Девятая попытка Кота Митрохина

Леонид Резников, 2018

Скучно стало Владыке Ада, и решил он создать мир, наполнив его сказочными и совершенно обычными жителями. А чтобы разнообразить свое творение, заманил в него неудовлетворенный серой обыденностью народ. Взбунтовалось Небо и порешило тот мир разрушить. Но как к нему подступиться, чтобы дел в мироздании непоправимых не натворить? И тут удачно подвернулся Веня Митрохин. Подселили его в тело огромного рыжего кота и отправили вершить дела великие. Но разве Коту одному управиться с такой непосильной задачей? И даже вдвоем. Тем более, что восемь предыдущих попыток не увенчались успехом. Но вдруг "на горизонте" возник девятый – несколько наивный, но очень романтичный молодой человек по имени Иван, только что разочаровавшийся в любви…

Глава 3. Странное королевство

Склизкие длинные ленты водорослей неприятно скользили по ногам. Иван брезгливо дернулся, заработал руками и выскочил на поверхность воды. Отплевался, содрал с головы пучок тины и зло отбросил. Болото, самое натуральное, с лягушками и зарослями камыша.

Совсем недалеко, в паре взмахов, располагалась кочка, покрытая травкой и лягушками, удивленно лупившими выпученные глаза на нового обитателя родного водоема. Иван доплыл до кочки, оскальзываясь, взобрался на крохотный островок, поудобнее уселся и обхватил колени руками. Огляделся, зябко ежась под порывами прохладного ветерка.

Слева стояли стеной сплошные заросли высокого камыша. Справа — невысокие кустарники, росшие прямо из воды. Впереди метрах в десяти к воде полого сбегал невысокий травянистый склон. На берегу, почти из самой воды, росли старые ивы. Дальше виднелась дубовая роща.

И полная тишина. Ни звериного шороха, ни птичьих трелей. Даже лягушки примолкли.

— Ё мое! — пробормотал Иван, отерев воду с лица и приглаживая влажные волосы. — Ну, Кот! Поймаю, уши оборву.

— Это за что же, смею спросить? — Из-за ствола ивы на задних лапах важно вышел Кот, держа в передних пару крошечных сапог.

— Вот ты где! — обрадовался Иван и погрозил Коту кулаком. — Ну, держись, усатый! Только вот доплыву сейчас.

Иван начал осторожно сползать с кочки, но поскользнулся и бухнулся в воду. Поплыл, неистово работая руками.

Кот сиганул вверх по склону, уселся на безопасном, с его точки зрения, расстоянии и принялся натягивать сапоги.

— Стой, гад!

— Да здесь я, здесь. — Кот закончил обуваться, встал и притопнул лапами, проверяя, удобно ли сидят сапоги. — Чего орать-то?

— Ты куда меня притащил, а? — Иван доплыл до берега, взобрался на него и встал в полный рост, уперев руки в бока. — Это, по-твоему, сказочное место?

— А я разве виноват, что сюда обычно выносит. Иногда, вон, прямо в лес или, хуже того, в горы.

— А шмотки? Где мои шмотки?

— Со шмотками проблема, — развел Кот лапами. — Сюда нельзя ничего приносить. И, кстати, выносить отсюда тоже. Даже сапоги приходится здесь оставлять.

— А предупредить было никак? — Иван оглядел себя, запоздало прикрылся ладонями, сел на травку спиной к Коту и обхватил плечи руками. — Вот, блин, попал! Э-эх!

— Да забыл я, понимаешь. У котов ведь шмоток не бывает. — Кот осторожно приблизился к Ивану и сочувственно похлопал его лапой по плечу. — Ладно, не переживай, Вань. Я сейчас сгоняю кой-куда и добуду тебе что-нибудь. Тут недалеко.

— Только давай побыстрей, — рявкнул Иван, стуча зубами и мелко подрагивая.

— Так стыдно?

— Так холодно! — огрызнулся Иван и опять полез в теплую воду.

Кот помахал на прощанье лапкой и припустил вверх по склону, сверкая подошвами и позвякивая шпорами.

— Нет, ну надо же, — досадливо пробулькал в воду Иван.

Под ступнями неприятно расползалась глина, сочась меж пальцев. Иван переступил с ноги на ногу, затем подплыл поближе к берегу и удобно устроился на скользком плоском камне.

Время текло медленно. Солнце постепенно поднималось все выше. В воздухе зазвенели комары.

— Вас еще не хватало! — зло буркнул Иван, пришлепнув кровососа, пристроившегося у него на лбу. — И где только проклятого Кота носит?

Макушку начинало припекать. Окунувшись в воду, Иван от нечего делать поплавал туда-сюда. Потом долго гонялся за лягушкой, поймал одну, довольный выбрался на отмель — хоть какое-то развлечение — и погладил ее между глаз. Лягушка разомлела, закрыв глаза и повесив лапки.

— Хай! — донеслось из-за спины. — Ну и как улов?

Иван вздрогнул и выпустил лягушку. Та шлепнулась в воду, мигом ожила и, активно работая лапками, скрылась в тине.

Метрах в трех выше по склону стояла чумазая девчонка лет тринадцати, полненькая, щекастая и розовая, словно поросенок. Губы и щеки вымазаны чем-то красным и липким. Соломенные завитые кудри спадают на плечи. Коротковатое пышное, некогда белое платье, сверкающее жемчугом, было все в пятнах бурого и красного цвета. На ногах — потертые бальные туфельки с потемневшими серебряными пряжками. Девчонка возвышалась над Иваном и нагло, с каким-то непонятным вызовом пялилась на него, уткнув одну руку в бедро. В другой она держала небольшой сверток.

— Ох, ё! — опомнившись, Иван скользнул с отмели туда, где поглубже. — Ты кто?

— Вот. — Девчонка оставила вопрос без ответа, кинув Ивану сверток. Тот шлепнулся на траву у самой воды, едва не скатившись в нее, и распался. — Одевайся.

Иван пригляделся к одежде. Штаны, похожие на плотные бархатные лосины бордового цвета, и свободная полинялая синяя рубаха. Поверх одежды лежали серые кожаные туфли с длинными загнутыми носами.

Девчонка продолжала стоять, явно не собираясь уходить.

— Ну, чего встала? — разозлился Иван.

— А что, нельзя? — нахально спросила девчонка, утерев нос грязным пальцем.

— Нет, нельзя.

— Почему?

— Потому!

— Я, между прочим, тутошняя принцесса, а мой папка — король.

— Плевать. Давай шуруй отсюда!

— Хам! — презрительно фыркнула девчонка. — Я ему одежду принесла…

— Ты дашь мне, наконец, одеться или нет? — разозлился Иван, сделав страшное лицо. — Иди отсюда, кому сказал!

— Фи! — Девчонка тряхнула гривой волос и неторопливо, царственной походкой, скрылась за ближайшим дубом.

Иван выждал немного, прислушиваясь, потом выбрался на берег, подобрал штаны и брезгливо повертел их так и сяк.

— Бесовская одежа!

Подобрав рубаху, Иван потряс и ее. Белья не было, и пришлось надевать штаны на голое тело. Натянув правую штанину до половины, Иван запрыгал на одной ноге по траве.

— Ай-яй-яй, как не стыдно! — донеслось язвительное из-за спины.

Девчонка кривлялась возле дуба, весело строя рожицы.

Иван упал на траву, торопливо натягивая узкие штаны.

— У, мелкая стерва! — процедил он сквозь зубы, погрозив девчонке кулаком. — Ты у меня сейчас точно схлопочешь!

— Только попробуй! — серьезно предупредила девчонка, но на всякий случай спряталась за толстым стволом дуба. — Я все папке расскажу! Он из тебя бифштекс на палочке сделает. На копье. Хи-хи!

Иван отвернулся, решив игнорировать нахалку. Встряхнул и натянул рубаху, неторопливо обулся в дурацкие туфли. Еще колпак с бубенчиками — и натуральный шут выйдет.

— Ты еще здесь? — оглянулся Иван, поднимаясь с травы и отряхиваясь. — Все, концерт окончен, финита ля комедия.

— Тоже мне, комедия, — поморщилась маленькая нахалка. — Скучища, каждый раз одно и то же. Пошли, там карета ждет.

— Какая еще карета?

— Королевская, какая же еще! Вот дурак!

— Ах ты!.. — Иван рванулся вперед, резко выбросив руку в попытке дотянуться до противной девчонки.

Девчонка взвизгнула, увернувшись от протянутых к ней пальцев, резво подобрала подол платья и сиганула вверх. Иван злорадно ухмыльнулся и попытался по привычке засунуть руки в карманы, но, к глубокому его сожалению, карманы в этих идиотских штанах отсутствовали.

Неторопливо взобравшись вверх по склону, Иван обнаружил хорошо утоптанную тропинку, петлявшую меж деревьев. Девчонки нигде не было видно, и одно лишь это несколько подняло ему настроение. Иван терпеть не мог нахальных детей, обнаглевших до одури от безнаказанности.

В лесу заливались птахи, порхая с ветки на ветку. Из дупла выглянула белка, проводив Ивана настороженным взглядом. Иван подмигнул ей и зашагал, насвистывая мелодию из песни «А нам все равно». Непривычно свежий, насыщенный кислородом воздух немного кружил голову.

Бодро вышагивая по тропинке, Иван вскоре вышел на дорогу, сильно напоминавшую тракт русской глубинки в сухую пору — подсохшая, застывшая буграми грязь с хорошо наезженной, глубокой колеей. В колее на огромных деревянных колесах стояла настоящая карета, похожая на тыкву, с небольшой короной наверху и вся в завитушках и позолоте. Карета изредка покачивалась на длинных деревянных рессорах, будто внутри нее ворочался кто-то огромный, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Застекленное окошко изящной, со скругленными краями дверцы было завешано подобранными шелковыми занавесочками. На козлах гордо восседал кучер в оливковой ливрее с галунами, мешковатых синих штанах до колен и белых шелковых чулках. Кучер держал в руках длинный хлыст и поводья, тянущиеся к четверке вороных…

Иван почувствовал, что ему становится дурно. В карету были впряжены четверо человек, затянутых с ног до головы в черные блестящие облегающие костюмы из латекса или чего-то похожего на него. На руках и ногах костюмы имели копыта. Также в положенном месте наличествовали пышные хвосты. Головы скрывали маски в виде лошадиных морд.

«Лошади» стояли на «задних» широких копытах, пританцовывая от нетерпения на месте. Переднюю двойку составляли две грудастые женщины с широкими бедрами, заднюю — крепкие, с мускулистыми ногами мужчины.

Иван долго смотрел на «коней», не в силах оторвать взгляда, пока в боку кареты не распахнулась дверца.

— Садитесь, Иван Игоревич. Прошу вас, — донеслось из кареты. Голос был низкий и мягкий, но с повелительными нотками.

Иван, поколебавшись, забрался по ступенькам в карету.

Внутри карета оказалась обита красным бархатом — стены, сиденья и даже потолок. В ней было тесновато и неприятно пахло смесью запаха немытого тела и кисло-сладкого ягодного аромата. На передней скамейке, спиной к кучеру, сидела, болтая ногами, давешняя девчонка с двухлитровой стеклянной банкой на коленях и ложкой с длинной ручкой уплетала варенье. Варенье тягуче капало с ложки и плюхалось ей на платье. Девчонка показала Ивану язык и отвернулась к окну.

На заднем сиденье, царственно развалясь на мягких подушках, одетый в строгий черный костюм, полулежал немолодой мужчина. Его узкое скуластое лицо с острым носом, резкими чертами и тонкими губами выражало благодушие, миролюбие и приветливость.

— Присаживайтесь, — предложил мужчина, указав на сиденье напротив себя. — Добро пожаловать в наше королевство!

— Благодарю.

Иван насилу втиснулся между стеной и девчонкой, беспардонно рассевшейся посередине. Вредина недовольно наморщила нос, рывком выдернула из-под Ивана платье и отодвинулась к стенке.

Тишину разорвал хлесткий щелчок кнута, карета тронулась с места. Шла она рывками, подпрыгивая на кочках и раскачиваясь из стороны в сторону, словно лодка на волнах.

— Как вам наше королевство? — поинтересовался мужчина, закинув ногу на ногу.

— Пока не разобрался, — пространно ответил Иван. — А что это за странные лошадки у вас?

— Лошадки? Ах, лошадки! Это, друг мой, отличные скакуны — почти не требуют ухода и готовы работать до упаду.

— Какая мерзость! — Ивана передернуло от подобного цинизма. — Прямо фашизм какой-то!

— Вы слишком резки и поспешны в суждениях, молодой человек, но это издержки вашего возраста. — Голос у мужчины был обволакивающим и тягучим, интонация — напевной и бесцветной. — Хотите выпить?

Мужчина небрежно скинул на пол пару подушек справа от себя и поднял половинку сиденья. Под ней оказался бар, полный бутылок и фужеров.

— Коньяк, бренди, виски? — предложил мужчина. — Может, «Столичной»? Обожаю ее, знаете ли. Чистейший продукт!

— Нет, благодарю, — поспешно отказался Иван, но мужчина уже достал две рюмки, затем ополовиненную бутылку «Столичной», скрутил с нее крышку, зажав бутылку между коленями, и щедро плеснул в обе рюмки.

— Держите, — передал он одну рюмку Ивану, и тому не осталось ничего другого, как принять ее. — За вас, борец с несправедливостью! — произнес мужчина тост и выплеснул в рот водку. — Забористая вещь, смею заметить!

Иван принюхался к водке и, подумав, отпил половинку. Поморщился.

— Что же касается моих лошадок, как вы их изволили назвать, — продолжил прерванную тему мужчина, вытащив из передвижного бара посудину с солеными грибами и передав ее Ивану, — так это их личная инициатива.

— В каком смысле? — спросил Иван, пытаясь подцепить пальцами скользкий грибок.

— В самом что ни на есть прямом. Им нравится изображать из себя лошадок, а я предоставляю им такую возможность. В итоге все довольны и счастливы.

— Я что-то не совсем вас понял. — Иван наконец подцепил пальцами грибок и отправил его в рот. — Вы хотите сказать, что они добровольно занимаются подобным безобразием?

— Именно, мой друг! Именно! — Мужчина налил себе еще одну рюмку, не предложив Ивану, и быстро выпил. — Мазохисты — странный народ.

— Так их же лечить надо, а не потакать.

— Вот вы им и скажите об этом, хорошо?

Иван подумал, вздохнул и выпил остатки водки. Повертел в руках пустую рюмку.

— Но ведь это ненормально!

— О, мой друг, кто знает, что в мире нормально, а что — нет, — наигранно вздохнул мужчина. — Вам налить еще?

— Нет, достаточно.

Иван вернул рюмку и вяло поковырялся в тарелке с грибами. Есть расхотелось.

Дорога стала заметно ровнее. Карета шла более плавно и не так раскачивалась и подпрыгивала.

Лес закончился. За окном потянулись поля, на которых паслись коровы и работали люди, размахивая серпами и вилами. Полным ходом шла ручная уборка урожая. Никакой механизации. Средневековье, одним словом.

Девчонка доела варенье, приоткрыла окошко и выбросила банку на дорогу под ноги оборванному мужичонке, волочащему за веревку упирающуюся козу. Мужичонка никак не отреагировал. Король тоже. Он сидел, в величественной задумчивости подперев пальцами подбородок, и взирал на свои владения.

— Как вы оказались там, в лесу? — спросил Иван.

— О! Встреча гостей — моя приятная обязанность, — ответил мужчина, не отрываясь от окна.

— Но откуда вы узнали, что я сижу в болоте?

— Могли бы и сами догадаться — Кот сообщил. — Серые глаза мужчины сфокусировались на лице Ивана.

— Да, конечно… А где, кстати, он сам?

— Знаете, Иван Игоревич, даже не интересуюсь. Терпеть не могу котов, особенно котов-проходимцев.

— Нет, почему же! — возразил Иван. — Мне он показался вполне ничего так. Порядочный, общительный.

— О, разумеется. — Мужчина позволил себе скупую улыбку. — Затащил очередного героя в наш мир и сбежал, бросив на произвол судьбы — это в его духе.

Иван нахмурился.

— Вы знаете, какой вы по счету?

— Он что-то такое говорил, — попытался припомнить Иван. — Кажется, восьмой.

— Девятый, молодой человек. Вы — девятый.

— А почему вы не любите котов? — поинтересовался Иван, уходя от не совсем приятной темы.

— А за что их любить?

— Ну как же… — Иван растерянно почесал затылок. — Довольно милые, ласковые животные. Еще урчат.

— Вот разве что. Наглые, независимые, ищущие лишь собственной выгоды животные. Вы со мной не согласны?

— Они мышей ловят, — набычился Иван. Мужчина нравился ему все меньше и меньше.

— Понимаю. Что-то вроде симбиоза получается. Вы им сметанку, они вам мышей.

Размышляя о своем, Иван вдруг припомнил слова Кота.

— Возможно. Но подозреваю, что ваша нелюбовь к кошкам имеет несколько иное происхождение.

Глаза мужчины стали вдруг пронзительно-холодными. Он долго, не отрывая взгляда, изучал лицо Ивана, потом лаконично отозвался:

— Возможно. Но все-таки давайте перейдем ко второй моей обязанности. Ваша роль.

— Моя — что? — переспросил Иван.

— Роль. Кем вы намереваетесь здесь стать?

— Я, простите, хотел бы остаться самим собой! Понимаете, я не актером сюда устраиваться приехал.

— Все мы актеры, исполняющие свои роли. Помните, у Шекспира: «Весь мир — театр. В нём женщины, мужчины — все актёры…»

— И что же из этого следует? — Иван сложил руки на груди и откинулся назад, с вызовом глядя в глаза мужчине.

— В каждом обществе свои правила. В этом мире они тоже существуют. Например, человек не может жить вне утвержденных ролей.

— Что-то вроде табели о рангах?

— Скорее, перечня специальностей.

— Если не секрет, у вас какая роль?

— Король, — спокойно, без апломба, произнес мужчина.

— Неплохо устроились. А что же вы намерены предложить мне? Судя по костюму, который мне выдали, никак не ниже роли шута.

Мужчина проигнорировал язвительное замечание Ивана.

— В замке я смогу предоставить вам полный перечень вакансий.

— А если, предположим, меня не устроит ни одна из них? Ну, мало ли.

— В таком случае мы попытаемся выработать решение, удовлетворяющие обе стороны.

— То есть вы готовы ради меня создать новую… э-э… вакансию?

— Это моя обязанность, молодой человек: всемерно содействовать удовлетворению потребностей и устремлений жителей нашего славного королевства. Разумеется, в допустимых пределах. Иногда, знаете ли, такого нажелают, нафантазируют.

— Могу себе представить, — усмехнулся Иван, намекая на «коней» и «лошадок». — Но в чем ролевых игр, которые вы гордо именуете специальностями.

— А кто говорит про игры? Люди именно живут жизнью конкретных героев.

— И никто не волынит, не увиливает от исполнения своих служебных обязанностей?

— Вы можете увильнут от исполнения обязанностей Ивана Игоревича Вершинина?

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — растерянно пробормотал Иван.

— Что ж тут непонятного? — Мужчина озадаченно нахмурился. — Занимая конкретную вакансию, человек приобретает личность, соответствующую сути вакансии.

— Вы хотите сказать, что… — не на шутку разволновался Иван.

— Вероятно, — не дал ему закончить мужчина, — вас ввело в заблуждение слово «специальность». Но у нас специальность — не совсем то, что вы привыкли подразумевать под этим термином, а скорее, набор ролевых правил. К примеру, дровосек рубит дрова, шут развлекает толпу, а Иван-царевич скитается по свету, ища приключений на соответствующее место — каждому свое.

— А если я не желаю ни искать приключений, ни развлекать толпу? А, к примеру, хочу остаться самим собой?

— Такой вакансии, увы, нет, — отозвался король с наигранной печалью в голосе. — И не может быть.

Колеса загромыхали по деревянному настилу моста, перекинутого через широкий ров, и карета въехала под арку ворот. В карете стало совсем темно. У Ивана возник порыв на ходу выскочить из нее вон и бежать куда глаза глядят. Но ворота и стража, стоящая в них с внушающими трепет уважения алебардами, внезапно остались позади.

— Да отруби ты ему голову, папочка, — подала голос до того молчавшая принцесса. — Видишь, какой он! Чего с ним возиться?

— Что? — опешил Иван.

— Чего слышал! Он, между прочим, меня маленькой стервой обозвал.

— Мелкой, — поправил Иван, любивший во всем точность.

— Во, слышал? — Девчонка взмахнула руками, поправив свисающие по бокам головы кудряшки. — Отруби ему голову!

Иван побледнел.

— Нет, какое чувство юмора! — загоготал мужчина. — Не правда ли, смешно?

— Я бы так не сказал, — пробурчал Иван. — Дурацкие шутки.

— Я не шучу! — Девчонка саданула кулачком по коленке.

Монарх загоготал пуще прежнего.

Девчонка надула и без того пухлые щеки, зло наморщила лоб и опустила голову.

Карета, прогрохотав колесами по мощеной булыжником широкой дорожке, остановилась посреди обширного двора, огороженного высокой каменной стеной.

Двор был пуст, если не считать сваленных у самых стен куч прелой соломы, дров, мусора, разбитой мебели и прочего хлама. Справа и слева виднелись несколько закрытых широких ворот. Иван предположил, что за ними скрываются какие-нибудь хозяйственные помещения, в которых могут располагаться склады и домашние животные. Над двором стелился непередаваемый аромат скотного двора. Натужно лаяли потревоженные собаки, блеяли овцы.

К карете подбежал лакей, ожидавший у парадной лестницы, распахнул дверцу и поклонился.

Принцесса соскочила со скамейки.

— Когда я стану королевой, всех казню! — Она показала язык и спрыгнула на землю, грубо отпихнув предложенную лакеем руку.

— Не обращайте на нее внимания, Иван Игоревич, — голос мужчины вновь утратил выразительность. — Она еще ребенок.

— Опасный ребенок, — заметил Иван и выбрался на свежий воздух из душной кареты следом за владельцем замка.

— Ваша правда. Поэтому пока вы находитесь у меня в гостях, почаще оглядывайтесь по сторонам, а ложась спать, обязательно проверяйте постель.

— Вы серьезно? — Брови Ивана поползли вверх.

— Как нельзя более.

Они приблизились к широкой потертой лестнице с массивными каменными перилами. По бокам лестницы застыли в почтительном поясном поклоне два лакея.

— И вы ничего не предпринимаете?

Иван догнал мужчину и пошел рядом.

— Дорогой мой Иван Игоревич, — обернулся король, продолжая подниматься по лестнице легкой, пружинящей походкой, — пока вы не являетесь гражданином королевства, я ничего не могу предпринять для вашей защиты.

— Но я ваш гость!

— Незваный, — уточнил монарх, воздев указательный палец вместо восклицательного знака. — Поэтому рекомендую вам поскорее решить вопрос с получением гражданства. И специальности, что неотделимо друг от друга.

— Меня позвал Кот.

— Дался вам этот Кот! — Мужчина поморщился, словно от внезапной зубной боли. — Кот не гражданин королевства, хотя и обладает некими привилегиями. У него… гм-м… особый статус, если можно так выразиться.

— Какой?

— А вот это вам лучше уточнить у Кота!

Король прибавил шагу и первым вошел в распахнутые слугами створки тяжелых высоких дверей из мореного дуба. Иван решил не отставать и проскользнул следом мимо двух усатых охранников, смеривших его недобрыми взглядами.

В огромном полутемном зале царило пыльное запустение. Высокие, этажа в четыре, потолки подпирали шесть круглых колонн. С потолка диковинным плодом свисала огромная люстра, какие можно видеть в театрах. На люстре горели с полсотни свечей, но от них, увы, было не так много толку. К тому же, благодаря живым, колышущимся язычкам пламени, казалось, будто в темных углах зала неприятно кривляются и изворачиваются жуткие тени.

С двух сторон залы полукругом взбегали вверх широкие парадные лестницы с длинными ступеньками, соединявшиеся на высоте третьего этажа площадкой, огороженной резными деревянными перилами. От площадки разбегались два коридора, укутанных сумраком. Замок всем своим видом навевал уныние и неодолимую тоску.

Мужчина прошел к правой лестнице и начал неторопливо взбираться по ней. Иван поспешил за ним, оглядываясь по сторонам. Позади, бесшумно ступая, семенили два лакея.

— И все же, простите, потакание избалованному вконец собственному ребенку отдает дикостью.

— Дикость, — повторил монарх, как бы смакуя. — Красивое слово, не правда ли? Есть в нем нечто первобытно-животное, утерянное человеком. Что же касается принцессы, то, во-первых, такова ее роль, — охотно пояснил он. — А во-вторых, она мне вовсе не дочь. Вернее, неродная дочь. Я женился на женщине, пожелавшей стать королевой, у нее был ребенок. Королева умерла, когда малышке исполнилось лишь три года.

— Но это не повод так распускать ребенка!

— Но ведь это ее жизнь и ее свобода!

Мужчина ступил на площадку и замер, уставившись на странную парочку, возившуюся с огромной китайской вазой у полукруглой ниши в стене.

Миловидная женщина, подстриженная под горшок, в мешковатом рабочем комбинезоне, то и дело приподнимала вазу, поворачивая ее то одним боком, то другим. У женщины были сильные руки и резкие движения. Другая дамочка в черно-белом костюме горничной — узком и коротком расклешенном платье с длинными рукавами и крошечном передником — обмахивала мягким веничком вазу. У горничной были ужасно волосатые ноги, затянутые в сетчатые чулки. И еще длинные черные волосы, волнами ниспадавшие на спину. Заметив короля, обе дамы обернулись. Та, что в комбинезоне, едва не грохнула вазу, успев в последний момент подхватить ее и водрузить на подставку. У второй, с длинными волосами, оказалось бородатое жесткое лицо с напомаженными ярко-красными губами и подведенными глазами.

Иван от неожиданности отшатнулся.

— Вы мне вазу не расколотите! — грозно предупредил Король. — Знаю я вас.

— Мы аккуратно, Ваше Величество, — бородатая «служанка» исполнила книксен, а та, что в комбинезоне — только поморщилась.

Король отошел от них и, царственно возложив руку на перила, другой указал на правый коридор.

— Вам сюда, Иван Игоревич.

— Скажите, это настоящая бородатая дама? — тихо, чтобы случайно не обидеть женщину, спросил Иван.

— Что вы! Обычная семья трансвеститов. Одной не нравится быть женщиной, а другому — мужчиной.

— Вы… серьезно? — не поверил Иван.

— Как нельзя более. А что вас так удивило?

Иван не нашелся что ответить. Да и что тут, собственно, скажешь.

Откуда-то послышались хлесткие удару кнута, а вслед за ними по лестнице прокатились волной сладостные стоны.

— Что это? Пытки?

— Вы угадали. Утренний моцион, так сказать.

— Только не говорите, что побои доставляют ему удовольствие. — Иван был готов уже поверить во что угодно.

— Разумеется! Неужели вы могли подумать, будто я, цивилизованный король, буду издеваться над людьми без их желания.

— Ужас какой-то! Да что у вас здесь творится, в самом деле? Это же невыносимо!

— Вы правы, стоны и хлопанье кнута ужасно раздражают слух. Если честно, терпеть не могу насилия. Вас проводят в ваши покои, жду вас к обеду.

Король развернулся и поспешно скрылся в другом коридоре.

— Прошу следовать за мной, сэр! — хорошо поставленным голосом произнес один из лакеев.

Тихие, чуть шаркающие шаги идущего впереди лакея отражались гулким эхо от серых каменных стен коридора. Коридор освещали чадящие факелы, вставленные во вделанные в стены жестяные подставки. Низкие деревянные двери с бронзовыми ручками-кольцами располагались лишь вдоль левой стены и следовали одна за другой на расстоянии метров пяти. Окон в коридоре не было вовсе. От стен тянуло сыростью и холодом. По коридору гуляли зябкие неприятные сквозняки.

Иван поежился.

— У вас здесь всегда так холодно?

— Нет, сэр, — глухо отозвался лакей. — Иногда бывает холоднее.

— Звучит не очень обнадеживающе.

Лакей не ответил. Пройдя еще немного вперед, он остановился у очередной двери, ухватился за кольцо рукой, затянутой в белую перчатку, и потянул на себя. Дверь отворилась на удивление без скрипа. Из комнаты Ивану в лицо пахнуло сухим теплом.

— Ваши покои, сэр! — многозначительно сообщил лакей, вычурным жестом приглашая Ивана войти.

Помедлив, Иван переступил порог и прошел на середину комнаты. Лакей вошел следом.

Комната была большой и квадратной, но с низким потолком, до которого свободно можно было дотянуться рукой. Слева находился широкий камин, забранный невысокой кованной решеткой. В камине жарко потрескивали дрова и вились языки пламени, разливая по комнате приятное тепло.

В углу, у камина, располагалась широкая кровать. Рядом с ней под небольшим узким окном находился стол, окруженный двумя стульями. На столе стояли металлический кувшин и небольшой кубок. Справа от стола на кривых ножках возвышался пузатый платяной шкаф с резными дверцами и полочками внизу. Вся мебель была деревянная, тяжелая, капитально сработанная.

Над кроватью, косо прибитый к стене, висел гобелен ручной работы с портретом хозяина замка. Хозяин, держась обеими руками за кинжал на поясе, хмуро, с упреком, взирал на Ивана. Иван показал гобелену язык и отвернулся.

— Здесь находятся туалет и ванна. — Лакей прошел к правой стене и распахнул узкую дверь.

Иван из любопытства заглянул внутрь, ожидая увидеть привычные его глазу ванну и унитаз. Все оказалось гораздо примитивнее и хуже, чем он мог себе представить. Отхожее место представляло собой дыру в полу, а ванну заменяла высокая деревянная бадья на две трети наполненная исходящей паром водой. Рядом с бадьей на низкой длинной скамейке лежало аккуратно сложенное полотенце и толпились какие-то склянки. Вероятно, с благовониями и аналогами шампуня или мыла. В правом углу — еще одна бочка с водой и котелком, висящим на крючковатой ручке сбоку. Похоже, его действительно здесь ждали — Его Величество не обманул…

Состряпав кислую мину, Иван вернулся в комнату и выглянул в окно сквозь мутноватые неровные стекла. Из окна открывался вид на чудесный яблоневый сад. Неподалеку меж пышных крон деревьев виднелась небольшая ротонда с белой шаровидной крышей. Рядом с ротондой источал в небо хрустальные струи фонтан.

— Что-нибудь еще желаете, сэр? — напомнил о себе лакей.

— Нет, благодарю, — ответил Иван, обернувшись.

— Если вам что-нибудь понадобится, позвоните.

— Позвонить? — Иван в замешательстве покрутил головой в поисках телефона или на худой конец колокольчика.

Лакей прошел к кровати, у которой из стены свисал шелковый шнур, и указал на него.

— Вот здесь, сэр!

— Э-э, благодарю. Все понятно.

— К обеду вас пригласят. — Лакей сдержанно поклонился, вышел в коридор и затворил за собой дверь.

Иван остался один.

— Вот, блин, попал! — простонал он едва слышно, еще раз оглядев унылого вида жилище.

Побродив по комнате, Иван присел на кровать — жесткая и весьма неудобная. Матрац не иначе как соломой набит и покрыт вместо простыни шкурой неизвестного зверя. Но, возможно, простыни есть в шкафу… Подушка так себе, хотя на вид и пуховая.

Вздохнув, Иван решил все же освежиться в «ванне» — не пропадать же горячей воде.

В ванной комнате не было одежных крючков, поэтому Иван разделся в комнате, аккуратно повесил вещи на спинку стула и прошлепал босыми ногами по прохладному полу в ванную. На всякий случай оставив дверь чуть приоткрытой, он забрался в бадью и блаженно развалился в горячей воде. Закрыл глаза. По телу разлилась приятная истома.

Где-то капала вода, отсчитывая минуты покоя и убаюкивающей тишины. Но внезапно из-за двери донеслись шарканье, скрежет и натужное пыхтение. Тихонько звякнуло стекло.

Иван открыл глаза и настороженно прислушался. Звуки стихли, затем раздалось тихое «бум». Дзинькнул металл; покатился, гремя, кубок.

Иван привстал, ухватившись руками за края бадьи. Вода, всколыхнувшись, выплеснулась на пол.

— Кто там? — хриплым от волнения голосом крикнул Иван, пытаясь заглянуть в комнату сквозь щель в приоткрытой двери. — Это ты, гадкая девчонка? Убирайся!

Послышались приближающиеся цокающие шаги, что-то металлически звякнуло, и дверь медленно приоткрылась.

В образовавшийся проем просунулась мохнатая физиономия Кота.

— Уф-фу-у! — Иван выдохнул с облегчением, сползая обратно в бадью. — Ты чего, ответить не мог?

Кот приложил коготь к губам и вновь скрылся за дверью.

— Ты куда?

Кот не ответил, но через несколько секунд из комнаты донеслись треск материи и кряхтение.

Любопытство завладело Иваном. Он выбрался из бадьи и, обернувшись полотенцем, вышел из ванной.

Кот, словно взбесившийся леопард, урча и катаясь по полу, раздирал в клочья гобелен.

— Ты чего тут творишь, вандал? Эй!

Кот, наглым образом игнорируя хозяина комнаты, дорвал остатки материи, скомкал лоскутки, утащил их в уборную и спустил в отхожее место. Отряхнув лапы, он вернулся обратно и нахально расселся на кровати.

— Теперь можно говорить спокойно, — заявил он, почесывая правую лапу в сапоге. — Черт, как же меня достали проклятые сапоги! Ты не представляешь, как в них неудобно лазить по стенам и деревьям.

— Так сними, в чем проблема? — Иван повернулся к Коту спиной, быстро натянул штаны и отбросил полотенце.

— Не могу. Положено. Здесь я Кот в Сапогах.

— А зачем ковер изодрал? Ручная работа, между прочим.

Иван накинул рубаху, обулся и прошел к столу. Подняв опрокинутый кубок, он повертел его в руке, разглядывая незамысловатую чеканку, и поставил обратно на поднос.

— Во-первых, это не ковер, а гобелен. А во-вторых, что-то вроде системы видеонаблюдения.

— Да ну? Так этот старый хрыч еще и вуайерист?

— Дался ты ему, — отмахнулся Кот. — Он под контролем всех держит, за всеми следит, чтоб чего вдруг вкривь плана не пошло. Да сядь ты, чего стоишь!

Иван послушно сел на стул.

— Ну и как тебе здесь?

— Честно признаться, не курорт. Такое ощущение, будто на сходку идиотов попал.

— Недалеко от истины. — Кот прогнул спину, вцепился когтями в спинку кровати и потянулся. Послышался противный скрежет, на дереве остались глубокие борозды. — Ох, мой радикулит!

— Да расскажи ты толком, что здесь творится.

— Играет здесь народ, понимаешь? Жуткие игры, страх и тоску наводят. Промоют им мозги — и нет человека, кукла. Дергается по сценарию, рот разевает. А режиссер, — Кот показал лапой за спину, — за ниточки дергает. Благодетель рода человеческого!

— Да уж, видал я его лошадок, — согласился Иван.

— Лошадки — не худший вариант, поверь мне. К тому же им и мозги новые вкручивать не надо — бери да впрягай.

— А дочка его, так та вообще сущая… даже слов нет.

— Ее особенно опасайся, — грозно предупредил Кот.

— И ты туда же, — расстроился Иван.

— Что значит «и ты»?

— А то и значит. Король тоже предупреждал, чтобы я ведьмы этой поостерегся.

— Вон оно как! — задумчиво протянул Кот.

— Кстати, тебя ненавидит, просто жуть!

— Кто, лихо в платьице?

— Да нет, папаша ее.

— А вот это как раз совершенно нормально, — попытался улыбнуться Кот, но вышло из рук вон плохо — то ли физиономия кота не приспособлена оказалась, то ли настроение не то.

— Значит, и вправду, король — не король, а сам…

Кот спрыгнул с кровати, в один прыжок подлетел к Ивану и прихлопнул ему рот шерстистой лапой.

— Молч-ш-ши! — зашипел он, округлив глазищи. — Не поминай Его имени. Он это, Он. Только не надо об этом орать на весь дворец.

— А что будет? — Иван отпихнул лапу Кота и брезгливо отер губы.

— Ничего не будет. Пока. — Кот смерил Ивана взглядом, заложил передние лапы за спину и прошелся туда — обратно. — Но лишние проблемы тоже нам ни к чему. Убираться тебе отсюда надо. И чем быстрей, тем лучше.

— Куда именно?

— Куда… — хмыкнул Кот. — Не знаю куда. Ты у нас герой, а не я. Спаситель, ёшкин кот!

— Ну, усатый, поклон тебе в лапки, удружил! — разозлился Иван и резво сцапал Кота за шкирку. — Признавайся, на кой ты меня сюда приволок?

Кот как-то грустно обвис всеми конечностями. Даже усы повисли. Он тяжко вздохнул и бросил на Ивана взгляд исподлобья.

— Вот все вы так: чуть что — Кот крайний. А то, что без вашего ведома Кот ничего сделать не может, так это побоку.

— Твоя правда, — вздохнул Иван, опустил Кота на пол и заботливо пригладил шерсть у него на загривке. — Это мне, дураку, романтики захотелось. Ну да ладно, придется теперь выкручиваться.

— Хороший ты мужик, Ваня.

— Да иди ты!

— Нет, серьезно. Помогу я тебе.

— Тоже мне, Серый Волк нашелся!

— Ну, серый — не серый… В общем, запоминай: сделать он тебе ничего не может, заставить вкалывать на себя — тоже, а будет строить всякие козни исподтишка. Поэтому как начнет долдонить о ролях, так ты не отказывайся наотрез, а скажи, мол, время нужно подумать, присмотреться, пообтереться там. Придумаешь, в общем, что-нибудь, ты мужик неглупый.

— Был бы неглупый, так дома сидел, в кресле, — еле слышно проворчал Иван.

— А я подсоблю, если что. По мере возможностей…

Внезапно Кот весь как-то подобрался и навострил уши.

— Все, мне пора. За тобой идут. — Кот, оскальзываясь сапогами, с трудом взобрался на узкий подоконник и встал в полный рост. — Еще свидимся-а-а!

Правый каблук, шаркнув, соскользнул с подоконника, и Кот ухнул вниз. Снизу донесся хруст веток и запоздалое «Мя-ой».

Иван подскочил к окну и перегнулся через него.

— Кот, ты как там?

Внизу из-за зеленых крон яблонь ничего толком разглядеть не удавалось. Но одно из деревьев раскачивалось, ветки его шевелились, шурша листвой.

— Все в норме, — донеслось снизу. — Вроде бы…

Притворив окно, Иван перебежал к кровати и упал на нее.

За дверью действительно послышались шаги, а через мгновение раздался громкий стук.

— Да, да.

Дверь отворилась, на пороге возник тот же лакей. Он поводил носом, оглядывая комнату, и остановил взгляд на голой стене над кроватью. Иван сделал вид, будто ничего не заметил.

— Вас ожидают, сэр! — после некоторой заминки произнес лакей. — Прошу следовать за мной.