Сердце на двоих

Лена Сокол, 2018

Их двое. Они – близнецы. Похожие, как две капли воды, но совершенно разные. Их жизнь переворачивается, когда один просит другого подменить его на свидании с симпатичной незнакомкой. Илья влюбляется в загадочную девушку всей душой, Кирилл – покоряет ее сердце. Ревность, предательство и месть разделяют братьев непреодолимой стеной. И решить их судьбу может только она – странница, по следам которой мчатся страшные чудовища прошлого. Книга также издавалась под названием «Нана».

13

Нана

Не смогла сразу вспомнить, кто сидел за семнадцатым столиком. Вроде парень. Да. Высокий такой.

Исчез.

Я огляделась по сторонам, но не заметила никого похожего. Да и не помнила ладом, как он выглядел. Зато заказ отлично помнила. И он сейчас был у меня в руках. Сэндвич с курицей, от которого у меня едва ли не падали слюнки в тарелку. Блин. Точно ведь ушел! Вот мне теперь попадет…

Поставила заказанный им завтрак на стол и только тогда заметила торчащий из-под блюдца край купюры. Обошла столик и под пристальным вниманием плотного мужчины за соседним столиком достала банкноты. Их было гораздо больше, чем положено. Чаевые? Виталик говорил, что посетители здесь редко балуют их подобными жестами.

Значит, мне повезло.

Вдруг что-то маленькое, желтое упало к ногам. Бумажка. Убрав деньги в карман, я нагнулась. Подняла ее. Аккуратный, сложенный в несколько раз квадратик бумаги в клеточку. Один край оказался шероховатым, словно лист был наспех вырванным из тетради. Перевернула его.

«Девушке без имени» — было выведено синей ручкой сверху. Печатными буквами.

Покрутила меж пальцев яркий квадратик. Тот был таким ярким, аж светился, как солнышко. Имели ли я право разворачивать его? Было ли что-то написано внутри? Я не знала. И как еще могла узнать, если бы не открыла? А раз уж девушек без имени кроме меня здесь не было, отважно развернула бумагу.

«Привет»

Всего шесть букв. Одно слово.

Оригинально. Наверно, все же кто-то потерял здесь это послание, и предназначалось оно не мне.

— Девушка, долго еще ждать мой заказ? — Проворчал мужчина, продолжавший следить за каждым моим движением.

— Сейчас узнаю, простите. — Быстро убрала бумажку в карман, подхватила тарелки и, лавируя между столиками, понеслась на кухню.

* * *

— Ну, как? Жива? — Виталик закинул длинный ремень сумки на свое тощее плечо и, согнувшись под ее тяжестью, направился к двери.

— Ага. — Выдохнула я, двинувшись за ним следом.

После такого сумасшедшего дня в голове было настолько пусто, что я боялась, что меня подхватит ветер и унесет высоко в небеса. Словно всю жизнь из моего тела выжали, выпили все соки. Истощилась морально.

— А ты молодец. — Он открыл передо мной дверь и пропустил вперед.

— Почему? — Спросила я, остановившись на крыльце черного хода.

— Смелая. — Парень пожал плечами. Перекинул ремень сумки через голову. Так нести ее было легче. — Справилась, хотя было сложно. Я-то знаю.

Я лишь вымученно улыбнулась.

— Это точно. Не понимала, что происходит вокруг. Совершенно. Одним ухом слушала, как ты общаешься с людьми. Пыталась повторять какие-то фразы, но стыдно было, ужас.

— И вовсе не стыдно. — Виталик достал из-за уха сигарету, зажег ее и закурил. — Другие официантки вечно все путают, а ты ведь первый день всего. Втянешься еще.

Мне пришлось отойти. Я спустилась на пару ступеней вниз. Табачный дым инстинктивно ассоциировался у меня с отчимом. И с угрозой.

— Нет. Могло быть и лучше. — Мысль, что за моей спиной в тяжелом рюкзаке за спиной лежит съестное и немного денег приятно успокаивала.

— Не переживай. — Он затянулся и выпустил в сторону серый дымок. — Слушай, Юлик, а ты где живешь-то, вообще?

В горле пересохло.

Как сказать, что у меня нет дома? Что я здесь всего несколько суток, даже города не знаю и дальше нескольких кварталов от вокзала никогда не бывала?

— Здесь, недалеко. — Я нервно почесала щеку. — У меня дядя живет… возле вокзала.

— Ясно, — стряхнув пепел в урну, произнес парень. Спустился со ступенек. — Ну, тогда тебя не нужно провожать. Пойду на метро.

Он улыбнулся смущенно и растер носком ботинка пепел, упавший на асфальт.

— Хорошо. До завтра… — Кажется, я тоже зарделась.

— Пока.

И дружно двинулись в одну и ту же сторону. Замерли и вдруг расхохотались.

— Ты куда? — Спросила его.

— Я к переходу. — Виталик указал кивком головы вперед.

— А, понятно. Тогда мы сможем еще пару минут поболтать.

Серебристо-серые глаза моего спутника скользнули по моему лицу.

— С удовольствием.

Вечерний час-пик заполнил проезжую часть разномастными автомобилями. Пешеходная дорожка же была почти пуста, лишь вдалеке были видны десятки людей, стекающихся к переходу.

— Виталик, а… — я спрятала пальцы в карманах джинсов, — то, что мы с тобой взяли еды домой…

— Накажут ли нас за это? — Подсказал он.

— Да.

— Не накажут. — Усмехнулся парень. — Ведь никто не узнает об этом.

— Но ведь…

— Не беспокойся. Все так делают. — Его окурок полетел в ближайшую урну. — Видела бы ты, с какими сумками уходит домой Айваз! А иначе как? У него ж семеро по лавкам дома, а платят нам, сама видела, — мало. И зачем тогда оставшимся блюдам пропадать, правда?

— Наверное…

И все равно мне было как-то не по себе.

— А почему ты с дядей живешь? — Вдруг огорошил меня своим вопросом коллега.

— Э… — Я сглотнула от неожиданности. — У меня кроме него никого и нет.

— О… — Его лицо вытянулось. — Прости…

— Да ничего страшного.

— Давай лучше поговорим о погоде?

— Ха, — улыбнулась я, — ну, давай.

Когда мы с Виталиком разошлись каждый в свою сторону, я направилась дальше по улице. К «дому».

Ничего не выражающие лица спешащих прохожих. Шум машин. Огни витрин, набирающих свет, в начавшем темнеть пространстве каменных джунглей. Запахи. Терпкие нотки французских духов из приоткрытой двери парфюмерного магазина, обволакивающий и сладковатый аромат корицы возле булочной, горечь сизого дыма выхлопных труб многочисленных машин и запах прибитой пыли после мелкого вечернего дождя.

Все это причудливо переплеталось, создавая какую-то уникальную гармонию. Город жил. Дышал. Он пах деньгами: дорогими бутиками, отелями, дизайнерской обувью в стеклах витрин. Манил яркими красками, большими возможностями, звенел каблуками, рекламой из громкоговорителей, трелью дорогих смартфонов в карманах модных пиджаков. И одновременно вонял затхлостью старых подъездов, мусором из подворотен, бродячими животными с облезлыми хвостами и спящими бездомными в темных подворотнях.

Город был похож на муравейник. Суматошный, волнующийся, тесный. Город был светел, как чистый лист. Просторный, новый, диковинный. Хочешь — пиши в нем свою историю. Хочешь — просто стань запятой в истории чужой. Повезет — окажешься восклицательным знаком. Лишь бы не точкой. Она ведь слишком мала и незаметна на карте жизни. К тому же конечна.

А здесь… Здесь можно было начать новую жизнь. Чувствовать себя цельной, сильной, свободной. И просто наблюдать. Затеряться в толпе и одновременно быть ее центром. Остановиться и просто слушать этот шум, движение, питаться ими, осознавать себя их частью. Быть маленьким окошечком в огромном городе, который никогда не спит. Быть никем и всем одновременно.

А потом побежать. Нестись по этим улицам наугад быстрее ветра. Узнавать все новые и новые дороги. Видеть дома, дворы, людей. Все чужое. Незнакомое. Зато настоящее и живое. И потому рождающее необыкновенный трепет в душе.

Любовь к тому или иному городу рождается ведь именно из тех чувств, которые ты в нем испытал, а не из его внешней оболочки. Это место дало мне свободу. В минуту отчаяния подарило крышу над головой. Приютило, обогрело. Показало, каким уютным оно может быть.

Но местные жители… Надо признаться, они все здесь носили лица-маски, и этого трудно было не замечать. Люди словно знали, что их город — всего лишь притаившийся голодный монстр. Поэтому в толпе легко можно было отличить приезжих — взгляд широко распахнутых глаз, по сторонам, а не сквозь тебя, беспокойство и… восхищение. Неподдельное, какое бывает лишь у маленьких детей, совершающих свои первые открытия.

Чем больше город, тем сильнее в нем люди заморожены душевно. Защитная реакция такая. Иначе — не выжить. Безумный темп, все на бегу, и, чтобы не реагировать на внешние раздражители, они будто надевали на себя коробки из-под холодильника. И вот десятки тысяч таких коробок шли друг другу навстречу, ехали в метро, убивали время в душных офисах. Даже спали они все в коробках.

Наверное, в такой защитной оболочке людям удобнее жить. Да что уж там — даже нырять в виртуальный мир экрана мобильника удобнее. Полный отрыв от реальности. Иначе, этот город, кажущийся таким гостеприимным, непременно сожрет тебя заживо. Вывернет наизнанку и поставит на колени перед одиночеством, которое ты так старательно игнорировал.

Наверное, поэтому жители мегаполиса не смотрят ему в лицо: они, как обтесанные водой гладкие камешки. Приспособившиеся, но не сломленные. По крайней мере, не знающие о том, что этот мир уже наступил им на горло мягкой беспощадной лапой и медленно вытягивает остатки жизни.

Большой город — лучшее место для уединения.

Мой чердак — место, с которого открывались самые красивые виды.

И я мечтала поскорее добраться до него, чтобы надеть наушники и, погрузившись в мир музыки, приникнуть носом к прохладному стеклу окна.

А за ним…

Самые высокие здания, самые ветхие трущобы. Самые яркие звезды, самая серая пыль на крышах. Самые влиятельные люди и самые порочные. Сильные и слабые. Благородные и жестокие. Богатые и бедные. Миллионы жителей, смотрящих только лишь себе под ноги. И единицы тех, кто все еще замечал небо надо головой.