Девять совсем незнакомых людей

Лиана Мориарти, 2018

Новый роман от Лианы Мориарти с захватывающим сюжетом и с привлекательными и эксцентричными персонажами. Могут ли десять дней на курорте изменить тебя навсегда? Девять человек приезжают в лечебный пансионат. Одни – чтобы похудеть, другие – чтобы попытаться изменить свою жизнь, а также те, кто понятия не имеет, зачем они здесь оказались. Роскошная обстановка, внимательный персонал, правильное, здоровое питание, медитации и физические упражнения… Но никто из них даже представить себе не мог, что им придется не только пересмотреть свой образ жизни, но и бороться за выживание, что в эти десять дней они окажутся на краю гибели.

Глава 8

ФРЭНСИС

Когда начались боли?

Фрэнсис лежала обнаженная на массажном столе, ее спину укрывало мягкое белое одеяло.

— Все снять и лечь под одеяло, — рявкнула массажистка, едва она появилась в спа.

Это была крупная женщина с короткими дымчатыми волосами и устрашающими манерами тюремного надзирателя или хоккейного тренера, совсем не та мягкоголосая деликатная массажистка, которую представляла себе Фрэнсис. Фрэнсис не расслышала имя, но была настолько поглощена соблюдением инструкций, что не стала переспрашивать.

— Недели три назад, — сказала Фрэнсис.

Массажистка положила ей на спину теплые ладони размером, кажется, с ракетку для пинг-понга. Неужели правда? Фрэнсис подняла голову проверить, но массажистка надавила на лопатки, и ее голова упала на прежнее место.

— И этому была какая-то конкретная причина?

— Ничего физического, — сказала Фрэнсис. — Но у меня был эмоциональный шок. У меня были отношения…

— Значит, никаких физических травм, — жестко отрезала массажистка.

Она явно плевать хотела на местный обычай говорить неторопливым гипнотическим голосом. Более того: она явно хотела, чтобы все разговоры заканчивались как можно быстрее.

— Нет, — попыталась возразить Фрэнсис. — Но я определенно чувствую, что два этих события связаны. Понимаете, у меня был шок, потому что мужчина, с которым я встречалась, вдруг исчез. Я очень отчетливо помню это. Я звонила в полицию, когда у меня возникли такие ощущения, словно меня ударили…

— Пожалуй, будет лучше, если вы помолчите, — сказала массажистка.

— Вы так думаете? — спросила Фрэнсис.

А ведь она собиралась рассказать этой страшной даме очень интересную историю! Она рассказывала ее уже несколько раз и чувствовала, что с каждым разом рассказ становился все лучше.

К тому же ей вскоре предстояли пять дней молчания, и она сомневалась, под силу ли ей справиться. Буквально только что, в машине, она была на краю ужасной бездны отчаяния и каким-то чудом сумела избежать падения. Молчание может снова отбросить ее на край этой бездны.

Массажистка надавила своими гигантскими большими пальцами по обеим сторонам позвоночника Фрэнсис.

— Ой!

— Сосредоточьтесь на дыхании.

Фрэнсис вдохнула смесь эфирных масел с запахом цитрусовых и подумала о Поле. О том, как это началось, как закончилось.

Пол Дрэббл был американским гражданским инженером, с которым она познакомилась в Сети. Друг одного из ее друзей. Дружба, обернувшаяся чем-то большим. В течение шести месяцев он посылал ей цветы, подарочные корзины, записочки. Они часами разговаривали по телефону. Он вышел с ней на связь по «Фейстайм» и сказал, что прочел три ее книги и в восторге от каждой. Он со знанием дела говорил о персонажах, даже цитировал свои любимые отрывки. Все это вызывало у Фрэнсис тайное чувство гордости. Иногда люди цитировали в качестве «любимого» такие места, что Фрэнсис только диву давалась. А потом чувствовала непонятное раздражение по отношению к таким поклонникам.

Он прислал фотографию своего сына Ари. Фрэнсис, которая никогда не хотела детей, без памяти влюбилась в этого мальчугана. Он был высок для своих лет. Любил баскетбол и хотел играть профессионально. Она собиралась стать мачехой Ари. Готовясь к этому, Фрэнсис прочла книгу «Воспитание мальчиков» и несколько раз вела приятные, хотя и короткие, разговоры с Ари по телефону. Говорил он немного, что и понятно, ведь мальчику было всего двенадцать, но иногда он смеялся над ее шутками, когда они общались по «Скайпу», а смеялся он тоненьким сухим смешком, от которого таяло ее сердце. Мать Ари — жена Пола — умерла от рака, когда Ари учился в подготовительном классе. Как это печально, как это ужасно, как это… «кстати»? — сказала одна из ее подружек, и Фрэнсис шлепнула ее по запястью.

Фрэнсис планировала переехать из Сиднея в Санта-Барбару. Она заказала билеты. Им нужно будет зарегистрировать брак, чтобы ей выдали грин-карту, но она не хотела торопиться. Если и когда это случится, она наденет что-нибудь с аметистом. Подходящий камень для третьего брака. Пол прислал ей фотографии комнаты в его доме, которую он выделил ей для работы. Там в ожидании ее книг уже стояли пустые стеллажи.

Когда раздался этот жуткий телефонный звонок посреди ночи, Пол был в таком состоянии, что едва мог говорить. Он плакал, сообщив ей, что Ари попал в жуткую автокатастрофу и возникла проблема со страховой компанией, а Ари срочно требуется операция. Фрэнсис не колебалась. Она отправила ему деньги. Огромные деньги.

— Простите, сколько вы отправили? — спросил молодой детектив, который тщательно записывал все, что сказала Фрэнсис, его профессионализм на секунду изменил ему.

Это была единственная ошибка Пола: он запросил слишком мало. Она бы отправила и в два, и в три, и в четыре раза больше — сколько угодно, чтобы спасти Ари.

А потом ужасающее молчание. Она сходила с ума. Она думала, что Ари умер. Потом — что умер Пол. Ее эсэмэски оставались без ответа, как и послания, уходившие в голосовую почту, как и ее электронные письма. Первое осторожное предположение высказала ее подруга Ди. «Пойми меня правильно, Фрэнсис, но, может быть…» Ди даже не закончила предложения. Это знание словно уже давно обитало где-то в подкорке Фрэнсис, даже когда она заказывала билет в один конец.

Она воспринимала это как личное, но оно не было личным. Это был бизнес. «Эти люди стали такими умниками, — сказал ей детектив. — Они профессионалы, они опытны, они выбирают женщин вашего возраста и ваших жизненных обстоятельств». Сочувствие на его красивом молодом лице было мучительным. Он видел перед собой пожилую даму в отчаянии.

Она хотела сказать: «Нет-нет, никакая я не женщина в возрасте и не женщина каких-то обстоятельств! Я — это я! Вы не видите меня!» Она хотела сказать ему, что у нее никогда не было проблем с мужчинами, мужчины преследовали ее всю жизнь, мужчины, которые искренне ее любили, мужчины, которые хотели иметь с ней только секс, но они все были реальные мужчины, которые хотели ее такой, какая она есть, а не профессиональные мошенники, которым нужны ее деньги. Она хотела сказать ему, что разные люди не раз говорили, как она хороша в постели, а ее вторая подача вызывала оцепенение на теннисном корте, и хотя она никогда не готовила, но могла испечь отличный лимонный пирог с безе. Она хотела сказать ему, что она настоящая.

Она испытывала жуткий стыд. Она столько о себе рассказала этому жулику. Как он, вероятно, посмеивался над ней про себя, но вслух всегда говорил с чувством, юмором и отличной дикцией. Он был миражом, нарциссистским отражением ее самой, говорил точно то, что она явно хотела услышать. Она поняла несколько недель спустя после этого, что даже его имя, Пол Дрэббл, вероятно, было выбрано с целью начать акт соблазнения, поскольку подсознательно напоминало ей о Маргарет Дрэббл, одном из ее любимых авторов, о чем она не раз писала и заявляла в интервью на всеобщее обозрение.

Выяснилось, что многие другие женщины планировали свои жизни в качестве мачех Ари.

— Многие дамы оказались в такой же ситуации, что и вы, — сказал детектив.

Дамы. Боже мой, дамы! Она не могла поверить, что она дама. Это унылое, старомодное слово. Фрэнсис от него дрожь пробирала.

Каждый раз он действовал по-новому, но имя мальчика неизменно оставалось Ари, и он неизменно попадал в автокатастрофу, и трагический телефонный звонок всегда поступал посреди ночи. У Пола Дрэббла было много имен, каждое подкреплено тщательно срежиссированным онлайн-персонажем, а потому, когда дамы гуглили своих ухажеров — а они всегда это делали, — они видели именно то, что хотели видеть. Он, конечно, не был другом друга. По крайней мере, в том смысле, в каком это слово понимают в реальном мире. Он играл вдолгую. Открыл аккаунт в «Фейсбуке», изобразил интерес к старинной реставрированной мебели, поэтому его и приняли в фейсбучную группу, которой руководил муж ее университетской подруги. Когда он послал Фрэнсис запрос на дружбу, она уже прочла немало его (умных, острых, лаконичных) комментов к постам ее подруги, чтобы поверить, что он реальный человек в ее обширном кругу общения.

Фрэнсис встретилась с одной из таких женщин за чашечкой кофе. Женщина показала на своем телефоне фотографии спальни с постерами «Звездных войн» на стене, которую она обустроила для Ари. Постеры, вообще-то, были Ари не по возрасту — «Звездными войнами» он не увлекался, — но Фрэнсис оставила это соображение при себе.

Знакомство с мошенником ударило по этой женщине куда сильнее, и Фрэнсис в конечном счете выписала ей чек, чтобы та смогла встать на ноги. Друзья Фрэнсис за головы схватились, когда она сказала им об этом. Да, она отдала деньги еще одному незнакомому человеку, но для Фрэнсис это было способом вернуть утраченную гордость, снова стать собой, восстановить разрушенное этим человеком. Она не надеялась, что благодарственная открытка от подруги по несчастью поможет ей почувствовать себя лучше, но человек не должен совершать благородные поступки только в надежде на открытки.

Когда все закончилось, Фрэнсис собрала свидетельства своей глупости в одну папку. Все распечатки электронных писем, в которых она изливала свое глупое сердце. Открыточки, приложенные к настоящим цветам с фальшивыми изъявлениями чувств. Письма, написанные от руки. Потом засунула папку в шкаф, но при этом, словно бритвой, порезала большой палец о кромку бумаги. Такой крохотный пустяковый порез, и столько боли.

Пальцы массажистки с силой вычерчивали круги. Тепло разливалось по пояснице Фрэнсис. Через отверстие в массажном столе она посмотрела на пол. Увидела ноги массажистки в кедах, на резиновых носах которых кто-то нарисовал маркером цветочки.

— Я влюбилась в интернет-жулика, — сказала Фрэнсис, испытывавшая потребность говорить; массажистке просто придется послушать. — Потеряла кучу денег.

Массажистка ничего не сказала, но хотя бы не повторила своего приказа закрыть рот. Ее руки безостановочно двигались.

— Я не столько расстроилась из-за денег, — нет, расстроилась, я много трудилась, чтобы их заработать, но некоторые теряют в таких разводках все, а я потеряла только… уважение к себе, я думаю, и… мою невинность.

Теперь ее понесло, но остановиться она уже не могла. Она слышала только ровное дыхание массажистки.

— Думаю, я всегда предполагала, что люди — такие, как они говорят о себе, и девяносто девять процентов людей хорошие. Я жила в идеальном мире. Никто меня не грабил. Никто не обманывал. Никто ни разу не ударил меня.

Это было не совсем так. Второй муж один раз ударил ее. Он заплакал. Она — нет. Они оба знали, что их брак в этот момент закончился. Бедняга Генри. Он был хорошим человеком, но они разбудили друг в друге что-то ужасное, у обоих возникло что-то вроде аллергической реакции.

Она вспоминала свои прошлые отношения. Она поделилась своей историей любовных связей с Полом Дрэбблом, а он поделился с ней своей. Он был так убедителен. Вероятно, частично он ей не врал. И это говорит писатель, который зарабатывает на жизнь сочинением подобных историй!

Идиотка, он же, конечно, мог выдумать историю своих любовных связей!

Она продолжала говорить. Лучше говорить, чем думать.

— Я честно думала, что влюблена в этого человека сильнее, чем была влюблена в кого-либо другого. Я была совершенно сама не своя. Но, с другой стороны, ведь любовь — это всегда затуманивание мозгов, правда?

Заткнись, Фрэнсис, ее это не интересует!

— Но в общем все это было очень… — ее голос зазвучал тише, — неловко.

Массажистка теперь не издавала ни звука. Фрэнсис не слышала даже дыхания. Словно ее массировал призрак с гигантскими руками. Интересно, подумала Фрэнсис, не считает ли она, что уж точно никогда на такое не попалась бы.

И вот что было особенно унизительным: если бы кто-нибудь прежде попросил Фрэнсис показать человека, который с наибольшей степенью вероятности попадется на такую интернет-аферу, она выбрала бы кого-нибудь вроде этой женщины, с ее громоздкой фигурой, короткой стрижкой и сомнительными социальными навыками. И уж никак не себя.

— Извините, — сказала Фрэнсис, — я не расслышала вашего имени.

— Джен.

— Если позволите спросить, Джен, вы замужем… или состоите с кем-то в отношениях?

— Разведена.

— И я тоже, — сказала Фрэнсис. — Два раза.

— Но я недавно начала встречаться с одним человеком, — проговорила Джен, словно не могла удержаться.

— О, здорово! — Настроение Фрэнсис улучшилось. Разве есть что-нибудь лучше новых отношений? Вся ее карьера построена на чуде новых отношений. — И как вы познакомились? — спросила она.

— Он попросил меня подышать в трубочку, — сказала Джен со смешинкой в голосе.

Смех сказал Фрэнсис все, что ей требовалось знать. Джен недавно влюбилась. Глаза Фрэнсис вдруг наполнились слезами радости. Любовь никогда не умрет для нее. Никогда.

— Значит… он полицейский?

— Он полицейский в Джаррибонге, — сказала Джен. — Ему наскучило торчать у обочины, наобум проверяя водителей алкотестером, и, пока он ждал, когда появится другая машина для проверки, мы разговорились. Машина не появлялась два часа.

Фрэнсис попыталась вообразить Джен, болтающую два часа.

— И как его зовут? — спросила Фрэнсис.

— Гас, — ответила Джен.

Фрэнсис ждала, когда Джен расчувствуется, рассказывая о своем бойфренде. Она попыталась представить его себе. Гас. Местный коп. Широкоплечий, золотое сердце. У Гаса, вероятно, есть собака. Симпатичный такой пес. Гас, вероятно, увлекается резьбой по дереву. И наверное, у него хороший слух и он любит насвистывать. Вот он вырезает что-нибудь и насвистывает. Фрэнсис уже сама немного влюбилась в Гаса.

Но Джен замолчала, не захотев продолжать разговор о Гасе.

Спустя немного времени Фрэнсис вновь заговорила, словно Джен и в самом деле проявила интерес к ее рассказу.

— Знаете, я иногда думаю, может, оно того и стоило — те деньги, что я потеряла. Я заплатила их за шесть месяцев — даже чуть больше — чудесной дружбы. За надежду. Нужно отправить ему письмо по электронке, написать: «Слушайте, я знаю, что вы жулик, но я вам заплачу, если вы и дальше будете притворяться Полом Дрэбблом». — Она помолчала. — Конечно, ничего такого я не сделаю. — (Молчание.) — Забавно. Я ведь писатель, пишу любовные романы. Я зарабатываю деньги тем, что создаю вымышленных личностей, а тут сама влюбилась в одну такую.

Ни слова в ответ. Вероятно, Джен не читает книг. Может быть, откровения Фрэнсис заставляют ее чувствовать себя неловко. Вот подожди, приеду домой — расскажу Гасу про эту лузершу-писательницу.

Гас издаст протяжный низкий (мелодичный) свист удивления и сочувствия.

— Такое случается в больших городах, Джен.

Фрэнсис удалось помолчать несколько минут, пока Джен месила костяшками пальцев точку на ее пояснице. Она испытывала боль, но это была благотворная, это была такая необходимая боль.

— Джен, вы здесь каждый день с утра до вечера?

— Нет, время от времени, когда они вызывают.

— И вам нравится?

— Работа как работа.

— У вас здорово получается.

— Ага.

— Просто великолепно.

Джен ничего не ответила, и Фрэнсис закрыла глаза.

— Вы давно здесь работаете? — спросила она сонным голосом.

— Всего несколько месяцев, — ответила Джен. — Так что я новенькая.

Фрэнсис открыла глаза. В голосе Джен было что-то. Какой-то оттенок. Может быть, она все еще не прониклась философией «Транквиллум-хауса»? Фрэнсис подумала, не спросить ли ее о пропавшей контрабанде, но представила, как бы мог развиваться такой разговор:

— Джен, мне кажется, кто-то порылся в моей сумке.

— Почему вы так думаете, Фрэнсис?

— Кое-что из нее пропало.

— А что именно?

Без одежды она чувствовала себя недостаточно уверенно, чтобы признаться во всем.

— А что представляет собой директор? — спросила Фрэнсис, вспоминая почтительность, с которой Яо смотрел на закрытую дверь.

Молчание.

Фрэнсис смотрела на ноги Джен в ее огромных кедах. Они не шевелились.

Наконец Джен заговорила:

— Она относится к своей работе со страстью.

Яо тоже говорил, что относится к работе со страстью. Какой-то театральный язык звезд кино или мотивационного коучинга. Фрэнсис никогда не сказала бы так про себя, хотя уж она-то действительно страстно влюблена в свое дело. Если она слишком долго не садилась за письменный стол, то начинала сходить с ума.

Что, если ее совсем перестанут издавать?

Да и с какой стати ее издавать? Она не заслужила, чтобы ее издавали.

Не думай о рецензии.

— Страсть — дело хорошее, — проговорила Фрэнсис.

— Ага, — ответила Джен. Она нашла еще одну точку и теперь вонзала костяшки в нее.

— А ваша директор временами не бывает слишком страстной? — спросила Фрэнсис, стараясь понять, что Джен вкладывает в это слово, если только что-то вкладывает.

— Она очень внимательна к гостям и готова… делать все, что необходимо… чтобы им помочь.

— Все, что необходимо? — спросила Фрэнсис. — Это звучит…

Джен начала массировать ее плечи:

— Я вынуждена вам напомнить, что благородное молчание вот-вот начнется. Как только мы услышим третий удар колокола, должны будем сразу прекратить разговор.

Фрэнсис почувствовала, как на нее накатывает паника. Она хотела получить как можно больше информации, прежде чем начнется это отвратительное молчание.

— Когда вы говорите «все, что необходимо»…

— Я не могу сказать о здешнем персонале ничего плохого, — оборвала ее Джен. Голос ее теперь звучал немного механически. — Ваше благополучие — их главная цель.

— Звучит немного зловеще, — заметила Фрэнсис.

— Они достигают выдающихся результатов, — сказала Джен.

— Что ж, это хорошо.

— Ага, — согласилась массажистка.

— Значит, вы говорите, что некоторые методы, возможно, немного… — Фрэнсис пыталась подыскать подходящее слово. Она вспоминала отдельные негативные отзывы в Интернете.

Раздался звон колокола. Он отдавался от стен с мелодичной властностью церковного, ясный и чистый.

Черт побери!

— Необычные? — поспешила продолжить Фрэнсис. — Я, видимо, просто слишком осторожна теперь, после того происшествия с интернет-жуликом. Обжегшись на молоке…

Второй удар, более громкий, чем первый, врезался в середину этого клише, отчего начало фразы глупо повисло в воздухе.

— Дуешь на воду, — прошептала Фрэнсис.

Джен с силой нажала на плечи Фрэнсис ладонями, словно делала искусственное дыхание, и наклонилась к ней, так что Фрэнсис почувствовала ее теплое дыхание на своем ухе.

— Не делайте того, что вам не нравится. Вот все, что я могу сказать.

Колокол зазвонил в третий раз.