Сущность

Лейла Тан, 2023

После двух разрушительных войн человечество объединилось, стерло границы, превратив Землю в рай. Герои романа – представители самых разных народов, которые совместными усилиями противостоят наступлению зла. Они переживают драмы и испытания и собираются в Столице Объединенного человечества для того, чтобы в час икс остановить тьму. Сторонников Учения братства, противостоящего злу, называют Язычниками. Для противодействия им на Землю насылается Эпидемия, а вслед за ней – Спаситель с волшебной вакциной. Эпидемия исчезает, а принявшие ее люди превращаются в зомби. Темным удается их план, постепенно люди уходят все дальше от Храма и открывают дорогу темным сущностям. Цветущий мир начинает рушиться. Разражается новая "священная" война, давшая толчок проникновению в мир людей чудовищ и призраков. Начинает отсчет Обратное время. Зло торжествует на Земле и в космосе, и только в Столице остается негасимым островок Света – Штаб обороны человечества…

Книга первая

Часть 1 Язычники. Начало

Эпизод 1

Флаер стрелой пронесся над крышами города и пересек береговую линию. Когда внизу оказалось море, Главный советник Ананд Чандран опустил стекло, и свежий ветер ворвался в салон. Машина снизилась и, касаясь волн, направилась к искусственному Острову, манящему изумрудными холмами. Почему-то Президент решил провести совещание на своей вилле посреди моря. В связи с этим туристические маршруты на Остров были закрыты и небо пустовало.

Над головой промчался Спикер. Ананд высунулся в окно, и ветер весело брызнул ему в лицо прохладным и соленым. Он посмотрел вслед удаляющемуся зеленому хвосту машины, сверкающему лаком и символикой Объединенного человечества. Спикер очень торопился.

— Хотите, обгоним его, господин Ананд? — спросил пилот. — Наша машина мощнее.

— Не надо, Джозеф, наоборот, сбавь скорость, давай еще немного полетаем над морем. У меня сегодня будет трудный день.

Изумрудный Остров приближался, и это было неизбежно. Внизу колыхался вечнозеленый мир, горели невыносимо яркими оттенками цветы, то тут, то там вспыхивали островки красного, лилового, желтого, сиреневого. Среди зелени виднелись бесчисленные аттракционы, разноцветные купола Станций, металлически сверкала пустующая воздушная трасса.

С некоторых пор Ананд стал недолюбливать зеленый цвет. С тех самых пор, как всеобщая рекультивация превратила Землю в вечно цветущий сад, а люди научились управлять погодой. Планета цвела круглый год ярко и неутомимо. Старшее поколение еще помнило снежные зимы и красные осенние листопады, но молодежь уже не имела об этом ни малейшего представления. Им было неведомо, что такое неожиданная гроза среди ясного дня и как в морозные ночи сверкает снег, Они не вдыхали запахов ранней весны и не радовались первому цветению природы. Ананд Чандран все это помнил и тосковал иногда, пробегая взглядом еженедельное расписание погоды.

Из зеленого моря вынырнула группа невысоких сооружений дачного типа, огражденная от остального мира куполом защитного поля. Флаер завис в воздухе у линии красных огоньков, и пилот назвал личный номер. Огоньки погасли. Джозеф осведомился:

— Где вам удобнее выйти?

— Мне все равно.

На посадочной площадке уже сверкали лакированными боками несколько флаеров. «Похоже, все в сборе», — подумал Ананд, вылезая из машины. Навстречу шел сам Президент, без галстука, в рубашке навыпуск.

— Никаких церемоний, никаких церемоний, — сказал он, горячо пожимая ему руку. — Мы тебя давно ждем.

Они прошли в одну из зеркальных арок, составляющих стену, и направились вверх по ажурной белой лестнице. Повсюду стояли цветы и трогательно журчали крошечные ароматные фонтаны.

— Для начала — утренний чай. — Президент церемонно поклонился, указывая рукой направление, в котором нужно идти. — Все дела потом. Еще успеем наговориться.

Ананд скинул пиджак, перебросил через локоть и пошел по бесшумной ковровой дорожке в сторону гостиного зала. Прежде чем войти, он расправил плечи, огладил короткую жесткую черную бороду и волосы и бодро шагнул на мраморный пол.

Несколько пар глаз колюче уставились на него. Помимо Спикера, на диванах расположились Министр экономики, Вице-президент и какой-то военный в камуфляже.

— Простите за опоздание. — Ананд улыбнулся, подметив, что собравшиеся совсем не походят на потенциальных победителей.

Чай разлили по старинке в чашки, и гости стали молча отхлебывать, неуклюже хватаясь пальцами за цветастый фарфор и сверля друг друга взглядами. «Нет, они не похожи на тех, кто уверен в победе», — в очередной раз подумал Главный советник.

— Странное дело, господа, сегодня чудесный день, — проговорил он с легкой усмешкой, — а по расписанию обещали облачность. Или мне показалось… Не помните, господин Спикер?

Спикер мотнул головой.

— А какая вам разница, дорогой мой, — проворковал Вице-президент, круглый, розовый и мягкий, как сдобная булка, — вы же у нас затворник. Что вам погода, когда вы не признаете жизни за пределами своего кабинета.

Военный хохотнул, покашлял и вновь сделал серьезное лицо.

Президент куда-то удалился, и Спикер, торопливо допив свой чай, откинулся, сложил руки на животе и сказал:

— Эта ваша Продовольственная программа для желтых — пустая трата средств. И вообще, в полномочия Главного советника, насколько мне не изменяет память, входят консультации, внесение предложений и дополнений по законопроектам, разработка общественных программ. Слушайте, господин Ананд, по-моему, вы выходите за рамки своих полномочий, вмешиваясь в государственные дела.

— Да, память вам действительно не изменяет, но совесть, к сожалению, очень часто, — заметил Главный советник. — После войны прошло сорок лет, а миллиарды людей продолжают жить в нищете и разрухе только потому, что проиграли войну. Это, мягко говоря, неправильно.

— Если бы они выиграли, нас с вами бы вообще не было, мой милый, — вставил Вице-президент. — Хотите стать для них благодетелем? Что ж, теперь желтые будут называть детей вашим именем.

— Поддержите Продовольственную программу, и они станут их называть Ульрихами, — проворчал Ананд.

— Постойте, не об этом речь, — вмешался военный. — Кто мешает желтым развиваться? Пусть строят, работают. Почему мы должны за все платить? Небось, на оружие у них деньги откуда-то находятся.

— Откуда-то? — воскликнул Главный советник. — Как, вы не знаете, откуда они берут деньги на оружие? Так я вам скажу: из-за океана. В тамошних банках Желтым мстителям открыты ломбардные кредиты под залог ворованных ценностей, изъятых ими у Пиратов. Вы разве не слышали об этом? Очень странно, потому что эти данные я получил именно из вашего ведомства.

Спикер поднял руку:

— Господин Ананд, чем копаться в секретных документах, вы бы лучше сели и разработали программку трудовой реабилитации для желтых. Хватит им бездельничать и смотреть нам в карман. Уж за сорок лет они могли хотя бы дороги отремонтировать.

— Люди, не имеющие элементарных гражданских прав, не будут строить дороги, — сказал Ананд.

— Как это не имеют! — возмутился Вице-президент. — А Разрешение? А…

Вернулся Президент, и гости смолкли.

— А теперь, господа, пора немного размяться, — объявил он, потирая руки. — Охота!

Гости удивленно переглянулись. Какая еще охота? Он что, с ума сошел? Они находятся здесь для обсуждения важной проблемы. Хотя… хотя охота — это тоже чертовски занятная вещь, особенно когда за все заплачено. Такие забавы обходятся очень дорого — оружие, разрешение и заключение о категории разумности дичи. Ох, уж эта Внесистемная конвенция, и нужно было Земле ее подписывать…

Спикер, Вице-президент, Министр экономики и военный, весело перевариваясь, вышли из зала. Ананду пришлось последовать за ними. Он шел по мягкому ковру, глядя себе под ноги и пытаясь понять, что происходит. Причем тут охота? И этот утренний чай… Президент явно ведет какую-то игру. Что он задумал?

Он замедлил шаг и поравнялся с Президентом.

— Георгий, что происходит?

— Ничего особенного, — заговорщически улыбнулся тот. — Чудесная будет охота. Мне тут подбросили дюжину адаптированных экземпляров, очень забавные твари, похожи на молодые деревца без листьев. А как прыгают!

Ананд остановился. Остальное гости уже вышли из дома и направлялись к загону с инопланетной дичью.

— Прости, но я в этом не участвую.

— Не волнуйся, существа не относятся к категории разумных, и охотничьи трубки стреляют исключительно снотворным. Все в рамках Конвенции, не беспокойся. — Президент взял его под руку и сказал очень тихо: — Хорошо, Ананд, я открою карты. Можешь расслабиться, я на твоей стороне.

Главный советник от неожиданности споткнулся и ухватился за резную стойку огромного подсвечника. Свечи просыпались на ковер.

— Прости.

— Ничего. Бывает. — Президент еще понизил голос: — Я пока не слышал твоих аргументов, но я уже с ними согласен. Давно пора решить эту проблему. Это — безобразие, позор Объединенного человечества. Я и сам хотел сделать это, но боялся. Честно признаюсь, я боюсь Лигу чистой крови. Эта сумасшедшая Де Бург… Эта баба способна организовать кому угодно досрочные перевыборы. Я ждал, когда об этом заговорит кто-то другой, чтобы сразу же поддержать его. Я и надеяться не мог, что это будешь ты! Это большая удача. Ты же знаешь, что тебе можно все, народ тебя любит, что бы ты не сделал, это будет считаться правильным. А эту встречу я устроил, потому что твои противники очень уж напирали. Но у меня нет ни малейшего желания слушать их. Пусть пока порезвятся.

— Подожди, я что-то… Значит, нет необходимости ехать на Запад?

— Почему же, поезжай, развейся, тебе нужно сменить обстановку. Попробуй наставить их на путь истинный, может, у тебя получится. А не получится — помни, что по Конституции последнее слово всегда за мной.

Ананд не знал, радоваться или подождать до полной победы. Все-таки приятно, что Президент не разочаровал его. Если драки не будет, можно расслабиться и бросить основные силы на доработку Продовольственной программы. Этим он займется завтра же! Предстоит огромная работа, нет, не огромная, а гигантская. Нужны цифры, много цифр, одних слов о гуманизме и голодающих детях будет недостаточно.

В парке царило оживление. Работники виллы и гости развлекались, собравшись вокруг сетчатого загона, в центре которого испуганно жались друг к другу трогательные существа. Они действительно напоминали молодые деревца, если бы не рассыпанные по туловищу бусинки небесно синих глаз, можно было бы принять их за связку хвороста. Люди хохотали, хлопали по сетке, брызжущей искрами силового поля, настраивали прицелы охотничьих трубок.

Ананд подошел к загону. Спикер, облаченный в специальный костюм, ткнул ему в висок своим оружием и прокричал: «Бабах!». Вице-президент визгливо захихикал.

Главный советник отстранил протянутую ему охотничью трубку.

— Интересно, кто выдает заключения по категории разумности? — спросил он. Никто не ответил. — Я думаю, этой конторе следует, прежде всего, определить степень разумности самого человека. Неправда ли, господин Спикер?

Подкатили три быстроходных транспортировщика с открытым верхом. Гости распределились по ним, погрузили снаряжение. К одной из машин прицепили контейнер с несчастными голубоглазыми тварями.

— Господин Главный советник, что же вы, полезайте! — крикнули ему.

— Спасибо, вам там и без меня будет весело, — сказал Ананд. — Я остаюсь.

— Пожалеете, — кругло улыбнулся Вице-президент. — Это весьма забавно.

— Не сомневаюсь, что вам понравится. В любом случае, господа, хочу предупредить, что подобное занятие недостойно человека.

Ананд повернулся и быстро зашагал к дому. Ему стало не по себе. Существа смотрели с такой мольбой, что захотелось поскорее скрыться от их взгляда.

Он спустился к берегу, прошел на самый конец длинной эстакады и присел на скамью. Тут же из подлокотников вынырнули сервисные указатели с предложением музыки, напитков, блюд, компании, дамы. Ананд встал на ноги, и указатели исчезли. Кошмар какой-то, подумал Главный советник и стал смотреть на море, облокотившись на белые перила. На этот раз сервисная служба промолчала.

Горизонт щетинился небоскребами далекой Столицы. Море убаюкивающе колыхалось, волны перекатывались с мерным рокотом, над водой парили чайки. Неужели настоящие, удивился Ананд и, прищурясь, вгляделся в синеву неба. Мир дышал спокойствием.

Он попытался сосредоточиться на разговоре с Президентом, на завтрашнем совещании, но ничего не получалось. Хрупкие испуганные деревца стояли перед глазами. Он сам никогда не бывал ни в Заповеднике, ни в Инкубаторе и советовал сыну не посещать такие места. Возомнив себя богами, люди посчитали возможным поселить в клетки братьев по разуму и позволили своим детям бросать в них объедками синтетических пирожков. Иногда ему казалось, что вся эволюция была лишь для того, чтобы превратить космическое пространство в гигантскую площадку для игр. За сорок лет, прошедших после Желто-белой войны, была заселена Система и Периферия, восстановлены старые колонии, построены новые, вынесено с Земли все производство. Человечество пережило неимоверный демографический взрыв, население безудержно росло и молодело. Голубая планета стала райским садом, в котором, стараясь не задумываться о проблемах, обитали хозяева Вселенной. И все же… И все же Ананд надеялся, что когда-нибудь все изменится, и человечество, повзрослевшее и помудревшее будет со стыдом вспоминать эти времена и попросит прощения у дальних миров. На этой надежде строилась вся его работа, его планы и мечты. Без нее его жизнь вообще не имела бы смысла.

Надо включить проблему в свой рабочий график, подумал Главный советник. Продовольственная программа, закон о запрете на клонирование и мутацию, затем — поправка к Закону о волеизъявлении. Сколько работы, сколько бессонных ночей! Но только после этого можно будет смело заговорить о нарушениях Внесистемной конвенции. В противном случае никто не станет его слушать. Ананд содрогнулся, представив, что его ожидает, ведь такие противники не признают никаких правил. Придется навязать им свои, и начинать следует немедленно…

Джозеф бежал к флаеру, дожевывая на ходу и утирая губы. Он очень удивился, увидев шефа сидящим в салоне машины, и забеспокоился:

— Что случилось, господин Ананд?

— Летим в город, — распорядился Главный советник.

— А встреча разве закончилась? На кухне говорят…

— Джозеф, — строго прервал Ананд.

Пилот вскочил на сидение и поднял машину под самое небо, еще не успев захлопнуть дверь.

Эпизод 2

…Летний полдень, пыль стоит столбом. Только что проехал тяжелый транспортировщик с отловленными на улицах рабочими, и серая раскаленная завеса держится в полуденном воздухе. По дороге идет сгорбленная старуха. Она делает несколько шагов, тяжело опускается на землю и, склоняясь, касается пыли лбом. Потом встает и движется дальше, опираясь на клюку и руку молодой изможденной солнцем девушки с тонкими косичками. Они движутся медленно, потому что старуха совершает поклоны на каждый третий шаг и это дается ей нелегко… Он стоит у обочины. «Наверное, она идет на Священную гору», — думает он и смотрит туда, где дорога сворачивает влево. Там кратер от снаряда, глубокий и топкий после прошедшего ночью дождя. А дальше, за кратером — сожженный космопорт и заброшенный дом с перекошенной крышей, в котором живет странный человек по имени О. О сейчас, наверное, сидит и бормочет что-то себе под нос, беседуя с пустым углом… Паломница неумолимо приближается к нему, еще поклон, еще… Остается несколько шагов. Он не хочет, чтобы она подходила, но она уже рядом, она поднимает улыбающиеся ясные глаза и приоткрывает тонкие губы…

"Тревога! Тревога! Экипажу надеть защитные костюмы и собраться у аварийного модуля. Тревога…"

Голос сигнальной системы ворвался в сон, словно смерч, разрушил картины, разнес в клочья лица. Доктор Ван Лин открыл глаза, поднес левую руку к лицу и взглянул на подсвеченную панель циферблата часов. Судя по бортовому времени, было еще очень рано. «Что она хотела сказать? — подумал он, еще окончательно не проснувшись. — Она определенно собиралась что-то мне сказать».

"… собраться у аварийного модуля…"

Лин сел на постели, потер виски. Голова была тяжелой. Что там опять произошло? В прошлый раз тревогу объявили из-за какой-то ерунды. Он не помнил точно. Это было три земных года назад. Очень давно. «Если что-то серьезное, за мной придут, — решил он и опять улегся и отвернулся к стене. — Что же она хотела сказать? Она не просто так смотрела на меня… не случайно…»

"Всем членам экипажа…"

— Да заткнись ты, — проворчал Лин, сполз с койки и выглянул в коридор.

На корабле находилось всего восемь человек, но шум стоял такой, будто летела целая сотня. Мимо поспешно прошагал сопровождающий какой-то военный груз инспектор Элиот, Эли-Малыш, как называл его капитан.

— Эй, что случилось? — спросил Лин.

Инспектор только махнул рукой в ответ и исчез за изгибом коридора.

Лин проводил его взглядом и почувствовал небольшое волнение, затем тревогу, быстро превратившуюся в страх, и бросился в другой конец коридора, где в стенном шкафу плечом к плечу на специальных захватах болтались защитные костюмы экипажа. Он натянул комбинезон и, на ходу застегиваясь, быстро пошел к капитанскому мостику.

Капитан-навигатор Фатх Али был не один, из-за приоткрытой двери доносился женский крик. Это — торговый агент Тина. Услышав ее голос, Лин замер. Его бросило в жар, пришлось даже расстегнуть с таким трудом прилаженные захваты костюма. Он отодвинулся от двери и прижался к стене.

— Вы должны, вы обязаны! — кричала Тина. — Вы обязаны решить эту проблему! Вы отвечаете за нас! Сделайте что-нибудь, у меня куча денег, я вам хорошо заплачу! Я куплю вам новый корабль! Сообщите моим друзьям, они пришлют за мной армию!

— Успокойтесь, мадам, и перестаньте нести чушь, — спокойно говорил старый капитан. — Вы хоть понимаете, что говорите?

— Капитан, не слушайте ее, она не в себе. — Это бортинженер и первый помощник капитана красавец Роберт.

— Прекрасно. — Фатх был невозмутим. — Не устраивайте мне тут представлений и оденьтесь, пожалуйста, мадам. И уйдите отсюда, если не трудно. Черт… Не нужно было брать на корабль этих избалованных девчонок. Как я чувствовал… Кстати, Роби, как там вторая? Надеюсь, она не покончила с собой?

— Ангелу успокаивает Соломон, — сообщил Роберт.

— Замечательно, а ты займись этой подругой. Ее вопли мешают мне думать.

— С большим удовольствием, — отозвался бортинженер.

«С большим удовольствием? Ах ты, мерзавец…» Доктор Лин сжал кулаки.

Тина с Робертом прошли мимо, даже не глянув в его сторону. Она была в одних трусиках и коротенькой маечке, такая стройная, что захватывало дух. Она хваталась за инженера и ныла:

— Роби, ты сделаешь что-нибудь? Я не хочу здесь умирать… я не хочу… Роби…

Они скрылись за поворотом.

Доктор Лин не мог оторваться от стены, он затаил дыхание и слушал шаги. Он прожил на «Антонии» уже немало лет и хорошо знал корабль. Он предполагал, куда они пойдут, но с настойчивостью мазохиста хотел еще раз в этом убедиться. Шаги замерли возле каюты красавца. Чмокнул запор, и Лин бессильно сполз на пол и уронил голову на руки. Если бы корабль сейчас развалился на куски, он не заметил бы этого, потому что был целиком поглощен происходящим за той дверью. Он представлял, как Роби целует ее заплаканное лицо, как стаскивает с нее маечку, и чувствовал, что сходит с ума.

Над головой выросла высокая прямая фигура капитана. Копна седых волос, орлиные нос и взгляд.

— Эй, что это с тобой? — Фатх сдвинул мохнатые брови. — Не хватало, чтобы еще ты тут хлопнулся в обморок. Зайди ко мне, поговорим.

Капитан усадил его в свое кресло и развернул лицом к обзорному иллюминатору. Лин тупо уставился в черное пространство, ничего не видя. Его мысли находились за той дверью. Он, конечно, понимал, что никак не может претендовать на зеленоглазую красавицу в силу своего происхождения и невзрачной внешности. Это было бы смешно, и она в очередной раз подняла бы его на смех, узнав о его чувствах. Но сердцу не прикажешь, оно обычно не советуется с разумом.

— Видишь, что делается, — сказал Фатх Али.

— Что? — переспросил Лин.

Капитан произнес «Мда…», вздохнул и повернул кресло к себе, наклонился и заглянул доктору в лицо.

— Ну, и на кого мне теперь рассчитывать? Получается, что только на Роби? Бини уже в кислородной камере. Кстати, я знаю о вашей взаимной любви, но все же загляни к нему. Девчонки в истерике. Соломон… Ну, Соломон — это Соломон, ты его знаешь. Малыш развернул такую бурную деятельность, что пришлось придумать для него самое идиотское поручение и отослать подальше. Вот и ты тоже в штаны наложил… к сожалению. Одним словом, сумасшедший дом.

«К черту все. Все к черту», — подумал Лин, крепко зажмурился и, открыв глаза, уже осмысленно взглянул на капитана.

— Вот это другое дело, — успокоился старик. — Примерно час назад корабль тряхнуло. Ты не заметил?

— Я спал.

— Мы, кажется, угодили в одну из пространственных ям, их в этом районе навалом. «Антония» перестала меня слушать и уже пятьдесят минут идет с ускорением неизвестно куда.

— И что теперь? Мы умрем? — спросил Лин, не ощущая никакого волнения. Эта история показалась ему ерундой по сравнению с тем, что случилось с его жизнью минуту назад

— Да нет, почему же сразу умрем. — Фатх Али заложил руки за спину и начал мерить помещение шагами. Взад-вперед, от одной стены к другой.

Капитану-навигатору было семьдесят четыре года. Половину из них он провел в армии и войнах. Прежде чем пересесть за штурвал торгового суденышка, он забрал тысячи жизней, но он был солдатом, а в эпоху больших войн это было единственным достойным занятием для мужчины. Он никогда особо не гордился своим героическим прошлым, а к старости вообще не вспоминал о многочисленных наградах, бесполезной грудой металла лежащих в его бортовом сейфе. Он мог стать генералом, мог возглавить вооруженные силы послевоенного человечества. Ему предлагали пост Министра обороны, но Фатх Али предпочел звезды нашивкам на погонах.

Вначале успешной военной карьеры была затяжная и разрушительная священная война, чуть не ставшая концом человечества. Много лет два непримиримых лагеря с попеременным успехом пытались доказать что-то друг другу. За это время желтая раса, сохранявшая нейтралитет, завоевывала космическое пространство. Когда на орбите Юпитера засверкала струна кольцевого пневмотоннеля, противники опомнились, поспешно заключили перемирие и вместе бросились вдогонку потенциальному врагу, которого очень боялись. Несколько лет планета находилась на грани войны и мира, технологии достигли небывалых масштабов, перекрыв все, что было сделано за двести предыдущих лет космической эры человечества… Потом говорили, что боевые действия спровоцировал давший сбой компьютер. Как бы там ни было, война за господство в космосе началась и продлилась всего десять месяцев, но к моменту победы были сравнены с землей практически все города, и планета превратилась в опаленную адским огнем пустыню. Все закончилось внезапно — стороне, условно называющей себя «белой», удалось проникнуть в компьютерную систему противника и вывести из строя все — даже гражданские — космические и наземные объекты и коммуникации. Поговаривали, что предателем стал некто По, получивший затем в награду маленькую планетку на самом краю Периферии. Однако Фатху Али эта история не нравилась, он предпочитал считать, что победу принесла разработанная и осуществленная им операция «Фараон», после которой на кителе рядом с наградами, полученными на Большой войне (как ее теперь вежливо называли), засверкали новые ордена. Впоследствии операция «Фараон» была названа лучшей тактической операцией в истории планетарных конфликтов.

Мир оказался намного лучше войны, а навигационная карта гораздо полезнее его снайперской пушки. Все годы мира награды провели в сейфе на «Антонии». В последние несколько лет Фатх совершенно позабыл о них, вернее, старался не вспоминать, потому что хотел освободиться от прошлого. На Земле он не мог этого сделать, обязанный участвовать во всех мероприятиях Лиги чистой крови и умильно улыбаться краснощеким школьникам у своего портрета в музее Победы. Неприятности с Лигой могли стоить лицензии на бессрочную навигацию, поэтому он по возможности старался не заводить «Антонию» в земные порты, а брал заказы в удаленных колониях.

«Антония» почти отработала свой срок. Но Фатх Али гордился своей старушкой, они были вместе почти сорок лет, он помнил каждую минуту общения с кораблем, страдал, когда приходилось ненадолго расставаться, передавая судно в профилакторий. После каждого полета он ревниво осматривал корпус, выискивал малейшие царапины, лично проверял все системы. Он разговаривал с кораблем, будто тот был живым. И вот теперь старушка «Антония» в беде. Его «Антония» в беде! Эта мысль сводила капитана-навигатора с ума.

— Давно надо было сдать корабль на реконструкцию, — сказал Фатх. — Все оттягивал время, и — на тебе, пожалуйста. Мощностей не хватает.

Капитан хотел сказать еще что-то, но тут в рубку ворвался инспектор и, перебив его, радостно возвестил:

— Я придумал!

Элиот Рамирес был очень молод, но уже успел кое-что повидать, служа в элитных войсках. Он быстро оправился от шока и принялся генерировать идеи. Они почему-то не нравились капитану, но Эли не падал духом. Он привык поражать начальство, причем не всегда приятно. Инспектор всегда и во что бы то ни стало стремился отличиться и доказать, что он лучший среди лучших, даже если это могло стоить ему жизни. Во время парада выпускников Академии он взобрался на хрустальный шпиль Башни Совета и отплясывал там, повергнув в экстаз все женское население Столицы. Но репутацию парня с проблемами он заработал, когда однажды при задержании пиратского судна вышел в открытый космос без страховки. С тех пор его не допускали к серьезным операциям, чаще всего приставляя к военным грузам и чиновникам. Эли был разочарован и понял, что военная карьера слегка отодвинулась за горизонт, однако природный оптимизм и тут не позволил ему пасть духом. Он не сомневался, что лучшие его времена еще впереди и, несмотря на насмешки сослуживцев, с улыбкой принимал каждое новое назначение. Что расстраиваться? Жизнь только начинается. Он молод, здоров, интересен, а все остальное…

«Знал бы генерал, чем я сейчас занимаюсь, и без его приказа — думал Элиот Рамирес, торопясь на капитанский пост, чтобы осенившая его идея не успела улетучиться. — Если выберемся, надо будет попросить старика, чтобы накатал докладную на базу — «смелый, решительный, инициативный, надежный» и так далее. Посмотрим, кто тогда будет смеяться».

Его новый план был прост до гениальности. Нужно не побояться Устава Торговой Гильдии и вскрыть грузовой контейнер, в котором находился отправляющийся с одной внеземной базы на другую военный преобразователь устаревшей конструкции. Всю ответственность инспектор брал на себя. Затем останется только дождаться, когда станет ясно, кто тянет их к себе в рот, и нанести аннигилирующий удар по нему (кому?). Это очень просто, совсем как тогда, когда освобождали заложников в системе Кольца. Нужно только забыть о Рамочной конвенции, потому что в чрезвычайных ситуациях она не работает.

— Главное в нашем случае — это не попасть на обед к мыслящим кузнечикам, — резюмировал Элиот и хлопнул себя по колену. — Ну как?

— Просто гениально, — проворчал капитан и поднял руку. — Значит так, сынок, никакого контейнера мы вскрывать не будем. Мы будем сидеть и ждать, причем молча. Понятно?

— Так точно, — со вздохом отозвался инспектор. Он сел, положил руки на колени и подумал: «Ничего, еще повоюем».

Эпизод 3

Утомленный переживаниями экипаж спал, когда прекратилось ускорение. В капитанской рубке сами по себе загудели и замигали приборы, зажужжала сигнальная система, неожиданно возвестившая «бортовое время тринадцать часов ноль-ноль минут». Тина автоматически сверила часы и вдруг поняла, что «Антония» ожила.

«Так значит, мы не умрем?» — подумала Тина немного испуганно. Тут же совершенно отчетливо в памяти всплыло все, что она говорила и делала несколько часов назад. Сердце взволнованно затрепыхалось. Боже, как же ужасно она себя вела! Эта истерика, эти вопли, крики, слезы… Кажется, она даже грозила капитану какой-то комиссией… Как же она теперь покажется на глаза старику? Господи, как стыдно! Уж лучше бы они погибли.

Она подошла к зеркалу и критически оглядела себя. Мешки под глазами, бледные щеки, посиневшие губы, зеленые глаза потухли. Ну, прямо покойница!

— Ты так боишься за свою жизнь, дорогая? — спросила Тина свое отражение. — Может, ты представляешь какую-то особую ценность и важность для человечества? Нет? Вот и я так думаю. Ты всего навсего богатая, избалованная, испорченная, самовлюбленная, эгоистичная девчонка. И совсем ты не такая сильная, как думала о себе. Это было первое серьезное испытание для тебя, и ты его не выдержала. Позор тебе. И все это видели, он тоже это видел… — Она погрозила себе пальцем: — Зато теперь я все о тебе знаю.

Тина вышла в коридор. На корабле было тихо. Она на цыпочках подобралась к открытой двери мостика и быстро заглянула внутрь. Фатх был на своем месте, он тихо бубнил что-то себе под нос, кажется, разговаривал с центром. Значит, связь восстановлена. Что ж, отлично! Немного повеселев, она пошла в направлении кухни, не потому что проголодалась, просто очень хотелось поговорить с кем-нибудь, а столовая всегда была местом посиделок.

Она вошла в столовую и остановилась на пороге. Здесь царил полный беспорядок. На столе и на полу валялись грязные тарелки и объедки дежурной смены, застигнутой страшной новостью врасплох. Она смахнула мусор в утилизатор и стала смотреть, как машина, тихо урча, всасывает остатки вчерашнего обеда. Она бездумно следила за шкалой индикатора, и когда в резервуаре не осталось ничего, кроме воздуха, подумала вслух:

— Я хочу домой. Больше никогда никуда не полечу. Никогда и никуда. Никакого больше космоса. Хватит.

Утилизатор перестал урчать и снова воцарилась тишина. Откуда не возьмись нахлынула тоска, безысходная и всепоглощающая. Она одна, совсем одна на краю мира… Тина поежилась и провела ладонью по увлажнившимся глазам. Очень хотелось поплакать, но не в одиночестве, а у кого-нибудь на плече. Роби? Нет, она и так сделала для него слишком много, позволив себя утешать. Теперь он возомнит себе невесть что. Тина не собиралась заводить роман с бортинженером, она просто боролась со скукой, а Роби был занятный и чертовски красивый, и главное — влюбленный в нее по уши. Он развлекал ее во время этого нудного полета, а большего ей от него не требовалось. Может, зайти к капитану, попросить прощения? Нет, не сейчас. Он, наверняка, зол и раздражен и пошлет ее к чертям. Старый вояка, как ей казалось, терпеть не мог женщин, и ни за что не взял бы ее на свой корабль, если бы не связи отца. Вечно больной Бини вообще не воспринимался ею ни как мужчина, ни как личность, а желторотый инспектор утомлял своей болтовней. Остается подружка Ангела, которую она прихватила с собой в полет тоже от скуки. Нет, не подходит. Ангелой занимается толстяк-переводчик, а третий тут лишний.

В сущности, Тина хорошо знала, чего ей сейчас хочется больше всего. Она затеяла эту игру с собой лишь для того, чтобы помешать себе совершить очередной неправильный поступок — постучаться в дверь медицинского отсека. Да, именно этого ей хотелось. Но она не могла. Во-первых, потому что девушки ее круга не общаются с желтыми, а, во-вторых, вчера во время завтрака она зачем-то наговорила доктору Лину всяких гадостей в присутствии красавчика Роби. Он, как всегда, не обиделся на нее, но ей было очень неприятно об этом вспоминать.

Тина никогда раньше не общалась с желтыми. Несмотря на либерализацию, им все еще не позволялось селиться на Западе без специального разрешения на работу. Она выросла единственным ребенком в аристократической семье, училась в элитном университете, поддерживая отношения с людьми исключительно своего круга. Родители позволяли ей делать все. Когда ей вздумалось идти в армию, они промолчали, зная, что привычка к беззаботной жизни вскоре вернет их дочь обратно на Землю. Отец не терял времени даром, и, пока она изучала устройство плазменных снарядов, ему удалось выхлопотать дочери место в Торговом совете. В следующем году для нее должна была открыться вакансия, а пока взбалмошную дамочку устроили торговым агентом на корабль к Фатху Али, ветерану, имевшему надежную репутацию в определенных кругах. Если бы отец знал, что на борту «Антонии» имеется желтый, то немедленно изменил бы свое решение. Но он не знал и не догадался этим поинтересоваться, потому что корабль принадлежал герою Желто-белой войны.

Тина никогда не видела кого-либо из желтых так близко от себя, но слышала всякие истории от приятельниц, не имевших таких серьезных обязательств перед своим происхождением, как она. Ей было любопытно поглядеть, какие же они, эти желтые, вблизи. В первый раз она зашла к доктору Лину, сославшись на головную боль, второй раз симулировала растяжение лодыжки. В третий раз он не стал ее осматривать, а просто попросил выбрать для развлечения кого-нибудь другого, так как ему нравится его работа и он не хотел бы ее терять. Тина разозлилась, но ей почему-то не захотелось рассказывать об этом Ангеле. А потом она действительно заболела. Во время дозагрузки «Антонии» в какой-то колонии она прогулялась немного по тамошнему порту, а вернувшись, слегла с высокой температурой. Он целых три дня сидел у ее постели! Подозревалась инфекция, и в каюту никого не впускали, кроме врача, поэтому три дня они были совсем одни и говорили, говорили… Это были лучшие три дня в ее жизни. Она жалела, что не могла никому об этом рассказать…

Взвизгнула сигнальная система. Тина вскрикнула от неожиданности. Голос капитана, медленный и хрипловатый разрушил тишину: «Внимание, это Фатх Али. Всем, кто способен соображать, собраться у меня через десять минут».

Через десять минут экипаж был в сборе. Пришел даже Бини. Соломон заботливо поддерживал под локоть трясущуюся Ангелу. Люди входили и садились вкруг, пугливо поглядывая друг на друга. Тина вошла последней. Она постаралась придать себе уверенный вид и, задрав подбородок, оглядела собравшихся. Все напуганы, все бледны. Это хорошо, значит, страшно не только ей одной.

Роберт помахал ей рукой, она подошла и села между ним и доктором, не поднимающим на нее глаз. Круг замкнулся.

— Ну, вот все и в сборе, — произнес Фатх и ухмыльнулся: — Что, напугала вас моя «Антония»? Она любит пошутить по-стариковски. Итак, друзья мои, хочу вам сообщить, что корабль сумел преодолеть тяготение и мы вернулись на прежний курс. Поздравляю. Это — хорошая новость. Теперь плохая — мы возвращаемся на Землю… к сожалению. Нас не было на связи пятнадцать часов, и Гильдия требует немедленного возвращения для расследования обстоятельств. Если мы ослушаемся, потеряем контракт. Неизвестно, кто после этого будет с нами работать. Таковы правила, ничего не поделать. Они не писаны только для Пиратов и прочих разбойников, нам же придется подчиниться. Я уговаривал руководство повременить до завершения рейса, но бесполезно.

— А гонорар… наши деньги? — пролепетал астрофизик Бини.

— Забудьте о гонорарах, — отрезал капитан. — Возможно, мне удастся уломать компанию хотя бы на страховку, но это тоже под вопросом. Все зависит от результатов их чертового расследования.

— Хорошо, а что будет с грузом? — хмуро поинтересовался Роберт. — За нарушение обязательств нас могут скинуть с дальних линий.

— Не скинут, — сказал Фатх, — у меня связи. Это я гарантирую. А груз приказано передать преемнику на Периферии. Элиот, ты возвращаешься с нами, твои полномочия уже переданы другому лицу, сынок. Через двое суток будем на Перекрестке и остановимся ненадолго. Кстати, там можно приобрести неплохие сувениры… и поболтать с Пиратами. Хм. Может, есть другие предложения?

— Какие могут быть предложения? — удивился Роби. — Распоряжение компании — закон.

Капитан обернулся к Лину.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, — отозвался тот, — все может быть.

— Ну, а вы, мадам, что вы об этом думаете? — издевательски поинтересовался Фатх, с усмешкой обратив взор на Тину.

Она покраснела и тихо произнесла:

— Все может быть.

Эпизод 4

Совещание завершилось под утро. Ананд еще никогда так не уставал. Почти двадцать четыре часа он беспрерывно говорил, доказывая и убеждая. Едва кабинет опустел, он упал на диван и отключился. Он победил, поэтому считал себя вправе несколько часов спокойно поспать. Программа была теперь четко сформулирована и обоснована, получив поддержку экономистов, торговцев и финансистов. Оставалось уговорить Правительство и Парламент, но это уже не его забота, тут Президент скажет свое слово. А работу можно будет начинать хоть завтра. Необходимость в западном турне отпала. Можно было, как предлагал Президент, съездить туда на недельку, отдохнуть на горных курортах. Но нет, отдых — это слишком большая роскошь для него.

«Нет, на Запад не поеду», — подумал Ананд Чандран. Тем более, если Президент собирается обойтись без Парламента… Смелое решение, очень смелое. Интересно, на что Президент рассчитывает? На его, Главного советника авторитет или же на то, что человечество изменилось за годы объединения? Он усмехнулся про себя и вернулся к мысли о поездке домой. Да, он поедет домой. Или нет, пусть лучше Кумар приедет в Столицу. На нейтральной территории ему будет легче общаться с сыном, не чувствуя укоризненного взгляда Басанти.

При воспоминании о жене заныло в груди. Сколько раз за годы супружества они разговаривали друг с другом? Можно сосчитать по пальцам. Он почти забыл ее голос, и если бы ни Кумар, очень похожий на мать, мог позабыть и черты ее лица. Ананд женился очень рано, потому что так было принято в их роду с начала времен, и никогда не испытывал к Басанти больших чувств. Она была славной, тихой и трудолюбивой, но он не любил ее, а родителей этот факт совсем не беспокоил. Впрочем, как и ее родных. Шумные города, в которых он жил, не нравились молодой жене, почти девочке, выросшей в патриархальной семье, и университет, а потом и Медицинскую академию он заканчивал в одиночестве. Дальше началась работа, разъезды, экспедиции, неотступное движение вверх, и все годы супружества по взаимному молчаливому согласию они провели вдали друг от друга, и только редкие наезды сына в далекую Столицу напоминали о существовании семьи. Если бы жена вдруг решила развестись и завести нормального мужа, думающего о семье, а не о человечестве, он был бы только рад. Но, по-видимому, Басанти это было нужно не более, чем ему. Жена не предъявляла никаких претензий, молча растила сына и ухаживала за его стареющими родителями. Так проходила жизнь…

Ананд позвонил доктору Диего и сказал, что сегодня не приедет на консультацию, тот очень огорчился и поругал его за невнимание к своему здоровью. И все-таки славный человек этот Диего, в очередной раз подумал Главный советник. Мда, славный… Так, на совещание к Президенту он не идет. Или идет? Да, лучше пойти, Президент может не справиться без него. Но до завтра уйма времени, и у него осталась масса нерастраченной энергии, приготовленной для затяжного боя, который не состоялся. Надо чем-то заняться.

Он задумался, отстаивая по столу какой-то веселый ритм. В голову ничего путного не приходило, и настроение понемногу стало падать. Наверное, Вице-президент прав, он действительно ничего не знает о происходящем за пределами своего кабинета. А ведь там идет жизнь. Город населен миллионами людей, и при этом ему некуда и не к кому пойти, не с кем просто поговорить по душам. Наверное, он не умеет сходиться с людьми, слишком многого требует от них. Или он слишком занят. Занят или специально ставит перед собой невыполнимые задачи, чтобы оправдать свое одиночество?

Его размышления нарушил сигнал прямой связи.

«Я вернулся со смены».

Миша! Как же хорошо, что позвонил Миша. Просто здорово!

— Как дела, сынок?

«Устал. Смена была трудной. В центр управления угодил метеорит и все полетело к чертям. Мастер, надо поговорить».

— Хорошо. Через час я буду в загородном доме. Жду тебя там. Можешь уже выезжать, я предупрежу…

Эпизод 5

Конопатый Миша дремал, сидя на диване. Ананд отпустил охрану и запер двери изнутри. Когда он вошел, парень проснулся, выпрямился, протер кулаками глаза и сделал серьезное лицо.

— Здрасте.

— Здравствуй, сынок. Возле дома никого не было, когда ты пришел? Мне звонили с телевидения, сказали, что пришлют корреспондента.

— Бродил тут вокруг дома какой-то тип, может быть, и репортер, — деловито сообщил Миша. — Да, точно репортер, очень нахальный. Пришлось стукнуть его пару раз, чтобы пришел в сознание.

Ананд засмеялся, присел рядом и похлопал Мишу по колену:

— Разве можно так с репортерами? Хотя спасибо, они мне страшно надоели. Ну, рассказывай, как дела. Что там у тебя приключилось?

— Да ничего такого, — протянул Миша. — Метеорит попал прямо в сеть, двух монтажников унесло в открытый космос, еле отловили. А так ничего особенного… Клаус с Бану улетели на Юпитер, какие-то там у них исследования. Майор Дональд начал подумывать об отставке, и Сара на седьмом небе от счастья. Господин Пирелли завел собаку, а Иса с семьей гостил у него целый месяц. Лючия выходит замуж за какого-то богача из-за океана, в свадебном путешествии они собираются по Периферии. Вы же помните, как она мечтала о космосе. С Тагавой связаться не удалось. — Он наморщил лоб, подумал и мотнул головой. — Кажется, все.

— Спасибо за новости. А о чем ты хотел поговорить?

— Ну… Мастер, я тут с Хабибом разговаривал. Говорит, что его философские лекции проходят с успехом. Он объехал почти весь Юг. Может быть, и нам пора начинать?

— Нет, пока рано, — сказал Ананд. — Сейчас пошли очень серьезные дела. Я должен протащить в Парламенте ряд проектов. У меня и так полно противников, они с радостью объявят меня сектантом, лжепророком, самим дьяволом, лишь бы помешать. Пока рано, я должен завершить эти дела.

Миша надулся.

— Мастер, вы сами говорили, что истина не может быть неуместно. Мы знаем, как спасти планету, и сидим молчим?

— Понимаешь ли, сынок, вся эта хорошая жизнь еще не означает, что люди изменились. Знал бы ты, с каким трудом мне удается протаскивать свои предложения. Никто не хочет постараться для другого, хотя у него от этого не убудет. Обещаю, когда настанет время, я выйду на трибуну у памятника Победы и скажу все что думаю. Пусть тогда меня забросают камнями, это уже будет не страшно.

— Почему вы думаете, что вас забросают камнями? Ведь Хабиб читает свои лекции!

— Он все же не Главный советник, согласись. Если я стану говорить о конкретных вещах, о грядущих проблемах, конце света и необходимости единства, чтобы его предотвратить, это многим не понравится. Конечно, это странно и ненормально, но такова наша реальность, мы должны считаться с ней. Поверь, невозможно убедить человека в том, что другой человек его брат, если он не желает поделиться с ним даже тарелкой супа.

Миша нахмурился еще больше и стал смотреть себе под ноги. Ананд терпеливо продолжил:

— Поговори с Хабибом, скажи, чтобы был осторожнее.

— Мастер, я все же думаю, надо действовать, — пробубнил Ученик. — Надо рассказать все, пока не поздно. — Он поднял голову. — Надо что-то делать. Нельзя молчать, зная истину. Вы сами это говорили!

Ананд взял парня за плечи и слегка встряхнул.

— Я боюсь за вас, за тебя, за Хабиба, за господина Пирелли, за всех. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось. Эти жертвы не принесут никакой пользы. Они бессмысленны. Никто на Земле и не заметит, что на какую-то дюжину хороших людей стало меньше. Я прошу, передай мои слова Хабибу.

— Хорошо, — не сразу и неохотно ответил Ученик.

Ананд погладил парня по коротко стриженым волосам.

— Давай пообедаем, — предложил он, — я так обрадовался, услышав твой голос по телефону, что у меня даже аппетит проснулся.

— А у меня он что-то пропал. — Миша вывернулся из-под его руки и поднялся. — Я пойду, Мастер, мне еще кое-куда заглянуть нужно.

Ананд волевым жестом заставил его сесть.

— Всему свое время, сынок. Понял? Сейчас у нас время обеда. Иди на кухню и запускай автомат.

Эпизод 6

На Перекрестке, как всегда, кипела жизнь. После долгого одиночества за границами Периферии и опасного пути по Нейтральной полосе, «Антония» вновь оказалась на оживленной магистрали, посреди переплетающихся космических дорог.

«Грузовик «Антония», класс Р, бортовой номер 675-U, ваш посадочный пункт ПТ-4, 83-й причал. Добро пожаловать». Голос диспетчера был бесстрастным и монотонным. Фатха всегда раздражала эта манера технических служащих подражать механизмам. Особенно это обязательное «добро пожаловать», безразличное до оскорбительности.

Прежде чем причалить, «Антонии» пришлось несколько часов дожидаться своей очереди на посадку, зависнув на орбите Планетного тела-4, одной из таможенных застав, выстроившихся в ряд, за которым простиралась заманчивая для Пиратов и прочих подозрительных лиц Нейтральная полоса.

Преемник груза еще не прибыл. Диспетчер сообщил, что «Мистраль» на ПТ-4 ожидают не раньше, чем послезавтра. Придется ждать, потому что передача военного груза в камеру хранения абсолютно исключена.

— Кто хочет, может покинуть корабль, — разрешил Фатх Али, оглядев нетерпеливо переминающуюся команду. — Советую лишнего не болтать и что попало не есть вне «Антонии». Тут много всякой заразы. Принесете заразу на корабль, отправлю на вечный карантин. Поняли? И еще — никаких покупок не делать, все равно ничего не позволю взять с собой. Поблажек не ждите. Все, теперь можете идти.

Эпизод 7

Доктор Лин не хотел покидать корабль, он предпочел бы одиночество общению с людьми. Он успел отвыкнуть от людей за семь лет, проведенных на «Антонии», и совсем не страдал от этого. Лин не любил Землю, не любил ее обитателей. Едва появилось предназначенное для желтых Разрешение на участие в пилотируемых полетах, он устроился санитаром в далекую колонию и постарался позабыть о доме. Работа была грязной и трудной, однако на К-16 жили по своим законам, отличным от земных, и он чувствовал себя здесь неплохо. А через три года по счастливой случайности познакомился с Фатхом и тот взял его на борт, не спросив никаких рекомендаций. Фатху Али разрешалось отклоняться от правил, потому что он был героем войны. Так прошло семь лет. За это время «Антония» не раз заходила в земные порты, но Лин никогда не покидал корабля. Он не хотел иметь ничего общего с этой планетой и придуманными ею порядками. Теперь «Антония» возвращалась, и с этим ничего, абсолютно ничего нельзя было поделать!

Инспектор хлопнул его ладонью по спине, и Лин едва не полетел лицом в стену. Инспектор был сильным и ловким и любил поглядывать на него сверху вниз, поигрывая мускулами мужественного торса.

— Док, ты чего? — сказал Малыш. — Ну чего ты такой дохлый? Честное слово, эти дальние линии и таблетки совсем калечат мужиков. Пошли с нами, повеселимся. — Он наклонился и проговорил тихо со смешком: — Бини собирается снимать девочку, на это стоит посмотреть. Узнав о посадке, он даже таблеточки перестал принимать. Хе-хе!

Лин хотел отказаться, но мимо него к выходу прошли Роберт и Тина, и он автоматически двинулся за ними, словно притягиваемый магнитом.

— Вот и правильно, — одобрил инспектор. — Держись меня, а то затопчут.

ПТ-4 была крохотной планеткой, закутанной в оболочку искусственной атмосферы, как в пушистое одеяло, одной из немногих, где человек мог обходиться без специального костюма, находясь под открытым небом. Синтезаторы атмосферного воздуха и гравитаторы гудели дни и ночи. Их шум был тут также естественен, как пение птиц или шелест травы на Земле. Здесь не было городов или других поселений, здесь никто не жил, люди прилетали сюда только для того, чтобы что-то продать или купить. Порт, гостиничный блок и таможня, занимающие половину планеты, сразу переходили в торговую площадь, не имеющую ни конца ни края. На площади открыто или из-под прилавка можно было приобрести все, от земных космических кораблей до загадочных предметов, привезенных из других миров, экзотических животных и растений, а также ворованых драгоценностей.

Рынок кишел, как растревоженный муравейник. Орали зазывалы, шипели и лязгали механизмы, ругались и кричали покупатели. Между бесчисленных магазинов и прилавков тянулись движущиеся и пешеходные дорожки, ползали разноцветные мини-поезда, развозящие покупателей. Воздух был тяжел от запахов и испарений, небо светилось от указателей и рекламы.

Они пробирались сквозь толпу, и Лин старался не отставать от Элиота. За его широкой спиной ему было спокойнее среди шуршащей кредитками человеческой массы. Инспектор же чувствовал себя прекрасно, смеялся, шутил, задевал девчоночек, отпускал комплементы дамам, зачем-то упорно и долго торговался и в конце концов ничего не покупал.

Эли выдернул из прорези очередного автомата нечто длинное и красное и показал ему.

— Видишь, какой дрянью они тут торгуют? Жулье! — Он небрежно забросил товар обратно и перешел к другому прилавку. — О, а вот это совсем недурно. Смотри, какая нарезка, видишь?.. Эй, железная голова, сколько стоит? Что?! С ума сошли… На демонтаж тебя! Слышишь, док, что говорит? Триста!

Лин кивал, хотя не знал, да и не хотел знать, о чем речь. Ему было плохо. Он мечтал вернуться на «Антонию». Они бродили и бродили по сумасшедшей площади, а искусственное солнце палило нещадно.

Эли вдруг остановился и задвинулся за угол. Приложил палец к губам:

— Док, смотри-ка, кто здесь. Просто смех!

Бини не заметил их и продолжал важно прохаживаться вдоль цепочки банкоматов, провожая долгим взглядом каждую мало-мальски привлекательную женщину. Он выглядел так забавно, что Лин не смог не улыбнуться.

С движущейся дорожки соскочили Соломон и Ангела, возбужденные и раскрасневшиеся.

— Друзья мои, здесь так здорово! — воскликнул переводчик. — Хоть старик и запретил, но я тут купил кое-что Ангелочку. — Он выгреб из-за пазухи длиннющую нить светящихся изнутри и переливающихся розовых камешков. Вещь была явно неземного происхождения. — Потрясающая штука! И стоит почти ничего!

— Выкинь ее, — мрачно посоветовал инспектор.

— Почему? — Улыбка сошла с лица Соломона, а Ангела тихо заскулила у него за спиной.

— Все эти штуки — маяки, специально продающиеся Пиратами по дешевке, чтобы такие дураки, как ты, их покупали и тащили на свои корабли, — со знанием дела сказал Эли.

Украшение выпало из рук переводчика и сверкающей горкой застыло у его ног. Оброненную вещь тут же схватил и мгновенно исчез в толпе какой-то мальчишка.

— Ужасное место, — заключил Соломон. — Может, вернемся на корабль?

— Да, пожалуй, — обрадовался Лин, — что-то у меня голова разболелась.

— Да ты что, мы еще Цирк не посмотрели! — Эли махнул рукой в сторону парящего над толпой голографического красного шатра. — За мной!

Шатер красиво колыхался, хотя на ПТ-4 никогда не бывало ветров. Ступив под красный полог, Лин замер и почувствовал, как медленно проваливается в пустоту. В параллельном секторе зрительного зала в первом ряду сидели Роберт и Тина. Она смеялась и хлопала в ладоши, глядя на неуклюжих мохнатых зверей, в такт музыке размахивающих тройными хоботами и топающих слоновьими ногами по пыльной арене, огражденной силовым полем. Роби обнимал ее за талию и шептал что-то на ушко.

— Мутанты, — грустно сказал за спиной Соломон.

Цирк был переполнен. Элиот устроил им места неподалеку от входа, оттеснив группу затянутых в кольчуги красноволосых юнцов. Те не посмели возражать и отодвинулись, с завистью поглядывая на наколку элитного подразделения, красующуюся на тыльной стороне ладони инспектора.

— Сейчас должны быть латающие ящеры, — потирая руки, сообщил инспектор. Через мгновение он уже был полностью поглощен происходящим на арене. Глаза его горели, а за щекой гуляла огромная конфета, которыми были полны карманы Элиота.

«Совсем мальчишка», — подумал доктор Лин и попытался припомнить, каким был сам в двадцать четыре года. А правда, чем он занимался в то время? Учился? Да, он еще учился на Севере в Медицинской академии по программе для азиатского мира. Единственное светлое пятно в его земном прошлом, воспоминание, не доставляющее головной боли. Учеба, друзья, надежды…

После ящеров, перепугавших зрителей, из подземных загонов выпустили грациозных зверей на шести тонких стройных ногах, с длинными, до пола гривами, заплетенными в косы. Ведущий сообщил о добром нраве зверушек и предложил желающим покататься. В воздухе вспыхнули зеленые огоньки, показывающие проход в силовом поле.

Лин услышал, как Ангела ноет, выпрашивая у Соломона разрешение, и как тот мягко уговаривает ее не делать этого, потому что мутанты — твари непредсказуемые и опасные. Он ухмыльнулся и тут увидел, что по проходу идет Тина. Она идет и улыбается залу, пожирающему ее глазами. Лин чуть не вскочил и не бросился наперерез. Как же Роби разрешил ей выходить на публику в таком жутком месте как ПТ-4?.. Хотя вряд ли она поинтересовалась мнением красавчика. Это же Тина.

По команде ведущего зверь припал на передние три ноги, и Тина уселась на него верхом. Она держалась прямо и гордо, словно полководец, выступающий перед армией.

— Вот дура, — пробормотал Элиот, и Лин заметил, как парень напрягся. — Дура безголовая…

— Что? — спросил он. По спине побежали мурашки.

— Говорю — дура. — Эли выплюнул конфету. — Тут повсюду Пираты, я их нутром чую. Если работорговцы положат глаз, пропал человек, умыкнут — ищи потом человека по всей Вселенной. А такая девочка может дорого стоить.

— Рабо…торговцы?.. — Лин с трудом произнес это леденящее душу слово, оно никак не ложилось на язык.

— Вот именно. Их базы запрятаны черт знает где, пока нам не удалось их обнаружить. Да-да, уважаемый доктор Лин, Земля спит и видит сны и плевать ей на то, что творится в дальнем космосе.

Работорговцы… Всю оставшуюся часть представления Лин просидел, напряженно вглядываясь в зрительный зал. Тина давно была на своем месте и продолжала хлопать и веселиться, но ему казалось, что ее там нет.

Представление закончилось, и зрители стали расходиться. Толпа, вывалившаяся из Цирка, смешалась с общей толчеей, и Лин потерял из виду весело переговаривающихся Тину и бортинженера. Он лишился бы сознания, если бы инспектор не толкнул его в бок:

— Вон они. Хватаем ее и тащим на корабль, как бы она не упиралась. Лучше не рисковать. — Он хлопнул себя по лбу: — Надо было захватить оружие, идиот!

Вы куда? — удивился Соломон, видя, как они бросились в гущу людей. Поразмыслив секунду, он направился следом, волоча за собой ноющую Ангелу.

Все вроде бы было спокойно, но Роби почему-то качался и поминутно проводил рукой по лицу. Его шаги замедлялись, а ноги все больше заплетались и подкашивались.

— Все, его вырубили! — крикнул Эли. — Так, ты жди здесь, не лезь туда, тебя прищелкнут одним пальцем, потом мне троих спасать придется! Я сам все сделаю! Понял? А ты, если что, беги к капитану, пусть поднимает тревогу!

Лин послушно отстал от инспектора, но старался не выпускать его из виду. От волнения и быстрого бега его тошнило, сердце выпрыгивало из груди, в висках бешено колотилась кровь. Он увидел, как Элиот подбегает к Тине, хватает ее за руку и… падает. Почему?! Что случилось?! Да вон же, его ткнул чем-то в спину тот рыжий парень с золотыми зубами. Их там много, они повсюду среди безразлично снующей от прилавка к прилавку толпы. А Тина не понимает, что происходит, она ни о чем не знает, она тормошит красавчика, потом кидается к инспектору, а кольцо вокруг нее сжимается и сжимается, ее теснят к открытой двери магазина, где уже поджидают другие люди с золотыми зубами.

«Что же я стою?» — подумал Лин и беспомощно огляделся. Надо кричать, звать на помощь. Кого? Всем известно, что охрану рынка давно контролируют Пираты. Бежать на «Антонию»? Пока капитан поднимет тревогу, все закончится, и они… он больше никогда не увидит ее… Господи, ведь остались считанные мгновения до того, как дверь захлопнется, надо что-то предпринимать! Но что? Что? Что?!

Рядом что-то говорил, размахивая руками, запыхавшийся Соломон. Лин не слышал не только переводчика, но и шума толпы вообще. Переживаемое потрясение вогнало его в странное состояние, когда окружающий мир перестал существовать. Он видел только испуганные зеленые глаза, удаляющиеся от него, возможно, навсегда. Их все больше заслоняли от него чужие широкие спины, ослепляющие золотые оскалы, мрачные взгляды. Последнее, что он четко увидел, была волосатая рука, зажимающая Тине рот.

Он рванулся и понесся, яростно расталкивая людей. Все остальное происходило без участия разума. Казалось, кто-то другой, долгие годы дремавший в потаенном уголке сознания, вдруг проснулся и поднял голову. В неведомых глубинах мозга отворилась дверца, и страшная древняя сила вырвалась наружу и расправила горячие крылья. Он оказался в бесконечности, полной знаков и проносящихся мыслей. И вся эта бесконечность двигалась по невидимой орбите вокруг разгорающегося в солнечном сплетении пламени. Все тело вибрировало, под кожей перекатывались четко осязаемые огненные волны. Пламя достигло критического накала, и ощущения на мгновение прекратились. В следующий миг в глаза изнутри ударили снопы света, тело качнулось, словно от толчка, а по кончикам пальцев прошла заметная дрожь. Не осознавая, что делает, он скрутил огонь в тугую пружину и выбросил ее конец, целясь в мохнатую руку, посмевшую коснуться его любимой женщины. Человек взвыл, выпустил Тину и упал, прижимая покалеченную конечность к животу. Следующий удар пришелся по зеркальной стене магазина, рухнувшей тяжелым дождем на головы поджидающих в засаде врагов. Зеленое пламя кипело и требовало немедленного выхода, угрожая взорваться прямо внутри него. Он выбрасывал руки вперед, и златозубые валились, как подкошенные, он разводил их в стороны, и головы кибер-охранников расплющивались о стены. Вопли, крики, топот, пыль, взлетающие в воздух обрывки и осколки. Сколько все это продолжалось, он не знал. Он не мог остановиться, потому что разбуженный зверь не позволял ему этого…

Лин очнулся и понял, что остался один. Вокруг него было безлюдное пространство, перевернутые прилавки-автоматы, расчлененные киберы в болтающихся жилах проводов. На границе пустого пространства копошились среди разбросанных товаров люди. Поддерживая сломанные руки и ноги, они смотрели на него с неописуемым ужасом. Непроницаемая стена оцепеневших зрителей окружала поле боя, на котором царил он.

Лин не был рад тому, что узнал о себе только что. Наоборот, открытие испугало его. Нельзя сказать, что он никогда не чувствовал своей силы. Он ощущал нечто, сидящее очень глубоко, но списывал это на отзвуки каких-то прошлых воплощений. Лин боялся того древнего зверя, который дремал в нем, потому что не знал, сумеет ли справиться с ним, когда тот однажды поднимет голову. Он не хотел рисковать и думал, что лучшее — это забыть о звере, похоронить вместе с воспоминаниями об Учителе О. Лин надеялся, что так будет лучше для всех. Когда кольца змея начнут развиваться, можно ожидать чего угодно, можно сотворить великое добро, а можно потерять контроль и превратиться в чудовище, непобедимое и ужасное. Сегодня сила впервые вырвалась на свободу, потому что он потерял контроль. Но этого больше не повторится. Никогда.

Тина стояла отдельно от толпы, в ее глазах было столько ужаса, что ему захотелось провалиться сквозь землю, стать невидимкой, исчезнуть. «Теперь она всегда будет бояться меня, — подумал он, — это неизбежно… Ничего, зато она здесь, цела и невредима, это главное».

Из-за перевернутого автомата поднялся, держась за поясницу, инспектор Эли. Не глядя на доктора, он проковылял на пешеходную дорожку и прохрипел:

— Давайте на корабль.

От толпы отделились Соломон и Ангела, волочащие бортинженера, и держащийся за сердце Бини. Астрофизик ухмылялся. Проходя мимо, специально толкнул плечом и сказал:

— Я всегда говорил, что ты мутант.

Эпизод 8

Они вернулись на «Антонию» в полном молчании. Их провожала толпа зевак.

Лин ушел в свою каюту без доклада капитану. За него это сделают остальные, например, Бини. Сейчас его мало волновало, что о нем подумает Фатх. Сражение отобрало все силы, он должен был немедленно лечь и закрыть глаза. Он так и сделал и сразу уснул.

Вначале была полная тьма. А потом наступило утро, то самое утро, когда ушел Учитель. Однажды холодным осенним утром О постучал в дверь и попрощался, ничего не объясняя. Мальчишка бежал за своим Учителем очень долго, но тот все-таки ушел, и даже мать не смогла объяснить ему, почему так случилось.

Он ничего не чувствует, но видит сквозь прошитые синеватыми прожилками прозрачные веки. Учитель О сидит на полу и улыбается ему. Он четко различает каждую морщинку на лице старика, видит за окном залитую дождевой водой воронку от снаряда. Он входит и садится рядом с Учителем. Сквозняк колышет занавески, открытая дверь стучит и скрипит под порывами ветра. Сейчас осень, к оконному стеклу прилепился мокрый желтый лист. Да, сейчас осень, ведь О ушел осенью…

«Ну, здравствуй, мальчик Ван»

«Учитель, как хорошо, что ты пришел. Со мной случилось что-то страшное».

«Я знал, что рано или поздно твоя истинная природа пробудится. Я ждал этого дня»

«Моя истинная природа… этот зверь?!»

«Это не зверь, это твоя сила, сынок. Не надо бояться своей силы. Она превращается в зверя, только если ее неправильно использовать. Ты должен научиться контролировать ее и направлять во благо людям».

«Почему ты не предупредил меня об этом, пока я не был озлоблен на весь мир? Почему ты не научил меня? Сегодня я чуть не стал убийцей от того, что не был готов… Если ты знал, что это когда-нибудь случится, ты должен был подготовить меня!»

«Если бы я не подготовил тебя, ты сейчас не задавал бы таких вопросов, мальчик Ван, ты торжествовал бы свою победу и строил планы мести всем, кто когда-либо косо на тебя смотрел. Ты справишься, сынок, я верю в тебя».

Учитель О мягко улыбнулся и покачал своей старой головой. От него исходило спокойствие и тепло, и Лин окунулся в эти волны, как когда-то в детстве. Покой и умиротворение снизошли на него с прячущихся за тучами небес. Он припал к коленям Учителя и закрыл глаза.

«Учитель, я всегда думал: почему ты выбрал меня? Теперь я догадываюсь. Потому что во мне сидит зверь и его надо было приручить?»

«Все имеет смысл. Но это не я тебя выбрал, Учителя и Ученики находят друг друга по звездам».

«Пусть будет так… Можно мне остаться здесь с тобой? Я не хочу возвращаться на Землю, да еще с этим зверем. Я боюсь».

«Ты должен вернуться. Нельзя уклоняться от испытаний».

«Пусть тогда зверь останется здесь. Я не хочу. Я отказываюсь…»

«Это невозможно. Открой глаза и просыпайся».

Ученик замотал головой, еще крепче прижимаясь лбом к ногам Учителя. Он не хотел открывать глаз, он хотел остаться здесь навсегда. Невесомая ладонь легла ему на плечо и заставила подняться.

«Открой глаза, сынок, и ничего не бойся».

«О, скажи, почему ты ушел тогда? — тихо спросил Ученик. По щекам поползли горячие слезы. — Наверное, ты хотел, чтобы я сам это понял, но я был слишком мал, чтобы понять. Я хранил обиду всю жизнь»

«Я никуда и не уходил, я всегда был рядом».

«Но тебя не было столько лет!»

«Не говори так, иначе я буду считать, что был плохим Учителем. — О провел ладонью возле его лица, и слезы высохли сами собой. — Я всегда был и буду рядом. Подумай над этим, мальчик Ван. — Он вышел из дома, у порога обернулся. — Ты должен вернуться на Землю. Смотри, не подведи меня, я поручился за тебя».

«Поручился перед кем, Учитель? Что я должен делать? О, подожди!»

Удаляющаяся фигурка еще какое-то время виднелась в проеме распахнутой настежь двери и в конце концов растаяла в клубах рассветного тумана. А вместо нее на фоне серого неба начал вырисовываться другой силуэт.

Лин открыл глаза. На пороге стоял и молча смотрел на него Элиот Рамирес. Постояв так несколько минут, он тряхнул головой и ушел.

Нужно встать и закрыть дверь, подумал Лин и вновь провалился в забытье. На этот раз Учитель не пришел. Он прождал его, сидя на большом камне посреди пыльной горячей дороги и поглядывая на часы. Он должен был еще о многом расспросить. Казалось, он ждет уже целую вечность. Ужасно жарко, солнце прожигает сквозь одежду, и совершенно негде укрыться…

Он проснулся и почувствовал, что горит. Голова болела, лицо пылало, в глаза изнутри мозга толчками билось пламя, тело вздрагивало от озноба, при этом руки и ноги были ледяными. Он со стоном перевернулся на бок и сквозь туман снова увидел Эли, испытующе разглядывающего его из-за двери.

— Ты кто? — серьезно спросил инспектор. — Человек?

— Не знаю. Наверное, — сказал Лин.

— Звездочет рассказывает всем, что ты мутант.

— Ему, конечно, виднее. — Помолчали. — Я никого там не убил?

— Да нет, только покалечил.

— Это хорошо. — Помолчали. — Давно я так валяюсь?

— Да уже целые сутки.

— Хм… Как Тина?

— Не знаю. Она не выходит из каюты с тех пор, как мы вернулись на корабль. Красавчик все беспокоится, волнуется, а она его не пускает. Никого не пускает.

Лин собрал все силы и сел на постели. Голова еще кружилась, но огонь, бьющий в глаза, ослаб. Он заметил, как инспектор слегка отпрянул от двери.

— Эли, — сказал он строго, — ты веришь Бини?

Элиот перемялся с ноги на ногу и пробубнил:

— Док, согласись, что люди так не умеют.

— Как?

— Ну, так…

— Люди много чего умеют, только не догадываются об этом.

— И я тоже? Интересно. — Эли немного поразмыслил и сказал: — Честно, я не согласен с Бини, но я должен понять, что происходит. Тут такой шум поднялся из-за твоих фокусов, старику большие деньги предлагают за тебя. Скорее бы этот «Мистраль» прилетел.

— И много дают?

— Я бы на твоем месте не шутил, — посоветовал Эли. — Здешние заправилы считают, что ты адаптированный мутант или кибер-телохранитель редкой сборки и хотят купить тебя во что бы то ни стало. В какой-то степени я их понимаю. Я служу в элитном подразделении пятый год, я знаю все виды борьбы, все приемы, умею ходить на одной руке, но такого я не видел.

— На одной руке? — искренне удивился Лин и засмеялся.

— Да, мы тоже кое-что умеем, — обиделся инспектор. Помолчали. — Ты можешь меня этому научить?

— Нет.

— Почему?

— Для этого нужен настоящий Учитель и долгие годы обучения. А потом…. — Лин замолчал. Снова заговорил: — А через много лет, когда в один прекрасный день ты осознаешь, чем владеешь, тебе не захочется жить.

Элиот ничего не понял. Почесал в затылке.

— Ладно, что-то я сейчас плохо соображаю. Потом как-нибудь объяснишь. — Он исчез и тут же возник опять. — Док, ты не хочешь меня научить, потому что я белый? Не хочешь учить — не учи, но я не хочу, чтобы ты думал, будто я такой, как Бини. Я иногда подшучиваю над тобой, но на самом деле мне все равно, кто белый, кто желтый. Я говорю это не для того, чтобы тебе понравиться.

— Я знаю. Ты хороший парень, Эли, — сказал Лин, — ты мне нравишься. Наверное, в прошлой жизни ты был моим младшим братом.

— Да иди ты… — Элиот отмахнулся. — Скажи честно, почему ты отказываешься? Это какой-то желтый секрет?

— Я не могу никого этому научить, потому что сам этому никогда не учился. Мой Учитель О не учил меня тому, что ты видел. Это совсем другое.

— Чему же тогда он тебя учил?

— Да много чему, например, тому, как устроен этот мир.

— Неужели для этого нужен Учитель? — Инспектор хохотнул. — Прочитай пару книжек, посмотри пару сериалов и слетай в Курортную зону — сразу все поймешь… — Он замолчал, догадавшись, что сказал что-то не то. Потом покашлял и произнес: — Ну, и как же он устроен, этот мир?

— Правильно и справедливо, — сказал доктор Лин, улыбнувшись.

— И это говоришь ты?!

— А что?

— Ну, как бы это сказать…

— Тут есть своя философия, Малыш.

— Не называй меня так.

— Хорошо, не буду. Так вот, Элиот, каждый несет столько, сколько ему положено, ни больше, ни меньше. В этом весь секрет.

— Ага, прекрасное оправдание для таких, как Бини. Может, позовем его, пусть тоже послушает? — Эли покривил губы и сказал: — И вообще, что-то мне эта философия не нравится. Получается, все бесполезно, выкинь белый флаг перед судьбой и заткнись. Так?

— Не так. Принять ситуацию такой, какая она есть, не означает смириться с ней. — Лин отодвинулся и расправил смятую постель. — Мы так и будем говорить через дверь?

Инспектор немного помялся, потом решительно вошел и сел на койку.

— Я понял, почему у тебя столько проблем, — сообщил он. — Это все от слишком большого ума. От того, что ты мало разговариваешь, у тебя остается много времени на всякие размышления. Так ты научишь меня?

— Я не имею права чему-то учить, потому что сам еще мало чего знаю.

— Почему это? Вот мы пять минут поговорили, а я уже кое-чему научился. И вообще, док, ты можешь со мной не согласиться, но лично я считаю, что каждый человек может чему-то научить. Даже я. Смешно? Я лично классно танцую. Честно-честно, девчонки просто с ума сходят. Вот вернемся на Землю, научу.

— Боюсь, братишка, на Земле мне будет не до танцев, — усмехнулся Лин.

Элиот не понял смысла сказанного и согласно кивнул.

— Еще бы, при таких-то возможностях… Как тебе удавалось столько времени скрывать свои способности? Ведь я думал, что ты дохляк.

— Я тоже так думал.

— Да брось ты! Не верю. Ты бы и дальше маскировался, если бы не история на рынке.

— Все может быть, — уклончиво сказал доктор.

— Все может быть, — передразнил инспектор и лукаво прищурился. — Ты загадочный тип, доктор Лин. По-моему, у тебя очень много всяких секретов. Но кое-что я о тебе теперь знаю. Сказать? Оказывается, зеленые глазки…

Эли не понял, что случилось, но в следующее мгновение он уже лежал на полу лицом вниз, ощущая всем позвоночником придавивший шею железный локоть. Он стал задыхаться, перед глазами поплыли круги.

Наконец доктор ослабил хватку и спросил:

— Откуда ты узнал?

— Ты бредил ее именем, идиот! — выдавил Элиот.

Кто-нибудь, кроме тебя, слышал?

— Да не слышал никто! Отпусти! Больно же!

— Будешь болтать — убью. — Лин выпустил его и протянул руку. — Дай помогу.

Инспектор оттолкнул его руку.

— Да ты больной! Ты чуть не прикончил меня только что!

— Прости, я не хотел, случайно получилось, я еще не научился этим управлять. Понимаешь, я очень испугался за нее, я не хочу, чтобы у нее были неприятности.

— Я не собирался никому ни о чем болтать! — Эли, охая, поднялся с пола и упал на койку. — Док, ты можешь меня убить, но я все равно спрошу: у вас что, роман?

— Нет никакого романа, она тут не причем, она ни о чем не знает.

— Я снова рискую своей шеей, но скажи, пожалуйста, как ты можешь любить эту высокомерную куклу, которая все время издевается над тобой?

Лин приподнял одну бровь, тонко улыбнулся и промолчал.

— Ладно, я все равно на твоей стороне, псих, — махнул рукой Элиот Рамирес, — можешь на меня рассчитывать.

Эпизод 9

На следующие сутки Тина решила впустить Ангелу, которая очень уж настойчиво сигналила ей. Проведя долгое время в размышлениях, она сумела привести свои чувства в порядок и, наконец, успокоилась. Поначалу она очень испугалась. Тина не знала, чего именно — перспективы стать заложницей Пиратов или чего-то другого. Ощущения были неопределенными и расплывчатыми. Она чувствовала сильный жар, но не казалась себе больной. Она не могла заснуть, потому что, закрывая глаза, впадала в странное состояние, которое пугало и настораживало ее. Что-то происходило вокруг и внутри нее, что-то менялось и перекраивалось. Инцидент на рынке вспоминался смутно, то ли от сильного потрясения, то ли мозг постарался избавиться от ненужной и беспокойной информации. Единственное, что она помнила отчетливо — это Лин. Она думала о нем и о себе. Ее не пугала его неожиданно обнаружившаяся сила, она каким-то образом чувствовала ее и раньше. Тина всегда видела в докторе что-то необычное, но списывала это на незнакомство с низшими слоями населения. Теперь она знала, что это такое. Теперь она все знала. Она сдалась, бросила борьбу с собой, и ей сразу стало легче дышать. Она любит этого человека и все!

Ангела кинулась ей на шею, расцеловала и затараторила, торопясь рассказать все, что знает. Тина слушала через слово, пока не уловила встревожившую ее фразу. Подруга сказала, что капитан собирается продать местной администрации мутанта в счет нанесенного рынку ущерба.

— Что? — переспросила она дрогнувшим голосом.

— Наш мутант…

Тина выскочила из каюты, не дослушав.

Дверь капитанского поста была открыта. Она ворвалась в рубку и остановилась, собираясь духом. Фатх Али стоял к ней спиной, одна рука была уперта в бок, другая прижимала к уху наушник.

–… нет… — говорил он раздраженно, — нет… Об этом не может быть и речи… Нет… Я уже сказал, что об этом думаю… Я сам решаю такие вопросы и в ваших советах не нуждаюсь… Ну все, вы закончили?.. А теперь, щенок, послушай меня… Да, именно щенок… Мне плевать, что ты глава администрации, мальчишка! Ты полчаса орешь на меня, старого человека, и я терпеливо слушаю… Молчать! Так вот, щенок, ты чуть не вляпался в поганую историю. Эта девушка — дочь очень влиятельного человека, ее отец — депутат Парламента, активист Лиги и один из богатейших людей в Системе. Ты развел тут пиратский притон и думаешь, что тебе все так и будет сходить с рук? Пираты, может, и получили бы свой выкуп, но ты, малыш, в лучшем случае получил бы пожизненный срок. Так что это не я, а ты мне должен за то, что мой человек спас твою шею от петли. А кто этот человек, тебя и всех остальных совершенно не касается… Что затих? Мы друг друга поняли?.. Вот и отлично. А теперь убери полицию от моего корабля. Если на нем будет хоть одна царапина, я тебя убью… Нет, я буду занимать причал столько, сколько мен нужно… Вот именно, до разгрузки… И мне тоже было приятно с тобой поболтать. — Фатх снял наушник и сказал кому-то, не оборачиваясь: — Они убирают блокаду.

Тина робко спросила:

— Можно?

Фатх недовольно взглянул через плечо.

— В чем дело, мадам? Я занят.

И Тина не выдержала и кинулась к капитану. Ноги сами собой подкосились, она упала на колени и схватила растерявшегося старика за одежду.

— Капитан, пожалуйста, не отдавайте им Лина, умоляю!

— Как? — не понял Фатх.

— Он не мутант! Он человек, честное слово, я точно знаю! Ну хотите, проведите тест, экспертизу! — Она разревелась. — Не отдавайте его, прошу вас… капитан… я его люблю…

— Как… ты… его..? — пролепетал капитан.

В углу что-то грохнуло, и Тина увидела, как из кресла первого помощника медленно поднимается Роберт. Красавец пронзил ее страшным взглядом и широкими шагами вышел.

Фатх Али глупо хлопал глазами. Он совершенно растерялся. Наконец, осторожно взял ее за руки, поднял, подвел к креслу и усадил. Протянул стакан воды и стал ждать, когда она перестанет икать. Тина была бесконечно благодарна капитану за то, что он ни о чем не спрашивал, хотя именно от него она ожидала страшного вопроса: «И давно это у вас, мадам?»

— Успокойся, девочка, не надо плакать, — сказал Фатх, сурово сдвинув седые брови. Старый вояка не привык возиться с рыдающими женщинами. — Я не собираюсь отдавать им твоего Лина. Кто тебе сказал такую ерунду?

— Ангела, — всхлипнула Тина, крепко сжимая стакан обеими руками.

Капитан покачал головой и беззвучно выругался. Потом спросил:

— Что ты тут такое говорила? Я не ослышался — ты любишь Лина? — Тина кивнула. — Мда, не ожидал от тебя… А ты знаешь о пятом пункте Разрешения для желтых? — Она опять кивнула. — А о своем долге перед происхождением и человечеством? — Он впервые по-доброму улыбнулся ей: — Тогда ты знаешь, что делаешь.

Эпизод 10

Вряд ли сегодня кто-то на Земле задумывался над тем, почему Столицу Объединенного человечества построили именно здесь. Но тридцать лет назад, когда утомленное и напуганное бесконечными войнами человечество решило объединиться, инициаторы долго ломали голову, как же угодить всем. В Европе уже стремительно отстраивались города, однако главный город Земли не мог находиться на западе или севере, это задело бы восток и юг, и наоборот. Кандидатуры заокеанских городов не рассматривались вообще, потому что Столица не могла быть отделена от остального мира океаном. И после бурных дебатов палец Главного реконструктора планеты уткнулся именно в эту точку на карте. Здесь на берегу теплого синего моря, разделяющего Европу и Азию, до Большой войны находилась столица маленького государства, от которой осталась небольшая, чудом уцелевшая часть. И не только география и мягкий климат, не требующий особого вмешательства Управления погодой, привлекли внимание устроителей послевоенной Земли. Как выяснилось, Бог миловал это место испокон веков. Здесь никогда не было разрушительных стихийных бедствий, здесь сходились народы и религии, отсюда проходили пути, соединявшие все части света. Ходили слухи, что в окончательном выборе сыграла роль ясновидящая, под большим секретом приглашенная обследовать место будущего супергорода. Ясновидящая провела в степи среди развалин одну ночь, а утром уехала, никому ничего не говоря. Ее насилу отыскали где-то на Севере, но она опять ничего не стала рассказывать, объяснив, что не может разглашать полученную от Неба информацию. Она только сказала коротко: «Стройте». Что увидела женщина в ту ночь, какие тайны открыли ей Небеса, так и осталось загадкой. Никто сегодня не помнит, как звали ясновидящую, да и сомневаются люди, что таковая вообще существовала. Скорее всего, она была придумана, чтобы протащить в Международном правительстве именно этот проект.

Было все это или нет, но город начал строиться, и вскоре даже самые большие скептики изменили свое мнение. Столица заняла весь полуостров и прилегающую равнину, террасами ушла в горы на север, юг и запад. Охватившая планету всеобщая рекультивация превратила город в вечноцветущий райский сад. Особенно поражал воображение эстетов центр с гигантской площадью и утопающими в зелени бесконечных парков административными зданиями невероятной архитектуры. Одновременно с жилыми кварталами к небу возносилась серебристая паутина воздушных магистралей, неподалеку от входа в бухту возводился искусственный Остров. Существующий здесь непримечательный каменистый островок был разобран и вывезен на Восток для переработки в стройматериалы. Архитекторы долго думали, как поступить с остатками Старого города, мешающими прокладке золотой полосы зоны отдыха, протянувшейся вдоль всего побережья с севера на юг. К счастью, специалисты спрогнозировали чрезвычайно высокие доходы от туристических маршрутов, и Старый город был спасен. Столицу строила вся Земля, вся планета с любовью и трепетом заботилась о своем сердце, видя в его великолепии и здоровье залог будущего процветания и главное — мира и согласия. Столица стала символом объединения для каждого, и каждый стремился добавить что-то свое, поэтому город получился необыкновенным, разнообразным и непохожим ни на один другой. По роскоши он не мог сравниться с мегаполисами Запада или Курортной зоны, по респектабельности — с заокеанскими деловыми центрами, но что-то в нем было такое, что трогало сердца землян. Может быть, дело было в этом ласковом море, в этом солнце, почти круглый год не сходившем с небосклона, в особой синеве здешних небес. А может быть, в том, о чем не хотела говорить вслух ясновидящая с Севера?..

Столица вовсю готовилась к сорокалетию Победы. Поначалу население не проявляло особого энтузиазма. Международное правительство было настолько занято другими делами, что не распространило вовремя план праздничных мероприятий. Это было вопиющим безобразием, о чем поспешила заявить по всем каналам Сети президент Лиги чистой крови. Вслед за ней на экранах появилось лицо растерянного Премьер-министра, пообещавшего все немедленно исправить. Через четверть часа жители Столицы уже точно знали, во сколько и в какой части гигантского города планируются угощения, где развернутся театрализованные представления и гуляния, каждый мог ознакомиться с подробным меню благотворительных обедов для ветеранов войны и расписанием бесплатных маршрутов. Ситуация была спасена — люди воодушевились, мылись улицы и стеклянные стены невероятных зданий, готовились речи и пироги, развешивались флаги Объединенного человечества. За день до праздника начали прибывать гости из регионов, далеких колоний Земли и Периферии. Они бродили группами по улицам и паркам и с открытыми ртами разглядывали чудо-город.

Говорили, что к празднику готовится какой-то сюрприз, будто памятник Победы обработан специальным веществом, которое заставит его ожить и сойти с постамента во время салюта. Еще говорили, что торжества завершатся приводнением в бухте корабля Кочевников, с которыми есть договоренность. Но никто во все это не верил, особенно в корабль Кочевников…

Эпизод 11

–… и мы будем бороться до конца!

Де Бург завершила свою речь и сошла с трибуны, гордо держа голову, увенчанную тщательно и безвкусно уложенной прической. Ужасная женщина, подумал Ананд, заметив, что президент Лиги чистой крови направляется в его сторону. Костлявая и чопорная Де Бург была в длинном вечернем платье с бесконечным шлейфом, который поддерживал то ли ребенок, то ли карлик в костюме пажа. Следом волочились двое квадратноголовых телохранителей.

— Господин Ананд, — с вызовом произнесла Де Бург, — хочу сообщить вам, что вы совершили большую ошибку.

Ананд только улыбнулся. Он очень устал за этот сумасшедший день от речей и салютов и не имел ни малейшего желания вступать в споры.

— Очень большую ошибку, — повторила президент Лиги. — Если вы думаете, что победили, то это еще одна ваша ошибка.

Де Бург передернула костлявым плечом и зашагала прочь.

Да, ужасная женщина, еще раз подумал Ананд. Он почувствовал на себе чей-то колючий внимательный взгляд и обернулся.

— Шеф разведки Купер, — представился коренастый лысоватый мужчина, стоящий в нескольких шагах от него.

Ананд кивнул. Купер подошел, встал рядом, покручивая в пальцах ножку красивого бокала.

— Терпеть не могу эту бабу, — приговорил он доверительным тоном.

— Неужели и вас можно заподозрить в симпатиях к желтым? — спросил Ананд, слегка усмехнувшись.

— Когда я вижу Де Бург, я действительно начинаю любить это племя, — серьезно заметил шеф разведки. — Господин Ананд, я бы хотел выразить вам свое почтение. Не скажу, что я люблю желтых или демократию, но голодающие дети — это позор для всех нас. Дети ни в чем не виноваты и не должны страдать из-за ошибок отцов. Вы у нас сегодня герой дня. Я хотел бы сделать личный взнос в вашу Программу.

— Благодарю, вы можете перевести деньги в любом банке.

— Давно хотел сказать вам, что мне нравится, как вы работаете. Я, как вы понимаете, слежу за всем, что происходит на этой планете и вокруг нее. Мне нравится, что вы не боитесь выражать свое мнение. Уверяю, никто не решился бы в год сорокалетия Победы поднять эту проблему. Все боятся Де Бург и я в том числе. У этой бабы нет никаких тормозов. — Глаза Купера странно сверкнули и погасли. — Да ну ее… Господин Ананд, я, правда, очень уважаю вас и всегда ставлю в пример своему сыну. Меня считают страшным типом, но я просто люблю порядок.

— Я понимаю, — сказал Ананд.

Купер усмехнулся и крутанул шеей так, что затрещали позвонки.

— Господин Ананд, я хотел бы в знак уважения сделать вам один подарок. Я сниму прослушку с вашего офиса. Довольны?

— Спасибо за доверие. Не боитесь? А вдруг я заговорщик или шпион?

— Исключено. Ни то, ни другое. — Шеф разведки хотел отойти, но что-то вспомнил и передумал: — Да, и насчет клонирования вы тоже совершенно правы.

Задушевный голос с потолка пригласил гостей на торжественный обед. Ананд собирался сбежать с приема после официальной части, но радостно возбужденная толпа не выпустила его из своих объятий и увлекла в широко открытые двери.

Президентские приемы всегда проходили богато — живая музыка, натуральная пища, выращенная в специальных теплицах, серебро и живой огонь в подсвечниках. Гости выпили за великую Победу, и Президент начал длинную речь, благодарил, призывал, вспоминал.

Ананд чувствовал себя зажатым в тиски. За столом он получил место между Вице-президентом и Министром образования. Последний набросился на еду, не дожидаясь сигнала, чавкал и шумно отхлебывал из бокала. Речь близилась к завершению, когда к Министру подошли и что-то шепнули на ухо. Он недовольно скривился, утер губы салфеткой и встал из-за стола. Торопливо поменяли приборы, и в кресло упал шеф Купер.

— Вы не возражаете? — осведомился он, засовывая за ворот салфетку.

— Не возражаю, — сказал Ананд. — Спасибо, что избавили меня от потери аппетита.

— Отвратный тип, — согласился Купер. — Если бы вы знали о нем то, что знаю я, вы бы не то что за одним столом, в одном городе с ним находиться не смогли бы.

— Мда, трудная у вас работа… А что интересного вы знаете обо мне?

— Ничего. Вы для разведки человек совсем не привлекательный. У вас все дела на виду. Только одно, господин Ананд, простите, что вмешиваюсь в ваши семейные дела… Очень неправильно, что ваш сын растет без отца. Нелюбимая жена — это не причина для того, чтобы забросить своего ребенка.

Ананду стало неловко — шеф разведки задел за живое. Он смущенно покашлял:

— Кажется, вы очень любите детей, господин Купер.

— Да, это моя слабость. Ради детей я готов на все. Если мой Феликс попросит меня, например, ходить на работу на ушах, я это сделаю.

— А я своих не балую, — вмешался круглый Вице-президент. — Из балованных детей вырастают кретины, милый мой. Вон их сколько ходит по улицам, уже и не поймешь, кто парень, а кто девушка. Волосы зеленые, лицо в цветочек… тьфу!

— Ничего, пусть лицо в цветочек, главное, чтобы шли туда, куда надо и никуда не сворачивали, — сказал Купер и стал есть.

— А куда надо, по-вашему? — Ананд тоже взялся за вилку, поковырялся в тарелке и отложил прибор. Есть совершенно не хотелось.

— Знаете ли, господин Ананд, времена настали слишком либеральные. — Шеф разведки повертел в воздухе вилкой и ножом. — Я не люблю Лигу, но я за порядок и против тех, кто его нарушает. А молодежь уже сама не знает, куда бросаться. И меньше всего, кстати, ей нравится организация госпожи Де Бург. Ей подавай чего-то небывалого, противоречащего порядку. Вот мой духовник отец Вито рассказал вчера, что случилось на Западе в одном городке. История меня просто потрясла. Восемнадцатилетняя девчонка принялась толковать тамошним прихожанам о каком-то единстве, конце света, Учении Братства.

Ананд старался оставаться спокойным, хотя сердце подпрыгнуло к самому горлу и сжалось. Кто?.. Кому из них восемнадцать? Кажется, Лючие не было двадцати… Боже, Боже, ну почему она это сделала…

— Как вы сказали? Учение кого? — переспросил Вице-президент, навалившись жирным телом на стол, чтобы лучше видеть собеседника.

— Братства, — с отвращением повторил Купер. — Оказывается, в церковных кругах о них знают давно и называют Язычниками. Отец Вито говорит, их явление было рассчитано по звездам. Язычники приведут к новому вавилонскому столпотворению. Все знали, только я ни о чем не знал! — Он хлопнул себя по лбу. — Тут враг у самого порога, а я занимаюсь ерундой!

— Ничего, господин Купер, зато девчонка ваша, — кругло улыбнулся Вице-президент. — Уж мы наслышаны, как вы умеете развязывать языки.

Теперь лицо Купера стало серым.

— Ничего не моя. — Он скорбно замолчал, и Ананд все понял. — Население там очень богобоязненное. Возмущенные старушки стали таскать ее за волосы, тут она то ли случайно, то ли не случайно стукнулась виском о край скамьи и… нет свидетеля.

Ананд поднялся и, не сказав ни слова, вышел из зала. Ему было все равно, что подумает Купер или Вице-президент, ему было наплевать на все. Лючия погибла, веселая славная девочка растерзана толпой, а он тут, в роскоши и блеске ведет светские беседы с негодяями… Он захлебывался слезами, они клокотали в горле, не давая вздохнуть. Ничего не видя и не слыша, он прошел в туалетную комнату и запер дверь изнутри. Он хотел выплакать эту боль, раздирающую грудь, но слезы куда-то пропали, погрузились в легкие, загустели. Он бродил от стены к стене, пытаясь удержать ускользающее сознание. Но мир все же потемнел.

Эпизод 12

«Мистраль» прибыл с опозданием. После неразберихи с кодами и паролями передача груза в конце концов завершилась. Элиот Рамирес сдал полномочия, отправил рапорт начальству, получил открепление и, весело посвистывая, пошел в медотсек. Он был в прекрасном настроении и хотел поболтать с кем-нибудь об этом. Доктор был лучшей кандидатурой, потому что умел слушать.

Эли вошел и крутанулся на одной ноге.

— Доктор Лин, ты представляешь, все дела закончены и мы летим домой!

— И что же тут хорошего? — бесцветно отозвался Лин, не глядя на него.

— Как это что? — Эли подпрыгнул, достав рукой до потолка. — Мы летим на Землю! Не представляешь, как это здорово. Скажу честно, я даже рад, что с «Антонией» так получилось. Надоело мотаться по всяким базам. Хочу домой. — Он улегся на койку и заложил руки за голову. — Ты давно не был на Земле, доктор Лин?

— Почти десять лет и не особенно туда стремлюсь, — сказал доктор, глядя в стену.

— С самого дня Разрешения что ли? Ну и ну. Интересно, что чувствуешь, вернувшись домой через столько лет?.. У меня там куча родственников, тетки, дядьки, племянники… Эх, здорово! Когда я служил на Земле, то звонил им с базы каждую пятницу. А у тебя родные есть?

— Мать, если жива. Отца после войны отправили на каторгу, и я его больше не видел. Больше у меня никого нет.

— А друзья?

— Раньше были, сейчас трудно сказать. Столько лет прошло. Кстати, ты все знаешь — кто сейчас Главным советником? Случайно не Ананд Чандран? Он как раз собирался подавать кандидатуру, когда я устроился на космические линии. Мы когда-то вместе учились. Мы… — Он взглянул на инспектора и осекся. — Что такое?

Эли застыл и произнес свистящим шепотом:

— Ананд — твой друг? Твой друг — Главный советник? Ты знаком с таким мужиком, как Ананд Чандран и торчишь столько лет на этой посудине?! Знаешь, какой авторитет сегодня на Земле этот твой Ананд? Да Президент никто рядом с ним! Я бы на твоем месте давно воспользовался таким знакомством.

Лин не отреагировал так, как ожидал Элиот. Только приподнял броси и качнул головой.

Пискнула сигнальная система и тревожный голос капитана произнес: «Лин, зайди ко мне и прихвати малыша, если он у тебя».

В капитанской рубке, кроме Фатха Али и Роби находился важный щекастый тип.

— Это официальный представитель Таможни, — с легкой усмешкой представил типа капитан. — А это — наш доктор, и, как видите, он человек.

— Это должно быть доказано, — проговорил таможенник, опасливо поглядывая на вошедших. — Вам известно, что по закону транспортировка незарегистрированных мутантов запрещена, а данное лицо не оформлено у вас соответствующим образом. Сожалею, капитан, но я вынужден арестовать судно до выяснения происхождения этого… человека. Если экспертиза покажет, что это мутированный индивидуум, то вы будете оштрафованы, команда дисквалифицирована, а компания поставлена в известность. Подумайте, как отразится это на возможностях дальнейшей навигации. При нынешней загруженности дальних линий и конкуренции… ну, вы сами понимаете.

— Капитан, по-моему, это очень серьезно, — заметил бортинженер и почему-то закашлялся.

— Сам знаю, — гаркнул Фатх.

Что тут происходит? — подумал Лин. Пространство вокруг него было заполнено хаотичными посылками, что очень мешало соображать. Он буквально захлебывался информацией. Волны шли отовсюду, в том числе от щекастого типа. Последний излучал особенно отчетливо, наверное, оттого, что боялся. Лин ощутил этот страх сразу, как вошел. За последние дни он успел привыкнуть к подобным ощущениям и уже не терялся, поэтому сосредоточился на госте, и остальные посылки постепенно угасли. Да, все точно — таможенник его боится. Что ж, неплохо… И еще он врет. Что именно в словах гостя неправда, Лин не знал, но чувствовал это. Вранье отсвечивает бледно коричневым, а веселость сиреневым. Эли, например, сиреневый.

Фатх Али поднялся и указал щекастому типу на дверь:

— Всего доброго. Можете информировать кого угодно, хоть Президента.

— Вы пожалеете, капитан, — предупредил официальный представитель.

— Это ты пожалеешь, если не уберешься отсюда немедленно!

Лин усилием воли оторвался от навязчивой и липкой, как смола, волны таможенника, и сделал шаг вперед.

— Капитан, не нужны эти сложности, я пойду, пусть проверяют, сколько хотят.

— Никуда ты не пойдешь, — буркнул Фатх Али. — Точка.

— Послушайте, вам не нужны неприятности, — сказал Лин. — Он все равно не отстанет от нас. А за меня не беспокойтесь, все будет нормально. Я вернусь, главное — не улетайте без меня.

Таможенник оживился, заметив, что капитан готов сдаться.

— Не стоит делать трагедию! — воскликнул он. — Все это формальности, но они определены законом. Что я могу поделать?

— Конечно, формальности, — встрял Элиот. — Именно поэтому я пойдут с ним.

Фатх коротко выдохнул, кивнул инспектору в знак одобрения и сказал:

— А это — сотрудник Координационного департамента Генерального штаба Военно-космических сил, тоже официальный представитель, между прочим. —

Таможенник заерзал. Капитан удовлетворенно ухмыльнулся.

Они вышли вслед за официальным представителем и оказались в пристыкованном к «Антонии» полицейском катере, который сразу отлепился от корабля и взлетел. В круглые окна было видно, как удаляется причал.

Эли разоружили, от чего он сильно нервничал, чувствуя себя почти голым. Не в силах справиться с волнением, он придвинулся поближе к Лину. Тот спокойно смотрел в окно, будто все это его не касалось, лицо было непроницаемым и неподвижным, как маска. Рядом с ним инспектор чувствовал себя увереннее. Он не жалел о том, что вызвался идти с доктором, но все же было немного страшно.

Через некоторое время катер состыковался с кораблем покрупнее. Открылись шлюзы, и на полицейское судно прошли несколько боевиков с заросшими лицами.

— Который? — спросил один из них, вращая мутными глазами.

— Желтый, — сказал таможенник.

— А этот?

Официальный представитель подошел к здоровяку и стал шепотом что-то объяснять.

— Какого черта? — взревел тот. — Какого… Ладно, заберу обоих, а там будет видно. Но плачу только за мутанта. Понял, прыщ?

Пираты! — с горечью понял Элиот Рамирес. Этого и следовало ожидать, слишком уж странно вел себя таможенник. Все они тут повязаны, все… Что теперь делать? Кажется, им крышка… Он покосился на Лина. Похоже, док не догадывается, как они влипли, поэтому так спокоен. Черт побери, не нужно было уходить с «Антонии»!

Но Эли ошибся — Лин прекрасно знал, что происходит, он чувствовал настроение окружающих его людей. Они излучали черноту и боялись его так же, как щекастый таможенник. Он чувствовал и того, кто был внутри него. Зверь проснулся, но сидел смирно и ждал приказа. Кажется, он научился немного управлять им, что очень радовало. Энергия медленно кипела, ходила по каналам горячими потоками, ее пары перекатывались под кожей, заставляя гореть конечности и блестеть глаза. Он мог сейчас одним пальцем уничтожить любого из увешанных драгоценностями здоровяков, а мог и помиловать. Приятно ощущать, что владеешь собой.

— Ты! — рявкнул главарь, указав унизанным перстнями пальцем на Элиота, — сядь там и не шевелись, а то вмиг пристрелю.

Эли вопросительно взглянул на Лина. Тот кивнул.

Лин остался один. К нему подошел человек с каким-то прибором на глазах, приказал раздеться до пояса и стал осматривать, заглянул в рот и уши, изучил каждый волосок на теле. Наконец сдвинул прибор на лоб, утер взмокшее от усердия лицо и спросил с оттенком усталой раздраженности:

— Где твой штамп?

— Какой штамп? — не понял Лин.

— Штамп с указанием доступа. У всех мутантов он есть.

— У мутантов, может быть, и есть, но я человек.

— Не морочь голову. Нам тебя продали как мутанта. Ты не можешь быть человеком. Это невозможно, — сообщил тип и обернулся за поддержкой к главарю.

Лин пожал плечами. Невозможно — так невозможно. Он ненадолго снял маску непроницаемости и улыбнулся, представив, как глупо все это выглядит со стороны.

— Человек?! — взревел главарь, страшно вращая зрачками. — На черта мне человек, да еще желтый! Он ничего не стоит! Они оба ничего не стоят! А вы куда смотрели, кретины? — обратился он к Пиратам. Те виновато опустили глаза. Он схватил за грудки таможенника. — Что я теперь должен делать с этим сопляком из обороны? Забирай всех назад и возвращай мои деньги! Верни мои деньги!!

В ответ официальный представитель и полицейские выхватили оружие. Началась потасовка.

Пока Пираты выясняли отношения, Лин быстро оделся, отошел к стене и бросил многозначительный взгляд на мертвецки бледного инспектора. «Ну что, братишка, пора уходить?» Эли не услышал, но догадался и подскочил к доктору. На них не обращали внимания, они ничего не стоили и никого теперь не интересовали. Стрелять в салоне никто не решался, поэтому Пираты и их партнеры дубасили друг друга чем придется и катались по полу. Катер вздрагивал и кренился, из-за высокой спинки кресла пилота то и дело появлялось испуганное лицо.

— Я не собираюсь путешествовать с ними до конца моих дней. Здесь не очень высоко, можно прыгнуть, — сказал Лин, заглянув в круглое окно. — Тебя учили правильно падать?

— Что?! — Эли не поверил своим ушам.

— Как тут что открывается? Ты инспектор, ты должен знать. Давай быстрее, пока они не пошли на орбиту!

Элиот Рамирес онемел. Он ожидал, что доктор перебьет всю команду, они захватят катер и вернутся к своим. Это было бы просто и красиво. Но прыгнуть… Бедный доктор, наверное, у него что-то с головой. Да это… да это же…

— Ну? — крикнул в ухо Лин.

— В полу есть люк для сброса группы захвата! — выпалил Эли. — Красный рычаг справа от кресла пилота! Но сейчас открывать нельзя — мы слишком высоко!

Лин перемахнул через катающихся по полу людей, отшвырнул пилота и схватился за красный шершавый выступ справа от кресла. Слишком высоко? — подумал он и рванул рычаг. Катер крупно вздрогнул, в салон ворвался мощный поток холодного воздуха, слизав с пола несколько брошенных шлемов, он ринулся назад, унося с собой тепло. Дерущиеся завопили, оторвались друг от друга и стали расползаться по стенам, цепляясь за специальные поручни и утирая окровавленные лица.

— Прыгай! — крикнул Лин ошалевшему инспектору. — Прыгай, болван!

Эли не шевелился. Тогда он схватил инспектора за одежду и, шагнув в пустоту, рванул на себя.

— А-а-а-а-а!!!

Воздух оказался совсем не таким, каким ощущаешь его, стоя на твердой почве. Он был вязким и скользким. Насыщенный кислород искусственной атмосферы сразу наполнил орущие рты и ворвался в легкие, раздирая грудную клетку и выталкивая сердце наружу. Они падали долго и медленно, не камнем, а перекатывались в одного воздушного пласта на другой, как по невидимой лестнице. С поверхности планеты поднимались мощные столбы воздуха, подхватывающие их на каждой новой ступени. Это работала атмосферная установка, выбрасывающая в небо новые и новые порции живительного кислорода.

Скатившись с очередной воздушной ступени, они с воплями рухнули в глубокий, рыхлый и мягкий песок.

Выбравшись через некоторое время из бархана, Эли в первую очередь недоверчиво ощупал себя. Да, это был он, целый и невредимый. Но разве такое возможно?.. Он ошалело посмотрел по сторонам и завопил еще громче, чем орал, когда падал. Они действительно были живы, и это было чудом! Вокруг расстилалась неосвоенная пустыня, занимавшая одну восьмую поверхности ПТ-4, из ее недр к небу уходили сверкающие под лучами искусственного солнца раструбы синтезатора воздуха. Почва мелко и еле заметно колебалась из-за работающих глубоко под поверхностью машин.

Утопая в шелковистом песке, инспектор подошел к доктору, сосредоточенно отряхивающему голову, встал над ним и прикрыл глаза ладонью от жара искусственного светила.

— Док, ты знал? — спросил он. — Признайся, ты знал, что будет чудо.

— Никакого чуда, — пробубнил доктор, сплевывая песок. — Просто под нами случайно оказалась атмосферная установка и пустыня. А могли и разбиться. Никакого чуда.

— Хм… Я думал, ты свернешь шеи этим Пиратам и мы угоним катер. Почему ты этого не сделал? Было бы забавно и не так рискованно.

— Я никогда не буду использовать свою силу против людей, даже если они Пираты, — сказал Лин и посмотрел на инспектора снизу вверх.

Эли широко улыбнулся:

— Черт возьми, кажется, я начинаю влюбляться в тебя, доктор Лин.

Лицо доктора осталось неподвижным, только уголки губ слегка дрогнули:

Эпизод 13

Искусственное светило потускнело и стало прохладнее. Они шли торопливо. Нужно было успеть в порт до наступления темноты.

— Стой! — вдруг вскрикнул инспектор и упал на землю, потащив Лина за собой.

Впереди они увидели группу людей и механизмов, занятых каким-то делом. Из сложенных штабелями панелей что-то сооружали, сосредоточенно и молча работали, временами испуганно озираясь и с кем-то переговариваясь по телефону.

— Почему мы прячемся? — шепотом спросил Лин. — Может, они указали бы нам дорогу к порту?

Эли пожал плечами.

— Не знаю. На всякий случай. Сначала посмотрим, что там. Тут явно что-то нечисто. Уж я в этом разбираюсь.

Поднимая песчаные вихри, к работающей группе подполз огромный пескоход, полный людьми. Через минуту к нему присоединилась еще одна машина. Из ее недр было извлечено несколько десятков кресел, прожектора, усилители, сборная пластиковая сцена, горы черных свечей и рулоны черной материи. Быстрые деловитые люди без суеты и разговоров принялись устанавливать оборудование, наладили звук и свет, устлали песок черной тканью и расставили сидения.

Лин и инспектор лежали в песке, наблюдая. И доктор все отчетливее ощущал, что Эли был прав. Вокруг места событий все более сгущалась серая дымка. Инспектор, конечно, ее видеть не мог, а Лин ощущал всей кожей, как нагнетается напряжение.

— Что это такое, как думаешь? — шепнул Эли. — Секта что ли какая-то? Я слышал, что на ПТ-4 бывают сборища сектантов. Мерзкое место.

— Все может быть.

— Слушай, давай лучше отползать отсюда. Мне это все больше не нравится.

— Нет, посмотрим.

— Влипнем в историю и не вернемся на «Антонию», — сказал инспектор. Доктор промолчал. — Ладно, док, мое дело предупредить.

Лин приложил палец к губам.

Пока шла подготовительная работа, к месту событий стали съезжаться и слетаться гости. Среди многочисленных транспортных средств были и полицейские машины, и флаеры с правительственными знаками. Гости разбирали черные свечи и рассаживались, оживленно беседуя между собой. Публика была самая разнообразная — белые, черные, желтые, мужчины, женщины, люди в форме полицейских и таможенников, в рабочих костюмах и фраках. Между креслами ходил, давая наставления, человек в длинном черном плаще, наброшенном на дорогой модный костюм. На лацкане пиджака поблескивал символ какого-то государственного учреждения на фоне флага Объединенного человечества. Человек держал в руках ножницы и коробку, в которую собирал пряди волос, срезанные у гостей.

Раздался громкий сигнал, и без того слабый свет, заливающий площадку, начал понемногу тускнеть. Через несколько минут освещение ослабло настолько, что люди стали казаться прячущимися во мраке призраками, и на сцене появился жирный мужчина в серебристой накидке утыканном антеннами колпаке. Зрители зааплодировали.

— Господа, — произнес толстяк. — Я — Проповедник. Вы, наверное, слышал обо мне. Я собираю вас тут каждую пятую ночь месяца уже полгода, и рад видеть, что вас становится все больше. Я вижу, что сегодня среди нас много новичков, поэтому коротко введу их в курс дела. — Он сделал паузу, прошелся по сцене и заговорил снова. — Полгода назад я увидел во сне Отца. Он приказал мне лететь на ПТ-4 и создать здесь общину Ожидающих. В знак доверия он избавил меня от страшной болезни, вернул мне потенцию и зрение, доказав, что только он обладает реальной силой. Никакой Бог не способен на такое чудо. Вот уже полгода, как я забыл о лекарствах, вижу зорче зверя и осчастливливаю женщин. Здесь, в пустыне, мне было видение, в котором Отец сообщил, что скоро явится людям. Осталось ждать совсем немного! Каждую пятую ночь месяца он выходит на контакт со мной, и сегодня именно такая ночь. Я рад, что вы со мной!

Зрители вновь зааплодировали. Чиновник со значком сделал знак, требуя тишины.

Толстяк встал в центр сцены, свесил руки вдоль тела и начал медленно вращаться вокруг совей оси, направляя антенны то в одну, то в другую стороны. Неожиданно он резко остановился и замычал. Люди по команде чиновника закрыли глаза и присоединились к мычанию. Вскоре мычало все пространство.

Лин почувствовал сильное головокружение, вслед за чем пришла страшная головная боль. Тяжелый гул густыми волнами потек в мозг, вызывая болезненные вибрации. Было ощущение, будто мозг кровоточит, кровь заливает глаза, уши, течет по носоглотке. В какой-то момент он понял, что чувствует то же, что жирный человек в сером балахоне, и в страхе вскинул голову. Сквозь красную пелену он смотрел на мир и видел звериные морды вместо человеческих лиц. Там были чудовища, люди куда-то исчезли, а твари с покрытыми шерстью мордами и желтыми глазами бесновались, вопя и вонзая желтые клыки в плоть друг друга. Лин на мгновение потерял сознание и привалился к плечу Элиота..

— Что такое? — испугался тот. — Тебе плохо?

Когда он пришел в себя, видение исчезло. Он вновь был среди людей, которые дергались и раскачивались, издавая жуткие звуки. Едва он немного расслабился, как грязно-красная волна вновь накрыла его. Кто-то настойчиво ломился в его разум, требуя открыть дверь. Он держался из последних сил, напряг всю свою волю, чтобы не допустить непрошеного гостя. Это было трудное противостояние. Казалось, еще один толчок, еще напор — и оборона рухнет. Он хотел объяснить инспектору, что происходит, попросить увести его отсюда, но не мог произнести ни звука.. А Эли ничего не понимал, волновался, теребил его, пытался мерить пульс

Наконец некто отступил. Защита выстояла, и волны потекли мимо, вибрации стали более плавными и уже не доставляли таких мук.

— Кошмар… — проговорил он, откинулся на спину и замер.

— Док, лучше уйдем, — взволнованно сказал Элиот. — Черт бы побрал эту ПТ-4.

— Нет, — прохрипел доктор, — теперь нет. Я должен это увидеть.

Лин вновь занял наблюдательную позицию. Голова тупо ныло, перед глазами вспыхивали красные искры, но в целом состояние было сносное.

Тем временем мычание стихло. Люди замерли с воздетыми в экстатическом восторге руками.

— Отец! — вскрикнул в тишине толстяк. — Я слышу тебя! Я чувствую тебя! Я вижу тебя! — Поднялся шум, который толстяку пришлось перекрикивать: — Отец! Дай нам силу для борьбы с твоими врагами! Дай нам власть, чтобы положить конец власти твоих врагов! Дай нам долгие ночи и острый глаз, чтобы видеть во тьме твоих ослепших врагов! Дай нам боль, которая очистит нас! Будь с нами, войди в нас, используй нас, выпей нашу кровь! Мы твои, Отец!

Люди поддержали речь такими душераздирающими воплями, будто некто уже начал пить их кровь, после чего, глядя на мониторы с бегущей строкой, затянули заунывную песню. Вспыхнули черные свечи. Люди постепенно впадали в транс, вопли становились все тише и тише, сменялись монотонным глубоком мычанием.

— Он грядет! — бормотал толстяк. — Я чувствую! Весь мир станет нашим, братья! Призывайте новых сторонников, выявляйте врагов и уничтожайте их беспощадно! Так говорит Отец! Все, кто сегодня с нами, все будут вознаграждены! Отец не забудет никого!

Дальше речь человека в колпаке стала неразборчивой, он словно заговорил на чужом языке, каждый звук которого леденил душу. Он изменился в лице, сквозь человеческие черты начали просвечивать образы один ужаснее другого. Вдруг он вскрикнул и тяжело рухнул на сцену.

Толстяк лежал посреди коленопреклоненной толпы огромным серым камнем. Казалось, душа покинула тело. Время шло. Наконец он поднял голову и произнес жутким загробным голосом:

— Я иду… Я уже здесь… Я в ваших сердцах… Я в ваших мыслях… Вас много, а будет еще больше… Не бойтесь ничего, потому что я защищаю вас… Идите, несите мое слово людям… Этот мир будет принадлежать нам…

При этих словах сцена раздвинулась, открыв зрителям жуткую картину — зарытых в песок по плечи людей. Наружу торчали только их головы. Проповедник взглянул вниз и оторопел.

— А где..?

Опомнившись, он выключил микрофоны, и дальнейший диалог между толстяком, чиновником и жертвами продолжался беззвучно. Но было ясно, что сектанты кого-то не досчитались. Проповедник пришел в бешенство, но быстро овладел собой и снова обратился к гостям.

— Господа, я рад за вас! Кому-то из вас уже сегодня представится возможность доказать Отцу свою верность! Я завидую победителю!

Гости пока не понимали, в чем дело. Они похлопали в ладоши и, весело переговариваясь, начали тянуть жребий. «Счастливый» билет выпал красивой хорошо одетой даме средних лет с сиреневой собачкой на руках. Не дав ей опомниться от радости, ее схватили и поволокли к сцене. Прямо с собачкой даму стали закапывать в песок на глазах онемевшей от ужаса публики. Женщина страшно кричала, упиралась, собачонка жалко тявкала, защищая хозяйку.

— Лин… — произнес Элиот, — Лин… сделай что-нибудь. Док, пожалуйста!

Лин и сам понимал, что должен что-то предпринять. Может быть, именно ради этого момента «Антонию» завернули на ПТ-4 и именно здесь обнаружилась его непонятная сила? — подумал он. Ведь они могли оказаться совсем в другой части пустыни, в конце концов, могли просто не вернуться сюда, а пойти в порт вместе. Могли или не могли? Кто знает…

— Лин! — крикнул инспектор, не понимая его молчания.

Лин напрягся и несколько раз лихорадочно вызвал зверя. Не получилось. Зверь не пробуждался. Может быть, нужны заклинания? Но в первый раз все произошло без заклинаний… Он снова сосредоточился на том, кто сидел внутри, и настойчиво позвал его. Бесполезно. «Наверное, я потратил все силы на сопротивление», — подумал он. Это было бы ужасно, потому что помочь тем людям больше некому. Они, конечно, сами во всем виноваты, но они же люди….

Зеленый огонь вихрем пронесся по позвоночнику, заставив человека вздрогнуть. Лин чуть не закричал от радости. «Спокойно, спокойно, — сказал он себе. — Только спокойно!» Когда поток стабилизировался, он мысленно направил его в ладони и сжал их в кулаки. Казалось, в каждой руке зажато по бомбе, которые вот-вот разорвутся. Так просто! Он удовлетворенно улыбнулся. То-то же. Теперь надо решить, с чего начать и как все сделать, чтобы никого не убить. Только напугать — и не более.

Эли следил за его действиями с нескрываемым восторгом. Он никак не мог забыть прыжок с неба и ожидал каких-то новых чудес.

— Что бы ни случилось, ни во что не вмешивайся, — сказал доктор. — И не смотри на меня так.

— Как?

Лин встал во весь рост и зашагал к освещенной площадке. В его сторону повернулось несколько голов. Люди стали толкать локтями соседей и показывать пальцами на приближающегося незнакомца. Наконец обернулся и Проповедник.

Лин остановился. Зажатые в руках бомбы дрожали от напряжения.

— Ты кто? — спросил Проповедник.

Вместо ответа он выбросил вперед пылающие ладони, направив удар в основание сцены. Конструкция скрипнула и начала складываться, сбрасывая вниз находящейся на ней людей. На них полетели крупные квадратные и треугольные панели, прожектора и звуковое оборудование. Лин с удовольствием громил все вокруг. На этот раз он действовал совершенно осознано и чувствовал удовлетворение от ощущения своей силы. Он и не подозревал, что это может быть так приятно. Зеленый огонь буйствовал вовсю.

— Берегись! Оружие! — крикнул Элиот.

Он резко развернулся и ударил по ногам вооруженных телохранителей толстяка. Несколько человек с воплями повалились на землю и стали расползаться в разные стороны. Остальные сами сложили оружие и бросились наутек.

Наконец парализованные ужасом гости пришли в себя и ринулись к своим транспортным средствам. Крики, поваленные кресла и прожектора, визг сигнализации, ослепляющие вспышки фар дальнего света, свист заводящихся флаеров, гул и рокот моторов, крутящийся в воздухе песок… Устилающая площадку черная ткань в нескольких местах вспыхнула от посыпавшихся из рук беглецов зажженных свечей. Начался пожар.

Подскочил инспектор.

— Вот это да! Глазам не верю! Обалдеть!

Ночь стала светла как день. Пламя уже охватило весь ковер и подбиралось к сцене. Доктор с инспектором стали сдвигать тяжелые панели. Первой выбежала из завала с громким лаем сиреневая собачка. В глубине копошились люди. Они помогли выбраться всем, кроме Проповедника и чиновника. Толстяк был зажат по пояс, но не звал на помощь. Он молча наблюдал за ними, и глаза его, отсвечивающие желтым, горели звериной ненавистью.

Уходя, Лин взглянул в эти нечеловеческие глаза. Они с Проповедником встретились взглядами и оба одновременно торжествующе ухмыльнулись. «Я найду тебя», — услышал Лин в своей голове и отвернулся, чтобы толстяк не увидел, как усмешка резко стерлась с его лица.

Эпизод 14

Они добрались до торговой площади, когда искусственное солнце уже поднялось. Измучанные и потрепанные, они вошли под стеклянный купол Аукциона, за которым начиналась дорога к пору. До выхода дошли без приключений. Сквозь стеклянные безостановочно открывающиеся и закрывающиеся раздвижные двери виднелась пестрая от людей лента транспортера, ползущего к космопорту.

«Неужели все закончилось?» — подумал Лин. Он чувствовал неясную тревогу, хотя все вроде бы было спокойно. Скользнув взглядом вправо и влево, он присмотрелся к толпе по ту сторону стекла и увидел Проповедника. Страшный человек стоял среди слипшихся тесной кучкой людей в черном и усмехался. Они смотрели друг на друга сквозь толпу.

Дверь открылась, и два встречных потока хлынули один мимо другого. Они не двигались и сверлили друг друга ненавидящими взглядами, пока из всех динамиков не грянуло оглушающее: «Продано! Лот 1. Продано!»

— От двери! — крикнул Лин. — Быстрее!

Они едва успели отскочить, как прямо в толпу грянуло несколько выстрелов. Люди засуетились, не понимая, что происходит. Послышалось «убили! убили!» Встречные потоки пришли в лихорадочное движение и, смешавшись, хлынули наружу. Через несколько минут у входа остались только убитые. Над ними, расставив ноги, стояли Ожидающие. Опустив оружие, они хищно вертели головами и шевелили ноздрями, словно выискивали жертву по запаху.

Доктор и инспектор, пригнувшись, проскочили в соседнюю секцию, отделенную нежной стеклянной перегородкой. Здесь тоже началась паника, но торги продолжались, слышались споры, крики, у стойки электронного аукционера шла массовая потасовка.

— Что за безобразие! Где полиция? — закричали в толпе. — Полиция! Полиция!

— Вон она, ваша полиция. — Эли кивнул на противоположный вход, где толкались, расчищая дорогу, несколько десятков полицейских. — Они заодно. Черт, так они всех перестреляют. Надо что-то придумать, док!

Надо придумать, конечно, надо, подумал Лин. Они могут смешаться с толпой и выскользнуть из здания, и спастись. Но перед этим охотники перебьют сотни людей, чтобы добраться до них… А «Антония» — вон она, уже так близко, за серебристой оградой, протянувшейся от горизонта до горизонта. Не хочется рисковать, когда заветная цель так близка.

— Ладно, для начала попробуем освободить помещение, — сказал Лин. Он не был уверен в своем плане, но другого все равно не было. — А потом я разберусь с дружками дьявола.

— Здорово! — одобрил Эли.

— Эли, я хочу, чтобы ты вышел отсюда с толпой. Так мне будет легче.

— Нет. Ты один не справишься. Я остаюсь.

— Это моя работа, а не твоя.

— А мне плевать! — заявил Элиот и толкнул доктора в грудь кулаками. — Плевать! Не знаю, твоя это работа или чья, но я никуда не уйду. Понял?!

Лин не нашел слов для возражения и отчаянно махнул рукой. Мальчишка!

Эли был доволен. У него уже появилась идея, и он немедленно приступил к ее осуществлению. Он помчался в центральную секцию, растолкал наблюдающих за потасовкой людей и киберов и добрался до усилителей, установленных по краю аукционной площадки.

— Бомба! — завопил он. Здесь была хорошая акустика, и его голос прогремел словно гром небесный. — В здании бомба! Спасайтесь!

Люди перестали кричать и драться и уставились друг на друга. Послышалось?

— Она взорвется! — прогремело под зеркальным сводом.

Через мгновение толпа колыхнулась, разделилась на два рукава и ринулась к обоим выходам, сметая все на своем пути — хрупкие прозрачные границы, оборудование, полицейских и мебель. Во избежание разрушения здания автоматически открылись два аварийных выхода.

Сверху Элиоту было хорошо видно, как стремительно опустошается пространство. Очень скоро толпа схлынула, оставив после себя полную разруху, будто внутри действительно взорвалась бомба. Инспектор изумленно вертел головой, поднявшись во весь рост. Ну и ну, думал он. Ничего себе…Вот это зрелище! И все это сделал он!

Эли не сразу понял, почему оказался на полу, и стал отбиваться. Сверху навалился Лин и чувствительно ткнул кулаком в бок.

— С ума сошел, мальчишка? Лежи здесь и не двигайся, и не суйся мне под руку!

Эли послушно замер и стал с интересом следить за доктором, ожидая чего-то необычного. Он не испытывал особого страха, потому что рядом был Лин. Впервые в жизни Элиот Рамирес надеялся на кого-то, кроме себя.

Лин спрыгнул с площадки и огляделся. В опустевшем зале хорошо просматривались все четыре выхода. За ними толпились люди. Ожидающие тоже были вынесены общим потоком наружу, но Лин не сомневался, что это ненадолго. Сметенные толпой полицейские возились на полу, разыскивая свое оружие и шлемы. Нужно не дать им очухаться, решил он и поискал глазами подходящую цель. Вот она — гигантское центральное табло под потолком. Он мысленно рассчитал расстояние и собственные силы. Так, достать можно, если хорошо сконцентрировать удар. Он сильно напряг все мускулы, а потом резко расслабился и ощутил, как по телу побежали горячие струи. Он подождал, пока зеленый огонь доберется до ладоней и с силой выбросил их вверх. Экран треснул от первого же удара и осыпался. От следующего удара табло качнулось, жалко скрипнули поддерживающие его конструкции, и один край гигантского монитора провис. Наблюдавшая снаружи толпа ахнула и отпрянула.

— Убирайтесь, идиоты! — крикнул полицейским Лин.

Те глянули вверх, немедленно бросили поиски и кинулись из помещения. В следующую секунду табло со страшным скрежетом сорвалась и полетело вниз.

Кажется, никто не пострадал, подумал Лин, когда рассеялся стеклянный туман и улеглись поднятые в воздух мусор и обломки. Глаза и горло горели от пыли. Для того, чтобы закрепить успех, он разбил еще парочку экранов поменьше и вышел на открытое пространство. Теперь он был уверен, что никто кроме толстяка и его людей сюда не войдет.

Проповедник в сопровождении людей в черном направлялись к нему, с хрустом ступая по осколкам. Они держали его на прицеле, но стрелять, кажется, не собирались. Лин пошел навстречу, стараясь отдалиться от того места, где затаился Элиот. Незачем мальчишке рисковать.

— Кто ты такой? — спросил Проповедник, подойдя к нему вплотную.

— Твой враг, — сказал Лин.

— Ты понимаешь, что мой враг — враг Отца, а быть врагом Отца очень опасное занятие?

— Я думаю, твоему Отцу очень не повезло, что у него есть такой враг, как я.

Проповедник растянул губы в холодной ухмылке.

— Ты угрожаешь Отцу? Думаешь, умения бить посуду для этого достаточно?

Лин тоже злорадно улыбнулся:

— А я еще много чего умею.

— Не знаю, кто ты такой и кто тебя послал, но ты большой наглец. — Голос толстяка стал жестким. — Ты слишком самоуверен, а напрасно. Никто, ни ты, ни кто-либо другой не сможет помешать нашему делу. Процесс уже идет, и никому его не остановить. Скоро Отец будет и на Земле.

— Почему же? Я могу остановить его на данном этапе, убив тебя.

— Ты не убьешь меня, — снова осклабился Проповедник, — ты — хороший. Ты для того и убрал отсюда людей, чтобы никого случайно не покалечить. Так?

— Так, но к тебе это не относится.

— Ты не сможешь убить меня, я защищен силой Отца. Он охраняет и бережет меня. Хочешь проверить? — Проповедник достал откуда-то из складок накидки маленький атомный пистолет и протянул противнику. Тот медлил, и толстяк, приняв это за нерешительность, рассмеялся: — То-то же. Отец надежно охраняет своих слуг, поэтому зло непобедимо. А твои покровители неблагодарны. За нашу работу мы получаем богатство и власть, а что получают такие болваны, как ты? Желтую кожу! — Он рассмеялся. — Скоро Вселенная изменится, и мы все, наконец, сумеем проявить свою истинную сущность, которая томилась тысячелетиями в темнице мнимых и навязанных нам ценностей. Человек не может жить по законам, по которым живут ангелы. Согласись, что они поставили над нами жестокий эксперимент, и он не удался. Только Отец вернет нам наше «я» и откроет двери тюрьмы. Ты не дурак, ты понимаешь, что я прав. Сколько бы мы не обманывали себя, наша истинная суть — порок. Если верить писаниям, человеческий род вообще является результатом греха. Мы рождаемся от греха, живем, греша на каждом шагу, и умираем, трясясь от страха перед наказанием. Все оттого, что когда-то кому-то захотелось попробовать сделать из нас ангелов с крылышками. Не удалось. Люди — те же животные со своими животными инстинктами, но почему-то никому не приходит в голову пришивать крылышки, например, волкам. А нас заставляют бороться с естественными потребностями нашей сущности, называя все это грехом, запугивают, грозят. Нам повезло меньше, чем волкам. Мы не стали ангелами, но у нас появилась масса страхов и комплексов неполноценности, как, например, у тебя. Я предоставил тебе прекрасную возможность расправиться со мной, но ты ею не воспользовался. Совесть не позволила? Очень смешно… Теперь ты умрешь сам — вот и весь результат их эксперимента. Ты разве не замечал, как легко делается плохое дело и как трудно ползет хорошее? Замечал, как везет негодяям и как неудачливы так сказать хорошие люди? Совершать зло нам легче потому, что это — наша сущность. Делая зло, мы пребываем в своей естественной среде, нам удобно и комфортно, а добро бывает вымучено, навязано и корыстно. Ты смотришь на меня и, конечно же, думаешь, что я плохой, а ты такой славный и хороший. — Толстяк панибратски похлопал Лина по плечу. — Именно «плохое» движет прогрессом, все самые великие открытия направлены на «плохие», как ты сказал бы, цели. Самые гениальные мысли приходят в голову при желании кого-то обойти, переплюнуть, подавить, перехитрить. Зависть формирует материю. Поспорь, если сможешь.

Лин промолчал. Проповедник смерил его презрительным взглядом.

— А напрасно. Ты — желтый, думаю, тебе есть, что вспомнить.

— Я запоминаю только хорошее.

— Это неправда. Человеческая память устроена так, что фиксирует добровольно только плохое. Есть даже способ тренировки памяти для склеротиков, основанный на этом принципе. Хорошее забывается быстро. Чтобы запомнить хорошее, вам приходится прилагать усилия, а плохое остается в мозгах независимо от вас. Это факт.

Лин слушал толстяка и все больше понимал, что не может его отпустить. Страшный человек не должен выйти из этого помещения.

— Ну что же, — сказал он, — давай проверим, чьи покровители сильнее. Только я не буду стрелять в тебя, я никогда не держал в руках оружия и не собираюсь этого делать. У меня другое предложение. — Он заставил толстяка развернуться. — Видишь тот белый стержень? Вон тот. Он поддерживает правое крыло этого здания. Я сломаю его, и крыло рухнет нам на голову. У кого покровитель сильнее, тот останется в живых. Как тебе?

Проповедник отшатнулся.

— Ты сумасшедший? — Он окинул взглядом помещение и вновь расхохотался. — Точно сумасшедший! Ладно, я согласен. — Он сделал знак своим. — Выйдите и ждите меня снаружи.

Те охотно выполнили приказ и, толкаясь, поспешно удалились.

— Эли! — крикнул Лин, не оборачиваясь. — Элиот, уходи отсюда! Немедленно!

— Ни за что! — донесся приглушенный голос инспектора. — Даже не думай!

Лин сжал кулаки от злости, но гоняться за инспектором или спорить с ним сейчас не было возможности. «Ничего, — подумал он, — если останемся живы, покажу тебе, щенок!»

Проповедник смотрел на него, криво усмехаясь. В его глазах прыгали жутковатые желтые точки. Лин отвел взгляд и сосредоточил все внимание на опоре. У него получится. Должно получиться. Заряд остался слабоватый, но на один удар хватит. Надо все сделать с первого удара, чтобы не оставила решимость… Учитель, помоги!..

Мощный стержень, поддерживающий скелет здания и казавшийся совершенно неуязвимым и надежным, переломился словно соломинка. Участок зеркальной стена, потеряв опору, стал выгибаться внутрь. Сила натяжения оказалась такой мощной, что сами по себе лопнули два соседних стержня, и над головами людей повис гигантский стеклянный пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Со скрипом осела крыша, сверху посыпались мелкие детали и осколки. Лин не мог не признать, что противник ведет себя лучше него. В то время как он дергался и обливался холодным потом, Проповедник стоял спокойно, сложив руки на груди, и все так же в упор и с усмешкой смотрел ему в глаза. Еще можно было успеть добежать до выхода, но толстяк и не думал бежать, он был слишком уверен в своем покровителе. Лин немного завидовал его уверенности, потому что сам уже мысленно простился с жизнью. В глубине души он не верил в счастливый исход. До сих пор он считал свою жизнь никчемной и серой и думал, что без сожаления расстанется ней, когда настанет срок. Но теперь он понял, что очень хочет жить, и готов был сам броситься к спасительному выходу

Со странным звуком лопнула в нескольких местах металлическая сеть, служащая каркасом прекрасного купола. Ее обрывки повисли и качались в такт вибрации, сотрясавшей напрягшееся здание.

— Ты побледнел, ты боишься, — торжествуя, констатировал Проповедник и разразился жутким, дьявольским смехом.

Зеркальные панели разошлись.

«Конец», — подумал доктор Лин и зажмурился. Пусть противник думает о нем все, что хочет, это уже неважно. Сейчас все случится… сейчас…

Его схватили сзади и поволокли, бесцеремонно и упорно, продирая сквозь обломки. Он ударился обо что-то головой и совсем перестал соображать. Потом оказался в душной темноте, а вокруг гремело и рушилось, зеркальному миру приходил конец.

Эпизод 15

Лин открыл глаза и увидел над собой заплаканное лицо инспектора.

— Элиот? — удивился он.

— А кто же еще? — всхлипнул Эли. — От меня не так легко избавиться, доктор Лин.

— Ты хочешь сказать, что я жив?

— Нет, ты на том свете, не видишь разве, вокруг одни ангелы. — Эли шмыгнул носом и провел рукавом по глазам. — А вообще-то мы под аукционной площадкой. Ну и кошмар ты там устроил.

Лин пощупал рану на голове. Она кровоточила и саднила.

— Это ты меня вытащил? — спросил он.

— Я подумал, покровители покровителями, а друзья тоже для чего-то нужны. Прости, если не совсем аккуратно получилось.

— Спасибо, братишка. Очень не хотелось умирать.

— Не за что.

— А как Проповедник?

Элиот Рамирес скорбно вздохнул:

— У толстяка, наверное, не было друзей.

Эпизод 16

Лин выбрался из руин, волоча за собой инспектора. Эли говорил и смеялся без умолку. Со стороны можно было подумать, что он сошел с ума, на самом же деле он был просто счастлив. Он был счастлив, что они живы, что все так здорово закончилось, что Проповедник отправился к своему Отцу, да и вообще было много причин, по которым Элиот Рамирес чувствовал себя сейчас прекрасно.

Половина здания лежала в руинах. Воздушная зеркальная конструкция превратилась в груду заурядных обломков. Собравшиеся вокруг люди взирали на это зрелище с ужасом. Полицейские держали в опущенных руках так и не пригодившееся оружие.

— Здорово, — сказал Элиот и вздохнул всей грудью. — Может речь произнести?

— Попробуй, — улыбнулся Лин.

Эли заулюлюкал и замахал толпе руками.

И вдруг до их ушей донесся какой-то странный звук. Он пришел издалека, пролетел над головами толпы и заставил сердце доктора Лина замереть.

Элиот перестал смеяться и прислушался.

— Док, ты ничего не слышишь? — спросил он озабоченно. — Мне что-то показалось…

— Нет, ничего не слышу, — соврал Лин.

Инспектор пожал плечами, и они стали сползать по скользким обломкам. Внизу к великому неудовольствию Лина они сразу наткнулись на Бини. Сложив руки на груди, астрофизик ухмылялся, будто все случившееся было его заслугой.

— А, добрались все-таки? — спросил он язвительно. — Интересно, кто будет возмещать ущерб?

Продравшись сквозь толпу, провожающую их испуганными взглядами, они вышли на дорогу, ведущую к порту. Заветная лента транспортера была неподвижна, резиновая поверхность приятно пружинила. Лин шел и думал только об одном: «Этого не может быть, не может быть, не может быть…» Он чуть не потерял сознание, когда вновь услышал:

— Ли-и-ин!

Эли остановился.

— Вот опять! Неужели не слышал, док?

— Нет, — снова соврал Лин. — Не останавливайся, а то толпа тащится за нами. Еще новых проблем не хватало.

Лин настойчиво подтолкнул инспектора в спину, но тот вывернулся и посмотрел назад через его голову.

Глаза Элиота широко раскрылись, на губах заиграла лукавая улыбка.

— Док, а ну-ка посмотри туда, — сказал он — Посмотри-посмотри, не пожалеешь.

Лин не хотел оборачиваться. Он боялся. Для чего ей звать его, думал он, когда вокруг полно других людей? Кто он в ее жизни? Соскучилась, наверное, по мальчику для битья, не над кем подшутить от нечего делать…

— Ли-и-ин!

Элиот понимающе усмехнулся:

— Значит, ничего не слышишь?

Лин сделал над собой огромное усилие и обернулся.

Тина бежала, раскинув руки сквозь заинтересованно глазеющую толпу, растрепанная и заплаканная. Она бежала, сквозь слезы смеялась и кричала, произнося его имя. Да, она звала именно его. Ошибки быть не могло.

— В чем дело? — раздраженно спросил Бини. — Что происходит?

— Пошел вон, — огрызнулся инспектор и похлопал доктора по плечу. — Кажется, она очень рада тебя видеть. Нехорошо заставлять даму ждать.

Да, нехорошо. Наверное, надо идти навстречу. Только как это сделать, если ноги приросли к транспортеру и отказываются повиноваться?

— Причем здесь я… — проговорил он, запинаясь, — ведь Роби…

— Ну, ты идиот! — потерял терпение Элиот. — Разве она кричит «Роби»? Если бы она хотела позвать красавчика, она бы так и сделала! Она зовет тебя, болван! Чуешь разницу?

Так-то так, размышлял Лин, но все равно… Для чего ей его звать с распростертыми объятиями? А вдруг он побежит навстречу, а она пройдет мимо? Что если она подбежит и спросит что-нибудь, например, не видел ли он где-нибудь Роби? Хотя с какой стати ей спрашивать об этом у него, ушедшего с «Антонии» тысячу лет назад… А если…

Тут Тина вдруг споткнулась, и он больше не думал ни о чем.

Эпизод 17

Тина подвернула ногу. Боль была довольно сильной, но ее это сейчас мало заботило. О какой боли может идти речь, когда он вернулся живой! Она всю ночь прорыдала на плече у капитала под насупленный взгляд бортинженера. Фатх по-отечески утешал ее, просил прощения, что не сдержал обещания и отпустил ее Лина. Тина уже не надеялась увидеть доктора снова, а теперь вот он, целый и невредимый, бежит ей навстречу. Сейчас он подойдет, и она его обнимет со всей нежностью, накопившейся в сердце. Ну и что, что вокруг люди? Пусть смотрят, пусть радуются за них!

Лин подбежал, упал перед ней на колени и схватил за руку.

— Что? Что случилось? Где болит?

Тина с сожалением поняла, что не сумеет так вот запросто броситься ему на шею. Ей безумно хотелось немедленно, прямо сейчас дотронуться до него, но ее уверенность вдруг куда-то пропала, когда он взял ее за руку.

— Ногу… подвернула, — пролепетала она.

— Идти сможешь?

— Не знаю… я…

— Давай помогу.

— Ну, помоги…

Он тоже был растерян и неуклюж, и пока он примеривался, как лучше ее поднять, Тина немного осмелела.

— Подожди, я хочу кое-что тебе… — Она оглянулась на толпу. Где-то там затерялся капитан. Тина набрала в легкие побольше воздуха и выпалила: — Давай сбежим?

Лин выпустил ее руку.

— Что?

— Понимаешь, я хочу остаться с тобой, но на Земле нам этого не позволят.

Вот и сказала. Молодец, похвалила она себя. Теперь он должен ответить. Ей казалось, что Лин ее понял, хотя, наверное, лучше было бы сначала поинтересоваться его отношением к себе. Ведь у него есть все основания ненавидеть ее. Так сразу взять и поставить человека в тупик, припереть к стенке. Только она могла такое сделать. Это все ее плохой характер. Эгоистка!

Он молчал и смотрел на нее, словно искал что-то в глубине ее глаз. Она боялась моргнуть, чтобы не помешать его поискам.

— Так нельзя, — сказал он наконец. — У Фатха будут большие неприятности, если мы не вернемся.

Тина больше не могла себя сдерживать. Она протянула руку и коснулась пальцами его кровоточащей раны, провела ладонью по щеке. Хотя бы это…

— Я знаю, — проговорила она. — Но если мы вернемся, большие неприятности будут у тебя.

— Ничего, я привык.

Он улыбнулся, и у Тины отлегло от сердца. Вот он какой, ее мужчина! Конечно, он не мог согласиться с ее предложением и подвести старика. Ее Лин, тот человек, с которым она собиралась прожить до конца своих дней, никогда не поступил бы так. Значит, они возвращаются? Что ж, пусть будет так, как он хочет. Он знает, что их ждет и готов нести этот крест. Любимый…

Это было самое замечательное объяснение в любви в ее жизни.

— Ладно, — она шмыгнула носом, — возвращаемся.

Эпизод 18

Огромный аквариум на все четыре стены с зеленой фосфоресцирующей водой, сказочной подсветкой и настоящими, а не голографическими рыбами, зачаровывал и уводил от реальности. Ананд спускался сюда сразу же после утренних процедур и подолгу стоял, любуясь шевелящимися водорослями, призрачными медузами и гигантскими раковинами. Пока другие пациенты были заняты завтраком, он наслаждался зрелищем, бродя по полупустому залу. Зеленый и синий в разводах мрамор под ногами зеркально отражал стены, и казалось, что находишься в воде, плывешь, а не ступаешь по земле. Посещение аквариума действовало лучше любых таблеток, сердце успокаивалось, освобождаясь от тисков боли. Он был уверен, что это аквариум лечит его, а не врачи.

Ананд отказался от пересадки. Он не мог представить, что в груди будет биться не его пусть и барахлящий, но живой мотор, а холодное синтетическое сердце. Доктор Диего уверял, что он не почувствует разницы, кроме той, что искусственное сердце никогда не болит, но Ананд сомневался. Даже курс интенсивной терапии, рассчитанный на пятнадцать дней, казался ему бесконечностью. Столько дел ожидает его возвращения, а он здесь, в белой палате с таблеткой под языком. Уже на третий день лечения он почувствовал себя довольно сносно. Приступы стали очень редкими и быстро снимались с помощью таблеток. Этого было вполне достаточно для работы. Все, хватит лечения. Сегодня он скажет доктору Диего, что выписывается. Пятнадцать дней — это слишком.

Красные и коричневые водоросли заколыхались, потревоженные стайкой юрких рыбок. Ананд постучал пальцем по стеклу, подводные жители вильнули прозрачными хвостами и исчезли среди камней. Нужно создать такой же аквариум в Башне Совета, подумал Главный советник. Почему бы и нет? Такое чудо способно врачевать не только физическую боль, но и душу.

— Я не сомневался, что вы именно здесь!

Ананд вздрогнул и резко обернулся. В дверях стоял шеф разведки, державший за руку толстого краснощекого мальчишку.

— Где же еще вам быть? — засмеялся Купер, довольный, что произвел впечатление своим неожиданным появлением. — Знакомьтесь, это Феликс, мой сын и Бог. А это, сынок, и есть Ананд Чандран. Вы — его идеал, господин Ананд. Он очень хотел познакомиться с вами и уговорил меня привести его сюда.

Ананду стоило больших усилий изобразить радостное умиление

— Ну, здравствуй, Феликс, — проговорил он, пожимая пухлую детскую руку.

— Я тоже буду Главным советником, когда вырасту! — сообщил ребенок.

Потолок приподнялся, и в расширившийся аквариум выпустили молодого дельфина. Он резво понесся по подсвеченной воде, распугивая остальную живность. Увидев здоровенную рыбу, мальчик ахнул и позабыл обо всем на свете.

— Иди, сынок, посмотри на рыбок, — сказал Купер. — А мы пока поговорим с дядей Анандом. Давайте присядем, если вы не против, я сегодня с утра на ногах.

«Что ему нужно?» — думал Ананд, пока шеф разведки разворачивал скамью в виде красного коралла. Может быть, спросить открыто? Да, взять и спросить. Он не может приходить просто так. Такие люди, как шеф Купер, ничего не делают просто так.

Купер сел и с удовольствием вытянул ноги.

— Господин Ананд, пожалуйста, не смотрите на меня с таким подозрением, — сказал он. — Могу я испытывать к вам обычную человеческую симпатию? («Вряд ли ты это умеешь», — подумал Ананд) Клянусь, мне от вас ничего не нужно. Просто вы мне нравитесь. Я ощущаю какое-то спокойствие рядом с вами, вы расслабляете, а при моей работе это практически невозможно. К тому же я чувствую некоторую вину за то, что вы оказались здесь.

— Почему это? — удивился Ананд.

Купер не смотрел на него, а следил за бегающим от стены к стене сыном.

— Господин Ананд, я понимаю, почему вам стало плохо на приеме. Причина — в моем рассказе о погибшей Язычнице. Я видел, как на вас подействовала эта история. Вы — великий гуманист нашего времени, я не учел этого и чуть не отправил вас на тот свет. Поверьте, я бы тоже хотел быть гуманистом, вроде вас, но я слишком много знаю для этого. Прошу прощения и хочу сказать, что тоже вас прощаю. Будем считать, что я ничего не заметил. — Он обернулся к собеседнику. — Любому другому пришлось бы давать объяснения. Будь это даже Президент… Мда, ну, да ладно, перейдем к вашему здоровью. Как вас тут лечат?

— Хорошо, — сдавленно произнес Главный советник. Ему хотелось встать и уйти, спрятаться от колючего взгляда этого человека.

— Скажите, если что-то не так, я все улажу. Хотя выглядите вы неплохо. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить. — Он хлопнул себя по коленям. — Извините, теперь мне надо идти, полно дел.

— Опять Язычники? — спросил Ананд с усмешкой.

— И они тоже. А почему вы ухмыляетесь?

— Мне кажется, вы преувеличиваете их опасность и уделяете им слишком много внимания. У вас есть доказательства существования страшной организации растлителей и богохульников? Неужели такой человек, как вы, может основываться на предсказании по звездам?

— У меня достаточно данных, и дело, поверьте, растет. Они существуют и они очень опасны для общества и нашего будущего.

— Не поверю, пока не увижу хотя бы одного живого Язычника. — Ананд насмешливо скривил губы, но Купер этого не заметил, он был занят сыном — вытирал его перепачканное мороженым лицо.

— Договорились, я покажу вам его, — сказал шеф разведки. — Кстати, о предсказаниях Я, да будет вам известно, говорю об активизации темных сил, основываясь на данных науки, а не предсказаниях неграмотных монахов. Вы верите в темные силы?

— В первую очередь я верю в светлые силы.

— Это само собой, но врагу рода человеческого на это наплевать. Он проникает в умы и сердца нашей молодежи, как рак, и так же неизлечим. Он только и ждет, чтобы кто-то оступился, сделал шаг в сторону.

— В сторону от чего?

— От истинной веры в те самые светлые силы, о которых вы говорите. Если бы вы знали, сколько случаев одержания фиксируется в последнее время, и чаще всего под влияние нечистого попадает именно молодежь. Лет шесть назад появилась организация сатанинского толка под названием «Мертвая рука», они занимались колдовством, магией, людоедством. Об этом знаю только я и некоторые мои агенты. Мы тогда напали на их след, но они вдруг пропали, исчезли с лица Земли. Я знал, что они вернутся, и был начеку, поэтому то, что рассказывают о Язычниках и их невероятных способностях, очень беспокоит меня. Это ненормально и не может быть от Бога. Я чувствую запах жареного.

— Почему вы видите в необычных способностях обязательно проявление нечистой силы? Простите меня, но все это какое-то мракобесие времен средневековой инквизиции.

— Вы так думаете, господин Ананд? Хм… Я специально изучал следственные материалы того времени, мне было интересно выяснить, что же творилось на самом деле. И скажу вам, напрасно инквизиторов обвиняют во всех грехах, они были не так уж и не правы. Тогда происходило почти то же, что и сейчас, но у них не было других способов бороться с наступающей тьмой. В их распоряжении были только костер и Святое писание. Инквизиции фактически удалось загнать нечисть в глубокую нору, но зло не ушло, оно просто затихло до поры до времени. А все эти особые способности… Были времена, когда в людях, имеющих подобные способности, стали видеть проявление божественного чуда, они отвлекли, может быть и намеренно, от церкви массы верующих, которые толпами шли поклоняться этим преступным идолам. Вот мы же с вами не обладаем фантастическими возможностями? И большинство людей ими не обладает, значит, Язычники — либо святые, либо служители дьявола.

— И почему же вы выбрали второе? Может быть они святые?

— Опыт, господин Ананд, опыт. У меня большой опыт в этой области, не говоря уже о том, что я человек верующий, а церковь не признает божественности за всякими фантастическими способностями. Как другу, открою вам один секрет. Мы с моим духовником отцом Вито учредили тайный Орден экзорцистов. В нем состоят ученые, применяющие для изгнания бесов современные технологии, а не заклинания. Я неоднократно бывал на сеансах. Это что-то… К каким только ухищрениям не прибегает нечистый, чтобы скрыть свою сущность. У одной маленькой девочки бес прятался в банте, всякий раз, как мать завязывала ей бант, с ребенком начинали твориться невероятные вещи. К сожалению, не могу пригласить в лабораторию вас, это секретное учреждение.

Вот это да! — подумал Ананд и впервые почувствовал к собеседнику живой интерес. Да у него все поставлено на научную основу! Ну и ну! Это было и жутко, и смешно одновременно.

— И вы его видели? — шепотом спросил он.

— Кого? — насторожился шеф разведки.

— Беса.

Купер просверлил его остановившимися зрачками.

— Я вижу беса, просто заглянув человеку в глаза, — произнес он с расстановкой. — У меня чутье на нечистого. Я чувствую в Язычниках угрозу, потому что она есть, а не потому, что придумываю ее. Они опасны для порядка, стабильности, спокойствия и благополучия Объединенного человечества. Для моего сына.

— Господин Купер, вы меня пугаете, — сказал Ананд. Ему и правда стало не по себе.

— Пока вам нечего бояться. — Купер широко улыбнулся: — Да, вам нечего бояться.

Эпизод 19

Совещание прошло вяло и скучно. Отчет Правительству требовался по протоколу и носил чисто формальный характер, потому что и без того было ясно, что Главный советник в очередной раз выиграл сражение. Ананд отчитался, зная, что его никто не слушает, даже Президент, и прошел на свое место.

— У кого-нибудь есть вопросы к Главному советнику? — спросил Президент, надеясь, что вопросов не будет

Члены Международного правительства, развалившиеся в креслах огромного конференц-зала среди убаюкивающе журчащих фонтанчиков и благоухающих цветов, зевали, поглядывая в высокие окна.

— Что ж, господин Ананд, поздравляю, надеюсь, ваша Продовольственная программа будет работать так и дальше, — сказал Президент и зааплодировал. За ним жидко захлопали остальные. — А мы со своей стороны обещаем оказывать вам всяческую поддержку. Господа, я настоятельно прошу вас всех серьезнее отнестись к этой работе. Это и в ваших интересах, потому что я не подпишу ни одного проекта, пока программа полностью не встанет на рельсы.

— Благодарю. — Ананд привстал и поклонился. — Приглашаю всех желающих присоединиться ко мне на будущей неделе. Я везу на Восток специалистов, которые проведут тренинги для сотрудников Центров по обеспечению из числа местного населения. Ну как, есть желающие? Господин Спикер, как вы?

Спикер стрельнул в него бесцветными глазками и пробубнил что-то вроде «спасибо, не надо».

— Милый мой, — проворковал Вице-президент, — мне нравится ваш юмор, но я бы на вашем месте не был настроен столь оптимистично. Желтые не будут долго есть у вас с рук, дорогой мой, они скоро откусят эту вашу кормящую руку. Увидите. Я продолжаю считать, что средства, затраченные на подкормку желтых, можно было направить на более полезные для Объединенного человечества дела. Господин Президент, сколько месяцев у вас в столе лежит проект превращения планетного тела с нестабильной траекторией Р315Z на Периферии в Курорт экстремального отдыха? Это потрясающий масштабный проект! Причем, в отличие от Продовольственной программы господина Ананда, которая только жрет средства, тут все затраты окупятся за три недели эксплуатации Курорта.

— По-моему, нашей элите и так есть, где отдохнуть, — сказал Президент. — Пора подумать и о среднем слое. Сокращайте бюджет и сделайте поскромнее эти самые потрясающие масштабы, и я утвержу проект. Не нужно никого потрясать, есть более важные дела. Вот, например, я хотел бы послушать, что скажет наш Министр полиции об успехах борьбы с Пиратами на Севере. Я получаю много тревожных сообщений от главы местной администрации. Почему не принимаются меры?

Министр полиции, черноусый и загорелый до невозможности, встрепенулся, вскочил и сообщил басом:

— Господин Президент, решение данной проблемы находится в компетенции разведки и армии, а не полиции. Пираты вооружены не кухонными ножами, у них на вооружении целый космический флот, я уже не говорю о крупных тайных счетах и базах, прочем вооружении и живой силе. Полиция тут бессильна, мы не располагаем информацией, а разведка отказывается делиться с нами.

Президент пожевал губами и сказал:

— Ладно, разведку пока трогать не будем. Я разберусь с этим… Вы же, господин Министр полиции, обеспечьте хотя бы охрану учреждений. Уж это вы в состоянии сделать? Так сделайте! И если я еще раз услышу что-нибудь о захвате заложников, первой полетит ваша голова. Садитесь! — Министр упал в кресло и промокнул взмокшее от волнения лицо носовым платком. Президент хмуро оглядел сидящих. — Господа, есть два сообщения… На Востоке неизвестным вирусом заразился целый город. Несмотря на все усилия, Эпидемию не удалось остановить, и на сегодня, всего через неделю после ее начала, вымерло больше 80 процентов населения города. Эвакуация невозможна, потому что существует опасность распространения Эпидемии. Это — первое.

Сообщение мало заинтересовало присутствующих. Эпидемия на Востоке — это неактуально. Некоторые демонстративно зевали.

— Второе. За минуту до начала заседания я получил информацию о крупном взрыве на пятнадцатом грузовом причале главного Северного космопорта. Причал разрушен, есть жертвы.

Присутствующие разом загалдели, повыскакивали с мест. Один Ананд не шелохнулся. Он ждал продолжения, предчувствуя неладное. И не ошибся.

— Тихо! — прикрикнул Президент. — Успокойтесь. Наша разведка уже провела предварительное расследование факта. Установлено, что диверсия организована сектой так называемых Язычников. Через час будет сделано специальное заявление, после чего в Объединенной канцелярии состоится расширенное заседание. Кто на него приглашен, станет известно за пять минут до начала, поэтому приказываю всем быть на рабочих местах. Ясно? А теперь расходитесь.

Пока члены Международного правительства бурно обсуждали тревожную новость, Ананд подошел к Президенту. Тот умывался прямо из фонтана и выглядел очень несчастным.

Мало нам было Пиратов и Мстителей, — проговорил он, стряхивая капли воды. — Черт бы их всех побрал… И что им всем нужно? Такая вокруг жизнь, живи и радуйся… Откуда взялись эти Язычники? Ты не знаешь?

Ананд склонился к нему, облокотился о каменную чашу фонтана. В лицо полетели хрустальные брызги.

— Георгий, хочешь знать мое мнение? Я думаю, что впереди нас ожидают очень большие проблемы…

Эпизод 20

Ананд не включал в кабинете свет, помещение и так освещалось уличной иллюминацией. Он сидел в полумраке и слушал, а на стене-экране царил Купер. Шеф разведки разоблачал, грозил и призывал к бдительности.

Интересно, почему он решил, что взрыв устроили Язычники? — размышлял Ананд, внимательно вглядываясь в лицо Купера, в его колючие зрачки, ловя интонации его голова. У него не может быть никаких доказательств и свидетелей. Он придумал их, потому что хочет, наконец, завести дело на Язычников и привлечь к ним внимание. Он правильно рассчитал — теперь каждый школьник станет его агентом. Было бы не удивительно и вполне логично, если бы взрыв подстроила сама разведка. Чего же он хочет, чего ему нужно? Ананд пытался понять это по глазам шефа разведки, но в них не было ничего, кроме торжества и возбуждения. Может быть, он сумасшедший, маньяк? Нет, не похож он на безумца.

— Значит, ты враг, — вслух подумал Ананд. — Спасибо, что ты хотя бы человек, а не черт с рогами.

На совещание в Объединенную канцелярию его не вызвали.

Утром позвонил Купер. Ананд долго думал, прежде чем ответить на вызов. Он надеялся, что шеф разведки решит, что его нет, и перестанет трезвонить. Купер слишком часто появлялся на его горизонте в последнее время, и Ананда это все больше озадачивало. Похоже, этот страшный человек и правда был дружественно к нему расположен. Но почему? Что могло так понравиться чудовищу в болезненном неисправимом гуманисте? Это казалось странным и немного нервировало, поэтому сегодняшний день Ананд хотел провести без призрака Купера. Но не получилось.

Шеф разведки весело поздоровался и пообещал сюрприз. Ананд с тоскливым страхом ожидал подробностей, понимая, что его ждет не милый музыкальный пирожок или что-нибудь в этом роде.

Купер прислал за ним служебный транспортировщик с кибер-охраной. Сопровождающий сотрудник управления ничего не объяснил и жестом предложил ему проследовать за ним.

Ананд тревожился и терялся в догадках, глядя из окна на проплывающие внизу пригороды. Он старался вспомнить в подробностях все свои общения с Купером. Он помнил все сказанное, потому что продумывал каждое слово. Нет, он не сказал ничего такого, что могло бы выдать его. Придя к такому выводу. Ананд немного успокоился.

Транспортировщик приземлился на посадочной площадке Северного изолятора — подземной тюрьмы, упрятанной в горах вдали от туристических маршрутов. Здесь содержались до переработки самые опасные преступники Системы, например, бывший золотоискатель, шпионивший в пользу бориан — враждебной Земле цивилизации. Всех прочих нарушителей закона вывозили за пределы планеты на исправительные работы. Тюрьма представляла собой цилиндр, уходящий вглубь горной породы. Посередине тянулась шахта лифта. На каждом уровне располагалось по одной камере и по одному отсеку для переработки. После последних войн было очень много мертвецов и Земля превратилась в одно сплошное кладбище. Огромные братские могилы, которые никто не навещал, распространяли зловоние и болезни, поэтому старые захоронения было решено снести и засадить деревьями, а новых умерших стали кремировать и хоронить в Хранилища усопших — 50 урн на один квадратный метр. Это правило распространялось на всех — от президента до преступника.

Ананд слышал много историй об этом месте, в основном, неправдоподобных, попахивающих мистикой. Он не верил в эти истории, но ему стало не по себе, когда он спустился с подножки машины на землю.

— Я — заместитель шефа разведки, — заговорил молчавший до сих пор сопровождающий и представился: — Николай. Господин Ананд, сейчас прибудет лифт.

— Сколько здесь камер? — спросил Ананд, разглядывая проплывающие мимо унылые круговые коридоры.

— Двадцать шесть, господин Главный советник, — ответил сопровождающий.

— И сколько из них занято?

— Вообще-то эта информация не разглашается, но вам я скажу: четыре.

— Это говорит о том, что страшных преступников стало меньше, или о том, что ваша контора плохо работает?

— Скорее, о первом, господин Ананд. — Заместитель Купера улыбнулся. Ананду понравилась эта улыбка. — Мы прибыли.

Купер встретил его у двери камеры. Николай следовал за ними, отставая на несколько шагов.

— Надеюсь, я вас не очень напугал? — осведомился шеф.

— Есть немного, — признался Ананд. — Вы заставили меня поволноваться.

— Не стоит, просто я хочу сдержать данное вам слово.

— Какое слово?

— Помните, я обещал показать вам живого Язычника?

У Ананда задрожали колени. Кто на этот раз?!

Купер загадочно улыбнулся.

— Заинтригованы? Прошу.

Ананд шел за шефом разведки, не чувствуя пола. Он смотрел себе под ноги, и геометрические узоры на сером покрытии расплывались. Он думал: кто, кто, кто?

Они приблизились к прозрачной стене и остановились.

— Не волнуйтесь, он не видит нас, — сказал Купер.

Ананд поднял глаза. В дальнем углу камеры, поджав к подбородку голые коленки, в потоках ослепляющего света сидел незнакомый ему парнишка. Он дрожал, громко стуча зубами. Господи, кто это?.. Ананд не знал этого человека, он видел его впервые.

— Кто это?

— Язычник, — сообщил Купер очень довольный собой.

— Откуда вы знаете? Он сам вам об этом сказал?

— Сам. Его вчера вечером доставили с Юга. Он проводил пропаганду.

— Какую пропаганду?

— В пользу своей секты, разумеется. Учение Братства, так сказать… Его сдали его же сокурсники. После моего заявления люди стали очень бдительны. У меня есть запись его болтовни.

— Я могу ее послушать?

— Простите, но это невозможно. При всем моем к вам уважении.

Ананд почувствовал огромное желание схватить шефа разведки за горло. Он представил, как хрустят хрящи и кости его мускулистой шеи. Такое было с ним впервые. Он заметил, как задрожали руки, и поспешно спрятал их в карманы.

— Могу я поговорить с ним?

Купер замычал, демонстрируя бесконечное сожаление в связи с необходимостью вновь отказать ему, но почему-то вдруг передумал и сказал:

— Ладно. Вы святой, кому, как не вам, исповедовать грешников.

Ананд спросил, стараясь не глядеть на шефа разведки:

— Когда переработка?

— Не сейчас. — Купер прищурился: — Господин Ананд, вы задаете слишком много вопросов.

Ананд вступил в камеру и зажмурился от слишком яркого света. Освещение тут же приглушили. Он подошел к парню. Тот взглянул на него, узнал, хотел подняться на ноги, но вспомнил о своей наготе и опять скорчился на полу.

— Кто ты, сынок? — спросил Главный советник.

— Абдулла, — произнес заключенный и шмыгнул носом.

— Ты правда Язычник?

— Я не язычник! — Черные глаза парня гневно вспыхнули. — Язычники верят в идолов, а Учение Братства верит в Бога!

— Ты сам признался, что следуешь Учению Братства, или тебе помогли?

— Я сам! Учитель говорил, что знающий истину не знает страха.

— Кто твой Учитель? — спросил Ананд и сразу пожалел об этом. Вдруг мальчишка назовет имя Хабиба? Почему-то он был уверен, что это Хабиб.

— Я не знаю его имени. Правда, не знаю… Он выступал с лекцией на свободном диспуте в нашем университете, а на свободном диспуте не спрашивают имен. Кто хочет, тот и выступает… Я не знаю, кто он, и больше его не видел, но я ему сразу поверил. Если бы вы слышали то, что он говорил… — Парень всхлипнул и проглотил слезы. — Я не проводил никакую пропаганду, как они говорят, я просто делился со своими друзьями тем, что услышал. Зачем меня посадили? Что я такого сделал?

— Не знаю, сынок.

Ананд сделал знак, что хочет выйти. Дверь открылась.

Купер молча проводил его до лифта, возле которого их ждал Николай. Шеф разведки был озабочен и не смотрел ему в глаза. Они остановились у шахты.

— Благодарю за сюрприз, — сказал Ананд.

— Не за что, — пробубнил Купер.

— Знаете, я был бы рад не быть здесь сейчас и не видеть всего этого, потому что я тоже стал причастным к преступлению, которое вы собираетесь совершить.

— Господин Ананд, это не тема для обсуждений. До свидания.

Купер посмотрел на него прямо и холодно, но в этом взгляде не было того, что должно было быть, если шеф разведки именно тот, кем считал его Ананд. Этот взгляд не выражал торжества или злорадства. Купер был озабочен и утомлен. Он просто работал,

— Конечно, я вам не указ, — проговорил Ананд. — Этот парень ничего не знает об организации и ее главарях, что бы вы не сделали, он просто не сможет назвать вам никаких имен, даже если очень захочет. Он совсем еще мальчишка, он чей-то ребенок. Подумайте об этом, господин Купер, если хотите называться моим другом. А лучше прямо сейчас посадите меня в одну из этих славных комнаток, потому что я против этой охоты на ведьм и всегда буду против! А вдруг и я Язычник? Как думаете, господин Купер, такое возможно?

— До свидания, господин Ананд.

Лифт пополз вверх. Ананд заметил, что заместитель Купера старается смотреть в сторону, словно ему стыдно за все, что сейчас происходило.

— Такая работа, — зачем-то сказал Николай.

Яркий дневной свет, не такой ослепляющий и мертвый, как в камере, хлынул сквозь решетчатые стены кабины.

Эпизод 21

Заместитель шефа разведки Николай считал себя человеком везучим. Все в его жизни шло вроде бы неплохо, карьера складывалась удачно, семья обожала и боготворила. Все было замечательно и гладко, пока не появилось дело Язычников. Конечно, профессия шпиона и прежде не очень-то его украшала, но до того, как заняться Язычниками, Николай хотя бы знал, где правда, а где ложь, и всегда старался действовать по правилам и по совести, за что очень себя уважал. Он горел желанием сесть на дело Пиратов, однако Железяка, как за глаза называли в Управлении Купера, настаивал на том, что Пираты — дело полиции, а дело разведки — Язычники, которые куда опаснее, потому что тайно разрушают общество изнутри, разлагают умы молодежи и, следовательно, подрывают стабильность. Сам Николай так не считал, но спорить с Купером было бесполезно. Шеф болел этим делом, не спал ночами, отслеживая сообщения агентов. Заместитель жалел его, считая, что начальник просто сошел с ума. Когда-нибудь это должно было произойти — Купер слишком мало спал, слишком много думал и слишком плохо относился к людям.

Дело Язычников стало для Николая каторгой, наказанием, чем-то вроде ужасов Северного изолятора с той лишь разницей, что он мог свободно передвигаться и говорить по телефону. Он даже переселился в кабинет, потому что Купер часто будил его по ночам и заставлял приезжать в Управление. Несмотря на всеобщее безумие, дело не двигалось с мертвой точки, и Николай почти потерял надежду не сойти с ума вместе с шефом.

Проводив Главного советника, Николай в несколько подавленном настроении полетел в Управление. Купер уже был здесь. Не успел заместитель войти в свой кабинет, как поступил вызов от шефа. Он выругался и, громко хлопнув дверью, вышел.

— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил шеф.

Николай не понял вопроса. Шеф хочет знать, что он думает об этой неловкой сцене в тюрьме? Какая разница Куперу, что он об этом думает? Да, он много чего думает. Но ичего из того, что есть сечас в его голове, шефу не понравится.

— Я ничего не думаю, шеф, — произнес он.

— Врешь, — уверенно сказал Купер и усмехнулся. — Ладно. Вызови родственников этого мальчишки. Пусть приедут и заберут его. Сделай это лично, я не хочу, чтобы по Управлению поползли ненужные слухи. И родственников Язычника тоже предупреди, что это дело находится под грифом секретности. И мальчишку предупреди. Если будут болтать о том, что случилось, отправятся в изолятор всем семейством. Для них же будет лучше, если станут делать вид, что ничего не было.

— Хорошо. — Николай помедлил и все же спросил: — Почему мы его отпускаем? Вы получили доказательства его… хм-хм… невиновности?

Купер поднял на стоявшего по другую сторону стола заместителя злобный прищуренный взгляд. Они некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец лицо Купера приняло обычное выражение, сжатые челюсти расслабились и он произнес:

— Да!

Эпизод 22

Ананд вернулся в загородный дом, но не смог оставаться в одиночестве и пошел к морю. Навязчивые и тоскливые мысли терзали его больное сердце. Телохранители хотели двинуться следом, но он приказал им остаться. Он снял обувь и пошел пешком мимо цветущих садов и прекрасных вилл, не похожих друг на друга. песчаные плиты тропинки нагрелись за день, и идти было легко и приятно. Солнце стояло прямо над дорогой.

Ананд миновал поселок и увидел широкую бирюзовую полосу моря и услышал шум прибоя. На душе сразу полегчало, словно соленый ветерок унес с собой боль. Он прибавил шаг и вскоре вышел к воде.

Белые барашки весело бросались на горячие камни, красиво поблескивала на солнце эстакада Лодочной станции, разноцветные прогулочные батискафы подпрыгивали на волнах как мячи. На побережье в воскресение было людно. Ананд прикрыл лицо шляпой и свернул к скалам, надеясь, что его еще не успели заметить. Там можно было укрыться и побыть с морем наедине.

Он вошел в воду, пробрался между скользкими черными камнями и поднялся в крошечный грот, не видный с берега. Здесь обычно укрывались влюбленные пары, но сегодня грот был пуст. Он сел, привалился спиной к горячему камню и закрыл глаза. Шум прибоя надвинулся, и соленый запах бьющейся о скалы зеленой воды стал отчетливее и осязаемее. Вскоре море шумело внутри него, а волны накатывались на душу, смывая черную тоску.

Он почти перестал ощущать реальность, когда услышал хруст гальки. Миша стоял внизу и смотрел на него, задрав голову.

— Так я и думал, что вы здесь, — сказал он. — Я хотел навестить вас в больнице, но меня не пропустили, а потом я улетел в смену. Как вы себя чувствуете?

Ананд кивнул, мол, все хорошо.

— Мастер, вы слышали, что случилось с Лючией?

— Слышал. Мне рассказал об этом шеф разведки.

У Миши вытянулось лицо, он легко взлетел по склону и сел рядом.

— Купер?!

— Да. Мы с ним теперь большие друзья, — усмехнулся Ананд.

— Ну, если Купер… Я надеялся, что это слухи.

— Не слухи, сынок

Миша поник, опустил голову на сжатые кулаки.

— А вы говорили, что в идущего по Пути не может попасть молния.

— Зло, творимое самим человеком, смертоноснее любой молнии, — сказал Ананд. — К сожалению, никто из нас от этого не застрахован. Ситуация очень сложная, Миша, и с каждым днем она становится все сложнее. Ты слишком молод, и Лючия была совсем девочка. Именно молодость и наивность стали причиной ее гибели. Она не должна была этого делать, я тысячу раз предупреждал всех вас. Знание истины еще не предполагает обязательное выступление на площади. Знающий истину должен уметь ее правильно использовать, правильно приложить свое знание. А бравада ни к чему хорошему не приводит. Это не игра, это реальная жизнь.

Он хотел добавить «теперь ты понял, что я был прав?», но Ученик его опередил:

— Теперь вы понимаете, что я был прав? Нам надо начинать действовать, пока нас всех не перебили поодиночке!

Ананд с отеческой нежностью погладил парня по голове.

— Я говорю серьезно! — буркнул Ученик.

— Хорошо, — согласился Ананд, — что же ты предлагаешь?

— Я предлагаю развернуть пропаганду, выйти на улицы, говорить, агитировать, объяснять! Надо что-то делать, неужели вы не понимаете? — Учитель молча ждал продолжения, и Миша распалился еще больше: — У меня много друзей, которые способны понять нашу идею. Я могу привести вам тысячу сторонников, вы только позвольте мне открыть рот! Дайте добро, Мастер! Учение может привлечь миллионы, если о нем узнают! Против миллионов никакой Купер ничего не сможет поделать!

Ананд жестом остановил Ученика и спросил:

— Я уже говорил тебе, что мы с шефом Купером большие друзья? Так вот, как друга, он сводил меня сегодня утром в Северный изолятор. Это секретная подземная тюрьма для самых опасных и страшных преступников Системы и галактики. Купер показал мне пойманного на днях на Юге Язычника. Не удивляйся. Этот мальчик по имени Абдулла прослушал лекцию Хабиба, после чего стал делиться впечатлениями с сокурсниками, на чем его и засекли агенты. Не будет преувеличением сказать, что агенты Купера сегодня рыщут по всей планете, они все слышат, все видят и все знают. Ты не успеешь ничего сделать, ты успеешь только открыть рот и сразу окажешься в камере. Тебя сдадут твои же друзья, наслушавшиеся призывов Купера. Лючие повезло больше, чем этому Абдулле, она умерла, а что сделают с мальчишкой, одному Богу известно. — Ананд заглянул в потухшие глаза парня. — Ты понял меня? Я не хочу, чтобы завтра меня вот так же пригласили посмотреть на тебя или Ису, или на майора Дональда с Сарой!

Миша поджал губы, отвернулся и стал, яростно замахиваясь, кидать в воду камешки.

— Для чего тогда мы нужны, не понимаю, — сквозь зубы проговорил он, обернулся и повторил: — Для чего мы нужны?

— Мы — основа, фундамент, на котором будет возводиться здание, когда придет нужный момент, — сказал Ананд. — Понимаешь, сынок? Я, конечно, могу выступить по всем каналам Системы в прямом эфире. Ты думаешь, человечество разом проснется и люди бросятся друг другу в объятия? — Он похлопал Ученика по мускулистой спине, обтянутой желтой форменной майкой монтажника. — Прежде чем идти на костер, мне нужно успеть еще кое-что сделать. Пока что я вижу свою задачу в этом, а вы должны помочь мне. Купер — фанатик и помешанный. Ты слышал его обращение по поводу взрыва в космопорту? Если нет, найди и ознакомься. Программная речь… Поначалу я даже думал, что он и есть мой главный противник, с которым мне предстоит бороться, но потом я понял, что это не так. Нет, Купер — лишь винтик, пылинка, он сам жертва. Так что все еще впереди. У меня появилось предчувствие. Я много размышлял о том, что происходит, и увидел истинную сущность событий. Она приоткрылась мне и повергла меня в ужас. Не знаю, как это назвать, может быть, прозрением… не знаю. Со мной уже много лет не происходило ничего подобного. Я видел, как гигантские пласты черных накоплений, дремавших тысячелетия, пришли в движение. Это — начало какого-то процесса, не знаю пока, какого именно. Что-то грядет, у меня ощущение, что человечеству предстоит пройти тяжелые испытания. И мы, так сказать Язычники, пришли на Землю именно сейчас не случайною, нам предстоит серьезная работа. Наша задача заключается не в том, чтобы стать мучениками. Сейчас не время для мученичества, сейчас нужны другие аргументы. Если бы Христа распяли сегодня, о нем забыли бы сразу, как только об этом перестали бы писать газеты. Слишком много информации, слишком усложнилась психическая жизнь человека, чтобы воспринимать подобное. Мы погибнем или окажемся в бункере Купера — и через месяц о нас и не вспомнят. Понимаешь меня, сынок? Если мы не будем сегодня осторожнее, завтра здание будет не на чем строить. А что касается новых сотрудников… Вспомни, как ты сам пришел ко мне, как пришли все остальные. Кому назначено, тот найдет дорогу. Поэтому очень прошу тебя, не наделай глупостей и предупреди остальных, особенно Хабиба.

Миша остался неудовлетворен разговором. Но Ананд не мог сейчас согласиться с ним. Он тысячу раз представлял себе, как все это будет. Он попросит время в прямом эфире, которое ему предоставят в любое время на любом канале, даже не спрашивая о теме выступления. Да, он возьмет время, и миллиарды на Земле и по всей Системе прильнут к экранам, бросив свои дела, чтобы послушать его. Что он им скажет, сытым, благополучным и безразличным, с чего начнет? Он должен подобрать такие слова, которые сразу проникнут в их сердца, потому что эта попытка будет единственной, первой и последней. Когда-то он надеялся достичь своих целей, работая во имя Объединенного человечества. Ему казалось, что впереди уйма времени, он все успеет, выпуская каждый год по проекту, что обеспечит безболезненную революцию не только в быту, но и в сознании людей. Теперь он знал, что время вышло, и торопился успеть осуществить хотя бы часть задуманного. События ускорялись, никогда еще дни и ночи не проносились так быстро. Что-то витало в воздухе, и Главный советник Ананд Чандран чувствовал это.

Эпизод последний

На территории, прилегающей к порту, творилось что-то невообразимое. У входа, на стоянке, на площади вплоть до гостиничного комплекса собралась огромная толпа. Ананд смотрел в окно и недоумевал.

— Что там случилось? — спросил он сопровождающего охранника. — Какая-то катастрофа?

— Да нет, господин Главный советник. — Охранник зевнул. — Светская хроника сообщила, во сколько и через какой порт вы вылетаете, вот люди и собрались поприветствовать вас.

Ананду это не очень понравилось. Он не любил свою популярность.

— Почему не предупредили?

— А что в этом такого? — Охранник посмотрел вниз и пожал плечами. — Простите, господин Ананд, но вы так редко выходите на Башни Совета, что люди не имеют других возможностей увидеть вас живьем. А они вас любят. Вы читали, что писали о вас в прошлом месяце? Неужели не читали? Писали, что вы ненастоящий, что вы виртуальный, а Ананда Чандрана на самом деле не существует. Такой шум был. Дискуссии, споры! Вот люди и разволновались.

Ананд улыбнулся. Надо иногда просматривать новости, подумал он. Вот ведь какую новость пропустил. И выходить к людям тоже надо. Не только выступать с трибун по праздникам, но и говорить с землянами на их человеческом языке.

— Я пройду через главный вход, — сказал он. — Джозеф, давай на посадку.

— Как? — Охранник схватился за рацию. — Так нельзя! Мне предписано сопроводить вас до правительственной стоянки. Я один не справлюсь с толпой! Я свяжусь с охраной порта!

— Не надо. Вы же сами говорите, что люди меня любят. Чего же мне бояться?

Он лукаво подмигнул охраннику. Тот перестал теребить рацию и напряженно уставился в окно на приближающуюся землю.

Флаер приземлился на общей стоянке. Никто не ринулся на приступ. Люди остались на своих местах, только радостно закричали и зааплодировали, когда он вышел наружу. Откуда-то возникли плакаты, хлопушки и флаги. Группа молодежи, пробившейся в первые ряды, скандировала «Дядя Ананд, мы тебя любим!» Ананд сделал несколько шагов в направлении здания порта. Толпа тут же разошлась, открывая ему дорогу. Он с улыбкой взглянул на идущих сзади Дхозефа и охранника. Последний побагровел от напряжения, на лбу сверкали крупные капли пота.

Главный советник смело двинулся дальше, пожимая протянутые руки. По пути к нему присоединились вездесущие репортеры. Посыпались вопросы. Он не обращал внимания на журналистов и только улыбался камерам. Сопровождаемый толпой, он дошел до своего терминала, обернулся и сделал знак репортерам включить микрофоны.

— Господа, — сказал он, — дорогие мои земляне, спасибо, что пришли меня проводить. Я не могу долго говорить — некогда, посадку уже объявили. Я хочу только успокоить всех, кто меня любит и уважает. Друзья мои, не верьте газетам, я — настоящий, а не виртуальный. Я существую на самом деле. Да, и еще… Наверное, хроника уже сообщила, когда я возвращаюсь с переговоров на Западе? Очень прошу, не нужно устраивать мне встречу. Я пока не сделал ничего такого, что позволило бы мне пользоваться вашим вниманием. В любом случае, спасибо за доброе отношение ко мне, братья и сестры. Я тоже должен признаться, что люблю всех вас и работаю только для вас. Еще раз спасибо и до свидания!

Прозрачная кабинка лифта поползла вверх. А через четверть часа он взмыл в залитую солнцем синеву, в которой до скорой ночи притаились звезды…

Часть 2 Злые духи ходят по прямой

Эпизод 1

Ночные джунгли пахли дикими зверями и прелой листвой. В вышине, где смыкались шатром пальмы, с треском перелетали с дерева на дерево, перекликаясь жалобными голосами и роняя щепки и перья, полуночные птицы, тропическая мошкара липла к вспотевшим от напряжения лицам. Джунгли жили своей ночной жизнью, не обращая внимания на людей, затаившихся у земли.

Элиот Рамирес провел ладонью по взмокшему лбу. Холодные капли струились по вискам и неприятно щекотали шею, проникая за ворот бронеформы.

— Т-с-с, — послышалось сбоку. — Не шевелись, Рамирес.

Рядом бугрилась могучая спина сержанта. Его рука висела в воздухе, готовая в любой момент подать сигнал к штурму. Два десятка сидящих в засаде десантников, не моргая, следили за ней и с нетерпением ожидали начала боя. Эли тоже горел желанием поскорей выбраться из комариного рая и узнать, ради чего их подняли среди ночи и перебросили на другой конец Земли, вооружив до зубов. Судя по размаху операции, там впереди, в непроходимых зарослях, должны были скрываться полчища жутких тварей, опасных и изрыгающих смерть.

— Сколько их там? — шепотом спросил он у сержанта.

— Одно.

— Всего одно? — Эли усмехнулся: — На всех не хватит.

— Это «одно» стоит целой армии. Эта тварь сбежала вчера из Заповедника и, говорят, уничтожила деревню археологов у границ Курортной зоны вместе со всеми домашними животными, включая тараканов.

Эли был разочарован. Все понятно — опять неточная информация. «Говорят… Наверняка, информаторы что-то снова преувеличили, раздули сенсацию. И где там рядом с Курортной зоной может быть лагерь археологов? Что-то я такого не припомню».

Он закрыл глаза и попробовал представить себе того, кто прячется в зарослях. Сделал все так, как учил Лин. Весь путь до Земли они с доктором много общались, и тот все же согласился научить его паре трюков. Плотная стена буйной растительности скрывала беглеца от отряда, но существо было там, он чувствовал его присутствие и слышал его дыхание. Ему трудно дышать… Бедняга, каково ему тут одному на чужой планете, затравленному и ничего не понимающему. Те, кто травит его, не знают, что такое быть дичью. Они пока охотники, у них в руках страшное оружие, и они думают, что так будет всегда. Но они сами дрожат от страха, и страх прибавляет им злости.

Эли незаметно перевел свое оружие в нерабочий режим. Он не старался настроиться на существо, все получилось как-то само собой. Перед глазами вдруг вспыхнули сиреневые искры, в мозгу хаотично замелькали непонятные знаки. Контакт?.. Эли задрожал от волнения, кусая губы, осмотрелся — не заметил ли кто. Он и не думал, что сможет когда-нибудь это сделать сам, без присутствия Лина.

Он сосредоточился на существе и понял, что оно боится, уловил отчетливые волны страха и услышал призывы о помощи. Образ огнедышащего чудища вмиг рассыпался. Да, он увидел того, кто был в зарослях. Не зря же Лин говорил, что у него способности! Жаль, что доктора сейчас нет рядом, вот бы он порадовался за него!

— Не стреляйте! — крикнул Элиот и поднялся во весь рост, умоляюще взглянул на растерявшегося сержанта: — Пожалуйста, сержант, подождите, не надо стрелять, с ним можно договориться. Не стреляйте!

Он вылез из укрытия и, пригибаясь, двинулся к зарослям. Вслед понеслись голоса:

— Эй, оно плюется кислотой!

— Опять этот Рамирес хочет отличиться!

— Придурок! Чтоб оно тебя сожрало!

Эли приблизился к зарослям и осторожно раздвинул лианы. Он знал, что не ошибается, но торопиться не следовало — бедняга был загнан и, возможно, готов на все. В свете фонаря он увидел сиреневые зрачки, много зрачков, пронзивших его неземным взглядом. Существо было действительно внушительных размеров, но смотрело не угрожающе, а скорее с любопытством. На боку болталась шляпка дыхательного прибора. Прибор сорвался, и теперь существо задыхалось.

— Эй, привет. — Эли улыбнулся. — Ты действительно слопал всех тараканов в той деревне?

Существо шевельнулось, почувствовав волну доброжелательности. Эли протянул руку и осторожно коснулся дыхательной маски. Существо не сопротивлялось и дало установить прибор. «Ну вот, — сказал человек, — а теперь возвращайся назад, иначе тебя могут убить. Конечно, я бы тоже на твоем месте не захотел возвращаться в тюрьму. Но пока это лучший выход. Может быть, тебя еще вернут домой. Договорились?» Существо сверкнуло цепочкой сиреневых глаз. Оно было согласно, человек сразу это понял. Оно было совсем неплохим парнем, просто очень хотело вернуться домой в свою звездную систему с красивым названием Шаааааааа. Оно никому не причинило вреда, правда, убегая от погони, в панике раздавило кого-то страшного на четырех ногах.

Эли выбрался из зарослей, прошел мимо остолбеневших товарищей, поднял с земли оружие. Сослуживцы смотрели на него с испугом. Сержант не произнес ни слова.

— Все нормально, оно согласно, — сообщил он, — и никого не тронет. Оно вообще не ело никаких археологов. Не нужно стрелять, оно не опасно.

Всю обратную дорогу на базу отряд провел в молчании. Никому не хотелось даже шутить по поводу очередной странности этого Рамиреса, который вернулся из космоса совсем другим, незнакомым им человеком. Эли и не пытался что-то объяснять, отвернулся к окну и тоже молчал.

В казарме с ним никто не заговорил. Он постоял под душем, смыв с себя липкую влагу джунглей и отправился к дежурному, чтобы позвонить домой. На этот раз новостей было не много. Дядя Себастьян женился в третий раз, а тетушка Амелия родила седьмую здоровую девочку и получила за это от правительства огромный дом с видом на океан. «Ну, тетушка, молодец, печет девчонок как пирожки», — с нежностью подумал Эли. Надо будет летом съездить домой.

На выходе его поймал сержант, он был угрюм и озабочен. Сказал:

— Послушай, Рамирес, ты мне нравишься, поэтому я хочу предупредить тебя, что твое последнее представление кое-кому не понравилось. Будь осторожен, тебя боятся.

Эли кивнул.

— Рамирес, только между нами, ты действительно с ним разговаривал?

— Разговаривал.

Сержант произнес «мда», кашлянул и пошел прочь.

В коридоре корпуса было странно многолюдно, но Эли не обратил на это внимания. Предупреждение сержанта как-то сразу вылетело из головы. Он находился под впечатлением от разговора с отцом и был полностью поглощен этими мыслями.

— Эй, Рвмирес, привет!

Эли поднял голову, помахал приятелю и вдруг заметил в руках у сослуживца что-то, напоминающее…

Он не успел увернуться, и игла пневматического шприца вонзилась в поясницу.

Эпизод 2

Он очнулся в слепяще белой палате прикованным к металлическому креслу. Рядом копошился человек в белом, вяло перебирающий какие-то инструменты и поглядывающий на показания жутких приборов, которыми было обставлено помещение.

Заметив, что пациент пришел в себя, человек приблизился и вяло поинтересовался:

— Элиот Рамирес, 24 года, рядовой, отряд специального назначения, островная база 323. Все правильно?

Эли рванулся, кресло под ним противно заскрипело.

— Что здесь происходит? — со злостью спросил он и, не получив ответа, закричал: — Какого черта тут происходит?! Освободите меня!

— Не надо дергаться, малыш, — сказал человек, не оборачиваясь. — Это бесполезно. Сиди тихо и дай нам побыстрее закончить работу. Сегодня новая серия «Охотников», я должен успеть.

Дверь распахнулась, и в нее величественно прошествовал в сопровождении прыщавого адъютанта огромный черный генерал.

— Ну, как идут дела? — прогремел он бодро.

— Что со мной сделают? — крикнул Эли.

— Ничего страшного, сынок, просто тебе немного подчистят память и сделают опять нормальным человеком. Это совсем не больно. Правда, доктор?

Вялый человек вяло кивнул.

— Память?! — Эли похолодел. — Я не хочу! Вы не имеете права!

— Это не тебе решать. — Генерал загораживал огромными плечами свет, падающий из окна. — Армии Объединенного человечества нужны такие здоровые парни как ты, Рамирес. В то время, как Земля терпит одно бедствие за другим, а в колониях начались мятежи, мы не можем терять таких людей, как ты. Ты нужен армии, поэтому мы и решили провести эту дорогостоящую операцию, хотя все можно было решить совсем по-другому. Ну, ты меня понимаешь, рядовой.

— Я не хочу! — в отчаянии забился Эли. — Не хочу! Освободите меня! Сволочи, отпустите меня!

Они только посмеивались, продолжая свое дело. Наконец человек в белом подошел вплотную, держа в пальцах скользкие эластичные трубки, и неожиданно резко засунул их пациенту в ноздри. Эли даже не успел ничего почувствовать и сразу провалился в темноту.

Когда он вновь пришел в себя, в палате не было ни генерала, ни вялого. Свет не горел и приборы на стенах и потолке были мертвы. Эли пошевелился и обнаружил, что руки и ноги свободны. Он огляделся. В полумраке у окна кто-то стоял, сложив руки на груди.

На колени упал ком одежды, и до слез знакомый голос произнес:

— Что уставился? Шевелись, у нас только пятнадцать минут на то, чтобы достать твой датчик и убраться отсюда.

Эпизод 3

— Как… как ты узнал?

Эли не верил своим глазам. Как? Почему? Откуда здесь мог оказаться Лин, которого он и не надеялся еще когда-нибудь увидеть?

— Я следил за тобой весь этот год, — сказал доктор Лин, беспокойно поглядывая на дверь. — Я подтолкнул тебя на этот путь, поэтому отвечаю за тебя, братишка. Я знал, что в конце концов она себя проявит и тогда придется тебя спасать.

— Кто «она»?

— Твоя истинная природа. Ты еще не забыл, что это такое? Я предупреждал тебя, что ты не сможешь стать прежним… Так, теперь покажи мне, где у тебя сидит датчик. — Лин аккуратно и почти без крови вырезал крошечный датчик из мочки уха и положил в карман. — Пригодится. Теперь одевайся и побыстрее.

— Док, я даже не знаю, что сказать… — Эли был до того взволнован, что никак не мог попасть в штанины. — Как ты сюда проник? А где охрана? Неужели ты всех убрал?

— Я запустил «Фобию», вот они все и разбежались, включая агентов и твоих приятелей военных, — весело сказал доктор. Кажется, он был очень доволен своей проделкой. — Ты не представляешь, что сейчас творится вокруг этого здания!

— «Фобию»? Это уголовное преступление, ты в курсе? Тебя посадят. — Эли наконец закончил одеваться и оправил одежду, оказавшуюся ему чуть великоватой. — И откуда ты ее достал? Эту штуку не производят уже лет двадцать!

— Достал по случаю, — уклончиво ответил Лин, оглядел его и одобрительно кивнул. — Пойдет. Они сейчас оглохли и ослепли, но только на пятнадцать минут. Я им такую пакость подсунул, даже описать невозможно. Сам выбирал… Ладно, поторопимся, пока они не очухались. Жаль, нет времени разгромить это заведение. Что это за приборы вокруг?

— Мемоскоп… Я готов. Что дальше? Мы выпрыгнем из окна?

— Зачем? Здесь 115 этажей. Мы выйдем через дверь.

— А как же «Фобия»?

— Ты закроешь глаза и будешь держаться за меня. Надеюсь, звуки и запахи ты как-нибудь способен перенести. Так мы дойдем до лифта, спустимся в подвальный этаж и выйдем через черный ход. Главное — пройти по коридору.

— А как же ты?

Лин не стал отвечать, распахнул ногой дверь, и Эли крепко зажмурился. В нос ударил запах гниющего болота, что-то стрекотало, булькало, урчало, клацало зубами и зловонно отрыгивало, склизко касалось лица и волос. Он открыл глаза, только когда лифт захлопнулся.

Эли заметил, что дрожащая рука доктора никак не может попасть по нужной кнопке, и отвел взгляд. Наконец лифт пополз вниз.

Эли хотел заключить невозмутимого китайца в объятия, но не решился этого сделать и только пожал протянутую руку и сказал:

— Если бы ты знал, как я рад тебя видеть, док. И все-таки, как ты узнал, что я здесь?.. Ладно, можешь не отвечать. Я вообще-то удивлен, я думал, ты вернешься на дальние линии. Или твой друг Главный советник сделал тебя министром здравоохранения?

— Меня сняли с полетов за нарушение семи пунктов Разрешения, — безразлично сообщил Лин, наблюдая за светящимся табло, по которому носилась зеленая стрелка указателя этажей. — Как же он тащится…

— Какая ерунда, ты же ничего н нарушал! Роби постарался?

— Нет, Бини.

— Вот гад неблагодарный!.. Ничего, не переживай.

— А я и не переживаю, — сказал доктор.

— Правильно, все еще уладится. Скажи лучше, как Тина?

— Я бы тоже хотел это знать.

— Не понял… Вы разве не вместе?!

— Ее увезли из карантинного центра на следующий день после посадки.

У Элиота заныло сердце. Такая красивая история любви и так некрасиво закончилась. Как же это несправедливо! Его после возвращения «Антонии» отделили от гражданских и он ничего не знал о судьбе экипажа.

— Док, мне жаль, — проговорил он.

— Мне тоже. — Лин помолчал и добавил: — Больше никогда не говори со мной об этом.

Стрелка на табло замерла на цифре «-5». Лин сказал, что глаза теперь можно не закрывать. Здесь нет ни «Фобии», ни людей, они спокойно поднимутся по вентиляционной шахте и выйдут наружу через люк на площади с обратной стороны здания госпиталя. Эли подивился осведомленности доктора, но лишних вопросов задавать не стал.

Они действительно вылезли из люка под ногами охваченной паникой толпы. Никто не обратил на них внимания. Они спокойно пробрались между визжащими о нападении чудовищ женщинами и хватающимися за сердце мужчинами, миновали кордон полицейских, охрипшими голосами призывающих к спокойствию, вереницу флаеров-такси, толпу врачей и журналистов. Движение на прилегающих улицах и воздушных линиях было приостановлено, отовсюду раздавался вой сирен и нетерпеливые сигналы зажатого в дорожных пробках транспорта.

Когда опасность миновала, Лин оглянулся на устроенный им переполох и покачал головой:

— Знаешь, что самое интересное? Все прекрасно понимают, что это галлюцинация, и все равно продолжают бояться. Никак не могу этого понять. Никак…

Эпизод 4

Ананд ответил на вызов не сразу. За последние дни секретари Купера надоели ему своими звонками. После сообщения в новостях о том, что Главный советник находится при смерти, шеф разведки справлялся о его здоровье чуть ли не каждый час.

На этот раз это был сам Купер.

«Как здоровье господина советника?» — заботливо поинтересовался шеф разведки.

— Не стоило так беспокоиться. — Ананд попытался изобразить благодарность. — Газеты, как всегда, сильно преувеличивают. Просто была маленькая проблема, и она уже решена.

«Рад это слышать, — искренне обрадовался Купер. — Вы же знаете, как мы вас ценим».

–Благодарю, господин Купер, хотя и не достоин такого внимания с вашей стороны. А как идут дела в вашей конторе? Как продвигается борьба с Язычниками?

«У нас тоже есть маленькие проблемы, но, уверяю вас, и они будут вскоре решены».

— Что ж, желаю удачи. Что бы наше общество делало без таких патриотов, как вы.

Возникла пауза. Кажется, Купер, обдумывал его слова.

«Хорошо, что у меня есть чувство юмора, — наконец произнес он. — С нетерпением жду ваше выступление на День Объединения. Выздоравливайте».

Ананд был рад, что разговор не затянулся. Он принял лекарство и откинулся в кресле, надеясь отдохнуть, но не тут-то было. Через минуту Шейда сообщила, что какая-то сумасшедшая поклонница вновь обрывает телефон и, что еще хуже, пришла президент Лиги чистой крови. О, нет, кто угодно, только ни эта дама, подумал он и попросил передать, что он занят.

— Я сказала, но она так кричит, что я готова ее убить! — пожаловалась разгневанная секретарша.

— Ладно, пусть заходит.

Де Бурн ворвалась в кабинет, сметая все на своем пути, и громко хлопнула дверью. Тонкие губы брезгливо подрагивали, впалые щеки были пунцовыми от возмущения.

— Я хочу выразить свой протест по поводу ваших последних рекомендаций по законопроекту о волеизъявлении! — она сразу перешла в наступление. — Вы не имели права делать подобные заявления без учета интересов Лиги! Мы требуем пересмотреть этот документ!

— Моя госпожа, я исходил из интересов всего человечества, — мягко сказал Ананд, — Разве члены вашей замечательной организации не являются частью человечества?

— Вы смеетесь надо мной?

— Ну что вы! — Ананд развел руками. — Смеяться над такой утонченной дамой… Госпожа Де Бург, я выполняю свою работу. Давать рекомендации и предложения — это моя работа. Если у вас есть претензии по поправке, обратитесь в администрацию Президента.

— Президент продался либералам! — прокричала Де Бург и бросила на стол кипу каких-то бумаг.

Даже не взглянув на бумаги, Ананд смахнул их в утилизатор и поинтересовался:

— У вас все?

Президент Лиги еще сильнее разгневалась, теперь уже все ее лицо покрывали алые пятна. Она обогнула стол, стуча высоченными каблуками, и угрожающе навалилась на него тощей грудью и зашипела:

— Мы имеем большинство в Парламенте и сорвем обсуждение! Можете не сомневаться! Не думайте, что вам удастся протащить эту поправку как свою пресловутую Продовольственную программу! Мы не позволим вам менять положение вещей! Высшая раса останется высшей, а низшая — низшей и должна знать свое место! Мы будем бороться за свои идеи!

Ананд аккуратно отодвинул ее от себя и дружелюбно заметил:

— Хочу напомнить, моя госпожа, что идея объединения человечества принадлежит не мне, а покойному Леопольду Юргену, вашему соотечественнику, между прочим. Он был великим человеком.

Де Бург просверлила его бесцветными глазками и вылетела из кабинета.

Ананд посмотрел ей вслед и улыбнулся, представив, как костлявая чопорная Де Бург возвращается в свой офис, рвет и мечет, возможно, ломает мебель и обязательно — гоняет своих секретарей, огромных и квадратноголовых. Но, в общем-то, ему было не до смеха. Президент Лиги сказала о том, что его и самого очень беспокоило. «Нужно срочно поправлять здоровье и готовиться к драке, с таким мотором я не потяну», — подумал он и почувствовал, как в левой стороне груди шевельнулась тупая боль. Он бросил в рот очередную таблетку и посмотрел на часы. День подходил к концу, а от Лина все еще не было вестей. Ананд начал беспокоиться.

Уже стемнело, когда раздался долгожданный сигнал.

«Мастер, у него получилось! — сообщил Миша. — Представляете? Я думал, их обоих накроют, а все вышло как он и планировал. Ну и упрямый же он!»

«Еще какой», — подумал Ананд, встал и вышел в сад, украшающий каждый офис c южной стороны Башни Совета. Над Столицей царила теплая майская ночь. Внизу среди моря огней и буйной зелени шла обычная ночная жизнью. Главный советник побарабанил ладонями по ажурным перилам, потом облокотился о них и подпер голову руками. Беспокойство за Лина стало чем-то естественным для него, оно сопровождало его почти каждый день с тех пор, как старый друг вдруг объявился год назад. Лин все время держал его в напряжении, рисковал и исчезал. Вот и история с неким Элиотом из космоса стоила Ананду нескольких седых волос. Лин придумал дикую, рискованную и заведомо проигрышную операцию, ради ее исполнения пришлось рисковать и ему, пуская в ход свои связи в Правительстве и армии. Никто не верил, что у Лина что-то получится, и никто не смог отговорить его от этой затеи. А он пошел — и вытащил своего парня. Невероятно!

— Еще какой упрямый, — покачал головой Ананд и засмеялся.

Эпизод 5

— Кто это был? — спросил Эли.

— Друг, — невозмутимо сказал Лин.

— Он знает обо мне?

— Знает.

— Интересно, кому ты мог рассказывать обо мне? — не унимался Элиот.

— Друзьям. — Доктор набрал на клавиатуре переговорного устройства беспорядочную комбинацию цифр и букв, и на ладонь ему упала горсть блестящих жетонов. Он положил их в карман и подмигнул удивленному Элиоту: — Видишь, братишка, чем я занимаюсь?

— Ну и ну, — проговорил Эли. — Ты, оказывается, мелкий воришка, доктор Лин. Что еще у тебя в карманах, кроме ворованных денег и моего датчика?

— Что касается твоего датчика, то он уже давно на краю света. По-моему, я отправил его на Землю Франца Иосифа.

— Куда?!

— Так было написано на рефрижераторе. Я прицепил датчик к контейнеру и он улетел вместе с ним. Теперь тебя ищут среди сугробов, а у нас есть время.

Эли развел руками и в очередной раз подумал, что рядом с доктором можно ни о чем не беспокоиться. Он всегда знает, что надо делать. Здорово!

Они вышли из переговорного пункта, и Лин уверенно зашагал по направлению к станции воздушных линий, связывающих центр Столицы с пригородами. Эли послушно следовал за ним. Жизнь вновь стала казаться ему прекрасной. Он любовался сверкающими иллюминацией улицами ночного города, восхищался расчерченным воздушными поездами и созвездиями бархатным небом. Он не был в Столице с тех пор, как окончил Академию. За каких-то пять лет здесь все так изменилось.

— Куда мы идем? — весело спросил он у доктора.

— В Центр по борьбе с Эпидемией, — спокойно ответил Лин. — Я там работаю.

— Что? — Элиот остановился.

— А что такое?

— Я туда не пойду. Ты помешал превратить меня в зомби для того, чтобы заразить этой пакостью?

— Это лучшее место, где можно спрятаться, — терпеливо объяснил доктор. — Будешь соблюдать правила — не заразишься.

Эли поразмыслил и двинулся дальше. Он верил доктору Лину.

Эпизод 6

Центр по борьбе с Эпидемией располагался на пустыре на самой окраине Столицы, вдали от спальных кварталов, и отделялся от мира высоченной глухой стеной, навивающей самые мрачные мысли.

Лин приложил большой палец к детектору у входа, и послушно отошедшая в сторону тяжелая панель открыла перед Эли пышно цветущий сад, залитый неживым светом фонарей. Само здание находилось в глубине сада и загадочно выглядывало из мрака желтыми глазами окон.

Они прошли по аллее, вдыхая чудесные ароматы ночного сада, и вошли в здание. Пока Лин выписывал на его имя многократный пропуск, он смотрел по сторонам и удивлялся, как спокойно ведут себя другие люди. Будто здесь не Эпидемия, а клуб по интересам! Может, док просто решил его напугать?

— Вот, возьми и не теряй, — сказал Лин, вручая ему документ. — Это пропуск добровольца.

— Что? — воскликнул Эли. — Я не собираюсь быть добровольцем! Я не…

— Тихо, болван. — Доктор толкнул его через проходную. — Это формальность, но болтать об этом во всеуслышание не нужно. Ты меня подведешь.

Эли проглотил язык. Он молчал, пока ему выдавали форму и снимали личные данные, пока они шли по лабиринту коридоров и пока его регистрировали в бюро. Он ждал, когда док сам разрешит ему заговорить. Здесь было так страшно, он держал руки в карманах, старался ни к чему не прикасаться и боялся лишний раз вздохнуть, ему казалось, он видит витающие в воздухе смертоносные вирусы.

Они облачились в защитные костюмы, и Лин распахнул дверь со светящейся надписью «уровень 3».

— Доктор, наконец-то! Где вы пропадали? Здесь такое творится! Директора нет, никого из специалистов нет! — грянуло им навстречу со всех сторон.

Они мчались по коридору, минуя жуткие герметичные круглые двери лабораторий, от одного вида которых Эли пробирала дрожь. Лин на ходу слушал рассказ рыжей лаборантки Терезы о том, как днем в Центр поступила невиданно большая — целых двадцать пять человек — партия пораженных Эпидемией. Их тайно, во избежание паники, доставила полиция. Все больные проживают в элитном квартале на Побережье и рассказывают дикую истории о том, что некая банда желтых специально заразила их вирусом. Самое главное, говорила Тереза, что никто не знает, что делать с этими больными. Врачи разбежались, в Центре остался только технический персонал, а директор Дэвид уехал скандалить в Министерство. Там отказываются прислать новую бригаду, никто не хочет рисковать. Правда, обещали выделить контейнеры для транспортировки тел, разумеется, в условиях полной секретности. А квартал сегодня ночью сожгут во избежание распространения инфекции. Но на самом деле они просто хотят замести следы, заключила Тереза.

Они всей толпой подошли к двери одной из лабораторий.

— Здесь, — сообщила Тереза, искоса поглядывая на Элиота.

— Все двадцать пять? — невозмутимо поинтересовался Лин. Лаборантка виновато пожала плечами. — Хорошо, оставайтесь здесь, а я посмотрю, в чем дело. Открывайте.

Люди лежали вповалку на лабораторных столах, носилках и даже на полу. При его появлении больные подняли жуткий крик, матери прижали к себе детей, а отцы семейств из последних сил пытались заслонять их собой. Когда они обессилели и наступила относительная тишина, Лин сказал:

— К сожалению, господа, вам придется потерпеть мое присутствие, потому что ни один белый врач не согласился сюда войти. — Он выдержал паузу. — А теперь расскажите, что произошло.

— Они нас заразили! — прокричал толстолицый мужчина. — Эти желтые всю ночь колдовали в нашем квартале, когда полиция их разогнала, было поздно! Утром никто из нас уже не мог подняться с постели!

Мужчина говорил долго, возмущался, требовал законности и наказания для этих желтых бандитов, которых при попустительстве либералов расплодилось в Столице великое множество.

Лин терпеливо слушал рассказ. Пока мужчина говорил, он изучал его и пришел к выводу, что тот здоров, если не считать застарелой язвы и артрита. Все дело в поле. Оно сильно повреждено, и энергия утекает сквозь пробоины как вода сквозь сито. Он перевел взгляд на следующего больного, потом на третьего, четвертого. Картина была той же, даже у младенцев. Люди подверглись энергетической атаке. Несомненно, тут орудовал мастер. Для такой работы нужна большая сила и умение. Скорее всего, это Желтые мстители, по слухам, у них есть мастера-вампиры, специально обучающие таким вещам особо одаренных учеников. Их немного, но их сила страшнее любого оружия, потому что невидима и неуловима.

Так, все ясно, но надо как-то исправлять положение. К утру они начнут умирать. Их тела и дома сожгут, и никто не будет знать, что же случилось на саамом деле

— Замолчите, пожалуйста, — оборвал он рассказчика, — вы мешаете мне думать.

Мужчина захлопнул рот. Лин попробовал настроиться на ребенка, лежащего на руках отца, и почувствовал, как его собственные силы начали утекать. Изголодавшееся поле младенца жадно всасывало его энергию. Он собрался и остановил поток, верее, замедлил его. Через некоторое время младенец порозовел и задышал ровнее. «Так, один есть, — подумал Лин, — но на двадцать пять меня не хватит».

Он вышел из лаборатории, закрыл дверь и сообщил взволнованным коллегам:

— Карантин отменяется, это не Эпидемия. Тут дело в другом, нужен особый специалист. Я постараюсь найти его. Когда он придет, ты, Тереза, завяжешь больным глаза, придумаешь что-нибудь вроде ослепляющего газа, ну, сама что-нибудь сообразишь на месте. Лучше, если они его не будут видеть. Дэвиду все объясни, а если явятся из Министерства, не пускай. Да, а вот этого молодого человека пристрой куда-нибудь.

Тереза с интересом оглядела Эли с ног до головы и кивнула:

— Хорошо, доктор.

Лин прошел в свой кабинет и быстро переоделся. Он уже придумал план, главная проблема состояла в том, хватит ли сил его осуществить. Кто смог подобное сотворить? Только кто-нибудь из старой школы. Ему не приходилось еще встречаться с подобными мастерами, он только слышал о них. Что делать, если придется сражаться?.. Лучше об этом не думать.

Дверь приоткрылась и послышался шепот Элиота:

— Док, ты здесь?

Лин включил свет и сердито сдвинул брови:

— Кто тебе позволил гулять по Центру? Иди спать, братишка, и не мешай мне.

— Я… — Эли перемялся с ноги на ногу. — Рыжая сказала, что ты уходишь… Ты хочешь оставить меня в этом морге одного?

Эпизод 7

Форма Добровольца состояла из белого балахона с капюшоном и огромным восклицательным знаком на спине. Эли чувствовал себя в ней полным идиотом. Но самой жуткой частью костюма была маска с прорезями для глаз и рта. И для чего нужны Добровольцы, если и так полно больных? — ворчал про себя Эли, путаясь в полах пугающего балахона. Он не удивился, когда доктор ответил его мыслям:

— Болезнь в естественных условиях протекает очень быстро — максимум за десять дней, а Эксперимент требует нескольких месяцев работы. Добровольцы позволяют растянуть их мучения на этот срок. Кроме того, мы можем наблюдать их с самого момента заражения. Они герои, запомни это. Я сам никогда не пошел бы на это.

— И много таких Добровольцев?

— Человек пятнадцать на всей Земле. Ты — шестнадцатый.

— Но я не хочу приносить себя в жертву.

— Каждый чем-то жертвует, ни этим, так другим, — философски заметил доктор Лин, и Эли с пониманием кивнул.

Побережье тонуло во мраке, что было очень непривычно для элитных кварталов города, полыхавших иллюминацией днем и ночью. Черные силуэты трехэтажных коттеджей тянулись вдоль кромки воды, сверкающей лунными бликами, слышался убаюкивающий плеск волн и шуршание ветра в экзотических зарослях, распространяющих таинственные ароматы нездешних растений. На спокойной воде тихо покачивались многочисленные яхты и разноцветные батискафы.

— Вот живут, гады, и еще умудряются болеть, — сказал Эли.

Откуда-то сразу послышалось: «Стоять!» Вспыхнул фонарь, и из кустов вышли двое полицейских, очень напуганных происходящим и потому очень злых.

— Документы! — рявкнул один из них.

Лин невозмутимо протянул визитку. Они долго изучали ее, светили в лицо, потом обернулись к человеку в форме Добровольца и отпрянули. Эли еле удержался от смешка.

— Проходите, проходите, — испугано пробормотал, пятясь, полицейский с фонарем. — Через полтора часа возгорание, господа ученые… Доигрались в свои ученые игры… Допрыгались…

Они прошли по аллее между рядами стройных пальм и стали спускаться к морю по сработанной под старину деревянной лестнице. Ступеньки приятно скрипели под ногами, и Эли аж зажмурился от удовольствия и предвкушения чего-то необычного.

— Мы будем проводить научный эксперимент?» — спросил он.

— Почти.

Возле одного из коттеджей маячила одинокая фигура. Дозорный заметил их, что-то прокричал и бросился в дом. Через мгновение оттуда высыпало человек двадцать «Это что за детский сад?» — удивился Лин. Мстителям было лет по восемнадцать-двадцать, не больше. Ага, наверное, это ученики мастера, решил он и спросил:

— Кто тут главный?

— Смотря, что тебе нужно, — ответили ему.

— Передай своему мастеру, что пришел человек, который хочет поучиться у него мастерству.

Мстители загоготали, но двое все же пошли в дом. Остальные встали полукругом, показывая на пришельцев пальцем и посмеиваясь,

— Как это понимать? — шепнул Элиот. — Ты что, собираешься у него учиться?

— Нет, просто это такая форма обращения. По традиции, вызывая на бой, у нас не принято говорить «ну, ты, урод, выходи, я набью тебе морду».

— Так ты собираешься с ним драться? — У Эли загорелись глаза.

— Надеюсь, обойдется без этого. А ты отойди подальше и, если что, беги к полицейским и кричи погромче, чтобы отпугнуть погоню.

— Ну и ну, хорошего же ты обо мне мнения, док.

— Не спорь. Этот некто тоже кое-что умеет. Все может случиться.

— Слушай, если так, давай уйдем, пусть они поджарится вместе с курортом и все дела.

— Нет, он мне нужен, чтобы зашивать поля этих людей. У меня нет сейчас необходимого заряда, пока я буду заряжаться, они умрут.

Ах вот оно что! Эли все понял. Вот о каком специалисте шла речь, док собрался наставить вампира на путь истинный и отправить врачевать пациентов Центра. Наивный! Достаточно взглянуть им в глаза, чтобы понять смехотворность подобной идеи!

Главарь банды заставил себя долго ждать. Наконец он возник из дверей и, выпятив грудь, пошел на них. Такой же сопляк, как и остальные, подметил про себя Лин и посмотрел поверх голов на веранду коттеджа — нет ли там кого еще. Мальчишка мало походил на мастера.

Главарь неторопливо приблизился к ним, тряхнул головой. За спиной мотнулась длинная черная коса.

— Я — Ке, а это мои ученики, — заносчиво сообщил он. — А кто ты такой и почему я должен тратить на тебя свое время?

— Я видел образцы твоего мастерства, мастер Ке, и решил кое-чему у тебя поучиться, — сказал Лин невозмутимо.

— А это кто с тобой? — грозно спросил мастер Ке.

— Это Доброволец, разве не видно? Лучше вам его не трогать.

Мстители немедленно расступились.

— Как ты догадался, что я здесь? — поинтересовался мальчишка с косой.

— Я догадливый, сынок. — Лин усмехнулся: — А ты — просто учитель танцев, который имеет дело только с женщинами и детьми.

Ке повел плечами, сопровождающие его парни сделали шаг вперед, но вожак остановил их резким окриком. Лин понял, что может продолжать говорить.

— Я работаю в Центре по борьбе с Эпидемией, — сказал он. — Вчера туда доставили жителей этого квартала с поврежденной энергетикой. Если это твоя работа, то ты, конечно, мастер, но настоящий мастер должен направлять свое мастерство на пользу людям, а не во вред. Я предлагаю тебе пойти со мной, исправить свою ошибку и доказать, что ты действительно мастер.

Мстители весело рассмеялись. Какой же он дурак, этот пришелец. А еще желтый!

— Послушай, почему ты защищаешь белых? — проговорил вожак миролюбиво. — Это — семьи лигионерчиков, они ненавидят и презирают нас с тобой. Посмотри, как они живут, а чем мы хуже? Мы должны не драться друг с другом, а мстить им. Месть должна стать делом каждого из нас. Об этом говорил мой Учитель, об этом думает сегодня молодежь. Ты, я вижу, неплохо устроился в Столице, у тебя хорошая одежда, наверное, ты хорошо ешь и спишь, но это может закончиться в любой момент, потому что ты не белый. Или я не прав?

— Ты прав, — согласился Лин, — но так может рассуждать обычный человек. Тот же, кто владеет мастерством, не имеет права поддаваться эмоциям.

— Но-но, — прикрикнул вожак, — не люблю поучений, я тебе не мальчишка какой-нибудь.

— Сколько тебе лет, мастер Ке? — обидно усмехнулся Лин.

— А тебе что?

— Интересуюсь. Где ты научился это делать?

— На Священной горе.

— Ты хочешь сказать, что вампиризму и разбою тебя научили на Священной горе?

— Нет, но Учитель Син всегда говорил, что ненависть к белым — главный источник нашей силы.

— У тебя был очень плохой Учитель, малыш, — холодно произнес Лин.

Это было страшное оскорбление. Об этом знали все, даже Элиот Рамирес.

На мгновение наступила абсолютная тишина, после чего противники с криками набросились друг на друга.

Эли упал в заросли душистого кустарника. Его снесло туда вихрем, поднятым сражением. Прижимаясь к земле, раздвинул ветви и выглянул наружу.

Разыгравшаяся сцена не была похожа ни на одну из видимых им драк и потасовок. В темноте мелькали руки, ноги, туловища, хотя дрались двое, казалось, что отношения выясняет целая дюжина. Почти не касаясь друг друга, противники наносили мощные удары, от которых поднимались вихри, а ветви окружающих вертолетную площадку перед коттеджем деревьев гнулись и трещали. В какой-то миг Эли даже показалось, что он отчетливо видит разноцветные вспышки в холодном весеннем воздухе. Он был потрясен и напуган и лихорадочно соображал, чем сможет помочь доктору, если коротышка возьмет верх. Ничего разумного в голову не приходило. Это точно был не его бой, док прав, ему там делать нечего.

До возгорания оставалось сорок минут, когда бой неожиданно прекратился. Коротышка упал без сил, отправленный очередным ударом на мохнатый ствол пальмы. От столкновения с человеком дерево вздрогнуло, жалобно скрипнуло и начало крениться в сторону коттеджа. Мстители с открытыми ртами следили за тем, как высокая крона прочертила в воздухе полукруг и замерла, упершись в крышу. «Вот это да», — подумал Элиот, высунувшись из кустов. Он поискал глазами Лина. Тот стоял на другом конце площадки и потирал запястья. Он был как всегда спокоен, но Эли чувствовал, что с ним что-то не так. Была ни была, решил он, стащил через голову балахон Добровольца, вылез из укрытия и встал рядом с доктором.

Вожак продолжал сидеть у сломанного ствола, пораженный своим проигрышем. Он, кажется, никак не мог в это поверить. Ученики обступили его и попытались поднять на ноги, но Ке разогнал их, встал сам и подошел к победителю.

— Как это получилось? Я же сильнее тебя! — выкрикнул он, тяжело дыша

— Все может быть, — кивнул Лин. — Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто прав.

Мастер Ке прищурился и недоверчиво покачал головой.

— Кто прав? Ерунда. Ты что-то скрываешь. Я почувствовал, меня не обманешь. Ты знаешь какой-то секрет, признайся.

— Может быть, и знаю.

— Какой?

— Сам же сказал «секрет».

— Тогда давай сразимся снова!

Лина аж качнуло от такого предложения. Хорошо рядом был Эли, иначе он бы просто упал.

— В следующий раз… как-нибудь.

— Ладно, я тоже устал, — смилостивился Мститель. — Но я бы хотел научиться твоему секрету. — Он учтиво поклонился. — Научи меня.

«Зря стараешься, его непросто уломать», — подумал Эли и хохотнул.

— Этот белый смеется надо мной?! — снова взбеленился парень с косой.

— Да расслабься ты… мастер Ке, — сказал Лин. — Если хочешь этому научиться, нужно сперва пройти испытание.

— Испытание? Что ж, я согласен, я люблю испытания, — заявил Ке. — Можешь меня испытывать сколько хочешь.

— Посмотрим. Испытание очень непростое для тебя. Ты готов? Хорошо. Во-первых, придется забыть о мести. Трудная задача? Перестань ненавидеть — и тебе сразу станет легче жить. Вот увидишь. И еще — никогда не направляй свою силу во вред людям. Запомни все это, если хочешь иметь со мной дело.

— Я постараюсь, — не очень охотно пробубнил Ке.

— Ну-ну… А сейчас ты пойдешь с нами в Центр по борьбе с Эпидемией. Посмотрим, какие будут у тебя успехи. А твоим друзьям советую возвращаться домой и заняться каким-нибудь полезным делом. Здесь скоро все сгорит.

Ке заколебался.

— Ты хочешь, чтобы я помог этим белым? А Учитель Син…

Лин схватил его за шиворот и притянул к себе. Мстители заволновались.

— Да, я прошу тебя это сделать. Я не могу заставить тебя, поэтому прошу. Признаюсь честно, я истратил на этот бой все свои силы, а восстанавливаться быстро я не умею, поэтому ты можешь послать меня к черту. Но я прошу тебя, Ке, пойти со мной. Просто помоги людям и докажи, что ты мастер.

Мстители недовольно загалдели, но Ке задумался. Лин ждал его решения и поглядывал на часы. До возгорания оставалось почти ничего..

— Хорошо, — проговорил Мститель.

Эпизод 8

Они вернулись в Центр усталые, но с сознанием выполненного долга. Лин передал Ке и Эли Терезе и пошел к Дэвиду. Директора не оказалось на месте, он опять улетел в Министерство, на этот раз для того, чтобы убедить не сжигать приговоренный квартал.

Лин уселся на диван в приемной и сразу же заснул.

Через два часа его разбудила Тереза.

— Доктор, принести вам подушку?

— Нет, спасибо… Дэвид не вернулся?

— Нет, — ответила рыжеволосая Тереза.

— Что-то еще? — спросил Лин, заметив, что девушка не торопится уходить.

— Этот сумасшедший человек с косичкой все перевернул! — сообщила Тереза. — Доктор, я не сумела выполнить вашего указания, я просто не успела! Он даже защитный костюм не надел и такой тарарам тут устроил! — Она подправила локон, выбившийся из-под форменной шапочки. — Не знаю, каким образом он их вылечил, но они уже попросили есть и теперь спят как младенцы. А этого… с косичкой пришлось уложить у вас в кабинете, потому что он, видите ли, потерял много энергии и не может никуда идти. Я правильно сделала?

Лин поднялся в свой кабинет, осторожно открыл дверь, чтобы не разбудить Ке. Тот спал, по-детски поджав коленки. «Совсем мальчишка, — подумал Лин, — тоже мне… мститель». На цыпочках вошла Тереза, поставила на стол чашку чая и, украдкой поглядывая на спящего человека, шепотом сообщила, что устроила Эли в генной лаборатории.

— А еще этот с косичкой назначил мне свидание, — хихикнула она. — Представляете, какой нахал?

— Ну, а ты что? — улыбнулся доктор Лин.

— Я… пусть сначала помоется.

— Только имей в виду, что он монах.

Тереза зажала рот ладонью.

— Как?!

Эпизод 9

Земля готовилась к годовщине провозглашения Объединения Человечества. Приготовления к празднику, как правило, начинались за неделю вперед. Сотни тысяч детей и подростков ежедневно собирались на городских площадях и репетировали исполнение Клятвы Верности Объединенному Человечеству, заставляя прохожих утирать слезы умиления. С удвоенной мощностью работали Центры по обеспечению, флаги и фейерверки шли нарасхват. Планета украшалась и убиралась, люди приводили в порядок свои дела. А как же, ведь после праздников начинался сезон отпусков, что делало их еще более долгожданными и приятными… В этом году все было, как обычно. Кроме одного. В воздухе витал, проникая в каждого, от президента до мойщика улиц, леденящий страх. И этот страх назывался Эпидемией.

С раннего утра на Центральную площадь Столицы, превращенную в гигантский зрительный зал, начали стекаться высокие гости. Они прилетали на собственных флаерах, стоянка для которых была устроена прямо у памятника Победы. К полудню здесь скопилось несколько тысяч сверкающих нагретым майским солнцем металлом летательных аппаратов различных модификаций, и мальчишки, гоняемые полицией, бегали между ними, воровато заглядывая в окна роскошных салонов. Поговаривали, что и мятежные колонии на время объявили перемирие и даже прислали на Землю своих представителей. Гремела музыка, мелькали разноцветные одежды снующих между рядами гостей киберов — разносчиков сладостей и напитков. Толпа мерно и лениво гудела.

На трибуне, установленной на высоте постамента памятника Победы, показались члены Международного Правительства и Президент, неустанно улыбающийся и машущий рукой. Зрители зааплодировали. Еще больший восторг вызвал у публики выход всеобщего любимца — Главного советника. Люди вскакивали с мест, кричали и бросали в сторону трибуны цветы. Ананд смущенно поприветствовал публику и уселся на свое место.

— Какой прекрасный день, — произнес сидящий рядом Министр финансов.

Ананд кивнул и проверил, на месте ли таблетки. Сегодня он снова чувствовал свое сердце, может быть. даже слишком отчетливо ощущал его присутствие внутри грудной клетки. Утром Миша позвонил и срывающимся голосом сообщил, что погиб Хабиб. В городе появилась Эпидемия, начались паника, и кто-то из бывших учеников направил к его дому толпу фанатиков. Хабиб был сильным и бесстрашным, и его потеря очень многое значила для него лично и для всего дела. Самое страшное, что потерю друга приходилось переживать на глазах миллиардов людей, следящих сейчас за празднеством во всех уголках Системы и Периферии. Ему хотелось побыть одному и почтить память погибшего без посторонних глаз, но протокол требовал его присутствия. Без Ананда Чандрана, любимца народа, праздник не был бы праздником.

— А теперь, дорогие гости, свое слово скажет наш уважаемый господин Ананд! — возвестил Президент и первым захлопал.

Ананд с трудом поднялся к месту произнесения речей, преодолев несколько десятков ступенек, устланных вошедшими в последнее время в моду ворсистыми коврами, неприятно пружинящими под ногами. Зрители перестали гудеть, приготовившись слушать напевный, проникающий в душу голос Главного. В тишине было слышно, как трепещут на ветру флаги и бумажные цветы.

Ананд не испытывал никакого волнения. Он привык произносить речи и никогда не готовился к ним заранее.

— Дамы и господа, — произнес он в полной тишине, — господин Президент, уважаемые члены Правительства, дорогие гости. Я с большим удовольствием хочу поздравить всех с этим замечательным праздником! Тридцать лет назад человечество сделало один из важнейших шагов в своей истории, оно заявило о единстве. Долгие годы войн и потерь нужны были для того, чтобы мы с вами поняли, что все являемся жителями одной планеты и одной Вселенной. Мы поняли, что нам нечего делить и Земля принадлежит в равной мере каждому из нас. Когда тридцать лет назад инициаторы объединения выступили с этим предложением, никто не верил в возможность успеха. Сама мысль о стирании границ казалась нелепой. Мои ровесники помнят, какие дискуссии развернулись на планете, с каким трудом пробивалась столь прекрасная идея. Но разум победил, человечество сказало свое твердое слово, и Земля зацвела. Мы все будем помнить об этом и гордиться тем, что были свидетелями этого великого события. Я очень рад, что идея объединения государств на нашей планете нашла понимание и поддержку. По-моему, сегодня даже самые большие скептики понимают невозможность возврата к прошлому. Человечество устало от бесконечных войн и потерь, оно выбрало мир и прогресс. Однако полное благополучие невозможно, пока на Земле существует несправедливость. Вы все знаете, что я имею в виду. Наверное, говорить об этом сегодня было бы некстати, поэтому я отложу свою речь до выступления в Парламенте. Но вам все же скажу: друзья мои, политическое объединение — это еще не все. Мы стерли границы между государствами, но еще остаются границы между нами самими. И эти границы самые прочные, их не разрушат никакие политические реформы, пока вы сами не начнете думать друг о друге, пока вы не поймете, что ваш враг живет не в соседнем городе, а в вас самих. Этот враг — ваше собственное нежелание открыться навстречу ближнему, нежелание любить и понять, ваш страх и косность. Пока все это существует, единства не будет, а значит, не будет и окончательного мира. Чем лучше мы живем, тем пустее становятся наши сердца. Посмотрите друг другу в глаза и увидите это сами. Нет, я не призываю отказаться от даров прогресса, я призываю взглянуть на это с другой стороны.

Ананд остановился и перевел дух. Он вдруг понял, что говорит что-то не то, и покосился в сторону трибун. Откашлялся и продолжил:

— Друзья, мы должны объединить наши усилия в борьбе с Эпидемией и сплотиться вокруг Международного Правительства, которое принимает все меры для спасения человечества от этой беды. Наши ученые работают днем и ночью, храбрые сыны Земли вступают в ряды Добровольцев. Сохраняйте спокойствие и терпение, мы найдем спасение. Оно существует, верьте мне. И не забывайте, что вы теперь — единая сила, которая может победить любого врага, а тем более какую-то Эпидемию. Спасибо за внимание.

Он сошел с трибуны, преодолевая головокружение, упал в кресло и облегчено вздохнул. «Улыбайся, улыбайся, помаши им рукой», — сказал он себе. Министр финансов, наклонился к уху:

— Что с вами сегодня, господин Главный советник? Вы прямо проповедь какую-то читали, все были очень удивлены.

— Это все сердце. — Ананд приветливо улыбнулся и похлопал себя по груди. — Когда мотор барахлит, забываешь о политике и начинаешь думать о душе.

— Смотря, что вы подразумеваете под словом «душа», господин Ананд, — хитро сощурился Министр. — В целом я вас понимаю, у меня самого печенка барахлит. Так вот, скажите мне, как вы собираетесь победить Эпидемию, если, человечество, покорившее скорость света, не способно вылечить печенку одного больного старика?

— Вы, как всегда правы. Господин Министр, — сказал Главный советник, продолжая улыбаться. Он мечтал только об одном — чтобы все это закончилось как можно скорее.

Эпизод 10

Ке спал уже вторые сутки. Сторожить его сон Лин поручил Терезе и наказал не впускать в кабинет желающих поглазеть на странного человека с косичкой. Тереза была очень довольна, чего не скажешь о директоре Дэвиде. Он был просто в ярости, и на следующее утро не выдержал и вызвал Лина к себе в кабинет.

— Ты помнишь, что обещал мне, когда я год назад взял тебя на работу после твоих космических приключений? — спросил он и сам же ответил: — А я помню. Ты обещал, что в этих стенах не будет ничего, кроме науки. Сейчас смутные времена, и Правительство все еще финансирует нас и не суется сюда только из страха и в надежде на то, что мы найдем панацею. Но скоро наверху устанут ждать и начнут нас трясти. И что мы им представим? Твоего парня с наколкой спецназа?

Дэвид стукнул по столу кулаком. Он очень хотел казаться суровым и сердитым, но добродушная физиономия выдавала его. Директор интеллигентно подправил сползшие на нос очки и грозно произнес:

— Ну?

Лин сказал:

— Это мой друг. Он дезертир, я спас его от мемоскопии и спрятал здесь.

— Благодарю за доверие! — воскликнул директор, взмахнув руками. — А еще говорят, что в твоем кабинете второй день спит какой-то сумасшедший. Только не говори, что к тебе приехал родственник, а в гостиницах не оказалось мест!

— Это — монах… специалист по биоэнергетике. Он лечил этих людей с Побережья и теперь должен восстановить силы.

— Замечательно! — Дэвид вскочил и забегал по кабинету, беспрестанно подбрасывая съезжающие на кончик носа очки. — Беглый десантник и сумасшедший желтый монах. Прекрасно! Этого вполне достаточно для того, чтобы нас послали ко всем чертям! Что мне теперь делать, как ты думаешь?

— Я знаю, что тебе надо делать. Ничего.

— Очень ценный совет! Что еще?

— Да успокойся ты, — сказал Лин. — Обещаю, что скоро их здесь не будет.

— Сегодня же!

— Нет, не сегодня, я должен придумать, что с ними делать.

— Тогда думай быстрее. Это закрытое учреждение, а не приют для бездомных.

Лин взглянул на директора с укоризной, и тот отвел глаза.

— Дэвид, согласись, что от нашей конторы мало пользы. Если мы не нашли спасения от Эпидемии, то хотя бы принесем пользу человечеству, спасая хороших людей. Эти ребята — хорошие люди. поверь мне.

Дэвид напрягся, подошел вплотную и навис над Лином. Его правая щека слегка подергивалась, что бывало в минуты крайнего волнения.

— И давно ты знаешь, что мы работаем вхолостую? — тихо спросил он.

— Я видел последние данные Эксперимента. Они мне не понравились.

— Я знаю, — сокрушенно произнес Дэвид, снял очки, протер их и водрузил на место. — Лин, давай серьезно. Никто больше не должен об этом знать. Договорились?

— Как долго ты собираешься морочить Правительство?

— Настолько долго, насколько получится. — Директор понизил голос. — Я хочу, чтобы ты понял меня правильно. Пойми, я не боюсь остаться без работы. Ты знаешь, что у меня за океаном прекрасная клиника, я всегда могу вернуться туда. Дело не в этом. Просто сам факт нашего существования уже дает людям надежду. Они верят, что, если какие-то умные головы работают над проблемой их спасения, решение будет найдено. Нельзя отбирать у них последнюю надежду, это может привести к непредсказуемым последствиям. Я знаю, что Эксперимент провалился, я уже распорядился прекратить прием Добровольцев. Но я все равно надеюсь… Я заказал на той неделе кое-какие высокоточные приборы, разложим этот проклятый вирус на запчасти, посмотрим, из чего он состоит. Если потребуется, я сам готов ввести себе заразу. Я не сдамся, пока не возьму эту дрянь за горло!..

Эпизод 11

Третий день среди пробирок и мигающих приборов — это было уже слишком. Эли начал тосковать. За окном была весна, буйный сад, окружающий здание, источал пьянящие ароматы. Где-то за стенами бурлила жизнь, такая притягательная и красивая. Он совсем отвык от нее за годы службы, можно сказать, почти и не жил свободой, и теперь она манила его до головокружения и бередила молодую кровь. Но Лин запретил выходить из Центра, пока он не придумает, как переправить его из Столицы. Единственным развлечением Элиота было валяться на газоне в саду и смотреть, как солнечные лучи подмигивают ему сквозь кроны вечнозеленых деревьев. Никто с ним не разговаривал, ни о чем его не спрашивал, словно присутствие постороннего в закрытом учреждении стратегического назначения было совершенно нормальным явлением. В отсутствие Лина он тосковал и чувствовал себя совершенно одиноким.

Повалявшись на траве, Эли решил заглянуть в кабинет Лина, где дрых ненормальный Ке. Хоть бы этот псих проснулся что ли, было бы с кем поболтать.

Он включил свет и чуть не закричал от неожиданности. Ке на диване не было. Сбежал! — подумал Элиот и бросился к окну. На бегу споткнулся и упал на что-то мягкое. Это был псих с косой, он сидел в темном углу, напоминая испуганного зверька.

— Фу ты, черт! — вскрикнул Эли и быстро поднялся на ноги. — Ты почему на полу, Косичка?.

— Все заглядывают… — пробубнил Ке, — мне надоело… а здесь не видно.

— Что ты такой напуганный? — Эли уселся на стол, поболтал ногами и усмехнулся, видя, как Ке напряженно следит за ним. — Глядя на тебя, даже не скажешь, что ты такой крутой парень. Ты здорово дерешься, приятель. Правда до Лина тебе далеко, но ничего, способности кое-какие есть. — Ке молчал. — Что, не хочешь разговаривать? Только не говори, что не знаешь всеобщего языка, я слышал, как ты там шустро болтал. Ты правда монах?

— А ты правда Доброволец? — спросил Косичка напряженно. — Ты не Доброволец и не врач. Что ты здесь делаешь? Прячешься?

«Надо же, какой наблюдательный», — недовольно подумал Эли и сказал:

— Я — друг доктора Дина и, между прочим, его Ученик. — Он произнес это с большим удовольствием и важностью. — Где он, кстати?

Ке пожал плечами.

— Вообще-то, если честно, я дезертир. Лин спас меня от мемоскопии и спрятал в этом заведении. потому что сюда никакая полиция не суется. Все боятся Эпидемии.

— От мемо… что?

— Мемоскопия. Это когда очкарики списывают твои мысли и перечитывают их перед сном.

— Перед сном? — Ке был непритворно удивлен.

— Забудь. Это я так… для примера. Ты правда такой наивный или претворяешься?

Вошла Тереза с подносом, строго посмотрела на Эли, демонстрируя недовольство его присутствием. «Как это я раньше не заметил такую девочку!» — подумал Элиот, окинув взглядом стройную фигурку и невольно задержавшись на загорелых икрах девушки. Она почувствовала его взгляд, взмахнула рыжей прической, но не смягчилась.

— Вы тоже хотите есть? — спросила она сурово. — Столовая внизу.

«Так, гости, кажется, не ко мне. Неужели к коротышке?.. Вот это да!» Эли сполз со стола и вышел.

Он брел по коридору и размышлял. Не может быть, чтобы рыжеволосой мог нравиться этот затюканный Ке. Он же монах! Что они с ним будут делать, интересно узнать? К тому же он маленький и… что еще?.. еще он немытый. Вот так.

Тоска, бередившая душу с самого утра, перелилась через край, и Эли принял решение. Пока нет Лина, он пойдет и прогуляется. А что тут такого?

Эпизод 12

В инструкции, выданной в Центре, указывалось, на каких транспортных линияхз, в каких отелях, ресторанах, барах, казино и прочих заведениях бесплатно обслуживают Добровольцев. Эли повертел в пальцах блеклый проспект и выбрал бар в тихом квартале за спорткомплексом. Спортивный сезон еще не начался, и в этом районе было спокойно, как на необитаемом острове. Часть пути он решил пройти пешком.

Праздничная неделя только началась, и жители Столицы еще не успели устать от самих себя. Улицы были полны прекрасными весенними женщинами, иллюминация заливала проспекты и площади водопадами огня, ото всюду слышалась музыка, на каждом шагу журчали ароматные фонтаны, в которых плескались красивые разноцветные люди, ночное небо то и дело озарялось фейерверками. Он провожал взглядом девушек и думал, что скинул бы форму к черту, но нельзя, повсюду полиция. Прямо посреди улицы шло какое-то представление. Эли остановился посмотреть, но заметил, что толпа зрителей начала редеть при его появлении, и перебежал на другую сторону дороги. Опостылевший балахон с восклицательным знаком стала еще более ненавистна. Перед ним расступались, от него шарахались, опуская глаза. Он больше не мог этого выносить и взял такси.

В баре царил полумрак. На него не обратили ни малейшего внимания. Он подошел к стойке и присел на высокое сидение. К великому удивлению Эли в заведении было множество самых обычных людей, только за одним столиком не спеша ковырялся в своей тарелке человек с восклицательным знаком на спине. Подкатил кибер-официант, сухо протараторил меню. Эли заказал себе что-то с красивым названием «Экслибрис». Это оказалось лимонное желе, один вид которого вызвал у него приступ тошноты. Он отодвинул тарелку и уставился в экран крошечного телевизора, подвешенного под самым потолком. По щекам поползли слезы, он не старался их остановить — все равно ведь никто не видит.

— Приветствую вас, — услышал он и оглянулся.

Человек с восклицательным знаком взгромоздился на сидение рядом, шумно поставил на стойку тарелку с недоеденным обедом и сообщил механическим голосом:

— В этом заведении совсем разучились готовить. Я вижу, вам тоже не нравится. Что у вас там? А, понимаю, вы тоже попались на название. Это они хитро придумали, мошенники. Они думают, если у нас механические желудки, то мы переварим что угодно.

Человек, видимо, был на завершающей стадии болезни. В прорезях заношенной маски вместо глаз виднелись стеклянные зрачки зрительных приборов, а неестественный голос свидетельствовал о том, что голосовые связки уже заменены. Эли невольно содрогнулся, но отстраняться не стал.

— Вы давно болеете? — спросил человек, и он вновь содрогнулся от звука его голоса.

— Н-нет.

— Значит у вас еще все впереди, — человек вздохнул и отпил из своего стакана. — Я уже шестой месяц ношу в себе эту заразу, но врачи говорят, что пока не начали размягчаться кости, конца не жди.

— Вы так спокойно говорите об этом…

— А что я могу поделать? Хороша, хотя бы мозг еще продолжает работать. Я сам принял это решение, молодой человек. Вы ведь молоды, я слышу по вашему голосу. Так вот, юноша, полгода назад я был профессором одного университета на Севере и преподавал молекулярную хирургию. Когда в нашем городе начали умирать люди, я решил включиться в Эксперимент и принести себя в жертву науке и человечеству. Дело в том, что эксперименты возможно проводить только на людях, никакие другие организмы Эпидемия не берет. Очень странная инфекция… Теперь вот обедаю в этом кафе…

— Я… я преклоняюсь перед вашим мужеством, — сказал Эли.

— Не стоит. В скорости вы сами будете на моем месте, такой молодой… это ваш поступок достоин восхищения. У вас вся жизнь была впереди, а я со своей опухолью… Единственное, что меня тревожит, это возможная бесполезность нашей с вами жертвы. Вот это был бы удар, да-да, юноша, это беспокоит меня гораздо больше недожаренного бифштекса «Сарабанда».

— Не будет… бесполезной, — неубедительно проговорил Элиот.

— Возможно, — сказал человек и стал есть, отрезая ножиком кусочки синтетического мяса и аккуратно отправляя их в прорезь для рта.

Эли вновь ощутил приступ тошноты и отвернулся. Со скукой поглазел на посетителей бара и спросил:

— Почему они не в форме?

— Это не Добровольцы, это просто Пираты, — сказал человек как ни в чем не бывало.

— Пираты?!

— А что тут такого? Им ведь тоже надо где-то питаться, а сюда полиция не заглядывает. Правда, один раз был обыск… Расслабьтесь, юноша, что нам с вами Пираты, по крайней мере они от нас не шарахаются, за что я им премного благодарен.

Эли снова, но уже осторожно взглянул в зал через плече. Веселые мужчины и разбитные женщины, увешанные ворованными драгоценностями, ели, пили, целовались. За время службы он отловил ни одного Пирата. Он таранил и брал на абордаж их корабли, громил их базы в Нейтральной полосе. А теперь он сидит с ними в одном баре и не может даже заявить в полицию!

Тут дверь бара с шумом распахнулась и ворвавшийся внутрь хромой человек прокричал высоким голосом:

— Облава!

Эпизод 13

В одно мгновение помещение заполнилось вооруженными до зубов полицейскими в бронеформе, с разбрасывающими искры электрическими дубинками в руках. Но Пираты оказались готовы к встрече. Откуда-то, словно из-под земли, возникли тяжелые автоматы и огнеметы, даже женщины повынимали из-за корсетов изящные атомные пистолеты и ножи. Завязалось сражение, жестокое и бескомпромиссное. На сжавшихся за стойкой людей в форме Добровольцев никто не обращал внимания. В маленьком помещении погас свет.

Когда сражение утихло, стало ясно, что от уютного бара не осталось ничего, кроме измазанных кровью обоженных стен и груд исковерканной мебели, из которых там и тут торчали человеческие конечности.

Они высунули головы и взглянули в зал.

— Господи… Боже мой, — проговорил механическим голосом профессор молекулярной хирургии.

…Эли выскочил из бара и понесся по улице, не чувствуя ног. Он бежал, не оглядываясь, по дороге сорвал с себя белый балахон и с ненавистью зашвырнул его в открытый канализационный люк. Он повидал на службе многое, но сцена в баре почему-то очень тяжело отозвалась в сердце. Преодолев несколько безлюдных кварталов, он остановился, чтобы отдышаться и тут же услышал за спиной: «Стой! Полиция!» В конце улицы появились трое полицейских, дубинки светились в их руках словно факелы. Эли рванулся за угол и помчался что есть силы, пугая редких прохожих. Сердце стучало молотком, в голове не было ни одной мысли, он уже не представлял, где находится, куда и от кого бежит.

Он не заметил, в какой момент это произошло. Чья-то рука, ухватив за запястье, изменила направление его движения и увлекла в чрево ночного здания, холодно сверкающего зеркальными стенами. Теперь он бежал по гулким коридорам и темным лестницам куда-то вниз, все дальше и дальше и остановился, только ударившись в глухую стену. Он замер, все еще не понимая, что происходит. Наконец сердце замедлило свой бег, в глазах прояснилось, и он увидел перед собой человека. Это была невысокая девушка с растрепавшейся черной косой и такими же черными глазами. Некоторое время они молча разглядывали друг друга.

— Ты кто? — спросил Эли.

— А ты? Ты Пират ил нелегал?

— Ни то, ни другое.

— Зачем тогда убегал?

— Я — дезертир без документов.

— А-а-а…

— Ну, а ты почему прячешься? Пиратка или нелегалка?

— Я нелегал, только не заявляй никуда, пожалуйста, я посмотрю завтра на праздник и уеду.

— С ума сошла? Ты выручила меня, а я буду на тебя доносить?

— Нет, я просто подумала… А как тебя зовут? Меня — Сана.

— А меня — Элиот. Мне крупно повезло, что ты была на улице, Сана. Что за имя? Ты с Юга?

— Да, с Юга. Я вышла поискать еду и увидела тебя.

— Еду?

— Да. Я не рискую отходить далеко, а тут неподалеку есть старый продуктовый автомат, если хорошенько пнуть по нему ногой, можно получить бесплатный бутерброд или яблоко. Кстати, у тебя случайно ничего нет пожевать?

— Нет. Ты что же, приехала на праздник без денег?

— У меня хватило денег только на дорогу сюда, так уж получилось.

— Как только родители отпускают таких малышек одних в такое сумасшедшее место, как Столица да еще на праздник!

— Мои родители погибли в космосе шесть лет назад, а я живу в Лагере общественных работников.

— Ты… клон?

— Нет, просто я там живу.

— А-а-а… Как ты поедешь обратно без денег?

— Что-нибудь придумаю. Пришлось приехать заранее, иначе не удалось бы прорваться, вот все деньги и ушли. В этом году въезд в Столицу для жителей Лагерей общественных работников ограничен, наверное, из-за Эпидемии. — Она смущенно улыбнулась. — Я уже третий день живу в этом пустом доме и все дрожу от страха — вдруг здесь привидения.

— Зачем же терять здесь время? — удивился Элиот. — Веселье в полном разгаре, иди веселись!

— Легко сказать…

Они вышли на мрачную неосвещенную улицу нежилого квартала. Каждый шаг гулко отдавался в стенах домов, а по тротуарам ползали загадочные тени. «Да, вполне вероятно, что здесь живут привидения», — думал Эли, разглядывая мертвые здания, подпирающие звездное небо. Сана доверительно держалась за его руку, от чего сердце Элиота Рамиреса учащенно билось.

Продуктовый автомат действительно находился за углом.

— Вот, смотри, куда надо бить. — Девушка указала носком туфельки на облупленный бок старого механизма.

Эли размахнулся и со всей силой пнул в указанное место. Автомат булькнул, по-стариковски закашлялся и стал выплевывать прямо на асфальт разноцветные пакеты с бутербродам и пирожками.

— Получилось! — радостно взвизгнула Сана и запрыгала, хлопая в ладоши. Пушистая коса черной змеей извивалась за спиной.

Они принесли охапки хрустящих пакетов в свое убежище, долго и весело выбирали подходящее помещение, бегая по этажам, и в конце концов расположились в заброшенном офисе. обставленном по старинке, но очень уютном. Здесь был даже старинный размонтированный кибер-телохранитель, огромный. кое-где изъеденный коррозией, с тяжелыми кулаками, безвольно свисающими по бокам туловища. Как в музее, думал Эли, разглядывая старую технику.

Сана оказалась девчонкой что надо. Она с удовольствием ела, устроившись с ногами на кожаном диване, смеялась, без умолку рассказывая о похождениях своих соседей клонов, и в конце концов заснула, уткнувшись лбом в его плечо. Эли боялся пошевелиться и просидел так до самого утра, борясь с обуревающими его чувствами. Он страшно хотел дотронуться до спящей девушки, но боялся разрушить ее трогательное доверие. Эти южанки, говорят, такие недотроги. Он не хотел. чтобы она ушла, он хотел, чтобы она продолжала вот так вот спать у него на плече, словно все в этом мире было хорошо.

Эпизод 14

Они вышли в путь с самого рассвета. Решили идти пешком через поле с высокой, в человеческий рост, пьяняще ароматной растительностью. Огромное синее небо, просматривающееся далеко во все стороны света, стояло над головой прекрасным шатром, и Сана смеялась так звонко, что дрожали прозрачные росинки на лепестках желтых цветов.

Эли не знал, зачем пошел за ней. Наверное, разумнее было бы позвонить Лину по номеру, указанному в оттопыривающем карман проспекте для Добровольцев. Но ему совсем не хотелось возвращаться в пропахший дезинфекцией Центр к опостылевшим пробиркам и угрюмым людям в форме. Жизнь была так прекрасна сейчас. Кроме того, Эли был заинтригован этой девочкой с Юга.

Они шли, держась за руки, и Сана рассказывала о том, о сем, о семье, о родителях, которые все время ругались. Она была прекрасной рассказчицей, и история ее семьи увлекла Элиота. В конце концов, они решили не идти ни на какой праздник, а провести день вдвоем.

Прогуляв много часов, они заночевали прямо в поле с высокой травой. Возвращаться в город было уже поздно. Сана достала из рюкзака принесенные с собой припасы и они стали есть.

— Таинственная ты девчонка, — сказал Эли, задумчиво жуя и раглядывая новую подругу. — Одна в Столице, без денег, без знакомых. Это очень интересно. Ты совсем не знаешь меня, а доверяешь. Может я разбойник?

— Нет, ты не разбойник, — уверенно сказала она.

— Что ж, признаюсь, я славный малый. Даже очень славный. У тебя есть парень?

— Нет. В Лагере меня считают уродиной. А у тебя…. есть любимая девушка?

Эли сказал, самодовольно ухмыляясь:

— Сколько угодно. Ты же понимаешь, что такой интересный парень как я… — Он вдруг наткнулся на ее взгляд и перестал ухмыляться. — Ну, чего ты? Это совсем другое. Девушек у меня было достаточно, но любимой не было.

Сана снова опустила глаза.

— Можно попросить тебя об одном одолжении? — спросила она.

— Конечно.

— Только обещай, что не будешь смеяться надо мной.

— Хорошо, не буду смеяться.

— Честное слово?.. Я знаю, что я уродина, никуда не гожусь, я нескладная, у меня рост маленький и ноги короткие…

От этих странных подробностей Элиот Рамирес почему-то ужасно разволновался. Чтобы отвлечься, он схватил бутерброд и яростно впился него зубами.

— Ты думаешь, я могу все это исправить? — попробовал он пошутить.

— Нет, но ты можешь сделать для меня кое-что другое. Поцелуй меня, пожалуйста…

Эпизод 15

В загородном доме было тихо и прохладно. Ананд скинул пиджак, ослабил узел галстука и с облегчением упал на диван. Закрыл глаза, с наслаждением ощущая тишину всей кожей. Два дня, целых два дня он будет скрываться от людей и политики в этих стенах. Что может быть прекраснее! Нужно использовать эти дни для того, чтобы набраться сил перед дракой в Парламенте, а драка обещает быть смертельной. Один против всех… «Ты прав, Ананд, ты тысячу раз прав, — сказал он себе. — Их больше, но ты прав, поэтому ты победишь».

Рядом кто-то кашлянул, Ананд неохотно приподнял веки и вздрогнул от неожиданности.

— Ты меня искал? — спросил Лин.

— Откуда ты взялся?

— Материализовался. Китайская магия.

— А если серьезно?

— Я перелез через забор.

Ананд выглянул в окно, оценил неприступность ограждения дома и улыбнулся:

— Через этот забор нельзя перелезть, друг мой.

— Значит можно, — хитро сказал Лин.

Они обнялись. Ананл запер дверь изнутри, установил режим изоляции звука и опустил шторы, от чего в комнате воцарился таинственный сумрак.

— Ну, как дела? — спросил хозяин.

— Вроде пока ничего, — сказал гость.

— Как продвигается Эксперимент?

— Провалился наш Эксперимент. Ничего не вышло.

— Не может быть!

— Честно говоря, меня это подкосило. Я думал, что нам удастся это сделать. Наверное, я вернусь домой. Мне здесь больше нечего делать.

— Лин…

— Что? Я слушаю. Говори.

— Я хочу, чтобы ты поехал в Храм.

— Нет, я не поеду. Мы же договорились, что я сам по себе и ни во что не вмешиваюсь.

— Имея такие способности, ты не можешь ни во что не вмешиваться. Насколько я помню, ты никогда не хотел ни во что вмешиваться, поэтому и сбежал в космос, но судьба, как видишь, настигла тебя, и ты снова среди нас.

— Послушай, Ананд, мне не место в Храме, разве ты не понимаешь? Я мечусь из стороны в сторону и пока не знаю, где остановлюсь. Ты же знаешь, что я Язычник в полном смысле этого слова. Я учился и у буддиста, и у даоса. Моя мать молится одновременно Будде, Лао-Цзы, Конфуцию, Богу долголетия, духам предков и другим богам в зависимости от сезона года, а дождь в засуху мой народ просит не у Создателя, а у Дракона. И я все это принимаю. Что, по-твоему, я буду делать в Храме?

— Не морочь мне голову. Я лучше знаю, кто чего стоит. Поезжай. Мне нужен Проводник.

— Если тебе нужен Проводник, можно найти кого-нибудь достойнее меня.

— Хорошо, я скажу прямо. — Ананд расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, оттянул ворот, сделал глубокий вдох. — У меня плохие предчувствия насчет тебя.

— Понятно. Продолжай.

— В последнее время меня посещают тревожные мысли, мне кажется, с тобой что-то должно случиться. Я знаю, что ты не впадешь в истерику, поэтому говорю об этом открыто. Охота на Язычников приобретает серьезный характер. Прошлой ночью погиб Хабиб. Я до сих пор не могу забыть Лючию, а тут Хабиб…

— Плохо… — Лин сглотнул ком. — Я не собираюсь проповедовать на улицах и спорить со священниками. Я простой желтый доктор, который никого не трогает и чтит все законы белых.

— Клянусь, я был бы рад, если бы это было так! Не спорь, дай договорить. Ты все время рискуешь. Ради чего? Что за история с этим дезертиром? Тебе крупно повезло, что ты не попался. Кому еще, кроме тебя, могло прийти такое в голову!.. Кстати, как твой молодой друг?

— Нормально. Лучше скажи, какой мерзавец придумал эту мемоскопию? Жаль, не было времени разгромить их лабораторию к чертям. Может быть, ты подумаешь о каком-нибудь законе по этому поводу?

— Обещаю. А ты обещай, что поедешь в Храм. Когда все успокоится, вернешься. Тем более, что Эксперимент провалился и тебе здесь нечего делать, как ты говоришь.

— Нет, я не поеду. А если ты очень хочешь отправить меня подальше, то помоги вернуться на космические линии. Я хочу вернуться в космос. Сможешь это сделать для меня?

— Сейчас не могу, на тебе висит семь пунктов, должно пройти время. Потерпи, эта Де Бург и так следят за каждым моим шагом. Сейчас мне нужно только улыбаться. Вот протащу в Парламенте закон о волеизъявлении, а там все устроится само. — Он нахмурился, заметив улыбку на лице друга. — Не веришь, что мне это удастся? Вообще-то ты прав, я и сам не особо рассчитываю выиграть. Здесь задействованы очень большие силы, в том числе граждане планеты, боящиеся Эпидемии как Апокалипсиса. Даже моя секретарша может оказаться агентом Купера. Пойми, друг, я не могу сейчас рисковать, иначе все, что я сделал для людей за десять лет, будет предано анафеме, и кому-то придется начинать заново, если это вообще будет возможно.

— Я тебя понимаю, но я не поеду. — Лин вздохнул. — Давай поговорим о чем-нибудь другом, например, о твоем здоровье. Ты неважно выглядишь, опять сердце?

Ананд не ответил, тяжело поднялся с дивана, подошел к окну, раздвинул планки жалюзи и посмотрел в сад. Там клонились под ветром тяжелые ветви вечнозеленых деревьев и полыхали газоны красных и желтых цветов. Кстати, что обещала сегодняшняя метеосводка? Кажется, дождь с 19.30 до 20.15… Ананд поднял глаз к небу. Облачный фронт уже приближался с запада, значит, на улицах Столицы толпятся полуодетые мальчишки и девчонки, готовые к запланированной встрече с природой.

Он обернулся. Лин все так же сидел в углу дивана и внимательно рассматривал его.

— Я думал, ты уже дематериализовался, — сказал Ананд.

— Я не дематериализуюсь, пока не осмотрю тебя, господин Главный советник. Как ты собираешься драться в Парламенте с такой одышкой? Я даже отсюда вижу, какие у тебя пробки… ой-ой-ой, как ты вообще живешь с такими пробками! Соберись, сконцентрируйся, прими меры, пока не поздно. Ты же можешь.

— Для того, чтобы сконцентрироваться, нужно спокойствие. А я уже человек пропащий, я сижу на таблетках. И вообще, отстань.

— Нигде не написано, что нужно пренебрегать своим физическим телом, как это делаешь ты. Если оно тебе дано, обходись с ним как следует. Кем бы ты там ни был, твое сердце не вместит всех проблем Вселенной, поэтому иногда позволь себе расслабиться.

— Расслабиться… — Ананд усмехнулся. — Если бы ты знал, как бы я хотел сам уехать в Горы… Я никому, никому не пожелаю быть на моем месте. Если бы ты знал, как тяжело всю жизнь нести это и каждое мгновение думать о том, что вдруг не сумеешь, вдруг не оправдаешь, вдруг не хватит духу и сорвешься. Я не видел сына уже сто лет… И знаешь, Лин, что ужаснее всего? С каждым годом я все больше боюсь, что вся моя работа так и останется на уровне законов и пустых речей. Я все больше боюсь, что никому на этой Земле в реальности не нужно никакое братство, люди готовы к ненависти и размежеванию, но не к единству. Никакие мои законы не заставят их перестать смотреть друг на друга волками. Все напрасно. Еще немного — и я сдамся. — Он взглянул на друга очень серьезно. — Вот признайся, о чем ты подумал в первый момент, когда я рассказал тебе обо всем?

— Я пожалел тебя, — сказал Лин.

— Спасибо за откровенность. Значит, говоришь, у меня пробки?

Эпизод 16

Сана проснулась от холода. Над головой пылал Орион, а с поля доносился аромат ночных цветов. Как хорошо. подумала она, протерла кулачками глаза, взглянула на часы и вдруг поняла. что не одета. Мамочка! Она схватила валявшуюся рядом одежду, набросила на плечи. сжала обоими руками на груди и только после этого осторожно взглянула на лежащего рядом мужчину. Он спал спокойным сном молодого льва. Боже, как же это получилось? — подумала она с отчаянием. Как же она могла!.. Если родители видят ее сейчас с неба, наверное, они очень ругают ее. Были бы живы, убили бы. Она даже не знает этого парня! Как она могла с первым попавшимся?!.. Но ведь это не первый попавшийся, это Эли… Ей казалось, она знакома с ним целую вечность. Странно представить, что когда-то его не было. Неужели?.. Сана нерешительно погладила бугрящуюся мышцами спину спящего, словно желая убедиться в его реальности. Он что-то промычал во сне, и она отдернула руку. Элиот. Эли… у него такое хорошее имя, да и сам он такой хороший. А еще у него красивое тело, сильные руки и смешной нос… Сана немного успокоилась и снова прилегла рядом, прижавшись щекой к его спине. Ей было так хорошо и спокойно рядом с ним, как не было давно, с тех пор, как погибли родители. Утром он проснется и они пойдут купаться. Прямо здесь, в Старом городе, пока не открылись туристические маршруты. Можно подняться на Древнюю башню и оттуда взглянуть на море. Она никогда туда не поднималась. Интересно, как выглядит Остров… Много чего можно сделать завтра, главное, чтобы быть рядом с ним.

Сана сладко потянулась и вдруг открыла глаза. Реальность обрушилась с беспощадной жестокостью. «Дура, дура, еще раз дура… Когда он утром проснется, ты в первую очередь скажешь ему правду. Ты обязана ему рассказать сама. А лучше всего разбуди его прямо сейчас и все расскажи. Даже если он станет брезговать тобой, все равно нужно признаться. Все должно быть честно».

В поле зашелестела трава. Ветер? — подумала она и напрягла слух. На некоторое время вновь наступила тишина, а затем шелест возобновился и вскоре стало ясно, что сквозь высокую траву движутся люди, много людей. Сана затормошила Элиота, он отмахивался от нее.

В темноте вспыхнули совиные глаза мощных фонарей. Щелканули затворы.

— Эли-и-и! — она рванула его за руку.

Элиот проснулся, сел и замер, заслонив глаза рукой от ослепляющего света.

— Неплохо вы тут кувыркались, Язычники, — раздался насмешливый голос. — Ничего, что мы подглядывали?

Люди приблизились, встали вкруг, и Эли увидел. что это спецназовцы, затянутые в пятнистую бронеформу. Их было шестеро. Он напряг глаза, стараясь разобрать закодированное название воинской части, обозначенное на рукавах. Прочитал и похолодел, «Господи, нет, только не это!» Островная база, 323…

— Да это же Рамирес, глядите!

— И вправду — Рамирес! Не снимай его с мушки, а то снова исчезнет, чтоб его… Эй, Рамирес, неужели ты переспал с брюнеткой? Не могу поверить! Что это с тобой?

— Тебе известно, что из-за тебя нас сняли с президентской кормежки? — спросил кто-то за спиной и зло пнул ногой в поясницу.

Боль вывела его из оцепенения. Он огляделся. Десантники были повсюду, фонари безжалостно светили в лицо. Эли, стараясь не показать своего ужаса, передал Сане одежду. Она послушно стала одеваться на глазах у вооруженных мужчин. Эли был рад, что она не скулит и не хватается за него. Так ему было бы гораздо тяжелее. Все равно уже ничего нельзя поделать, они попались. Что будем с ним, Эли в общих чертах себе представлял, но что будет с ней…

Он шепнул ей:

— Я толкну тебя в траву, постарайся убежать.

— Да-да, попрощайся, Рамирес, тебе совсем в другую сторону, — гаркнули над головой. — А девочка пойдет с нами. Между прочим, девчонка ничего, а?

Эли поднялся на ноги, и шесть заряженных бластеров мгновенно уставились ему в лицо.

— Да вы что, ребята, я же свой, — проговорил он, медленно поднимая руки.

Все нужно было сделать в считанные секунды. Она должна сбежать, должна! Сирота из Лагеря общественных работников, да еще нелегал, не имеет никаких прав. Она никто, ее не будут искать, она беззащитна, поэтому с ней не станут церемониться… Все, время вышло, надо решать! Элиот Рамирес мысленно сосчитал до пяти и внезапно бросился на одного из десантников. Кто это был,он разбирать не стал, скорее всего, Пит-Зубастик, только у него в отряде такая худая шея. Наплевать на Пита, наплевать на всех… Главное, чтобы Сана успела убежать.

Бывшие сослуживцы среагировали не сразу, а потом набросились на него всей толпой. Воспользовавшись неразберихой, девушка нырнула в высокую траву. Из темноты послышался бешеный треск потревоженных растений. Вслед раздались очереди, по полю пронесся огненный смерч. Никто не бросился вдогонку, потому что этот Рамирес дрался как разъяренный зверь, и даже вшестером им не сразу удалось его скрутить.

Наконец неравная схватка была окончена, наручники защелкнулись на руках дезертира, и солдаты, поддерживая вывихнутые руки и вытирая окровавленные лица, уже без злобы пинали его, смачно сплевывая красную слюну и осколки зубов.

— Прекратить! Я кому сказал, кретины, отставить!

Угрюмый сержант, тяжело впечатывая походные ботинки в рыхлую землю, вышел на свет фонарей. Рядовые расступились.

— Что, победы над старушками совсем лишила вас мозгов? — рявкнул он, оглядев солдат исподлобья.

Он наклонился к Элиоту и освободил его руки.

— Уходи.

— Но… — попробовал возразить кто-то.

— Пусть уходит! — грозно произнес сержант. — Вы десантники или грязные шпионы? Если для вас, элитного подразделения, не нашлось на Земле лучшей работы, это не означает, что вы должны уподобиться этим псам из разведки! Пусть сами делают свою грязную работу. Наша задание — взять людей в том ангаре, а этого парня там не было. Всем ясно? У кого-то есть сомнения?..

Эпизод 17

Эли мчался через поле, не оглядываясь и еле успевая разводить руками хлещущую по лицу еще дымящуюся опаленную траву. Иногда он останавливался и прислушивался, шепотом звал ее. Но Сана не отзывалась, и он вновь продирался сквозь заросли. Вдруг нога уткнулась во что-то мягкое, он потерял равновесие, упал, зашарил по земле, холодея от страшной догадки. Это была Сана, она лежала навзничь, неестественно раскинув руки, и не дышала. Пульс почти не прощупывался, было темно, Эли плохо видел, но чувствовал запах крови и горелой человеческой плоти. Он подхватил невесомое тело девушки на руки и бросился в направлении огней Столицы.

Еще не рассвело, когда он вышел на пустое шоссе. Магистраль словно вымерла. Он опустил Сану на обочину, присел рядом отдышаться, но почти сразу поднялся и вновь двинулся в путь, еле переставляя ноги и бережно прижимая к себе подругу.

Вскоре их догнал неожиданно вынырнувший из темноты свет фар, рядом заскрипели тормоза. Эли продолжал идти. Пусть даже это полиции или кто-то еще, ему уже было все равно.

— Эй, приятель, кажется, тебе нужна помощь?..

Молодой человек с разноцветными волосами и очками ночного видения на носу высадил их около здания с неоновой надписью «Клиника доктора Аладдина».

— Это хорошая больница, — сказал он. — Моя мамаша лечила здесь свою мигрень.

Эли не успел поблагодарить парня — его машина исчезла так же внезапно, как и появилась. Прозрачная дверь распахнулась перед ним, и он без сил упал на сверкающий белый пол, залитый светом. Он больше не мог держаться на ногах, и только наблюдал, как ее увозят на каталке, всю окутанную проводами, как вокруг суетятся люди, как проворно робот-уборщик оттирает с белого пятна крови. Чьи-то заботливые руки помогли подняться, усадили в кресло, смазали раны и ссадины.

На рассвете его разбудили и попросили пройти к директору больницы. Его провели через ряд сияющих чистотой коридоров, оранжерею и благоухающую цветами приемную и усадили за большой стол, по другую сторону которого находился грузный лысоватый мужчина. Это был директор клиники, о чем гласила болтающаяся на груди визитка.

— Ваша подруга потеряла много крови, но жить будет, — сказал директор. — Ее рана не смертельна.

— Спасибо, — проговорил Эли, не поднимая глаз. — Я не знаю… у меня нет денег, но, если…

— Ничего не нужно. Я не об этом хотел с вами говорить. Надеюсь, молодой человек, вы понимаете. что я должен спросить у вас документы и сообщить в полицию об огнестрельном ранении?

— Да, — пролепетал Элиот.

— Но я не сделаю этого, если вы мне честно расскажете, в чем дело. У меня самого сын вашего возраста… Впрочем, это не имеет отношения к делу. Так как, на вас напали хулиганы?

— Нет.

— Я так и думал. — Господин Аладдин сурово покачал головой: — Вам дадут одежду, еду и даже денег на такси, но вы должны покинуть клинику, как только ваша подруга выйдет из наркоза. За нее можете не волноваться, молодой человек, у клонов регенерация тканей идет очень быстро. Даже шрама не останется. Ах, молодежь, молодежь…

Грузный директор еще что-то говорил, но Эли его уже не слышал.

Его словно облили кипятком. Так значит она клон?!.. Клон! Она его обманула! Проклятье, а ведь он почти влюбился. Надо же, влюбился в клона! Следовало сразу догадаться, когда она сказала про Лагерь общественных работников, ведь засомневался, даже сам спросил ее об этом. А она… надо же, как провела… семья, мать, космос… Эли готов был разрыдаться от обиды и отчаяния, потому что за этот один день Сана стала ему очень дорога. А теперь он узнает, что она клон… Клонированных женщин часто привозили на базу развлекать солдат. Они были совершенно одинаковые и потрясающе красивые, все до единой. Сколько их, таких как она? Десять, десятки, сотни? Нет, наверное, меньше — она брюнетка, и глаза слишком умные…

Эли вышел из кабинета, не прощаясь, оставив поучительную речь директора на полуслове. Сана уже сидела в холле, бледная, закутанная в несколько одеял. Работник клиники заказал им такси и оплатил проезд до того самого заброшенного здания, где они познакомились прошлой ночью. Как это было давно!..

Он усадил ее на кожаный диван, не говоря ни слова, поплотнее укутал в одеяла и собрался уходить, но Сана удержала его прикосновением холодных пальцев:

— Эли, не уходи, пожалуйста, — проговорила она еле слышно.

— Я не могу, я знаю, кто ты, — сказал он, стараясь не глядеть на нее.

— Прости меня, если я сделала тебе плохо…

— Ты меня обманула. Зачем ты все это придумала про семью?

— Я не придумала! Я правда выросла в семье, и таких как я больше нет… Мои родители не могли родить детей и поэтому нас с братом клонировали от них. У нас была нормальная семья, честное слово… и они действительно погибли в космосе, они были старатели, и случилась авария на руднике… Когда они погибли, а брат ушел с Пиратами. мне пришлось переехать в Лагерь, у меня не было выхода, но я человек, честное слово…

— Ты не можешь быть человеком. Ты — клон и у тебя нет души.

— Неправда! У меня есть душа! Я верю в Бога, я разговариваю с ним, и он мне отвечает! Правда!

Он стряхнул ее прикосновение со своей руки и бегом вышел вон, чувствуя ее долгий прощальный взгляд. Он почти видел ее сквозь стены, такую маленькую, несчастную, одинокую в огромном безжизненном здании. И так хотелось вернуться, обнять ее, прижать к себе и защитить от этого жестокого мира. Но возвращаться было нельзя. Эли думал так.

До Центра он добрался, как ни странно, без происшествий. После праздничных гулянок и застолий на утренних улицах было много пьяны и побитых людей. Полиция не обращала на них внимания, у него даже не потребовали платы за проезд в метро.

Выйдя из метро, он позвонил Лину. Тот ни о чем не спросил, молча выслушал и сказал, что закажет ему пропуск.

Эпизод 18

Услышав голос Эли, Лин почувствовал себя самым счастливым человеком на Земле. С того момента, как тот сбежал, он не сомкнул глаз и медленно сходил с ума. По известным причинам он не мог ничего предпринять, все, что оставалось — тревожно прислушиваться к новостям и вздрагивать, услышав созвучное имя. Когда Эли не вернулся и на второй вечер, он впал в отчаяние. Мальчишка был ему дорог. Может быть, их и вправду связывала какая-то из прошлых жизней, возможно, Эли был единственным, что осталось у него от того полета, единственным, с кем он еще мог поговорить о Тине.

Эли вошел, не глядя на него, улегся на диван и отвернулся к стене.

— Ты праздновал День объединения, братишка? — спросил Лин, стараясь быть строгим, — Тогда ты рано вернулся, самое веселье только начинается.

— Док, брось свои приколы, мне и так погано, — послышалось в ответ.

Лин не стал приставать с вопросами. Все равно парень сам все расскажет.

— А где Косичка? — спросил Эли после тщетных попыток задремать и заглушить душевную боль.

— У Терезы кончилось дежурство, и они пошли погулять.

Снова наступило молчание.

— Док, — позвал Эли и на всякий случай оглянулся. Ему вдруг показалось, что доктора нет в комнате. — А правда, что у клонов нет души?

— У клонов? — Лин приподнял брови, но не показал своего удивление. — В общем-то, да, это правда.

— Значит она… значит, клон не может верить в Бога? А она говорит…

— Почему же не может. Может.

— Не пойму, зачем им это, если у них все равно нет души?

— Потому что они тоже люди.

— Люди?

— Конечно, биологически они такие же люди, как мы с тобой. Абсолютно такие же, просто они не имеют связи с небесами, так как Господь Бог не предусматривал их создание. Что тебя еще интересует?

— Если клоны люди, почему считается позорным иметь с ними дело? Все смеются над теми, у кого появляются друзья-клоны, а тем более подружки. — Эли сел, потрогал распухшую скулу и спросил: — Док, а если влюбиться в клона…?

Лин был очень удивлен и не сразу нашелся, что сказать. Пока он думал, позвонили из главной лаборатории и сообщили, что в три часа придет какая-то комиссия из Министерства. и директор очень нервничает. Лин ответил, потом присел рядом с Элиотом.

— Я слушаю. Итак, ты влюбился в клона, братишка.

Эли вкратце рассказал, что приключилось с ним после ухода из Центра, немного раздражаясь невозмутимостью китайца, потому что хотелось сразу понять, одобряет тот его действия или осуждает. Он рассказал о Пиратах в баре, о профессоре молекулярной хирургии, о старом продуктовом автомате, о своем чудесном спасении от ареста и свалившемся с неба парне с разноцветными волосами. Дойдя до сцены расставания с Саной, он смешался и замолчал.

«Ты оставил ее?» Эли поймал обращенную к нему мысль и покраснел. «Да. Она осталась одна… там… она ранена… там холодно… она так смотрела на меня… совсем как человек». «Ты влюбился?». «Кажется… пока точно не знаю, но, по-моему, я влюбился в клона, идиот…».

— Как же ты смог ее бросить? — на лице доктора, наконец, появилось что-то, но от этого Элиоту стало очень не по себе.

— Но ведь… — произнес он и опустил голову. — Когда узнал, что она меня обманула…

— Ты должен понять ее. Она тоже знает, как люди относятся к клонам, поэтому не сказала тебе правды. Она не собиралась тебя обманывать, она боялась тебя потерять. Эта девушка — человек, живой человек, ты не имел права так с ней поступать. Даже если бы она тебе не понравилась, ты должен был расстаться с ней по-человечески. А тем более… И брось ты эти предрассудки. Есть душа, нет души, верит в Бога, не верит. Любовь — вот самая важная религия, братишка. Сколько есть людей, обладающих душой, но не думающих о ней. Ты всегда спрашиваешь о душе у своих девиц? Или тебя это волнует, только если они клоны?

Эли задумался. Лин, как всегда, был прав, а ему, как всегда, хотелось, чтобы друг принял решение за него. Он старше, он умнее, он лучше знает жизнь, он мудрец и философ.

— Док, тебе бы в церкви работать проповедником, или в рекламной фирме, — пробормотал Эли и провел рукавом по глазам. — Честно говоря, я сразу хотел за ней вернуться, но побоялся, что будут говорить всякое… Ты не поймешь этого, ты из другого поколения, а в моей среде все по-другому… на смех поднимут, доконают, хоть с Земли беги.

— Это не то, что я хочу от тебя услышать, — строго сказал Лин.

Эли поднял голову, страдальческие складки у рта постепенно разгладилось.

— Я сейчас поезду и привезу ее.

— Вот это другое дело, только ты останешься здесь. Я сам пойду за твоей девочкой, а ты сиди и не высовывайся.

Эпизод 19

Сана никогда не думала, что тишина может быть настолько оглушающей. Километры пустых коридоров и тоскливо-одинаковые коробки пыльных офисов, все это гудело монотонно и страшно, давя на перепонки. Она ощущала, как жизнь постепенно уходит, вытесняемая тишиной, и это холодное здание заполняет все больше и больше места внутри нее. Она уже чувствовала себя частью железобетонной конструкции, такой же тяжелой и мертвой, все ее существо медленно врастало в окружающую тишину, а продавленный кожаный диван, на котором неподвижно просидела много часов, становился продолжением ее самой. Наверное, так уходят клоны, думала она. Ей не хотелось так уходить, ведь она всегда надеялась, что сумеет стать настоящим человеком, то есть заслужить душу, пусть не такую, как у людей, но хотя бы самую маленькую.

В Лагере общественных работников на нее смотрели как на ненормальную и сторонились. Сана жила уединенно, не участвовала в жизни Лагеря, не заводила друзей и подруг. Она читала и много-много думала, глядя по ночам на звезды. Космос забрал у нее отца и мать, но она все равно любила небо. Она говорила с ним, рассказывала о своих мечтах и надеждах. Утреннее солнце кивало в ответ, и созвездия мерцали, подавая тайные знаки. Она знала их язык и не сомневалась, что они слышат ее. Ее странности вызывали презрительную усмешку у жителей Лагеря. К счастью, внешность ее не считалась привлекательной для владельцев каталогов, никто ее не трогал и дальнейшего клонирования не предлагали. Хотя за это хорошо платили, Сана решила для себя, что сбежит, если будут настаивать. Она хотела хотя бы чем-то походить на людей — быть в единственном числе…

— Сана!

Вот уже начались галлюцинации, подумала она безразлично. Сейчас наступит темнота и одним клоном на Земле станет меньше.

Зов повторился уже ближе. В открытых дверях, откуда все время тянуло сквозняком. появился силуэт человека. Сана напрягла ослабевшие глаза. Нет, это был не Элиот. Жаль, она до последнего мгновения в тайне надеялась. что он вернется за ней. Она не осуждала его, она была благодарна ему за этот день счастья, за то, как он смотрел на нее. Она понимала его, и именно поэтому ей больше не хотелось жить на свете.

Человек в дверном проеме приблизился. Наверное, полицейский или какой-нибудь нелегал, ищущий приюта, или Пират. подумала она безразлично.

— Не бойся меня, я друг Элиота, — услышала она

Потом ее подняли на руки и понесли, вниз по гулким лестницам, на улицу, где бушевал майский полдень, и желтое Солнце светило безумно ярко.

Эпизод 20

Очередь в Бюро пропусков, казалось, была бесконечной, но, как и все на свете, она тоже закончилась. Тереза просмотрела прямоугольный кусок пластика на свет, он светился радужными разводами и довольно кивнула.

Ке угнетало все: непривычная одежда, слишком веселые люди, подозрительные взгляды и весь этот гигантский город, каждая улица которого кричала о том, что он здесь чужой. Ему было странно, что он разгуливает в дурацком виде по Столице, которую он еще недавно собирался сравнять с землей, а рядом — белая девушка, да еще с такими ногами… Невероятно! Ке был растерян, но в целом ему все это даже нравилось.

— На, держи это при себе, — сказала Тереза, протянув пропуск. — А теперь я покажу тебе Столицу. Так, дай-ка подумать, с чего бы нам начать…

Прогуляв весь день, вечером они засели в молодежном кафе неподалеку от Площади прогресса, набитым веселыми молодыми людьми. Здесь были парни и девушки самых разных цветов, что очень вдохновило Ке. Тереза заказала чуть ли не все, что значилось в меню, и он долго пыхтел над замысловатыми блюдами, не зная, можно ли это есть.

Они просидели в баре до глубокой ночи.

— У меня есть мечта, — говорила Тереза, — хочешь, скажу, какая? Я мечтаю заработать деньги на дом на Западе. Представь, такой уютный замок на скалах на самом краю континента. А вокруг — океан. Представляешь? Это будет очень дорого стоить, потому что сначала нужно купить землю и создать ландшафт по каталогу. Я уже смотрела каталог и кое-что подобрала. Красота! В Центре хорошо платят, опасно, конечно, но если соблюдать все правила, не заразишься.

Ке неторопливо жевал и внимательно слушал. Он почти перестал бояться рыжеволосую девушку.

— Тебе ничего не будет за то, что ты со мной ходишь по городу? — спросил он:

— Если бы мой папа был министр или депутат, или я собиралась делать карьеру, то меня поставили бы в угол, а так — ничего. Лучше ты мне скажи, тебе-то ничего не будет за то, что ты со мной? А? Ты же монах.

— Я плохой монах, — сказал Ке.

— Значит, твой Бог тебя накажет.

— За что? Я плохой монах, но зато хороший человек.

— Как же, хороший, а тех бедняг кто чуть на тот свет не отправил?

— Не напоминай. Это было в последний раз. Клянусь.

— А ты хорошо дерешься? Говорят, все желтые хорошо дерутся.

— А тебе это зачем?

— Один тип в нашем доме все время ко мне пристает, надоел совсем. Я хочу, чтобы ты его побил.

— Обязательно побью, — важно заверил Ке. — Что с ним сделать?

— О, я подумаю! Что-нибудь ужасное, он такой противный!

Разукрашенные двери кафе-аквариума распахнулись, и внутрь вошла группа слишком аккуратно для такого заведения одетых парней в галстуках и сверкающих по моде запонках. Они вели себя надменно и брезгливо. Они взяли коктейли, присели за стойку лицом к залу и стали попивать, посмеиваясь и разглядывая посетителей.

Вроде бы ничего не произошло, но Ке почувствовал, что веселящаяся молодежь заметно поскучнела, даже Тереза стала смеяться тише.

— Кто это? — поинтересовался он.

— Да так, члены Лиги чистой крови, лигионерчики, как их называют. Не волнуйся, сейчас выпьют свой коктейль и уберутся.

Парни в запонках заказали еще по бокалу, и настроение посетителей кафе было вконец испорчено. Ке старался не смотреть в сторону пришельцев, но ощущал растущую тревогу. Они ведь не просто так сидят. они издеваются над этими ребятами и девушками, думал он, чувствуя скользнувший по затылку холодный режущий взгляд.

— Давай уйдем отсюда, — сказал он.

— Из-за них, что ли? Стыдно. — Тереза натянуто улыбнулась.

— Мне не нравится, как они на нас смотрят.

— Ты что, боишься их? Э-э-э… а я думала. Ну, так совсем неинтересно…

Ке вдруг изменился в лице. Тереза вздрогнула и стала озираться в поисках причины такой перемены. Но он смотрел только на нее.

— Так вот зачем я тебе нужен, — произнес он с каменным выражением лица. — Наконец-то я понял. Ты хочешь, чтобы я тебя развлекал, как в цирке.

Рыжеволосая растерялась и покраснела.

— Что ты… — неуверенно возразила она.

— Молчи. Ты специально привела меня сюда, ты знала, что они придут, ты специально не уходишь, ты ждешь, когда они начнут к нам приставать. Да? Ты хочешь посмотреть, что я буду делать? Ты хочешь водить меня на поводке и всем показывать?

— Ты… идиот… ты… дикарь… ты… — только и смогла она произнести.

Тереза поняла свою ошибку, но не представляла, как ее исправить. Вряд ли он будет слушать ее объяснения, он снова закрылся на все замки и не откроет ей. Она не знала, что делать, она просто закрыла лицо руками и разрыдалась от обиды. Как! Как он мог подумать о ней такое после того, как они так славно провели день и так подружились!

На них стали оглядываться, даже парни в запонках заинтересованно вытягивали шеи и указывали пальцами.

— Ладно, — пробубнил Ке, — пошли отсюда, на нас уже все смотрят.

Эпизод 21

В этот момент ночь озарила яркая вспышка, затмившая праздничную иллюминацию, со стороны площади донесся страшный грохот, на улицах погас свет и земля под кафе-аквариумом заходила ходуном. Посуда со звоном покатилась со столов, началась паника, крики ужаса заглушили доносившийся с улицы шум. Люди бросились к выходу, опрокидывая мебель. Парни в запонках старались больше всех, прокладывая дорогу складными дубинками.

Тереза схватила растерявшегося Ке за руку и тоже потащила к дверям.

— Это — Пираты! — крикнули в толпе. — Это их подчерк! Подонки!

На улице включили аварийное освещение, и в свете фонарей люди увидели сквозь прозрачные стены, что Площади прогресса больше нет. На ее месте громоздились бесформенные куски развороченного асфальта. Рядом факелом полыхало здание Музея экономики. От него отваливались огромные панели, они разбивались о землю, рассыпаясь на черно-оранжевые затухающие обломки. Завыли сирены, замигали сигналы воздушных служб пожаротушения, подкатила какая-то техника, исполосованная желтыми и синими линиями, в развалинах заскрипели гусеницами роботы-пожарные,

Никто не решался выйти наружу первым. Люди столпились у прозрачных стен и смотрели, как догорает пожар.

Ке был потрясен, он не ожидал, что в Столице, в самом сердце Объединенного человечества происходят такие вещи.

Его больно огрели дубинкой по спине и стали грубо отпихивать в сторону. Ке оглянулся.

— С дороги, вонючий придурок! — брезгливо пояснил свои действия парень с запонками, возвышаясь над ним почти на две головы. — Я кому сказал, с дороги, желтопузый! Что вылупился, со слухом плохо, псина? Пора бы вас опять на цепь посадить, а то совсем распустились у этих либералов… П-шел!

Ке заскрипел зубами, но все же отодвинулся, пропустив парня вперед. Лигионеры протолкались к выходу, выбили деформировавшуюся от высокой температуры дверь, и первыми вышли из душного задымленного помещения. За ними из кафе начали вываливаться остальные.

Ке все еще сердился на Терезу, но она так дрожала и так крепко держалась за него, что он смягчился, поднял перевернутый стул и усадил ее.

— Посиди, успокойся, все уже закончилось. Видишь?

И тут он заметил, что обгоревшее здание Музея экономики начало медленно оседать. Люди очень спешили покинуть кафе и не сразу обратили на это внимания.

— Назад! — крикнул Ке.

Но было поздно, человек десять, в основном"лигионеры", уже достигли развороченной площади и теперь растерянно метались, пытаясь защититься от падающих сверху обломков.

Так им и надо, сказал себе Ке. Это — "лигионеры", а не люди, пусть умирают, не жалко. Возмездие само настигает того, кого нужно, каждый получает по заслугам. Он подумал об этом, но почему-то не почувствовал никакого удовлетворения.

Когда обвал прекратился, он первым бросился к площади. Несколько человек из кафе последовали за ним. Общими усилиями они разгребли завал в том месте, где должны были находиться люди. Спасенных вытаскивали и увозили на подоспевших машинах «скорой помощи». Большинство почти не пострадали, от чего спасатели, полицейские и врачи даже повеселели.

Ке отряхнул одежду и снова подумал: «Неужели это я?» Он в последний раз осмотрелся вокруг и уже собрался вернуться за Терезой, как вдруг услышал странный звук, похожий на поскуливание. Он прислушался. Да, в развалинах кто-то скулил. Собака что ли?.. Нет, кажется, человек. Ке пошел на голос и набрел на глубокую черную воронку. Он присел на корточки и попытался рассмотреть, что там внизу. Пришлось зажать нос, потому что из ямы несло сточными водами. Наверное, взрывом разворотило канализацию.

— Там кто-то есть? — позвал он и услышал захлебывающийся слезами голос «Помогите!». — Ты где, я тебя не вижу!

Внизу вспыхнул огонек зажигалки, и Ке даже вскрикнул, то ли от радости, то ли от удивления, он сам точно не разобрал. На дне ямы, весь облепленный грязью, стоял в раскорячку на фонтанирующих трубах тот самый высокий парень. Молодое тонкое лицо было искажено гримасой ужаса.

— Вытащи меня, брат, я тебе заплачу! — прокричал"лигионер"истерично.

— Ах брат… А где волшебное слово? — холодно произнес Ке, чувствуя, как душа начала каменеть. — Ты не сказал волшебного слова, мой белый брат.

— Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

— Вас плохо слышно

— Пожалуйста!!

Ке поднялся на ноги, как бы невзначай послал вниз большой ком грязи и засмеялся.

Оставь его, пусть подыхает, он наш враг, сказал Учитель Син, который все еще жил внутри него. Белые должны ответить за все, что сделали. Должны. Должны! Их место в этой помойной яме, и ты не будешь помогать ему, Ли Шан Ке, не будешь…

Прежние переживания неожиданно хлынули в сердце, наполняя его, как сосуд. Ке наклонился и с удовольствием посмотрел в глаза человека, который был уже почти по пояс в вонючей жиже, хлещущей из пробитых труб. «Надо же, как мало было нужно для того, чтобы асе вернулось, — подумал он, — всего-то несколько обидных слов…» Значит, Учитель Син не зря потратил на него время. Учитель был прав. Этот человек внизу ненавидит его и не стал бы протягивать ему руку помощи. Может быть, высокому повезет и его спасут еще до того, как на пепелище заработают переработчики. А, может быть, и не повезет… Нет, он не станет вытаскивать высокого. Кто угодно другой, только не он!

«Тогда почему ты все еще здесь?» — спросил внутренний голос. Ке сердито отогнал эту мысль, но она вернулась и вновь завладела им. «Почему?» «Я здесь для того, чтобы увидеть агонию врага», — ответил он сам себе. «Глупости, — усмехнулся внутренний голос. — Ты здесь потому, что собираешься вытащить этого белого кретина». «Неправда! Я его ненавижу!» «Правда, правда,..»

Ке схватил обломок какой-то металлической конструкции и опустил его одним концом в яму. Образ Учителя Сина съежился и улегся на дно. До следующего раза.

— Хватайся!

Высокий был ужасно тяжел и неуклюж, он долго копошился, скользя по стенкам ямы, наконец, Ке удалось самому дотянуться до него рукой, ухватить за шиворот и выволочь на поверхность. Спасенный сбивчиво забормотал слова благодарности, обнимая его ноги. Ке вырвался и бросился прочь. Он должен был обязательно побыть сейчас один и подумать о том, что произошло.

Эпизод 22

Тереза искала Ке до самого утра. Полицейские и пожарные переворошили пепелище вдоль и поперек несколько раз, но не нашли парня с косичкой по имени Ли Шан Ке. С рассветом поиски прекратились. «Наверное, ваш друг просто ушел, — предположил усталый пожарник. — Позвоните к нему, в машине есть аварийный телефон, он работает бесплатно».

Она нашла Ке совершенно неожиданно. Уже ни на что не надеясь, потерянно бродила по утренним улицам, размазывая слезы и сажу по лицу, и вдруг увидела его, отрешенно сидящего под раскидистым деревом посреди газона. Глаза Ке были закрыты, казалось, он спит. Вскрикнув от радости, Тереза бросилась к нему, но он остановил ее движением руки и сказал, не открывая глаз:

— Я победил себя. Я победил себя, Тереза-Мария-Габриэла…

Эпизод 23

— Ну, молодые люди, вижу, теперь все в сборе.

Как не старался Лин казаться рассерженным, он не мог сдержать улыбки — уж очень забавно выглядела эта четверка. Потрепанные, в синяках и ссадинах Эли и Ке смотрели себе под ноги, словно провинившиеся школьники, а Тереза с Саной переглядывались, делая друг другу какие-то знаки.

— Значит так, — проговорил Лин и задумался. — Значит так, Тереза, умываешься и — домой. Твой отец звонил, я сказал, что тебя срочно вызвали. но ты уже ушла. Ке, документы есть? Хорошо, ты тоже возвращайся. Денег на дорогу я дам.

— Но. Учитель, я хочу остаться с тобой…

— Сейчас плохое время для уроков, парень. Все может случиться. Самое главное я тебе уже сказал — забудь о мести и сам увидишь, как все начнет меняться. Мы с тобой еще поговорим когда-нибудь. Я сам тебя найду.

Ке помрачнел. Лин хорошо понимал, что в этот переломный для парня момент ему обязательно нужен ведущий, но сейчас его больше волновала судьба Эли.

— Вот что делать с тобой, братишка, я честно говоря, не знаю.

— Я останусь, — заявил Элиот.

— Нельзя.

— Я их не боюсь.

— А я боюсь.

Прозвучал сигнал внутренней связи. «Включи телевизор, по 116 каналу новости про пожар, — сказал Дэвид и напомнил: — И не забудь — один час».

На экране шли кадры ликвидации последствий вчерашнего пожара. Люди и механизмы сосредоточенно разгребали пепелище. Зычный женский голос за кадром рассказывал: «… и вот сегодня мы, жители Земли. должны все вместе сказать язычеству наше «нет»! Это наш долг перед будущим, которое мы оставляем своим детям!» Затем на переднем плане появилась поджарая журналистка и затараторила: «По полученным нами данным, государственные структуры склоняются к версии, что подрыв осуществлен так называемыми Язычниками, членами секты, известной своей антиобщественной направленностью. Источник в Правительстве сообщает, что этого мнения придерживается и руководство разведслужб, располагающее, по словам источника, немалым числом фактов организации Язычниками подобных акций. Независимые эксперты не исключают также причастность ко взрывам на Площади прогресса и в Музее экономики некоего Элиота Рамиреса, дезертировавшего из армии несколько дней назад и замеченного в кампании Язычников в Старом городе. Элиот Рамирес, бывший бойцом спецподразделения, имел доступ к конфиденциальной информации военного ведомства и знаком с генеральными кодами и шифрами. Пресс-служба управления разведки Объединенной канцелярии отказалась комментировать эту версию, однако…»

— Черт! Черт! Черт! Что эта сука несет! — вырвалось у Лина. Он схватил телефон, стал набирать номер Ананда, но одумался и швырнул аппарат на пол. Сбросил со стола какие-то предметы, перевернул пинком кресло, и, только впечатав кулак в стену, немного успокоился и отвернулся к окну.

— Я не знаю никаких кодов, — тихо проговорил Элиот. — Зачем они так со мной… Я честно служил…

Сана крепко сжала его руку. Тереза всхлипнула и промокнула покрасневший нос салфеткой.

Лин овладел собой и повернулся к ним.

— Зато теперь я знаю, что с тобой делать, Элиот, — сказал он. — Ты поедешь на Восток… в Горы.

— В горы? Зачем?

— Ты будешь Проводником. Я знаю, у тебя получится.

— Объясни.

— Что тебе надо объяснить? Поедешь на Восток в Горы — вот и все… Вернее, не все. Ты поедешь в Храм. Это такое хорошее место… Я там не был, но рассказывают, что это лучшее место на Земле. Больше я ничего об этом не знаю, в том числе и адреса, но если я правильно выбрал, значит, ты сам найдешь дорогу.

— Ух ты! — воскликнула Тереза. — Как интересно! Прямо как в кино. Мы тоже можем поехать?

— Лично сейчас пойдешь домой. Это очень опасное кино и тебе в нем участвовать не надо. Ке, ты поедешь с Элиотом и будешь его оберегать. Это твое новое испытание. Я поручаю его тебе. Понятно?

Ке молча и очень серьезно кивнул.

Ну все, подумал Лин, теперь можно не беспокоиться об Эли, он в надежных руках. Парень не даст волосу с его головы упасть. Так, Тереза — домой, Сана… что с Саной? Она, скорее всего, не оставит Эли. Пусть сама решает.

— Док, — прервал его размышления Элиот, — ты все решил, но неплохо бы спросить и меня самого. Ты хочешь меня спрятать и еще приставить охрану? Я отказываюсь.

— Спрятать? — Лин усмехнулся. — Этот путь может быть даже опаснее, чем пребывание в Столице.

— Прости, док, но тогда я вообще ничего не понимаю. Зачем это нужно? Горы, храмы, черт знает что…

— Для чего это нужно, я не знаю, но я знаю, что кто-то должен поехать туда. Это очень серьезно и очень важно для всех нас, а ты, Эли, будешь прекрасным Проводником. — Лин помолчал, раздумывая, как объяснить ребятам то, чего он сам не понимал. — Ты поедешь туда. Решено. Если вы те самые ребята, вы сами все поймете. Я не имел права решать такой вопрос в одиночку, но я уже это сделал. Вы должны выехать не позднее завтрашнего утра. В толпе отъезжающих гостей праздника можно будет затеряться. Вы отправитесь сначала на Север, а потом на Восток, чтобы запутать след. А что делать дальше, решите сами по обстоятельствам. Но главное — не сворачивайте назад.

Эпизод 24

Все проблемы, связанные с оформлением документов и отъездом, решились сразу. Лин был удовлетворен, так как это подтверждало правильность его решения. Дороги начинали открываться. а это значит, что ребята сумеют добраться до места, если, конечно, не оступятся. Перед тем. как покупать билеты он позвонил в приемную Главного Советника. Ему ответили, что господина Ананда сейчас нет в Столице — он проводит консультации с депутатами Парламента за океаном.

Что ж, его совесть чиста. Кроме того, Ананд согласился бы с его выбором. Почему бы и нет? — рассуждал Лин. Элиот — прекрасный малый, чистый, просто прозрачный, это видно невооруженным глазом. И эту чистоту не сумела замутнить даже жестокая служба в армии. Ке — парень с огромным потенциалом, но изначально шедший неверным путем и оказавшийся теперь на перепутье. Если указать ему правильное направление. то можно считать, что получил верного союзника, готового драться за дело до конца. Сана — это милое творение рук человеческих, имеющее прекрасное сердце и стремящееся обрести связь с небом. Почему бы не предоставить ей эту возможность?

Так размышлял доктор Лин, наблюдая издалека за тем, как ребята проходят регистрацию на аэровокзале, как забавно крадутся мимо полицейских, как сдают вещи и пристраиваются к очереди на посадку. Все идет хорошо, сказал он себе. Троица почти приблизилась к выходу, когда в очередь врезалась рыжая девушка с огромным желтым чемоданом. Кибер-грузчик плелся за ней. безнадежно отставая. Тереза! Сумасшедшая девчонка! Лин рассмеялся, Он почему-то совсем не был удивлен ее появлением, он ожидал этого. Рыжеволосая была способна на сумасшедшие поступки.

Он вышел из здания аэровокзала, постоял немного у входа. подождал, когда объявят об отправлении рейса в северном направлении, удовлетворенно кивнул и пошел к стоянке флаеров-такси. Лин стал пересекать площадь, когда почувствовал опасность. Он остановился и попробовал определить, откуда она исходит. Ощущения были такими, будто враг глядит на него сразу со всех сторон. Он огляделся, несколько раз повернувшись вокруг своей оси. Ничего. Обычная суета начала сезона отпусков. Люди, чемоданы, цветы, прощания… Но вот что странно — площадь перед стоянкой почему-то пуста. Он стоит на ней один, а из толпы… Из толпы, старательно изображающей безразличие, на него смотрят десятки цепких и зорких глаз. Он еще не видел их, но уже понял, что окружен.

Лин перевел дух и постарался взять себя в руки. Кто это может быть? Боевики Лиги? Но зачем? Нет, это не они, они не станут окружать и таиться, им это ни к чему. Тогда кто? Кому он понадобился? А если разведка?

Он сжал в кулаки вспотевшие от волнения ладони. Разведка — это плохо, очень плохо… Он покосился вправо-влево. Да, агентов много, может быть, каждый второй из тех, кто толкается сейчас вокруг стоянки. Можно сбежать при условии, если они не станут стрелять. Устроить небольшое представление и уйти по головам толпы… Нет, не получится, они пристрелят его, едва он шелохнется, потому что они до смерти боятся его, иначе не стали бы медлить. Они просто изрешетят его, а затем отправят на переработку, и друзья никогда не узнают, что с ним случилось. Кроме того, вокруг слишком много людей, могут быть случайные жертвы. Нет, не пойдет.

«Ладно, посмотрим, что будет», — подумал доктор Лин и медленно поднял руки.

Эпизод 25

Заместитель Купера Николай почти потерял надежду на отпуск и отдых с семьей, приготовившись делить с шефом его безумие и в эти длинные праздники. Однако неделю назад случилось чудо — информатор сообщил, что удалось выяснить личность одного из тех, кто якобы знает главаря секты. Версию с желтым стали истерично прорабатывать, теперь уже не спало все Управление. Несколько раз пробовали установить слежку, но агенты постоянно теряли Язычника из виду. Купер опять впал в отчаяние и бешенство, потом появились кадры видеозаписи из госпиталя, сделанные в день побега десантника Рамиреса, и тучи вновь разошлись. Снимки сопоставили, опросили свидетелей, после чего Николай облегченно вздохнул. Ну, наконец-то! Доказательства получены, теперь дело пойдет. Шеф тоже очень оживился, даже подобрел.

Сегодня Николай надеялся уйти пораньше и пройтись по магазинам, чтобы купить детям гостинцы. Мысли его были далеко отсюда — на Севере, где гостили у его родителей на время праздников жена и его прекрасные дети — сын и дочь, его радость и надежда. Нынешний сезон отпусков он обещал провести вместе с ними. Представляя, как обнимет детей, и напевая себе под нос, Николай спустился в холл канцелярии и тут его настиг вызов шефа. Он взвыл от досады и повернул обратно.

— Наш Язычник замечен в районе аэропорта, — сообщил Купер. Он был серым, как станы его кабинета. — Придется брать, иначе сбежит. Пока мы будем играть в прятки, он смоется. Это сделаешь ты, я больше никому не могу доверить такое важное дело. Давай, Коля, бери людей и — вперед.

Николай готов был завыть, но только покашлял и сказал:

— Шеф, по-моему, его рано брать. У нас нет достаточных доказательств его связей с Язычниками. Организация побега Рамиреса — это еще не причастность к секте, если вы помните, они давно знакомы, еще по работе в космосе. Что, если он не станет с вами разговаривать?

— Ничего, если он не захочет говорить со мной, поговорит с мемоскопом. Я получил разрешение Правительства, оборудование уже в нашей лаборатории. Дело должно быть законным и иметь государственный размах. Не волнуйся, все предусмотрено.

— Шеф, нельзя рассчитывать на машину. Старые методы сыска намного надежнее. Я предлагаю продолжить слежку и подождать. В конце концов, он может сбежать при задержании, залечь, уйти в тень. Мы вспугнем Язычников и только. Давайте еще подождем.

Купер рассвирепел, ударил ладонью по столу:

— Почему ты еще здесь?!

Николай не рассчитывал на успех, но операция прошла невероятно удачно. Язычник, вопреки ожиданиям, не оказал никакого сопротивления, за что заместитель шефа разведки был ему бесконечно благодарен.

Задержанный сидел смирно, закрыв глаза. Лицо его не выражало никаких эмоций и напоминало маску.

— Шеф, что это он делает? — поинтересовался один из агентов.

— Не знаю, наверное, молится, — сказал Николай.

— Дать ему в морду, чтобы не молился?

— Зачем же? Пусть себе молится.

Николай готов был расцеловать арестованного за то, что тот не осложнил ему задачу. Теперь все прорисовывалось очень четко и благоприятно. Считка памяти, отчет шефу, доклад Правительству и — долгожданная поездка с женой и детьми на Большие аттракционы за океан. Он не смог сдержать улыбки, думая об этом, и заметил, что агенты удивленно поглядывают на него. Ну и пусть, им не понять его чувств. Ни у кого из них, наверное, нет такой замечательной семьи, таких чудесных умненьких здоровеньких детишек и такой красивой и нежной женщины, какой была его Лиза.

В распределителе Управления Язычнику сразу вкололи парализующий укол и заковали несчастного в массу железа. Николай попробовал протестовать, но ему сказали, что это личное распоряжение Купера. Пришлось отойти и наблюдать со стороны.

Передав задержанного охране, он бросился звонить жене. Лиза была счастлива и сказала, что гордится им. Николай взглянул на часы. Значит так, считка памяти займет часа три и у него есть время отдохнуть. Пока он не заснул, в голове выстраивался стройный и замечательный план отдыха с семьей, который могла нарушить только какая-нибудь межзвездная война.

Он проспал до полуночи, но никто его так и не разбудил. Он проснулся сам от грохота фейерверка, усыпавшего город миллионами разноцветных заезд. Взглянув на часы, заместитель шефа разведки охнул и вынесся из кабинета, даже не оправив костюм. Рубашка с одного конца вылезла из брюк и болталась белым флагом.

В Лаборатории царила полная неразбериха, сотрудники суетились, выносили и вносили какие-то приборы, несколько человек нависали над монитором компьютера и жарко спорили на повышенных тонах. И в центре этого хаоса сидел со спокойной ухмылкой проклятый Язычник.

— Считка… невозможно, — испуганно объяснил бледный лаборант. — Не понимаю, в чем дело, шеф. Его мозг закрыт на сто замков, которые нам не удается взломать. Приборы зашкаливает… Я уже отправлял аппаратуру на тестирование…

— И что?!

— Шеф, это невероятно… но он каким-то образом вывел из строя нашу аппаратуру… Я не понимаю…

Николай подошел к Язычнику, обошел несколько раз вокруг и грозно спросил:

— Как ты это сделал?!

— У меня плохая память, — сказал Язычник и усмехнулся совершенно издевательски.

Николай не выдержал и ударил его по лицу. Все рухнуло, все полетело к чертям! Отпуск, Большие аттракционы, все, решительно все! Что теперь сказать шефу? Он был уверен, что Купер сидит сейчас в своем кабинете и ждет хороших новостей, но уже начинает нервничать, потому что хорошие новости почему-то запаздывают. Еще немного и он убьет любого, кто сообщит ему, что дело осложнилось. Шеф не любит разочарований.

Прямо из Лаборатории он позвонил помощнику Купера Максуду. «Как я могу доложить ему такое?! — ужаснулся тот. — Клянусь Аллахом, он меня сразу пристрелит. Сам докладывай». Все было ясно — появление Купера неизбежно. Николай бросил трубку, упал на стул и стал думать, как выйти из ситуации, но в голову ничего путного не приходило.

Вскоре в Лабораторию ворвался Максуд, шепнул на ухо, кольнув усами:

— Железяка идет сюда! Клянусь Аллахом, он разорвет всех нас на кусочки!

Минут через пять появился сам шеф. Лаборанты прекратили всяческую деятельность и робко сжались в одном углу.

— Что тут происходит? — гаркнул Купер с порога.

Николай доложил ситуацию.

Шеф выслушал, багровея, и процедил, даже не взглянув в сторону арестованного:

— Делай, что хочешь, но к утру я жду его показания. Я уже докладывал Президенту. Отступать некуда.

— Шеф, я шпион, а не мясник, — проговорил Николай.

Лаборатория в ужасе затихла.

— Что-что? Что ты сказал? — грозно переспросил в тишине Купер.

— Я сказал, что отказываюсь от этого дела, — решительно заявил Николай. — Я просил вас не торопиться с арестом, я предупреждал… а теперь прошу перевести меня на дело Пиратов.

Шеф ничего не ответил, развернулся и, разбрасывая стулья, вышел из Лаборатории. После его ухода люди еще какое-то время боялись пошевелиться. Первым очнулся Максуд:

— Коля, он тебя уволит. Клянусь Аллахом.

— Плевать, — хмуро отозвался Николай.

Эпизод 26

Купер не был дома уже четыре дня. Потеряв всякий интерес к допросам, он весь сегодняшний день просидел в своем кабинете в ожидании новостей от следователя Ибрагима, которому поручил вести дело. Новостей все не было, и он медленно зверел. Немного согрел душу звонок жены. Она не привыкла беспокоить его на работе, но все же не выдержала и позвонила, рассказала, как идут дела у сына. В лагере на острове все спокойно, сообщила она, никаких болезней, дети веселы, сыты и довольны, за ними прекрасно ухаживают. Воспитательница хвалила их Феликса за сообразительность. Купер слушал, умилялся, мысленно гладил мальчика по голове. Он благодарил Бога за здорового ребенка и представлял, как они будут играть в крокет на зеленой лужайке в их поместье у реки, когда все это кончится.

Но конца не было видно. Случилось то, чего шеф разведки опасался больше всего — Язычник не заговорил, несмотря на все предпринятые меры, и Купер не знал, что теперь с ним делать. Он злился на Николая, но не мог не признать, что тот был прав. Неделя-другая, и им удалось бы выйти на след главаря секты. А теперь Язычники залегли на дно и след окончательно потерян. Информаторы сообщали, что за прошедшие четыре дня не наблюдалось какого-либо движения или попыток искать этого желтого. Это провал, размышлял шеф разведки, столько усилий — и никаких результатов. Он не мог даже выдвинуть против Язычника какого-либо вразумительного обвинения. Все цепочки, проработанные сотрудниками управления, рассыпались, натыкаясь на молчание единственного свидетеля. Только одна версия оставалась невредимой, потому что хранилась не в докладах агентов, а в голове самого Купера. Как глава разведки, он внимательно наблюдал за деятельностью Центра по борьбе с Эпидемией, как гражданин и отец не пожалел бы ничего для поисков вакцины и входил в группу инвесторов Эксперимента. Вместе со всем человечеством, он с нетерпением ожидал результатов, отсутствие которых начинало его беспокоить. Впервые узнав, что Язычник работает в Центре, шеф испытал суеверный страх. Он понял, что враг рода человеческого не дремлет и будет мешать поискам спасения, проникнув в святая святых. Оставалось только выяснить, насколько близко Язычник находился к Эксперименту.

Сегодня Купер решил, наконец, побеседовать с директором Центра. Он вызвал Дэвида на полдень, но тот опоздал на полчаса, пришел взлохмаченный и настороженный.

— Простите, надо было уладить кое-какие дела, — объяснил он, протягивая пропуск.

Купер смерил Дэвида холодным взглядом и указал рукой на стул напротив себя.

— Я давно хотел с вами побеседовать, господин директор, — произнес он. — Я, как руководитель такого ведомства, должен иногда интересоваться, как идут дела в вашем учреждении. К тому же я вхожу в группу инвесторов и должен знать, как расходуются мои деньги.

Дэвид достал из кармана носовой платок и промокнул взмокшее лицо.

— Благодарю вас, — сказал он.

— Не за что, это мы, жители планеты, благодарим вас за самоотверженную работу и ждем результатов. Хотелось бы узнать, на какой стадии находится эксперимент?

— А в чем дело?

— Как это в чем? Время идет, а мы пока не видим никаких результатов. Пора поговорить об этом.

— Результатов нет, — заявил Дэвид. — Вы удовлетворены?

— Господин директор, — мягко проговорил шеф разведки, — вы, кажется, не очень хорошо понимаете, где находитесь. В данном случае ваш ответ не может считаться приемлемым.

— Что вам хотелось бы услышать? Что вакцина найдена? Нет, она не найдена. Это оказалось сложнее, чем мы предполагали.

— Объясните подробнее.

— Есть помехи, природу которых мы в настоящее время изучаем. Когда будет, что сказать, я вам доложу.

— Помехи? — Купер оживился, откинулся в кресле и забарабанил пальцами по подлокотникам. — Что это за помехи? Каков их характер? Может быть, они связаны с какими-то потусторонними силами? Я имею в виду темные силы. Не считайте меня идиотом и хорошо подумайте, прежде чем ответить.

— Может быть, что-то мистическое в этом есть… К чему вы клоните? — насторожился Дэвид.

— Я спрашиваю о тех силах, которые вмешиваются в работу по спасению человечества.

Дэвид насторожился еще больше. Он всматривался в человека напротив и пытался понять, что ему нужно. Вдруг его осенило.

— Постойте, постойте… ваши вопросы как-то связаны с исчезновением моего сотрудника? Он у вас?

— У вас пропал сотрудник, а я ничего об этом не знаю?! — возмутился шеф разведки. — Почему не проинформировали? Вы руководите стратегическим учреждением или птицефермой?!

— Я… — Дэвид немного растерялся от такого напора, но сомнения все же не оставляли его. — С какой стати я должен был вас информировать об исчезновении доктора Ван Лина?

— Как! Вы подпустили желтого к секретной работе?

— При чем тут это? — вновь не понял его директор Центра. — Какая разница, желтый он или белый, разве сегодня это имеет значение? Главное, чтобы кошка мышей ловила.

— Кошка? — Купер подался вперед: — Какая кошка?

— Это желтые так говорят: не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей. — Дэвид опять промокнул взмокшее лицо. — Лин прекрасный специалист и порядочный человек и не может никак заинтересовать вашу контору. К тому же желтые мрут от Эпидемии так же, как и белые, какой ему интерес мешать нашей работе?

— А вы подумайте, не был ли связан ваш коллега с Язычниками или Желтыми мстителями? Это могло бы вам очень многое объяснить.

— Какими еще мстителями… И все-таки я вам не верю. Он у вас. Да? Я чувствую.

— Нет, его здесь нет, но я бы хотел, чтобы он был здесь, — процедил шеф и сжал в кулаки лежащие на столе ладони. — Итак, господин директор, не будем отклоняться от темы. Значит, доктор Ван Лин, которого вы так красиво цитируете, занимался непосредственно вакциной. Так?

— Между прочим, я этого не говорил. У вас есть информаторы в моем учреждении? Как это мерзко!

— Нет, к сожалению, информаторов у меня там нет. Просто я никогда не думал, что это может понадобиться. Я думал, проблема спасения человечества, должна беспокоить всех, а, оказывается, ошибался. Итак, работа, в которой был занят доктор Ван Лин, провалена. Так или нет?!

— Я руководил Экспериментом, а не Лин! — повысил голос Дэвид. Он был страшно напуган, но не в меньшей степени возмущен. — Вы не имеете права обвинять его ни в чем! В первую очередь ответственность за неудачу несу я!

Дэвид сдал пропуск и, проклиная все на свете, вышел на улицу. Он чувствовал, что Купер сейчас смотрит ему в спину из окна своего восьмидесятого этажа. Этот взгляд заставил его пойти пешком, позабыв о припаркованном неподалеку флаере. Перебежав дорогу, он поспешно свернул за угол, откуда Купер уже не мог его видеть, вошел в первый попавшийся магазин и только тут остановился отдышаться. Вокруг пищали. звенели. гудели и смеялись всевозможные игрушки, среди которых копошились довольные дети и недовольные родители.

«И все же Лин попал в историю, — подумал он. — Ах, китайская твоя рожа, я так и знал, что ты Язычник…»

Эпизод 27

Консультации заняли гораздо больше времени, чем планировал Ананд. Сначала все шло вроде бы неплохо, но потом стороны перестали понимать друг друга. Депутаты упорно не хотели соглашаться с его формулировкой запрета на клонирование человека. Они вообще отказывались говорить на эту тему, не видя необходимости в принятии такого закона.

После четырех дней беспрерывных дискуссий обе стороны устали и уже ненавидели друг друга. Но Ананд опять отложил свой отъезд.

На этот раз дискуссионный зал был почти пуст. Заокеанские парламентарии не любили много говорить, они называли себя «людьми дела».

Обсуждение шло вяло и натужно, депутаты зевали, поглядывали на часы и демонстративно смотрели в окна на простирающийся до горизонта океан.

— Господин Ананд, вы должны понять, — говорил глава Секретариата, — Клонирование было призвано ликвидировать демографические проблемы, возникшие у землян после продолжительных войн. Кто-то должен был работать и поднимать экономику, пока человечество приходит в себя. Сейчас клоны смешались с человеческой расой, прекрасно живут и на что не жалуются. Сегодня люди вновь столкнулись с проблемами, такими как Эпидемия и снижение рождаемости. Численность собственно людей опять начала падать, показатель здоровья населения Земли скоро опустится ниже 50%, а каждая вторая женщина рожает урода. Снова возникает вопрос: кто будет работать? Вы скажете — киберы, а я вам отвечу вот что. На производство машин требуется гораздо больше затрат, чем на выращивание целой колонии клонов. И не стоит устраивать трагедию, господин Ананд. Клоны — не люди. Человечество необходимым оберегать. Проблема В-граммы уже давно не государственная тайна. хотя наверху продолжают все отрицать. Всем известно. что только 44% женщин Земли сегодня способны рожать здоровое потомство. Об Эпидемии я вообще молчу, это — Армагеддон. Да, именно Армагеддон. Существующие технологии. гигантская сеть мегаполисов, наземные и космические коммуникации требуют обслуживания. Кто будет этим заниматься?

— Да. да. это важный вопрос, — депутаты закивали головами. — Здоровую часть человечества нужно оберегать, а нездоровая ни на что не способна. Кто-то должен работать!

Они говорили одно и то же в течение трех дней. Ананд молчал, улыбался, упираясь подбородком в сжатый кулак. Он очень хотел бы рассказать брызжущим слюной политикам, что человеческое существо — неповторимая единица мироздания, сама являющаяся маленькой Вселенной, хотел бы объяснить, чем может обернуться нарушение космического равновесия и космических законов, но, к сожалению, не мог оперировать этими понятиями. Они отказывались понимать его, им было это невыгодно. Ананд знал, что основное производство клонов налажено за океаном, поэтому не особенно рассчитывал на успех своей миссии, но все же надеялся.

Он подождал, когда глава Секретариата спустится с трибуны, и не спеша произнес с места:

— Господа, не сомневаюсь, что вы все считаете себя верующими людьми, сейчас модно быть верующими. Поэтому я могу рассчитывать на ваше понимание в таких вещах, как соблюдение законов Божьих. Господь не давал людям права создавать себе подобных искусственным путем. Эти существа, хотя и являются людьми биологически, не имеют души, что вам всем хорошо известно. Скоро численность землян, не имеющих души, превысит число, скажем так, одушевленных. Как вы думаете, понравится это Господу? Человеческое существо неповторимо. Вы согласны со мной, господа? Что касается производства клонов в качестве дешевой рабочей силы, то в данном случае мы имеем ничто иное, как эксплуатацию человека человеком. Разве человечество уже не прошло этот путь? — Ананд оглядел присутствующих. — Если создавать клонов безнравственно, то эксплуатировать их — просто преступление.

— Клоны — не люди!

— Не обманывайте себя. Это самые настоящие люди. Они устроены точно так же, как их прототипы. Вопрос о душе в данном случае не обсуждается. Кто-то сделал и продолжает делать на клонировании большие деньги, но страдаем всем мы, поверьте, отвечать за эти преступления будет все человечество. Господа, я, признаться, не ожидал, что по этому вопросу не возникнет трений. Спасибо, что хотя бы бесчеловечность мутационных экспериментов не вызвала у вас сомнений. Я вот думаю, что будет, когда очередь дойдет до закона о волеизъявлении? Боюсь, вы попросите меня закрыть дверь с другой стороны. — Он поднялся. — Будет лучше, если я не стану дожидаться этого замечательного момента. Был рад выслушать ваше мнение. Встретимся в Парламенте, Я намерен добиваться своего, господа, имейте это в виду.

Улыбаясь, он раскланялся со всеми и поехал в гостиницу. На сегодня Служба погоды назначила шторм, и погода была нелетной, поэтому пришлось отложить отъезд до утра.

В парке у гостиницы толпились сотни две людей с транспарантами и громкоговорителями. Завидев Главного советника, они побросали недоеденные бутерброды, подняли плакаты над головами и принялись кричать и свистеть.

— Клоны за клонирование! Хотим размножаться! Долой запреты! — неслось из усилителей.

Ананд не был расположен вступать в дискуссии. Он пропустил вперед телохранителей, те вклинились в толпу и расчистили подход к дверям.

Свинцовое небо пестрело разноцветными флаерами, а океан — разрисованными оскаленными физиономиями шлюпками и спасательными судами. Любители острых ощущений готовились сразиться со стихией, заплатив за это большие деньги. На набережной собрались многочисленные зрители, играла музыка, молодежь веселилась. Ананд немного постоял на балконе своего номера, подождал. когда океанская гладь вздуется первой волной, и вернулся в помещение. где на столе ждал заказанный обед. Всему научились люди, подумал он, всему, кроме того, как быть людьми. Он взял в руки вилку, поковырялся ею в тарелке и встал из-за стола. Есть не хотелось. Ныло слева за грудиной, в голове стучал тяжелый молот.

Он бесцельно побродил по комнатам, потом вынес кресло на балкон, сел и стал смотреть на океан. Сложившееся положение очень беспокоило его. Слушания в парламенте должны были состояться через десять дней, так что оставалось совсем немного времени на то, чтобы заручиться поддержкой хотя бы одной трети депутатов.

— Да, времени совсем не остается, — произнес он задумчиво, глядя в укутанную туманом даль. поверх тяжело колышущейся океанской воды и мелькающих в волнах глупых суденышек.

Эпизод 28

Вернувшись в Столицу, Ананд первым делом попросил Мишу связаться с Лином. У него было очень неспокойно на душе. Пока Миша выполнял задание, он уселся за компьютер и стал составлять отчет о поездке.

Миша позвонил минут черед пятнадцать и сообщил, что Лина нигде нет. Он не выходит на работу уже несколько дней и не дает о себе знать.

— Найди мне его, сынок, пожалуйста, — попросил Ананд.

Он попробовал вернуться к отчету. Ничего не вышло, буквы на мониторе прыгали и расплывались. Тогда он вызвал секретаршу, сказал, что плохо себя чувствует и никого не будет принимать, потом проглотил снотворное и уснул, сидя за столом. Это был единственный способ избавиться от навязчивых мрачных мыслей и предчувствий.

Он проснулся от шума. В дверь барабанили, из приемной доносились громкие голоса, возня, звуки падающей мебели. Он бросился к двери, распахнул ее, и в кабинет ворвался Миша, а следом — разгневанная секретарша и двое охранников. Наткнувшись на него, все четверо замерли.

— Господин Ананд, я объясняла, что вы не принимаете, а он… — стала оправдываться Шейла.

— Ничего страшного, — с трудом ворочая языком, произнес Ананд. Снотворное все еще продолжало действовать, и в голове гудело. — Пусть остается, если уж прорвался, но больше никого не впускать. Никого.

Телохранители замешкались у дверей, один из них пробасил:

— Надо его обыскать, шеф, может у него бомба. Мы предупреждены насчет террористов.

— Конечно. — Ананд отошел, позволив охранникам сделать свою работу.

Он снова запер дверь и строго взглянул на конопатого парня. Миша оправил потрепавшуюся в драке одежду и сказал:

— Мастер, простите, что я так… вы отключились, а мне нужно было сообщить вам кое-что.

— Лин?

— Он в Канцелярии. Уже пятый день!

— Где?!

— В Управлении секретных служб Объединенной канцелярии. Наш человек только что передал. Он не мог связаться раньше, не было возможности… Мастер, вам плохо?

Ананд с трудом добрался до дивана, упал и откинулся на спинку, бросил в рот несколько пилюль и запил водой прямо из графина.

— Дальше, — попросил он.

— Дальше… Что дальше?.. — Миша очень волновался. — Наш человек передал, что вы можете быть спокойны — он ничего им не сказал.

— Дальше!

— Мастер, ему будет вынесен смертный приговор за уничтожение результатов Эксперимента. Казнь пройдет публично в воскресенье на Центральной площади. Завтра будет сделано официальное сообщение. Вот. Наш человек просит разрешения вмешаться.

— Нет! Ни в коем случае! Хватит жертв! — Ананд сделал глоток воды и хрипло произнес: — Что ж, молодец Купер, хорошая работа. Значит, в воскресение? Не успею до воскресения, никак не успею.

— Да успеем! — воскликнул Миша, присел рядом и заглянул в глаза. — Мастер, у нас есть несколько дней. Я сообщу всем нашим, мы…

Ананд выпрямился, отставил графин. Миша все понял по его глазам, но все же спросил:

— Ведь мы попробуем что-нибудь сделать?

Ананд страдальчески улыбнулся и положил руку на плечо Ученика.

— Сынок, десять человек не смогут захватить площадь, разоружить армию и полицию. Куперу нужен я.

Миша резко сбросил его руку и вскочил.

— Мастер, вы собираетесь сдаться?!

— Я сам буду решать, — сказал Ананд, давая понять, что дискуссии неуместны.

Но Ученик не собирался его понимать.

— Мастер, — жестко проговорил он, — если вы сдадитесь, мы все сделаем то же самое. Так что подумайте, прежде чем идти в Канцелярию. Я не шучу, мы это сделаем.

— Миша, это не разговор.

— Мастер, я вас предупредил. Более того, мы считаем, что вам нужно уехать временно из Столицы, покинуть Землю, пока все не успокоится. Вы должны выжить, даже если мы все погибнем. Без вас ничего не получится.

Ананд поднял на Ученика хмурый взгляд.

— Если без меня дело Учения рухнет, значит, я никуда не годный Учитель.

— Мастер, я хотел сказать…

— Миша, я не хочу, чтобы вы шли на бой с моим именем на устах. Я не хочу быть символом. Я хочу, чтобы вы пребывали в Учении не ради моей личности, а ради самого Учения. Если моя личность затмевает саму идею, то я не тот, кто может что-то сделать для людей. — Миша хотел возразить, но Ананд гневно хлопнул ладонью по столу. — Сбежать, спастись? Истинный Учитель никогда не оставит Учеников. Если нет другого выбора, он умрет вместе с ними. Понял меня, сынок?

Миша набычился, долго смотрел на сложенные на коленях ладони, потом проговорил еле слышно:

— Мастер, простите, я сказал глупость… Но вы все равно не пойдете сдаваться.

Эпизод 29

Николай ожидал гнева шефа, но тот будто забыл о нем. Железяка был поглощен делом Язычника и даже ночевал в кабинете. Николай не интересовался ходом следствия, которое вел Ибрагим. Они не были друзьями, скорее наоборот. Года два назад Ибрагим пас Пиратов, и почти взял главаря, но пришлось засветить его агента, потому что захват должен был сопровождаться большими жертвами среди мирного населения. Операция провалилась и следователь остался без повышения и без «Звезды».

Все эти дни Николай провел, копаясь в архивах, поднимая материалы по Пиратам. Он надеялся, что когда шеф, наконец, придет в себя, он сумеет его убедить в необходимости отдать именно ему это дело. Отпуск пропал, поездка на Большие аттракционы осталась в прекрасных снах и фантазиях.

Когда Купер неожиданно вызвал его к себе, Николай удивился. Не испугался, а просто удивился.

— Ты был прав, — сказал шеф, — я это признаю. Дело Язычников провалено.

Николай стоял по другую сторону огромного стола, расставив ноги и заложив руки за спину. Он промолчал.

— Ты ничего не хочешь сказать? — усмехнулся Купер. — Не хочешь бросить камень в огород Ибрагима? Как-никак это он ведет следствие. Нет? А он еженедельно строчит на тебя доносы. Хм.

— Вы меня за этим вызвали, шеф?

— Нет, конечно. Я хочу посоветоваться. Может, сядешь?.. Как хочешь. Так вот, Язычник не раскололся, но я знаю, как подманить его сообщников в мою мышеловку.

«Ну, и как же?» — насмешливо подумал про себя Николай.

— Я организую публичную казнь этого типа на Центральной площади. Устроим целое шоу в воскресение. Язычники не могут не попробовать освободить своего дружка. Вот тут мы их и накроем. Ну, как тебе моя идея? Какие будут предложения?

Николаю стало жарко. Да, видно, Железяка совсем сошел с ума, если ему пришла в голову подобная идея. Но нужно было что-то отвечать. Он откашлялся и проговорил:

— Шеф, думаю, этого делать не стоит. Во-первых, вина Язычника не доказана. К тому же, его нельзя приговорить к смертной казни только за то, что он Язычник, мы не казним даже Пиратов. Во-вторых, сейчас люди очень либерально настроены и не поймут наших действий. И, в-третьих, Правительство никогда не санкционирует это… эту операцию. Это плохая идея. Таково мое мнение.

Купер растянул в улыбке тонкие губы. «Бедняга, и ничего-то ты не знаешь», — сказали его глаза.

— Коля, мы будем судить желтого не за то, что он Язычник. В деле появились совсем новые факты. Когда Правительство и общественность узнают, что именно он сделал, то сами потребуют его четвертовать.

— А что он сделал? Если, конечно, не секрет.

Купер снова жестом предложил ему сесть и сказал:

— Наш приятель занимался непосредственно Экспериментом и помешал созданию вакцины.

— Не может быть! — Николай упал в кресло. — Вы уверены в этом? У вас есть доказательства?

— У меня нет прямых доказательств его вины, но я чувствую свою правоту. Когда я узнал, что он был непосредственно связан с вакциной и имел доступ в лабораторию, меня словно током ударило.

— Шеф, но обвинение не может основываться на предчувствиях.

— Коля, Язычник виновен. Я беседовал с некоторыми сотрудниками Центра и узнал, что этот доктор вел себя странно, приводил в учреждение непонятных людей. Да, самое интересное — именно там он прятал беглого десантника Рамиреса. Представляешь? Мы перевернули всю Землю, а парень был у нас прямо под носом! Этот желтый не так прост, как тебе кажется, он член мощной преступной сети, имеющей доступ к правительственной информации. Я не утверждаю, что он слил вакцину в унитаз, но он мешал ее созданию. Я в этом уверен.

Николай почувствовал, как все внутри него начало закипать. Раздражение по отношению к начальству померкло перед благородной ненавистью к убийце детей. Да, именно убийце детей! Дети, в том числе и его Даша и Саша, завтра могут оказаться на краю гибели и не получить спасения! Шеф, конечно, излишне суеверен, приписывая Язычникам какую-то мистическую силу, но Эпидемия — это не мистика, а реальность. За несколько месяцев она стала кошмаром человечества, она приходила неожиданно, она могла застигнуть в самый прекрасный момент жизни, накрыть целый город или отдельный дом, словно издеваясь над людьми, и никому не было от нее спасения.

Как же он мог! — подумал Николай и произнес уже другим голосом:

— Шеф… но даже в этом случае нельзя обойтись без суда. Правозащитники разорвут нас на части.

— Не разорвут, у них тоже есть дети. Лучше свяжись с этой стервой Де Бург, — сказал Купер.

— Ненавижу эту компанию.

— Я тоже, но у них есть деньги, пусть раскошеливаются, если хотят, чтобы шоу прошло красиво. Аренда Центральной площади обойдется недешево. Сообщи пресс-центру, что жду их в семь часов для подготовки заявления. А сейчас мне нужно утрясти все дела с Президентом.

Выйдя от Купера, Николай бросился в свой кабинет, достал из сейфа пистолет и помчался вниз, в департамент предварительного расследования, располагавшийся на одном из подвальных этажей. Де Бург он позвонит потом, и пресс-служба может подождать. Сейчас он хотел только одного — взглянуть в глаза этому человеку.

Охранник испугался, увидев разъяренное начальство, без лишних вопросов пропустил внутрь, сам остался снаружи.

Растерзанный Язычник лежал на полу и не шевелился. Он только приоткрыл глаза и посмотрел на вошедшего. Николай подошел к решетке, запустил руку в карман за оружием, но не стал его доставать. Встретившись взглядом с Язычником, он с сожалением понял, что недостаточно зол.

— Давно не виделись, — произнес Язычник.

«Он почувствовал мои сомнения, поэтому так нагло себя ведет», — подумал Николай.

— Ты имел отношение к Эксперименту? — гневно спросил он.

— Ну и что?

— Тебя обвиняют в провале Эксперимента, и мне кажется, что это так и есть. Есть сведения, что ты мешал поискам вакцины. Уж не знаю, в качестве Язычника, Мстителя или просто негодяя. К сожалению, Купер принял решение сворачивать следствие, и мы этого никогда не узнаем. — Язычник молчал, безразлично глядя в стену, и Николай почувствовал раздражение. — Тебя казнят на Центральной площади, и миллиарды людей увидят твою позорную смерть. Это неизбежно, решение принято, машина запущена. Ты согласен корчиться на глазах всей планеты?

— Чего тебе надо?

— Я хочу услышать правду. Тебе не стоит запираться, так или иначе экзекуция состоится, признаешь ты свою вину или нет. Но если скажешь правду сейчас, я тебя аккуратно пристрелю, и не будет никакого шоу. Хотя твой поступок и достоин четвертования, я окажу тебе такую услугу. Выбирай.

— Пошел ты… И Купер пусть идет туда же, — сказал Язычник и закрыл глаза.

— Отвечать на вопрос, скотина! — разозлился Николай. — Ты это сделал?!

— Если я скажу «нет», ты мне поверишь?

— У меня двое детей, желтый, страх за их будущее мешает мне быть доверчивым. Почему провалился Эксперимент?

— Не знаю, но твой шеф ищет совсем не там. Передай ему это. А теперь проваливай!

Язычник заглянул в смую душу. И Николай подумал: «Какого черта я сюда пришел?»

Загремела дверь, и в камеру ввалился Ибрагим и двое вооруженных до зубов агентов. Широкие ноздри следователя раздувались от ярости.

— Шеф? — Ибрагим дрожал от негодования. — Вы здесь?

— Что-то не так? — недовольно произнес Николай.

— Нет, но… Но я веду это дело, шеф!

— Ну и что?

— Ну… — Ибрагим сжал кулаки. — Вас что-то интересует, шеф?

— Да. Меня интересуют твои успехи.

— Будут успехи, — зловеще усмехнулся следователь. — А вы, шеф, лучше отойдите, когда я буду работать, а то запачкаете костюмчик.

«Он еженедельно строчит на тебя доносы», — вспомнил Николай, одернул полы пиджака и вышел.

В коридорах департамента столкнулся с Максудом. Тот напряженно улыбнулся ему. Николай ответил.

Через час Максуд лежал на полу у лифта изрешеченный пулями. Открытые глаза сохранили лукавое выражение, и на щетинистых усах алели капельки крови. «Он хотел освободить Язычника», — сообщили в охране. Николай наблюдал за возникшим переполохом с холодным спокойствием. Он ничего не делал, он даже не стал звонить Куперу, который еще рапортовал Президенту. Он оглох от криков и его тошнило. Ему было плохо. Только мертвый молчал, уставившись на него стеклянными зрачками, но Николаю казалось, что Максуд подмигивает: «Они просто дураки, клянусь Аллахом»…

В конце концов, его действительно стошнило. Повисев с полчаса над унитазом в уборной, он умылся, плюнул на все и поехал в знакомый бар на окраине города. Там он опрокинул в себя две бутылки горючей гадости, а потом и сам опрокинулся на ковровый пол и под шелест приглушенных шагов проспал до утра. Никто его не тревожил. Здесь это разрешалось.

Эпизод 30

Тереза начала скучать. Который день они торчат в этом северном городишке, а ничего интересного не происходит. Она не могла понять, почему они поехали на Север, если собирались на Восток. И где эти обещанные приключения? Эли с Косичкой, как они прозвали Ке, ходят целыми днями задумчивые, что-то вынюхивают и высматривают, всё ищут какие-то «знаки», совсем помешались… Сана строит из себя верную боевую подругу. А что делать ей в этой дыре?

Тереза и не подозревала, что где-то на свете есть такие маленькие скучные города. Они устроились в коттедже у трогательной речки, рассекающей надвое густой хвойный лес. Соседние коттеджи еще не были заселены, курорт только готовился к сезону отпусков. Ко всем прочим недостаткам здесь было еще и холодно. Небо все время хмурилось, иногда поливая землю холодным дождем, за все дни солнце не выглянуло ни разу. В программе погоды для этих широт на неделю были расписаны осадки, и Тереза совсем затосковала.

— Желтые считают, что злые духи ходят только по прямой, — терпеливо объяснял ей Ке. — Если мы поедем прямо на Восток, они нас догонят, а если окольными путями, то оторвемся от них.

«Он сумасшедший», — сделала вывод Тереза и перестала задавать вопросы.

— Пойдемте вечером на танцы? — предложила она, беззаботно болтая ногой.

— Нельзя, там слишком много народу, — отрезал Элиот.

«Тупой солдафон!»

— Тогда давайте двинемся дальше, — сказала Тереза, — а то скоро располземся от сырости.

— Нельзя, — пробубнил Косичка. — Ждем знаков, Учитель сказал, если мы на правильном пути, должны быть Знаки. Тогда будет ясно, что делать дальше.

— А если мы не на правильном пути? Если эти Знаки никогда не появятся? Прошло уже пять дней!

— Появятся, — сказала Сана.

— Если Учитель сказал, значит, появятся, — уточнил Косичка.

— Может быть, он ошибся?

— Учитель не может ошибаться, — невозмутимо ответил Ке..

Тереза фыркнула, отвернулась и стала смотреть на холмы. Природа здесь была красивой, ничего не скажешь. За холмами начинался Заповедник дикой тайги — обширная территория, покрытая реликтовыми лесами, в которых водились настоящие звери. Здесь не сажали пальмы и цветы, леса были темными, густыми и страшными. Надо будет уговорить друзей сходить туда на прогулку, подумала Тереза и поморщилась, представив, что скажут на это Сана и Косичка. Если бы не они, с Элиотом легко было бы договориться. А эти… Она покосилась на друзей, они что-то тихо обсуждали, склонившись друг к другу. Ну вот, опять начинается!

Подкатил робот-разносчик, положил на стол страничку хроники и покатился к другому столику раздавать бюллетень. От нечего делать Тереза взяла листок и стала читать, продолжая качать ногой. «Разведслужбам путем крупномасштабной операции, проведенной совместно с армией и общественностью, удалось раскрыть заговор, направленный на подрыв стабильности и благоденствия Объединенного человечества, которое»… Что за идиотский текст? — подумала Тереза и, вздохнув, перевела взгляд на следующую строку. «… которое в благородном гневе требует наказания преступника. Теперь стало ясно, почему работа видных ученых Земли над средством против Эпидемии была безрезультатной. Доктор Ван Лин, связанный с кровавой сектой Язычников и Желтыми мстителями, будучи допущен в святая святых Эксперимента, всячески мешал его успеху и…»

Тереза замерла. Кажется, она только что видела имя доктора Лина. Не может быть… Она растерянно взглянула на друзей. Они ни о чем не подозревали и продолжали спокойно шептаться. Тогда Тереза взяла себя в руки и мужественно дочитала хронику. Завершалось правительственное сообщение заверениями в скором спасении от Эпидемии и призывами не падать духом. Внизу текста от имени пресс-службы Госканцелярии сообщалось, что публичная экзекуция состоится в воскресенье в 13.00 на Центральной площади Столицы. Желающие присутствовать на мероприятии должны иметь при себе специальный пригласительный билет и пройти регистрацию не позднее 9 часов утра.

— Девяти часов утра… — произнесла она вслух последние слова и в отчаянии прижала листок к груди: — Вы тут сидите о всякой ерунде болтаете, а там доктора Лина казнят!.

— Что? — спросили все трое хором.

Она бросила листок и зарыдала. Ей было действительно очень больно. Доктор Лин был строгим, но справедливым, а главное — честным и порядочным человеком. Он никогда н делал ей дурацких комплиментов, не старался коснуться ее или щипнуть, встречаясь в коридоре, как это делали некоторые другие сотрудники Центра. А сколько раз он рисковал своей жизнью, проводя опасные эксперименты!

Она высморкалась в салфетку и обернулась к друзьям. Было ясно, что они уже ознакомились с содержанием правительственного сообщения. Косичка закаменел, кажется, остановилось даже дыхание, а Элиот плакал, положил голову на руки. Сана обнимала его и шептала что-то на ухо.

Тем временем новость бурно обсуждалась посетителями ресторанчика. После взрывов благородного негодования наступило веселье. Люди обнимались, аплодировали, поздравляли друг друга. Хозяйка заведения угостила всех десертом за счет заведения. Какая-то дама попросила микрофон и запела гимн Объединенного человечества. С грохотом отодвинулись кресла, и посетители, продолжая жевать, поднялись на ноги. Когда дама затянула припев, десяток голосов поддержал ее нескладным, но вдохновенным хором.

Они не встали во время исполнения гимна, и на них старательно косились.

— Это неправда! — закричала вдруг Тереза, и в ресторане наступила тишина. Запевала пропела еще несколько нот в одиночестве и тоже замолкла. — Это все неправда! Они все врут! Он этого не делал! Он день и ночь работал ради вас, рискуя заразиться! Я точно знаю! Он очень хороший человек, его специально обвиняют! Правительство не может спасти вас от Эпидемии, поэтому ищет козла отпущения! Не верьте! Правительство врет!

Она закончила речь и, задыхаясь от волнения, оглядела уставившиеся на нее жующие лица. Поначалу люди смотрели просто с любопытством, как на не по плану выпавший снег или безработного биоробота-поэта, развлекающего публику на Периферии. Но вскоре в их глазах начало расти беспокойство.

— Язычники! — прокричал наконец кто-то. — Это Язычники! Зовите полицию!

Присутствие живых Язычников привело людей в неописуемый ужас. Откуда ни возьмись. словно вынырнув из стен, появились забронированные полицейские и стали неуклюже пробираться, лавируя между столами с визжащими женщинами и поигрывая дубинками.

— Молодец, не ожидал от тебя, — шепнул Элиоте Терезе. Пощупал карманы брюк, убедился, что все документы и деньги у него с собой, и сказал, поднимаясь: — А теперь, девчонки, бегите к лесу, а мы потом подойдем. Это не обсуждается!

Эпизод 31

Девушки прождали до темноты, затаившись в лощине у окраин Заповедника. Дальше они идти не решились из страха перед темнотой и из опасений, что ребята их не найдут. Было сыро и холодно.

С приходом сумерек морось прекратилась и сквозь поредевшие тучи показались звезды.

— Мне что-то страшно, — прошептала Тереза, оглядела себя и застонала. — Господи, посмотри, на кого я похожа… Вся в грязи… — Она потянулась, чтобы выглянуть из убежища. — Может, пойдем обратно к поселку?

Сана схватила ее за одежду, потащила обратно и прилежала палец к губам:

— Тише, кто-то идет. Слышишь?

Тереза прислушалась. Из темноты доносился тихий шорох и треск. Кто-то осторожно шел по лесу. Девушки прижались к земле и затаили дыхание. Сана крепко сжала прихваченный по дороге толстый сук.

Шаги приблизились.

— И куда они подевались? — послышался голос Элиота.

Сана вскрикнула, выскочила из оврага и бросилась в темноту.

— Эли-и!

Ребята вышли на поляну, освещенную луной.

«Мда, не того парня я выбрала», — подумала Тереза, глядя, как подруга обнимает Элиота. Ей совсем не хотелось обниматься с Ке, хотя она пошла бы на такой подвиг, если бы знала, что Косичке это нужно. Но ему ничего не было нужно от нее. Он протянул ей руку, помог выбраться из грязи и только поинтересовался, не простудилась ли она.

— Нет, — холодно ответила Тереза.

Они углубились в ночной лес, оживший с прекращением дождя.

Эпизод 32

Шефа разведки не оказалось на месте, но секретарша разыскала его, объяснив, что имеет соответствующее распоряжение.

«Рад слышать вас, господин Ананд! — искренне обрадовался Купер. — Как ваше здоровье? Простите, что давно не справлялся о вас, я сейчас немного занят. Слушаю вас».

— У меня к вам дело… по поводу осужденного Язычника. Все действительно так, как сообщили в новостях?

«Именно. А что вас интересует?»

— Я, конечно, поздравляю вас с блестящим завершением дела. Вы хорошо поработали, господин Купер, но…

«Но?»

— Но… должен признаться вам кое в чем. Понимаете… только это между нами… как другу.

«Одну секунду, господин Ананд, я перейду в другое помещение… Теперь говорите, я слушаю».

— Я должен признаться, что мы с этим преступником когда-то учились вместе в Медицинской академии по программе для азиатского мира и даже были друзьями…

«Правда?» — Купер был заинтересован, но отнесся к этой новости спокойно.

— Да, были. Десять лет назад. Потом он устроился на дальние линии… Поймите меня правильно, но порядочность заставляет меня попытаться сделать что-то для этого человека, хотя, несомненно, преступление его ужасно.

«Господин Ананд, — произнес Купер после паузы, — вы злоупотребляете моей дружбой. Вам так не кажется? — Ананд ничего не ответил, и шеф разведки продолжил: — Скорее всего, этот желтый не был никаким вашим другом, вы просто хотите заступиться за него, как за того мальчишку. Помните? Я понимаю ваши гуманистические идеалы, но когда вопрос касается дел, имеющих чрезвычайную важность для человечества… Кстати, насчет того мальчишки. Я ведь его отпустил. Да-да. Однако несколько дней в таком месте, как Северный изолятор, пошли ему на пользу. Ему там вправили мозги, и теперь он не занимается больше ерундой, прилежно учится в своем университете, посещает мечеть под присмотром старших братьев. Одним словом, я его спас для общества, для будущего. Вы не согласны?»

— Прежде всего, вы спасли свою душу, господин Купер, — проговорил Ананд. — Я рад за вас.

«Хм. Почему вы не стали священником, господин Ананд? За вами пошли бы миллионы. Даже я питаю к вам слабость… Мда. Ладно, теперь к нашему делу. К сожалению, на этот раз я не смогу помочь вам, потому что это совсем другой случай. Этот Язычник уже не мальчик, сбившийся с пути, это настоящий преступник, убежденный и хитрый враг. Он очень опасен. Вы даже не представляете, с какой мощной силой мне приходится бороться в одиночку. Так что простите. Но для того, чтобы вы не считали меня таким уж чудовищем, я сделаю кое-что для него, вернее, для вас. Я обещаю, что ваш друг… бывший друг умрет без мучений».

— Благодарю вас, господин Купер. Я знал, что могу на вас рассчитывать. И еще, простите меня, если я не буду присутствовать на экзекуции. Очень хотелось бы вас повидать, но не в такой обстановке.

«Я все понимаю».

Ананд положил трубку. Шейда передала, что в приемной дожидаются какие-то молодежные лидеры. Он сказал, что примет их через полчаса. Слезы душили его.

Он вышел в оранжерею, побродил среди деревьев и цветов, остановился, закрыл глаза и подставив лицо майскому ветерку.

«Господи, пошли чудо, прошу тебя… Пошли чудо… Чудо!»

Эпизод 33

После объявления приговора его, наконец, оставили в покое, прекратили делать уколы, превращающие мышцы в желе, и даже подлечили в госпитале. Лину было все равно, что его ждет, он уже не чувствовал боли, ни физической, ни душевной. Он был рад, что все закончилось и, самое главное, что друзья теперь знают, где он и что с ним. Все могло быть гораздо хуже. Он не боялся мучений, единственное, что пугало его — это перспектива умереть в подвалах разведки. Он боялся, что его замучат до смерти и тайно отправят на переработку, и что история его всплывет только через много лет, когда после какой-нибудь революции поднимут архивы. Он не хотел этого, поэтому всеми силами старался выжить, наводя суеверный страх на своих мучителей, видящих в его выносливости что-то сверхъестественное.

Вечером в госпиталь заглянул Купер и впервые за все время следствия заговорил с ним.

— Ты не хочешь покаяться? — спросил шеф, стоя в нескольких шагах от койки.

— Я же Язычник, — сказал Лин.

— Еще не поздно исправить эту ошибку.

— Если я покаюсь, ты отменишь казнь и отправишь меня в монастырь?

— Хм. Отменить не могу, но могу подставить вместо тебя кого-нибудь другого. — Купер выждал немного и сообщил: — За тебя просили очень уважаемые мною люди. Только назови имя.

«Это Ананд, — подумал Лин. — Вот глупый, зачем он так рисковал…»

— Нет, — сказал он.

Купер шумно выдохнул и качнул головой:

— Очень глупо…

Утром его умыли, привели в порядок, переодели, загримировали оставшиеся на виду участки тела и посадили в бронированный транспортировщик, почему-то завязав глаза. Как в средневековом кошмаре, думал Лин, лежа на вибрирующем полу машины.

Скрипнули тормоза, и транспортировщик замер. «Интересно, где будет проходить шоу? Наверняка Купер придумал что-то оригинальное», — усмехнулся про себя Лин. Его подняли и вывели наружу. Солнце ослепляло даже через повязку. Он услышал мерный гул многолюдной толпы и подумал: «Не удивлюсь, если это главная площадь».

Его поволокли по ступеням, приладили куда-то руки и ноги. Наконец повязку сняли, и он ужаснулся увиденному. Площадь кипела, словно в дни больших торжеств. Для важных гостей были установлены специальные зрительные места, зрители пониже рангом стояли на ногах у подножия главное трибуны и тянули шеи, стараясь получше разглядеть злодея. Площадь была оцеплена полицейскими и военными кордонами в несколько рядов, в воздухе роились военные суда.

Подошел экзекутор, закатал рукав, грубо воткнул в вену иглу, мрачно сообщил:

— Это тебе подарок от друзей, пожалели тебя, убийца.

Мероприятие обещало быть долгим. Начались нудные выступления, кто-то от Правительства произнес длинную речь, какие-то священники вещали о проделках дьявола и прочей нечести, лигионеры также не упустили случая сказать свое слово. Из толпы безместных зрителей доносились брань и проклятия, летели огрызки яблок и обвернутые бумагой камни. Солидная публика вела себя более сдержано, но на лицах читалось безмерное презрение к тому, кто уничтожил последнюю надежду на спасение. «Я, конечно, не святой, но такого я тоже не заслужил», — с горечью подумал Лин, когда очередной «снаряд» угодил ему в глаз. Он не сомневался, что с площади ведется прямая трансляция и миллиарды людей на Земле и за ее пределами сейчас припали к экранам, боясь пропустить момент его агонии. Но друзья… каково им? Что сейчас творится с Анандом, выдержит ли его сердце? Не сорвется ли Эли и не вздумает ли вернуться?.. Столько всего произошло за эту неделю, столько узлов развязано, столько новых лиц прошло перед ним.

Церемонии не было видно конца, желающих высказаться оказалось так много, что для общественности к главной трибуне пришлось приставить дополнительную, пониже. Лин оглядывал разодетых в пух и прах зрителей и мысленно посмеивался. Несчастные, наверняка, заплатили огромные деньги за такое удовольствие. Несомненно, это шоу обошлось Лиге в копеечку… И тут свет померк перед глазами. Нет, это невозможно, это ему показалось. Он взглянул еще раз. Во втором ряду, зажатая между отцом и молодым краснолицым мужчиной, сидела Тина и, не мигая, смотрела на него страшными глазами.

Тина! Любимая и единственная… Крошечный маячок во мраке жизни… Он думал и мечтал о ней весь год, он смирился, но продолжал думать и мечтать…

Лин оглох от стука собственного сердца и почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Все перенесенные до сих пор мучения показались ерундой по сравнению с этой пыткой, самой изощренной из всех. Зачем она пришла? Она не должна была приходить, даже если ее заставили. Теперь ему действительно стало страшно умирать. Он представил, как будет корчиться на глазах любимой женщины, и похолодел. Но почему, почему она пришла сюда, мучительно думал он, почему… Она не должна была этого делать. Может быть, Купер решил так поиздеваться? Нет, она отпрыск аристократического рода, он бы не посмел. Или она больше не его Тина, а женщина того краснолицего парня с бессмысленными глазами?.. Тогда действительно не стоит жить.

От введенного в кровь средства, жаркого солнца и обжигающего зеленого взгляда стало дурно, сознание помутилось, подступила тошнота. Скорее бы уж, подумал он, изо всех сил стараясь держать голову прямо.

Когда приступили к оглашению приговора, на площадь упала длинная тень. Довольно низко над землей не спеша двигался караван грузовых кораблей. Военные вертолеты разлетелись в стороны, пропуская тяжелые машины, словно испуганные воробьи.

— Привести приговор в исполнение! — прогремело над площадью.

Эпизод 34

— Что это там, черт побери? — разозлился Купер. Он нервничал. Шоу уже подходило к концу, а Язычники почему-то не торопились спасать своего дружка. — Николай, выясни, что это за кретины.

Купер устроил свой штаб в недрах главной трибуны и наблюдал за происходящим через потайную односторонне прозрачную панель из взрывоустойчивого материала. Отсюда он контролировал работу агентов по всей территории Столицы, и все они, словно сговорившись, передавали, что в городе не происходит никаких волнений. Все спокойно.

Переговорив с центром, Николай, поведение которого в последние дни совсем не нравилось Куперу, без энтузиазма сообщил, что это караван Торгового совета, код передаваемого сигнала идентифицирован и присутствует в генеральном каталоге.

— К черту эти подробности, — проворчал Купер. — Пусть убирают их отсюда поскорее. От них слишком много шума.

Он раздраженно понаблюдал, как заместитель нарочито неумело возится с аппаратурой.

— В чем дело? — рявкнул он.

— Какой-то магнитный фон, — сообщил Николай безразлично. — Караван идет слишком низко, возможно, образовались локальные магнитные вихри, нарушающие связь. А может… — Он наклонился к самому лицу шефа и прошептал: — А может, это Язычники.

Купер не уловил издевки. Он вскочил на ноги. Связь нарушена! Значит, он не сможет вызвать подкрепления в случае необходимости! Еще этот треклятый караван висит в небе и мешает работать авиации. Все было просчитано и подготовлено, полиция и армия находились на исходных позициях и ждали сигнала. Купер, казалось, предусмотрел все. Но даже он не мог предвидеть того, что произошло в следующий момент.

Когда караван оказался прямо над площадью, грузовые люки кораблей неожиданно разверзлись и оттуда посыпались маленькие люди с красными повязками на головах. Их было множество. С криками и улюлюканьем они падали на землю, прикрепленные к кораблям стремительно разворачивающимися бесконечными тросами, врезались в панически мечущуюся толпу, хватали кого-нибудь из зрителей и вместе с заложниками взмывали, исчезая в брюхе тяжелогрузной машины. Полицейские и военные были смяты бегущими людьми и посылали в воздух запоздалые выстрелы.

Купер был парализован. Потрясение лишило его дара речи и способности двигаться. Он прилип к прозрачной стене и не шевелился. Там, на площади происходило нечто невообразимое, а он был отрезан от мира и бессилен что-либо изменить. Он хотел бы застрелиться. Прямо здесь и сейчас. Он столько готовился к этой операции, он задействовал столько людей и техники, и в результате остался в дураках, так как недооценил силу противника. Эти Язычники оказались гораздо сильнее, чем он думал. Не исключено, что здесь замешана и армия. Придется это учесть на будущее.

Купер постарался взять себя в руки. Как бы там ни было, в настоящий момент он никак не мог повлиять на ситуацию, оставалось только наблюдать, как люди в повязках вынимают казненного из установки, и радоваться хотя бы тому, что приговор был приведен в исполнение своевременно.

— Шикарная операция, шеф, — усмехнулся Николай. — Браво.

Корабли захлопнули разверстые пасти и, стремительно набирая высоту, растворились в голубом небе. Но, несмотря на это, связь не восстанавливалась еще семь минут, и Купер хорошо понимал, что это значит.

Эпизод 35

В контейнере было душно и пахло какой-то химией. Что здесь перевозили в последний раз? — попыталась вспомнить Тина, но мысли путались, и еще этот Франсуа со своим мерзким одеколоном… Среди заложников было много знакомых ей лиц. Эти люди часто посещали приемы, которые любила устраивать мать на островной вилле. Все эти напыщенные и брезгливые аристократы сейчас выглядели не лучшим образом, и она про себя над ними посмеивалась.

«Скоро они там, что ли?» — подумала Тина и вытерла рукавом вспотевшее лицо.

— Деточка, крепитесь, — проблеяла из душного мрака давняя знакомая семьи, обмахиваясь жутким париком. — У вашей мамы такое слабое сердце! Я помню, однажды…

Тина не стала ее слушать. «Старая корова», — подумала она и в очередной раз попыталась отделаться от прилипшего к ней Франсуа. Он и не подумал отлипать. «Если меня отсюда не выпустят, я задохнусь от его одеколона!»

Люк контейнера отошел в сторону и внутрь заглянул человек в военной форме. Это был Сафар. Наконец-то! Тина резко вырвалась из объятий Франсуа и выскочила наружу.

По закрывшемуся люку глухо забарабанили.

— Что будет с ними? — Она схватила Сафара за руку.

— Мы все переходим на «Призрак», а этих на автопилоте аккуратно посадят где-нибудь в пустыне, — сообщил полковник. — Не беспокойся. Лучше поторопись, пора отстыковываться.

Они перешли на военный корабль, и Тина почувствовала как «Призрак» слегка качнулся, выпуская из объятий грузовое судно. Обратная дорога была отрезана навсегда. Но она не жалела об этом.

— Ты пока пройди в оранжерею, отдохни, — сказал Сафар.

— Что? — Тина не поверила своим ушам. — В оранжерею?! Ты с ума сошел? Какая еще оранжерея, я должна идти к нему! Где он?

— Мэй сказала, что тебе туда пока не нужно, она…

Тина не дослушала, оттолкнула Сафара и понеслась по сложному лабиринту коридоров военного судна, заглядывая во все отсеки. В одной из дверей дорогу ей преградила Мэй.

— Пропусти меня! — властно крикнула Тина. — Дай дорогу! Немедленно!

— Не надо тебе туда, — спокойно сказал маленькая женщина. — Я, мать и то не смогла на это смотреть. Пойдем лучше подышим воздухом, доченька.

Тина пошатнулась и ухватилась за стену.

— Он… он… умер?

— Будем надеяться на лучшее, — покачала головой Мэй. — Учитель О говорит, что надежда есть. Нужно верить Учителю О. Он все знает.

Тина обессилила и в момент лишилась воли, поддерживавшей ее со дня разлуки с Лином. Она сползла на пол и зарыдала, спрятав лицо в коленях. Неужели она опоздала? Нет, так нечестно! Нет! Так неправильно! Он не может умереть, он должен остаться с ней! Она стольким пожертвовала ради этого!

С того дня, как ее увезли из карантинного центра, Тина жила подготовкой к новой встрече. Она не собиралась мириться с судьбой и своим долгом перед человечеством. Конечно, был большой скандал. Отцу пришлось сильно потратиться, чтобы купить молчание дисциплинарной комиссии и Бини, который тут же приобрел на полученные деньги небольшой городок на Юге и к огромной радости Фатха добровольно ушел с корабля. В результате были удовлетворены все, кроме нее. Родственники и так называемые друзья и женихи постарались забыть историю с «Антонией». Что было, то было, девочка молодая, горячая, захотела немного поразвлечься, всякое может случиться. Так было решено на собрании клана, и родня стала делать вид, что ничего и не было. Все пошло своим чередом. Тина, как и планировалось, заняла место в Торговом совете и вскоре уже курировала азиатские рейсы, что являлось звеном ее грандиозного плана, о котором никто не догадывался. Азиатские рейсы были невыгодны и опасны, но Тина ничего не боялась. Она отбивалась от женихов, слетающихся на ее миллионы и положительную В-грамму, как мухи на мед, и ждала момента. Просто так сбежать из дома она не могла, ее бы нашли и вернули, а Лина сослали куда-нибудь. Нужно было что-то придумать, что-то невероятное.

Она решила начать с поисков матери Лина. Во время одного из рейсов покинула корабль, несмотря на протесты команды, и пошла в город пешком. Конечно, ощущение было странным. Она не привыкла к таким дорогам, таким лицам и взглядам. Городок, все еще не оправившийся от войны, был тихим, пыльным и тоскливым. Люди выходили из домов, высовывались в окон, чтобы увидеть красивую белую женщину, смело идущую по улице и искренне улыбающуюся им. В конце концов за ней увязалась целая процессия, державшаяся все же на небольшом расстоянии.

Будущую свекровь она отыскала без проблем. Все тут знали дом Ванов, сын которых единственным из городка сумел попасть в космос. Когда маленькая седая женщина открыла ей дверь, Тина ужасно растерялась и разволновалась и не смогла произнести ни слова. Потом они проговорили до вечера, но, возвращаясь на корабль, Тина почему-то сомневалась в том, что Мэй поверила ей. А кто бы на ее месте поверил?.. Постепенно они подружились, и старая женщина уже начала знакомить ее с соседями и друзьями. Тина была счастлива в этих поездках, будто сам Лин был рядом. Для таких случаев она всегда выбирала одну и ту же команду, члены которой привыкли к ее странностям и закрывали глаза на отлучки в город.

О приговоре она узнала во время семейного торжества. Отец устраивал ужин при свечах в честь какого-то партнера из-за океана. Тина лениво жевала, заедая скучную болтовню очередного жениха по имени Франсуа. Гости говорили о том, о сем, и кто-то обронил, что из Столицы просочились слухи о готовящейся через неделю экзекуции над тем самым желтым, который… Тина постаралась сделать вид, что ее эта новость совершенно не взволновала, и продолжала механически есть, хотя в голове уже строился план. У нее была всего неделя, и времени на слезы не оставалось.

В первую очередь она отыскала Сафара, в армии обучавшего ее стрельбе. Полковник был славным малым, ухаживал за ней и совсем не обиделся, получив отказ. Они встретились, и Тина поняла, что Сафар остался ей хорошим другом. Выслушав ее, он поведал, что как раз собирался покинуть армию, но не просто подать рапорт, а угнать один из новейших военных кораблей-невидимок, базировавшихся в настоящий момент на его орбитальном посту. Личный состав был готов идти за своим командиром куда угодно. «Земля — это не то место, где стоит жить, а нынешняя армия — не то место, где стоит служить настоящему мужчине», — говорил полковник.

Итак, безумный план, к которому подключилась и целая армия соотечественников Лина, собранная Мэй, был готов. И настало воскресение…

«Лин, ты не можешь умереть, ты не можешь так со мной поступить, — думала Тина. Она устала плакать. — Ты не можешь оставить меня одну. Не умирай, пожалуйста, не умирай…» Она подняла голову и увидела, что Мэй продолжает стоять рядом.

— Все будет хорошо, доченька, — сказала старая женщина.

Она взяла ее за руки, помогла подняться и увлекла за собой в оранжерею. Тина не сопротивлялась.

В оранжерее пахло цветами и влажной землей, а за прозрачной толщей иллюминатора убегала куда-то голубая беззаботная Земля. Старая женщина вглядывалась во Вселенную и думала о том, ради чего сын бросил ее много лет назад. Неужели ради этого вечно черного неба и холодных звезд?

Эпизод 36

После того, как возобновилась трансляция, прерванная непонятными помехами, и стало известно о случившемся на площади, Столицу охватила паника. Жители бросились из города. а кто не мог сделать этого немедленно, запирались в своих домах, забаррикадировавшись от наступления Желтых мстителей, Язычников и кого угодно. Западные и северные рейсы были перегружены до предела. Президент даже рассматривал возможность введения чрезвычайного положения и два дня вел усиленные консультации по этому поводу с военными кругами, о чем аккуратно сообщалось в специальных выпусках новостей. Родственники заложников, съехавшиеся со всех концов Земли, осаждали государственные структуры, в том числе Объединенную канцелярию.

У Купера раскалывалась голова. Николай опять куда-то пропал и приходилось все делать самому. Он устал от шума и истерических сигналов правительственной связи. Все чего-то требовали от него, но что он мог поделать? Он фактически в одиночку боролся с такой, как оказалось, мощной организацией и, вполне естественно, потерпел поражение. Кто мог ожидать, что Язычники накроют центр города непроницаемым магнитным колпаком, и Столица временно окажется отрезанной от остального мира. Кто мог предполагать такое? Даже он, шеф разведки, был застигнут врасплох. Теперь-то Президент наконец поймет, с какой мощной силой имеет дело и отнесется к его опасениям повнимательнее. Враг рода человеческого не дремлет, и нужно быть начеку, размышлял шеф разведки, когда в открытую дверь кабинета решительно ворвался Депутат и забарабанил огромными кулаками по столу.

— Где моя дочь?! Я требую вернуть мою дочь!

— Успокойтесь, господин Депутат, — сказал Купер устало. Это был не первый посетитель, и для всех он заготовил один ответ. — Правительство делает все возможное. Заложники будут спасены, а негодяи понесут заслуженное наказание. Уверяю вас.

— Чем вы занимаетесь в своей конторе?! — прокричал Депутат. видимо, не удовлетворившись этим объяснением, — Вы зря занимаете свое кресло! Если моя дочь и ее жених не будут найдена в течение дня, я подниму на ноги весь Парламент!

Депутат вышел. Купер посмотрел ему вслед и разразился страшными проклятиями.

Эпизод 37

Учитель О сказал, что все будет хорошо, и ушел.

На корабле спохватились не сразу, а, обнаружив, что кого-то не хватает, кинулись искать. Куда подевался этот славный старичок в белой одежде? — недоумевали военные. Он ушел, объясняла Мэй. Куда он мог уйти в открытом космосе с корабля, идущего на запредельной скорости? Пересел на попутный транспорт? Он ушел в Космос, отвечала Мэй и не понимала их недоумения. Куда же еще уходить Учителю О, как не в Космос? Это же так естественно. «Ох, уж эти белые, ничего они не понимают», — качала головой женщина. Она была рада уходу О, так как это означало, что с Лином все будет в порядке. Она была в этом так уверена, что разрешила Тине сидеть возле его постели.

Она смотрела на то, как зеленоглазая чутко дремлет, обнимая ее сына и прислушиваясь к его дыханию, как целует и гладит его раны, и тихо плакала от счастья. Судьба любит ее Лина. Теперь она могла быть спокойна.

Мэй вернулась в свою каюту, заперла дверь и зажгла ароматические палочки. Она должна была поблагодарить богов и духов и еще о многом их попросить.

Эпизод 38

Сознание возвращалось медленно, но минуты просветления становились все длиннее.

На веки легли блики искусственного света. Лин сделал вдох ожившими легкими и почувствовал знакомый специфический запах, какой бывает на космических станциях. Вот это да, подумал он, значит, на тот свет теперь доставляют на межпланетных кораблях? Эта мысль показалось ему очень смешной. Он открыл глаза и посмотрел вокруг. Так и есть! Понемногу возвращались зрение и слух. Вместе с ощущением жизни появилась и боль, но Лин не заметил ее. Он смотрел на знакомую растрепанную голову, лежащую на его груди. Тина!..

Тина дремала, обнимая его поперек туловища, и, наверное, видела тревожные сны. Ее плечи подрагивали, а губы шевелились. Лин почему-то сразу понял, что это не бред и не галлюцинация, а настоящая Тина.

Тина приподняла голову, чтобы повернуть затекшую шею, и встретилась с ним глазами. Мгновение она смотрела, застыв, а потом закричала так пронзительно, что в каюту тут же набежала куча военных, желтых и белых вперемежку. Поднялся ужасный шум. Они обступили воскресшего, жали руки, хлопали по плечу.

Люди расступились и приутихли, и из толпы показалась маленькая седая женщина. Она не стала бросаться к сыну, а остановилась, сложив руки и строго глядя на него.

— Мама?.. — Лин был потрясен до глубины души.

— Ты был плохим сыном, — сурово сказала мать. — Но ты, наверное, все-таки сделал в своей жизни что-то хорошее, если заслужил такую женщину.

По команде Мэй военные стали вываливаться из каюты, продолжая шумно обсуждать произошедшее.

Тина еле дождалась, когда наступит тишина.

Они смотрели друг на друга. Тина не могла произнести ни слова, хотя душа была переполнена. Лин тоже молчал.

Наконец он спросил:

— Интересно, как тут оказалась мама?

— Это долгая история. — Тина почему-то смутилась. — Мы союзницы, твоя мама настоящая сорвиголова.

— Так-так, интересно, интересно… Как я понял, мы куда-то летим?

— Да, мы летим.

— И куда же, командир?

— Это лучше спросить у Сафара. Он ведет «Призрак».

— «Призрак»?

— Это военный корабль-невидимка. Между прочим, на вооружении Земли всего пять таких, — гордо заметила Тина.

— Всего пять? — Лин мученически улыбнулся. Движение любого мускула тела вызывало ужасную боль. — Надо же, всего пять, и один из них достался тебе! Знаешь, меня это совсем не удивляет.

Тина счастливо засмеялась, подправила одеяло, взяла его руку и прижала к своей щеке.

— Здесь был твой Учитель.

— О был здесь?!

— Да, но он уже ушел. — Тина смахнула слезу со щеки. — Любимый, я чуть не умерла, когда узнала о казни.

— А я чуть не умер, увидев тебя рядом с тем краснорожим типом.

— Краснорожим? — Она наморщила нос и махнула рукой: — А, это Франсуа, мой жених, не думай о нем.

— Жених?!

— Да. — Она кокетливо повела плечами. — У меня их много, но только Франсуа прошел специальную комиссию и получил разрешение стать моим официальным женихом. Ему даже справку выдали с печатью… Тебе смешно? А мне почему-то не очень. Из-за этой положительной В-граммы столько проблем. Нет, ты только послушай, у этого Франсуа стопроцентное здоровье, прекрасная наследственность и родословная как у лошади, а значит, нас нужно скрестить для получения породы здоровых людей. Еще немного, и таких, как я, просто засадят в инкубатор и будут поставлять туда самцов для оплодотворения. Но ты меня знаешь, я сама решаю, кто будет меня оплодотворять!

Лин рассмеялся и закашлялся от боли в груди. Тело оживало и начинало все настойчивее напоминать о своих болячках. Тина почувствовала эту боль, наклонилась над ним, положила руку на лоб.

— Что, любимый, тебе плохо?

«Как же я прожил этот год без нее?» — подумал он, заглянув в зеленые глаза. Они были прозрачны и чисты, как поверхность тихой воды. Он сказал.

— Да, мне очень плохо, и будет еще хуже, если ты меня немедленно не поцелуешь.

Она послушно склонилась к нему и вдруг слегка отпрянула. В глазах заиграли озорные огоньки.

— Постой-ка, ты ведь не прошел комиссию! И справки у тебя нет!

— Да есть у меня все справки.

— И даже печать есть?

— Сколько хочешь. Иди сюда…

Эпизод 39

Купер подписал прошение своего заместителя об отставке, не раздумывая. В последние дни Николай приходил на службу помятый и дремал, запершись в своем офисе. Поговаривали, что по ночам он пьянствует в каком-то баре и болтает лишнее. Пусть болтает, придет и его время, рассуждал Купер. История с Максудом, скрытым врагом, была для него действительно страшным ударом, но Николай оказался просто слабаком. Совесть, видите ли, проснулась. Кретин, так и думал делать карьеру до конца жизни чистыми руками? А так не бывает! Когда работаешь в разведке, иногда приходится мараться.

Купер еще раз перечитал заявление и, посмеиваясь, завизировал его. Он вычеркивал Николая из своих планов, и дальнейшая судьба бывшего заместителя теперь его совсем не интересовала. Сейчас ему вообще было не до Николая. Он ждал прихода Депутата и с наслаждением предвкушал разговор с этим человеком, неделю назад посмевшим угрожать ему разбирательством в Парламенте. Он представлял, каким униженным и раздавленным будет он выглядеть, когда узнает всю правду о своей зеленоглазой доченьке. Да, думал Купер, разведка еще не разучилась работать.

Когда среди заложников, обнаруженных в африканской пустыне, не оказалось дочери Депутата, Купер вновь почувствовал запах жареного. Он бросил на это дело все управление. Агенты шарили, вынюхивали, выспрашивали, высматривали и наконец к великой радости шефа, подтвердили связь Тины с Язычником, а заодно и факт дачи взятки должностному лицу в целях сокрытия преступления. Есть! Купер торжествовал. Теперь все у него в руках, в том числе и крикливый Депутат. Дело начало раскручиваться, дальше — больше. Красотка работала в Торговом Совете и курировала азиатские маршруты, по собственной, между прочим, инициативе. Во время одного из рейсов она познакомилась с мамашей Язычника и вступила с ней в преступный сговор. В день экзекуции караван при попустительстве местных властей был захвачен желтыми боевиками, а перевозимый кораблями груз стратегического назначения — сброшен в океан. Но самое интересное, что к операции спасения преступника, помимо желтых боевиков, были привлечены военные, в том числе мятежный полковник. Этот самый полковник некогда был инструктором по стрельбе дочери Депутата. Цепочка выстраивалась сама собой. Одного только Купер никак не мог понять — как им удалось провернуть всю эту немыслимую операцию? Не иначе тут замешаны еще какие-то силы, более могущественные и темные. Он не решался даже заглянуть в породившую их адскую пропасть.

Эпизод последний

Центр по борьбе с Эпидемией горел неторопливо, лениво выбрасывая в небо языки желто-голубого пламени. Здание, находящееся за несгораемой оградой, вспыхнуло от первой же зажигательной бомбы. Через оплавленные ворота было видно, как огонь пожирает прекрасный сад, лижет и истончает стены. Оконные стекла с тоскливым звоном лопались одно за другим, пропуская внутрь прожорливое пламя. А самодельные снаряды все продолжали лететь за ограду, добивая и без того поверженное строение.

Дэвид наблюдал за пожаром со странным равнодушием. Вялость пожарных и бездеятельность полицейских не вызывали в нем негодования. Пусть себе горит… Главное, что его сейчас заботило, это штатив с пробирками, который он бережно прижимал к груди под форменным халатом. Это все, что он сумел вынести из огня. Это все, что осталось от Эксперимента. Дэвид стоял среди беснующейся толпы и думал, что, наверное, было бы лучше уйти. Хулиганы косо поглядывали на него, толкали и оскорбляли, но он не мог покинуть свое детище, не убедившись, что все действительно кончено.

В клубах дыма показался Николай, закопченный и обгоревший. Сбросив на ходу тлеющий пиджак, он подбежал к Дэвиду и виновато развел руками:

— Ничего невозможно спасти, внутри уже все горит! — Потом бросился к начальнику полицейского отряда, наблюдающему за пожаром из окна своего флаера. — Почему никто ничего не делает?! Я вас спрашиваю!

Начальник отряда промолчал и поспешно загородился зеркальным стеклом, в котором Николай увидел свое почерневшее, искаженное гневом лицо. Он в сердцах ударил по стеклу кулаком и вернулся к Дэвиду. Тот похлопал его по плечу:

— Не стоит. Эти люди уже объяснили мне, что таким образом они уничтожают логово дьявола. У меня лично больше нет никаких вопросов.

Они стояли рядом и смотрели, как за стеной догорает насытившееся пламя и над пепелищем зажигаются первые звезды…

Часть 3 Маги и волшебники

Эпизод 1

К концу лета Объединенное человечество стало приходить в себя после пережитых волнений. Жизнь на Земле постепенно входила в привычное русло ленивого благополучия, которому, казалось, не может быть конца. Чего только не произошло за это время. В недрах Луны наконец-то обнаружили золотую жилу, способную обеспечить человечество на целых 500 лет вперед, а на орбите Юпитера появилась стационарная станция, просматривающая и прослушивающая самые отдаленные уголки Вселенной. К празднику середины лета торжественно открылся первый галактический пограничный пост и началось строительство трехярусной магистрали через Атлантику. Но самое главное, что в это лето на Землю пришло долгожданное чудо.

Все началось со слухов. Поговаривали, будто где-то на Западе появился человек, способный спасти человечество от Эпидемии. Из уст в уста передавалась история о том, как некий доктор Аум излечил целый город. Говорили, что спаситель людей скромен и бескорыстен, каким и подобает быть Спасителю, а его вакцина чудодейственна и совершенно безопасна даже для младенцев. Как бы то ни было, сообщений о зверствах Эпидемии и вправду становилось все меньше и меньше, и к маленькому поселку, где уединено проживал доктор Аум, потекли людские реки. Те, кому удавалось принять спасительное средство, простояв в бесконечных очередях, рассказывали, что, проглотив божественный эликсир, подаваемый доктором собственноручно, они начинали чувствовать себя невероятно счастливыми и обновленными. В их сердцах рождалось чувство любви и преданности этому скромному человеку. Возвратившись в свои дома, они еще долго оставались под влиянием обаяния доктора Аум и, закрывая глаза, видели его загадочную улыбку снова и снова.

Откуда взялся таинственный врач или ученый, или волшебник никто не знал. Даже секретные службы пребывали в недоумении. Он просто пришел из ниоткуда без научных званий, лабораторий и инструментов. О нем знали только одно — доктор Аум собирается спасти и уже спасает Землю.

Всю последнюю неделю в Столице царил переполох. К и без того ослепляющей иллюминации прибавились гигантские рекламные щиты и воздушные сообщения, многоцветием огней кричащие о прибытии Спасителя в главный город Земли. Жители торопливо записываться в очереди, повсюду чувствовалось радостное возбуждение. Как же иначе, ведь Эпидемия отступила и теперь можно было подумать о будущем. И все это благодаря чудотворной вакцине доктора Аум.

Очередной всплеск фейерверков, высветивших алыми буквами на ночном небе"Доктор Аум — Спаситель человечества", отозвался жалобным звоном оконных стекол. Ананд стоял на террасе маленького сада. Бесконечное море огней ночного мегаполиса простиралось во все стороны света, от пышной зелени и цветов исходили тонкие ароматы. В небо взлетела и брызнула разноцветными искрами алая звезда."Доктор Аум…"на мгновение осветил крыши домов и стал таять, распространяя ароматный дымок. Главный советник постоял немного, понаблюдал за фейерверком и, устав от вспышек иллюминации, вернулся в помещении.

С тех пор, как пошли слухи о явлении победителя Эпидемии, то есть последние два месяца, его телефоны не умолкали ни днем, ни ночью.

После чудесного спасения Лина, так и оставшегося для Ананда загадкой, в Столице было введено чрезвычайное положение, а парламент отправлен на досрочные каникулы. К лету страсти улеглись, но собрать перепуганных и разбежавшихся по планете и Системе депутатов на внеочередную сессию так и не удалось. Все складывалось вроде бы неплохо, даже этот человек по имени Аум пришелся очень кстати. Получив надежду, Земля становилась добродушной старушкой, готовой к всепрощению. Люди заимели своего спасителя. Пусть не настоящего, но, самое главное, умеющего доставать кролика из шляпы. Ап! И нет Эпидемии. Почему и откуда она пришла, почему и куда вдруг исчезла — также неважно, как состав микстуры от насморка. Главное, что помогло. Ананд тоже хотел надеяться на чудо. однако чувство неясной тревоги шевелилось в сердце всякий раз, когда он слышал очередную историю о спасенном от Эпидемии городе. Видения, так давно не посещавшие его, вновь заполнили сны, Небесный Водитель, которого он не слышал с тех пор, как повзрослел, все более настойчиво давал о себе знать. Ананд был взволнован и обеспокоен происходящим, он ушел в себя и часто просиживал в одиночестве, не отвечая даже на звонки Миши. Чувствуя невидимую руку на своем плече, он хорошо понимал: что-то произойдет и ему следует быть к этому готовым. В минуты отрешенности он забывал обо всем и только слушал, всматривался внутрь себя, размышляя над многочисленными Знаками. Но когда эти минуты проходили, он бросался за работу, чтобы как-то заглушить нарастающую душевную боль, которую не мог ни с кем разделить.

У него не было поводов для оптимизма. Достаточно было доктору Аум в речи, произнесенной по прибытии в Столицу, вскользь упомянуть Язычников, чтобы почти забытый всеми скандал с побегом Лина вновь выплыл на первые страницы газет. Главный советник хорошо понимал механизм. Он был прост и не отличался оригинальностью. Некто, как это обычно бывает, подбросил идею толпе, а сам отошел в сторонку. присел там и наблюдает, посмеиваясь. Этот некто не был фанатичным Купером или высохшей от ненависти Де Бург. Это был кто-то совсем другой, затаившийся, выжидающий, не имеющий возможности непосредственно вмешаться в ход событий, но не забывающий своевременно дергать за нужные веревочки…

Ночное небо за окнами продолжало полыхать огнями, разноцветные звезды повисали на ветвях сада словно спелые плоды. Ананд попытался прислушаться к доносящимся из усилителей голосам, но мозг его был слишком утомлен, чтобы воспринимать эту какофонию. Надо же, за весь вечер ни одного важного звонка. И вдруг среди множества голосов он различил один, тихий, но показавшийся подобным грому. Басанти?! Он бросился к столу и отключил все остальные каналы. Жена говорила как всегда негромко, с ненавязчивым укором. Она сообщила. что находится в аэропорту и не знает, как ориентироваться в этом сумасшедшем городе.

Через пятнадцать минут флаер с правительственными опознавательными знаками уже кружил над центральным аэропортом Столицы в поисках свободного места для посадки. Застигнутые врасплох незапланированным появлением государственного чиновника столь высокого ранга полицейские суетливо расчистили посадочную площадку и встали на караул, когда Главный советник показался из кабины пилота. Откуда ни возьмись набежали репортеры. Ананд выпрыгнул из флаера и, не обращая ни на кого внимания, быстрыми шагами направился к зданию аэропорта. Стражи порядка всеми силами старались восполнить непонятное отсутствие охраны и бросились расчищать дорогу.

Появление любимца народа в зале ожидания вызвало бурю аплодисментов. Ананд заставил себя улыбнуться людям и репортерским объективам и даже весело сообщил, помахав рукой:

— Ничего не случилось, господа, просто моя жена решила сделать мне сюрприз. Это очень мило с ее стороны.

Басанти стояла поодаль, никем не замечаемая, прижимая к себе сумку, и по ее глазам Ананд понял, что она все так же боится Столицы, как и много лет назад. Она вообще почти не изменилась, только немного располнела. Он взял жену под руку и повел к дверям, продолжая улыбаться. Ему необходимо было поскорее остаться с ней наедине и задать главный вопрос: что случилось? Если она появилась здесь, да еще без предупреждения, значит что-то произошло.

— Что случилось? — спросил он, едва флаер оторвался от земли. — Что-то с Кумаром?

— Прости, что я так напугала вас… тебя, — сказала жена и опустила глаза. Этот человек, казавшийся совершенно посторонним мужчиной, смущал ее. — Я хотела рассказать все по телефону, но подумала, что тебе это не понравится, ведь нас могли подслушать…

— Что случилось? — нетерпеливо повторил Ананд.

— Твой сын ушел с Отшельниками.

— С кем?!

— С Отшельниками. Он бросил университет и ушел в пещеры, еще в прошлом году.

Ананд чуть-чуть успокоился. По крайней мере, сын жив. Это уже немало.

— Почему ты не сообщила мне сразу?

— Я не хотела отрывать тебя от дел, — виновато произнесла Басанти. — Я хотела сама вернуть его. Когда Кумар пропал, я стала его искать и нашла в ашраме одного Гуру. Он тогда готовился к посвящению, и меня к нему не пустили. Мне сказали, что он дал обет молчания до конца жизни. До конца жизни, Ананд, понимаешь? Я говорила с его Гуру, объясняла, что наш мальчик подает надежды в хирургии и ему нужно учиться, просила освободить Кумара от обета, но этот человек обвинил меня в том, что я не желаю просветления своему сыну. Теперь вся надежда на тебя. Ты очень много значишь для Кумара, может ты сумеешь его уговорить оставить эту затею.

В груди сильно кольнуло, Ананд покосился на жену, не заметила ли она. Басанти ничего не замечала, она была слишком подавлена. Сердце сдавили тиски боли. Он перевел машину на автопилот, отвернулся к окну и бросил в рот таблетку.

— У них почти весь курс присоединился к Отшельникам, — рассказывала жена. — Этот Гуру за последнее время стал так популярен, он читает свои проповеди на площадях и стадионах, и люди отказываются от жизни, идут за ним, куда бы он не приказал. А ты сидишь в своей Столице и ничего не знаешь о том, что творится дома. Ничего ты не знаешь. Ничего…

Эпизод 2

— Черт бы их побрал с их фейерверком… Закрой окно, надоело. — Дэвид раздраженно поправил очки, сползающие на кончик носа, и вновь прильнул к экрану монитора, по которому бежала колонка цифр и носились, сталкиваясь и сливаясь, мохнатые пятна.

В соседней комнате завозились, наконец, с шипением сработала звукоизоляция и наступила тишина.

Николай показался на пороге и привалился к дверному косяку, помятый и небритый.

— Это в тебе говорит профессиональная ревность, — сообщил он.

— Как же… — Дэвид отмахнулся. — Я записался на прием к доктору Аум.

— На прием? Неужели ты собираешься глотать его отраву?

— Я собираюсь ее украсть и разложить на молекулы.

Николай поразмыслил и нерешительно шагнул в комнату, оборудованную под лабораторию, куда вход посторонним был строго воспрещен. Он трепетно относился к работе Дэвида и очень боялся ему помешать. Семья так и осталась на Севере, он наказал жене не появляться в Столице, а тем более не привозить в это опасное место детей. Он устроил перевод сына в школу по месту их нынешнего проживания, на всякий случай переписал имущество на имя Лизы, снял со счета в банке огромную сумму, полагавшуюся за здорового ребенка женского пола, и через друзей переправил деньги семье. Просыпаясь по утрам, бывший заместитель шефа разведки думал, что этот новый день может стать для него последним. Либо Купер в конце концов займется им, либо он просто сопьется. Николай не хотел, чтобы дети видели своего папочку таким. А другим он уже не мог быть, от окончательного падения спасало только присутствие Дэвида, которого он пригласил пожить в его квартире после пожара в Центре по борьбе с Эпидемией. Дэвид не имел своего дома в Столице, так как большинство приглашенных специалистов жили при учреждении. Бывший заместитель шефа разведки был человеком состоятельным и не пожалел денег, приобретая нужную аппаратуру для лаборатории, реактивы и приборы.

Николай приблизился к Дэвиду и остановился у него за спиной. Идея украсть вакцину доктора Аум настолько понравилась ему, что он даже почти протрезвел.

— Правильно, профессор, надо разоблачить шарлатана, — решительно сказал он.

— Почему же шарлатана, возможно, он просто гений. Да-да, конечно, гений, если сумел справиться с такой заразой.

— Зачем же тогда тебе его микстура?

— Хочу убедиться в своей бездарности, посыпать голову пеплом и удалиться в пустыню.

— Хм… В пустыню, говоришь? Хорошая мысль. Я с тобой.

Дэвид нехотя оторвал взгляд от монитора и поднял голову.

— Коля, — сказал он проникновенно, — тебе не нужно в пустыню, тебе надо поехать к семье. Если бы мне было, к кому уехать, меня бы давно здесь не было. Это, в конце концов, просто непорядочно, друг мой. Ты хочешь отделаться от любящих тебя людей деньгами?

— Что ты несешь? У меня подписка о невыезде! Забыл? Давай лучше пойдем куда-нибудь и выпьем, Додик.

— Давай, — неожиданно согласился Дэвид и стал отключать аппаратуру. — Только с условием, что ты приведешь себя в человеческий облик. Как можно так опускаться из-за потери какой-то там работы?

— Ничего ты не понимаешь, профессор. Дело в потере не работы, а идеи! — Николай многозначительно поднял палец.

— Не смеши меня, какая может быть идея в шпионском деле. Ну что, мы идем или нет?..

В Столице, наверное, не осталось забегаловки, где не знали бы Николая. Едва они переступили порог, из служебного помещения выскочил приветливый человек, проводил за столик. Где-то щелкнуло и заиграла тихая музыка, поползла лента конвейера, пронося мимо всевозможные напитки и закуски, сказочно возникающие из таинственной щели в стене.

— Красота, — облизнулся Николай, рассматривая очередную бутылку, поставил ее обратно, она медленно поплыла прочь. — Мы возьмем что-нибудь попроще.

Дэвид не вмешивался в процесс, он плохо разбирался в алкоголе и совершенно не умел пить. Что бы ни выбрал приятель, для него это закончится головной болью и изжогой. Но сейчас ему просто необходимо было выпить. Он поправил очки, упорно сползающие на кончик носа, приложил к губам протянутый бокал, сделал глоток, причмокнул. Что ж, совсем недурно.

Николай с усмешкой наблюдал за ним.

— Почему ты не избавишься от своих стекляшек, профессор? Это чтобы лучше соображать?

— Ты про очки? Не знаю, привычка, наверное, мне с ними как-то спокойнее. Ты прав, мне с ними легче думается.

Николай вытянул губы и понимающе покачал головой. Они молча выпили. Налили еще.

— Как ты думаешь, Коля, это нехорошо? — задумчиво проговорил Дэвид.

— Что именно?

— То, что я собираюсь сделать. Я насчет того, чтобы украсть вакцину.

— А что тебя смущает? Укради и все.

— Понимаешь ли, с точки зрения профессиональной этики такие поступки считаются… мягко говоря, неприличными.

— Профессиональная этика — это пустой звук. Еще полгода назад я завел бы на тебя дело, а сейчас сижу и распиваю с тобой эту вытяжку из клопов, — сказал Николай совершенно трезвым голосом.

Дэвид с отвращением заглянул в свой бокал и отставил его в сторону. Вытяжка из клопов… Надо же такое придумать.

— Не мучай себя, профессор. — Николай провел ладонью по гладко выбритым щекам. — Любой факт требует выяснения. Ты ученый, ты столько времени провел над этими пробирками и ничего не сумел сделать. Вполне естественно, что ты хочешь узнать, как это удалось кому-то другому. А что касается доктора Аум… кстати, что за дурацкое имя?… так вот, за годы работы в секретных службах я убедился, что любое массовое явление имеет под собой негатив. Профессиональная интуиция подсказывает мне, что здесь очень нечисто. Это какой-то грандиозный обман, может быть, самый грандиозный в истории. Так что твоя совесть чиста.

— Но ведь он действительно справился с Эпидемией! Ты не допускаешь мысли, что это и есть спаситель, посланный небесами?

— Не знаю, не знаю… Честно признаться, я человек неверующий,

— Я тоже… почти, — сказал Дэвид и опять придвинул бокал поближе. — Но факты, факты, друг мой! Как я могу спорить с фактами? Взять хотя бы историю с этим вымирающим городом за океаном. Аум вылечил даже больных, находящихся на последней стадии заболевания. Ты видел когда-нибудь Эпидемию на последней стадии?

— Видел. Я много чего повидал на своей работенке, и именно поэтому ни во что не верю.

— А как же идея? Помнится, ты говорил о какой-то идее?

— Она благополучно скончалась, когда расстреляли одного хорошего парня. — Взгляд Ниолая потяжелел, губы скривила усмешка: — Я выблевал эту идею вместе с остатками обеда и спустил воду… Прости, профессор, за такие подробности. За тебя. — Он опорожнил рюмку и со стуком поставил на стойку.

Дэвид тяжко вздохнул и дернул щекой. Да, трудное положение, подумал он. Столько знать и ни во что ни верить — это тяжело.

— Профессор, сделаю еще одно признание, — заявил Николай. — Я тебе завидую. И знаешь, почему? Потому что ты свободен. Я знаю десяток способов спокойно выбраться из этого гадюжника, несмотря на подписку о невыезде, я знаю сотню мест, куда можно уехать и припеваючи прожить по чужой кредитке до конца дней, у меня есть надежные связи и люди, которые мне обязаны. Но я ничего из этого не могу использовать. Спроси, почему, ну, давай, спроси меня.

— И почему же?

— Потому что у меня семья. Делая шаг, я обязан думать, как он отразится на Лизе и детях. Купер не очень разборчив в методах, когда хочет кого-то достать. Если бы не они, то… — Николай на секунду задумался, повертел в пальцах рюмку, — то я пошел бы в Управление и дал Куперу хорошего пинка.

Дэвид неуклюже обнял друга за мускулистую шею, ткнулся лбом в его висок и горячо заверил:

— Ты обязательно дашь ему пинка. Выпьем за это, Коля…

Эпизод 3

… Это был сон. Просто сон и ничего более. Много воспоминаний ни о чем и о том, что давно забыто. Жизнь уже закончилась и началось существование на изнанке мира, где хорошо просматриваются все швы и лохмотья. Чье-то неуловимое движение и дыхание слышатся за черной стеной, кто-то зовет тихим голосом. Жизнь? Нет жизни… Воспоминания. Воспоминания… С кем все это было? Нет, не с тобой… Вот промелькнуло знакомое лицо, смазалось, растворилось, стало ничем. Это не твои воспоминания, не твои… Но должно быть что-то, должно… Может быть, это? Серое продолговатое бесформенное… нет, не удержать… Темные ряды геометрических форм, целый город, в который тебе не нужно… тоже не то… А это что? Округлое, облезлая красная краска, нацарапанное ножом слово «конфетка»…

Там должны быть закрылки веером и зеркальные стекла в паутине трещин, и еще ободранное заднее сидение и размонтированный пульт автопилота, подумал Элиот Рамирес. Еще не сознавая себя, он ощутил в ладонях шероховатый руль управления старенького флаера, который они нашли в одном из ангаров заброшенного города. Это воспоминание породило мысль. Эли начал понемногу вспоминать. Да, они летели в красной потрепанной машине почти всю ночь, потом поднялась буря, и он не справился с управлением. Тайфун завладел флаером и унес его в неопределенном направлении, роняя в воздушные ямы и подбрасывая ударами молний. Страшнее всего было то, что машина израсходовала все горючее. но почему-то не падала, отчего у него появились леденящие душу предчувствия. Какая-то невидимая сила не давала им упасть, увлекая за собой в неизвестность. В конце концов флаер налетел, вернее, был брошен на скалу и… Что было дальше Эли не помнил, или просто не знал этого.

Очнувшись от странного сна, он огляделся и увидел вокруг тусклый мир, знакомый и незнакомый одновременно. «Где я?» — спросил он у странного существа, рассматривающего его из-за кустов выпученными желтыми глазами. Существо моргнуло, и глаза на мгновение затянулись морщинистой пленкой.

— Черт… — произнес человек.

Окружающий мир прояснился окончательно. Он напоминал Землю людей, но искаженную в кривом зеркале до наоборот. Словно в насмешку над вечно цветущей природой здесь господствовали мхи и кривобокие кустарники. На блеклом небе не было солнца, и ничто здесь не отбрасывало тени. «Спокойно, — сказал себе Элиот, — только без паники».

— Ты, кажется, сказал «черт»? — поинтересовалось существо протяжным голосом, вытянув трубчатый рот. — Ты знаком с ним?

Эли остолбенел. Существо говорило на всеобщем языке. Но это не Земля, вернее, не та Земля, которую он знает. На его планете не живут люди с жабьими глазами и не растут уродливые растения.

— Как я сюда попал?.. Где мои друзья? — пролепетал человек.

— Откуда мне знать? Ты материализовался на моем поле, испортил мой урожай, теперь они всегда будут расти вниз, — сообщило существо и показалось из-за куста целиком. Оно обладало почти человеческим туловищем, если не считать змеистых пальцев, которых было значительно больше, чем у людей.

Урожай?.. Эли посмотрел себе под ноги и ничего не увидел, кроме грязно-коричневого мха. Существо бесцеремонно оттолкнуло его и принялось копаться в земле, недовольно шевеля трубчатыми губами.

— Ты, наверное, человек? Сразу видно. От кого же еще ждать неприятностей?

Эли совсем растерялся.

— Что это за место? — спросил он.

— Разве не видно?

— А мои друзья..?

— Не задавай мне вопросов, безмозглый.

— Я на том свете?

— Ты угодил на тот свет, в антимир, человечек. Вернее, это люди называют наш мир антимиром, но мы считаем, что реальность принадлежит как раз нам, а вы — только космический шлак.

Эли убито и медленно покачал головой.

— Я вам не верю…

Эпизод 4

Косичка помнил все до мельчайших деталей. Было так. Флаер расплющило о скалу как консервную банку. Он не потерял сознания, потому что после очередного кувырка неуправляемой машины попал в проход между сидениями, и столкновение только оглушило его. Под скрежет металла, трущегося о камни, флаер несло к подножию скалы. Он зажмурился в ожидании удара о землю, но удара не последовало. Искореженная машина к его великому ужасу, как нож сквозь масло, прошла сквозь землю и, продолжая набирать скорость, устремилась вниз. Ке парализовало от страха, он даже не мог кричать, язык словно прирос к верхнему небу и мешал дыханию. Как это возможно?.. Может быть, они случайно угодили в какую-нибудь шахту? Нет, не похоже… Машина шла безо всякого трения, а в разбитом окне, превратившемся в корявую щель, мелькали странные и страшные картины. В кабине флаера кого-то не хватало. Он протиснулся сквозь бездыханные тела девушек, подтянулся, насколько позволял сплюснутый потолок машины и заглянул через спинку водительского кресла. Оно было пустым. Когда они начали падать, Элиот был на своем месте! Он видел его руку, сжимающую обломок руля! А теперь его нет! Косичка уже не знал, что думать обо всем этом и, тупо уставившись в окно, просто ждал, что будет дальше.

Дальше флаер бешено закружился и очертания предметов стали смазываться. Голова человека закружилась так же бешено, и он порадовался, что потеряет сознание и не будет свидетелем этого ужаса. Но сознание оставалось совершенно ясным, только зрение куда-то исчезло. А, может, это вокруг стало очень темно? Наконец вращение прекратилось. Сквозь черную завесу слепоты пробились багровые вспышки, посветлело, и Ке обнаружил, что флаера нет, а сам он болтается, словно подвешенный на нитку, в багровом тумане.

Он не рискнул подняться и только скосил глаза, надеясь разглядеть, что происходит справа и слева. Рядом находились Сана и Тереза. Девушки не подавали никаких признаков жизни. Ке не сумел прощупать их пульс и, как не напрягал слух, не услышал биения их сердец. Впрочем, пульса не было и у него самого. Это открытие повергло Косичку в неописуемое отчаяние. «Наверное, мне только кажется, что я жив, — подумал он и горестно вздохнул, — иначе я не попал бы к злым духам».

— Что же теперь делать? — спросил он, обращаясь к бездыханным девушкам, и смахнул рукавом горячую слезу.

В багровом тумане, там, где должен был быть верх, появились две черные точки. Вскоре он различил огромные пернатые крылья. Птицы! Птицы подлетели ближе, выставляя когтистые лапы, и человек не смог сдержать крика ужаса, заметив мелькающие между взмахами гигантских крыльев получеловеческие лица. «Пусть растерзают сначала меня, тогда я не увижу, что они сделают с девчонками», — решил Ли Шан Ке. заслонил девушек собой и приготовился ко второй смерти. Но чудовища не торопились его терзать, как-то удивленно поверещали, помахали крыльями и почему-то отлетели на небольшое расстояние и уселись там в тумане, вертя человеческим головами на коротких шеях.

Почувствовав наступившую тишину, Ке решился наконец взглянуть себе за спину. Позади из тумана выступили бесформенные фигуры, напоминающие исполинские монументы из мутного сероватого стекла. «Живые? Невероятно! Почему здесь живые? Как сюда попали живые? Это невозможно! Это нарушение! Немедленно исправить!» — разнеслось по багровому миру из недр монументов.

Живые?.. Ке встрепенулся. Стеклянные сказали «живые»?! Значит они живы и их отправят обратно! Живы! Живы!

Птицы испуганно загалдели и грузно, как сверхтяжелые противоракетные корабли, отлетели подальше. Багровый туман забурлил, закружился вокруг невидимого центра и образовал воронку, поглотившую людей.

Водоворот вынес их в пучину ядовито-зеленого вещества, не имеющего ничего общего с земными морями. Вещество тяжело колыхалось, гигантские волны закрывали горизонт и казалось. что «океан» не имеет берегов. Ке не мог удержаться на поверхности, так как руки у него были заняты — он из последних сил прижимал к себе подруг. Выпустить девушек он не мог, поэтому в очередной раз попрощался с жизнью и смиренно пошел ко дну. Но вместо того, чтобы захлебнуться, они благополучно миновали нижний предел ядовито-зеленого «океана» и устремились в одну из множества расходящихся в разные стороны щелей, которая выбросила их совсем в другом мире.

Он был не намного приветливее предыдущих и представлял собой пустоту, в которой плыли, словно планеты, круглые зеркала, объемно отражающие земные города. Ке никогда нигде не бывал, кроме своего городка, но любил рассматривать глянцевые проспекты для туристов, и кое-что здесь показалось ему знакомым. Они оказались на острове, над которым господствовала родная сердцу каждого землянина Башня Совета. Зеркальная поверхность была скользкой и склизкой, Ке отдышался и попробовал встать на разъезжающиеся ноги, но не удержал равновесия и упал прямо на Терезу. Девушка вздрогнула, открыла глаза и сразу жутко завизжала. В другое время он, возможно, разозлился бы, так как не выносил женских истерик, но сейчас был невероятно рад. Пронзительные вопли Терезы заставили очнуться и Сану, к счастью, она не стала кричать, а только обеими руками схватилась за него.

— Девочки, мы в аду. Поздравляю, — сообщил Косичка. Несмотря ни на что, он был доволен. Они почти живы, а жизнь — это прекрасно.

— В аду?! Почему в аду? Я не хочу в ад! Что я такого сделала! — запричитала Тереза. — Я не хочу, чтобы меня варили в котле! Мамочка! Я хочу домой! А-а-а!

Ке не выдержал и зажал ей рот рукой.

— Успокойся, мы еще не умерли.

— Ты уверен, что это ад? — спросила Сана, озираясь.

— Что-то в этом роде. Может, и не ад, но не рай — это точно. Видела бы ты, где мы были до этого. Очень страшно.

— Но… если мы живы, что мы тут делаем? Так не бывает. К тому же я — клон, у меня нет души, я не могла попасть на тот свет!

— У них произошла какая-то ошибка.

— У них тоже бывают ошибки?! Кто бы мог подумать. Странно… А где Эли? Он, наверное, остался на Земле? Да?

— Да, я тоже так думаю, — соврал Ке.

Тереза вывернулась из-под его руки и опять заголосила:

— Почему вы так спокойны?! Вы все ненормальные! Зачем я с вами связалась! Вы сами ненормальные, и все, что с вами происходит, ненормально! Где это видано, чтобы живой человек попал на тот свет?!

— Тереза-Мария-Габриэла, перестань орать, — сурово прикрикнул Ке. — Теперь слушайте меня. Я пойду посмотрю, что там дальше, а вы оставайтесь здесь и…

— Нет! — закричали девушки в один голос и вцепились в него мертвой хваткой. «И почему с женщинами всегда проблемы?» — вздохнул Косичка.

Они двинулись к центру зеркального острова, скользя на склизкой поверхности, падая и упорно поднимаясь, и не сразу поняли, что на самом деле продолжают оставаться на одном месте. До «Столицы» было рукой подать, но она находилась в ином измерении и не подпускала к себе случайно выпавших из реальности людей. Среди зданий возникло хаотичное движение, словно разворошили большой муравейник. Муравьи приблизились и превратились в коренастых голых карликов, покрытых складками заскорузлой землистой кожи. Карлики остановились по ту сторону невидимой границы, предохраняющей жителей разных миров от непредусмотренного никакими законами соприкосновения. «Живые? Здесь живые!» — услышал Ке уже знакомые слова, греющие душу.

— Они нас съедят? — спросила Тереза дрожащим голосом.

Ей никто не ответил.

Тем временем карликов на той стороне невидимой стены прибывало. Они галдели на разные лады: «Живые! Живые!». Их пронзительные голоса наполнили пространство и становились все более невыносимыми. Люди зажимали уши, чтобы защитить свой слух от вторжения чудовищных звуков. Это могло бы продолжаться до бесконечности, если бы кто-то невидимый не схватил живых в охапку и не швырнул небрежно в пустоту, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении калейдоскопом невероятных цветов. Люди неслись в этом хаосе, уже почти не осознавая себя, и очнулись, только оказавшись на траве, влажной от росы.

Здесь было утро, и стволы деревьев тонули в голубоватой дымке, пронизанной лучами восходящего солнца.

На грудь вспрыгнул кузнечик. Сана не хотела вспугнуть живое существо и не шевелилась. Гость пострекотал, приветствуя утро, и поскакал дальше. Жизнь…

Эпизод 5

— Надеюсь, мы уже вернулись с того света? Тогда всего хорошего. Извините, ребята, с вами было здорово, но я так больше не могу. Эти ужасы не для меня. Я нормальный человек и не хочу иметь ничего общего с приведениями. — Тереза стряхнула с себя росу и, оглядев изодранную одежду, в отчаянии всплеснула руками и захныкала: — Как же я покажусь в городе в таком виде?

— Постой, — Сана потянула подругу за руку и заставила сесть рядом на траву. — Куда ты пойдешь одна? Мы не знаем, где находимся, все деньги и документы остались у Эли. Нужно сначала найти его, а потом уже, если захочешь, можешь возвращаться домой.

— Не могу поверить, что все это было на самом деле, — проговорил Ке. — Что-то здесь не так.

— Честно говоря, я тоже так думаю, — закивала Сана. — Может, это было видение? Галлюцинация, гипноз…

— Может быть. — Косичка вздохнул и с тоской посмотрел на девушек. Теперь все вроде бы позади и нужно принимать какое-то решение. Но какое? Жаль, что Элиота нет рядом, он бы что-нибудь придумал за всех. — Я не знаю, что нам делать дальше, но мне кажется, что надо идти.

— Куда?

— Куда-нибудь. Да хотя бы вон туда, — Ке указал рукой в первом попавшемся направлении. — Все равно, ку…

Он проглотил остаток слова и замер с протянутой рукой. Оттуда, куда указывал его палец, показался из тумана старик в дождевике. Он напевал что-то себе под нос, ловко орудуя длинной палкой, бережно раздвигал траву и заглядывал под кусты.

— Доброе утро, — сказал старик, завидев незнакомцев и продолжая свое движение. — Тоже за грибами? Славно, славно. После вчерашнего дождя грибочков полно, всем хватит.

Грибник поставил на землю большое ведро-холодильник. удовлетворенно потер руки. Вдруг улыбка сошла с его лица.

— Что-то я вас здесь раньше не видел. Вы что, новенькие? По какой части работаете? Я знаю всех, а вот вас не знаю. И почему вы в таком виде? Опять Уга экспериментирует? Безобразник.

— Какой Уга? Мы не знаем никакого Угу. — сказала Сана.

— Не знаете Угу? — старик нахмурил седые брови. — Значит, я прав, вы не здешние. Вы посвящены?

— Во что… посвящены?

— Значит, не посвящены. Идемте со мной. Идемте, идемте, да поскорее.

— Мы никуда не пойдем, — хмуро заявил Ке. — Мы вас не знаем. Может, вы нас полиции сдадите…

— Здесь нет полиции, сынок. Лучше поторопитесь, пока вас кто-нибудь другой не нашел, например, Уга.

Молодые люди переглянулись. Они не знали, кто такой Уга и почему его следует бояться, но слова старика показались очень убедительными. Что-то мистическое было во взгляде грибника, прикрытом нависающими на глаза седыми бровями, в призывном махе его руки и многозначительной летучей улыбке. Не говоря ни слова, они поднялись и пошли по росистой траве, стараясь не терять из виду мелькающую между деревьев сутулую спину.

Лес закончился и начались поля волнующихся под ветром незрелых злаков. «Но ведь сейчас должна быть весна!» — изумился Ке, но выпустил эту мысль, и она полетела вместе с ветерком куда-то вдаль. Чавкающая дождевыми лужами дорога вывела к небольшому сонному городку, ничем не напоминающему о присутствии высокотехнологической цивилизации. Старик долго петлял по улицам между спящими домами, наконец остановился у одного из них, отпер дверь и поспешно проводил гостей внутрь.

— Меня зовут Юниус, — сообщил он, усадив молодых людей за круглый стол под старинным абажуром. — Вы знаете, где находитесь? Не знаете. Это хорошо.

Старик удалился и почти сразу вернулся с тремя стаканами и бутылью/ Потом зарылся по пояс в стенной шкаф, разбрасывая по комнате какое-то барахло, вынул оттуда круглый предмет, обернутый бумагой, поставил на стол. Это оказался обычный электронный школьный глобус, правда, очень старый, с большой трещиной на месте африканского материка. Ке облегченно вздохнул. Он опасался, что старик достанет из шкафа заспиртованную голову, самодельную бомбу или что-то в этом роде. Но это был глобус, просто глобус.

— Покажите мне, где живете, и я сейчас же отправлю вас домой, — сказал Юниус.

— Да! Я согласна! — Тереза схватила глобус обеими руками и, покрутив вокруг оси, ткнула пальцем: — Вот здесь. Здесь…

— Я не поеду никуда без Эли! — воскликнула Сана.

— Вы… как вы собираетесь это сделать? — Ке поднял глаза на старика и вновь ощутил дуновение мистического ветерка.

— Просто выпейте этот эликсир, а я прочитаю нужное заклинание, и вы перенесетесь домой. Пейте, не бойтесь. Это поможет вас избежать побочных явлений при переходе.

Заклинание?! Ке вскочил на ноги, уронив стул, и попятился.

— Отойдите от него! — крикнул он девушкам. Сана с Терезой немедленно исполнили приказ и спрятались у него за спиной. — Вы колд-дун?.. Мы… мы лучше пойдем на Станцию. Где у вас Станция?

— Здесь нет Станции, сынок, единственный вид транспорта у нас, — старик поднял стакан с мутноватой жидкостью, — вот этот. Что касается колдуна… я не колдун, а Белый Маг, прошу не путать. Кстати, здесь живу не только я, Белый Маг, но и черные маги, а также колдуны и ведьмы, и их тут большинство.

— Как это… ведьмы, — пролепетала Сана.

Юниус вздохнул и жестом пригласил гостей занять свои места за столом. Они не сразу, но все же сделали это.

— Деточки, — начал хозяин, — вы находитесь в параллельном мире. Это совсем не страшно, если будете следовать моим советам. Когда-то давно маги темного и светлого толка решили собраться в одном месте и отделиться от человечества. При помощи магии, разумеется. Не смотрите на меня с таким ужасом. Фактически наша страна находится на Земле в тех же пространственно-временных координатах, только мы существуем параллельно друг другу. В вашем мире на месте моего дома может находиться стадион или небоскреб, или магистраль. Я иногда бываю у вас, вот. приобрел кое-что их техники. Есть и другие параллельные миры. Их много. Вам понятно?

— Но… но… — Ке не знал, как распутать клубок перепутанных мыслей, — но ведь мы попали в аварию весной, а у вас осень!

— Не осень, а конец августа, и не только у нас, но и у вас. Говоришь, попали в аварию весной? Интересно. Значит, все это время вы где-то пребывали. Возможно, там, где вы были, время идет по-другому. Я могу помочь вам в этом разобраться. Ну как, я вас убедил?

–Зачем вам это нужно? Вам не все равно, что с нами будет? — недоверчиво поинтересовался Косичка.

— Я — Белый Маг, не забывай об этом. А вот Уга превратил бы вас в лягушек. У него это лучше всего получается. — Старик хохотнул в кулак. — Борьба Добра и Зла, дружок, идет повсеместно, даже здесь. Дело Белого Мага — исправлять те пакости, которые творят черные. Вам повезло, что я первым обнаружил вас в лесу.

— Тогда, может, вы поможете нам найти нашего друга? — попросила Сана, — Он потерялся после аварии. Вдруг он тоже здесь.

— Друг? Час от часу не легче, — прокряхтел Юниус. — Ладно, рассказывайте, что с вами приключилось.

Выслушав невероятную даже с точки зрения магии историю, старик покачал головой:

— Куда катится этот Космос… Никто не хочет соблюдать законы. Мда. Все ясно. Вы идете в Храм, а ваш друг — Проводник. Этим все и объясняется. Есть много желающих вам помешать, деточки, очень много, и у них большая сила. Если допущено физическое присутствие человека в тонком мире, значит, космические законы нарушены основательно. Это очень плохо.

— Значит мы действительно побывали в аду? — Тереза в ужасе прижала руки к груди.

— В аду… хе-хе. Что есть ад? И ад, и рай находятся вот где, — старик постучал скрюченным пальцем по темени. — Такие вот дела, красавица. Что ж, идемте, поищем вашего друга.

Юниус повел их по скрипучей лестнице на второй этаж дома, где располагалась хорошо освещенная комната, заваленная старыми книгами, всевозможными бутылями и колбами, а также вполне современными приборами, среди которых Тереза обнаружила знакомый по работе в Центре портативный регистратор элементарных частиц.

— Это ваша колдовская лаборатория! — воскликнула она. — Как интересно! А где волшебное зеркало? У магов должно быть волшебное зеркало.

Старик улыбнулся и смахнул пыль с плоского квадратного прибора:

— У нас все имеется. А как вам это? Отражатель волновых процессов тонкой материи. Мое изобретение, между прочим. Белая магия в сочетании с наукой дает поразительные результаты, деточки. Кто мне поможет?

— Я! — выкрикнула Сана.

— Очень хорошо. Представь своего друга как можно отчетливее.

Юниус не стал летать под потолком и варить колдовское зелье. Он надел на голову девушке увитый проводами металлический обруч и начал водить по экрану квадратного прибора особо сконструированным стержнем. Белый Маг велел всем молчать, а сам к чему-то приглядывался и прислушивался, оттопыривая ладонями уши, ловил что-то из воздуха в кулак и бормотал, покачивая головой.

— Так, так, так, так, — бормотал Юниус, — вижу, вижу, тут замешана любовь, ага, ну прекрасно, это облегчит нашу задачу. Так, так, вы прошли сквозь слои возмездия, побывали в отраженном мире, не удивительно, что месяц показался вам минутой, так, вниз, вниз, север, юг, северо-запад, восток, восток… — Голос его стал совсем тихим, губы еле шевелились, казалось, старик сейчас заснет. Но он вскинул голову и сообщил: — Вашего друга нет среди живых. Только без истерик, это все испортит. Поищем среди мертвых. Возьмитесь все трое за руки.

Через некоторое время Юниус отложил свой инструмент и произнес задумчиво:

— Его нет и среди мертвых. Ничего не понимаю. Это становится интересным, — старик почесал подбородок и опять забормотал, беседуя сам с собой. — А что, если провести поиск в режиме антиматерии. Так, так, параметры возьмем те же, так, так… очень интересно, тогда начнем с юго-запада…

Ничего себе колдун, подумал Ке. В его краях встречались люди со странными способностями, они обходясь без помощи достижений цивилизации и скорее всего не имели представления об антиматерии, Но этот старик менее всего походил на мага из старинных историй. Он скорее напоминал профессора университета. Размышления Ке прервал радостный крик:

— Есть! Я его нашел! Да!

В это время внизу послышался отчетливый скрип ступенек. Кто-то неспешно поднимался с первого этажа. Молодые люди и даже Юниус замерли, с тревогой ожидая появления названного гостя. Дверь не торопилась открываться, от чего ожидание становилось просто невыносимым. Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем створки двери медленно распахнулись и на пороге возник широко улыбающийся мужчина неопределенного возраста в черном с иголочки костюме. Утонченный подбородок подпирала атласная бабочка. Юниус поспешно проделал какие-то пассы над квадратным прибором и, вытря ладони о подол рубашки, сказал:

— Ну, здравствуй, Уга…

Эпизод 6

"Я — человек, меня зовут Элиот Рамирес… я — человек, Элиот Рамирес… человек…"Эли перевел дух и, сконцентрировавшись, начал заново:"Я — человек, меня зовут Элиот Рамирес. я — нормальный человек, у меня с головой все в порядке… я — человек…".

— Эй, ты, человечек, работай, здесь тебе не Земля, чтобы бездельничать.

Пучеглазый хозяин поля, на которое Эли свалился вчера, или месяц. или год назад, стоял над ним, расставив мощные ноги и пожевывал трубчатыми губами. Эли скользнул взглядом по фигуре хозяина и подумал, что неплохо было бы сейчас врезать этой жабе между желтых глаз или заехать кулаком в пах или перебить колено. Вот визгу было бы, наверное. А. может, и не было бы… Эли выругался сквозь зубы, опустил глаза и земле и стал ожесточенно рыть ее орудием, напоминающим двузубые вилы с коротким черенком.

Он так и не разобрался в смысле того, что делает. Эта земля была мертва и давала приют только уродливым кустарникам. Это было ясно как день, однако хозяин продолжал настаивать на том, что"они теперь будут расти только вниз", от чего человек начинал потихоньку сходить с ума. Вначале Эли пытался что-то доказывать, бунтовать, но потом плюнул, взял орудие, сел на землю и стал копать ее там. куда указывал пучеглазый. Его определили на перевоспитание к этому хозяину, как к наиболее пострадавшему от человеческой глупости."Тебе еще повезло. человечек. что ты материализовался на моем поле, а не в городе, — говорил хозяин, — иначе тебе пришлось бы перестраивать улицы". Да, уж, это, наверное. похуже, чем ковыряться в земле, думал Эли, вновь и вновь вонзая зубья вил в почву. Сколько продолжалось и сколько еще будет продолжаться"перевоспитание", он не знал. Здесь не было смены дня и ночи, поэтому с момента аварии могло пройти сколько угодно времени. Эли считал"дни"по тому, как в процессе работы, доводящей до исступления, вдруг наступал перерыв, во время которого человек забывался тяжелым сном, и каждое пробуждение давалось ему все труднее и труднее. Просыпаясь, он ощущал легкое отупение, появились провалы в памяти, а недавно случилось нечто страшное — очнувшись ото сна, он долго не мог вспомнить, кто он такой. Это было так страшно, что он впал в депрессию и вообще перестал думать, опасаясь обнаружить новые провалы в памяти. Наверное, это оттого, что он умер, зачем покойнику память…

— Подумать только! За что тебя, мальчик? — услышал он и очнулся.

Это была женщина, всклокоченные волосы падали на лицо, склоненное над какой-то емкостью, которую она автоматически оттирала подолом обветшалого платья, глядя на него.

— Не знаю, — пролепетал Эли растеряно. — А вы тоже… были человеком?

— Была? Я и сейчас человек, — гордо заявила женщина на ломаном всеобщем языке. — Несмотря на все их происки, я еще не забыла об этом и не забуду до конца жизни, если этот конец, конечно же, когда-нибудь придет.

— А разве он еще не пришел… конец?

— Ага! — женщина энергично всплеснула руками. — Они сказали тебе, что ты умер и находишься на том свете? Не верь ни единому их слову. Они все врут, они всегда врут, я тут давно и хорошо их изучила. — Она приблизила лицо и сообщила доверительно: — Запомни, ты живее самого живого человека.

— Как же так… — Эли обрадовался и испугался одновременно. Что она такое говорит?

— Запомни, ты жив, постоянно повторяй себе это, говори себе: я такой-то, я — человек, мне столько-то лет, ну, и так далее. Вот взгляни на меня, я тут уже, наверное, тысячу лет, а помню все, даже какого цвета были подштанники у моего соседа. Нет, ты ничего такого не подумай, малыш, просто он всегда вывешивал их сушиться под моим окном.

Эли улыбнулся.

— Похоже, вас ваше положение не очень угнетает, госпожа…

— Клара. Меня зовут Клара.

— Очень приятно, а я — Элиот. Значит, мы с вами живы, госпожа Клара?

— Да, мальчик мой. И это прекрасно!

— Что же тут прекрасного? Не знаю как вы, а я предпочел бы быть мертвым, чем ковыряться в этой земле. Отсюда можно как-нибудь смотаться?

— Нет, нельзя. Не трать свою энергию понапрасну. Самое главное для тебя сейчас — не дать сломить твою волю и забрать твою душу. Им только это и надо, в тот момент, когда ты усомнишься в том, во что ты верил, ты — их. Я уже видела такое. Они знают, что физические мучения ничто по сравнению с этими. Но ты посмотри на проблему по-другому Делай все, что они говорят, с удовольствием, с удовольствием ешь ту гадость, которой они нас кормят, и увидишь — полегчает!

— Как я могу копать целыми днями с удовольствием? В этой работе нет никакого смысла!

— Ничего из того, что здесь делается, не имеет смысла. Ты разве не заметил, что они все время чем-то заняты, а никаких результатов их трудов не видно. Этим антилюди и отличны от людей, Элиот, их мир бесплоден! Они сами это знают и надеются поправить свои дела за счет человечества. Поэтому копай спокойно и не жди объяснений. И помни — все делается к лучшему.

— И долго это может продолжаться?

— До бесконечности. Здесь время стоит на месте.

— Нет, мне это не подходит, — произнес Эли упавшим голосом. Он надеялся услышать другой ответ. — Ладно, мне нужно возвращаться, пока этот урод не появился.

— Об этом можешь не волноваться, их"интеллектуальные"собрания так быстро никогда не заканчиваются. Уж я знаю. Давай еще поболтаем. Подожди-ка, что-то я хотела у тебя спросить… Вот, что! Ты не в курсе, чем закончилась экспедиция Свиридова к Гамме Центавра?

— Экспедиция Свиридова? — Эли удивился. Ну тетка дает, подумал он. Неужели в ее жизни не было ничего другого, о чем стоило вспомнить?

— Да, та самая, — женщина смотрела на него с нетерпением азартного игрока. — Я следила за хроникой экспедиции, а потом угодила сюда и не знаю, чем все закончилось. Что там произошло, удалось установить контакт или нет? Ах, этот Свиридов, мы все были в него влюблены…

Эли напряг память и попытался вспомнить курс астронавигации, прочитанный наспех плохо разбирающимся в военном деле очкариком. Курсанты демонстративно зевали на лекциях и кидали в лектора жеваной бумагой. Как же тут вспомнишь? Свиридов… Свиридов… Ах, да, Свиридов!

— Вспомнил! — воскликнул он с облегчением. — Связь с экспедицией прервалась на тринадцатый месяц и больше о ней ничего не слышали. Вот.

— Очень жаль. — Клара заметно поникла.

— Но ведь… — До Элиота вдруг дошло. — Но ведь это было лет 90 назад, еще до Большой войны! Вы здесь столько?!

— Неужели? — удивилась Клара, засмеялась и пригладила всклокоченные волосы. — Я думала, прошло гораздо меньше времени. Как, неплохо я выгляжу для своих 130-ти?.. Так, что ты там сказал о войне? Большая война?

— В-война?.. — пролепетал Эли. Он никак не мог смириться с этим! Значит, она провела здесь почти сто лет. Невероятно!.. — Какая война?.. Ах да, Большая война, когда передрались христиане и мусульмане.

Клара всплеснула руками.

— Я знала, что этим кончится! И кто победил?

— Никто. Потом была еще одна война и все вместе воевали против желтых… азиатов.

— Желтых… — Женщина задумчиво покачала головой. — Хорошо, что я все это пропустила. Что ж, вот тебе, малыш, еще одно доказательство того, что все делается к лучшему.

— Вы оптимистка.

— Неисправимая.

— Ни за это ли вы сюда угодили?

— Ха-ха-ха-ха! Ой, и насмешил ты меня! Я в свое время занималась тео-генетикой, слышал о такой? Потом ее запретили… да, это очень оптимистическая наука. Мне удалось опытным путем, заметь, опытным, а не логическим, доказать первичность духа и вторичность материи. — Глаза женщины заблестели. — Я провела массу опытов и через четыре года пришла к выводу, что нашла то самое божественное начало, не проявляющееся на физическом плане! Это самые тонкие вибрации из известных, но мне удалось измерить их интенсивность и выявить цветовую гамму… Тебе интересно? Так вот. она близка к фиолетово-золотистому. Представь, что одинаково излучают все живые существа. Все разумные существа являются в определенном смысле братьями! Все! Ты понимаешь меня?

— В общем-то д-да, — сказал Эли. — Вообще-то я военный, я спецназовец… Но я вас понял.

— Прекрасно. А теперь — самое главное. — Лицо Клары приняло победоносное выражение. Она заговорила тише: — Мне почти удалось расшифровать послание, закодированное в колебаниях этого излучения. Да! Я проштудировала древнейшие манускрипты, изучила самые разные виды письменности и способы их дешифровки, на это ушло еще пять лет, и в конечном итоге я начала улавливать в вибрации какую-то закономерность. И… — Она замолчала.

— И что же? — Эли облизал пересохшие от волнения губы. Вот сейчас она ответит и сразу станет ясно, как жить дальше. Всё встанет на свои места, добро, зло, люди и нелюди, и даже его присутствие здесь.

Клара ответила:

— Знаешь, почему я ждала результатов экспедиции Свиридова? Я хотелв заполучить живую клетку инопланетного существа, чтобы убедиться в правильности своей теории. Я до сих пор уверена, что была права… Я не успела завершить работу. Только одно слово — "небо"… — Она начертила пальцем в воздухе какой-то знак, потом уронила руку и вздохнула: — Эх, мальчик. ты, наверное, догадываешься. что было дальше. Когда я сообщила о зашифрованном послании Бога и попыталась доказать свою правоту, меня возненавидели все — и священники, и мои коллеги ученые, и обыватели, и собственный муж. Религиозные настроения в те времена были очень напряжены, и мое открытие пришлось некстати. Лабораторию закрыли, меня выжили из университета, придали анафеме. В конце концов, я проявила слабость, единственный раз в своей жизни, и попыталась покончить с собой, но вместо того, чтобы отправиться на тот свет, оказалась здесь, где меня поджидали. Такая вот оптимистическая история, Элиот. — Она вновь протянула к нему руку и ласково потрепала по волосам. В глазах светилась усталая нежность…

Едва Эли успел взяться за свое орудие труда, как из города вернулся хозяин и вновь встал у него над головой. Это далось ему нелегко, но человек улыбнулся пучеглазому существу своей самой приветливой улыбкой и подумал:"Я — человек, меня зовут Элиот Рамирес и я иду в Храм"…

Эпизод 7

Уга оказался довольно занятным человеком. Он был непосредственен, галантен, остроумен, рассказывал анекдоты, хватаясь от смеха за живот, и, если бы ни его 500 лет, то вполне мог сойти за заводилу молодежных посиделок.

— А вот это наш муниципалитет, — говорил Уга, — а это — концертный зал. В прошлом месяце здесь выступал известный баритон… м-м-м… как его… забыл! Ну, да не важно, ему 300 лет, все равно вы его не знаете. А это — лучший магазин нашего города!

— Магазин? — оживилась Тереза. — Давайте зайдем, а?

Уга галантно подставил локти, Тереза и Сана взяли его под руку, и маленькая процессия, которую замыкал Юниус, двинулась к магазину. Из отварившейся позолоченной двери вышла стайка элегантных женщин с покупками. Брезгливо отставляя мизинцы и высоко держа красивые головы, они щебетали о чем-то нежными голосами, показывая друг другу приобретения.

— Ой, смотрите, мальчик! — вдруг воскликнула самая старшая из женщин, и остальные загалдели:"Какой свеженький, молоденький, наверное, еще не перевернутый!

"Кажется, это они обо мне", — догадался Ке и невольно замедлил шаг. Но стайка женщин уже перепорхнула через улицу и окружила его, ухоженные ручки потянулись к нему, стараясь дотронуться, ущипнуть, царапнуть крашенным коготком.

На помощь пришел Уга.

— Эй, дамы, дамы, это не то. — Он вывел Ке из окружения и шлепнул по руке наиболее назойливую из дам. — Я сказал, не то. Вы что, не слышали? Не то!

— Что значит"не то"? — пробурчал Косичка, оправляя одежду.

— Понимаете ли, молодой человек, — тихо сказал Уга, — этим дамам по многу лет и… ну, понимаете, просто необходима молодая кровь, женщины ведь так устроены, всё борются с морщинами. Какие у них еще заботы? Не будем вдаваться в подробности, это очень интимно.

— Кровь?! — У Ке вытянулось лицо. — Они вампиры?

— Ну, что вы! Зачем же так грубо, мой юный друг, — обиделся Черный Маг.

Уга вернулся к светской беседе с Терезой и Саной, и они втроем скрылись за дверью магазина. Ке не последовал за ними и остался стоять с опущенной головой посреди мостовой. В затылок задышал Юниус.

— Надо было слушаться меня и убираться отсюда. когда я предлагал, — сказал Белый Маг. — Теперь остается только надеяться, что все обойдется.

— Он сильнее вас? — спросил Косичка, с вызовом глянув на старика. Тот промолчал. — Почему они всегда оказываются сильнее? Так не должно быть.

— А ведь ты прав… — воодушевился Юниус. — Правильно, мальчик мой, не должно быть и не будет! А теперь идем за ними, нельзя оставлять девушек одних. Положись на меня.

— Это действительно магазин или…

— Самый обыкновенный.

Магазин ломился от товаров, здесь, как и во всем городе, повсюду царила тяжелая роскошь, отраженная в десятках зеркал, украшающих стены и потолки. Тереза вертелась возле одного из них, примеряясь к пышным нарядам. У девушки горели глаза при виде такого обилия золотых и серебряных украшений, необыкновенных переливающихся тканей, бахромы, кружев. Она прикладывала к себе одно платье за другим и восхищенно хлопала в ладоши. Сана стеснительно жалась у витрины с элегантной обувью.

— У нас такое давно не носят, — сказала она. когда подруга потянулась к чему-то зеленому с меховой опушкой.

— Но мы же не у нас, — рассеянно заметила Тереза.

— Правильно! — похвалил Уга. — Вы тоже подберите себе что-нибудь, вечером в муниципалитете планируется большой бал в честь таких долгожданных гостей. Можете не беспокоиться, всё — за счет госпожи Лилит.

— Спасибо, но я не ношу такие вещи. — Сана незаметно бросила взгляд на свои потрепанные туфли.

— И все же, я прошу вас. Мы подберем что-нибудь и для вашего друга. Подойдите, молодой человек. Вот, вам нравится?

— Я это на себя не одену, — грозно заявил Ке.

— Но…

— Ни за что!

Уга не стал спорить, махнул рукой и опять занялся девушками.

— А кто такая госпожа Лилит? — спросила Сана. — Она ведьма или колдунья?

Наступила неловкая пауза. Может, она и вправду ведьма, но не стоило говорить об этом вслух, — подумал каждый.

— Госпожа Лилит — это прекраснейшая из женщин, когда-либо рождавшихся во всех мирах, — срывающимся от волнения голосом проговорил Уга.

— Она пошутила! — Юниус загородил собой Сану. — Она просто не знает госпожу Лилит. просто не знает… Она действительно прекрасна, деточки, сами увидите. Она хозяйка этого магазина.

— А ты, Юниус, можешь идти, — холодно сказал Черный Маг.

— Куда это я должен идти? Я никуда не пойду.

— Он никуда не пойдет! — вмешался Ке.

— Да, пожалуйста! — уступил Уга. — Зачем же так волноваться? Только, надеюсь, Юниус, ты не заставишь нас лицезреть твои знаменитые сапоги? И приведи в порядок этого юношу, нельзя нарушать этикет… — Он повернул голову и вдруг начал таять: — О, моя госпожа…

Почти не касаясь пола и невероятно элегантно придерживая подол длинного платья, к ним плыла между прилавками Она. Госпожа Лилит была действительно прекрасна, пожалуй, даже слишком. Золотистые кудри обрамляли идеально вырисованное лицо, на котором наивной радостью горели огромные голубые глаза. Женщина блистала яркой звездой, излучая волнующую бескрайнюю женственность. Нет, это была не женщина, а скорее ангел, спустившийся с небес. Они стояли перед ней, стыдясь своей вопиющей заурядности.

— Как я рада вас видеть! — воскликнула госпожа Лилит со всей искренностью. — Ой, старина Юниус, и ты здесь! Как это хорошо!

— Что-то она не очень похожа на ведьму, — шепнул Ке.

Но Белый Маг не слушал его. на лице старика расплывалась та же глупая улыбка, что и у Уги.

— Это ты назвала меня ведьмой? — весело спросила хозяйка магазина, обращаясь к Сане. Девушка покраснела и опустила глаза. — Ничего страшного, меня часто так называли. Тебе говорили, что у тебя очень красивые пальцы?

Сана приподняла кисть руки и, краснея, взглянула на нее. Пальцы как пальцы.

— Ты очень мила, девочка моя. Когда-нибудь люди и тебя могут назвать ведьмой за твою привлекательность. Но ты не переживай. — Лилит приподняла лицо девушки за подбородок и заглянула в глаза материнским взглядом. — Я вижу, что ты сирота, у тебя нет родных, но есть заветное желание, которое я могу попробовать исполнить. Да-да, я фея, волшебница. Разве не похожа?

Сана не могла ничего ответить. слезы душили ее, она только кивнула. Она влюбилась в золотоволосую Лилит с первого взгляда и теперь ей было невыносимо стыдно за свои слова. Как она могла плохо отозваться об этом ангелоподобном существе!"Коротышка, уродина, обезьяна, корова, тупица, пустое место", — подумала она о себе и еще ниже опустила голову, чтобы никто не увидел ее слез.

— Я очень ждала твоего появления, — продолжила фея. — Я — твой самый большой друг и очень хочу тебе помочь. — Пойдем, нужно подготовиться к балу. Я уже подобрала для тебя чудесные украшения. Согласна?

Согласна?! Конечно, она была согласна! Прекрасная женщина взяла ее за руку и повела за собой в таинственную глубину магазина.

— А мы? — недоуменно и завистливо проговорила Тереза, глядя им вслед. У нее вдруг совершенно пропал интерес к нарядам, охапка платьев выпала из рук и воздушно опустилась к ее ногам.

— А вы можете пока прогуляться по городу, — деловито посоветовал Уга, постепенно стирая с лица глуповатую улыбку, — зайти в нашу картинную галерею, побывать на общественном пикнике на озере, принять участие в конкурсе танца, спеть в…

— Мы не будем петь, — резко оборвал его Ке. — Куда она ее повела? Я вас спрашиваю!

— Молодой человек, почему вы все время так напряжены? Расслабьтесь, наконец, и идите… на озеро. Так что, красавица, — он обратился к Терезе, — вы будете что-нибудь брать? Не хотите — не надо.

Тереза вспыхнула от возмущения, демонстративно перешагнула через ворох нарядов и побежала к выходу. Она была оскорблена до глубины души таким пренебрежением к своей особе. А эта черненькая малышка, надо же, оказалась королевой красоты. Да что они тут понимают в красоте! Восхищаются этой своей Лилит, и совсем даже ничего в ней нет. Ничего особенного!

На улице ее нагнали Ке с Юниусом.

— Ты куда, Тереза-Мария-Габриэла? — Косичка на бегу ухватил ее за запястье.

— Отстань от меня! Отпусти руку, мне больно! Я хочу домой. Отправьте меня домой, а они пусть остаются, если им очень хочется!

— Если я верну тебя домой, то не смогу вытащить вашего друга из антимира, — сказал Белый Маг. — Для этого нужна энергия всех троих. Вы очень связаны между собой, деточки. Они получили вашу подружку, и теперь у нас новая проблема.

— Что значит"получили подружку"? — повысил голос Ке. — Почему вы не помешвли им? Какой же вы маг?!

— Тихо, т-с-с, — перепугался Юниус и огляделся по сторонам, не подслушивает ли их кто. — Эх, мальчик мой, это все чары Лилит. Чертова ведьма…

Нет, конечно же, Тереза совсем не хотела, чтобы Эли сгинул навеки. Поразмыслив об этом, она почувствовала некоторую неловкость за устроенную истерику, но не стала показывать этого мужчинам. Она сделала длинную паузу, надеясь немного помучить старика и этого мальчишку, который чуть не вывихнул ей руку, и наконец сжалилась:

— Хорошо, я останусь ненадолго… только до конца бала. Я должна быть там лучше всех. иначе у меня навсегда пропадет аппетит.

— Нет, нет, на бал лучше не ходить, это очень опасно! — воскликнул Юниус.

— Сана будет там? — спросил Косичка.

— Да, само собой.

— Тогда мы тоже пойдем, не оставлять же ее одну, — постановил Ке. — А вы можете оставаться, если боитесь.

Эпизод 8

Мягкий свет лился из окон на расписные стены, ласкал расшитую диковинными птицами обивку мебели, играл в гранях хрустальных кувшинов, полных цветов. Под потолком порхали на свободе, трепеща крылышками, несколько колибри. И в дивном саду за окнами и в душе царил полный покой. Это была сказка, Сана провалилась в нее, едва присела на атласные подушки дивана. Райские птички порхнули ей на руки. и она смогла разглядеть, как сказочно переливается их оперенье. Все как во сне, блаженно жмурясь на солнце, подумала девушка, эти птицы, наверное, умеют разговаривать, а в кувшине у двери живет какой-нибудь джинн, как в тех сказках, что ей рассказывала на ночь мать.

Покормив птичек из специально приготовленного для этих целей позолоченного блюдечка, она вспомнила. что сама ничего не ела с момента аварии. Тут же у ног возник низенький столик, уставленный всевозможными блюдами. Сана вскрикнула от неожиданности.

— Чего ты испугалась, глупенькая? — рассмеялась Лилит, неслышно появившаяся из сада.

— Его здесь не было, — испуганно проговорила Сана и отодвинулась в угол дивана.

— Ты забыла, что находишься среди волшебников. — Златовласая женщина взяла длинными пальцами краснобокое яблочко и красиво надкусила белыми зубами, потом еще и еще раз.

Сана завороженно следила за ней. Все, что делала Лилит, казалось ей совершенным, отчего ощущение собственного несовершенства становилось только острее. Смуглая кожа, невзрачная фигура, ничего приметного, на чем можно было бы остановить взгляд. И что только Элиот нашел в ней? Наверное, он просто никогда не видел таких потрясающих женщин, как Лилит, затмевающих собой солнце.

— Мы тут все волшебники. Не сомневаюсь, что старина Юниус представил нас не в лучшем свете. Не верь. Конечно, есть и такие, но в большинстве мы просто добрые волшебники. Ну скажи, разве я похожа на злую ведьму?

— Нет, — улыбнулась девушка.

— Я умею делать чудеса. Вот, посмотри.

Лилит взмахнула белой рукой,и в воздухе возникло сверкающее ожерелье, выглядывающие из золотых оправ бриллианты и жемчужины переливались всеми цветами радуги. Ожерелье было невероятно красивым, у девушки дух захватило от мысли, что это чудо может оказаться на ней. В следующий миг ожерелье уже уютно лежало на ее груди, прекрасно гармонируя со смуглой кожей южанки. На пальцах откуда ни возьмись возникли перстни, а уши оттянули тяжелые серьги. Сана взглянула в протянутое хозяйкой дома зеркальце и задохнулась от восхищения, но тут же смутилась.

— Я не могу это надеть, — произнесла она и попробовала снять ожерелье, но застежка не поддавалась. — У нас дома никогда не было таких вещей.

— Никогда не поздно начать, — засмеялась Лилит. — Женщины и бриллианты созданы друг для друга, запомни это. Женщина должна жить в роскоши, на то она и женщина. Теперь ты всегда будешь носить драгоценности и роскошно одеваться, у тебя впереди чудесная жизнь, девочка моя. Посмотри, как они тебе идут. — Она вновь поднесла зеркальце к лицу девушки. — Моя долгожданная гостья должна быть на балу прекраснее всех. Я хочу, чтобы все одобрили мой выбор.

— Вы слишком добры ко мне, я этого не заслужила, — Сана несмело подняла влюбленный взгляд на белокурую женщину. — Вы говорите, что ждали меня. Почему?

— Я ждала такую хорошенькую и славную девушку, как ты, чтобы исполнить самое заветное ее желание. Ты, кажется, веришь в чудеса и сказки? Вот и считай, что ты попала во дворец к доброй фее. У нас тоже бывают свои сказочные странности. Скажи мне твое самое заветное желание и я его выполню.

— Я хочу стать такой же прекрасной как вы, — проговорила Сана и почувствовала, как вспыхнуло ее лицо.

— Неправда. Это не самое твое заветное желание, хотя я подумаю и об этом.

— Я хочу вернуть своего парня.

— Опять не то.

— Тогда я не знаю.

— А я знаю. — Лилит лучезарно улыбнулась. — Я знаю, о чем ты мечтаешь. Ты мечтаешь о человеческой душе и личной карме.

Сана вздрогнула.

— Откуда вы узнали?

— Ты опять забыла, где находишься. Я знаю все, абсолютно все, — Лилит подсела к ней, взяла ее унизанную перстнями руку в свою. — Скажу честно, это очень трудное желание, но обет есть обет, его надо выполнять.

Сана не знала, что и думать. Такое неожиданное предложение застало ее врасплох.

— И вы правда можете это сделать?

— Не я, а магия. Мы подберем тебе прекрасную душу с отработанной кармой. впрочем, выберешь сама.

— Но ведь это может только Бог…

— Ты ошибаешься, девочка моя, как раз он и не может тебе помочь.

— Почему?.. — пролепетала Сана и сама же ответила: — Да-да, я еще не заслужила, я понимаю, да-да.

— Дело не в этом, просто таков закон. Ты слышала о Космическом Праве? — Лилит перестала улыбаться. — Это как Конституция, она определяет устройство Космоса, все правила и законы, что можно, а что нельзя, что хорошо и что плохо. На Земле тоже есть своя Конституция, обрати внимание, кто ее нарушает. разве правительство? Правительство не может нарушать Конституцию, потому что само ее придумало. Зато все остальные делают с законами, что захотят. Вот и Бог не сможет нарушить Космическое Право ради тебя, сколько бы ты ни старалась привлечь его внимание. Его сердце обливается кровью, но он не может нарушить закон, поэтому не терзай его напрасно своими просьбами. Вот посмотри, даже самые благочестивые люди, которые молятся с утра до вечера, никогда не получают больше того, что написано у них на лбу. Все расписано до секунды. Закон кармы очень жесток, девочка моя, не я его придумала, но именно я могу его нарушить. Именно я могу исправить то, что натворили люди. создав тебя, но лишь в том случае, если ты добровольно передашь мне это право. Подумай об этом. Ты мне понравилась и я хотела бы помочь тебе.

Сказке пришел конец, солнце померкло, а райские птички превратились в крикливых ворон. Сана упала лицом на подушку и горько заплакала. Безжалостная правда златокудрой женщины оказалась слишком безжалостной. Она и сама иногда подумывала о недостижимости своей мечты, но продолжала надеяться, а окружающие люди, в том числе и любимые родители, только поддерживали ее в этом заблуждении. Как они могли так ее обманывать? Конечно же, Господь Бог не будет нарушать установленные им же самим законы, ее не должно быть на Земле, откуда она исчезнет бесследно и куда не вернется больше никогда. Достаточно обычной логики, не требующей крыльев для полета за облака, чтобы понять это."Эли, Эли, милый Эли, единственный мой близкий человек на Земле, ты тоже надеешься на чудо, но, в конце концов, и ты поймешь, что я никогда не стану человеком, и тогда просто бросишь меня, как какой-нибудь неодушевленный предмет. Что тогда будет со мной? Тогда я умру". Так думала Сана, и пока она рыдала, Лилит по матерински гладила ее по голове, нежные руки расплели растрепанную косу и стали расчесывать жесткие густые волосы. Так же расчесывала ее мать в детстве, таким же теплом пахли ее колени. Эти прикосновения постепенно успокоили ее, но и затуманили разум. Сана перестала рыдать и поднялась. Распущенные волосы черными струями разлились по плечам, закрыли лицо.

— Так ты хочешь, чтобы я тебе помогла? — спросила Лилит.

— Да, — сказала девушка.

— Но запомни, чтобы все получилось, это должно быть твое добровольное и сознательное решение. Когда тебя спросят, согласна ли ты, ты должна от всего сердца ответить"да"и ни в чем не сомневаться

— Я скажу"да".

Эпизод 9

Они опоздали. Много времени ушло на то, чтобы уговорить Ке нацепить бабочку и вставить в петлицу обязательный для здешних балов белый цветок. Косичка отбивался, как мог, но в конце концов сдался и смиренно, поминутно краснея или бледнея, позволил привести себя в надлежащий вид."Ничего, Ли Шан Ке, ты — мужественный воин и должен быть готов к любым испытаниям", — издевалась наряженная в пух и прах Тереза.

Завершив подготовку, они помчались к муниципалитету, благо он находился недалеко. В городе не было никакого транспорта. Гости, в основном, шли пешком, подметая тротуары подолами платьев и плащей. Но некоторые особо важные персоны плыли по воздуху на каких-то приспособлениях или просто шагали над головами прохожих, старательно огибая верхушки деревьев и фонарные столбы.

Юниус чинно шел впереди, ребята, согласно этикету, чуть отставали. Тереза держала несчастного Ке под руку и с любопытством вертела напудренной головой. Здание муниципалитета было старинным, как и все в этом городе, с парком, окруженным чугунной оградой, высоким подъездом, обрамленным лепными узорами, и никелированной пожарной лестницей. В числе других опоздавших они вошли в широко распахнутые дубовые двери и поднялись в главный зал, где уже во всю веселились гости.

У входа подлетел предупредительный Уга.

— О, вы прекрасно выглядите! — воскликнул он, обращаясь к Терезе. — Простите мне мою давешнюю грубость, умоляю, простите! Я так виноват!

Девушка фыркнула, прошла мимо него и направилась в зал, где на нее уставилось несколько пар заинтересованных глаз.

Ке встал поближе к Юниусу, завидев знакомых дам из магазина, делающих ему многозначительные знаки.

— Здесь есть вампиры? — тихо спросил он у мага.

— И вампиры, и вурдалаки, — ответил тот. — Я же предупреждал, что здесь опасно.

— Если они набросятся на нас, кто-нибудь здесь нам поможет?

— Скажу тебе горькую правду: никто. — Юниус раскланялся с какой-то пожилой парой и опять повернулся к Ке. — Первоначально, сынок, все задумывалось совсем по-другому, черная и белая магия должны были мирно соседствовать, но они победили нас. Я остался один из белых. У черных больше сторонников среди людей, это дает им все новую и новую энергию. Так что будем рассчитывать только на себя. Никуда не уходи, мне нужно переговорить тут кое с кем.

Вновь заиграла музыка. Тереза почти сразу нашла себе кавалера и затерялась в толпе танцующих. Ке отошел к стене, чтобы не мешать проносящимся в вихре танца парам и стал рассматривать гостей. Это были совершенно нормальные с виду люди, в большинстве очень красивые и в целом ничем не отличающиеся от жителей Земли. Если бы Косичка сам не видел, как они ходят по воздуху, то ни за что не поверил бы. Подошел официант с подносом напитков. Ке мотнул головой и официант пошел дальше.

— Напрасно не попробовали, молодой человек, — раздался рядом голос Уги. — Это вкусно.

— Я не пью, — огрызнулся Косичка, но колдун сделал вид, что ничего не заметил грубости, и пристроился у стены рядом с ним.

— И не танцуете?

— Нет!

— Не стоит так волноваться, друг мой, — проговорил Уга.

— Я вам не друг… вампир,

— Я не вампир. И чем вам, собственно, не нравятся вампиры? — спросил колдун. — Что люди вообще имеют против вампиров?

Ке не нашелся, что сказать на это. Злость душила его. Он отодвинулся от Уги, но тот вновь приблизился к нему и улыбнулся:

— Молодой человек, хочу дать вам один совет. Научитесь играть. Ваши намерения слишком ясно написаны у вас на лице, а это глупо. Кроме того, — Уга понизил голос, — кроме того, я знаю кое-что о вас, дружок, вы сами далеко не ангел. Так что расслабьтесь и получайте удовольствие от происходящего.

Колдун отлепился от стены и пошел встречать новых гостей."Что он имеет ввиду?" — вспыхнул Ке. Косичка, конечно, не отрицал, что в свои двадцать лет успел уже кое-что натворить и даже прославиться в кругах мстителей, но ведь теперь все по-другому, и его нынешняя жизнь нравится ему гораздо больше прежней. Или это не так? Вдруг ему только кажется, что он исправился и научился не только ненавидеть, но и любить? Может быть, Учитель Син все еще живет в нем и Уга это видит? Вполне возможно, философски рассудил Ке, ведь человек не может полностью измениться в одно мгновение. Он передвинулся в тень колонны и осмотрелся, не показывает ли кто на него пальцем. Он чувствовал себя голым и прозрачным для всех этих красивых чудовищ, которые спокойно копаются в его душе и достают оттуда все, что им нужно.

И тут он увидел Сану…

Девушка вошла в зал в сопровождении Лилит. На ней было синее открытое платье, на груди, на пальцах, в высокой прическе переливались всеми цветами радуги драгоценные камни. Но глаза Саны сияли ярче всех этих алмазов и изумрудов.

Вокруг двух потрясающих женщин образовался водоворот, каждый стремился приблизиться, поцеловать руку, высказать свое почтение и восхищение. Ке тоже хотел подойти, но ноги не слушались его. В горле мгновенно пересохло, в животе закрутило, а колени стали ватными. Он был потрясен до глубины души и охвачен каким-то незнакомым ему волнением, близким к потере рассудка. Утром он оставил в магазине нескладную девочку в потрепанных шортах, а сейчас перед ним была красавица, затмевающая улыбкой сверкание бриллиантов. Косичка не мог оторвать глаз от синего шелка, льющегося вдоль стройного стана смуглянки, кажущейся ему сейчас самой прекрасной на свете, прекраснее даже самой Лилит. Он и раньше отличал эту девушку, но сейчас впервые обратил внимание на то, что у нее очень длинные ресницы и такая тонкая талия, что, наверное… Что?! Ке вздрогнул, испугавшись своих мыслей. Что это за"наверное"?.. Какое может быть"наверное"?.. Это девушка Элиота и ему нельзя о ней даже думать! Он замотал головой, но недодуманная фраза зацепилась где-то в мозгу и отказывались оттуда выходить. Тогда Косичка, позабыв, где находится, в отчаянии закричал:

— Нет!

Гости повернули к нему головы. Сана тоже взглянула и вдруг пошла в его сторону."Нет! Не надо! Не подходи, не надо…" — думал несчастный Ке, но она подошла и улыбнулась.

— Ты что, не узнал меня? Это же я, Сана. Ну, как я тебе?

Ке было дурно от исходящего от нее аромата, огонь внутри разгорался все сильнее, и Косичка даже начал побаиваться, что не совладает с собой и что-нибудь натворит. Сана поняла его молчание по-своему.

— Какой ты смешной. Не бойся меня и не обращай внимания на всю эту дребедень. Это я, Сана, — сказала она и повертелась перед ним, демонстрируя наряд. — Ну, скажи, неужели тебе не нравится?

Подскочила раскрасневшаяся и запыхавшаяся Тереза, восхищенно завизжала:

— Вот это да! Это все твое? Дашь мне поносить? Никогда не видела таких бриллиантов. Ну, я побежала, меня уже пригласили на все танцы!

Не дождавшись от приятеля вразумительного ответа, Сана пожала плечами и отошла к гостям, ожидавшим ее в радостном нетерпении. Ке так и не решился открыть рот и только проводил ее мученическим взглядом. Из-за спины возник Юниус.

— Ну, что, видел, что делается? — тревожно произнес он. — Но самое страшное должно случиться после бала.

— Оно уже случилось, — прошептал Косичка.

Эпизод 10

Бал закончился глубокой ночью. Распорядитель объявил последний танец, после чего гости, за исключением особо приглашенных на презентацию, стали чинно расходиться.

— Я никуда не пойду. Мы оставим ее с ними? — запротестовал Ке.

— Ненадолго, — пообещал Белый Маг.

Вернувшись в дом Юниуса, они плотно прикрыли ставни на окнах первого этажа и забаррикадировали входную дверь массивным старым комодом. Тереза была полна впечатлений, она кружилась по комнате, напевая и наблюдая за тем, как мужчины сосредоточено двигают мебель. И почему старик не использует магические приемы? — недоумевала она. Неужели вместо того, чтобы так напрягаться, нельзя наложить на дверь какое-нибудь заклятие на случай, если Уга попытается ее открыть? Словно прочитав ее мысли, Белый Маг хлопнул себя по бокам, бросился на второй этаж, путаясь в полах плаща, вернулся, держа на вытянутой руке коробочку с белым порошком. и, бормоча что-то себе под нос, обсыпал им подоконники и пороги.

— Это что, средство от тараканов? — проворчала Тереза. зажав нос двумя пальцами. Запах был очень резкий.

Юниус обработал все окна и в лаборатотии, удовлетворенно оглядел помещение и сообщил:

— Мне нравится.

— Может быть, начнем наконец что-нибудь делать? — спросил Ке. Косичка с удовольствием сбросил сковывающий движения дурацкий костюм и сгорал от нетерпения поскорее начать действовать. Сана была в руках врагов, и каждая минута промедления казалась ему невыносимой. Но первое, что бы он сделал, это разнес проклятый магазин со всем его безвкусным, по его мнению, барахлом.

Вместо того, чтобы дать сигнал к бою, Юниус достал из-под стола увесистую подзорную трубу, подвел Ке к окну и сказал:"Смотри вон туда". Косичка прижал окуляр к глазу и уставился в указанном направлении. Там не было ничего, кроме крыш и расстилающихся за пределами города-страны полей.

— Ну и что? — разочарованно протянул он.

— Следи за дорогой. Сообщишь, как только толпа идущих на презентацию новой перевернутой, то есть вашей подружки, поредеет.

— Зачем она им?

— Лилит почти три тысячи лет, аккумуляторы садятся, хе-хе… Ей пора выходить из земного плана, поэтому она хочет перебраться в другое физическое тело. Лилит — очень важная фигура, поэтому не имеет права выбирать по своему желанию. Новое тело для нее подбирают ее покровители. Может быть, для того вас сюда и затащили, чтобы отдать на съедение вашу подругу. Только представь, что будет, если эта дьявольская сущность проникнет вместе с вами в Храм? Может быть, это и есть их план, откуда нам знать?

— Ой, значит, пока мы тут болтаем, она уже может переселиться в Сану? — испугалась Тереза.

— Надеюсь, что нет, — сказал Юниус. — Там все не так просто. Это целая церемония. К тому же, к нашему счастью, ваша подруга должна сама принять решение и сказать «да», иначе ничего не получится.

— Ну, Сана никогда не скажет «да», ее не купишь.

— Дай-то Бог, — покачал головой Белый Маг.

Три тысячи лет! Ке присвистнул. Неплохо же эта дамочка сохранилась… Нет, все это обман, на самом деле она старая сморщенная старуха, обтянутая пергаментной кожей, с маленькими глазками и беззубым ртом, которая только претворяется ангелом с золотыми волосами. Косичка не хотел верить, что зло может быть столь прекрасным.

— Что мы будем делать? — Ке вновь заглянул в подзорную трубу.

— А что ты умеешь? — Юниус деловито скрестил руки на груди.

— Я? Ну… Я могу парализовать одним пальцем, могу свалить дерево, не касаясь его, могу забрать и дать энергию, могу…

— Достаточно. Это нам подойдет. А ты не врешь?

— Не вру. Но я не договорил. Я обещал, что не буду использовать это против людей. Я обещал.

— Обещал… — передразнил маг. — Хм. Ладно, теперь слушайте мой план. Мы с молодым человеком пойдем в муниципалитет, а ты, красавица, останешься здесь и будешь поддерживать нашу силу. И следи, чтобы огонь в камине не гас.

Тереза радостно запрыгала, довольная тем, что останется дома, и тем, что наконец и для нее нашлась какая-то работа. Юниус сдвинул мохнатые брови и сказал, что все это очень серьезно. Пока огонь горит, объяснил он, вражеские стрелы будут отскакивать от них, но если пламя погаснет, им придется туго.

Дрова, странные и совсем не похожие на дерево, были свалены на полу у камина. Сюда же Белый Маг поставил большое кресло, усадил в него Терезу и вручил ей увесистую кочергу.

— Смотри, красавица, не засни.

Эпизод 11

До муниципалитета было рукой подать, но из-за того, что приходилось двигаться перебежками, прячась в густой вечерней тени, путь показался очень долгим. По пустынной аллее, освещенной фонарями, бесшумно и торопливо, совсем не так, как днем, двигались парами и поодиночке редкие гости. Передавая что-то в руки швейцару, они исчезали в ярко освещенном здании, унося с собой шлейфы дорогих духов и сигарет.

Земля еще не успела просохнуть после вчерашнего дождя, и лежать, уткнувшись в нее носом, было не очень приятно. Они залегли в кустах у самой аллеи, в ожидании, когда она опустеет. Наконец Юниус разрешил подняться.

— Короткими перебежками от дерева к дереву двигаемся к пожарной лестнице, — шепотом скомандовал Белый Маг. — Надеюсь, нас не ждут.

Пригнувшись и продолжая держаться тени, они добрались до стены здания, где на высоте полутора метров начинались металлические ступеньки. Не дожидаясь приказа, Ке легко подтянулся и вскочил на первую ступеньку, потом втащил на нее тяжелого Юниуса, и они стали подниматься, прижимаясь к темной стене и дрожа от волнения и страха. Добравшись до крыши, сделали несколько шагов и остановились у приоткрытой маленькой двери, из которой в темноту падала полоска света.

— Ты готов нарушить обещание, данное своему Учителю? — тихо спросил Юниус, приготовившись толкнуть дверцу.

— Нужно кого-то убить?

— Нет, просто обезвредить. Я слишком стар для таких дел. Там внизу зал, а это — вход в осветительскую, где сидят три осветителя. Это единственное место, где можно спрятаться и все увидеть.

— Как же ваша магия? Заколдуйте их, превратите во что-нибудь.

— Легко сказать. Думаешь, я один здесь такой? А ты можешь это сделать, потому что ты — просто человек.

Ке пожал плечами. Логика старого мага была ему неясна, но времени на размышления не оставалось. Через минуту все три осветителя мирно лежали в ряд на полу. Удовлетворенный работой Ке Юниус пересчитал их — раз, два. три и многозначительно произнес:

— Да уж…

С балкона осветительской, прилепленного под самым потолком, хорошо просматривалась сцена, убранная коврами и цветами. В зале после бала царил легкий беспорядок, гости, тихо переговариваясь, рассаживались в установленные в портере кресла, шуршали шаги и платья. Наконец раздались бурные аплодисменты и на сцену выплыла Лилит, еще более прекрасная, чем утром. По залу пронесся вздох восхищения. Едва она заговорила, Юниус зажал уши ладонями и присел за перила балкона.

— Что с вами? — испугался Ке.

— Ведьма, ведьма, ведьма… Я не могу на нее смотреть, будешь рассказывать мне, что там происходит.

Лилит улыбалась и дарила свою улыбку каждому. В какой-то миг Ке показалось, что она смотрит прямо на него и он поспешно спрятался за портьеру. Это был пронзительный, влекущий, полный таинственности и обещания взгляд."Три тысячи лет, три тысячи лет…" — возбужденно думал Косичка, затаившись в пыльной темноте и слушая учащенный стук своего сердца. Когда он вновь решился выглянуть, рядом со златокудрой женщиной стояла Сана, в том же платье, что и на балу, но без драгоценностей, окутанная струящимся до пояса водопадом черных волос. Она была так грустна и так беззащитна среди всего этого тяжелого великолепия, что ему захотелось немедленно броситься вниз и вырвать ее из рук злых колдунов. Лилит радостно сообщала о том, что сейчас состоится обращение к истине новой посвященной, девушки достойной во всех отношениях, прекрасной и умной, предназначенной к великому будущему.

Заждавшийся комментариев Юниус дернул Ке за одежду:

— Эй, что там случилось?

В зале началось движение, один за одним на сцену поднимались люди в черном одеянии, проходили мимо Саны, разглядывали ее, некоторые целовали руку. В воздухе вспыхнули странные знаки, пылающие алым пламенем, стены зала мелко затряслись, словно от небольшого землетрясения. Наконец демонстрация завершилась. Несколько очень дряхлых мужчин и женщин, оставшихся на сцене со свечами в руках, прошамкали беззубыми ртами какие-то гимны и спросили хором, согласна ли девушка принять посвящение и обратиться к истине.

— Вот, сейчас самое главное. — взволнованно прошептал Юниус, — Если она скажет"да", встаем и уносим ноги, если"нет" — проводим спасательную операцию.

— Скажи"да", девочка моя, скажи"да", — сладко посоветовала над ухом Лилит.

— Скажи"нет", деточка, скажи"нет", ну, пожалуйста, сделай это, порадуй старика, — простонал Белый Маг, сидя за перилами балкона под потолком.

— Скажи"да"…

— Скажи"нет"…

— Да…

— Нет…

— Да!

— Нет!

Сана молчала. Дурман, навеянный прекрасной Лилит и ароматом, исходящим от расставленных повсюду цветов, понемногу рассеивался. Из приоткрытой двери за сценой тянуло ночной прохладой, шевелящей языки свечей в руках стариков и лепестки цветов. Ей стало холодно и неуютно в тонком шелке и очень хотелось уйти отсюда. Но как же быть с обещанной душой? Она так мечтала об этом, а эти люди так хотят ей помочь. Они так добры к ней, что проявить недоверие было бы верхом неблагодарности. И все-таки очень хочется уйти, прямо сейчас сойти со сцены и убежать в маленький дом Юниуса, где заждались друзья. Ке, наверное, уже замучил старика своими вечными сомнениями, а Тереза, скорее всего, спит после бала. Она так здорово танцевала, лучше всех, нужно будет поучиться у нее… Так думала Сана, стоя возле сияющей Лилит. Красавица смотрела на нее с материнской лаской и нетерпеливо постукивала пальцами по лаковому боку черного дымящегося сосуда, находящегося рядом на столике. Девушке было неудобно, что она заставляет всех ждать. Что же ответить? Как открыть рот и произнести"нет"? Она обещала Лилит ответить"да", и, если скажет"нет", то подведет эту добрейшую женщину.

Сана вздохнула, задумчиво погладила лепесток одного из цветов и неожиданно отдернула руку. Вместо нежной бархатистости пальцы ощутили мертвую шероховатость бумаги. Это открытие почему-то поразило ее до глубины души. Как же так, ведь цветок казался таким прекрасным, свежим и таким настоящим! Она присмотрелась и обнаружила, что все цветы в этом помещении сделаны из бумаги. Ну и что? Разве у них дома не было искусственных цветов? Разве их не продают в магазинах? Разве… Но все было бесполезно, уже ничего нельзя было изменить, чтобы спасти ситуацию. Все сомнения вдруг исчезли, а вместе с ними и симпатия к сидящим в зале людям, и даже к Лилит. Может волшебница и обидятся на нее, но она больше не хочет оставаться с ними. Она уходит.

— Нет, — громко произнесла Сана.

На мгновение воцарилась тишина, такая, что было слышно, как сквозняк шелестит бумажными цветами. В следующий миг зал взорвался звериными воплями. Зрители, минуту назад чопорные и элегантные, превратились в толпу беснующихся чудовищ. И только Лилит сохраняла свой прежний облик, правда прекрасное лицо было искажено жуткой гримасой. Златокудрая женщина с рычанием обернулась к Сане, оцепеневшей от ужаса, и двинулась на нее, издавая нечеловеческие звуки.

— А-а-а! — закричал Ке, схватил старого мага за плечи, затряс что есть силы. — Говори, что делать! Что надо делать?!

— Не знаю, — прохрипел Юниус, — попробуй свалить эту люстру, может, это поможет их задержать!

— Но ведь люди…

— Какие это люди! Большинство из них голодные духи, которые просто украли человеческую плоть! Давай, действуй!

Надежное крепление гигантской хрустальной люстры поддалось не сразу. Ке несколько раз промахивался, от волнения дрожали руки, и истраченная впустую сила лишь отдавалась истерическим звяканьем граненых подвесок. Но в конце концов ему все же удалось сконцентрироваться, успокоить дрожь и, собрав всю энергию, выбросить ее точно в цель. Люстра качнулась, скрипнула и, отделившись от потолка, стремительно полетела вниз и накрыла собою половину зала. Звон, треск, вопли. В наступившей темноте происходящее казалось еще ужаснее. Свет был только на сцене, где в желтом круге прожектора стояла временно забытая всеми Сана.

— Я поползу обратно через крышу, а ты спасай девушку! — прокричал Юниус. — Прорывайтесь через черный ход, он за сценой! Я встречу вас внизу!

Недолго думая, Косичка перемахнул через перила балкона и оказался в беснующейся толпе. С ловкостью обезьяны он по головам добрался до сцены, и тут кто-то схватил его за ногу. Уга! Взгляд желтых зрачков вонзился в самое сердце, но Ке был в ярости и уже ничего не боялся. Он развернулся и нанес Черному Магу сокрушительный удар в висок, против которого даже магия оказалась бессильной."Не спи, Тереза-Мария-Габриэла, только не спи", — подумал он и бросился к Сане.

Эпизод 12

Главное, чтобы девчонка ненароком не заснула, думал Белый Маг, неуверенно, но торопливо сползая по скользким ступенькам. Наконец лестница закончилась и он кулем свалился на землю. В парке, окружающем здание муниципалитета, царил покой, но за дверью подъезда уже слышался нарастающий гул приближающейся толпы. Юниус обсыпал дверь белым порошком. спешно произнес заклинание и побежал за угол, к черному ходу. Ке и Сана выскочили ему навстречу.

— Бежим! — прокричал маг, и троица кинулась прочь по разрисованной черными тенями ночной аллее.

Тем временем Тереза напевала, сидя в уютном кресле у огня. Мысли ее все еще были заняты прошедшим балом, а в ушах играла прекрасная музыка. Так и хотелось броситься в пляс. Почти позабывшая со времени ухода из Столицы, что такое мужское внимание она получила-таки возможность удовлетворить свою гордыню. Местные джентльмены, колдуны они или кто еще, уделили ей столько внимания, что она вновь почувствовала чуть было не потерянную ею уверенность в себе. Она не чувствовала никакой опасности, происходящее казалось не более чем занятной игрой, в которую она сама была не прочь поиграть. Девушку совершенно не смутило, что один из кавалеров, высокий и импозантный, представился гномом и на протяжении всего танца рассказывал о каких-то заморских странах и заколдованных лесах. Другой кавалер сообщил, что он умер триста лет назад и предлагал ей последовать за ним и остаться навсегда в вечности. Третий напарник, самый искусный танцор из всех, обещал показать ей процесс превращения живого в неживое. А тот мальчик. назвавшийся духом болот. был так мил и трогателен, что она даже позволила поцеловать себя в щеку.

"Какие же они глупые, эти мужчины". — подумала Тереза, зевнула и положила голову на мягкий подлокотник своего ложа. Она собиралась просто отдохнуть, но не заметила, как сон овладел ею. Она спала и видела разноцветные сны. В них было все, что может пожелать себе девушка: чудные яства, прекрасные принцы, космические путешествия, синие моря и сияющие замки. Она улыбалась во сне и не чувствовала ночной прохлады, подкрадывающейся из темных углов. В комнате становилось все темнее и темнее, и звезды за окном горели все ярче и ярче…

Они почти достигли ограды парка, когда Сана вдруг оглянулась. Вслед за ней обернулись остальные. Заклятие, наложенное Юниусом, подействовало, дверь не открылась, но с ней происходили невероятные метаморфозы. Тяжелые дубовые створки выгибались. извивались волнами, скручивались в спирали, то тут. то там образовывались выпуклости в форме кулаков и человеческих лиц. видимо, кое-кто из гостей пытался пройти сквозь вещество.

— Мама… Смотрите туда… Они сейчас прорвутся… — Сана стала пятиться, не отрывая взгляда от ходящей ходуном парадной двери, споткнулась, запутавшись в подоле длинной юбке.

— И лучше, если нас здесь не будет, когда они это сделают, — хрипло проговорил Юниус.

Тут дверь не выдержала, выгнулась в последний раз и разлетелась в клочья, и оттуда вырвалась и потекла по парку черная река. Люди развернулись, намереваясь бежать к выходу, но за чугунной оградой их уже поджидали.

Вскоре все вокруг заплыло черным. Вперед вышел Уга, злобный, неузнаваемый, в том месте, куда пришелся удар Ке, в голове Черного Мага зияла дыра. Уга раскрыл щель рта и произнес замогильным голосом:

— Возвращайтесь в дом. Немедленно.

— Ни за что! — крикнул Косичка.

— Тогда пеняйте на себя. — Желтые зрачки холодно вспыхнули.

— Деточки, не хочу вас пугать, но наш огонь, кажется, погас, я его не чувствую, — задыхаясь, сообщил Юниус. — Эта красотка все-таки заснула!

— И что теперь с нами будет? Нас превратят в червяков? — Сана попыталась заглянуть в глаза старику, но он отвернулся, упал на колени, схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону, приговаривая:

— Какой же я дурак, старый осел, все пропало… все пропало!

А в это время Тереза потянулась во сне и кочерга, лежащая на ее коленях, скатилась на пол. От неожиданного звука девушка проснулась, поежилась, зябко поджала ноги и подумала:"А где это я?"Это не ее квартира, не ее кресло, не ее звезды за окном. Может, это просто продолжение сна? Надо его досмотреть. Она устроилась поудобнее. и уже собралась вновь закрыть глаза, как вдруг вспомнила.

Как ошпаренная, она вылетела из кресла, зашарила в темноте по полу в поиске дров, нашла, набрала охапку и сразу всю бросила в тлеющий камина. Присела рядом, стала дуть изо всех сил на еще горячие угли, приговаривая сквозь слезы:

— Ну, пожалуйста, гори, ну, гори же… Простите меня, простите, я нечаянно, я не хотела…

Черная масса, пузырясь и поблескивая желтыми огоньками сотен нечеловеческих глаз, неторопливо поглощала островок с беспомощно притихшими людьми. Сана спрятала лицо на плече неподвижного как скала Ке.

— Это все из-за меня, прости, пожалуйста, — всхлипнула она.

Косичка обнял ее обеими руками и крепко прижал к себе. Он знал, что никогда не решился бы этого сделать, будь у них хоть один шанс на спасение. Но сейчас, перед лицом смерти, он думал, что имеет на это право. Ведь они сейчас умрут, через какие-то минуты, секунды, мгновения. Он сделал все для того, чтобы спасти ее, но ему это не удалось.

Сана доверительно прильнула к его груди, и Ке позабыл обо всем на свете.

— Почему ты сказала"нет"? — тихо спросил он.

— Потому что у них все цветы были ненастоящие…

Он не смог не улыбнуться. Надо же, цветы ненастоящие! И все! И только из-за этого она попортила колдунам их планы! Женщины, женщины, и как вас понять, подумал Ке, еще крепче прижал к себе Сану и зажмурился, потому что в следующее мгновение толпа должна была поглотить их. Однако радостный вопль старого мага заставил его вновь открыть глаза.

Атака провалилась — это стало ясно сразу. Чудовища выли, шипели, скрежетали зубами от бессилия, тысячи желтых стрел, выпущенных из сверкающих глаз, неслись к людям со всех сторон, но отскакивали от них и сыпались на землю, превращаясь в пепел. Обессилев, черные волны стали откатываться, перевалили через чугунную ограду парка и замерли где-то во мраке дальних улиц.

Аллея опустела. Люди озирались, все еще не веря, что все так просто закончилось.

— Уходим, — сказал Юниус и, обняв молодых людей за плечи, заторопился к выходу.

За спиной послышался шелест шагов. Кто-то шел следом.

— Не оглядывайтесь, — прошептал Белый Маг и прибавил шаг.

— Эй, — донесся голос Уги, — вы думаете, все закончилось? Все еще только начинается!

Эпизод 13

Не тратя времени даже на то, чтобы запереть двери, они бросились в лабораторию. Белый Маг, гордый сегодняшней удачей, уверенной рукой смешивал какие-то порошки, подсоединял и пересоединял провода на своей аппаратуре. вслух вычитал и умножал, глядя в потолок. Наконец обратился к молодым людям:

— Кто-нибудь должен дать обет. Ты, — он указал на Сану, — он твой мужчина, поэтому лучше, если это сделаешь ты.

— Если Эли вернется, я отстригу свою косу! — выпалила девушка, не раздумывая.

— Ничего себе обет, — хмыкнула Тереза.

— Пусть будет так, — согласился Юниус. — Теперь встаньте перед тем большим зеркалом, возьмитесь за руки и думайте о своем друге. Что бы вы не увидели, не пугайтесь.

Сначала большое, в человеческий рост зеркало отражало только их измученные и взволнованные лица, потом изображение стало затуманиваться и совсем помутнело. Глядя в молочный туман, они со страхом и нетерпением ждали момента, когда распахнется дверь в другой мир. Кто появится оттуда, человек или чудовище? Часы на стене тикали все громче. Тем временем Юниус носился по комнате, выкрикивая непонятные фразы и посыпая все вокруг своими порошками, и старательно топал ногами. Вскоре в зеркале начали обозначаться туманные силуэты. По ту сторону этого мира что-то происходило, менялись картины, одна загадочнее другой, кто-то смотрел оттуда страшными глазами, кто-то пытался протиснуть сквозь стекло свои щупальца, но Белый Маг ударил по зеркалу ладонью и щупальце втянулось обратно. В тумане обозначились очертания человеческой фигуры

— Это он… Он! — проговорила Тереза дрожащим голосом. — Смотрите, появляется… ой, мама, какой ужас… кошмар… а вдруг какая-нибудь часть тела останется там?

— Замолчи, — сказал Ке, чувствуя, как у самого от страха слабеют ноги.

Дверь в другой мир распахнулась настежь, оставалось только сделать шаг и переступить заветный порог. Но человек по ту сторону стекла, окончательно превратившийся в Эли, почему-то не торопился этого делать. Юниус замахал ему руками:

— Сюда! К нам! Шагни — и все! — он неуклюже продемонстрировал, как нужно это сделать. — Проход может закрыться в любой момент! Торопись!

— Эли, дорогой. пожалуйста, иди к нам, мы здесь! — закричала Сана и рванулась было к зеркалу, но ее удержали.

— Тихо! — старик поднял руку и прислушался, — Он что-то говорит. Что?.. Он говорит, что там не один и не уйдет без того человека. Что еще за новости? Кто там с ним?

Молодые люди недоуменно переглянулись. Маг шумно выдохнул.

— Время, время, нет времени! Уга приближается, я чувствую его. Быстро взялись за руки и сосредоточились. Кто даст обет? Для двоих одного обета мало. Быстрее решайте, проход закрывается!

— Я, — хмуро согласился Ке, — только. если можно, не вслух.

«Обещаю никогда не думать о девушке Элиота, если все закончится хорошо», — сказал себе Косичка и почувствовал, как горло сдавил спазм. Он не ожидал, что давать подобные клятвы может быть так тяжело.

Все повторилось — заклинания, странный танец мага, страшные провалы во времени и пространстве, и в конце концов из молочного тумана зазеркалья вывалились, кашляя и чертыхаясь, два человека. Не давая никому опомниться, Юниус сунул каждому в руки свой волшебный напиток и, глядя в их растерянные глаза, сказал:

— Обниматься будете потом, дорогие мои. Прощайте! Если встретите там Угу, пошлите его ко всем чертям.

— А как же… —

Эли не успел закончить фразу. Мир закружился водоворотом, комната исчезла, унеслась в темноту. Все произошло очень быстро, через секунду они уже лежали под жарким солнцем Юга в окружении удивленно глазеющих полуобнаженных загорелых людей. В синем небе парили разноцветные дельтапланы с длинными лентами на хвостах, где-то совсем близко рокотал прибой. Песок был горячим и шелковистым, Эли набрал его в ладонь, посмотрел, как песчинки утекают сквозь пальцы, потом пополз к воде и упал в набегающую волну. «Добро пожаловать в Курортную зону», — механическим голосом сообщил над головой подкативший кибер-спасатель и протянул человеку полотенце и пухлую брошюру о правилах поведения утопающих…

Эпизод 14

До начала Сезона ветров оставалось чуть более суток, когда доктор Лин, в который раз прогуливаясь по космопорту в надежде на чудо, увидел Фатха. Старый капитан сидел на причале, привалившись к штабелям металлических ящиков, и безучастно наблюдал за погрузкой. Кибер-погрузчики размеренно двигались взад и вперед, лязгая гусеницами по металлу. Причал почти пустовал, перед Сезоном ветров К-16 не принимала пассажирские рейсы, поэтому в порту стояли только грузовые суда, да и те уже готовились к отлету.

Лин остановился в нескольких шагах от капитана, не веря своим глазам. Он не мог даже мечтать о такой удаче. Фатх Али, капитан! Постаревший, но все такой же подтянутый, все тот же чеканный профиль с орлиным носом и копна жестких седых волос. Пока Лин раздумывал, как лучше подойти к старику, тот сам повернул к нему голову.

— Приветствую, капитан, — сказал доктор невозмутимо.

— Ты?! — Фатх хотел подняться навстречу, но схватился за поясницу и плюхнулся обратно. — Проклятье… Ну, что встал, как столб, чертовый китаец, подойди, дай тебя обнять! Да сними ты эту маску со своей рожи, не верю, что ты не рад меня видеть!

Лин был рад, очень рад, он готов был кричать от радости. Он заключил капитана в объятия, со всей любовью прижал к себе. В последнее время он стал очень остро ощущать людей, даже тех, кто раньше, казалось бы, не занимал никакого места в его душе. Она постепенно раскрывалась, обнаружив столько свободного места для любви, что он постоянно испытывал потребность в общении с людьми, чего прежде за собой не замечал.

Фатх отвернулся, смахнул рукавом слезу.

— Какими судьбами, доктор Лин? Потянуло на старое место? — поинтересовался он, доставая из кармана сигареты.

— Все может быть… Вы то как, капитан?

— Как видишь, жив и даже курю.

— Да уж, вижу, меня на вас не хватает.

— А ты возвращайся, место тебе всегда найдется.

— Есть кое-какие проблемы.

— Какие проблемы? Если ты здесь, значит, проблем с Разрешением больше нет. Я прав?

— Место — это хорошо, — уклончиво ответил Лин. — Капитан, когда отчаливаете?

— Как закончим погрузку, к вечеру, часа через два, наверное.

— Вижу, дела идут в гору.

— Да, я теперь работаю на КККК, очень солидная контора, вот старушку свою отремонтировал. — Фатх гордо и даже с нежностью кивнул в сторону"Антонии", верхушка которой выглядывала из-за массивных конструкций причала. — Сейчас обучаю Роберта, да-да, того самого, толковый парень, хочу оставить ему"Антонию". Он внутри, этапирует груз в контейнеры. Не волнуйся, он тоже будет рад. если ты вернешься в команду, на дальних линиях старые ребята всегда лучше новичков. Кто их знает, чего от них ждать, от новеньких. Пока притрешься друг к другу… если вообще притрешься.

— Я бы с радостью, честное слово, даже несмотря на Роби.

— Так подумай, парень, а я похлопочу.

— Я подумаю, а пока у меня к вам просьба. Вы отсюда куда?

— На Землю, надеюсь, недели через две быть на месте. Выбиваемся из графика, надо торопиться.

— Две недели? Каким образом? — удивился Лин. — Ходом"Антонии"до Земли не менее восьми месяцев.

Фатх хохотнул и выпустил из ноздрей дым.

— Моя старушка теперь самое быстроходное торговое судно во Вселенной, — сказал он, потирая руки. — У нас с ней теперь есть своя Транс-функция, прямо как на военных кораблях. Понял?

— Разбогатели на перевозке консервов, капитан?

— Нет, конечно. Это подарок Лиги, черт бы их побрал… — Капитан поморщился. — Ты знаешь, как я их люблю, но от такого подарка отказаться не мог. Транс-функция! Только подумай, раз — и ты на границе Системы. Жаль, что во внутреннем космосе из-за всяких таможен так перемещаться нельзя, иначе моя"Антония"всех заткнула бы за пояс.

— Рад за вас, капитан. Я правда очень за вас рад, — сказал Лин. — Я боялся, что из-за меня у вас будут неприятности. Очень рад, что Лига по-прежнему вас любит. — Некоторое время он молча изучал свои ботинки и наконец решился: — Вы не могли бы захватить с собой кое кого?

— Тебя что ли? — капитан похлопал доктора по колену. — Конечно, буду только рад.

— Нет, не меня. Мою мать и жену… Тину. Помните Тину?

Фатх громко рассмеялся.

— Как не помнить! Ну, тут целое семейство, может, и детишки уже имеются?

— Пока нет, но ждем. — Лин смутился.

— Поздравляю. Мальчик?

— Девочка.

— Что ж, тоже неплохо. Могу захватить с собой всех троих.

— Спасибо. Только есть одна проблема… их надо будет провезти нелегально и спрятать на Земле.

— То есть?

— Тина вам все объяснит, это очень длинная история. Ее и маму нужно защитить, пока я сам не вернусь за ними.

— Защитить? Что-то я тебя не понимаю, парень. Я стар и в телохранители не гожусь. Не лучше ли оставить их здесь рядом с собой?

— Нельзя. — Доктор опять стал смотреть себе под ноги. — К-16 не годится для беременных в Сезон ветров. В это время возникают всякие аномалии, смещаются магнитные полюса, в общем, я не хочу, чтобы мой ребенок родился уродом. Те, кто пережил два Сезона ветров до беременности, получают иммунитет. Но для Тины это в первый раз. Я не рассчитывал, что мы здесь застрянем.

— Тогда, может, и ты с ними, сам бы за ними и присмотрел.

— Мне нельзя. Капитан, ситуация такая, что…

Фатх нахмурился, затушил сигарету и придвинулся поближе.

— Что ты там еще натворил? Я должен знать.

— Сбежал со своей казни, — признался Лин, понимая, как нелепо это звучит. Но это была чистая правда.

— Казни?! — Фатх остолбенел. Сигарета выпала изо рта. — Тебя собирались казнить?!

— Так получилось. Скажу честно, у вас будут большие неприятности, если все откроется, поэтому вы можете отказаться, и я вас пойму.

Капитан промолчал. Старик не мог оправиться от потрясения и смотрел на доктора смешно округлившимися глазами, беззвучно открывая и закрывая рот.

Они просидели какое-то время в молчании. Мимо, громыхая гусеницами, двигался стройный ряд погрузчиков. От одного из причалов с грохотом оторвался и взмыл в небо, прочертив в уже замутненной выси дымную полосу, огромный сухогруз. Они посмотрели ему вслед. К вечеру"Антония"вот так же исчезнет в тяжелеющих с каждым часом облаках, завтра порт уйдет под землю, как и вся колония, а через 21 день все начнется заново. И так будет повторяться вновь и вновь, пока ресурс планеты не будет полностью исчерпан. Тогда люди упакуют свои машины и отправятся искать новую жертву…

Лин не торопил Фатха с ответом. Он верил — старик согласится, не откажет в помощи. Если бы «Антония» летела не на Землю он сам с удовольствием покинул бы колонию. Они кочевали за границами Периферии несколько месяцев, но Сафар почему-то никак не решался идти в Нейтральную полосу."Я думаю", — объяснял полковник. Пока он думал, закончилось активное вещество и"Призрак"вынырнул из невидимости. Пришлось срочно садиться на заправку. Выбора не было — ближайшая топливная база располагалась на К-16.

— А если бы я улетел часом раньше. что бы ты делал? — произнес капитан.

— Не знаю, — сказал Лин, не поднимая головы. — Наверное. пришлось бы избавиться от ребенка, зачем мучить Тину столько месяцев, зная, чем все это закончится.

— И всё-то ты знаешь… — проворчал Фатх. — Мда, интересные вещи происходят на Земле в мое отсутствие… Ладно, уговорил. Я возьму твоих женщин с собой, хотя бы ради того, чтобы услышать всю эту историю в подробностях. Представить не могу, за что тебя могли приговорить! Это надо же — казнить… Надеюсь, ты не маньяк-убийца? — Старик усмехнулся, снова достал сигарету, намереваясь закурить, но передумал и отложил в сторону. — Только боюсь, как бы твоя половина не заставила меня на полпути поворачивать обратно. Что ты об этом думаешь?..

Эпизод 15

Лин примчался в гостиницу на одном дыхании, ворвался в номер и на пороге столкнулся с матерью. Они с Тиной шушукались и хитро посматривали в его сторону. Он насторожился. Что они задумали? От Тины можно ожидать чего угодно, да и от мамочки тоже… Только не сейчас! Как бы это не испортило его планы.

Тина спрятала что-то за спиной и поманила его пальцем, когда он подошел. радостно протянула затянутый в зеркальную пленку квадратик:

— Сегодня я была у врача. и машина выдала портрет нашей девочки, какой она будет в два года. Здорово? — она с нежностью поцеловала портрет.

— Здорово, — сказал Лин, вымученно улыбнувшись.

— Что с тобой? — Улыбка на лице Тины стала бледнеть. — Ты даже не хочешь взглянуть?

— Вы с мамой возвращаетесь на Землю. Собирайся. — Он постарался сказать это как можно более твердо.

Тина приподняла брови, но не произнесла ни слова. Она застыла на одном месте с портретом дочери в руках и следила глазами за тем, как Лин и Мэй торопливо собирают ее нехитрый багаж. Она почти весь день с нетерпением и волнением ждала возвращения отца своего прекрасного ребенка, намереваясь обрадовать его и увидеть счастливые глаза и почувствовать благодарные объятия. И что же теперь? Он не только не взглянул на портрет, но и отправляет ее обратно. Невероятно!

— Ты с ума сошел, дорогой? — спросила она спокойно. Он не отозвался. — Неужели ты думаешь, что я соглашусь на это? — Опять никакой реакции. — Эй, Лин, я остаюсь. ты слышишь?!

Лин перестал собираться и подошел к ней. Терпеливо повторил:

— Вы с мамой возвращаетесь на Землю. Пожалуйста, не спорь.

— А ты не считаешь нужным объяснить свое решение? Как я могу появиться дома? Ты в своем уме? — разочарование превратилось в злость.

— Не волнуйся об этом. Я сегодня встретил Фатха. он возьмет вас с собой и все устроит.

— Фатха? Я, конечно, буду рада поболтать с капитаном, но никуда не полечу. Не стоило решать за меня.

— Это не я решил, а она. — Лин вырвал у нее из рук квадратик, сложил вчетверо и бережно спрятал в карман. — Если ты не поедешь, кроме этого портрета у нас ничего не останется. Собирайся скорее.

— Почему… не останется? — Тина инстинктивно положила руки на живот. защищая еще не родившееся дитя от замаячившей на горизонте опасности.

— Я не говорил тебе раньше, потому что не было выхода, а теперь могу сказать. — Лин привлек ее к себе, поцеловал в испуганные глаза. — Здесь рожать нельзя, если останешься на Сезон ветров, мы потеряем ребенка. Поэтому не спорь со мной, пожалуйста, лети с Фатхом и не о чем не беспокойся. Мама там за тобой присмотрит, а когда девочка родится, я заберу вас.

Тина вдруг все поняла. Так вот почему с тех пор, как стадо известно, что им придется пережить Сезон, он ходит сам не свой, пропадает целыми днями в порту, встречает и провожает корабли…"Бедный мой. — подумала она, — что же он пережил за это время, один, без меня!"Тина готова была разрыдаться от мысли о своей невнимательности, ведь она даже не подумала поинтересоваться, что с ним происходит. Ей все казалось, что дело в воспоминаниях, в непривычных для землянина законах колонии, в действующем на нервы сладковатом запахе искусственной атмосферы и постоянно висящей в воздухе микроскопической пыли, приносимой ветром с алмазных рудников. У нее было оправдание — ребенок, мысли о беременности полностью поглотили ее, и Лин со своим проблемами отошел на второй план. Она успокаивала себя тем, что рядом с ним была мать, которая всегда могла позаботиться о сыне. Он же, как оказалось, все это время думал только о ней и их ребенке и, наверное, переносил ужасные муки, не находя выхода. Переполненная чувствами, Тина обвила руками его шею, прильнула к нему губами, всем телом, животом, в котором неслышно билось объединяющее их маленькое сердечко.

Мэй молча собирала вещи, демонстративно повернувшись к ним спиной. Она посмеивалась и качала головой, прислушиваясь к их спору. а затем — к наступившей тишине. Уж она то прекрасно знала: не будь у него на то серьезной причины, ее сын никогда не отпустил бы от себя зеленоглазую женщину…

В порту они никак не могли оторваться друг от друга, пока Фатх Али не начал многозначительно покашливать и поглядывать на часы. Возле"Антонии", сложив руки на груди и ухмыляясь, стоял, расставив ноги, широкоплечий красавец Роберт.

— Приветствую доктора Лина, — сказал он, не меняя позы.

Лин покосился на него и кивнул в ответ.

Капитан очень торопился и затянувшаяся церемония прощания начала его нервировать. Он подхватил багаж и первым стал подниматься по пупырчатому, покачивающемуся при каждом шаге трапу, за ним двинулась Мэй. Тина разрыдалась в голос.

— Я обязательно приеду за вами, а пока слушайся маму и капитана, — шепнул Лин ей на ухо и в последний раз вдохнул ее родной запах. — Смотри, не сбеги от них, а то знаю я тебя. Обещаешь?

Когда все пассажиры уже были в лифте, Роберт вперевалочку, совсем как Фатх, подошел и протянул руку.

— Ну что, доктор Лин, вижу, приключения продолжаются? — дружественно улыбнулся он. — Капитан мне все рассказал. Весело ты живешь.

— Веселее некуда. — Лин сжал протянутую ладонь.

— Счастливо оставаться. — Роби сделал движение к кораблю, но остановился. — Кстати, хочу, чтобы ты знал, это не я настучал на вас в комиссию, а звездочет Бини.

— Я знаю, — невозмутимо сказал доктор. — Присматривай там за ней.

Лин не отходил от корабля до последнего момента, пока не замигали стартовые огни и сворачивающиеся конструкции причала не стали оттеснять его все дальше за линию безопасности. Вскоре опустившаяся с потолка раскрашенная черными и желтыми полосами панель полностью перекрыла выход и сделала окончательным его одиночество в опустевшем и затихшем до лучших времен здании космопорта.

Убедившись, что остался один, Лин вынул из кармана сложенный листок, но прежде чем развернуть, попробовал представить, какой должна быть она, его дочь. У нее будут зеленые глаза, такие же как у матери, иначе просто невозможно, она вообще будет похожа на мать, такая же красавица. Нарисовав в уме образ маленькой Тины, он развернул листок и счастливо рассмеялся. С портрета на него смотрела смешная черноволосая и черноглазая мордашка.

Эпизод 16

Колония ушла под землю почти неощутимо, только несколько минут мигал свет и мелко дрожал пол. Никто из колонистов не прервал своих обычных занятий, но, как заметил Лин, в глазах людей появился лихорадочный блеск. За прошедшие десять лет многое изменилось, колония уже не была той организованной и строго дисциплинированной общиной землян, какой он когда-то ее видел. Сегодня К-16 жила странной анархичной жизнью, не придерживаясь никаких правил и инструкций. Рудокопы маялись, словно каторжане, и если бы не огромные банковские счета на Земле, пополняющиеся с каждым днем, колония действительно могла бы показаться каторгой.

За час до начала урагана в коридорах почти не осталось людей, рассосалась даже толпа зевак у"Призрака", ежедневно осаждающих невиданный на К-16 доселе корабль. Это показалось странным, потому что в прежние годы Сезон ветров становился для колонии праздником, временем отдыха и безалаберного веселья.

Лин бесцельно бродил по бункеру. зашел в администрацию, посидел в смотровом зале, но картина начинающегося урагана не вдохновила его. Прошел всего один день, а тоска по Тине уже становилась невыносимой. Что же будет дальше? — думал он, меряя шагами бесконечные гулкие коридоры. Перекинувшись несколькими словами с Сафаром, возившимся со своими ребятами у корабля, он решил со скуки заглянуть к диспетчеру топливной базы Болтуну. Десять лет назад это был тщедушный чернокожий паренек с изъеденным язвами лицом. Сегодня он превратился в двухметрового юношу с длинными руками и хитрыми глазенками.

Болтун сидел в наушниках спиной к двери, закинув ноги на пульт, и раскачивался в такт музыке. Завидев в одном из многочисленных экранов отражение вошедшего доктора, он развернулся и зашумел, стараясь перекричать музыку:

— Ну нет у меня ничего для вашей посудины, нет! Что я могу сделать? Нет и не будет в ближайший месяц! Все — нет! Магазин закрыт!

— Да не ори ты, — сказал Лин и сорвал с головы Болтуна наушники.

— Как я могу не орать, док? — с обидой в голосе вопросил диспетчер. — Когда я вижу кого-нибудь из вас, мне хочется самому взлететь. И скажи своему крутому приятелю, чтобы не совал пушку мне под нос, от этого ему не нальется. Нет у меня сейчас вещества нужной марки, нет! Мне что, жалко, что ли? Да я сам готов превратиться в горючее, лишь бы не видеть его больше!

Лин улыбнулся, представив, как Сафар терроризирует бедолагу, тыча в висок своим страшным оружием. Полковник по несколько раз в день, теряя терпение от долгого простоя, кидался в диспетчерскую и требовал заправки. Это выглядело забавно, хотя Болтун был не на шутку напуган.

— Думаешь, мне не все равно, кому наливать? — продолжал он, темпераментно жестикулируя. — Я кому только не наливал, и мне плевать, что у вас за компания и куда вы претесь на своей тарахтелке. Главное, чтобы платили! Будь ты Пират или потрошитель, плати — и получишь, что хочешь, если оно у меня есть Видишь, я никуда не сообщаю, не информирую главный пост, а ведь мог бы! И все почему? Из уважения к тебе, док.

— Благодарю, но мы тебе не заплатим. дружок, имей это в виду. — заметил Лин.

— Да ради Бога, не надо! Пусть я тупой Болтун, но хорошего я не забываю. Думаешь, я не помню, как ты лечил мои язвы, когда родная мать брезговала ко мне прикоснуться? Думаешь. я забыл, благодаря кому я такой красивый? Не забыл, док, поэтому я вам выдам бесплатно, было бы что, и даже запасную кассету дам, просто так, по дружбе. Но сейчас ничего нет! Вот после Сезона ожидается партия товара. — Болтун обратился к одному из экранов и ткнул пальцем в строку развернувшегося графика. — Вот, это то, что вам подойдет. А сейчас скажи своему приятелю, чтобы перестал суетиться, а лучше вспомнил о Боженьке, который ему скоро ой как понадобится! Понял? Все — аудиенция закончена! — он демонстративно отвернулся.

— В чем дело? — Лин вновь развернул парня лицом к себе. — Почему он должен вспомнить о Боженьке? Объясни.

— Потому что они скоро появятся, — нервно хохотнул Болтун. — Так было в прошлый раз и до этого, и теперь все думают, что это повторится.

— Что повторится?

Диспетчер с непритворным страхом оглядел помещение, словно опасаясь, что где-то в углу притаился невидимый враг. Откуда-то потянуло холодком, или доктору это только показалось. Болтун стал непривычно серьезен и поведал страшную историю о невидимках, терроризирующих колонию в Сезон ветров, когда люди оказываются полностью отрезанными от внешнего мира. Все началось после того, как прорубили шахту №18. Рабочие даже видели вынесшееся из-под земли туманное свечение, но приняли его за какие-то подземные газы. А потом настал Сезон ветров, колония ушла под землю, как делала это все 16 лет своего существования, но на этот раз колонистам не удалось расслабиться, потому что начали происходить странные вещи. То отключалось энергопитание и внутри наступал невыносимый холод, то нарушалась герметичность хранилищ кислорода, то появлялись какие-то надписи на стенах. Это еще не считая страшных голосов и преследующих людей жутких сновидений. Когда Сезон закончился, колонисты бросились с планеты с первым же транспортом, но многие затем вернулись, в том числе и Болтун, чтобы пережить те же кошмары в следующий раз.

— А что делать, у меня на счету уже кругленькая сумма, а получить ее смогу, только если отработаю еще пять лет, — словно извиняясь, пояснял диспетчер. — Деньги, док, вообще сладкая штука, а такие — даже слаще жизни… Зато в следующий раз мы знали, что надо делать — каждый обзавелся собственным кислородом и отоплением и засел в своей дыре на весь Сезон. Но не всем повезло, кое-кто свихнулся, двое вообще от страха выскочили наружу и их унесло ветром. Некоторые стали уезжать на Сезон ветров, но многие остаются. Ты же знаешь, что за эти недели счета прирастают на 10%. Кому захочется терять такую сумму… А машину не обманешь, если зарегистрировался на выезд, то — все, на денежки не рассчитывай.

Лин закрыл лицо руками и подумал, что Роби был прав. Приключения, действительно, продолжаются и, похоже, конца им не будет никогда. В его жизни не должно быть покоя. Не должно! Пора наконец с этим смириться, так уж записано где-то там наверху. Он поблагодарил Бога за предоставленную возможность отправить хотя бы семью подальше отсюда. Конечно, сразу не разберешь, что в рассказе испуганного парня правда, а что миф, которыми обрастает рано или поздно каждая внеземная колония. Но это вполне могло быть правдой и тогда… Лин содрогнулся, представив, что не встретил бы сегодня Фатха.

Снова потянуло холодком. Диспетчер втянул голову в плечи и скосил глаза вправо, затем влево. Доктор тоже огляделся, но ничего подозрительного не увидел.

— Почему никто не рассказал нам об этом раньше?

— Нам не разрешается об этом говорить. — Болтун жалко улыбнулся. — Это я тебе так… по старой дружбе…

Лин не успел спросить, кто наложил запрет на разговоры о приведениях, потому что в диспетчерскую шумно ввалился Сафар в сопровождении двух вооруженных парней, затянутых в бронеформу. Полковник с ходу сгреб долговязого диспетчера за шиворот, выволок из кресла и приставил к кадыку пистолет.

— Гаденыш, все-таки ты заставил меня застрять в этой дыре! — прогремел он.

— Док, спаси меня от него! — завизжал Болтун.

Лин не отозвался. Он увидел через раскрытую дверь, как лампы, освещающие безлюдный коридор, медленно гаснут одна за другой. Заметив тревогу в глазах доктора, Сафар выпустил диспетчера и обернулся. Лампы угасли окончательно и наступила кромешная тьма. После нескольких мгновений растерянного молчания кто-то из военных чертыхнулся и возмутился, что не запускают аварийную систему.

— Без па-па-паники, — стуча зубами, проговорил Болтун. — Это они… Сейчас достану фонарь… у меня все предусмотрено… Где же он… черт… проклятье… вот, нашел…

Вспыхнул свет, и люди увидели испуганные лица друг друга. Даже у Сафара подрагивал щетинистый подбородок."И почему я не улетел с Тиной", — подумал доктор Лин.

На К-16 начинался Сезон ветров.

Эпизод 17

Надежды Главного советника прибыть на родину незамеченным рухнули, едва самолет начал заходить на посадку. Внизу уже ожидали, задрав головы к небу, сотни людей, сверкали на солнце позолоченные погоны военных и инструменты музыкантов, готовых оживить струны и барабаны в любой момент. Официальные представители толпились у обочины посадочной полосы, усыпанной розовыми лепестками, за из спинами нетерпеливо переминались вездесущие репортеры. За оградой аэропорта колыхалось и пенилось цветами многоцветное людское море.

— Как они узнали? — вслух подумал Ананд и обратился к пилоту. — Можно сесть где-нибудь подальше от города?

— Ты что! — возмутилась жена. — Видишь, как люди тебя любят, они, может быть. с ночи занимали места поближе, чтобы только увидеть тебя.

— Так как, будем садиться или нет. господин Ананд? — переспросил пилот.

— Я пошутил, — сказал Ананд, — разумеется, сажайте самолет… здесь.

Перед тем, как выйти наружу, Басанти заботливо оправила на муже костюм и попросила Кришну даровать ему терпения. Дверная панель отошла в сторону, и в салон хлынуло горячее солнце в сопровождении музыки и криков"Ура!"Через минуту Главный советник был весь обсыпан лепестками роз и увешан гирляндами из цветов. Он торжественно прошел вдоль шеренги почетного караула, произнес обязательную приветственную речь, полюбовался на нарядных танцовщиц и виртуозных музыкантов, отведал традиционных сладостей, поднесенных на золоченном блюде, снялся с местными официальными лицами для хроники, побеседовал с журналистами, интересующимися исключительно доктором Аум, и облегченно вздохнул, упав на сидение открытого автомобиля. Пришлось согласиться на наземный транспорт, так как улицы кипели пляшущими и поющими людьми, которым нужно было помахать рукой.

Торжества по случаю приезда знаменитого соотечественника, завершились далеко за полночь. Ананд вернулся в отцовский дом совершенно обессиленным, но счастливым. Здесь все было по старому, и он умиротворенно уснул в саду в беседке, укрытой москитной сеткой, под пение сверчков.

Друг детства и начальник местной полиции Сингх пригнал свой флаер, как и было условленно, на рассвете. Прокравшись мимо видящих сладкие сны домочадцев, Ананд и Басанти захватили с собой немного провизии и взмыли в небо.

Город еще спал, горячий ветерок играл развешанными на окнах и балконах домов цветочными гирляндами и носил по асфальту розовые вихри. От окраин города, сразу после Садовой зоны потянулись километры цехов Продуктового комбината. Предприятие не работала, о чем говорили потухшие сигнальные огни на крыше силовой установки. Многочисленные транспортные линии, отходящие от комбината, были мертвы, повсюду виднелись пунктиры простаивающих грузовых составов.

— Что это значит? — мрачно спросил Ананд, догадываясь, каким будет ответ.

— Это фанатики постарались, — сообщил Сингх, сосредоточенно глядя перед собой. — Гуру считает, что лучше умереть от голода, чем пользоваться плодами цивилизации. Ждем средств на восстановление, но у вас там что-то не очень торопятся. Вот тебе и Объединенное человечество. Раньше хоть было с кого спросить, а теперь — сиди и жди, когда в Столице о тебе вспомнят.

— Я решу этот вопрос. Ты мне скажи, чем же вы питаетесь?

— За счет резерва, но когда он кончится, в регионе начнется голод. Хочешь спросить, как мы это допустили? Ничего нельзя было поделать. Отшельники слишком популярны в народе, чтобы принимать против них какие-то меры. Власти боятся потерять голоса избирателей, а я просто полицейский. Если мне прикажут засадить за решетку их главаря, я с удовольствием это сделаю. Но пока что никто мне такого приказа не давал. Ты заметил. что в городе почти не осталось молодежи?

— Мне вчера было не до этого, но жена рассказала, что весь курс Кумара ушел в пещеры.

— Да, твой сын был среди первых последователей… Но один курс — это еще не самое худшее. — Сингх оторвал руку от руля и растопырил три пальца. — В соседнем городе закрылось три университета. Три. А ты попробуй, скажи людям, что это безобразие, за это и убить могут. Каждый второй, даже ребенок, прочитает тебе лекцию о том, что цивилизация, видите ли, пришла в упадок. что духовное и материальное несовместимы, что нельзя достичь просветления, живя в городе, и так далее. Интересно, что он помогает «просветляться» только мужчинам, а женщин не принимает. Даже отцы семейств бросают все и уходят за этим Гуру. Они призывают полностью отказаться от достижений цивилизации и не только призывают, но и действуют. Вот комбинат разгромили, а недавно вообще произошло ужасное — любители Гуру поспорили с представителями другой школы. Ты, наверное, представляешь себе, что значит"поспорили". Толпа на толпу, крики, свернутые шеи. Никакие доводы не действуют. Как-то он тут гастролировал, ты бы видел, что творилось с людьми. А сколько у него учеников из других регионов! — Сингх тихо выругался. — Я очень рад, что ты приехал, может, что-нибудь сумеешь сделать. Если даже для Желтых мстителей ты авторитет, то наши Отшельники тем более должны тебя послушать.

— Я авторитет для мстителей? Интересная новость.

— Они сильно хулиганят, но наш регион не трогают, говорят, что из уважения к тебе. Месяц назад через нас на Запад прошла здоровая банда, сказали: мы вас не трогаем, и вы нам не мешайте. Что творится, а? Я, начальник полиции, вынужден договариваться с разбойниками! А что еще остается? Кто поможет нам, если мстители вдруг на нас обидятся? Даже Пираты не суются туда, где хозяйничают желтые. Вот ты, государственный человек, объясни мне, что происходит на Земле, куда смотрит Правительство?

— Правительство вам не поможет, — глухо произнес Ананд. — Оно озабочено только проблемами Запада, Восток должен позаботиться о себе сам. Надо работать, чтобы жизнь не замирала. Это сейчас самое главное.

— Не знаю, не знаю… Лично я собираюсь перебираться со своими за океан, другого выхода не вижу.

Ананд не стал отговаривать Сингха. Он не нашелся, что возразить старому другу и отвернулся к окну, где под синим небом родины пестрела земля и сплетались в паутину дороги. Часа через два горные хребты, плывущие внизу, начали набирать высоту, а воздух, струящийся из вентиляционной системы, стал чище и прохладнее.

Басанти беспокойно дремала на заднем сидении, Ананд видел в боковом зеркале страдальческий излом ее бровей и страдал вместе с ней. Его мучили страхи, неуверенность в своем влиянии на сына. Вдруг тот не захочет знать его. отвернется?.. В том, что случилось с Кумаром, он винил только себя. Если бы не вечная занятость и надежда, что кто-то на небесах позаботится о его семье, сын продолжал бы сейчас учебу. А теперь его мальчик, так толком и не узнанный им за двадцать лет, нашел себе Учителя, опору, которой молодому человеку, наверное, не хватало в жизни, прожитой без отца. Ведь именно он, а не кто-то другой, должен был посвятись Кумара в тайны этого мира и научить, как без страха войти в него, а не бежать прочь.

В груди тупо заныло. Он откинулся и закрыл глаза.

— Не спи, скоро садимся, — сказал Сингх.

Флаер приземлился на круглой площадке, устроенной у обрыва. Станция пустовала, кроме их машины на причале находился только один заржавевший флаер, ярко желтые кабинки воздушного поезда вразброс пестрели на взлетной полосе, покрытые толстым слоем пыли. Было прохладно, хотя полуденное солнце щедро заливало все вокруг своим светом.

Конец ознакомительного фрагмента.