Шоу толстушек

Лариса Королева

Журналистка Дарья Леденёва приезжает в частную клинику «Стройная жизнь» на особых условиях и нарушает режим пребывания. Через несколько дней после заезда группы пациенток, желающих сбросить лишний вес, одна из них оказывается пригвождённой к бетонному столбу, а другая сбегает. К расследованию преступления Дарья привлекает любимого мужчину, в прошлом – оперативника по особо важным делам.

Дизайнер обложки Ольга Якушина

Консультант Александра Швец

Корректор Гюльнара Юсуфова

© Лариса Королева, 2022

© Ольга Якушина, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-0163-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все персонажи романа вымышлены.

Любые совпадения событий случайны.

Пациент скорее мёртв, чем жив

— Привет, МММ, — тихонько сказала Дарья, войдя в административное здание частной клиники через боковую дверь и прикрыв её за собой.

— Хорошая ночь, Кошка, — удивлённо отозвался сидящий на диване мужчина. — А почему я МММ? Ничего вроде не украл, никого не разорил…

— Потому что ты Мужчина Моей Мечты. Я же не спрашиваю, почему я Кошка?

— Потому что ты Тигр и Лев. Очень большая Кошка. И очень любопытная.

— Как будто ты не сам точно такой же.

Дарья и её любимый мужчина родились с разницей в одну неделю, он был на семь дней старше, и не забывал с самым серьёзным видом об этом напоминать, когда они о чём-то спорили, и юрист пытался утвердить свою правоту.

— Как тебе тут? Есть интересные персонажи для будущих нетленок? — спросил Егор, поглаживая гладкий череп.

Это был единственный из всех известных Дарье мужчин, который выбривал голову не для того, чтобы скрывать седину, лысину или проплешины. Волосы у него были тёмными и густыми, но почему-то «мешали дышать».

— Чехов как-то сказал Короленко, что сможет написать маленький рассказ даже про пепельницу, — ответила Даша, усевшись в кресло напротив мужчины и закинув ногу за ногу.

— Но ведь не написал же.

— Зато породил этой фразой массу последователей, которые создали рассказы с таким названием. Так что было бы желание, а приключения найдутся.

— Не сомневаюсь. Ты, если их не найдёшь, то придумаешь. Надеюсь, за пять дней не исчерпала все горячительные запасы?

— Ты очень хорошего обо мне мнения, — рассмеялась Дарья, легко вскочила с кресла и вытащила из нижнего отделения книжного шкафа плоскую бутылку с коньяком.

Вообще-то это был коньячный напиток, изготавливаемый в подпольных мини-цехах винодельческих районов края, продаваемый в пятилитровых пластиковых бутылках и затем разливаемый покупателями в стеклянную тару. Поллитровка «левака» стоила в пять раз дешевле магазинной бутылки, но по мнению нетребовательных потребителей, по качеству содержимого они не отличались. Наполнив две крошечные рюмочки, Леденёва снова села в кресло и принялась рассказывать:

— В общем, как я уже говорила, прибыли все девять дам, которые оплатили путёвки.

— Бодипозитивщицы? Сами по себе красивые с принципом «толку с тощего не будет»? — усмехнулся Егор.

— Да нет. Те дамы, что якобы любят своё тело, сюда не приедут. И вовсе не потому, что действительно себе нравятся. На самом деле своей теорией «природной естественности» они прикрывают лень и нежелание что-то в себе менять. А у нас собрались те, кто хочет попытаться похудеть. Самые колоритные две Алёны, мама с дочкой из Москвы. Обе холостые, толстые и весёлые, разговаривают и одеваются одинаково. Просто клоны. У них собственное ателье по пошиву штор.

— Сколько им лет?

— Соответственно, пятьдесят шесть и тридцать четыре.

— Дай угадаю. Живут и работают вместе, отдыхают вдвоём. Классический случай, когда женщина рожает ребёнка, который в молодости для неё игрушка, а в старости сиделка, и лишает дочь возможности сделать то же самое, — сказал Егор и жёстко добавил: — У дочери ни мужа, ни детей никогда не будет.

— Ну, вроде бы они и приехали сюда для того, чтобы Алёна Младшая похудела и смогла выйти замуж, или хотя бы нашла парня, от которого родит ребёнка.

— Чтобы она это сделала, нужно не от лишнего веса избавляться, а от материнской опеки.

— Может быть, и так. Далее другая «пара», хотя и посторонние женщины, но тоже похожие. Марина и Майя, лет по сорок, дети у них есть. Милые женщины, доброжелательные, только первая всё время улыбается, а вторая грустит. Кажется, Марина влюблена в доктора Андрианова, она просто млеет, когда он оказывается поблизости. Есть ещё Жанна сорока пяти лет, у мужа своя фирма и, как она считает, молодая любовница, а обманутая жена нервозная и недоверчивая. Любит делать поспешные и негативные выводы и договаривать за всех то, что они, как ей кажется, хотели сказать.

— Понятно, якобы «читает мысли» других, а на самом деле создаёт произвольные умозаключения, — резюмировал мужчина. — И с кем ты больше других общаешься?

— Я изначально решила не отдавать никому предпочтения и не заводить дружеских отношений. Но за мной часто увязывается Марина, задаёт много вопросов. А за одним столом сижу с Катей, она моя ровесница, и из тех, у кого, что называется, «интеллект на лице написан». Есть Оксана, яркая такая, красивая, слегка за тридцать, так она вообще почти ни с кем не разговаривает. Ещё одна не очень общительная сочинка под шестьдесят называет себя Нина, хотя по документам, насколько я помню, она Нинель.

— Обычные армянские дела. Хотя, казалось бы, к чему стесняться своего имени, особенно, если оно красивое и редкое…

— В общем, коллектив настолько разношерстный, что получается не компания, а сборище, — резюмирова Дарья.

— И как сюда вписалась Татьяна Николаевна? — Егор достал из рюкзака металлический термос, отвинтил крышку, налил в неё поостывший кофе и сделал большой глоток.

— Никак. Тут такая печалька, что даже говорить не хочется. Она всё на дочерей жаловалась, как они её молодость заели. А на третий день после приезда, кода выходила из корпуса на завтрак, споткнулась на лестнице, упала и подвернула ногу. Так что сейчас самостоятельно ходить не может и в данное время находится в этом же здании, в отдельной палате.

— Ты Юльке об этом сообщила?

— Нет. Зачем девчонку расстраивать? Она-то думает, что мама отдыхает, оздоравливается, а тут такое. Но, с другой стороны, ничего такого уж страшного не случилось. Татьяна Николаевна сейчас мало двигается, как и всегда, но зато не поглощает килограммами торты и арбузы, повышая уровень сахара в крови, да и под врачебным присмотром находится.

— Ладно, Кошка, мы сексом будем заниматься, или я сюда за триста километров мчался только новости послушать?

— Да и я тоже не только поговорить собиралась…

Закрыв за мужчиной дверь, ведущую в подземный гараж, Дарья ещё немного повалялась на диване, внюхиваясь в подушку, на которой только что лежал Егор. Ей так нравился запах его одеколона! Но она специально никогда не смотрела на флакон, чтобы избежать соблазна запомнить название и когда-нибудь подарить этот аромат кому-нибудь другому. Так пахнуть мог только Любимый.

Однако вставать всё-таки было надо. Пока прямо здесь не заснула. Дарья натянула джинсы и футболку на голое тело и отлила коньяка из бутылки в стограммовую фляжку, пробормотав: «На засыпку». Потом сложила постельное бельё в шкаф, застелила диван-кровать пледом, выключила настольную лампу и вышла во двор.

Ей очень хотелось пробежать к жилому зданию напрямик, но здравый смысл не позволил поддаться на сонную леность. Если она пройдёт при свете фонарей по дорожке от главного входа лечебного корпуса, пациентки могут её заметить из окон своих палат. Тогда возникнут ненужные вопросы и подозрения: что она делала ночью у начальства? И Дарья, захлопнув боковую дверь, двинулась по тропинке в обход.

В берёзовой роще она присела на лавочку, хлебнула из фляжки, закурила. И вдруг… Сквозь ветки деревьев она заметила в полутьме женский силуэт. Кто бы это мог быть? Ничего удивительно нет в том, что кто-то из пациенток вышел прогуляться, если не спится, но эта женщина стояла неподвижно среди кустов, поодаль от тропинки, словно пряталась или следила за кем-то. Дарья сунула флягу в задний карман джинсов, вытащила из переднего зажигалку с мощным фонариком и пошла ей навстречу. Обошла дерево, спросила: «Гуляем?» и направила тонкий луч света на лицо женщины.

— Ё-моё, — чуть слышно пробормотала Дарья, нажала тревожную кнопку на браслете, а потом ещё два раза подряд, чтобы быть уверенной, что сигнал точно сработает, и затянулась сигаретой, которую так и держала в левой руке.

Это была Оксана. Она стояла с закрытыми глазами у бетонного столбика, слегка свесив голову на левое плечо и не подавая признаков жизни. Дарья прошлась фонариком по её фигуре. Никаких верёвок или скотча, которые могли бы удерживать тело, никаких внешних повреждений снаружи. Но как-то же стоит этот труп, у ног которого лужа крови!

В том, что Оксана мертва, Дарья не сомневалась и с горечью подумала о себе самой: «Хоть бы вскрикнула для приличия что ли! Вот что значит профессиональная деформация личности: при виде огромного жука, неожиданно вывалившегося на диван из копилки вместе с евромонетами, она взвизгнула и отпрыгнула в сторону. А тут труп соседки по общежитию стоит сам по себе в кустах, а мысль только одна: каким образом кому-то удалось такое с ней проделать?»

Дарья шагнула в сторону и провела фонариком по телу Оксаны сбоку. Заметила, что из угла её рта тоже стекает струйка крови, и тут сообразила, что на столбе должны быть металлические штыри, которые пригвоздили к нему тело. Войдя сзади, они оказались недостаточно длинны, чтобы проткнуть женщину насквозь и выступить наружу спереди.

Охранник Владимир прибежал буквально через минуту после поданного ею на пульт сигнала тревоги. Дарья издали увидела свет его мощного фонаря, выскочила на тропинку и замахала руками:

— Это здесь!

Едва взглянув на тело, Владимир выругался матом и помчался обратно к корпусу, сообщив на ходу:

— За носилками.

Ему навстречу бежал Махран, на ходу застёгивая пуговицы на клетчатой рубашке, за ним Доктор в спортивном костюме. Оба остановились у тела и переглянулись. Олег Викторович схватил Оксану за запястье, подержал на нём пальцы и облегчённо выдохнул:

— Жива!

— Ничего себе, — удивлённо пробормотала Дарья.

Доктор забрал из рук Дарьи фонарик, подошёл к телу сбоку, бегло его осмотрел и вынес печальное резюме:

— Два арматурных штыря. Вошли практически горизонтально. Могут быть пробиты почка и лёгкое… Болевой шок.

В это время подбежал Владимир с носилками, и Олег Викторович приказал:

— Осторожненько снимаем, ребята… На живот кладём, на живот!

Дарья отвернулась. Ей легче было смотреть на Оксану, считая её мёртвой, чем видеть, как от столба отрывают живого человека, в котором арматурные штыри пробили дырки. Однако она побежала в корпус вслед за Доктором и мужчинами с носилками, предполагая, что понадобится её помощь. Она даже догадывалась, какая именно в первую очередь, и угадала.

— Даша, это же ты хвасталась, что у тебя первая группа крови, которая подходит всем? — спросил Доктор.

— Я хвасталась тем, что в моём коньяке крови нет, — невесело усмехнулась Дарья и с готовностью добавила. — Сдам, конечно, сколько понадобится.

— Сколько надо, пока неизвестно, а больше пол-литра с тебя всё равно не выкачаешь. У нас есть, конечно, небольшой запас плазмы, но лучше заранее подстраховаться.

Носилки внесли в процедурный кабинет, где хлопотала Оля, уже в белом халате. Дарья осталась в холле и машинально полезла в карман за фляжкой, но тут же осознала, что сейчас никак нельзя, и вышла покурить на крыльцо. Она поняла, что Олег Викторович принял решение оперировать Оксану сам. Впрочем, у него не было другого выбора. До Краснодара больше трёх часов на машине, раненая может не выдержать дороги, местами отнюдь не гладкой. Вертолёта санитарной авиации тоже не дождёшься. Да и скандал с попыткой убийства в частной клинике тоже не замять. А что будет, если пострадавшая всё-таки умрёт? Это же для Доктора конец карьеры.

Ольга выглянула из-за приоткрытой двери:

— Всё куришь, Даша? Пошли со мной.

Дарья загасила окурок о край чугунной мусорной корзины и проворчала:

— Между прочим, сегодня моё курение помогло спасти Оксане жизнь. Если она выживет, конечно. По крайней мере, у неё появился шанс.

— Обязательно выживет, — строго произнесла Ольга. — Даже и не думай о другом. Я сейчас у тебя быстренько кровь возьму, чтобы ты тут полночи не сидела, и побегу мужчинам помогать.

Дарья присела в кресло в холле, поморщилась от неприятного ощущения в перетянутой жгутом руке и отвернулась, чтобы не видеть, как игла войдёт в вену:

— Шоколадка в холодильнике есть?

— Есть, конечно, Махран такой сладкоежка!

— Вот и отлично, будет чем закусить коньячок.

— Ты ещё и выпить собралась? — деланно удивилась Ольга, извлекая иглу и прикладывая к месту укола тампон. — Посиди тут минут десять, не вставай пока, а то голова закружится.

— Тогда сама мне шоколадку дай, — вдруг рассердилась донор поневоле, ей просто нестерпимо захотелось глотнуть спиртного, и именно сию минуту, а голова и правда пошла кругом.

Ольга метнулась к холодильнику, кинула шоколадку Дарье на колени и скрылась за дверью процедурного кабинета. Даша глотнула из фляжки, надорвала зубами упаковку плитки и решила остаться в холле до конца операции. Можно спокойно подумать: кто? Хорошо, если Оксана утром придёт в себя, и всё расскажет. А если нет?

И тут Дарью осенило. Пока раненой нет в её комнате, можно там всё спокойно осмотреть. Она рассовала фляжку и шоколадку по карманам и, уже не скрываясь, бегом понеслась к спальному корпусу. Входная дверь оказалась запертой изнутри. Даша подошла к окну своей комнаты, огляделась по сторонам, толкнула створку от себя и легко перехманула через подоконник. Попав внутрь, она тут же закрыла раму, чтобы никто не мог заметить, что в её комнате окно открывается полностью, а не только в режиме форточки, как во всех остальных помещениях.

Леденёва решила на всякий случай проверить, все ли женщины в своих комнатах, и пошла по коридору, осторожно поворачивая ручки-замки. Увы, все комнаты, кроме той, в которой жили мама и дочь, оказались заперты. Она осторожно приоткрыла дверь и заглянула в проём. В лунном свете на кроватях были чётко различимы две массивные фигуры с пышными формами, обе женщины похрапывали, одна тише, другая громче.

В общем зале, где стояли несколько диванов и телевизор с видео-приставкой, никого не было. А что касается остальных комнат, то пойди, пойми, изнутри они заперты или снаружи. Стучаться и просить в два часа ночи таблетку от головной боли слишком рискованно. Можно и перебудить всех — и ничего не выяснить. Если несостоявшийся убийца из числа семи живущих в корпусе пациенток, (себя и Татьяну Николаевну Дарья из подозреваемых исключила), она вполне может и даже обязана, находиться в своей кровати.

Оставалось только войти в палату Оксаны. Что Даша и сделала. И замерла на пороге. На кровати явно лежало тело. Чьё же оно, если пациентка в операционной? Сдерживая дыхание, она посветила на кровать ручкой-фонариком, и сердце забилось где-то в горле. Но криминальная журналистка всё же сделала шаг вперёд и толкнула в плечо спящего (или уже мёртвого?) человека. И с облегчением вздохнула, когда её рука провалилась во что-то мягкое. Это было не тело, а муляж, сооружённый из запасного одеяла и утеплённой куртки.

Итак, новая загадка. Зачем Оксана уходила ночью, создав видимость, что спит? Она ведь понимала, что входную дверь закроют, а когда она вернётся, придётся стучаться, и её отсутствие обнаружится. Впрочем, эта загадка разрешилась, как только Даша подошла к окну. Рама была прикрыта, но не заперта на ключ. Итак, Оксана где-то раздобыла ключи, или же сумела открыть окно без их помощи и вышла из него. Вряд ли она решила просто погулять посреди ночи. Значит, целенаправленно шла на встречу со своим убийцей.

Дарья повесила стёганую куртку пострадавшей на вешалку в шкаф, сложила одеяло и убрала его на верхнюю полку. Заправляя постель, она случайно смахнула покрывалом стоящий у прикроватной тумбочки пластиковый флакон, машинально подняла его, не позволив закатиться под кровать, и вздрогнула: запах! Что-то с ним связано неприятное. Тревожное что-то, опасное… Посветила ручкой-фонариком и прочла надпись. Это было масло для волос. Она брызнула из пульверизатора на запястье и принялась усиленно внюхиваться. Но никак не могла уловить воспоминание, с которым ассоциировался этот аромат.

В потайном кармане на дне почти пустой дорожной сумки лежала сложенная вдвое файловая папка. Внутри оказалась тоненькая стопка российских купюр и долларов и два листка ксерокопии паспорта на имя Дорошенко Оксаны Геннадьевны. Год рождения — тысяча девятьсот восемьдесят второй, место — город Донецк. Надо же, она жительница непризнанной республики, где уже третий год не прекращаются боевые действия!

Решив, что завтра при дневном свете сделает в комнате профессиональный обыск, как учили оперативники, журналистка вернулась в свою комнату, допила оставшийся во фляжке коньяк, спрятала её в шкаф и снова выбралась в окно. Она решила ещё раз сходить на место преступления.

Дарья долго светила зажигалкой вокруг бетонного столба, под которым осталось тёмное пятно крови. Она пыталась рассмотреть на светло-серой почве и пробивавшейся сквозь неё траве какие-то следы. Но какой из неё следопыт, да ещё ночью?

Леденёва продвинулась на несколько метров в том направлении, в котором, предположительно, мог отходить преступник, присела на корточки и направила узкий лучик на землю. Ей показалось, что здесь какое-то тёмно-серое пятно. Наклонилась ниже, вглядываясь, и в нос ударил резкий аромат. Дарья чихнула, и сразу поняла, что это такое. Рассыпанный чёрный молотый перец. Итак, преступник захватил с собой пакетик со специями, чтобы присыпать пути своего отхода на случай, если приедут кинологи. Значит, он специально шёл убивать и был уверен в том, что без полиции дело не обойдётся.

Больше тут вынюхивать нечего, решила Дарья и побежала к врачебному корпусу. Спросила у сидящего за административной стойкой Владимира:

— Как там?

— Неизвестно пока, — пожал плечами охранник. — И главное непонятно: кому понадобилось её убивать. Дай Бог, выживет. Иначе завтра тут такое начнётся! Ранение-то скрыть можно, а убийство никак.

— Это почему же? У нас на базе, что пары лопат не найдётся, или места в лесу свободного мало?

— Ну, и шуточки у вас, Дарья Дмитриевна… Эх, коньячку бы сейчас от расстройства вмазать!

— Так давай вмажем. Щас принесу.

Дарья выбежала из центрального входа, обогнула здание, приложила пластиковую карточку к боковой двери, вошла в комнату и забрала из тумбочки стеклянную бутылку с остатками янтарного напитка. Владимир уже ждал её у администраторской стойки с двумя рюмками и горкой шоколадных конфет.

— Застукают — нагорит тебе, — мрачно предупредила Дарья.

— Начальству сейчас не до нас.

Они допили содержимое бутылки, завернули её в газету и выбросили в мусорный пакет, натянутый на пластиковую урну. Потом вышли на крыльцо покурить и вернулись, а из импровизированной операционной так никто и не появился.

— Шла бы ты спать, Даша, — предложил Владимир, потирая указательными пальцами виски.

— Нет. Дождусь. Хоть до утра сидеть буду.

И в этот момент из процедурной вышел Доктор, снимая на ходу белый халат:

— Ну, что, господа переживающие, жить Оксана будет. Как сказал Махран, она «повезучая», все жизненно-важные органы оказались неповреждёнными. Дарья, срочно спать! А утром никому ни слова. Официальная версия — у пациентки двусторонняя пневмония. Никто не должен знать, что случилось.

— Даже тот, кто пытался её убить? Вот уж он, или она, удивится диагнозу, — усмехнулась Даша.

Она вышла из корпуса и машинально пошла по центральной аллее к лестнице. Подошла к двери гостиницы, потянула за ручку, запоздало поняла, что все ещё спят, стала спускаться и тут же замерла. Лестница! Именно здесь был этот запах! Дарья внюхалась в слабый аромат масла для волос, который ещё сохранился на её запястье, и вспомнила: здесь пахло миндалём два дня назад, в тот момент, когда упала Татьяна Николаевна. А это значит, что она не просто оступилась, а поскользнулась на ступеньке, где было пролито это масло. Конечно, падая, женщина стёрла след маслянистой жидкости своей одеждой. Но горьковатый миндальный запах в свежайшем горном воздухе витал ещё долго.

А ведь впереди пострадавшей тогда шла Оксана. Неужели она брызнула масло на ступеньку нарочно, зная, что грузная и неповоротливая Татьяна следует за ней? Хотела, чтобы её соседка по столу упала и разбилась? И вот ирония судьбы — сейчас они обе находятся в лечебном корпусе, но состояние второй пострадавшей гораздо серьёзнее, чем у первой, получившей по её вине травму. Если, конечно, Оксана действительно виновата.

Дарья влезла в своё окно, закрыла его на ключ и подумала, что так много вопросов уже давно себе не задавала. А будет их ещё больше. Несмотря на тяжёлый день, она безуспешно пыталась заснуть, постоянно возвращаясь мыслями к раненой, которая сейчас отходила от наркоза. Журналистке казалось очень важным то, что женщина приехала в кубанскую клинику из воюющего Донбасса. И в голове стали прокручиваться картинки их с Юлькой самовольной командировки в самопровозглашённую республику.