Гипнотизер

Ларс Кеплер, 2009

Литературный дебют супружеской пары, пишущей под псевдонимом Ларс Кеплер, произвел ошеломляющее впечатление на читателей, критиков и издателей. Первый шведский роман, с колоссальным успехом проданный за рубеж еще до публикации в Швеции, “Гипнотизер” положил начало захватывающей детективной серии о расследованиях комиссара уголовной полиции Йоны Линны. В пригороде Стокгольма в раздевалке спортивного клуба найден зверски убитый мужчина. Позже в его доме обнаруживают зарубленных с чудовищной жестокостью жену и маленькую дочь. Похоже, убийца задался целью вырезать всю семью, однако тяжело раненный сын выжил. Йона Линна узнает, что в живых остался еще один член семьи – старшая сестра мальчика. Он понимает: необходимо найти девушку до того, как это сделает убийца. Чтобы поскорее допросить единственного свидетеля, Йона Линна связывается с врачом Эриком Марией Барком и убеждает его загипнотизировать мальчика. Только так можно получить описание преступника. Эрик нарушает свое давнее обещание отказаться от занятий гипнозом. И цепочка невероятных событий начинает неумолимо разматываться…

Глава 15

Утро пятницы, одиннадцатое декабря

Часы показывали всего половину шестого, когда в квартире что-то застучало. Симоне ощутила этот звук как часть полного разочарований сна, в котором ей пришлось перебирать раковины и фарфоровые крышечки. Она поняла правила, но все же допустила ошибку. Какой-то мальчик стучал по столу, указывая, что именно она сделала не так. Во сне Симоне изворачивалась и униженно оправдывалась. Когда она открыла глаза, сон исчез без следа.

Кто-то или что-то стучало в квартире. Симоне попыталась определить в темноте, откуда идет звук. Она лежала неподвижно, прислушиваясь, но постукивание прекратилось.

Рядом глухо похрапывал Эрик. Что-то потрескивало в трубе. Ветер задувал в оконные рамы.

Симоне успела подумать, что, может быть, во сне звук показался ей громче, чем на самом деле, как вдруг постукивание раздалось снова. В квартире кто-то был. Эрик принял снотворное и спал мертвым сном. По дороге рядом с домом с шумом проехала машина. Храп Эрика стал глуше, когда Симоне положила руку мужу на плечо. Тяжело дыша, он повернулся на бок. Как можно тише она вылезла из постели и выскользнула из спальни — дверь была полуоткрыта.

В кухне что-то светилось. Из прихожей Симоне увидела, что в воздухе висит свет, словно синее газовое облако. Это свет в холодильнике. И морозилка, и холодильник распахнуты. Из морозильника капало, по полу текла вода. Капли из размороженных продуктов с тихим стуком падали на резиновую прокладку.

Симоне почувствовала, как холодно в кухне. И пахнет сигаретным дымом.

Она выглянула в прихожую.

Входная дверь открыта настежь.

Симоне бросилась в комнату Беньямина. Мальчик спокойно спал. Симоне немного постояла, слушая его ровное дыхание.

Когда Симоне пошла закрыть входную дверь, сердце у нее остановилось. В дверном проеме кто-то стоял. Фигура кивнула Симоне и протянула ей что-то продолговатое. Только через несколько секунд до Симоне дошло, что это свернутая газета. Незнакомец хотел дать ей газету. Симоне сказала “спасибо”, взяла газету и, лишь закрыв и заперев дверь, почувствовала, что дрожит всем телом.

Она зажгла весь свет и проверила квартиру. Кажется, все на месте.

Симоне, стоя на коленях, вытирала на кухне пол, когда вошел Эрик. Принес полотенце, бросил его на пол и повозил ногой.

— Наверное, я ходил во сне, — сказал он.

— Нет, — устало возразила Симоне.

— Холодильник — это же классика. Захотел есть, открыл…

— Не смешно. Я очень чутко сплю, я… я просыпаюсь каждый раз, когда ты поворачиваешься во сне или перестаешь храпеть, я просыпаюсь, когда Беньямин идет в туалет, я слышу, как…

— Ну, тогда это ты ходила во сне.

— Объясни, почему была открыта входная дверь, объясни, почему…

Она замолчала, не зная, надо ли рассказывать все.

— В кухне совершенно точно пахло сигаретным дымом, — наконец сказала она.

Эрик рассмеялся, и Симоне покраснела от злости.

— Почему ты не веришь, что здесь кто-то был? — сердито спросила она. — После всего дерьма, которое на тебя вылили газеты? Ничего удивительного, если бы сюда забрался какой-нибудь псих…

— Ну хватит, — перебил Эрик. — Это нелогично, Сиксан. Кому, ну кому придет в голову залезть в нашу квартиру, открыть холодильник и морозильник, покурить — и уйти?

Симоне швырнула полотенце на пол:

— Не знаю! Не знаю, но кто-то же это сделал!

— Успокойся, — раздраженно бросил Эрик.

— Успокоиться?

— Можно мне высказаться? По-моему, в сигаретном дыме нет ничего странного. Скорее всего, кто-нибудь из соседей курил на кухне рядом с вытяжкой. У нас вентиляционный канал проходит через весь дом. Или какой-нибудь страшный человек закурил на лестнице, не подумав о…

— Не надо говорить со мной, как с дурой, — коротко огрызнулась Симоне.

— Ну ради бога, Сиксан, не думай, что нам оказали какую-то особую честь. Я уверен, что ничего опасного нет и этот дым можно объяснить как угодно.

— Я знаю, что когда я проснулась, в квартире кто-то был, — тихо сказала Симоне.

Эрик вздохнул и вышел из кухни. Симоне посмотрела на грязно-серое полотенце, которым она вытирала пол возле холодильника.

Вошел Беньямин, сел на свое обычное место.

— Доброе утро, — сказала Симоне.

Он вздохнул и подпер голову руками.

— Почему вы с папой все время врете?

— Мы не врем, — запротестовала она.

— Врете.

— Ты так думаешь?

Беньямин не ответил.

— Ты вспомнил, что я тебе сказала в такси…

— Я много чего вспомнил. — Беньямин повысил голос.

— Не кричи на меня.

— Забудь, пожалуйста, что я что-то говорил, — вздохнул Беньямин.

— Я не знаю, как у нас с папой будет дальше. Все не так просто. Ты, конечно, прав — мы обманываем сами себя, но это совсем не то, что врать.

— Вот ты это и сказала, — тихо заметил Беньямин.

— О чем ты еще думаешь?

— Меня маленького не фотографировали.

— Ну как же не фотографировали, — с улыбкой сказала Симоне.

— Когда я только родился.

— Ты же знаешь, что у меня был выкидыш до… в общем, мы были так рады, когда ты родился, что напрочь забыли про фотографии. Я точно помню, каким ты был, когда родился — твои сморщенные ушки и…

— Перестань! — крикнул Беньямин и ушел к себе.

Пришел Эрик, бросил таблетку треокомпа в стакан воды.

— Что с Беньямином? — спросил он.

Симоне прошептала:

— Не знаю.

Эрик пил лекарство, стоя над раковиной.

— Он думает, что мы все время врем, — сказала она.

— Всем подросткам так кажется.

Эрик тихо срыгнул.

— Я случайно сказала ему, что мы разводимся, — повинилась Симоне.

— Как ты можешь пороть такую чепуху? — жестко спросил Эрик.

— Я просто сказала, что думала.

— Но надо же было думать не только о себе.

— Это я думаю только о себе? Не я сплю с практикантками, не я…

— Замолчи! — закричал Эрик.

— Не я глотаю горы таблеток, чтобы…

— Ты ничего не знаешь!

— Я знаю, что ты принимаешь сильное обезболивающее.

— Какое тебе дело?

— У тебя что-нибудь болит, Эрик? Скажи…

— Я врач и думаю, что немного лучше разбираюсь…

— Ты меня не обманешь, — перебила Симоне.

— То есть? — рассмеялся он.

— Это зависимость, Эрик. Мы больше не спим друг с другом, потому что ты принимаешь гору сильных таблеток, которые…

— А может, я не хочу спать с тобой, — оборвал он. — Как мне этого хотеть, если ты вечно мною недовольна?

— Тогда разведемся.

— Отлично.

Симоне, не поднимая на мужа глаз, медленно вышла из кухни, чувствуя спазмы и боль в горле, чувствуя, как на глазах закипают слезы.

Беньямин закрылся в своей комнате и так громко включил музыку, что загудели стены и дверь. Симоне заперлась в ванной, выключила свет и расплакалась. Услышала, как Эрик крикнул из прихожей: “Ну тебя к черту!” — и как за ним хлопнула дверь.