!» Кира уже и забыла, какого это, жить с кем-то, стараться не шуметь, учитывать интересы другого человека, приятно, когда кто-то тебя поджидает и беспокоится. Привыкла, оказывается, к одиночеству.

* * *

На следующий день Кира решительно взялась за поиски сада для Тимура. Позвонить по указанным на сайте телефонам она не могла, корейской симкарты не было, но школа, если верить адресу из Интернета, находилась совсем рядом. Так что после завтрака они пошли искать нужное здание. Небольшой четырёхэтажный коричневый дом оказался всего в паре кварталов от них. Надпись на двери на русском «Здравствуй, школа!» подсказал, что они оказались в нужном месте. Кира не успела нажать на кнопку звонка, как из дверей выскочила пара девочек лет двенадцати и побежала к ближайшему магазинчику «CU». Придерживая дверь, Кира с Тимуром вошли в небольшой холл со стойкой администратора, диваном и большим искусственным яблоневым деревом. Никого не обнаружив, прошли чуть дальше, заметив свет в застеклённом кабинете справа. Приятная женщина средних лет, сидящая со стопкой книг и тетрадей за большим столом, спросила, чем может им помочь. Кира поинтересовалась садиком для Тимура и пожаловалась на то, что пока у неё нет телефона, с которого можно было бы позвонить директору. Женщина тут же набрала номер на своём телефоне и недолго пообщалась, узнав у Киры, смогут ли они с ребёнком подойти к часу дня в другое здание в получасе ходьбы от школы. Директор будет их поджидать, покажет садик и расскажет про условия приёма.

Кира обрадовалась. Она не ожидала, что всё так быстро и удачно может сложиться. Горячо поблагодарив свою спасительницу, которая помогла ей даже точку на нужном здании на карте в телефоне поставить, чтобы Кире было легче найти место, и. записав ещё раз адрес и телефон, они с Тимуркой не спеша отправились прогуляться в том направлении, благо до назначенной встречи оставалось ещё достаточно времени.

Набегавшись на площадке во дворе комплекса апартаментов, которая так понравилась Тимуру ещё в первую прогулку, и перекусив мандугуком — бульоном с пельмешками, они подошли к нужному зданию, поднялись на шестой этаж и прошли к стеклянной двери с надписью «AppleTreeKindergarten». «Яблоневая школа и яблоневый садик — хорошее название, — подумала Кира, — душевное, напоминает бабушкин сад в Первоуральске». Их заметили, и навстречу вышла улыбчивая женщина, светловолосая и голубоглазая. Она представилась, спросила, как к ним можно обращаться, пригласила их войти и присесть на диван в общем зале, забавно декорированном нарисованными домиками на стенах, книжками и игрушками. В садике было тихо, только из-за одной двери были слышны приглушённые голоса детей и воспитателя.

— У нас сейчас тихий час, — объяснила Наталья Сергеевна, — младшие дети спят, а старшие занимаются. Давайте я вам покажу наши группы, кухню, а потом зал, где ребята занимаются физкультурой и музыкой. Там у нас мероприятия разные проходят к праздникам.

Кире провели небольшую экскурсию по детскому саду, рассказали о программах обучения, о том, что занятия проходят на русском и английском языках, а уроки корейского пока только дважды в неделю, о стоимости посещения, правилах и необходимых документах, которые можно доносить по мере получения. Тимур, конечно, начал хватать интересующие его игрушки, лепеча что-то на своём языке, и директор заметила, что у него есть некоторые проблемы с речью. Оказалось, что в саду есть логопед, который может заниматься с ребёнком дополнительно развитием речи, и Кира обещала подумать о дополнительных занятиях тоже.

Кира попросила дать им пару дней на раздумья, нужно всё посчитать и посоветоваться с папой Тимура, и пообещала прийти через два дня в это же время с готовым решением.

С одной стороны, этот садик, конечно, хорошая находка для Тимура, но потянет ли Расул такие расходы. Кира уже прикинула в голове, в какую сумму им обойдётся посещение сада, особенно с первоначальным взносом и поняла, что, возможно, Расул захочет повременить с началом посещения или, вообще поискать корейский. Надо, наверное, для сравнения ещё в какой-нибудь корейский детский сад зайти, побеседовать о местах и цене. Придётся вечером со словариком посидеть, вопросы и фразы подготовить, вдруг никто на английском там не разговаривает?!

По дороге домой Кира с Тимуриком зашли в «No Brand», купили муки, молока и фарш на фрикадельки. Дома вместе увлечённо лепили и катали мясные шарики, укладывали на сковородку и жарили с луком и томатным соусом. Отдельно Кира отварила рис и порезала капустный салатик, поставив его в холодильник немного промариноваться. До ужина ещё оставалось время, и Кира с Тимуром, утеплившись, вышли на террасу. Тима катал свои машинки, а Кира, вооружившись веником и скребком, счищала со стен и пола облупившуюся краску и пыль. Она уже представила, как покрасит стены нежно-голубым цветом, нарисует маленькую пагоду и ветви сакуры. И на её кусочке крыши всегда будет весна! Расул обнаружил их слегка запылившихся, раскрасневшихся, но довольных, когда Тимур, счастливый, что ему доверили веник, пытался смести остатки мусора в совок.

— Привет! Трудитесь? Молодцы! — Он заулыбался, заметив сосредоточенное лицо сына. — Не ели ещё?

— Нет! Не успели! Я решила сегодня стены почистить, пока свободное время есть. Сейчас придём умываться и кушать, может, разогреешь нам еду?…

Они вместе поужинали, спокойно и тепло обсудив прошедший день. Расул поделился, что его переводят в другую бригаду, на другой объект, и с братом они будут работать на строительстве разных зданий, зато оплату обещали повыше. Кира рассказала про садик, и Расул дал согласие на устройство туда Тимура, по крайней мере, до лета, а позже, если найдётся место в корейском саду с меньшей оплатой или частичной компенсацией, то они Тиму переведут.

Пока Расул мыл посуду и общался с сыном, Кира тихонько ускользнула в свою комнату и включила ноутбук. Надо сделать небольшую рекламку про свои услуги и скинуть Амире. Пускай переправит знакомым, а записываться к Кире можно будет и через мессенджеры. На террасе она поймала чей-то доступный вайфай, так что сможет проверять сообщения время от времени. У Киры уже была сохранённая в электронном виде листовка с рекламой её услуг и фотографиями красивых ноготков, поэтому она только немного подправила информацию на ней, цвет и свои контакты и отправила Амире. Хоть бы несколько человек пришли, и то хорошо! Когда она ещё найдёт себе работу?! Кира потянулась. Нельзя долго сидеть на одном месте, спина и ноги затекают, нужно пройтись! Она встала, накинула свою курточку с капюшоном и пошла за кроссовками. Странно, дома тихо. Заснули они уже, что ли? Или из дома вышли? На всякий случай Кира прошла до прихожей на цыпочках, натянула кроссовки, не включая свет, и выскользнула из дома. Не задумываясь, куда пойти, она неосознанно снова отправилась по вчерашней тропинке на обзорную площадку. Очнулась, когда перед ней открылся вид сияющих вдали высоток и их отражения в разливе речки. «Зачем она сюда снова пришла? Ради красивого вида, конечно!» — поспешила убедить себя Кира, но её предательски напряжённая спина всё-таки чего-то ждала. Постояв так минут пятнадцать, Кира разочарованно выдохнула и начала спускаться по тропинке вниз, к прорезиненной прогулочной дорожке вдоль речки. «И чего, собственно, она ждала?» — Кира пожала плечами в ответ на свои мысли и достала из кармана телефон, чтобы посмотреть, сколько уже времени. Засмотревшись на экран, она вздрогнула, натолкнувшись на поднимающегося навстречу по тропе человека, и выронила телефон.

— Ой! — Она инстинктивно выставила вперёд руку, чтобы человек не наступил нечаянно на её телефон, и упёрлась в крепкую грудь, — Stop, please! I lost my phone! — Она присела на корточки и начала лихорадочно ощупывать землю под ногами. Как назло, ни одного фонаря поблизости!

— Тоуадырилькаё? Do you need help? — раздался глубокий голос сверху.

— А! Нэ! Тоуачусэё! Help me please! I need some light! I dropped my phone somewhere here!

Мужчина включил фонарик на своём телефоне и слегка наклонился, чтобы осветить тропинку для Киры и тоже поискать пропажу. Она тут же заметила знакомый футляр с божьей коровкой, валяющийся справа от неё.

— О! Слава богу! — Кира схватила, счастливо прижала к груди свой телефончик и резко поднялась, боднув наклонившегося над ней мужчину головой в пах. Он охнул, отпрянул назад и присел от боли.

— Ой, простите! — заголосила Кира. — Чвесонхамнида! Куэнчанаё? — Она присела рядом с ним, обеспокоенно схватив его за руку, и только тут разглядела лицо.

— Оцеола?!

— О-цео-ла? — переспросил он удивлённо, тяжело переводя дыхание. — Муоеё? What is it?

— No! No! I am sorry! Yo u are not Otseola! Thank you for your help! I am really sorry for this!

Кира смущённо покосилась на его ширинку. Она чертыхнулась про себя, поднялась на ноги, помогая ему встать и при этом пытаясь разглядеть очертания его лица в полутьме. «Надо же, угораздило её опять выглядеть по-дурацки! Наверняка примет теперь за странную потерянную иностранку с прибабахом! Ещё и опасную для деторождения! Ну и ладно! Ей с ним кашу не варить, детей не!»

— Пёльмальссымыльё! Its my pleasure! — Даже в темноте было заметно, что он уже улыбается. — Чосим касеё! Be careful!

— Нэ! Нэ! Чвесонхамнида! Камсахамнида! — поклонилась Кира и, смущённо отвернувшись, засеменила по тропинке, засунув телефон глубоко в карман и бурча под нос. «Да пойду я, пойду, осторожно пойду! Никого сегодня по яйцам больше бить не буду!» Ей казалось, что она лопатками чувствует его провожающий взгляд, но, обернувшись, не заметила даже тени. «Ну, и кому она, спрашивается, интересна?! Ладно, хоть спокойно отреагировал! Если б в неё в темноте врезался какой-нибудь кореец и начал шарить под ногами или бодаться, то она, скорей всего, перепугалась бы и пинаться начала. Будем считать, что ей повезло!» Кира улыбнулась. Хоть она и выставила себя неуклюжей, увидеть ещё раз этого вождя краснокожих оказалось довольно приятно. Наверно, живёт где-то здесь, неподалёку. Может, удастся как-нибудь пообщаться, если столкнутся ещё раз. Было бы неплохо познакомиться с кем-то из местных жителей. Тем более он явно может объясняться на английском. Хотя, ей, наверное, будет неловко, ну да и ладно! Кира, воодушевлённая, прогулялась немного вдоль речки и вернулась домой, когда её соседи уже точно спали.

На следующий день Кира с Тимуром доехали до магазина стройматериалов, купили большую банку фасадной краски, банку грунтовки, колеры и валик с кисточками, пакет гипсовой штукатурки и скребок для полировки. Слопали в кафе у магазина большущую тарелку лапши и вернулись домой играть в штукатуров-маляров. Кира натянула на Тиму и на себя защитные одноразовые костюмы, отлив немного белой краски в отдельную ёмкость, оставшуюся краску она тщательно размешала с голубым колером и, выдав ребёнку кисточку, велела раскрашивать одну из стен. Пока Тимур рисовал голубых роботов и машинки ну или что-то похожее на них, Кира подштукатурила трещины и дырки, зашкурила ещё не до конца просохшую штукатурку и быстро прогрунтовала все стенки валиком. Не дожидаясь, когда грунтовка просохнет до конца, принялась красить стены. Всё равно, всё высохнет вместе, да и день был солнечным и довольно тёплым. Чувствовалось приближение весны, но Кире хотелось ещё ускорить её приход. Вчера она заметила на каком-то кустарнике едва пробивающуюся зелень и обрадовалась. Надо же! Зима ещё не закончилась, а листочки уже появляются! А в Екатеринбурге они появятся только в мае! Когда Кира влюбилась в Корею, она купила фотообои с цветущей сакурой и оклеила одну из стен гостиной в своей квартире, чтобы любоваться нежными цветами круглый год. И здесь ей хотелось нарисовать хоть несколько веточек. Хорошо, что она неплохо рисует, не зря все школьные годы посещала художественную школу, это умение пригодилось ей и как мастеру маникюра. Кира знала, что сами корейцы двойственно относятся к цветущей сакуре, с одной стороны, цветы, конечно, прекрасны и не могут не восхищать, а с другой, повсеместно посаженная японцами в годы оккупации сакура напоминает корейцам об очень тяжёлых временах. Но для Киры эти цветы несли обновление, возрождение, жизнь. В самые тяжёлые времена, когда боль была такой, что единственным желанием было умереть и ничего больше не чувствовать, она закрывала глаза и вспоминала картины, которые ей посчастливилось увидеть: бескрайние золотые поля пшеницы, земляничные поляны с яркими, красными бусинами ягод, уходящие ввысь стволы сосен в бору, красные листья клёнов, смыкающиеся над головой, скалистые вершины, сияющую бирюзу моря и цветущую сакуру… Стоило жить хотя бы ради того, чтобы каждый год видеть что-то настолько совершенное, как цветки сакуры!

Она отвлеклась от своих мыслей, когда Тимур подергал её за рукав, пролепетав: «Ку-ть, ку-ть».

— Что, кушать хочешь? — Кира уже начала понемногу разбирать его речь. — Боже! Конечно! Что-то я увлеклась! Ты, наверное, давно проголодался и замёрз? Пойдём, кушать быстренько приготовим, а завтра докрасим, да?

Тимур согласно кивнул и снова потянул её за рукав. Кира убрала в угол банки с краской, прихватила для промывки кисточки, и они поспешили в квартиру, готовить ужин.

Хорошо, что фрикадельки с рисом остались ещё со вчерашнего дня, много вчера наделали, а на десерт Кира пожарила оладушки из оставшейся с утра каши. Так что к приходу Расула они уже были сыты и довольны и даже оставили ему приличную порцию оладий.

Умываясь, Расул заметил в мусорном ведре их одноразовые, испачканные краской костюмы и спросил, чем это они весь день занимались. Тимур тут же потащил отца на крышу и гордо продемонстрировал свои рисунки на стене.

— Ну, вы даёте! — присвистнул Расул. — Ты что, штукатуром подрабатывала, что ли? — спросил он Киру. — Вполне аккуратно, чувствуется опыт.

— Ага, подрабатывала, — засмеялась Кира, — забесплатно, на благо семьи! У мамы в доме пару раз ремонт делала, да и с мужем переезжали трижды, сперва всё делали сами, а в последней купленной квартире уже нанимали дизайнера и строительную бригаду для отделочных работ, муж настоял, но ручки-то мои вот всё помнят! — Кира покрутила в воздухе ладошками, изобразив фонарики, и Тима точно также покрутил ладошками, заставив их обоих засмеяться.

— Ну, вы молодцы! Хорошо потрудились! Совсем немножко вам докрасить осталось, — похвалил Расул. — Подождали бы, может, до выходных? Я бы вам помог!

— Да ну! — отмахнулась Кира. — Тебе разве на работе стройки не хватает? Это ж ерунда! Удовольствие одно! Мы справимся! Правда, Тимур?

— Да! — звонко и чётко выдал Тима. И Расул снова заулыбался.

Ему очень идёт улыбка, отметила Кира. Она смягчает его жестковатые черты лица и делает его вид немного растерянным, как будто он слишком редко улыбался и не знает, как это делать правильно.

— Ну, вы ужинайте, общайтесь, а я поработаю у себя в комнате, — она деликатно ушла к себе, прикрыв дверь.

Надо бы прикинуть эскиз рисунка, который она хочет изобразить на стене их домика. Жаль, Интернета нет, подсмотрела бы варианты, но она и так придумает. Взяла альбомный лист, обозначила окно с дверью, и стала размышлять, как лучше разместить рисунок. Хорошо бы сегодня вечером прогуляться, но Кира чувствовала, что уже устала, и так весь день на ногах. Придётся прогулку отложить до завтра.

Кира ещё порисовала, потом приняла душ, посоветовав Расулу отмыть как следует и Тиму, у него всё ещё на лице и руках оставались следы краски, повалялась немного с самоучителем корейского, но хватило её минут на двадцать, пока голова не начала гудеть. Блин, тяжело продираться сквозь текст сплошь из палочек под разным углами, которые обозначают буквы, да ещё и зигзагом написанные! Ни на славянские, ни на европейские языки корейский не походил, от слова совсем, поэтому у неё мозги переворачивались, когда Кира пыталась прочитать какое-нибудь слово или построить фразу на корейском. Сколько же ей времени понадобится, чтобы нормально заговорить на этом языке?! Лет десять? Она вздохнула. Ладно, не всё сразу, потихоньку освоит! А может, надоест ей Корея и вернётся домой? К маминым яблоням в Первоуральске? Ну, уж точно не сейчас! Она зарылась под одеяло, прислушиваясь, как Расул уговаривает Тиму помыться. Вот ведь удивительно, она так ни разу и не услышала, чтобы он кричал на ребёнка, даже когда Тима делал вид, что отца не слышит. Иногда голос Расула становился строже и в нём проскальзывали нотки металла, тогда Тима сразу бросал свои игрушки и плёлся делать то, что ему совсем не хотелось. Когда Расул этим своим голосом командовал: «Подойди ко мне!», Кире, честно говоря, тоже хотелось отложить свои дела и подойти к нему. Надо признать, силы и притягательности Расулу было не занимать. И чего это мама Тимура с ним не осталась? Сильный, спокойный и вполне приятный внешне мужчина, без вредных привычек и странностей! Чего ей не хватало? Что не устроило? Слишком завышенные требования? Или Расул подвержен каким-то страстям, о которых Кира пока не знает? Игрок? Пьяница? Бабник? Скупердяй? Причина наверняка была. Вряд ли Расул будет о таком рассказывать, но если они проживут рядом довольно долгое время, то правда всё равно выплывет наружу. Невозможно, живя бок о бок, в одной квартире, показывать всё время только свою лучшую сторону, рано или поздно расслабишься и недостатки твои тоже проявятся. Кира вот страдала рассеянностью, забывчивостью, перепадами настроения и приступами лени, часто не заканчивала начатое дело, не умела экономить и тратила всё, что к ней приходило, что выводило Алексея из себя, и было частым поводом для их семейных ссор.

Кира надеялась, что её недостатки не слишком сильно будут раздражать её компаньонов, да и бюджет, слава богу, у них раздельный, а совместные траты прописаны в соглашении. Так что особых поводов для конфликтов вроде пока нет. Всё равно, надо, хоть выходя из душа, проверять после себя, не оставила ли трусы на видном месте или волосы в раковине, а то, не ровен час, выбесит Расула. Кира даже покраснела в темноте, представив, как она будет извиняться и оправдываться за оставленные трусы. Очень уж яркий образ нарисовало её сознание, как Расул, нахмурившись, держит двумя пальцами своих мускулистых рук её грязные трусики и озадаченно спрашивает, что это такое. О, не дай бог, как говорится! Она даже помотала головой на подушке, прогоняя нежелательное видение. Лучше подумать о чём-нибудь более приятном, например, как улыбается Оцеола?! Она снова помотала головой. Так! Что это ей одни мужики в голову лезут?! Чай, не двадцать лет, гормоны не играют, мысли о мужчинах надо гнать подальше. И всё же жаль, что она не вышла прогуляться! Может, снова увидела бы этого приятного корейца? Полюбовалась бы хоть издалека. За просмотр денег не берут, а получить эстетическое удовольствие от прекрасной, созданной богом или человеком картины никто не запрещал! Кира вздохнула, поворочалась, помолилась и, наконец, провалилась в сон, в котором почему-то играла в футбол, бегая с мячом то к одним, то к другим воротам, пытаясь обыграть то Расула, то Оцеолу, то бывшего коллегу по работе, металась, даже во сне не понимая, на чьей стороне она играет.

Следующие дни, пятница и суббота, были заняты подготовкой к детскому саду и прохождением медкомиссии для ID карты. В садике им с Тимуром дали целый список вещей, которые ему понадобятся уже в понедельник. Мелочи типа кружки, тарелки, зубной щётки и пасты они купили в ближайшем магазине «DAISO». А покупки покрупнее, типа спального конверта для тихого часа, Расул обещал купить сам. Оплату за первый месяц он уже перевёл, и Кире не верилось, что с понедельника она уже будет предоставлена сама себе. Медкомиссию в ближайшем госпитале они прошли очень быстро, за час-полтора. Сдали анализы, потом у них быстро проверили рост, вес, зрение, слух, давление. После этого они поодиночке немного побеседовали с терапевтом на жуткой смеси английского с корейским, но, на удивление, друг друга поняли. Результаты обещали выдать через неделю, так что у них даже останется пара запасных дней до их записи на подачу документов в иммиграционную службу. Пока Расул гулял с Тимуром, Кира закончила окраску стен на террасе и решила, что отмываться пойдёт в чимчильбан. Она пристрастилась к корейской бане ещё в свою первую поездку, когда провела в сеульской «Драгон Спа» часов шесть, переползая из одной сауны в другую и отмокая в бассейнах с разной температурой, да и цена за такое продолжительное удовольствие ей показалась весьма демократичной. Общественные бани были в Корее в любом мало-мальски уважающем себя городе, и Донгтан не был исключением. Забив в поисковике «maps with me» бани и сауны, она обнаружила чимчильбан в пешей доступности, сложила в косметичку шампунь, мыло, мочалку, крем и сменное бельё и отправилась на поиски нужного здания. Несмотря на карту, пару раз проскочила мимо нужного проулка, в котором располагалась баня, и только потом увидела вывеску в районе шестого этажа — Вотербелли сауна, потом долго искала вход и поднялась на шестой этаж только с подземной парковки. Вот ведь спрятали баню! Местные, что ли, только в неё ходят? Неужели такая маленькая? Но баня оказалась очень просторной, занимала четыре этажа, с шестого по девятый. На двух этажах были женское и мужское отделения с саунами и бассейнами, на восьмом — развлечения и еда, на девятом — библиотека, сухие сауны и зал для совместного отдыха с матрасиками и массажными креслами. Кире выдали просторную футболку с шортами и пару полотенец. Она переоделась в предложенную униформу, оставив свои вещи в шкафчике, и поднялась наверх, посидеть для начала в соляной сауне. Залезла в самую жаркую и устроилась на полу, прикрыв голову полотенцем.

Рядом расположилась парочка, о чём-то мило перешёптывающаяся. В общем зале тоже было много пар и отдыхающих семей с детьми. Неудивительно для выходного дня. Кира почувствовала болезненный укол тоски. В такие моменты, когда тело расслаблялось и таяло от проникающего в каждую клеточку жара, ей тоже хотелось разделить с кем-нибудь это удовольствие. Погреться, а потом поваляться рядом на прохладных циновках, выпить большой стакан холодного чая на двоих, поболтать о пустяках. Жаль, что она так и не смогла приехать в Корею с Алексеем! Она мечтала поделиться с ним своими любимыми местами, эмоциями, которые получала в путешествии, неожиданными открытиями. Но у него всегда находились занятия поважнее: работа, командировки, дача тётки, компьютерные игры, иногда выезды на рыбалку с друзьями. Хорошо хоть Кира выбиралась с ним на рыбалку изредка, нужно же было разделить хоть один из его интересов! Хотя она не особо любила торчать часами с удочкой на одном месте, а чистить рыбу было вообще настоящим мучением! Она даже в магазине покупала только филе, чтобы не мучиться! Ну ради приятного бонуса в виде совместных вечерних посиделок у костра, задушевных разговоров под коньячок, песен под гитару и пьяного желания обнять весь мир можно было и потерпеть. В итоге она даже полюбила эти редкие вылазки, начала разбираться в удочках, крючках, лодках и прикорме. А когда Алёши не стало, не ездила на рыбалку больше ни разу, хотя его друзья часто звали её с собой, стала, что называется, своим парнем. Но без мужа эти вылазки совсем потеряли для неё привлекательность, да и не хотелось сочувственных или заинтересованных мужских взглядов, ободряющих разговоров, нелепых заигрываний или попыток свести её с кем-то. Не то чтобы она совсем не хотела найти себе пару и попытаться создать семью ещё раз, просто не верила в возможность того, что ей захочется снова пройти с кем-то весь этот путь. Она давно не была наивной девчонкой, верящей, что откуда ни возьмись явится принц на белом коне и сделает её жизнь прекрасной сказкой. Принцы тоже были людьми, иногда уставшими, растерянными, с багажом своих ошибок, шрамами, разочарованиями, недостатками и страстями. Они предпочитали, чтобы женщина создавала себе сказку сама, а они бы в ней лишь поучаствовали, разделив удовольствия. Мужчины ждали поддержи, помощи, верности, терпения, безусловной любви, а Кире казалось, что её ресурс иссяк. Вряд ли она кому-то ещё может что-то дать. За шестнадцать лет брака они с Алексеем прошли через многое: безденежье, бездетность, разочарование друг в друге, взаимные обиды и упрёки, даже влюблённость в другого человека. С безденежьем они как-то справились, постепенно Алексей вырос от экспедитора до начальника отдела снабжения крупного предприятия, да и Кира вносила в семейный бюджет ощутимую лепту, с бездетностью они долго и безуспешно боролись, а потом смирились, научились принимать и учитывать особенности друг друга, но последние годы дались Кире особенно тяжело. Она буквально по крупице собирала и взращивала в себе любовь к мужу. Совершенно случайно она узнала, что в одной из командировок у Алексея была другая женщина. Он клялся и божился, что это был один-единственный раз в его жизни, что это произошло по пьяни, бес попутал и он даже имени её не помнит, что больше никогда… Но Киру будто заморозило. Алексей всерьёз испугался, что Кира уйдёт от него, — перестал ездить в командировки, купил шикарную квартиру в новом доме, взялся за ремонт, стал выводить жену в рестораны, что его прижимистая натура выносила с трудом, даже съездил с Кирой пару раз в отпуск, пытаясь загладить свою вину и вернуть её расположение. Кира всё понимала, видела его искреннее сожаление, его заботу, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что существует лишь её оболочка, которая живёт, делает всё, что полагается, даже говорит, что любит, а внутри — выжженная пустыня. В тот момент, как назло, появился в её окружении очень приятный парень, который начал проявлять к Кире заметный интерес, и только чудо удержало её от интрижки. Видит бог, как она хотела доказать самой себе и миру, что она тоже привлекательна и желанна! Как хотела уйти от мужа, как она сражалась со своими предательскими мыслями, со своими мечтами о запретном, как она выла от боли, кусала свои локти и расцарапывала грудь до крови! Если б не церковь и помощь Божья, она бы не справилась! После его измены Кира годами вымаливала у Бога хоть крупицу любви к мужу! Только её упрямство и убеждения спасли их брак, но понадобились годы, чтобы вернуть доверие, и ещё годы, чтобы снова начать чувствовать тепло и нежность к Алексею. Конечно, в такие минуты, когда кругом довольные парочки, ей очень не хватало любимого человека рядом, но за эти тёплые мгновения Кира уже не готова была заплатить ту цену, которая требовалась. Да, возможно, она многое не получает, но зато не нужно жертвовать своими интересами, временем и финансами ни ради кого, а отношения без обязательств Кира считала заведомо лживыми и неприемлемыми. Так что замуж она больше не хотела, а завести ни к чему не обязывающий роман не могла себе позволить, как убеждённая христианка. Знала, что любая связь повлечёт шлейф необратимых последствий, и минутные удовольствия не стоят той цены, которую придётся заплатить. Всё, что ей оставалось, — только получать максимальное удовольствие от одиночества и свободы и ежедневно благодарить Бога за всё. Она улыбнулась, довольно потянулась и выскочила в прохладу общего зала, вытирая вспотевшее лицо и шею полотенцем. Гениальное всё-таки изобретение человечества — бани! Была бы возможность, ходила бы каждый день. Кира всё-таки купила большой стакан ледяного чая и пару запечённых коричневых яиц, перекусила, сидя у окна и вглядываясь в рекламные вывески здания напротив, потом отказала себе в мороженом и потопала вниз в женское отделение мыться. Ещё пара часов в саунах и бассейнах, и Кира выползла из бани, ощущая себя пластилиновой девочкой, размякшей, гибкой и ужасно счастливой. Казалось, она дышала всей кожей, топая по освещённой асфальтовой дорожке домой и размахивая пакетом с вещами.

На повороте к дому она заметила Расула, несущего сына на плечах. Побежала, чтобы догнать их, и окликнула:

— Вы чего так долго гуляете? — запыхавшись, спросила она.

— Да вот вышли на тренировку перед сном, — повёл плечами Расул. — Ты что-то долго! — Он улыбнулся, рассматривая Кирино раскрасневшееся лицо без грамма косметики. — Как баня?

— О! Вообще классно! Давайте в следующий раз вместе сходим!

— Вместе? В баню?! — Расул приоткрыл в потрясении рот, уставившись на маленькую смелую женщину перед собой, не зная, что сказать, и, видимо представив слишком откровенную картину, даже сделал шаг назад.

Кира засмеялась, заметив его застывшие на секунду приподнятые брови.

— Что это ты такое представил, интересно знать?! Я ж вас не в частную русскую баню приглашаю, а в общественную корейскую! Две разные вещи! Никто на вашу честь не посягнёт, всё очень пристойно, отделения для мужчин и женщин разные, а в общих залах все в одежде. Ну ты что?! Даже не читал ничего толком про страну, где жить собрался? — Она пытливо вглядывалась в его удивлённое лицо. — Тоже мне, кореец называется?! Идёмте, я вам по дороге расскажу.

Они, перешучиваясь, поднялись в дом, отправили Тиму умываться и спать, а сами засиделись до полуночи за чаем и разговорами.

Расул и правда мало что знал про культурные особенности корейцев, в Корее его интересовали сугубо практические вещи: сколько и где можно заработать, как устроиться, цены на жильё и продукты, с кем стоит поддерживать связь. Корейские песни, танцы, фильмы, айдолы, культура и памятники мало его волновали. Он любил футбол, бокс и американские боевики. Читал детективы и спортивные журналы. Поэтому он с интересом слушал, как Кира с воодушевлением рассказывает ему о своих корейских любимчиках, о разнице в менталитете и культуре, которую она подметила, о каких-то особенностях, о которых он непременно должен знать. Незаметно для себя он ответил на кучу её вопросов, выдав о себе столько информации, сколько он и друзьям не сообщал. Очень уж легко и непосредственно реагировала она на его ответы, искренне смеялась, сочувственно охала или настойчиво хвалила. При этом без грамма привычного для женщин кокетства, как давний друг, который никогда и ни за что не осудит, а постарается понять и помочь. Расул едва удержался, чтобы не выдать ей настоящую причину своего бегства в Корею. Всё-таки решил, что не стоит нагружать её своими проблемами или пугать понапрасну. Просто получал удовольствие от интересного разговора, от наблюдения за эмоциями на живом улыбчивом лице, от сладкого горячего чая, тепло которого растекалось по его телу. На какое-то время Расул почувствовал себя в таком же уютном и безопасном коконе, как бывало лишь иногда дома у мамы. И очень расстроился, когда Кира, взглянув на телефон, спохватилась, что уже первый час ночи, а ей нужно рано встать. Она собиралась съездить в Сеул на воскресную службу в православный храм Святителя Николая.

— Конечно, иди, ложись, отдыхай, я уберу со стола, — предложил Расул. — Мы с Тимуром никуда не торопимся, будем спать.

— Спасибо. Может, всё-таки помочь? — с сомнением Кира посмотрела на грязные чашки и крошки от печенья.

— Нет, нет, иди, я сам! — Расул взял Киру за плечи и легонько подтолкнул в сторону её комнаты. У неё на секунду перехватило дыхание, она торопливо засеменила к двери и выдохнула, когда закрыла её за собой.

«Что это? Отвыкла совсем даже от невинных прикосновений?» Она до сих пор ощущала тепло тяжёлых ладоней на своих плечах. «М-да-а, придётся, видимо, избегать лишних контактов, чтобы не чувствовать неловкости». Кира и раньше не позволяла лишних панибратских жестов, жутко смущалась, когда кто-то из друзей мужчин вдруг обнимал её за плечи или одобрительно гладил по голове. Она тут же уворачивалась, шутила или отсаживалась подальше. «И как только Алексею хватило терпения её приручить?» Полгода он ухаживал за ней, прежде чем она перестала вздрагивать, когда он брал её за руку, а первые поцелуи были для неё вообще сущим кошмаром и пыткой. Кира напрягалась, как струна, деревенела, нервничала и ждала, когда же поцелуй закончится. Наверное, только через год их регулярных встреч она как-то окончательно доверилась ему, научилась расслабляться и получать удовольствие от прикосновения его губ и рук. Но прикосновений других людей, даже родственников, до сих пор избегала. Разве что с детьми у неё не было этого барьера, племянники и ученики могли висеть на ней часами, она любила их тёплые ручонки, обнимающие её за талию или шею, и не раздражалась ни капли. «Как жаль, что она так и не стала мамой, как бы они с мужем ни старались и какие бы способы ни пробовали!» Кира вздохнула. Ну и чего она сейчас про это вспомнила? Пожалеть себя решила?! Ей, может, несказанно повезло! Её подруги, у которых у одной трое, а у другой пятеро детей, постоянно твердили ей, что она не понимает своего счастья, что она должна радоваться своей свободе и независимости! Кира и старалась радоваться, но получалось всё-таки не всегда. Она хотела зависеть от кого-нибудь, а ещё больше, чтобы кто-то зависел от неё, ей хотелось делиться теплом с близким человеком. Не зря же говорят, что разделённое горе становится в два раза меньше, а разделённая радость в два раза больше. Постепенно муж стал для неё таким близким человеком. Он действительно разделял её радости и огорчения, не делил проблемы на твои и мои, помогал, чем мог, хотя бы сочувствием или советом. Они изучили друг друга достаточно, чтобы не досаждать и не пытаться перекраивать на свой лад, знали, чем можно порадовать друг друга, и его внезапный уход из жизни стал для Киры страшным ударом. Какое-то время ей было ужасно больно и обидно, казалось, что он просто бросил её на середине жизненного пути. «После всего, что они пережили вместе?! Когда она простила, заново полюбила и вросла в него?! Как он мог?! Кому она теперь нужна?! Разве найдётся ещё один такой же дурак, который будет год за ней ухаживать?! Ага?! Держи карман шире! В современном-то мире?! За сорокалетней тёткой?!»

Кира обессилено рухнула на кровать. «Ну вот чего она опять раскисла?! Так удачно прошёл день, с Расулом вон душевно посидели. По крайней мере, на время у неё есть кто-то, о ком можно позаботиться, нечего себя жалеть! Мужик вон вообще один с ребёнком остался, и ничего, не жалуется совсем! Надо бы завтра исповедовать своё уныние и поблагодарить Бога за посланных ей компаньонов». Она успокоено поправила подушку, завела будильник на телефоне и провалилась в сон.

Утром она наскоро перекусила парочкой бутербродов и кофе, к причастию она не готовилась, поэтому могла себе позволить позавтракать, прихватила пачку орешков для перекуса после службы и, стараясь не шуметь, выскользнула из дома.

Погода была пасмурной и ветреной. Кира натянула капюшон и впервые за последнее время достала из рюкзачка свои перчатки. Прошла быстрым шагом по дорожке между комплексами апартаментов к автобусной остановке. Как назло, на электронном табло высветилось, что следующий автобус придёт только через десять минут. Она присела на лавочку, переживая, что на службу немного опоздает. Лавочка была тёплой. Кира недоверчиво провела рукой по гладкой поверхности. «Вот ведь до чего додумались корейцы! Лавочки уже с подогревом делают! Круто!» Она даже заулыбалась. Посмотрела карту в телефоне и решила, что от Сеульского вокзала до храма в районе станции Эоге дойдёт пешком. Не так уж далеко, а на метро ещё и пересадку делать нужно. Пока ехала в автобусе, смотрела на проплывающие за окном автомобили, новые жилые комплексы, старые районы из пристроенных вплотную друг к другу одинаковых кубиков домов. Полюбовалась на широкую и серую в этот непогожий день реку Ханган, пока автобус катил по мосту. Кире до сих пор не верилось, что она в Корее, причём надолго, что ей не нужно никуда спешить, как туристу, пытаясь за короткое время увидеть как можно больше, объять необъятное, она может не спеша посетить те места, которые ей интересны, сходить на выставки или побродить по магазинам, может провести весенний день с книжкой у речки или уехать на выходные к морю. Она смаковала проплывающие пейзажи, как мороженое, которое очень любила, но могла редко себе позволить. Никто, кроме неё, в окно не смотрел, корейцы ехали, уткнувшись в экраны смартфонов, и то, что для Киры было новым и волнующим, для них уже давно приелось, замылилось, казалось надоевшим и скучным.

Выйдя на вокзале в центре Сеула, Кира немного растерялась сначала. Приложение проложило ей маршрут до церкви, но она никак не могла понять, где же эта дорожка, пересекающая автострады, потом, наконец, увидела этот пешеходный переход над дорогами с остеклённым ограждением и заставленный клумбами с растениями и деревьями. Ей туда. Она заторопилась. Служба уже наверняка началась, а Кире ещё топать километра полтора. Краем глаза она отметила уже цветущую жёлтую форзицию в высоких бетонных клумбах и дала себе обещание непременно полюбоваться на неё в следующий раз. До церкви добежала минут за двадцать. На огромный храм святителя Николая лишь взглянула, решив, что зайдёт в него попозже, спустилась осторожно по ступенькам в цокольный этаж, где располагался небольшой храм Максима Грека, в котором богослужение шло на церковнославянском языке, накинула на голову лёгкую косынку и вошла. В небольшом зале было довольно много людей, стоящих в приглушённом свете свечей и люстры. Хор из трёх молодых женщин привычно выводил заповеди блаженств: «Во царствии твоём помяни нас, Господи…» Кира перевела дыхание, хорошо, опоздала она не очень сильно. Сразу как-то расслабилась и почувствовала себя как дома. Православные храмы, где бы они ни находились и как бы ни отличались архитектурой, внутри были очень похожи друг на друга, и, входя в любой храм, услышав знакомые строчки молитв, Кира сразу оказывалась на привычной территории. Своеобразный портал домой. Как же здорово, что в её любимой Корее тоже есть такой портал. Она уже была здесь один раз, когда приезжала весной, даже попала на пасхальную службу. И вот она снова здесь, только теперь уже не как захожанка, а как полноправная прихожанка. Она помотала головой, отгоняя лишние мысли и пытаясь сосредоточиться на разговоре с Богом. Двухчасовая служба промелькнула как одно мгновение, Кира даже удивилась, когда все потянулись к выходу, и едва успела перехватить отца Романа, чтобы представиться. Батюшка тут же пригласил её присоединиться к общей трапезе, а потом и на чаепитие русскоязычной общины в отдельном домике. Для Киры это показалось очень необычным. Екатеринбург, в котором она жила, был довольно крупным городом. Людей в храм приходило иногда слишком много, к тому же прихожане часто менялись, то в соседний храм начнут ходить, то переезжают, и традиции совместных воскресных обедов не было. Тут же на общей трапезе присутствовала и корейская, и греческая, и русскоязычная общины. Большой обеденный зал был переполнен, Кира растерялась, но её подозвала по-русски пожилая женщина в фартуке, подала ей тарелку, на которую выложила рис, салат и приличный кусок рыбы, показала, где можно взять приборы и кимчи, и предложила занять любое свободное место.

Пока Кира смущённо устраивалась на углу стола, напротив неё присела с обедом пожилая супружеская пара, которая тут же завязала с ней непринуждённый разговор, выспрашивая, кто она и откуда. Они же и привели её на традиционное чаепитие, во время которого отец Роман обычно разъяснял какую-нибудь часть Библии или отвечал на вопросы. Кира с удовольствием осталась, познакомилась с приятными людьми и за чаем и разговорами не заметила, как пролетело время. Она спохватилась, когда все начали расходиться, а часы уже показывали половину третьего. Кира тоже откланялась и заспешила. Ей очень хотелось успеть прогуляться к реке. Благо распогодилось, ветер успокоился, сквозь просветы серых облаков иногда выглядывало солнышко, как будто играя в прятки.

Пешком было далеко, поэтому Кира спустилась в метро, доехала до станции Мангвон, потом по улочке, ведущей прямо через рынок, дошла до широкой лестницы, спускающейся к реке. По пути она заскочила в минимаркет, чтобы купить большой кимпаб с тунцом и майонезом, баночку сока и с полкилограмма мандарин. На набережной она обнаружила кучу народа: стайки молодых людей сидели прямо на ступеньках или на ковриках на сухой траве, по дорожкам катились велосипедисты в неизменных шлемах и ярких штормовках, прогуливались спокойным шагом пожилые парочки, на огороженных баскетбольных и волейбольных площадках играли школьники или студенты. Чтобы найти спокойное место, Кире пришлось уйти далеко вправо и спуститься к самой воде. Она присела на камень под ивами и вытянула ноги, любуясь спокойной гладью реки Ханган. Вид невозмутимо несущей свою массу воды умиротворял, она закрыла глаза, прислушиваясь к тихим всплескам и шороху высокой сухой травы и подставляя лицо солнечным лучам, проскальзывающим сквозь голые ветки. Хорошо! Всегда мечтала жить у большой воды. Жалко, что в Екатеринбурге только пруд и маленькая речка. Рядом с ними не чувствуешь такой мощи и величия творца, как рядом с морем или полноводной рекой, как Волга или Ханган. Рядом с такой живой водной массой Кира как будто чувствовала дыхание планеты. И в такт этому дыханию её лёгкие тоже раскрывались, сознание очищалось от всякого мусора и всю её, от макушки до пят, охватывал покой. Она посидела так несколько минут, потом расстелила на траве у камней свой шарф и присела перекусить. Поесть на свежем воздухе было ещё одним удовольствием, которое заряжало её энергией. Она даже на лыжную прогулку в парк выходила с поллитровым термосом и парой пирожков. А маленький воскресный пикник, независимо от погоды, сначала был её терапией, а теперь уже стал неизменным правилом для счастливой жизни. Вот и сейчас, умяв сочный кимпаб, слегка захмелев от речного воздуха и чувствуя, как лопаются во рту сладкие дольки мандарина, растекаясь свежестью, Кира почувствовала себя совершенно удовлетворённой. Пристроившись поудобнее, она прочитала пару глав скачанного когда-то на телефон любовного романа, помечтала и даже вздремнула, отключившись на пару минут. Если бы не прохладный ветерок, она могла бы просидеть так и дольше, но пора было отправляться домой, ещё добираться часа два придётся, не меньше.

В Донгтан она вернулась, когда уже стемнело. Расула застала на террасе, он прикручивал к стене розетку и выключатель.

— Чем занимаетесь? — удивлённо спросила она.

— Да вот, ты же говорила, что здесь не помешают дополнительное освещение и розетка. Я на день инструменты у Карима позаимствовал ну и провёл сюда электричество. — Расул неуверенно пожал плечами. — А что, не нравится? — Он пристально посмотрел на Киру, пытаясь уловить её реакцию, и расслабился, когда она расплылась в улыбке, рассматривая два круглых белых светильника по обеим сторонам от двери.

— О! Как здорово! — подпрыгнула Кира. — Я как раз об этом мечтала! Хотела узнать, во сколько обойдётся провести сюда свет! Какой же ты молодец! — Она с восторгом посмотрела на Расула.

— Да, ладно, я ничего такого не сделал! — пожал он плечами. — Ну, вон ещё держатели для гамака прикрутил. — Он подошёл к ограждению, проверяя на прочность крючок. — Ты говорила, что хочешь сюда гамак весить, я, правда, не был уверен, на какой высоте лучше, поэтому сделал одно крепление повыше, под взрослого, и пониже, для Тимы.

— Правда?! Можно уже попробовать повесить?! — и сияющая Кира, не дожидаясь ответа, побежала в комнату за гамаком.

Видя, как она пытается придумать, как лучше подвязать верёвку, Расул забрал из её рук гамак, ловко свернул затягивающиеся петли, продев их в крючки, и через минуту довольная Кира уже раскачивалась в гамаке, безуспешно пытаясь разглядеть звёзды, а Расул смотрел на её сияющее умиротворённое лицо, не в силах отвести взгляд. «Что же такого в этой, залетевшей в его жизнь, синичке? Почему он заморочился сегодня с электричеством в этом временном жилье, вместо того чтобы поваляться с планшетом? Зачем-то расстроился, что она не вернулась к обеду». Но мысли улетучивались, сгоняемые её тёплым голосом.

— Как же мне, оказывается, повезло с напарником! — протянула Кира, раскачиваясь в гамаке и улыбаясь Расулу. — Я и не знала, что ты такой рукастый! Ну, теперь, извини, сам показал свои таланты, так что буду нагло пользоваться! — Она показала рукой на угол их дома. — Можешь ещё и там крепления сделать? Хочу весной несколько горшков с цветами развесить. Сделаешь?!

— Конечно! — усмехнулся Расул. — Но только не сегодня! Поздно уже сверлить.

— Круто! — выдохнула довольная Кира. — Ты супер! Ой! Позови Тимура, мы с ним вместе покачаемся, а то ему сегодня, наверное, скучно было, пока ты трудился.

— Я Тимура у Карима оставил, — сказал Расул, присев, чтобы собрать инструменты, — он там играет с Норой, брат завезёт его завтра утром. Отведёшь Тиму в сад к девяти? Вещи для сада я подготовил.

— Конечно. И отведу, и заберу пораньше, всё-таки первый день с незнакомыми людьми, для начала оставлю часа на три, четыре, не волнуйся. Не хочешь покачаться? — Она похлопала по ткани гамака рядом с собой, и у Расула перехватило дыхание.

Молниеносно промелькнула картина, как он ложится в гамак, прижимаясь к ней всем телом, как обхватывает руками и ногами её маленькую худенькую фигурку и ловит губами её тёплое дыхание. Мгновенно стало жарко. Но она уже поднималась из гамака, уступая ему место.

— Попробуй! Правда! Это классно! Очень расслабляет. Я пойду, переоденусь.

— Нет. Я как-нибудь потом… — выдавил Расул. — Ты ещё не ужинала? — Он, наконец, выровнял дыхание. — Я плов приготовил. Не хочешь?

— Конечно, хочу! — Кира уже взялась за дверную ручку, но оглянулась, обрадованная. — Я ужасно голодная! Когда же ты всё успел? У нас же даже казанка не было?!

— Казанок Амира ссудила, а плов я за тридцать минут закрытыми глазами приготовить могу. Ерунда! — пожал плечами Расул. — Иди, переодевайся, я сейчас его разогрею.

— Ну, ты меня сегодня прям поражаешь! — протянула Кира. — Такими темпами я, пожалуй, поверю, что нечаянно замуж за супермена вышла?! А какие у тебя ещё есть скрытые способности, которые можно использовать? — с хитрым прищуром спросила она. — Ты, случаем, летать не умеешь? Проламывать стены?

Конец ознакомительного фрагмента.