Между счастьем и бедой

Лариса Теплякова (2024)

Диагноз «онкология» часто звучит как приговор. Серьезная болезнь рассекает жизнь Зои надвое — до и после. Уже никогда не будет как раньше. Благополучный быт рассыпается на мелкие осколки. Близкие оказались не на высоте. Посторонние люди стали близкими. И нужно выжить, и сохранить себя. Где черпать силы? На кого опереться? Кому верить? Как жить дальше? Зоя находит свои ответы на эти вопросы. И каждый читатель обязательно отыщет подсказки, чтобы разрешить свои сомнения и развеять страхи. Нам всем нужна поддержка в трудные дни. Роман написан, чтобы укрепить дух тех, кто выбрал жизнь, а не болезнь. Книга из авторской серии «Научите меня жить». Рисунок обложки из моего личного архива.

Глава 1

Неповторимый мартовский день

Дом был полон людей и цветов. Причудливые икебаны соседствовали с ординарными букетами. Цветы теснились в вазах и трехлитровых банках, тянули свои хорошенькие головки вверх, словно опасались затеряться. Люди тоже хорошели, будто оттаивали, и наслаждались общением. Из глаз исчезала озабоченность, ощущение праздника перетекало от одного гостя к другому. Близился чудесный момент легкости, доверительности и теплоты, ради которого вообще устраиваются любые застолья.

Я тихо ликовала. Праздновали мое сорокалетие, и все шло хорошо.

Разное толкуют насчет того, стоит ли отмечать сороковую годовщину. Тем более в Великий пост. Но я не смогла отказаться от возможности собрать вместе мой ближний круг. А еще я просто потребовала, чтобы взрослые явились со своими отпрысками! Для детей атмосфера праздника естественна, они подключаются к радости мгновенно. Взрослея, мы утрачиваем беззаботность, живём по пословице «Делу время, а потехе — час», а для них органичнее наоборот. Дети, как и цветы, всегда сделают всякий праздник ярким, да еще и звонким. Я любила этот шустрый маленький народец, копии моих друзей и родных. В каждом детском личике угадываются черты родителей, бабушек и дедушек, но всё же это физиономия другой, иной личности, за которой наблюдать — увлекательнейшее занятие!

Детьми верховодил сын. Он увлёк ребят в свою комнату. Оттуда доносились взрывы смеха, там происходила весёлая возня, и вершилось свободное творчество. Вскоре дети вытащили поднос со съедобными фруктовыми человечками. Хотите — ешьте, хотите — смейтесь.

Выпив-закусив, расшевелились взрослые. Один тост следовал за другим, пожелание летело за пожеланием. Гости старались порадовать именинницу, но торжественный пафос вытеснял задушевность. Скучновато сидеть во главе стола разряженной юбилейной куклой. Хотелось озорничать не по возрасту. И я заговорила сама:

— Внимание! Вижу, все хорошо раскрепостились. Теперь в самый раз попытать вас вопросами. Набросайте устно мой портрет. Не жалейте красок. Что я люблю, какие у меня увлечения, характер? Расскажите честно мне обо мне. Ведь я не вижу себя со стороны. Пожалуйста!

— Ты любишь кофе по утрам! — первым бодро откликнулся муж Володя.

— Шоппинг! — уверенно заявила Анжела. — Мы с Зойкой часто по магазинам ходим.

— Она любит шейпинг, — изящно вставила моя подруга Людочка. Она работала инструктором по аэробике.

— Дамы, вы не даете нам слово молвить! — посетовал Алексей, муж Анжелы. — Я уверен, Зоя любит читать.

— Любит, любит, — подтвердил мой брат. — Помнишь, мам, как она в детстве полы мыла? Дотрёт до книжного шкафа, сядет на пол и читает. А бабушка идёт её искать по комнатам, в каком там она углу спряталась!

— Мама лучше всех решает задачки по физике и математике, — добавил младший Вовка, высунувшись из комнаты.

Смотри-ка, услыхал. Следит за ситуацией.

— Она любит помогать людям, — негромко дополнила жена моего брата Елена. — Вы меня извините, я прилягу в спальной, оставлю дверь приоткрытой и буду далее участвовать во всех викторинах, КВНах… Я думаю, Зойка нам теперь покоя долго не даст, если её понесло.

Моя сноха вынашивала второго ребёнка. Мы все ждали скорого знакомства с новой родственницей. Уже знали, что будет девочка — ведь теперь есть УЗИ. Малышка жила в утробе матери, оставаясь пока безымянной. Ожидалась она крупной. В нашей семье все женщины рожали младенцев не менее четырех килограмм весом.

— А в чём помогать? Уточни, — вполне серьезно попросил мой муж.

— Да во всём! — крикнула Лена уже из спальни, пытаясь устроить там себя со своим огромнейшим животом. — Хозяева, извините, я ваши покрывала беспощадно изомну.

— Зоя в детстве стихи писала. Хорошие, — задумчиво сообщил мой отец. — В газеты и журналы посылала. «Пионерская правда», «Мурзилка». Иногда печатали.

Ему не дали договорить спокойно — папино воспоминание рассмешило всех гостей без исключения. Я сама, еле сдерживаясь, сказала:

— Так точно, отправляла! Только редко печатали, разок или два. Но очень вежливые отказы посылали с пожеланиями и наставлениями. Не ленились обстоятельно ответить пионерке.

— Я и не знал, Зоя! — изумился муж.

— Так это было задолго до тебя, — ответила я. — Я и сама уже смутно помню. А папа сказал, и я вспомнила, как строчила письма в разные редакции.

— То ли ещё обнародуется в ходе опроса! — предположил муж Людочки, Виктор, посмеиваясь.

— Всё-всё! — я захлопала в ладоши. — Хвалебная тема закрыта! Теперь добавьте ложку дёгтя! Какие недостатки мешают мне достичь совершенства? Главное — не скромничайте. Сегодня можно всё. Я даже приз вручу тому, кто назовет больше изъянов.

— Ты бываешь такая дотошная, — первой отозвалась моя сноха. — Вот сейчас, например, людям покушать не даёшь. Подала бы лучше горячее, чем нам головы морочить.

— Вы ешьте, ешьте и вспоминайте, — разрешила я. — Горячее будет непременно.

— Ты кофе пьёшь слишком много! — нарочито возмущенно заявил Володя.

— Она слишком любит помогать, участвовать в жизни других людей, — опять настойчиво сказала моя сноха.

— Но ведь ты же сама говорила, что это хорошо? — удивился Виктор.

Думаю, он вспомнил, как я поддерживала их с Людочкой, когда Виктор уходил из первой семьи, уже к тому времени и так развалившейся. Непростое у них было время.

— Мне кажется, что в этом у Зои иногда проявляется своеобразный эгоизм. Она делает добрые дела больше для себя, чем для других. Удовлетворяет свои потребности, — философски рассудила Елена.

Моя сноха — журналистка. Выискивать проблемы, препарировать их и описывать — её профессия. Беременность временно изменила её фигуру, но оставила неизменным цепкий мозг. Журналисткой можно работать даже лёжа.

— Скажешь тоже! — не согласился Виктор. Он любил вкусно поесть и скорее разделял Еленино мнение насчёт горячего. — Если в итоге дело меняется к лучшему, то какая разница — для себя или не для себя?

— Не обижайте Зоечку! — осторожно побеспокоилась деликатная Людочка.

— Никаких обид! — поспешила заверить я. — Мне интересно! Выявляется, что одно и тоже качество может быть как положительным, так и отрицательным. Видимо, главное — мера во всём. Ленка! Ты заслуживаешь приз!

— Однако, как умны наши женщины! — воскликнул Алексей.

— Иногда она такая упрямая, — кокетливо поделилась мама. — Вот к примеру…

Доказательство моего упрямства осталось не раскрытым. Маму прервали дети. Они фонтанировали идеями, им некогда было ждать, когда взрослые наговорятся.

— Конкурс рисунков! — объявил мой сын на правах хозяина.

Ребята быстро выстроились неровной шеренгой, держа в руках листы с рисунками. На альбомных листочках можно было узнать всех нас. Родители в момент застолья глазами детей.

— Приз дай лучшему художнику! — потребовала моя племянница Вероника.

Ребятам достались шоколадки, а взрослым — запечённая утка. Глаза светились, звенели бокалы и смех, веселым ручьем журчала беседа. Мы говорили о том, что жизнь после сорока лет обязательно есть, и она будет еще интереснее прежней. Потому что мы бодры и опытны. Потому что мы хотим путешествовать и открывать для себя мир. Мы достаточно благополучны, мы вписались в эту новую жизнь, мы не сломались в девяностые годы, мы не покинули Родину. Получалось, что мы просто молодцы, и всё у нас получится! Однако невнятная грусть тонкой серебряной иголочкой колола мне сердце. Острое ощущение мимолетности момента нахлынуло в самый разгар застолья и уже не покидало. Завтра волшебство этого вечера растает. Люди разойдутся, цветы вскоре увянут. Останется лишь лёгкий след в памяти. Жизнь уже научила меня ценить неповторимые мгновения таких редких встреч. Да, наверно я бываю всякой — упрямой, занудной, еще какой-то — но я любила их, моих близких. Я подарила бы им всем звёзды с неба и по частице самой себя, лишь бы чаще видеться. Я много дала бы даже за возможность удлинить тот день хотя бы на пару часов. Но время никому не подвластно, и день закончился, как и всякий другой.

Разъезжались поздно. Долго прощались в коридоре. Утомленные, подвыпившие кавалеры неуклюже подавали пальто своим дамам, путали шарфы, роняли перчатки. Теперь уже взрослые колготились, словно школьники, а дети, хоть и зевали давно, но были довольны, что сегодня им позволили нарушить режим и не сдерживать себя в своих проявлениях.

Дом затих. Вместе с гостями улетучился смех, умолкла музыка. Муж уже дремал, а я ещё раз прошлась по комнатам, полюбовалась букетами. Впервые у меня так много цветов! Мне показалось, что после полуночи цветочные ароматы усилились, будто громче стали. Может, они так общаются — запахами? Ведь не зря их называют живыми. Цветы проживут в нашей квартире недолгую, хрупкую, но прекрасную жизнь. Я буду их холить до последнего дня угасания. Я стояла в своем цветнике совсем одна и прислушивалась к себе. Грусть нехотя покидала меня, словно бесцеремонный непрошенный гость, вдруг понявший, что ему не рады.

Всё в природе готовилось к рассвету, когда я, изрядно уставшая, забылась сладким сном рядом с любимым мужем. Почти половину из своих сорока лет я засыпаю с этим мужчиной. Нас, пожалуй, можно назвать счастливой парой. Наша размеренная семейная жизнь может показаться скучноватой, слишком предсказуемой, лишённой остроты, но у меня не было другого опыта супружества, и именно такая форма сосуществования казалась мне единственно возможной и приятной.